Император Цезарь Август. Армия. Война. Политика

Заключение

Подводя итоги своей жизни, Август лицемерно утверждал, что основной его заслугой является «восстановление» Римского государства после гражданских войн, т. е. возврат к «доброму старому времени». На деле же за время его принципата — режима, основанного на социальном и политическом компромиссе победителей и побежденных в, гражданских войнах, — монархический принцип властно прокладывал себе дорогу во всех областях римской политической жизни.

С наибольшей отчетливостью это проявилось в военной организации Рима, тогда как в других областях социально-политической жизни реликты республиканского строя могли сохраняться еще многие десятилетия и даже столетия. Армия же в силу своей специфики не нуждалась в подобном камуфляже и не могла его себе позволить. В ней на смену прежней коллегиальности командования пришла жесткая субординация, замыкавшая всю систему управления вооруженными силами на императора. Любые претензии полевых командиров на самостоятельность, а особенно их несанкционированные действия, затрагивавшие сферу политики, стали решительно пресекаться.

В своем военном строительстве Август преследовал две основные цели: сделать армию надежным средством обеспечения внутренней безопасности и эффективным инструментом внешней политики. Удалось ему это в разной степени. Из разнородных элементов, стихийно формировавшихся в течение многих веков, военные реформы Августа создали единый организм, включавший в себя привилегированные столичные формирования, сухопутные войска и военно-морской флот. Особое внимание уделялось охране императора, чему служило наличие когорты телохранителей, преторианской гвардии, городских и сторожевых когорт. Этот многослойный барьер между принцепсом и его собственным народом практически исключал любое посягательство на персону властителя извне. Для поддержания стабильности на огромной территории Римской империи вооруженные силы тоже служили достаточно надежно. Кроме полевых частей и городских гарнизонов, власть Рима над покоренными народами поддерживалась и военными колониями, выведение которых в провинции началось еще в эпоху гражданских войн.

Однако у созданной Августом военной системы, при всей ее продуманности и внешней безупречности, был один кардинальный недостаток: жесткая централизация обусловила ее малую эластичность — гарантировать полную надежность защиты римских владений она не могла. Предоставить свободу действий римским военачальникам на местах император не мог из опасения, что они создадут угрозу для него самого. Предоставление ответственного командования только членам императорского дома, наделенными достаточными полномочиями, было, как показала практика, лишь малоудовлетворительным паллиативом. Однако Август не был бы самим собой, не попытайся он найти выход и из этого затруднения.

Наиболее радикальное решение проблемы заключалось в том, чтобы устранить саму возможность возникновения внешней угрозы. С этой целью был разработан и начал методично осуществляться грандиозный план покорения всего обитаемого мира. Он предусматривал, в частности, полное завоевание континентальной Европы с тем, чтобы затем, мобилизовав ее ресурсы, покорить оставшуюся часть известной римлянам ойкумены. При существовавшем в античности уровне географических и этнографических знаний план этот должен был выглядеть вполне осуществимым, так как расстояние до Океана на Востоке мыслилось гораздо меньшим, чем оно было в действительности, а упорное сопротивление могли оказать только парфяне (поэтому столкновение с ними в ближайшей перспективе не предусматривалось). На Западе же римские войска, прежде чем развернуть широкомасштабное наступление в центре Европы, приобрели ценный боевой опыт в локальных войнах, а выявленные недостатки римской военной организации были устранены в ходе преобразований 1413 гг. до н. э.

Первые военные кампании Рима за Рейном, казалось, подтверждали самые оптимистические прогнозы: сокрушая отчаянное сопротивление германцев, римляне сравнительное легко и быстро достигли Эльбы. Правда, затем потребовалось много лет, чтобы закрепить результаты этих завоеваний, но тем основательнее был подготовлен следующий мощный удар, который должен был надолго, если не навсегда, сломить всякий организованный отпор римской агрессии. Но поднявшееся в 6 г. н. э. восстание в Паннонии и Далмации заставило перебросить туда уже сосредоточенные для наступления войска, а уничтожение в 9 г. восставшими германцами трех легионов Вара навсегда похоронило амбициозные внешнеполитические планы Августа.

Разумеется, дело было не только и не столько в понесенных римлянами крупных потерях, которые при желании можно было компенсировать. Более существенным явилось другое обстоятельство: в корне неверным оказался прогноз развития стратегической ситуации — по мере продвижения римлян в глубь вражеской территории сопротивление варваров не ослабевало, а усиливалось, место уничтоженных племен занимали новые, еще более многочисленные и грозные, подавляющий поначалу перевес римлян на поле боя становился все более зыбким по мере ознакомления противника с их вооружением и тактикой, а тыл действующей римской армии мог вспыхнуть новыми восстаниями, как показали события 6–9 гг.

Все это заставило Августа радикально пересмотреть свою внешнеполитическую доктрину. Даже немедленное восстановление власти римлян в междуречье Рейна и Эльбы было сочтено слишком дорогостоящей задачей — дело ограничилось демонстративными акциями, необходимыми не в силу их военной целесообразности, а для восстановления престижа римского оружия перед лицом общественного мнения самого Рима.

Неудача глобальной политики Августа имела далеко идущие внутриполитические последствия: не удалось убрать армию из «большой политики», надолго заняв ее в престижных внешних завоеваниях. Смерть первого принцепса, которому в течение своего долгого правления удавалось заставить вооруженные силы играть назначенную им в новой политической структуре роль, сразу же повлекла за собой необратимые изменения в жизни Римской империи: армия выступила на авансцену и уже не покидала ее до самого конца античной истории.