Идеальный план

Глава 12. Вопросы и ответы

Автомобили уезжали со стоянки один за другим, отбрасывая под полуденным солнцем сверкающие блики. На лицах водителей лежали маски прискорбия. Аномальная жара радости не прибавляла. Печальный повод для встречи отнял возможность перекинуться с однокурсниками парой невинных фраз. Никто не хотел задерживаться на кладбище после завершения церемонии погребения. Люди спешили вернуться к будничной суете, вычеркнуть похороны из памяти, окунуться в так называемую нормальную жизнь, развеяв сладковатый запах смерти на встречном ветру.

Роман вскидывал на прощание руку, устало прислонившись к багажнику «Киа». На бирюзовом небе плавали редкие облака. Голову напекло, по спине периодически скатывались капли пота, вызывая холодную дрожь. С подмышками неплохо справлялся дезодорант с запахом розового дерева, зато другие части тела прели от зноя. Носить чёрный костюм в тридцатиградусную жару – настоящая пытка.

Осознав, что соблюдать приличия больше не нужно, он снял пиджак, ослабил ненавистный галстук. Верхняя пуговица рубашки долго не поддавалась, и он чуть не вырвал её. Пекло в салоне автомобиля годилось для того, чтобы жарить на пластике яичницу. Бутылка в подстаканнике нагрелась, вкус тёплой воды вызвал смешанные чувства. Жажду она не утолила, пить захотелось ещё сильнее.

Давно у него не выдавался столь паршивый год. Сначала развод, вызвавший другую напасть – писательский затык, последствия которого он до конца не исправил. Теперь внезапная, чудовищно неправильная смерть друга. Что дальше? Застилающий солнце ядерный пепел с небес?

К нему присоединились Альберт с Антоном – измученные, не выспавшиеся, с лоснящейся кожей мужчины, безмерно тронутые гибелью друга. Эл при этом будто приехал на кладбище сразу после фотосессии для обложки мужского журнала. Волосы уложены, костюм отливал бархатом, рубашка без единой складки очерчивала рельефы упругого тела. На фоне манекенщика Антон выглядел удручающе. Мешковатый костюм висел на полноватой фигуре как после затяжного ливня. Из-под ремня выпирал живот. Судя по торчащим волосам, о геле для волос одарённый музыкант не слышал. Впрочем, ему было наплевать на то, как он выглядел в глазах окружающих. По крайней мере, в это злосчастное утро. Он обмахивал себя рукой, вытирая рукавом катящийся градом пот.

Пришедшие проводить Киру и Вадима в последний путь друзья и знакомые рассосались, стоянка находилась в их полном распоряжении. Эл заслонил солнечный свет козырьком из ладони, обвёл невесёлым взором исчезающие за горизонтом кресты и памятники. Какую бы судьбу ты ни выбрал, всё в итоге сведётся к узкой могиле. Успевай жить, пока не пробил последний час. Жить правильно, разумеется.

Антон не скрывал подавленных чувств. На припухшем от слёз лице поселилась детская беспомощность.

– Выше нос, дружище. – Роман отлепил мокрую рубашку от спины. К вечеру надо перевести дух, привести себя в порядок, выветрить из организма спиртное, которое они собирались принять в память о друге. На исходе дня у него встреча одноклассников, и он не хотел приезжать на неё измождённым. Кто-нибудь обязательно изъявит желание сделать с ним фото. Руководство школы не упустит возможность запечатлеть визит известного писателя к детским корням. – Оставь силы для будущих свершений.

– Я всё думаю, что будет с детьми.

Сыновья Вадима, шестнадцати и двенадцати лет, получили жестокий удар, способный свались с ног любого. Трудно представить, что они чувствовали на пепелище, в чьей утробе оборвались жизни их родителей. Слишком нежный возраст, чтобы становиться сиротами. Младший парнишка не сдерживал слёз во время ритуала захоронения, непрерывно утыкаясь в грудь старшего брата. Ни престарелые отец с матерью Вадима, ни мать Киры не устраивали поминок. Окружив два креста венками, семейство уехало на микроавтобусе, опасаясь, что солнцепёк в любую секунду отправит стариков в обморок. Церемонией руководил дядя мальчишек – младший брат Вадима. Так что дом ребёнка им не грозил.

– Родственники оформят опеку, или как там это называется. Через год к ребятишкам вернётся вкус к жизни. Полностью пережить трагедию детский мозг не сможет, но найдёт выход уменьшить боль.

– Замкнуться в себе – не выход, – произнёс Антон.

– Мы будем им позванивать, одни они не останутся.

– Включи в машине кондиционер, пожалуйста. – Эл бросил пиджак на заднее сиденье. – Иначе мы сваримся по пути.

Они приехали на кладбище на одной машине. Сначала Роман заехал за Антоном к дому его новой девушки, затем они подобрали Эла. Тот справедливо рассудил, что ехать на родстере в обитель мёртвых не лучшая идея.

Писатель дал ему ключи. Вскоре под капотом «Киа» загудел двигатель.

– Что дальше? – спросил Антон. – Эл, ты забронировал столик в ресторане?

– Вообще-то я хотел пригласить вас к себе. Лиз приготовила обед, в холодильнике охлаждается водка. Надо выпить в память о друге хотя бы по пятьдесят грамм.

Эл многозначительно посмотрел на Антона. Пристальный взгляд вызвал у того приступ негодования.

– Не смотри на меня так! Я выпью.

Роман в который раз открыл на телефоне пространное видео совокупляющейся парочки, не до конца понимая, что именно хочет в нём отыскать. Оно пришло в субботу, когда он проснулся поздним утром с больной головой после мальчишника и включил интернет. Воспроизводиться в мессенджере видео отказывалось, пришлось скачать тяжёлый файл в память телефона. Через час после этого видео из чата исчезло. Эта странность по сей момент приводила его в ужас.

Он не замечал за Вадимом привычки выкладывать в чат порно-ролики. Джон в основном отмалчивался, когда они затевали трескотню, периодически отпуская в адрес Антона язвительные шутки. Присущая ему скрытность никак не влияла на отношения внутри четвёрки. Он был органичной частью их квартета, привнося в него долю практичной зрелости. Без хитроумной серьёзности Вадима состоящее из Романа, Альберта и Антона трио превратилось бы в балаган неглубокого ребячества.

Между непристойным фильмом и смертью их друга существовала связь. Любые совпадения писатель сразу отметал в сторону. При ненасытном стремлении вселенной к энтропии, мера хаоса в материальном мире была не безгранична. Ему ли не знать, как мысли приводят к поступкам, а поступки к последствиям, которые вновь порождают мысли, приводящие – вуаля! – к новым поступкам. Они стали зрителями заключительного акта в разбитом на эпизоды полотне. Смерть Вадима и Киры не трагическая случайность, он был в этом абсолютно уверен. В ночь мальчишника на даче разыгралась сцена, начало которой было положено в череде навсегда ушедших дней. И видеоребус, вместе с его таинственным исчезновением, хранил в себе ниточку, потянув за которую можно было размотать запутанный клубок событий.

– Поведай нам, о чём ты задумался, – попросил Эл.

– О двойном убийстве.

– Так я и думал, – Эл с мрачным видом покачал головой. – Послушай меня, Ром, это не сюжет вымышленной книги. Вадима и Киру убил огонь. Или дым, на что я очень надеюсь. Вряд ли это можно назвать убийством с точки зрения уголовного кодекса.

Роман показал ему экран телефона, где обнажённый мужчина накрыл собой обнажённую женщину. Поджарые ягодицы вздымались вверх и опускались вниз с ненормальной скоростью.

– Тогда объясни это!

Эл промолчал. Что-то с этим видео было не так. Но убийство… это он принять не мог.

– Видео отправлено утром. В десять ноль-ноль, – размышлял писатель. – В одиннадцать оно пропало. Пожар, в котором погиб наш друг произошёл ночью. Как такое возможно?

– Кто-то получил доступ к нашему чату. Он отправил видео, а потом удалил его, – предположил Эл. От темы разговора у него по коже бегали мурашки. – С какой целью? Зачем кому-то убивать человека, а наутро отправлять от его имени… с его телефона сомнительное видео, чтобы потом стереть?

– Это золотой вопрос, Эл. Мне нравится ход твоих мыслей. Ещё я думаю о такой функции мессенджера, как отложенная отправка. Надо бы расспросить родных Вадима, не сохранился ли телефон. Это помогло бы пролить свет на тёмные пятна.

– Им сейчас не до твоих расспросов. Они потеряли близкого человека. Спрашивая о телефоне, ты рискуешь нарваться на грубость. Любой намёк на насильственную смерть вызовет истерику.

– Да, это их раздавит, – согласился писатель. Он на мгновение представил свою сгоревшую дочь. Этого хватило, чтобы всё тело сжалось от судорожных спазмов. Развитое воображение не всегда работало на благо владельца.

– От дома остались горелые брёвна. Ни один смартфон не выдержит температуру в тысячу градусов. Фундамент и тот растрескался. Там творился ад. – Эл отгонял от себя картинки пожарища. Нелепая смерть. Человеческая жизнь хрупка, как крыло бабочки.

– Почему они не вызвали пожарных? – вопрошал Роман. – Почему не выбежали на улицу? Взрыва, насколько нам известно, не было. Огонь разгорелся не за три секунды. Так почему они ничего не предприняли для собственного спасения?

– Надышались угарным газом, когда тушили пожар, – предположил Эл. – Вадим не из тех, кто обращается за помощью. Для него это вопрос достоинства, если не сказать гордыни. – Он спохватился. – Был при жизни, конечно же.

Побледневший Антон согнулся над задним колесом «Киа», придерживая галстук.

– Вы обсуждаете ужасные вещи, – пропыхтел он. – Меня сейчас вырвет. И это не идиома!

– У тебя тепловой удар, – сказал писатель. – Выглядишь и впрямь паршиво. Дело не только в погоде. Три последних дня у всех выдались беспокойными.

– Ненавижу жару, – прошептал Антон. Мир вокруг него вращался подобно колесу болида. – В паху сопрело, перед глазами плывёт. В голове калейдоскоп невнятных мыслей.

– Или засунь два пальца в рот или залазь в машину. Прохлада тебе не помешает.

– В машину. – Он потянулся к дверной ручке. – Тошнота сейчас отступит, я чувствую.

Роман помог другу забраться на заднее сиденье. Эл запрыгнул вперёд, защёлкнул ремень безопасности.

– В кармашке лежат пакеты для рвоты, Антон. Виолу часто укачивает, вожу про запас. Пользуйся с удовольствием.

– Сарказм на кладбище – это так мило, – Антон с трудом сдерживал отрыжку. На завтрак он съел два тоста с маслом и выпил кружку холодного чая. Обычно он съедал дополнительно тарелку каши или мюсли с молоком. Сегодня интерес к еде по понятным причинам у него уменьшился.

– Мне будет спокойнее, если ты заранее приготовишь пакет. Посмотри на себя. Ты весь зелёный! Знаешь, как долго запах блевотины выветривается из салона?

Антон достал не пропускающий влагу бумажный пакет. Изрыгать в него содержимое желудка в присутствии друзей он не собирался.

– Буду ехать плавно. Вот, держи. – Писатель протянул другу сосательную конфету. – Должно помочь.

– Спасибо.

– Предлагаю не обсуждать за столом смерть Вадима, – сказал Эл. Он держался бодро, со стороны могло показаться, что смерть друга не стала для него потрясением. Но нет, весть о гибели Вадима на двое суток ввела его в тяжелейший ступор. Только сегодня утром апатия потеряла над ним власть. Он корил себя за то, что не уговорил Вадима заночевать в лофте после мальчишника.

– Не хочешь расстраивать Лизу? – Роман сдал назад. Температура в салоне опустилась до двадцати градусов тепла. Горячий руль умеренно обжигал пальцы.

– Не хочу, – признался Эл. – Она беременна. Вдобавок разговоры о трупах за столом не к месту.

Автомобиль проезжал ряды торговцев гранитными памятниками. В зеркале заднего вида кладбище с каждой секундой уменьшалось в размерах. Они покидали город мёртвых без сожаления. Лежащий под землёй обожжённый кусок мяса не нуждался в их скорби. Покойнику плевать, лежит он в саркофаге, инкрустированном золотом, или в обитом розовым ситцем ящике за три копейки. Погребальные ритуалы люди придумали для собственного успокоения. Они придавали смерти удобный вид, в какой-то степени лишая её непознанной жути.

Антон всматривался в окна домов, расположенных между кладбищем и ведущим в город шоссе. Каждый день через них миновали процессии с мертвецами. Чтобы жить на границе кладбища, надо иметь специфическое представление о жизни и смерти. Интересно, снятся ли им вереницы чёрных катафалков по ночам?

– Нашего друга убили? Ты так считаешь? – спросил он.

– Моё мнение ни на что не влияет. Чутьё…

– Ответь на вопрос.

– Да, считаю. В смерти Вадима множество нестыковок. – Роман помолчал, собираясь с мыслями. Пусть он будет выглядеть в глазах друзей ненормальным, это его не остановит. Видео с клубничкой не давало ему покоя. – Итак, мы расстаёмся в пятницу в одиннадцать или в начале двенадцатого. Вадим садится при нас в такси. Я посмотрел карту: от дома Эла до деревни Вадима пятьдесят три километра. За сколько минут такси проедет в темноте по маршруту?

– При средней скорости семьдесят пять километров в час поездка займёт около сорока пяти минут, – подсчитал Антон. Благодаря работе на тестя с цифрами у него установились близкие отношения. – Шестьдесят километров в черте города, девяносто за его пределами. Получаем средние семьдесят пять километров.

Роман кивнул не оборачиваясь:

– Наш друг прибыл домой сразу после полуночи. Дети ушли ночевать к сверстникам, дома была одна Кира. Или не одна? Соседи вызвали пожарных в половину второго ночи. К этому моменту Вадим уже умер. Я не верю в несчастный случай! Вадим не был настолько пьян, чтобы устроить пожар. Кира вообще не пила! Даже вино, которое женщины почему-то обожают.

– Конкретно в ту ночь она могла быть пьяна, – вставил Эл, – наверняка мы это не знаем. Доступ к результатам вскрытия имеют только родственники. Ни один из них не сообщил сегодня, что произошло убийство. Значит, вскрытие установило иные причины смерти.

– Или оно ещё не готово, – задумчиво добавил писатель. – Что могло произойти в злополучные полтора часа между полуночью и половиной второго ночи? Ссора с Кирой? Драка с третьим лицом?

– Ты имеешь в виду убийцу?

– Да, мой друг. Вадим застал Киру с любовником? Убил её, затем покончил с собой? Не похоже на него, да и звучит как бред. Всё становится куда яснее, если добавить в теорему неизвестную фигуру. Спустя примерно девять часов после пожара в чат поступает загадочное сообщение. Через час оно пропадает, однако я успеваю сохранить файл, больше подходящий для тебя, Эл, чем для Вадима. Это вдвойне настораживает. Есть идеи, зачем некто отправил нам своё или чьё-то домашнее порно?

– Отправитель ошибся адресатом? – Антон глубоко дышал кондиционированным воздухом, избавляясь от остаточного головокружения.

Роман отнёсся к такому предположению скептически:

– В чате состоим только мы четверо. Он не публичный. Этот кто-то открыл приложение на телефоне или компьютере Вадима. Другого объяснения быть не может.

Эл спрятался за солнцезащитными очками. За стеклом проносился однообразный лесной пейзаж. Коричневый цвет сливался с зелёным в причудливое хаки. Он растирал виски, гадая, от чего у него больше разболелась голова – от давящей жары или гипотезы Романа.

– Это может быть связано с детьми, – без энтузиазма произнёс он.

– Ты с ума сошёл! – воскликнул Антон. – По-твоему, дети убили родителей, после чего подожгли дом?

– Можно подумать, в истории это прежде не происходило.

– Как ты объяснишь порно?

– Никак. Из хвоста и ушей слона не собрать. Я не говорил, что нет пробелов. Но Роман прав, ролик может иметь отношение к смерти нашего товарища.

– Скажи ещё, что Вадим с Кирой стали свидетелями чего-то нехорошего и от них избавились, – Антон насупился. Он помнил сыновей друга юными крохами. Представить их причастность к трагедии мог только закоренелый циник.

– В словах Эла есть логическое зерно, – продолжил Роман. – Парни могли по-крупному напортачить, но эта теория никак не объясняет присланное с задержкой в девять часов видео. Вадим застал старшего сына за просмотром порно? Сомнительный повод совершать убийство. Или наш друг застукал детей с поличным за воровством денег? Слабая мотивация для такого преступления, как убийство. – Он ехал по правой полосе трассы на скорости восемьдесят километров в час. Звучание кондиционера почти не ощущалось. Радио молчало. Настроение для музыки было неподходящее.

– Дети отпадают хотя бы потому, что ночевали у друзей. Их родители смогут это подтвердить. Зря вы допускаете мысль о причастности мальчиков к пожару. Возможно, они случайно отправили нам видео в состоянии аффекта, но они точно не убивали мать с отцом. Я в этом убеждён.

– Ты прав, Антон. – Роман свернул к придорожному супермаркету, заприметив вывеску с надписью «Холодные напитки». К радости производителей минералок и газировок прогноз погоды понижения температуры не сулил. Блокирующий антициклон (что бы это ни значило) будет удерживать аномальную жару ещё как минимум неделю. – Ещё идеи?

– Вадим задолжал крупную сумму плохим людям. Проигрался в казино. Не смог отдать вовремя заём на свой бизнес. Связался с теми, с кем связываться не стоило. Доволен?

– Как это объясняет видео?

Антон пожал угловатыми плечами:

– Ну да. В него всё упирается.

– Кто-то осилил фильм полностью? Я выдержать пятьдесят минут без перемотки не смог.

Эл поднял руку:

– Я смотрел урывками, когда готовил завтрак. Хотел разобраться, но ни черта не понял. Капля секса и море нескончаемой болтовни. Заурядная поделка.

«Киа» остановился недалеко от входа в магазин. Роман не стал заглушать двигатель. Он достал из внутреннего кармана пиджака банковскую карту.

– Когда я вернусь, мы вместе посмотрим кино. Для удобства я перетащил его на ноутбук.

Вскоре писатель принёс три бутылки охлаждённой минеральной воды. Раздал их друзьям, достал из багажника походный ноутбук, который всегда брал в поездки по городам России во время книжных презентаций. Долгими вечерами он писал на нём книги в номерах гостиниц.

Запустив видеопроигрыватель, он отпил воды в ожидании загрузки. В горле засвербело от пузырьков газа. Фильм начинался с того, что героиня поглощала банан, измеряя комнату шагами. На заднем плане молодой мужчина стряхивал простынь, будто на ней до этого толпа детишек ела печенье.

Роман ткнул в экран мизинцем:

– Они вам знакомы?

– Я бы не стал держать язык за зубами, будь это так, – откликнулся Эл.

– Нет, – сказал Антон. – Впервые вижу. Мужчина однозначно завсегдатай тренажёрного зала.

– А в тело женщины вложены сотни тысяч рублей, – добавил писатель. – Ни единой жировой складочки, ухоженные волосы, волевая осанка. Непростая штучка. Посмотрите на лицо и груди. Без хирургии не обошлось.

– У меня бывали подружки с имплантами. Визуально красиво, а как дотронешься… что сказать, силикон и есть силикон, – поделился Эл опытом из разгульного прошлого. – Пружинит, не растекается. Образует слишком правильные формы. Опытный мужчина сразу почувствует разницу с натуральной грудью.

На пятнадцатидюймовом экране мужчина вошёл в женщину, предварительно напялив презерватив на нужное место.

– Не похоже на порнофильм, – протянул писатель. – Порноактёры обычно не предохраняются на съёмках. Или я не прав? Кто у нас профи по порнографии, признавайтесь.

– Это не единственная странность, – сказал Эл. Никакого возбуждения от просмотра чужого секса он не испытывал. Эта плёнка имела отношение к смерти Вадима и несла в себе угрозу.

– Выкладывай, что увидел.

– Снимали статичной камерой. Ни одной смены ракурса. Ни одной склейки. Люди в кадре не подозревают о том, что их снимают, они не смотрят в сторону камеры, ведут себя не наигранно.

– Не как порноактёры, ты хочешь сказать.

– Я хочу сказать, что перед нами скрытая съёмка.

Роман с минуту хранил молчание. На экране мужчина выполнял в паре с женщиной акробатические номера, но он смотрел сквозь него. В голове крутился избитый книжный сюжет с компроматом и шантажом. Пять лет назад он написал похожую книгу под названием «Принуждение к ласке». Восемьдесят тысяч купивших её читателей остались довольны.

– Неужели Вадим занимался вымогательством? – озвучил он крамольную мысль. Больше для себя, чем для остальных. Хотел почувствовать на языке вкус преступного слова.

То же самое пришло в голову Элу. Самое страшное, что он допускал возможность шантажа. Вадим любил деньги, как Антон музыку, Роман книги, а сам он до недавних пор разнообразие в женщинах.

– Жаль, звука нет, – раздался с заднего сиденья голос Антона. – Это бы нам помогло. Кто-нибудь умеет читать по губам?

– Запись важна самим фактом интимной близости, – отметил Роман. – Разговор вторичен. Значение имеет исключительно порочащий чью-то честь поступок. Суть любого компромата с перчинкой в том, что он способен сломать жизнь причастным людям. Уже сломал, если моя версия событий верна.

Женщина без умолка ворковала, поглаживая опавший после секса член любовника. Она явно не насытилась за один раз.

– Что будем делать? – Эл изучающе посмотрел на лица друзей. – Пойдём в полицию с кучей домыслов?

Внезапно Роман ударил ребром ладони по рулю:

– Ну, конечно! Как я раньше не додумался! – Его глаза за стёклами очков источали нездоровый блеск.

– Не мучай нас, Шерлок, – Эл приподнял очки на лоб. – Поделись открытием.

Роман вновь постучал по экрану:

– Надо пропустить их через программу поиска лиц. В интернете таких десятки.

– Если человек выложил в сеть фотографии, нейросеть её найдёт, – развил Эл идею. – Ты гений, Пол!

– Хотите поиграть в детективов? – Затея Романа вызвала у Антона настороженность. – Не слишком ли это опасно?

– Всю собранную информацию мы передадим полиции, – успокоил его писатель. – Никто не собирается прикидываться супергероем. Одно дело изображать из себя крутого частного сыщика на страницах книг, совсем другое – заниматься расследованием убийства в реальности.

– Мы точно не знаем, было ли совершено убийство.

Эл повернулся к Антону:

– Поэтому обязаны выяснить правду в память о Вадиме. Дело нечисто, Джордж. Чем больше фактов мы предоставим настоящим полицейским, тем меньше у них будет оснований положить полученные материалы под сукно. Не хочу до конца своих дней сожалеть о том, что не использовал шанс помочь раскрыть преступление.

Антон понимающе кивнул. Муки совести ему тоже были ни к чему.

– Как думаете, тот, кто удалил запись, додумается проверить, успели ли мы её сохранить? – спросил Роман. Посетившая его мысль несла в себе смрад неприятностей. Он выводил присущие писателю замысловатые сюжетные линии, смешивая реальность с вымыслом. Фантазии могли завести его туда, откуда не будет выхода. С гипотезами надо быть осторожнее.

– Ты меня пугаешь. – Антон содрогнулся. Триллеры он предпочитал смотреть в кино. Эл задумчиво покусывал ноготь на мизинце.

– На всякий случай я пришлю её вам на электронную почту, – сказал писатель. – Маловероятно, что мои телефон с ноутбуком разом выйдут из строя, однако же на этой неделе мы намеревались отплясывать на свадьбе друга, а не оплакивать его странную смерть.

– У меня нет компьютера, – напомнил Антон. – Анжела оставила себе моноблок с двумястами гигабайтами музыки. Я пятнадцать лет собирал коллекцию! Пятнадцать лет скачивал редкости, синглы, исполнителей одного хита, расширенные версии и всевозможные мировые хиты. Поди, удалила уже, никчёмная… эх! Слава богу, комбик в лофте хранится, а то бы она и до него дотянулась.

Роман терпеливо помотал головой:

– В почту можно войти с телефона или любого другого компьютера.

– Точно. Извини, босс, перегрелся. – Антон испытывал слабость в ногах, хотел принять душ, желательно с Нилой. Мастер слова всерьёз ухватился за идею раскрыть «преступление». С таким же энтузиазмом он делился в старые добрые времена идеями новых книг. – Кто займётся поиском?

– Я зачинщик, мне и отдуваться. От вас требуется только моральная поддержка, – заявил Роман. – Поиск займёт не больше суток, полагаю. Как закончу, сразу пойду в полицию.

– Если будет с чем, – уточнил Эл. Три дня назад он позволил другу отправиться на встречу со смертью. Наутро после мальчишника мертвец прислал с того света необычное видео. К обеду, уже после того, как оно испарилось, они завалили групповой чат скабрезными комментариями, не ведая, что Джона больше нет в живых. О чём Роман узнал из вечерних новостей, наткнувшись в телевизоре на репортаж о пожаре в деревне со знакомым названием. Никому не пришло в голову сопоставить факты. Слишком сильно потрясение заволокло всем троим разум. Вопросы полезли наружу, стоило им собраться, чтобы предать тело друга земле.

– Меня это устраивает. – Антон облегчённо вздохнул. У него перед глазами всё ещё стояли два закрытых гроба. Могильщик нажал на кнопку, и механизм опустил их в свежевскопанные могилы. В такие моменты начинаешь цепляться за жизнь, какой бы паршивой она у тебя ни была. Их квартет распадался, как распались Битлы больше полувека назад. Только настоящего Джона убил душевнобольной Марк Чепмен спустя десять лет после развала группы, а их Джон то ли погиб от трагического недоразумения, то ли был убит и сожжён.

Он мог бы исполнять ритм и соло на одной гитаре, но без Джона группа представляла собой то же, что стул без одной ножки. Что за чудовище могло сотворить такое?

Эл закрыл крышку ноутбука, обрывая видео на середине. Беззвучная беседа не представляла для них интереса.

– Поехали, Пол. Я до безумия соскучился по Лизе. Её объятия успокаивают меня сильнее ромашкового чая.

– Хорошая экономия на ромашках, – впервые за три дня Роман выдавил из себя слабую улыбку. Он посмотрел в зеркало заднего вида на второго друга. – Ты тоже скучаешь по подруге?

– Мы с Нилой родственные души. С того момента, как я к ней переехал, мы занимались любовью больше, чем за все годы брака с Анжелой.

Писатель не стал объяснять Джорджу разницу между похотью и родством душ. Главное, что в душе Антона вновь поселилось счастье.

– Вам хотя бы есть с кем поделиться болью. Один я страдаю от одиночества.

Эл сжал плечо Романа. Писатель увидел в отражении зеркальных очков друга своё изнурённое загорелое лицо.

– Моё предложение поделиться с тобой контактами бывших подружек в силе.

– Подожди, пока меня окончательно не накроет отчаяние. Дай самолюбию покинуть мои изголодавшиеся по женской ласке мозги.

Между губ Эла показались осветлённые зубы. Улыбка получилась вымученной.

– У меня хороший вкус, ты не будешь разочарован.

«Киа» тронулся с места. Взгляд писателя ловил пузырящуюся снаружи автомобиля жизнь. Насекомые расшибались о лобовые стёкла, под горячим ветром шелестела трава, люди выходили из магазинчика с освежающими напитками, щурясь от вездесущего солнца. Смерти Вадима и Киры мир не заметил. Люди рождались и умирали каждый день на протяжении тысяч лет, для вселенной жизни двух человек на периферийной планете ничего не значили. Люди относились к жизни чересчур щепетильно. Создавали цивилизации, запускали в космос корабли, изобретали кучу удобных и комфортных приспособлений. Одно человечество было сделать не в состоянии – победить тлен. Да что там, люди не научились лечить обычный насморк, что несравнимо проще создания эликсира бессмертия.

Ты забываешь, в чём смысл жизни, Пол. Именно быстротечность лет наделяет будни осознанным смыслом. Вынуждает ценить, двигаться, жить здесь и сейчас. Без предельной возрастной грани жизнь потеряет волшебное очарование, превратится в бесконечный поток напрасных дней. Когда в запасе «ещё одно завтра», страх притупляется, а без него многое в жизни утрачивает значение. Встретить миллион рассветов, может, и здорово, но кто сказал, что через двести лет тебя не будет мутить от отвращения при виде поднимающегося над горизонтом округлого сияющего диска. Так что некая метафизическая справедливость в скоротечности жизни всё же присутствовала. К гибели в расцвете лет это, само собой, не относилось. Смерть молодых всегда ужасна.

– Как твоё самочувствие, Тони?

– Со мной всё в порядке, Ром, – Антон поднял вверх большой палец. – Давайте помянем друга, он это заслужил.

– Сыграешь нам? – повернулся к нему Эл. – Думаю, Вадим не будет против, если ты заберёшь себе «Стратокастер». Что скажешь, Пол?

– Он был бы рад. – Идея писателю понравилась. – Анжела привела в негодность твои гитары, однако наш друг позаботился о твоей проблеме с того света. Гитара твоя, Антон. Поскольку она постоянно находилась в лофте, его сыновья вряд ли привязаны к ней. Им досталась другая гитара, на которой он репетировал дома. Ничьи интересы не ущемлены.

Изо рта Антона вырвался стон благодарности.

– Спасибо, друзья! Пол… Ром… мне вернуть тебе деньги?

– Потрать их на оборудование для концертов. И вообще, начинать музыкальную карьеру без гроша в кармане то ещё удовольствие.

– Я буду бережно относиться к «Фендеру». Обещаю.

– Мы знаем, – ответил писатель. – За это мы тебя тоже любим. Ни у кого нет возражений против «Band on the run»[5]?

– Шутишь! – выкрикнул Антон. – Любимый альбом Вадима. Давайте послушаем.

– Эл?

– У скорби просто обязана быть светлая сторона. Включай, Пол. Успеем послушать альбом целиком.

И писатель включил, соединив телефон с мультимедийной системой автомобиля с помощью интернета. Двадцать лет назад они могли только мечтать о мгновенном доступе к каталогу песен любимых исполнителей, включая синглы и бутлеги. Сейчас это стало такой же обыденностью, как свежие фрукты зимой на полках магазинов.

Первым начал подпевать Антон. На гитаре он играл в пятьсот раз лучше, чем пел, однако неумение полностью попадать в ноты компенсировалось искренностью, с которой он вытягивал вступительные строчки великого хита Макки. После завершения вводной части и перехода к основному энергичному лейтмотиву к исполнению присоединился Эл. Роман подтянулся последним, подхватив на взлёте строчку… I hope you’re having fun… Band on the run… Band on the run…

Сократившись на четверть, их «банда» смогла выстоять перед натиском бури, принесшей с собой страшную беду, навсегда оставившей в душе длинный рубец. Жизнь подобна американским горкам – медленный подъём и стремительное падение. Однако самый ужасный ночной кошмар заканчиваемся с первыми лучами солнца, хранящими в себе проблески хрупкой надежды.

Жирная муха летала по салону фургона в поисках выхода, противно жужжа. Безобразный звук действовал Уборщику на нервы, однако все попытки пригвоздить её заканчивались неудачно. Муха издевательски уворачивалась, продолжая немыслимые манёвры по замкнутому пространству. Он специально не открывал окна, несмотря на адскую жару. Соблюдал конспирацию, стараясь быть незамеченным. Сшитый из полиэстра комбинезон добавлял мучений. Трусы взмокли, неприлично впившись в кожу, ноги в мягких кроссовках гудели.

Он следил за группой людей, окруживших могилу Вадима Филатова, чьи посмертные проделки принесли всем посвящённым в дело дополнительные хлопоты. В бинокле с десятикратным увеличением фигуры расплывались, он с трудом отличал мужчин от женщин. В толпе из примерно тридцати человек трое мужчин держались вместе, траурные костюмы сливались в большое чёрное пятно.

Уборщик не роптал. Кто же знал, что клиент на короткой ноге с новыми технологиями. Трюк получился эффектным, ничего не скажешь.

Куратор забил тревогу поздним утром субботы. Получившие технику спецы проморгали отсроченную отправку видео из мессенджера с логотипом бумажного самолётика. Какое-то время оно болталось в локальной группе, пока её всё-таки не удалили. Грязная работа. Он положил телефон с ноутбуком в тайник в четыре часа ночи. У программистов имелось в распоряжении шесть (ну ладно, пять) часов на их исследование. Чем они занимались столько времени?

Уборщик заходил в группу с длиннющим названием «Magical mystery tour» на кухне, читал переписку, но проверить вкладки приложения не удосужился. Ему платили не за это. Он свою работу выполнил блестяще. В новостях про убийство ничего не писали, всё шло к тому, что официальной версией происшествия так и останется неосторожное обращение с огнём.

Искомый файл получили трое друзей мертвеца. Закоренелые поклонники «Битлз», среди которых затесался «выдающийся писатель», если верить одной зарубежной интернет-энциклопедии. Уборщик имя писателя увидел впервые, ни одной его книги, он, понятное дело, не читал. Последняя художественная книга, попавшая к нему в руки, называлась «Сто лет одиночества» Маркеса. Фантазийное повествование с минимальным количеством диалогов хорошо усыпляло. Он еле добрался до середины притчи, после чего сжёг книгу в камине. Дешёвая бумага превосходно горела.

Имея доступ к чату, установить личности троицы не представляло сложности для тех, кто разбирался в собирании информации из интернета. Новое задание поступило в тот же день вместе с тремя досье. Два миллиона за каждую голову. На что рассчитывал заказчик, понять было невозможно. Он ставил перед исполнителем почти невыполнимую задачу – пресечь распространение записи. Один клик иконки «отправить» и операция провалена. Файл преодолеет любое расстояние, замучаешься мотаться по миру, устранять получателей. Если друзья мертвеца растиражировали запись, не стоило и начинать. Их смерти ни на что не повлияют, лишь вызовут массу очередных проблем.

Пока сигнал на отмену задания не поступил, Уборщик продолжал приготовления к ликвидации потенциальных свидетелей. Изучал повседневные маршруты каждого из троих мужчин, накидывал в уме план. Всем был безразличен его сорвавшийся отпуск. Заказчик ждал результат, думая, что деньги решают всё. Возможно, это и так, но выполнять работу топорно, оставляя за собой кровавые следы, Уборщик больше не будет ни за какие деньги.

Это дело ещё выйдет ему боком. Нельзя нарушать написанные кровью других киллеров директивы безопасности. Больше действий, больше ошибок. Больше ошибок, больше вероятность быть пойманным. Никакой магии. Заказ со всех сторон сложный. Неучтённая мелочь повлекла за собой воз досадных проблем, количество задач ощутимо возросло. Куратор настаивал на продолжении веселья, присылал зашифрованные панегирики, ссылался на незавершённые обязательства. Сутенёр хренов! Легко сокрушаться об ответственности, сохраняя анонимность, возлагая на других пыльную работу.

Тем не менее Уборщик дал согласие собрать информацию, необходимую для доведения дела до разумного конца. О чём немного жалел, обильно потея в металлическом брюхе фургона, зорко вглядываясь в окуляры. Убрать троих мужчин за короткий срок ему не под силу. Пока он расправляется с одним, остальные почуют неладное и сбегут. Для успеха требовались три убийцы. Или одно взрывное устройство под днищем автомобиля, активированное в момент, когда все трое будут в салоне.

В любом случае одновременное убийство связанных между собой людей попахивало авантюрой. Даже неопытный следователь найдёт связь во внезапных смертях. После чего проведёт красную линию к пожару в деревне. Стоит оставить одну зацепку, и карточный домик развалится. Нет ничего проще, чем гарантировать неудачу, для удачи же нужно лезть вон из кожи, думая на два хода вперёд. Какими бы соображениями ни руководствовался заказчик, одно из двух – либо у него железные яйца, либо студень вместо мозга. Впрочем, на жизненном пути Уборщика попадались люди, совмещавшие в себе обе особенности.

Фургон стоял возле мраморной мастерской, поодаль от основной парковки. Борта не содержали надписей, на боковых окнах висели шторы. То, что надо для наружной слежки. Фургон был оформлен на давно умершего человека, чистые документы успокаивали нервы. Красть автомобиль для повседневных разъездов невероятно глупый просчёт для убийцы его уровня.

Уборщик резко вытянул руку и зажал муху в ладони.

– Попалась!

Смятое тельце свалилось на коврик для ног. Он раздавил его подошвой, затем осмотрел длинный парик в зеркало, проверяя, не сполз ли он, надел кепку с надписью «Счастливчик» на куполе, надвинул на переносицу тёмные очки. Выбрался из автомобиля, открыл заднюю дверцу. Ковш лежащей в кузове штыковой лопаты покрылся бурыми пятнами ржавчины.

Что может быть обыденнее человека с лопатой на кладбище?

Он дошёл до стоянки, глядя себе под ноги, иногда вскидывая голову, чтобы оценить обстановку. Ну и жара. Солнце нещадно палило, задумав, по всей вероятности, выжечь землю за людские грехи. Голова под париком чесалась. Шея, в свою очередь, чесалась от прикосновения искусственных волос.

Он пропустил прощальный кортеж, смахнул каплю пота с носа и нормальным шагом пересёк стоянку. Поравнявшись с принадлежавшим писателю «Киа Соренто» уборщик достал из кармана платок. Монета упала на асфальт с характерным звоном. Нагнувшись, чтобы подобрать её, он извлёк из платка глонасс-трекер. Магнитная основа притянулась к днищу с глухим звуком. Такой же подарок он ранее оставил на брюхе спортивной машины другого битломана. Как ни странно, данная манипуляция не разбудила сигнализацию. Всё оказалось куда проще, чем он рассчитывал.

Поднявшись с колен, он промокнул щёки платком, внимательно смотря по сторонам. В понедельник на кладбище царила привычная для этого места суета. Люди навещали могилы родственников, автомобили привозили свежих постояльцев, лавочники продавали искусственные венки, укрываясь от солнца под зонтами.

Закинув лопату на плечо, Уборщик двинулся к захоронениям. Кладбище расползлось на добрую сотню гектаров. Среди бессчётных могил находились и те, в которых лежали убитые им люди. Святош среди них точно не было.

Он брёл по дорожке, изредка вчитываясь в таблички на крестах. Имена, даты, эпитафии, шёлковые ленты со словами уважения и скорби. Чересчур много почестей для мешков с удобрениями.

Рабочие забрасывали могилы поклонника «Битлз» и его жены сухой землёй. Уборщик присел на лавочку возле одной из могил, прислонил лопату к запылённому столику, вынул из кармана комбинезона фотоаппарат. Очень хотелось пить. Термос с холодным компотом остался в рюкзаке рядом с набором ножей и бутербродами с джемом. Зажав фотоаппарат в ладонях, он сделал серию снимков траурной церемонии, делая упор на трёх мужчинах. Дети тоже попали в кадр. Рано списывать со счетов прыщавых отпрысков. Их история могла не закончиться смертью родителей.

Снимки вышли отличными. Эмоции на лицах раскрывались в полной красе. Он был не прочь поиграться с писателем. Очкастый умник напоминал ему прилизанную версию самого себя – одержимый работой любознательный романтик, ловящий кайф от любого рода переживаний. А вот и слабое звено – очаровательный пузатик с женоподобной внешностью, не умеющий носить костюмы. Такого будет сломать проще всего. Ну и шикарный красавчик, на которого встанет даже у импотента. Подправить бы ему бритвой личико, чтобы не сиял так ярко.

– Один из вас мой. – Уборщик невесело улыбнулся. Быстро орудуя лопатами, рабочие искусно формировали насыпь. Пора ему убираться восвояси. Перекусить, отладить работу маячка, прошвырнуться за писателем до восточного обхода. Дальше их пути разойдутся. Писатель поедет в город, а он свернёт на дорогу Дружбы, где чуть погодя бросит фургон на парковке и пересядет на автобус. Он убьёт одного. Кого именно – определит куратор. Остальными пусть занимаются другие палачи. Деньги не перевесят риск угодить в колонию строгого режима на следующие пятнадцать лет. Три мишени – слишком авантюрно. Тут никакой профи-одиночка не справится.

Окинув недобрым взглядом выкопанные под будущие захоронения ямы, Уборщик подумал об отце.