Иль Мактуб. Судьба Эмира

Глава 2

Судно трясло, как проклятое, и с каждой минутой я ощущала, как слабость сковывает мое тело. В трюме было темно и душно, воздух казался густым и вязким, словно липкий туман, вползающий в легкие и не дающий дышать. Девушки вокруг меня шептались, всхлипывали, кто-то молился, а кто-то просто сидел, опустив голову на колени, смирившись со своей участью. Я не могла поверить, что это происходит на самом деле. Всё казалось каким-то жутким кошмаром, из которого я не могла проснуться. В таких условиях сложно понять, сколько времени прошло. День сменялся ночью, но в трюме судна этого не почувствовать. Тьма была вечной, и она поглощала нас, не оставляя надежды на спасение. Тело ныло от неудобства, каждый мускул горел от долгого сидения в одном положении. Страх и паника накатывали волнами и заставляли задыхаться от ужаса. Вокруг были только неизвестность и боль.

Когда нам наконец принесли еду, я с трудом заставила себя съесть хоть что-то. Рыба и рис. Еда была пресной и едва съедобной, но голод не оставлял выбора. Девушки вокруг меня ели молча, боясь говорить лишний раз. Вода, которую нам дали, воняла, как стоячее болото. Но от жажды горло пересыхало, и приходилось пить эту отвратительную жидкость. Отвращение поднималось в горле, но я глотала её, понимая, что должна сохранять силы. Каждая капля этой мерзости напоминала мне о том, в каком ужасе мы находимся. Жара была невыносимой. Пот стекал по спине, впитываясь в одежду, превращая её в липкую оболочку, которая ещё больше усугубляла ощущение беспомощности. Каждый глоток этой отвратительной воды вызывал новый приступ тошноты, но другого выхода не было. Жажда была сильнее отвращения, и я продолжала пить, чтобы хоть немного облегчить своё состояние.

С нами не говорили, ничего не объясняли, ща вопрос могли пнуть или дать пощечину. Нужду мы справляли в ведро, которое выносили только на утро следующего дня. От вони резало глаза. Я понимала, что нас перевозят на рыболовном судне. Здесь все провонялось рыбой. Казалось я сама пропиталась этой вонью.

Наконец, после нескольких дней в этом аду, нас вытащили наружу. Я зажмурилась от яркого света, который вдруг обрушился на меня. Слепящее солнце было слишком резким после долгих дней в темноте. Свежий воздух обжигал лёгкие, и я жадно вдыхала его, как будто это был последний шанс на спасение. Но эта надежда оказалась мимолётной.

Нам завязали глаза и начали пересаживать в микроавтобус. Сердце колотилось в груди, как загнанный зверь. Что теперь? Куда нас везут? Страх охватил меня ещё сильнее, и я почувствовала, как паника начинает подниматься из низа живота и охватывать все мое тело, но я старалась держаться. Девушки вокруг меня тоже нервничали, некоторые тихо плакали, но большинство просто молчало, погружённое в свои мысли и страхи.

Микроавтобус был тесным и душным. Мы сидели в полной темноте, и никто не знал, что нас ждёт дальше. Разговоры на арабском языке доносились до нас сквозь гул мотора, но я не могла уловить смысла. Я пыталась понять хоть что-то, но шум заглушал их речь. С каждым новым словом, сказанным на чужом языке, я ощущала, как страх усиливается. Понимание, что нас передают другому перевозчику, было пугающим. Кто эти люди? Что они собираются с нами сделать?

В какой-то момент я начала понимать, сопоставлять из обрывков фраз, что мы направляемся в Египет, в Каир. Моё сердце сжалось от ужаса. Египет — это ещё дальше от дома, ещё больше неизвестности. Я не знала, что нас ждёт там, и это только усиливало мой ужас. Мысли метались, как загнанные звери, пытаясь найти выход из этой ситуации. Как спастись? Как вырваться из этого ада? Неужели меня не ищут…Ахмад! Как ты мог уехать и бросить меня? Забрать детей и обречь на это безумие! Где ты! Ахмааад! Спаси меня! Только ты можешь…только ты!

Страх перед неизвестностью охватил меня с новой силой. Я не могла думать о будущем, потому что каждое новое мгновение приносило только больше боли и страха. Я старалась сохранять спокойствие, но это было практически невозможно. Вика, держись. Ты должна быть сильной. Ради себя, ради детей.

Дорога казалась бесконечной. Мы ехали долго, и я не могла понять, сколько прошло времени. Шум дороги, неизвестные звуки — всё это сливалось в один непрерывный поток, заставляя мои нервы натягиваться до предела. Сердце колотилось, как безумное, и я чувствовала, что больше не выдержу.

Обстановка в микроавтобусе была напряжённой, и каждый из нас чувствовал, что находится на грани. Я пыталась успокоиться, но это было невозможно.

Жаркий воздух пустыни обжигал лёгкие, когда нас вытаскивали из душного микроавтобуса. Я чувствовала, как песок, словно раскалённые иглы, впивается в кожу. Всё вокруг было залито ярким светом, и от этого контраста я на мгновение потеряла ориентацию. Нас, словно беспомощных кукол, вытаскивали и ставили на ноги, грубо толкая вперёд.

Пустыня. Бесконечная, безжизненная, поглощающая любую надежду. Тело было обессилено, душа - опустошена. Я видела страх в глазах других девушек, их немые мольбы о спасении. Но никто не слышал нас. Мы были никем и ничем в этом аду.

Под палящим солнцем мы шли, спотыкаясь, едва передвигая ноги. Песок под ногами был горячим, как угли, и каждый шаг приносил мучительную боль. Мы шли молча, иногда бросая друг другу полные отчаяния взгляды. Никто не знал, куда нас ведут и что нас ждёт впереди. Жажда сводила с ума. Губы трескались, язык прилипал к нёбу. Вода, которую нам дали, опять воняла чем-то гнилым, но это была наша единственная надежда на спасение от обезвоживания. Впереди нас ждала неизвестность, и каждый шаг давался с трудом. Вика, говорила я себе, держись. Ты должна выжить. Ради себя, ради своих детей.

Солнце висело прямо над головой, обжигая кожу и слепя глаза. Мы стояли посреди этого песчаного ада, ощущая, как слабость охватывает тело. Внезапно мы услышали звук приближающегося двигателя. Пыль поднималась в воздух, и вскоре из-за бархана показался чёрный джип.

Машина остановилась прямо перед нами. Из неё вышел мужчина. Высокий, с густой чёрной бородой, его глаза сверкали холодным блеском. Другие конвоиры сразу замерли, словно признавая его главенство.

— Асад, — прошептала одна из девушек рядом со мной. В её голосе слышались ужас и паника.

Асад подошёл ближе, окидывая нас презрительным взглядом. Он медленно обходил нас, изучая каждую, словно товар на рынке. В его глазах не было ни капли сочувствия или жалости. Только холодный расчёт и жестокость. А еще похоть. Любая женщина увидит этот мерзкий блеск в мужских глазах и содрогнется от гадливости.

— Быстрее, — рявкнул он, махнув рукой конвоирам. — У нас нет времени на задержки.

Его голос был грубым и властным. Конвоиры сразу начали нас подгонять, толкая и подталкивая вперёд. Я чувствовала, как страх сковывает моё сердце. Мы были в полной его власти. Но несмотря на это я крикнула на арабском:

- Дайте нам воды если хотите чтобы мы шли быстрее!

Асад подошёл ко мне, его взгляд остановился на моём лице. Он поднёс руку и грубо поднял мой подбородок, заставив посмотреть ему прямо в глаза.

— Ты, — сказал он тихо, но в его голосе слышалась угроза. — Запомни, здесь ты никто. И тебе придётся смириться с этим. Воды вы получите ровно столько сколько мы сочтем нужным.

Он отпустил меня, и я едва удержалась на ногах. Слёзы подступили к глазам, но я не позволила им пролиться. Асад вернулся к джипу и начал отдавать команды своим людям. Они подчинялись ему беспрекословно, исполняя каждый его приказ с точностью и быстротой. Я поняла, что этот человек — хозяин нашей судьбы. Он собирался перепродать нас, как животных, не заботясь о наших жизнях и чувствах.

Мы снова двинулись вперёд, теперь уже под присмотром Асада.

Я смотрела на него с ненавистью, но знала, что сейчас не время для сопротивления. Мы были в его власти, и любое неверное движение могло стоить нам жизни. Он отдавал команды, словно мы были не людьми, а скотом. Я старалась не думать о будущем, концентрируясь на каждом шаге, на каждом вдохе. Каждый шаг давался с трудом, но я продолжала идти.

Наконец, когда солнце начало скрываться за горизонтом, мы разбили лагерь. Небо над пустыней было чёрным, усыпанным звёздами, которые казались далекими и недосягаемыми. Мы сидели в кругу, обмотанные верёвками, словно животные. Тьма накрыла нас, как плотное одеяло, и я прислушивалась к голосам арабов, пытаясь понять хоть что-то.

— Спи, — приказал один из конвоиров, толкнув меня. Я притворилась, что засыпаю, хотя каждый нерв был напряжён до предела. Тихо, незаметно я начала распутывать верёвки на руках. Сердце колотилось, как безумное. Я знала, что один неверный шаг, один звук, и всё будет кончено. Я двигалась медленно, чтобы не привлечь внимания. Верёвки поддавались, и вот, наконец, мои руки были свободны. Я чувствовала, как страх и адреналин смешиваются в одно бурлящее море внутри меня. Нужно было действовать быстро и решительно. Я кралась, словно тень, к спящим конвоирам. Сердце стучало в ушах, дыхание перехватывало от волнения.

У одного из конвоиров из кармана торчал смартфон. Я тихо и осторожно вытаскивала его, молясь, чтобы он не проснулся. Это был мой единственный шанс. Вика, только не дрожи, говорила я себе. Я схватила телефон и отступила назад, стараясь не разбудить никого. Я набрала старый номер Ахмада, который помнила наизусть, сердце колотилось в груди. Пожалуйста, ответь, думала я. Только ответь. На том конце провода сработал автоответчик. Надежда рушилась, как карточный домик. Я не могла поверить, что это происходит. В этот момент я услышала шорох позади. Один из арабов проснулся и вскочил на ноги. И я в панике закричала в трубку:

— Мухаммад!

Я бросила телефон и попыталась убежать, но он схватил меня, повалил в песок. Я вырывалась, кричала, но знала, что мои усилия бесполезны. В глазах араба были только злость и ярость.

- Заткись, шармута! Я тебе сейчас глотку перережу и трахну в эту дырку!

Тяжело дыша я испуганно замолчала, глядя на него.

Меня толкнули на землю, и я почувствовала, как песок врезается в кожу. Они кричали на меня, размахивая руками, но я ничего не понимала. В голове звенел лишь один вопрос: что теперь?

Асад подошёл ко мне, его лицо было каменным. Он схватил меня за волосы и поднял вверх. Я чувствовала, как слёзы текут по щекам, но старалась не показывать страх. Я должна быть сильной. Ради себя, ради детей.

— Ты пожалеешь о своём поступке, — прошептал он, приближаясь к моему лицу. — Думаешь кто-то знает где ты? Хер кто спасет тебя, дура!

Они снова связали меня, на этот раз крепче. Я лежала на холодном песке, чувствовала, как внутри всё сжимается от страха и боли. Ночь была долгой, наполненной страхом и мучениями. В голове мелькали мысли о детях, о том, что я должна выжить ради них. Ахмад... Возможно, он всё ещё сможет меня спасти. Возможно, мой крик не был напрасным.