Идеальный план

Глава 19. Эта странная жизнь

Роман лежал на заднем сиденье со связанными за спиной руками. Вздёрнутые к пятой точке ноги соединялись с руками верёвкой и страшно онемели за то время, что он находился в отключке. Как бы он ни напрягал мышцы, крепкие узлы не поддавались, лишь больнее вгрызаясь в кожу. За окнами «Киа» сквозь тёмную дымку ночи виднелись деревья. Когда они практически одновременно очнулись, убийцы в салоне не было. Он заранее подготовил флакон с едкой дрянью, и накинул каждому на лицо пропитанную ей тряпку перед выездом из подземного гаража. Хитрая сволочь и тут их переиграл.

Писатель думал об идее нового романа, который напишет по мотивам свалившихся на них злоключений, если им удастся выжить. Ещё он думал о близких ему женщинах – Яне, вдохнувшей в него искру жизни, и дочери, без которой многое потеряло бы смысл. Он обязан уцелеть, чтобы сказать им спасибо.

– Как успехи? – обратился он в темноту.

– Не получается, – раздался запыхавшийся голос Антона с переднего сиденья. Сцепленные вокруг верхнего поручня руки после долгих попыток высвободиться обмякли. – Узлы сделаны на совесть.

– У меня та же история. Как ты себя чувствуешь?

– Тошнит уже меньше. Чем бы этот гад нас ни усыпил, по мозгам оно бьёт эффектно.

– Повезло, что эта сволочь не заклеила нам рты. Со скотчем на губах захлебнуться рвотой проще простого. Эл, как ты там?

Запертый в багажнике Эл глухо рассмеялся:

– Из-за натянутой шторки здесь темно как в зад… хотя откуда мне это знать. В общем, я в наручниках и не могу толком пошевелиться из-за запасного колеса, в которое продеты мои руки. Раны вновь кровоточат, а голову будто просверлили перфоратором. Меня дважды стошнило, вы это, конечно, слышали. Так что я в полном порядке, дружище. Бравада у тебя в квартире аукнулась мне сполна. Ладно этот мерзавец не вырезал из меня фунт мяса. Вы не пробовали перепилить верёвки?

– Чем? – Роман почесал нос об обивку, чего не мог сделать с другими частями тела.

– Это твой автомобиль, Пол.

– Ничего не приходит на ум, голова всё ещё плывёт. Антон, можешь включить свет в салоне?

– Попробую. – Антон заёрзал на сиденье, стараясь достать головой до выключателя. После пятой попытки он притих. – Извините, я бесполезен. Моё тело мне не принадлежит. Кажется, ноги дополнительно привязаны к чему-то под сиденьем.

– Нам бы сейчас пригодился осколок стекла или зеркала. Постарайся оторвать зеркало зубами.

– Ты о зеркале заднего вида или том, что под козырьком?

– Любое зеркало, Джордж.

– Чёрт, нет! Я не дотянусь до них. – Антон покосился на запотевшее окно. – Только не предлагай мне разбить головой боковое стекло! Она этого не выдержит.

– Не буду, – тихо сказал Писатель. – Остаётся ждать, когда за нами придут. Действовать придётся по обстановке.

Изнутри багажника послышались слабые удары. Это Эл отчаянно желал вырваться на свободу, сбивая скрюченные колени в кровь. Будь у него свободны руки, может, он бы и придумал, как выбраться из западни. В стреноженном положении он мало что мог предпринять.

– Где мы находимся? – с досадой поинтересовался он. – Вам что-нибудь видно?

– В лесу, Эл, – ответил писатель. – Кажется, нас окружают берёзы. Думаю, убийца отправился на рандеву к Троеру. И либо они договорятся, либо секьюрити миллиардера уже закапывают тело в саду. Ни один из вариантов нас не устроит. Не хотелось бы попасть в лапы к фанатику или умереть в лесу от обезвоживания.

Антон прищурился, вглядываясь в темень за стеклом.

– Очень похоже на заброшенную рощу. Повсюду трава и кустарники. Всё сливается в грязное пятно. – Он вздохнул. – На нас обязательно кто-нибудь наткнётся. Нас спасут, вот увидите.

– С радостью бы разделил с тобой надежду, да не получается при всём желании. Выбраться из осиного гнезда будет непросто. Эл, ты там живой?

– Не дождёшься, Пол.

– Я должен вам кое в чём признаться, – простонал Антон.

– Давай, Джордж, сейчас подходящий момент для откровенных историй. Эл, ты слушаешь?

– Да, эта способность мне по-прежнему доступна. Если твоё признание заставит нас с Полом покраснеть, лучше повремени с этим, Антон. Тебе будет неловко, когда мы выберемся.

Но Антон предупреждению не внял. Оказавшись в неволе, он посмотрел на свои отношения с тестем другим взглядом. Мстить больному старику теперь представлялось ему большой низостью. Смерть Вадима и Киры, риск собственной смерти сбили с него спесь, желание насолить трансформировалось в жалость. План разорения старика, насколько бы он ни был хорош, ему более не пригодится. Выходка с морозильной камерой, вне всякого сомнения, омерзительна и могла бы потянуть на уголовное дело. Главный вопрос состоял в том, стоит ли уподобляться обидчику. Брать реванш, сводить счёты с человеком, стоящим одной ногой в могиле, чью единственную дочь язык не повернётся назвать образцом для родительской гордости. Всё, чего он хотел, – это бренчать на гитаре, извлекая из струн хорошие вибрации, и любить не менее хорошую женщину. Тяжко жить… ох, уцелеть бы в стремительном водовороте событий… с прегрешением, которое была возможность не совершать.

– В день увольнения из «Фуд-Трейда» тесть запер меня в морозильнике в качестве наказания за неповиновение. Нила освободила меня, невзирая на запрет. Чудом не подхватил воспаление лёгких. Герман меня уволил, или я сам уволился, не имеет значения. В ту же ночь я ушёл от Анжелы, заподозрив её в измене. Беда не приходит одна, да? На жену я зла не держал, а вот тестю задумал вернуть долг. Я знал всех поставщиков и покупателей, цены, маршруты, налоговые лазейки, мне доверяли если не все, то многие. Грузчики на складе работали не на совесть, а на страх и, кинь я клич, ушли бы со мной в новую фирму. Добрая половина как минимум. Имея арендованный склад, команду и средства для закупки первых партий товара, я за короткий срок замкнул бы на себя все цепочки поставок. Старик не успеет выкурить сигару, как его бизнес перейдёт в мои руки. О, я бы справился с этой задачей. Скидки покупателям, премии сотрудникам. Прибыль не самое главное в этой схеме. На реализацию плана мне понадобилось бы пять миллионов рублей, плюс-минус пятьсот тысяч. Таким образом, в преддверии смерти старик потерял бы труд половины своей жизни. Я мечтал рассмеяться ему в лицо, а сейчас не чувствую к нему ничего, кроме сочувствия. Пусть ложится в могилу с чувством собственной исключительности, меня это не тревожит. Такие дела, друзья.

Закончив монолог, Антон испытал облегчение. Странное всё-таки существо человек. Ему грозит смерть, а он радуется упавшему камню с души.

– Ты поступил верно, – нарушил молчание Роман. – Без понятия, как бы я поступил на твоём месте. Для этого надо на нём оказаться.

– Ты бы не позволил закрыть себя в холодильнике. В тебе меньше дерзости, чем было у Вадима или есть у Эла, но однозначно больше, чем у меня. Только такой незамутнённый болван, как я, мог жениться на Анжеле и поверить устным обещаниям её отца выделить мне долю в маргариновом бизнесе.

– Прозреть не так-то просто, Джордж. Ты можешь гордиться тем, что сделал правильный вывод, – сказал писатель. – Позвольте и мне распахнуть душу. По крайней мере, это отвлечёт меня от мыслей о туалете.

– Валяй, Пол. Мы тебя поддержим, даже если выяснится, что ты планируешь провести операцию по смене пола? По смене «Пола», ха.

– Ты слышал, Эл? Наш Тони стёр с чувства юмора вековой слой пыли!

– Слышал. Прими мои поздравления, Антон, сегодня ты стал мужчиной.

Антон не захотел вступать в заведомо проигрышную битву по обмену скабрезными шутками.

– Как всегда, напали вдвоём на одного. Рассказывай уже свою тайну, Пол, пока вы не забросали меня фекалиями, – беззлобно проворчал он.

– Она не такая красочная, как твоя, и вы, наверное, догадались, с чем или кем она связана.

– С Линдой?

– Я нанял юриста, чтобы судиться с этой позорной женщиной, – подтвердил писатель. – Хочу проводить с Виолой больше времени. Все мои предложения были отвергнуты, другого выхода, кроме судебного спора, я не нашёл. В этом решении смешались любовь к дочери, самолюбие, чувство справедливости, желание поставить циничную суку на место. Одиночество, в конце концов. Если женщина знает слабые места мужчины, она будет по ним бить. Чем бывшая жена и воспользовалась. Мои права ей до лампочки, распоряжается дочерью как вздумает.

– Когда мы освободимся, ты отзовёшь иск?

– Идея хорошая, – согласился Роман, – многомесячные тяжбы мне ни к чему, только вот Линда продолжит надо мной издеваться, покуда я буду позволять ей это делать. Твой рассказ помог мне задуматься, действительно ли дело в дочери, или я просто-напросто хочу поквитаться с бывшей женой за причинённую боль. Сложно предугадать, какую цепную реакцию вызовут мои изложенные на бумаге требования с её стороны. Как бы не стало ещё хуже, чем есть сейчас. Возможно, это не тот путь, по которому мне следует идти. Я серьёзно подумаю об этом в более располагающей обстановке. – Связанный писатель перевёл дух. – Господи, как же я устал лежать в такой неудобной позе! Эл, не хочешь в чём-нибудь нам признаться?

– В том, как новый управляющий Cactus models, предлагал переспать с ним за право заключить выгодный контракт, а получив отказ, уволил меня? – спросил Эл-Ринго.

Писатель живо представил разыгравшуюся сценку.

– Ты хотя бы повозил его мордой об пол?

– Не стал марать руки.

– Зря, может, ему бы понравилось.

– Ромыч шутит, Эл, – вмешался Антон. – Этот тип затаскал бы тебя по судам. Хорошо, что ты не стал с ним связываться.

– Да нет, Джорджи, я еле сдержался от того, чтобы не начистить ему физиономию. Видел бы ты эту самодовольную ухмылку. Руки чесались стереть её…

– Тихо! – громко шикнул Антон. – Я вижу чью-то тень! Кто-то приближается справа!

– Сделаем вид, что мы без сознания, – быстро проговорил Роман. – И помните, сообща мы сильнее, чем поодиночке. Удачи нам!

Владелец «Троер Индастриз» недолго ходил по окрестностям в поисках автомобиля, уклоняясь от ветвей и запинаясь о пни. «Киа» нашёлся в толще нескончаемого березняка, убегавшего в глубины ночного леса. Окна машины сливались с тёмным контуром кузова. Подойдя вплотную, Троер наконец-то включил захваченный из дома ручной фонарик, наплевав на режим маскировки.

– Надо же, сукин сын не соврал, – сказал он пьяным голосом. – Жизнь полна сюрпризов.

Он приставил фонарь к боковому стеклу, держа указательный палец на спусковой скобе пистолета. На заднем сиденье лежал связанный по рукам и ногам мужчина. Ещё один сидел на переднем пассажирском сиденье с опущенной головой. Третий человек, если и был, то в багажнике. Всё, как говорил наёмник. Не представляющие опасности люди находились под действием хлороформа и являли собой лёгкую мишень. Три точных выстрела положат конец затянувшимся унижениям. Бах-бах-бах, а далее обратный путь в особняк через слепую зону, где обезумевший от горя муж кинется звонить в службу спасения и слёзно умолять помочь жене. Чем не идеальный план?

Троер скривил губы и осветил днище автомобиля. Из железного брюха торчали пучки травы. На всякий случай он отошёл подальше, встал за стволом дерева и нажал на кнопку брелока. Резкий «пик-пик» разбудил, наверное, всех животных в радиусе километра. Троер сочно выругался в полголоса. В изящном плане засела громоздкая заноза. Охрана непременно услышит звуки выстрелов и наломает дров.

Медленно открыв дверцу, он первым делом помахал перед носом рукой в перчатке. Ужасно воняло кислятиной.

– Признавайтесь, кто из вас обделался, мальчики. Неужели все разом? Вот это я понимаю, командная игра.

Троер приставил к голове Антона дуло, не собираясь задерживаться в лесу надолго. Предстоящий день в конец его измотает, надо было беречь силы. По одному выстрелу в затылок и назад. Загонять напичканный трупами автомобиль в чащобу слишком рискованно. Когда тела найдут – а это случится если не через несколько часов, то через несколько дней – ни один волосок не должен вести к нему. За руль садиться просто опасно. К тому же неизвестно, что произойдёт, когда он вставит ключ в замок зажигания. Большой бум разметает фрагменты тел по деревьям? В кино так избавляются от свидетелей сплошь и рядом. От сумасшедшего наёмника и не такое можно ожидать.

Если повезёт, на автомобиль через пару дней наткнётся какой-нибудь зевака. Если нет, полиция обнаружит его на рассвете, прочёсывая прилегающую к поместью территорию.

– Нет! Пожалуйста! Не стреляйте! – прокричал Антон. Пистолет у затылка предельно его напугал, ни о каком притворстве не могло быть и речи. Он вжался в кресло, наивно веря, что, если максимально напрячься, пуля отскочит.

Услышав крик друга, писатель в страхе приоткрыл глаза и тотчас узнал в человеке с оружием кандидата в мэры города с предвыборного билборда. В проблесках лунного света богач выглядел потрёпанным. Наёмный убийца миллиардера не сопровождал. Либо он получил свои деньги, либо… да что угодно могло произойти, бессмысленно гадать сейчас о случившемся.

– Что б тебя! – Троер отвёл пистолет в сторону. Убивать человека в сознании было несколько сложнее, чем без него. Ненамного, но сложнее.

– Мы ничего не знаем! Нас похитили, и… и… прошу вас! Не делайте этого!

– Перестань скулить! – Рукоять пистолета попала Антону в переносицу. Раздался хруст, за ним мгновенно последовало всхлипывание. Из носа музыканта беспрепятственно потекла кровь. Связанные руки не позволяли ничего с этим поделать. Футболка с фотографией участников Tears for fears быстро покраснела. – Ты видел моё лицо, уже ничего не исправить.

Он хотел добавить «ничего личного», однако всё обстояло как раз наоборот. Им двигали только личные мотивы. Страдания людей, над которыми он имел власть, приносили ему сравнимое с сексом или наркотиками удовольствие. Даже количество денег на счетах не столь вдохновляло, как упоение чужим страхом. И не всё ли равно, родился он таким или стал, проникшись жестокостью мира. Удел размазни – становиться кормом для хищников вроде него. Вся жизнь Троера это подтверждала.

– Нет! Я ничего не видел!

– К чему пустой разговор? Ты знаешь, кто я. Не лги мне, определённо знаешь. Зажмурься, если тебе страшно, другого совета у меня нет. Свинец быстро сделает своё дело, не успеешь почувствовать боль.

– Это будет твоя самая большая ошибка, – неожиданно произнёс писатель. В лицо ему тут же упёрся луч фонаря. Это его не остановило. – Вы с женой главные подозреваемые в убийстве наших друзей. На пути сюда мой автомобиль попал в поле зрения многих дорожных камер. Полиция без труда вычислит маршрут и свяжет одно с другим. Наша смерть ничего не изменит, зато принесёт новые проблемы. Просто уйди, не нужно нас развязывать. Можешь даже не оставлять нам ключ. Мы даём слово, что не дадим против тебя показаний.

Троер пригладил волосы нетвёрдой рукой, о чём-то размышляя.

– Мертвецы не дают показаний, – сказал он с высокой долей энтузиазма. – Ваша смерть даст мне возможность остаться на свободе. Об этом ты не подумал?

– Хватит плодить смерть, Троер! Одного друга мы уже потеряли, настало время прекратить пляску смерти. Череда чудовищных нелепостей должна закончиться.

– Да, здесь она и закончится, – согласился миллиардер.

– Что ты за человек!

– Вполне себе прекрасный, – пожал он плечами. – Землю крутят такие, как я. Нас хотят лучшие женщины, нас обслуживают по высшему разряду, еда, вино, развлечения… всё, чего пожелаешь. К нашему мнению прислушиваются, перед нами пресмыкаются. – Он плюнул в траву и растёр слюну подошвой. Распинаться перед червями было унизительно. – Наш разговор затянулся, а у меня ещё много дел. Чтобы меня понять, надо провести денёк в моей шкуре, что вам не светит, проживи вы хоть тысячу лет. Кроме куска земли на кладбище, вам больше ничего не светит, касатики. Везение – штука капризная, и от вас она отвернулась, когда вы посмели обратить на себя моё внимание.

Блеф – единственная вещь доступная пленнику, находящемуся в безвыходном положении, и Роман не замедлил к нему прибегнуть.

– Полиция слышит всё, что ты говоришь! – выпалил он. – В машине находится передатчик.

– Ты хватаешься за соломинку, – пробормотал Троер. Ему не нравилось, когда его водили за нос. От признания веяло фальшью. – В этой глуши со связью настоящая беда.

– Хочешь это проверить?

– Для без пяти минут трупа ты ведёшь себя достаточно дерзко. Мне это по душе. Я сыграю с тобой в эту игру. Где он? Где твой грёбаный передатчик?!

– У меня! – сообщил Эл из-за заднего ряда кресел глухим голосом. – Открой багажник и убедись в этом.

«Господи, Ринго, надеюсь, ты знаешь, что делаешь», – испуганно подумал писатель. Тем не менее его охватило постыдное облегчение, поскольку ответа на вопрос, где искать грёбаный передатчик, у него не было. Он выиграл им пару минут жизни, но одержать победу такого рода обман был не в состоянии. Настал срок предстать перед Богом и ответить за свои прегрешения.

– А вот и третий, – довольно пропел Троер. – Не вздумай меня дурачить!

– Мне это ни к чему, я пытаюсь выжить.

Троер отошёл на несколько метров от автомобиля и присел. Тёплый ветер прижимал траву к земле, создавая иллюзию морских волн.

– Сейчас я открою багажник, гринго, – предупредил он. – Если тебе приспичит поиграть в героя, я пристрелю тебя и остальных засранцев как бешеных собак. Надеюсь, это ты уяснил.

– Я говорю правду. Полиция снабдила нас звукозаписывающим устройством со встроенным радиопередатчиком. Твой убийца плохо обыскал автомобиль, когда вёз нас к тебе. Полчаса назад я передал в полицию сигнал бедствия. Адвокаты ещё могут выторговать тебе свободу. Убив нас, ты всё испортишь.

– Складно поёшь, птичка. Давай посмотрим, сколько в твоём пении туфты.

Дверца багажника поднялась вверх с помощью пульта в руках Троера. В темноте он не сразу разглядел лежащего в обнимку с колесом человека.

– Где он?! – выкрикнул он с места. – Где чёртов передатчик?

– В ладони, – пропыхтел Эл. Ему было невдомёк, что происходит у него за спиной. Взгляд упирался в чёрный пластик обивки. – Он у меня в ладони.

На заднем сиденье Роман затаил дыхание. Гулкое биение сердца отдавалось пульсацией в висках. Антон глотал кровь, запрокинув голову к потолку. В ушах у него стоял посторонний неразборчивый шум. Никак к перебитому носу можно смело добавлять сотрясение мозга. На фоне разыгравшегося шторма это выглядело недостойной внимания мелочью.

Троер прижал к спине Эла пистолет, свернул шторку, водя фонарём по углам багажника. Ловушка могла быть сооружена где угодно.

– От тебя несёт блевотиной! – брезгливо бросил он, заглядывая в осевое отверстие колеса, откуда торчала закованная в наручник рука. – Разожми ладонь.

– Хорошо, – простонал Эл. – Только не убивай нас. Обещаешь?

– Где это видано, чтобы газель торговалась со львом? – Троер ударил пистолетом по предплечью Эла. – В следующий раз получишь по лицу. Открывай ладонь, твою мать!

Вместо этого Эл крепко сжал обод колеса, напряг мышцы, невзирая на боль и наотмашь ударил. На Троера обрушились двадцать килограммов каучука с металлом. Эл прикинул, что ему хватит сил поднять тяжесть, да не просто поднять, а развернуться в узком пространстве с вдавленным в грудь колесом восемнадцатого радиуса. Один грамотный удар выведет человека с пистолетом из строя. Всего один. На второй не будет ни сил, ни времени, ни возможности. Смазанный удар или промах равносильны самоубийству.

Он шёл на риск ради друзей, неспособных дать отпор взбесившемуся магнату. Ради Лиз и их ребёнка, ради того, чтобы на земле стало одним уродом меньше.

Шина врезалась Троеру в щёку. Твёрдая резина сняла верхний слой кожи подобно скальпелю, на ране мгновенно проступили мириады капель крови. Фонарь сделал немыслимое количество оборотов и погас при приземлении. Троер свалился на землю, сыпля проклятиями. Где-то в траве рядом с ним лежал пистолет, из которого он собирался пристрелить осмелившегося напасть на него недоумка. Он шарил в темноте, ползая на четвереньках, когда Эл рухнул на него, вывалившись из багажника. Прижатый к земле миллиардер закряхтел, выгибаясь как кошка. Его веса было недостаточно, чтобы сбросить со спины человека с колесом. Эл же столкнулся с другой проблемой – в позе эмбриона у него отсутствовала точка опоры. Вытянутые руки было не согнуть, ноги не могли упереться в землю. Немудрено, что Троеру постепенно удалось сбросить ненавистную ношу. Как бы у него ни чесались кулаки, он не бросился на Эла, а продолжил поиски пистолета. Оставлять свою ДНК на трупе было опрометчиво, он понимал это даже в пьяном виде.

– Где же ты?! – обращался он к пистолету. – Куда ты делся, чёрт подери?

Эл нащупал страшную игрушку носком ботинка. Связанные руки или вовсе отсутствие рук, какая разница, пистолет ему не достать. Убийца ловко придумал приковать его к запаске наручниками. И правильно сделал, без колеса у них появлялась реальная перспектива спасти свои жизни. Уж он бы что-нибудь сообразил.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – возмущался Троер. – Всё должно было быть не так! Вы все должны были сдохнуть! Я всегда побеждаю! Всегда!

Выйдя из себя, он кинулся на Эла, готовый разорвать его на куски. Этого Альберт Поляков и ждал. Собрав остатки подкреплённых злостью сил, он с размаху двинул заказчика убийства Вадима и Киры колесом. От удара в грудь Станислав Троер отлетел назад, приложившись затылком к бамперу «Киа». Ноги Эла оказались на уровне лица Троера. Тремя ударами носками ботинок он превратил гламурную физиономию в кровавую кашу, сломав нос и выбив несколько зубов. Он бы убил его, да адская боль в вывихнутом плече вынудила вжаться в землю, уткнувшись в колесо. Неразборчиво бранясь, Троер пополз вдоль автомобиля, плюясь сгустками крови.

Роман с Антоном перекрикивали друг друга, зовя Эла.

– Я в норме! В норме, – подал он голос. – Только отдохну немного.

– Где он, Эл?! – с вывернутыми конечностями, с упиравшимся в сиденье лицом кругозор писателя был ограничен. – Где Троер?!

– Он здесь! – гнусаво прокричал Антон, машинально изгибаясь в страхе от того, что его могут схватить за ногу. – Здесь! Ползёт совсем рядом!

– Не дай ему уйти, Джордж!

– Как?! Кто я, по-твоему? Гарри Гудини?!

Спустя полминуты Эл добрался до передней двери «Киа» вслед за Троером как гусеница.

– Оставьте Троера в покое, парни, он не скоро придёт в себя. Но обязательно придёт, так что всё-таки надо спешить. Антон, сейчас я заброшу ноги тебе на колени. Во что бы то ни стало, развяжи зубами верёвку. Если у вас есть более разумные предложения, скорее их озвучьте.

– Ты справишься, Антон! – сказал с заднего сиденья Роман. – У меня идей нет. Поза, в которой меня распяли, любого обречёт на смерть. Я давно не чувствую своё тело.

– Верёвка кажется чересчур толстой, – с сомнением прошептал Антон.

– Хотя бы ослабь узел. Так у нас появится шанс не погибнуть.

– Ладно.

С четвёртой попытки Альберт закинул ноги вверх, чтобы Антон мог достать до них ртом.

– Твои ботинки в крови!

– Это не моя кровь. Жаль, её не так много, к несчастью я дал ему уйти. Приступай, Джордж. Эта сволочь быстро ползает. Ты знаешь, что будет, если он вернётся с оружием.

Антон знал. Им прострелят головы. А потому выискивал слабые, поддающиеся раскачке нити, впиваясь в них зубами. Распухший нос работе не мешал. Троера за лобовым стеклом поглощала тень, нужно было торопиться. Морские узлы тем и хороши, что имеют быстрый способ развязывания, в отличие от проводных наушников, сплетающихся в кармане в невообразимое нечто.

– У меня получается, Эл! – радостно воскликнул он. – Ромыч, я почти развязал узел!

– Это прекрасно, Джордж, – похвалил друга писатель. – Продолжай, пожалуйста.

– Пошевели ногами, Эл.

– Да, верёвка поддаётся, но…

– Подожди!

Антон по-собачьи тянул путы то в одну, то в другую стороны, иногда сплёвывая изо рта кровь. Дёсны ломило от боли, ему казалось, что передние зубы вот-вот выпадут. Наконец он вытащил главное звено, остальное доделал Эл.

– Спасибо, Джордж!

– Ты можешь встать?

– Не волнуйся, для этого исчадия ада сил у меня хватит. Из-за него чуть не умерла Лиз. Во мне кипит праведный гнев.

– Будь осторожен и не наделай глупостей.

Словно новорождённый, Эл неуверенно зашагал за Троером, таща с собой колесо. Наручники зубами не перегрызть. Ему предстояло ходить с ними ещё чёрт знает сколько.

Троер внезапно выпрыгнул из-за дерева, размахивая палкой. Сукин сын успел взять себя в руки, пока они возились с верёвкой. Бедро обожгло огнём боли. Следующий удар пришёлся по запястью, ещё один по предплечью. Троер безудержно скакал вокруг Эла, стараясь угодить палкой тому по голове. Эл неуклюже прикрывался колесом, выискивая момент, чтобы пойти в атаку. И такой момент наступил, когда палка переломилась после очередного удара, а миллиардер на мгновение растерялся. Зато Эл не замешкался. Он бросился вперёд, используя увесистое колесо как таран. Получив толчок в солнечное сплетение, Троер сильно приложился спиной к стволу берёзы. На перекошенном от злости лице в лунном свете алели кровавые разводы. Этот человек представлялся Элу воплощением неоправданной жестокости и доведённого до абсурда сумасбродства. Нельзя убивать людей из-за измены жены! Нельзя убивать их только потому, что они посмотрели треклятое видео!

Он стукнул Троера по коленной чашечке, и следом впечатал протектор в наглую физиономию. И давил до тех пор, пока тот не перестал сопротивляться. Этого ему показалось мало, он несколько раз беспорядочно пнул обмякшее тело и только затем удовлетворённо плюнул на поверженного врага.

– Это тебе за Вадима, сволочь! И за Киру! И за детей, которых ты оставил сиротами! И ещё за Лиз! Таким как ты не место среди людей, ублюдок!

Всё было кончено. Сегодня удача не повернулась к ним спиной. Первый шаг на пути торжества справедливости сделан. Больше не будет смертей в угоду гордыни.

Он добрался до автомобиля, еле волоча ноги. Годы тренировок закалили тело, однако не могли совершить чудо. Слишком много потрясений для организма за короткий срок. А может, это старость стучалась в двери?

– Эл! Слава богу, ты жив!

– В паре с колесом я начал лучше понимать, как себя чувствуют беременные женщины, – посетовал он. – Мой черёд, Антон. Подсказывай, за что тянуть в первую очередь. Пора вызволить нас из этого унизительного положения.

– Что ты сделал с Троером? – беспокойно спросил Антон.

– Немного укоротил самомнение.

– Он мёртв?

Эл устало покачал головой, прислонившись к распахнутой дверце Киа:

– Не думаю. Что-то мне не очень хорошо. Боюсь потерять сознание до того, как освобожу твои руки. Приступим же.

На узлы Антона ушло пятнадцать минут. Когда дело было закончено, он долго потирал запястья, после чего освободил ноги и помог бледному, как мел, Элу присесть на своё место. Через минуту он освободил от верёвок Романа.

– В автомобильной аптечке есть бинты со жгутами, – сказал писатель. – Мои руки ещё не слушаются меня. Помоги Элу остановить кровотечение.

Антон бросился к багажнику и наступил на пистолет. Рука потянулась к блестящей штуковине.

– Если ты не собираешься им воспользоваться, лучше не трогай, – предостерёг писатель. – Ни к чему оставлять на нём свои отпечатки.

– Воспользоваться? В смысле, выстрелить?

– Троер это заслужил, – со спокойной совестью поведал автор бестселлеров, карающий злодеев в своих книгах направо и налево.

– Эл, мы же не будем никого убивать?

– Ты можешь прогуляться, Джордж, – Эл посмотрел на друга через боковое зеркало. Перед глазами у него всё плыло. – Тогда тебе не придётся врать на допросе.

– Парни, вы серьёзно? Вы собираетесь… о, господи. Вас арестуют!

– За самооборону? Ой ли.

– Я прошу вас не делать этого. Кто-то должен возместить моральный ущерб детям Вадима. Всем нам! Это будет справедливо.

– Для этого ему не обязательно быть живым. Наследники заплатят сполна.

– Вам придётся жить с этим остаток дней! Засыпать с мыслями о содеянном каждую ночь! Вы готовы к кошмару наяву? Радость от смерти Троера не будет долгой, а кровь навсегда останется на руках. Чем тогда вы отличаетесь от тех, кто убил Вадима?

– Мы не совершаем убийство, – возразил Роман. – Мы возвращаем долг.

– Это убийство как его ни называй. Оно не вернёт нашего друга!

Роман с Элом переглянулись. Оба были готовы взять правосудие в свои руки здесь и сейчас. Полиция не всемогуща, всегда остаётся шанс выйти сухим из воды, особенно если у тебя много денег. Тем не менее в словах их товарища сидело зерно правды. Молчание Троера не даст полиции раскрыть другие преступления, которые он наверняка совершил.

– Где аптечка, Антон?

– В багажнике её нет!

– Плохо. – Писатель осмотрел открытые раны на теле Ринго. У него не хватит рук, чтобы зажать их все. Да и что толку, с той же эффективностью можно приложить к ним подорожник. – Держись, Эл! Скоро мы отсюда выберемся. Где ты оставил Троера?

– Метрах в тридцати отсюда. Держись левого края. Сукин сын хитёр, так что смотри в оба.

– Я понял. Антон, надо взять у Троера ключи от автомобиля и погрузить тело в багажник.

Эл тронул писателя за рукав.

– Нет, Ром, не будем трогать место преступления. Мы не должны навредить.

– Тебя надо отвезти в больницу.

– Я потерплю, – соврал он. – Привяжи мерзавца к дереву и отправляйся на поиски телефона. Надеюсь, поблизости есть жилые дома. Кто-нибудь да откроет посреди ночи. Мир не без добрых людей.

– А как же ты? – Писатель посмотрел вниз, на промокшее сиденье. – Кровь вытекает из тебя слишком быстро.

– Пусть Антон перевяжет меня чем-нибудь, этого будет достаточно.

– Ладно, Эл. Твой план мне нрав… Эл? Эл?! Что с тобой?

– Я горжусь дружбой с вами, – произнёс Альберт Поляков, которого близкие люди звали Эл или Ринго, реже Альб, но никогда полным именем, и, накренившись вперёд, потерял сознание.