Император Павел Первый и Орден св. Иоанна Иерусалимского в России

1

Штранге М. М. Русское общество и Французская революция. 1789–1794. М., 1956, с. 90.

2

Романович-Словатинский А. В. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. Киев, 1912, с. 118–156, 410–514.

3

Чечулин Н. Д. Очерки истории русских финансов в царствование Екатерины II. СПб., 1906, с. 319, 374–380.

4

Сафонов М. М. Проблема реформ в правительственной политике России на рубеже XVIII и XIX веков. Л., 1988, с. 27–38.

5

Клочков Н. В. Очерки правительственной деятельности времени Павла I. СПб., 1916, с. 1–2.

6

Бескровный Л. Г. Русская армия и флот в XVIII в. М., 1958, с. 330.

7

Сафонов М. М. Указ, соч., с. 73.

8

Клочков Н. В. Указ. соч., с. 434–569.

9

Блиох И. С. Финансы России XIX столетия. СПб., 1882, т. 1, с. 87.

10

Бржеский Н. Государственные долги России. СПб., 1884, с. 86–89.

11

Бескровный Л. Г. Русская армия и флот в XIX в. М., 1973, с. 12.

12

Окунь С. Б. История СССР. Лекции. Ч. 1: Конец XVIII — начало XIX века. Л., 1974, с. 51–72; Марголис Ю. Д. Семен Бенцианович Окунь. СПб., 1993, с. 66.

13

Бокова В. М. Переворот 11 марта и русское общество//Вестник МГУ. Сер. 8: История. 1987, № 4, с. 48–52.

14

Павленко Н. И. Идеи абсолютизма в законодательстве XVIII в.//Абсолютизм в России//Сборник статей. М., 1964, с. 392.

15

Мироненко С. В. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М., 1989.

16

Жуковская Т. Н. Дворянский либерализм в России в первой четверти XIX в. Итоги и задачи изучения. Автореф. канд. дисс. СПб., 1992, с. 10–16.

17

Эйдельман Н. Я. Грань веков. Политическая борьба в России. Конец XVIII — начало XIX столетия. М., 1988, с. 349; Перминов П. Под сенью восьмиконечного креста. М., 1991, с. 132.

18

Шебунин А. Н. Европейская контрреволюция в первой половине XIX века. Л., 1926.

19

См. напр.: Чистович И. А. Очерк из истории религиозного мистицизма в царствование Александра I.//Русская старина. 1894, июнь, с. 120 и сл.; Пыпин А. Н. Религиозные движения при Александре I. Пг., 1916.

20

Казаков Н. И. Об одной идеологической формуле николаевской эпохи//Контекст-1989. Литературно-теоретические исследования. М., 1989, с. 5–8.

21

Троцкий И. М. Третье отделение при Николае I. Л., 1990.

22

Именно эта версия названия Ордена наиболее часто употреблялась в российских документах времен императора Павла I. Однако она не была единственной ни в истории Ордена, ни в истории его отношений с Россией. Так, в тексте русско-орденской конвенции 1797 года речь идет о «Державном Ордене Мальтийском» и о «знаменитом Ордене Мальтийском». Во многих орденских документах (например, в знаменитой резолюции капитула от 1 июня 1798 года) Иоаннитский союз именуется «Священным Орденом». Орден также назывался «Родосским», «Госпитальерским», а равно «Кавалерским», причем на латыни соответствующий термин «кавалер», «рыцарь» передавался то как «eques» (всадник), то как «miles» (воин), так что Орден в точном переводе оказывался «воинским», «военным». Собственно, все эти формулы обозначали различные качества госпитальерского сообщества, которое было орденом, являлось священной (духовной, церковной) организацией, обладало суверенитетом (державностью), совершало подвиги в Иерусалиме, владело Мальтой (а до того Родосом), взывало к покровительству св. Иоанна, было союзом рыцарей, воевало и т. д. Варьирование эпитетов имело риторическое значение и было традиционным для Ордена. Окончательное установление полного официального названия Ордена произошло после Павла I. На протяжении эпохи, обсуждаемой в работе, такая точность формулировки не считалась необходимой.

23

Акцентируя высокое положение главы Ордена, Урбан VIII пожаловал ему в 1630 году кардинальские почести, включая кардинальский титул «Eminenza». Традиционный русский перевод этого термина — «Преимущество». В соединении со светским титулом великого магистра (о котором см. ниже) это составляет формулу «Altezza Eminentissima», «Преимущественнейшая Светлость». Предлагаемый рядом авторов перевод «Высокопреосвященное Высочество» неверен, так как первое из этих определений приложимо только к лицу, получившему рукоположение во епископы, тогда как второе соответствует не «Altezza», как это может показаться на первый взгляд, a «Altezza Reale». Последний титул никогда не присваивался великим магистрам. Кроме того, все великие магистры были и остаются мирянами (т. е. не имеющими священного сана, не получившими рукоположение). Термин «мирянин» имеет и другое значение — «человек, не являющийся монахом». Ниже этот термин употребляется в тексте в смысле «не монах».

24

Goodall J. A. Reflections upon the «History of the Souvereign Order of Saint John of Jerusalem»//The Coat of Arms, vol. VI, № 45. London, 1961, p. 206.

25

Показательно, что в 1916 году основные функции, исторически принадлежавшие институту почетных рыцарей, были переданы новоучрежденному Ордену заслуг как подчеркнуто «внешнему» по отношению к Державному ордену. К этому времени структура Ордена подверглась многочисленным, хотя и закономерным изменениям. Был реформирован и институт почетных рыцарей. В конечном счете они оказались интегрированными в орденскую корпорацию в новом качестве «рыцарей по призванию» (см.: Cardinaie Н. Е. Orders of Knighthood, Awards and the Holy See. 3rd ed. Gerrards Cross, 1985, p. 85; e G. C. L’Ordine Sovrano di Malta egli Ordini Equestri della Chiesa. Roma, 1959, vol. II, p. 29–46) по аналогии с термином «крест призвания», первоначально обозначавшим орденский знак, вручавшийся почетному рыцарю (см.: Kirchner Н., Truszczynski G. v. Ordeninsignien und Auszeichnungen des Souveranen Malteser. Ritterordens. Koln, 1974).

Реформы выходят за пределы рассматриваемого периода, но их основные предпосылки определились именно на рубеже XVIII и XIX веков.

26

Goodall. Op. cit., р. 203–204. Pierredon М., comte de. Histoire politique de l’Ordre souveraign de Saint-Jean de Jerusalem… 2me ed., Paris, 1956, vol. 1, p. 3 et infra; Sherbowitz-Welzor O. de, Toumanoff C. The Order of Malta and the Russian Empire. Rome, 1969, p. 14.

27

Goodall. Op. cit., p. 208. Fons honorum — источник почестей (лат.). Традиционно этот термин применяется к государствам, монархам, главам династий, обладающим полными или частичными правами государственного суверенитета и — в качестве атрибута суверенитета — правом жаловать титулы, звания, награды и т. п. В отличие от «источников почестей» сообщества и лица, действующие «на общественных началах», не имеют права жаловать титулы, а присваиваемые ими звания и награды имеют сугубо частный характер и несравнимы с государственными или династическими.

Право fontis honorum в полном объеме признается, согласно международному праву, за юридическими субъектами, обладающими реальной государственной властью. Главам свергнутых династий или уничтоженных государств это право принадлежит в значительно урезанном виде. В этом отношении особенно замечательно то, что Державный орден в лице своего верховного руководства на протяжении XIX и XX веков неизменно признавался полноправным «источником почестей».

28

См.: Cavaliero R. The last of the Crusaders. Lnd., 1960; Engel С. E. Knights of Malta. A Gallery of Portraits. Lnd., 1963.

29

Здесь и далее «русские» даты даны согласно юлианскому календарю, «западные» — по новому стилю.

30

Изложены, в частности, на страницах популярной монографии Перминова П. В. Под сенью восьмиконечного креста. М., 1991, с. 111–112.

31

Sherbowitz-Wetzor, Toumanoff. Op cit., p. 21 (В этом случае и ниже см. также новое переработанное издание; Toumanoff С. L’Ordre de Malta… Roma, 1979, p. 21).

32

Idem, p. 124.

33

По тексту протокола: «…nuovo Slahilimento in questo SacroOrdine…». Яркая деталь: 12 июня, вскоре после падения Мальты, генерал Бонапарт, получивший известие об обсуждаемом решении орденских властей, резко критически отозвался о допущенном принятии схизматиков в лоно (sein) Ордена. Подобное «попечение» о традициях госпитальеров со стороны Наполеона достаточно забавно. Впрочем, генерал был заинтересован в поисках оснований для критики и дискредитации Ордена. Idem, р. 21–22.

34

ПСЗ-1, 1798, № 18766.

35

ПСЗ-1, 1798, № 18799.

36

ПСЗ-1, 1799, № 18859.

37

Sherbowitz-Wetzor, Toumanoff. р. 13–15, 18–19 et passim. Авторы этого труда неприязненно относятся к описываемым установлениям; они видят в них угрозу основным орденским принципам, реализовавшуюся в пору магистерства Павла I, но не отрицают действительности самих установлений. О распространении пожалований 1776 и 1782 годов на всех госпитальеров Польского приората: Idem, р. 87 et passim.

Типична ошибка П. В. Перминова, упоминающего Баварский великий приорат как протестантский — вероятно, из-за того, что часть баварских рыцарей была свободна от обетов. Перминов. Цит. соч. с. 97.

38

Необходимо учесть, что первоначально кавалеры по праву, не принесшие обетов, считались «состоящими в искусе», то есть послушниками, и не имели права решающего голоса в региональных капитулах (думах) (см. статью XXIX конвенции 1797 года). Это касалось даже великого приора принца Конде. Позднее этот порядок нарушился в обоих Российских приоратах.

39

Idem. Р. 20.

40

Annales de L’O. S. M. de Malte. Jul.-Sept. 1961. P. 92–94.

41

Picket T. History of the Sovereign Order of Saint John of Jerusalem. Shickshinny, 1957. P. 50–51.

42

Annales… p. 307.

43

Несколько фактов; письмо от 14 декабря 1798 года, которым Павел извещал папу о своем избрании на магистерство, но не называл себя при этом магистром, ожидая, согласно орденской традиции, одобрения Рима; попытка грубого давления на Рим весной 1799 года (закрытие петербургской нунциатуры, затруднение контактов русских католиков с папой) в ответ на отказ Пия VI признать низложение Гомпеша и магистерство Павла I; столь же грубое давление на Гомпеша, приведшее к его отречению; стремление императора, несмотря на эти меры, сохранить активные и даже дружеские сношения с папой через аудитора бывшей нунциатуры аббата Бенвенути, при этом настаивая на признании своего магистерства; декларации Павла I о готовности оказать гостеприимство Пию VII (ранее убежище предлагалось Пию VI), о необходимости «союза религий» и т. д., адресованные папе через отца Грубера и герцога де Серракаприола в 1800 году, — обо всем этом шла речь при условии папского подтверждения орденского достоинства Павла I. Описанный М. Руэ де Журнелем, а также Щербовицем и Тумановым диало6 Императора с папами (категорически отказывавшими ему в признании предстоятельства) имел характер спора бурного и неотступного, особенно с российской стороны.

44

ПСЗ-1, 1799, № 19044: «Высочайше утвержденные правила для учреждения родовых командорств или Jus Patronatus в России». Правила подтверждали все дополнительные условия, необходимые члену рода для получения командорства, включая орденский стаж, военную службу и т. д.

45

Taube М. de, Baron. L’Empereur Paul ler de Russie, GrandMaitre de L’Ordre de Malte et son Grand-Prieure Russe… Paris, 1955, p. 51–53. et passim.

46

Головкин Ф., гр. Двор и царствование Павла I. СПб., 1912, с. 189.

47

Потомственного кавалерства (но не командорства) были удостоены и старшие по первородству члены рода дю Пюи Монбрюн (пожалование Павла I как великого магистра от 28 сентября 1799 года), через посредство которого Г оловкины возводили себя к Альфонсу дю Пюи.

48

Sherbowitz-Wetzor, Toumanoff Op. dt, p. 32, 37, 40 et passim.

49

Idem, p. 10–11, 103.

50

Idem, p. 65 et passim.

51

ПСЗ-1, 1801, № 19794.

52

Idem.

53

Idem, p. 35.

54

Поиски духовного единства поверх конфессиональных барьеров оказали огромное влияние на религиозную жизнь русского общества (и, в частности, Императорского двора) при Александре I. Однако эти мистические искания, как правило, не получали церковного, ортодоксального оформления (коего Павел I по крайней мере пытался достигнуть) и не искали опоры в таких консервативных институтах, как Державный орден.

55

Idem, р. 74–75. В оригинальном тексте: «Le Venerable Prieure Russe recevra un Reglement approuve par S, M, I.», что можно толковать трояко — или как указание на то, что с этого момента правила, уже установленные Павлом I (который одним и тем же актом даровал их приорату как великий магистр и подтвердил в своем императорском качестве) получают в приорате новую, исключительную силу, не стесненную требованиями статута; или же как указание на то, что для приората предполагается разработать новый регламент, который должен будет пройти апробацию у императора; или же, наконец, как простое упоминание Александра I в качестве главы приората, получающего полномочия ведать внутренним порядком. Решение Совета, безусловно, не подразумевает и не допускает никакого выведения «павловской» ветви Ордена из общеорденской юрисдикции в российскую императорскую — хотя бы потому, что это прямо противоречило бы учреждающему манифесту 1798 года. Но выделение младшего Российского приората в «особую правовую зону» внутри Ордена не противоречило статье XVII конвенции 1797 года, согласно которой «все Члены Мальтийского Ордена равно повинны исполнять точно обязанности свои по Статутам». Речь шла только о введении центральными властями Ордена «частного статута».

56

Idem, р. 61, 64.

57

Исключение составили четыре испанских приората, в результате интриг королевского правительства отторгнутые от Ордена, то есть юридически уничтоженные в январе 1802 года. Великие приораты Рима, Пизы и Ломбардии приняли план Священного совета, но передали свое право выдвижения кандидатов папе.

58

Idem, p. 73–75.

59

Выяснение вопроса о магистерстве Русполи затянулось, поскольку он находился в Шотландии. Русполи принадлежал к Римскому приорату, и, избирая его, Пий VII пользовался голосом, предоставленным госпитальерами Рима. Именно поэтому Русполи официально упоминался (кардиналом Коксальви и другими) как кандидат Римского приората; это подчеркивало принятие Ватиканом плана, разработанного рыцарями в Санкт-Петербурге. Однако формально это не сопровождалось признанием самого «павловского» Священного совета, так как это означало бы косвенное признание магистерства Павла I.

60

Idem, р. 71.

61

Бесспорным было и право папы рассудить двух конкурентов, претендующих на власть, и даже установить временный чрезвычайный порядок управления (как это уже имело место в 1317 году при великом магистре Фульке де Вилларете и антимагистре Морисе де Паньяке; до разрешения их спора папой Иоанном XXII для надзора за делами Ордена был назначен викарий — кавалер де Пин). Стоит вспомнить и другие исторические прецеденты: например, в 1582 году Григорий XIII ограничил свободу рыцарей, предложив им трех кандидатов на выбор. Иоанниты повиновались, и избранный в результате Гугон Вердальский остался в истории Ордена как бесспорно законный великий магистр.

62

Маршальские полномочия Александра I истекли в 1803 году, когда великим магистром Томмази было сформировано новое орденское правительство.

63

ПСЗ-1, 1802, № 20163.

64

ПСЗ-1, 1810, № 24134; ПСЗ-1, 1811, № 24882.

65

ПСЗ-1, 1817, № 26626.

66

Полное собрание законов Российской империи (в дальнейшем ПСЗ). Т. XXV (1798–1799). СПб., 1830, с. 483.

67

Лабзин А. Истории ордена святого Иоанна Иерусалимского. Ч. 5. СПб., 1801, с. 338–339.

68

Там же, с. 341–342.

69

Schembri, Guzeppi. The Malta and Russia Connection. A history of Diplomatic Relation between Malta and Russia (XVII–XVIII cc.) based on Original Russian Documents. Grima publications. Marsa, Malta, 1990, p. 92.

70

Там же, p. 93.

71

Панчулидзев С. История кавалергардов. Т. 2. СПб., 1901, с. 172–173.

72

Там же, с. 173.

73

ПСЗ. Т. XXIV (1796–1797). СПб., 1830, с. 265.

74

ПСЗ. Т. XXV, с. 456.

75

Общий гербовник дворянских родов Всероссийской империи, начатый в 1797 году. Ч. I, с. [1].

76

ПСЗ. Т. XXV, с. 502.

77

РГИА, ф. 496, оп. 3, ед. хр. 1780, л. 2–27.

78

Там же, л. 27.

79

Панчулидзев С., с. 154, 155.

80

ПСЗ. Т. XXV, с. 755, 764.

81

РГИА, ф. 822, orn 1, ед. хр. 375, л. 1–4. В соответствии с высочайшим повелением священнику церкви св. Иоанна Предтечи предписано было «никаких помешательств не делать католицким и других религий пасторам погребать на означенном кладбище тела умерших кавалеров сего ордена, отпетые прежде по обряду в своих церквах, с тем наблюдением, чтобы тела кавалеров каждого исповедания погребены были в особой кладбища стороне, не смешивая сих частей кладбища одной с другою» (л. 2–2 об).

82

Панчулидзев С., с. 153.

83

Антошевский И. К. Державный орден св. Иоанна Иерусалимского, именуемый Мальтийским в России. СПб., 1914. с. 54–55.

84

ПСЗ. Т. XXV, с. 523–524.

85

РГИА, ф. 1411, oh. 1, ед. хр. 91, л. 1.

86

Там же, л. 3.

87

ПСЗ, т. XXIV, № 17749.

88

В XVIII в. существовала практика по ходатайству российских властей жаловать особо отличившихся российских подданных княжескими и графскими титулами Священной Римской империи, титул императора которой, как правило, носил австрийский эрцгерцог. Конец этой практике положили завоевания Наполеона в начале XIX века, когда титул императора Священной Римской империи официально перестал существовать.

89

РГИА, ф. 1374, он. 1, ед. хр. 75, л. 3.

90

Там же, л. 3 об.

91

Там же Л. 5–5 об.

92

РГИА, ф. 1374, он. 3, ед. хр. 2249, л. 6.

93

Там же, л. 21–22.

94

РГИА, ф. 1374, он. 3, ед. хр. 2439, л. 1.

95

Там же, л. 1 об.

96

Там же, л. 2.

97

РГИА, ф. 1374, он. 3, ед. хр. 2439, л. 4.

98

ПСЗ, т. XXVI, № 19504.

99

РГИА, ф. 1411, он. 1, ед. хр. 3–7.

100

ПСЗ, т. XXV № 19074 и 19089.

101

РГИА, ф. 1374, он. 3, ед. хр. 2394, л. 2–3.

102

РГИА, ф. 1411, он. 1, ед. хр. 8.

103

Лакиер А. Б. Русская геральдика. 2-е изд. М., 1990, с. 212–216; РГАДА, ф. 286, oh. 1, д. 61.

104

Существование устойчивых норм обычного права позволяет, на мой взгляд, в ряде случаев снимать противопоставление фактического и юридического и говорить о праве de facto, о праве, «оберегающем себя» в практике. Для геральдических исследований, в особенности — для исследований памятников нового и новейщего времени, такая постановка вопроса имеет принципиальный характер.

105

Собственно, этот мальтийский крест на четках был корректной геральдической аналогией орденскому знаку на ленте. Более того, порой крест на четках дополнялся короной и даже трофеем. Подобное изображение см. в кн.: Neubecker О. Le Grand Livre de l'Heraldique Bordas, 1993, p. 217.

106

«Вежливость» в данном случае — юридическое понятие. Речь идет о праве обладателей определенного достоинства пользоваться почестями, связанными с более высоким достоинством. Такое право могло основываться на местных, родовых, корпоративных обычаях и законах. Наиболее распространено понятие «титул вежливости» (titre de courtoisie). Думается, использование capo dell'Ordine в гербах необетных бальи конца XVIII века можно рассматривать именно как почесть, согласно обычаю предоставляемую «по вежливости».

107

Способы помещения госпитальерских орденских знаков — реальных и геральдических — в гербах рассмотрены в известной работе: Bascape G. С., Gli. Ordini Cavallereshi in Italia. Milano, 1972. P. 242–243 et infra. См. также: Heim В. B. Coutumes et droit heraldiques de l'Eglise. Beauchesne, 1949. P. 89–90, 178, 182–184; Он же: Heraldry in the Catholic Church. Gerrards Cross, 1981. P. 76–77, pl. II, IV, VI et passim; Woodward J. Ecclesiastical Heraldry. Edinburgh — London, 1894, p. 56 et passim; Bascape G. C., del Piazzo M. Insegne e simboli. Roma, 1983, p. 365, 385–386, etc. Bсe геральдические обозначения кавалерского статуса, включая capo dell'Ordine, были, как и сам статус, личными и не передавались наследникам.

108

Герб поручика великого магистра бальи фра И. М. Гевара Суардо служит ярким примером: Sherbowitz-Wetzor О. de, Toumanoff С. The Order of Malta and the Russian Empire. Roma, 1969. Pl. VII.

109

Ни трофей, ни уложенная в виде банта золотая лента не являлись элементами герба Державного ордена; они лишь дополняли его в составе орденских знаков.

К началу XIX века детали орденских знаков все еще оставались чрезвычайно нестабильными, и во многих случаях герб входил в трофей не в виде щита, а на знамени, на кирасе и т. п., а на банте не помещался вовсе. См., например: Дуров В. А. Русские советские боевые награды. М., 1989, с. 40. «Вычленение» гербового щита из трофея имело постепенный характер.

110

В гербы Ордена и его главы иногда вставлялся полугербовый декор — знамена, венки.

Иногда такой декор, арматура, прямо указывающие на связь с Орденом (госпитальерские знамена и т. п.), полностью заменяли орденские знаки. Вообще же геральдические обычаи рыцарей св. Иоанна были — и в значительной мере остаются — очень гибкими. Многие бальи не пользовались capo dell'Ordine. Кавалер мог внести в свой герб один только мальтийский крест за щитом; мог, напротив, ограничиться розарием или знаком на ленте. Это относится к гербам рядовых членов, а равно командоров, бальи и даже магистра и самого Ордена. Для эпохи великих магистров Пинто, Рогана, Томмази был чрезвычайно характерен тип магистерского герба без креста за щитом, без мантии, зато с пышной арматурой.

111

Dithmar J. С. Geschichte des ritterlichen Johanniter-Orden. Frankfurt a. M., 1728. На гербовый быт мальтийских рыцарей в России обычаи Бранденбургского бальяжа, скорее всего, не влияли совсем.

112

ПСЗ-1, 1797, № 17708. «Прибавочные статьи» конвенции см. там же, № 18249.

113

Общий Гербовник… Ч. 1. СПБ., 1797. С. 6. В Гербовник вносились родовые, а не личные гербы Почести персонального, временного характера учету в Гербовнике не подлежали; если же им случалось попасть в него, они приобретали наследственный характер, как это было в случае с графами Чернышевыми (там же, № 20) — медальоны с портретами Петра I, пожалованные им Григорию Петровичу Чернышеву и зафиксированные в дипломе Елизаветы I на имя последнего, по недосмотру оказались внесены в Гербовник и перепожалованы всему роду.

114

Общий Гербовник… Там же, № 3. Щит разбит начетверо; в первой и четвертой червленых частях серебряный орел с золотыми вооружениями (измененный герб Польши), во второй, серебряной, — стоящий на золотой оконечности золотой с пурпурными подушкой и спинкой трон, на сиденье которого поставлены накрест золотые скипетр, завершенный крестом, и крест на длинном древке; трон завершен во главе золотым подсвечником с тремя горящими свечами естественных цветов и сопровожден по сторонам черными восстающими медведями, поддерживающими скипетр и крест (версия герба Великого княжества новгородского); в третьей, лазоревой, — серебряный крест, три верхних плеча которого уширены, поставленный на опрокинутом золотом полумесяце с ликом; в оконечности — серебряная шестиконечная звезда (измененный герб «Корибут»); в червленом сердцевом щитке — воин в латах и шлеме, воздевающий саблю с золотым эфесом, при золотом щите, скачущий на серебряном коне, покрытом червленой попоной (версия герба Великого княжества литовского). Щит окружен пурпурной мантией с золотыми бахромой и кистями на шнурах, подбитой горностаем и увенчанной княжеской шапкой. Куракиными, в том числе и Александром Борисовичем, не раз употреблялись версии герба, не вполне совпадающие с высочайше утвержденной, однако эти отступления воспринимались как несущественные и не были намеренными.

115

Описываемые версии известны по гравированным портретам князя.

116

Употребляя свой родовой герб с постоянными изменениями и искажениями, графы Шереметевы порой включали в его композицию мальтийский крест. Так, на экслибрисе графа Александра Дмитриевича (1859–1931) были изображены гербовый щит рода (не вполне точно воспроизведенный) и за ним — крест обетного рыцаря, коронованный графской короной. Несомненно, эта эффектная, но геральдически нелепая композиция должна была указывать на родоначальника графской ветви рода, фельдмаршала Бориса Петровича, бывшего первым российским кавалером Державного ордена. Сам Борис Петрович помещал крест обетного рыцаря в составе собственного герба (см.: Тройницкий С. Н. Гербы потомства Гланды Камбилы.//Гербовед, 1913, № 1), хотя и был лишь почетным рыцарем, а потому, строго говоря, не имел на такой герб права.

117

Речь прежде всего идет о сенаторе О. Козодавлеве и ваппенрихтере (гербовом судье) М. Ваганове.

118

В польской, а затем в российской ветви Ордена пренебрежение требованием целибата привело к тому, что нагрудный крест стал употребляться всеми кавалерами по праву, а также командорами и бальи в обоих великих приоратах. Собственно, непринесение обета безбрачия этими категориями рыцарей было местной особенностью. В провинциях Ордена, сохранявших традиционный уклад, нагрудный крест сохранял значение «обетного». В наши дни право на нагрудный крест, несколько отличающийся от обычного, имеют также так называемые рыцари послушания, не приносящие обета безбрачия. Однако помещать этот крест за гербовым щитом они не вправе.

119

Наиболее известный портрет графа Литты — вырезанная в 1804 году гравюра И. С. Клаубера по рисунку Виги, посвященная графине Литта, — сопровождена изображением герба: щит рассечен; первая, черная и золотая (ошибочно заштрихована как червленая и серебряная), часть шахматно разбита (Литта); во второй, серебряной, — лазоревый змей с червленым младенцем, возникающим из пасти (Висконти), в червленой главе серебряный крест (capo del'Ordine). За щитом — крест обетного рыцаря Ордена св. Иоанна; щит окружен орденскими четками и дополнен четырьмя орденскими знаками на лентах (справа налево: орденов св. Георгия III степени, св. Александра Невского, Белого Орла и св. Станислава). Графская корона венчает одновременно щит и мантию — темную, вероятно, пурпурную (цвет не определен штриховкой) на горностаевой подкладке, со стереотипными бахромой и кистями на шнурах (опубликовано в: Sherbowitz-Wetzor, Toumanoff. Op. cit. Pl. II.). Обычный порядок цветов в гербе рода Литта — золото и черная финифть, но иногда клетки располагались в обратном порядке.

Собственно, Литта при вступлении в Орден приносил монашеские обеты, а впоследствии женился на основании папского дозволения, сохранив при этом все орденские титулы и отличия (геральдические в том числе). В ином положении был его преемник на посту поручика великого магистра фельдмаршал граф (потом князь) Николай Иванович Салтыков. Свою орденскую карьеру фельдмаршал начал в качестве бальи младшего Российского приората. Обетным рыцарем он никогда не был. В этой связи особенно любопытен один из сохранившихся вариантов его герба: в золоте черный орел, увенчанный открытой короной в цвет поля, и с человеческой рукой натурального цвета в серебряных латах, вырастающей из правого плеча над крылом и сжимающей серебряную (или естественного цвета) саблю; за щитом — серебряный мальтийский крест; щит окружен орденскими четками, цепью французских соединенных орденов Святой Девы горы Кармильской и св. Лазаря (эта цепь также имела вид несколько измененных четок) и, наконец, цепью ордена св. Андрея Первозванного; за щитом также положены накрест два российских фельдмаршальских жезла; вокруг щита с орденскими знаками и жезлами — мантия на меховой подкладке (цвета не обозначены), увенчанная графской короной с 11 видимыми жемчужинами и с шапкой (темной, цвет не обозначен), имеющей наверху кисть. Девиз «Верность, усердие и труды» помещен над гербовой композицией на окружающей ее рамке. (Российская Национальная библиотека, отдел эстампов, ПОГ/2/71/: гравированный портрет Салтыкова с гербом).

Некоторые особенности этого замечательного убранства (прежде всего шапка в графской короне, совершенно не характерная для России, и т. д.) позволяют предположить, что часть композиции была механически позаимствована из герба французского или итальянского собрата по ордену. Логичнее всего, если объектом подражания была ранняя, не дошедшая до нас версия герба предыдущего поручика, в которой вполне могла появиться подобная шапка.

Замечателен и герб Джакомо Кваренги, помещенный на гравированном портрете работы Сандерса по рисунку Виги. Дизайн герба точно соответствует изображению, которое в свое время было представлено в капитул при вступлении Кваренги в Орден. Добавлены лишь орденские знаки: крест за щитом и госпитальерские четки. Как известно, Кваренги был чрезвычайно горд своим кавалерским статусом; не удивительно, что и при оформлении собственного герба он соблюдал общеорденскую традицию использования розария.

Скорее всего, употребление розария в русских кавалерских гербах сдерживалось не только монашеским и чужеземным обликом этого атрибута, но и тем, что российское дворянство и обслуживавшие его художники были недостаточно знакомы с гербовыми традициями Ордена.

120

Ношение знака без короны и без приоратских эмблем в углах между плечами креста было особенно естественно для того, кто стоял во главе всего Ордена. Судя по иконографии Павла I, он пользовался крестом на цепи как специфическим знаком магистерского сана. Происхождение этого креста не вполне ясно. Возможно, это и есть поднесенная Павлу орденская реликвия — знак, некогда принадлежавший великому магистру Ла Валетту (или приписывавшийся ему). В любом случае едва ли правомерно отождествлять крест на цепи с Большим крестом, который был принят Павлом 29 ноября 1797 года (Перминов П. В. Под сенью восьмиконечного креста. М., 1991, с. 102 и др.).

121

Ныне в собрании Государственного Русского Музея (СанктПетербург). Опубликован в журнале: Наука и религия. 1989, № 12, 2-я с. обл.

122

Sherbowitz, Toumanoff. Op. cit. p. 20. Командор принадлежал к роду Лопот (Лопотт) герба «Корчак» (в червлени три отвлеченных серебряных пояса, укорачивающихся книзу).

Причины появления неожиданных титулов польско-литовского дворянства бывали самыми различными: претензии на титулы татарского или иного ориентального происхождения, претензия на унаследование титула по женской линии, происхождение от обладателей округов — «графств» (как это было с графами Соллогубами), узурпация или ложное истолкование чужой привилегии, дающей право испрашивать титул, простая узурпация титула и т. д.

123

«Высочайше утвержденные правила для принятия дворянства Российской империи…» от 15 (26) февраля 1799 года, § 9, 14; специально оговаривается обязательное представление герба. ПСЗ-1, 1799, № 18859.

124

РГАДА, ф. 28, oп. 1, д. 24, ч. 7.

125

Воллодковичи (Володковичи) — старый польско-литовский род измененной версии герба «Радван». Гербовый щит рода, помещенный в орденских документах с различными дополнениями, сам по себе традиционен, и право рода на него бесспорно.

Сегодня род Воллодковичей представлен как в Европе, так и в Новом Свете: Birk Н. D. Armorial Heritage of Canada… Toronto, 1984, p. 210.

126

Этот герб (гербовые щиты Российской империи и Герцогства Шлезвиг-Голштинского на груди императорского двуглавого орла как щитодержателя был принят отцом Павла, Петром Федоровичем в качестве российского наследника и часто употреблялся им после восшествия на императорский престол в нескольких основных версиях: Узденников В. В. Монеты России. М., 1986, с, 389–390, 431; Висковатов А. В. Историческое описание одежды и вооружения российских войск… ч. Ш. СПб., 1899, табл. 398, 400, 425–428, 435, 460, 471. По праву рождения этот герб принадлежал также Павлу Петровичу, и в бытность престолонаследником будущий великий магистр порой пользовался им. Интересную версию российско-голштинского герба можно, в частности, встретить на внутренних дверцах инкрустированного бюро, принадлежавшего Павлу Петровичу, в собрании Гатчинского дворца.

127

Другие возможные причины отказа: трагические ассоциации (гибель отца), геральдически невнятное повторение орла в щите и за щитом, рыхлость композиции, излишнее сходство с супружеским гербом (впоследствии по подобной схеме строились гербы императриц — например Елизаветы Алексеевны, и великих княжен — Марии Павловны, великой герцогини Саксонской: Ровинский Д. А. Подробный словарь русских гравированных портретов. СПб., т. II, 1888, с. 1236 и других).

Задачей работы не является перечисление всех возможных геральдических воплощений унии 1798 года. Это вряд ли имело бы историографическую ценность, хотя и было бы довольно любопытно.

128

Как уже отмечалось ранее, крест часто употреблялся другими категориями рыцарей.

129

Образцовый рисунок герба был гравирован Н. Уткиным в Академии художеств. На этом рисунке орденская корона изображена с пятью видимыми зубцами на обруче, из которых только три завершены в виде листьев, а на двух остальных помещены жемчужины (вместо листьевидного завершения всех зубцов, как на реальной короне). Это — лишь проявление графической вольности, общепринятой в России XVIII века при изображении геральдических корон. Точно так же и императорская корона оказывается то с пятью, то с девятью, то с семью видимыми зубцами, их завершения варьируются и т. д. Показательно, что в манифесте 1800 года орденская корона изображена с пятью листовидными зубцами и на одних таблицах украшена жемчугом, на других оставлена целиком залою.

Узаконение 10 августа в высшей степени любопытно с чисто российской точки зрения. Оно реформировало московский великокняжеский герб; святой Георгий лишился золотого плаща, принадлежавшего ему по пожалованиям Екатерины. Это могло быть и результатом ошибки художника, и сознательным антиекатерининским демаршем, аналогичным реформе костромского герба 1797 года, некоторым переименованиям городов и т. д. Еще одна черта «уткинского дизайна» российского герба — крест, венчающий скипетр в правой лапе орла. Расценивать этот крест как результат влияния Державного ордена не следует. Увенчание императорского скипетра (в его геральдической проекции) крестом было общей нормой российской геральдики вплоть до середины XIX века, хотя были и другие варианты: в виде двуглавого орла (в конце концов возобладавшее), в виде цветка и др.

130

Старейший пример помещения андреевской цепи в составе герба Российской империи относится к 1699 году (пробная полтина, см.: Узденников. Цит. соч. с. 48, 147); в этом случае орел изображен в щите, и цепь окружает щит. При изображении орла вне щита цепь то окружала его целиком, то помещалась вокруг щитка на его груди. Второй вариант неизменно доминировал. Порой цепь помещалась на груди орла даже при изображении орла в щите. Еще в 1720-е годы граф Санти зафиксировал эту не вполне корректную практику как официально принятую: РГАДА, ф. 286, oп. 1, д. 61, л. 110. Тем не менее к концу XVIII века при помещении орла в щит андреевскую цепь и другие орденские знаки чаще всего снова стали выносить за пределы последнего. Так это было и в описанном выше российско-голштинском гербе.

Первоначально андреевская цепь в гербе императора не обозначала личного кавалерского достоинства (сам Петр I стал кавалером св. Андрея лишь в 1703 году). Можно предположить, что она указывала на статус ордена как высшей государственной награды или на положение суверена ордена. Скорее всего, однако, имело место подражание западным аналогам, геральдический ответ на употребление орденских знаков — в гербах европейских государств. Подробнее об этом в моей работе «Russian Heraldry Within European Context: the State Eagle as an Example» (в печати).

131

Версия repба империи с магистерским крестом и андреевской цепью на груди орла употреблялась многократно, хотя и не закреплялась никаким актом. Право императора свободно помещать принадлежащие ему орденские знаки в собственном гербе (не меньшее, чем аналогичное право любого из подданных) делало подобный закрепляющий акт юридически излишним. Государственный орел на фасаде Зимнего дворца в Санкт-Петербурге являет собой один из наиболее ярких примеров такого сочетания орденских знаков.

132

Так, А. Л. Хорошкевич, при всей ошибочности трактовки креста в гербе 1799 года как наградного, достаточно конструктивно формулирует прочтение этого герба отражающим личный статус Павла (Хорошкевич А. Л. Символы русской государственности. М., 1993, с. 45).

133

Опубликован: Манифест о полном гербе Всероссийской империи. СПб., 1993. Тема моей работы, к сожалению, не позволяет подробно обсудить этот поразительный документ. Я касаюсь только его основных «мальтийских» черт.

134

Удивительно, что во вступительной статье к изданию манифеста этот крест за щитом описан как увенчанный короной (Манифест… с. XI). Аналогичное ошибочное совмещение двух различных знаков допускает В. А. Дуров, истолковав крест за щитом как магистерский и «не заметив» орденских символов в среднем щитке.

Можно добавить, что до сих пор историографическая судьба этого памятника складывается исключительно неблагополучно (Н. А. Соболева дважды опубликовала совершенно ложное описание его композиции — 43 щитка на груди орла (!): Соболева Н. А. Российская городская и областная геральдика… М., 1981, с. 117; Соболева, Артамонов. Символы России. М., 1993, с. 51; в ряде других публикаций неверно интерпретирован юридический статус герба 1800 года и т. д.).

135

Об этом же говорит и лазоревая лента, на которой московский щиток подвешен к шее двуглавого орла (Манифест… табл. 6, 7).

136

До и после Павла корона в гербах Ордена и его главы венчала щит, а не крест за щитом. Чисто композиционную параллель такому построению мы находим в некоторых гербах кавалеров: так, известна версия герба бальи графа Ф. В. Ростопчина, составленная из трех элементов — щита, креста за щитом и графской короны, относящейся к щиту, но венчающей крест (см.: Левшин Д. М. Пажеский Его Императорского Величества Корпус за сто лет. Т. 1. СПб., 1902, с. 303). Однако в геральдическом смысле такое случайное сочетание эмблем не имеет ничего общего с магистерским крестом Павла I.

Еще одна мнимая аналогия — коронованный крест в составе орденских знаков. Прежде всего такие знаки обозначали кавалерский, но не магистерский ранг; сам магистр носил орденский знак без короны. Кроме того, корона в составе кавалерского знака была не магистерской, а условной эмблематической короной, обозначающей статус светского государя. Такая же корона помещалась над крестами некоторых папских орденов, а знаки ордена Христа — высшего ордена Святого престола — увенчиваются королевским венцом и в наши дни, хотя ни в геральдике, ни в церемониале Римских епископов такая корона не употреблялась никогда. В пределах приоратов, находившихся под покровительством местных государей, такая корона часто обозначала именно это покровительство, а не суверенитет самого Ордена. В силу этого французские рыцари часто носили крест под короной французских королей, кавалеры Богемского великого приората сближали облик короны на своих знаках с императорской и т. д. Характерно, что в России орденские знаки рыцарей никогда не дополнялись императорской короной. Влиянию французских иммигрантов и, в частности, первого Великого приора России принца Конде можно приписать то, что едва ли не все русские мальтийские кресты увенчивались коронами французского типа. Французское влияние в этом случае было, скорее всего, поддержано южноитальянскими рыцарями: младшая линия дома Бурбонов занимала престол Обеих Сицилии и формально обладала верховным сюзеренитетом над Мальтой.

137

Манифест… с. VII. «Ныне, когда… соединили Мы с Державою России, прославляющейся и ныне во всем мире Скипетром Нашим, знаменитейший и чрез многия столетия гремевший славою Державный Орден Святого Иоанна Иерусалимского, и когда Титул Великого Магистра сего Ордена присвоили Мы Титулу Всероссийского Императора, тогда соединили Мы и Крест Державного Ордена с Гербом Нашим Императорским».

138

Манифест… табл. 4. «Восприяв Титул Великого Магистра Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского соединили МЫ и Крест Ордена сего с Гербом НАШИМ». Показательно, что Павел I, подписав манифест, то ли откладывал его издание, то ли вообще решил отказаться от него. Вероятно, Высочайшее неудовольствие могли вызвать недостатки подготовленного документа — неверно описанное поле в гербе Евера и другие, менее заметные огрехи.

139

Речь идет о «кресте Великого Магистра» и «принадлежащем к оному золотой Короне», о составлении герба согласно титулу Павла, о «всех Гербах и знаках Царств и земель НАМИ обладаемых» (а не «входящих в Российскую Империю») и т. д. Одновременно с гербом утверждению подлежала Государственная печать, несшая именную подпись («Павел I, Божиею Милостию…»). Все это подчеркивало личный характер узаконения.

140

Пример использования герба империи как великокняжеского: Ровинский. Цит. соч. т. III. С. 1440, № 90.

Во многих государствах Европы рядовые члены династий имели право пользоваться такими же гербовыми щитами, а иногда и такими же гербовыми убранствами, как и их монархи. Однако обычно в этом проявлялось общее право на герб правящего дома, который являлся также гербом государя и государства. Согласно узаконению Павла, наоборот, за правящим домом закреплялся герб государства (ПСЗ-1, 1797, № 17906, отд. III, статья 41).

Классический и простейший пример подобного гербового убранства — право дочери на употребление отцовского герба, признаваемое в различных регионах Европы (а в наше время и остального мира), но трактуемое и используемое поразному, в зависимости от местных норм. См. Innes of Leamey Th. Scots Heraldry. Edinburgh — London, 1956. P. 121, и др.

141

Общий Гербовник… Ч. VII, № 171. Герб Российской империи (в золоте черный двуглавый орел с золотыми клювами и лапами, коронованный императорскими коронами и сопровожденный во главе такой же короной; в лапах орла — скипетр и держава, завершенные крестами; на груди орла — серебряный мальтийский крест, увенчанный короной великого магистра Державного ордена; в червленом сердцевом щитке — скачущий влево по зеленой земле на серебряном коне святой Георгий в античной одежде, латах и шлеме естественных цветов, поражающий копьем ползущего в оконечности влево черного обернувшегося дракона) начетверо с российской княжеской шапкой в серебряном поле (точное воспроизведение второй четверти герба графов и дворян Мусиных-Пушкиных; Общий Гербовник… Ч. 1, № 17; Ч. 4, № 22).

142

ПСЗ-1, 1801, № 19850.

143

Безусловно, замена герба явилась знаковым воплощением смены власти. Демонстративно антипавловским был текст указа, восстанавливавшего герб «в том виде, как он существовал до 1796 года» (т. е. до воцарения Павла, а не до 1799 года). Тем не менее изменение герба как таковое было не самостоятельным шагом, а естественным следствием гибели Преимущественнейшего Императора.

144

Герб Павловска: в золоте черный двуглавый орел с золотыми клювами и лапами, коронованный императорскими коронами и сопровожденный во главе такой же короной, и держащий в лапах скипетр и державу, завершенные крестами; на груди орла — серебряный мальтийский крест, увенчанный короной великого магистра Державного ордена, поверх цепи ордена св. Андрея Первозванного; в червленом сердцевом щитке — золотая монограмма императора Павла и его супруги (литера П и внутри ее — литера М) под императорской короной (см. Винклер П. П. Гербы городов, губерний, областей и посадов Российской империи. СПб., 1899, с. 115). Герб князей Аргутинских-Долгоруких: щит рассечен и слева пересечен; в золоте возникающий слева черный двуглавый орел с золотыми вооружениями, коронованный императорской короной и держащий в лапе скипетр, завершенный крестом; в червлени выходящая слева из облака рука в серебряных доспехах, держащая саблю; в лазури на зеленой земле — обратившийся лев, держащий в передних лапах золотые булаву и щит; в сердце щита поверх делений — серебряный мальтийский крест, покрытый посередине червленым щитом с золотой каймой и такой же монограммой Павла I под императорской короной (Общий Гербовник… Ч. V, № 6). Герб баронов Вельго: щит разбит начетверо; в первой, рассеченной части справа — в червлени пять золотых раковин (две, одна и две), слева — в золоте возникающий слева черный двуглавый орел с золотыми вооружениями, коронованный императорской короной, держащий в лапе скипетр, завершенный крестом, и обремененный на груди серебряным мальтийским крестом (так же, как и орел, видным наполовину); во второй, рассеченной части справа — в червлени пять золотых башен (две, одна и две), слева — в черном поле четыре золотых пояса; в третьей части, в рассеченном золотом и червленом поле — российская баронская корона переменных цветов с серебряной жемчужной нитью; в четвертой части, в рассеченном черном и золотом поле — якорь, положенный в левую перевязь и обвитый своим канатом, переменных цветов (Общий Гербовник… Ч. V, № 10).

Жалованные российские и орденские элементы в гербе графов Орловых-Денисовых, потомков бальи Ф. П. Денисова, размещены в целом по тому же принципу, что и в гербе князей Аргутинских: щит разбит на несколько частей, в которых российский орел перемежается с родовыми эмблемами; в сердце щита, поверх делений, — мальтийский кр. ест с вензелем Павла I посередине, на этот раз некоронованным и помещенным без щитка (Общий Гербовник… ч. VIII, № 4).

В гербе Гатчины российский государственный орел с коронованным крестом великого магистра (но с монограммой Павла вместо всадника в сердцевом щитке) занял верх пересечения щита (Винклеру с. 39). В остальных «русско-мальтийских пожалованиях» фигурирует герб образца 1799 года, изображенный полностью или отчасти; так, князьям Италийским графам Суворовым-Рымникским было даровано право помещать его в гербе в качестве нашлемника (Общий Гербовник., Ч. IV, № 7), Одессе был пожалован возникающий государственный орел в верхней половине щита (Винклеру с. 39), баронам Ралям и Роговиковым — такой же возникающий орел, но во главе щита (Общий Гербовник… Ч. IX, №№ 6, 7).

Незадолго до гибели (21 февраля 1801 года) Павел I утвердил родовые гербы Шишовых и Позняков — двух кавалеров Державного ордена Егора Шишова и Дмитрия Позняка с их нисходящим потомством. В память о заслугах Шишова и Позняка и в знак особой магистерской милости обоим родам было дозволено помещать в нашлемнике, поверх султана из павлиньих перьев, серебряный мальтийский крест. Заслуги Шишова и Позняка перед империей также оказались отражены в их гербах, но отдельно, в пределах их гербовых щитов. Оба герба вошли в Общий Гербовник (VI, 159, 160) и не раз служили объектом подражания при новых пожалованиях (ср. герб Заварицких и др.); при этом крест пришлось заменять нейтральной звездой. Для нас же интересна демонстративная раздельность российского и орденского жалованных элементов в обоих гербах.

145

ПСЗ-1, 1817, № 26626, Акты 1810 и 1811 годов см. там же, 1810, № 24134; 1811, № 24882.

146

Так, герб Николая I со всеми обычными атрибутами — тремя коронами, скипетром, державой — и московским щитком, помещенный в поле золотого щита, над щитом — императорская корона, изображен с окружающими щит цепями орденов Серафимов, св. Андрея Первозванного и Черного Орла, с Большим крестом Державного ордена (изображенным слегка упрощенно — без трофея) на черной ленте и с мальтийским крестом позади щита. Подобным образом оформлен и герб его старшего брата. Любопытно, что король Густав IV Адольф был кавалером Большого креста и бальи Державного ордена; это достоинство — крайне курьезное в случае с монархом лютеранской державы — король приобрел через Российский некатолический приорат. Большой крест был также получен престолонаследником. Впоследствии, в 1809 году, Густав IV Адольф был низложен, а в 1818 году произошла смена династии, и помещение мальтийских крестов в гербах детей Павла объясняется скорее всего высоким статусом Державного ордена, а не воспоминанием о российско-орденско-шведских связях.

Существующий с 1948 года шведский Иоаннитский орден является ответвлением лютеранского ордена св. Иоанна, возводящего себя к Бранденбургскому бальяжу. Иоаннитское сообщество в Швеции не имеет статуса государственного ордена, хотя и находится под Высочайшим покровительством, и никак не связано с принятием Большого креста Густавом IV.

147

Герб Голенищевых-Кутузовых-Толстых был утвержден Александром II; дело об утверждении см.: РГИА, ф. 1343, оп. 49, д. 2058. Герб пожалования (в червлени серебряный мальтийский крест; в лазоревом сердцевом щитке золотая монограмма Павла I под императорской короной) начетверо с родовым гербом Толстых (в лазури золотой ключ в столб, имеющий на ушке справа серебряное орлиное крыло, и продетые сквозь него накрест опрокинутые серебряная стрела и золотая сабля — «дугообразный меч»); в лазоревом сердцевом щите, увенчанном княжеской шапкой, — натурального цвета орел с золотыми клювом и. лапами и с червлеными глазами и языком, держащий в правой лапе серебряный с золотым эфесом меч и сопровождаемый во главе дворянской короной естественных цветов (по официальному описанию — золотой): несколько измененный герб дворян, графов и князей Голенищевых-Кутузовых. Мальтийская тема отражена также в одном из нашлемников: три страусовых пера, обремененных крестом со щитком, как в первой и четвертой четвертях щита.

В 1882 году Гербовым отделением Департамента герольдии был подготовлен проект реформы герба Гатчины. Новый герб города должен был напоминать о связи с Орденом: в червлени серебряный мальтийский крест, в вольной части — герб губернии. Был подготовлен и проект нового герба для Павловска — с замком и мальтийским крестом в лазоревом поле. Проекты не были утверждены по причинам, не имеющим отношения к их символике. (РГИА, ф. 1343, оп. 15, д. 204).

В России орденской символикой воспользовалась не только геральдика, но и другие отрасли эмблематики.

В конце XIX века подразделения российской армии, основанные или реформированные Павлом I, отмечали свое столетие. В результате на свет появились многочисленные парагеральдические нагрудные знаки полков, бригад, учебных корпусов, училищ и т. д., включавшие в свою композицию крест Державного ордена. Часть этих полков и корпусов были основаны Павлом до вступления на орденский трон; некоторые не имели никакого отношения к установлениям Преимущественнейшего императора и просто последовали общей моде. Знаки Пажеского корпуса, утвержденные 18 марта 1902 года и также имевшие форму мальтийских крестов, обозначали не историческое, но территориальное преемство: корпусу, основанному Александром I в 1802 году, после конфискаций 1810 года был передан «Орденский замок» — Воронцовский дворец в Санкт-Петербурге. По случаю юбилея Пажескому корпусу было также пожаловано красное знамя с мальтийскими крестами в углах (См.: Левшин. Цит. соч., табл. 1, это праздничное издание буквально переполнено узурпированными белыми восьмиконечными крестами на красном фоне). Порой нагрудные знаки «мальтийского» типа оказывались эмблематически запутанными и невнятными. Не приходится удивляться, что в солидном каталоге, составленном Андоленко и отредактированном Верлихом, магистерская корона в составе одного из таких знаков (утвержденного в 1909 году) определена как царская, а сам орел с крестом — как петровский (Andolenko S. Badges of Imperial Russia. Washington, 1972, p. 158, см. также p. 160). Вариации на тему иоаннитской символики мы находим и в истории Белого движения. Так, знак Северной Армии — «крест графа Келлера» — представлял собой простой белый мальтийский крест, эмблематически аналогичный кресту обетного рыцаря. См.: Шевелева Е. Н. Нагрудные знаки русской армии. СПб., 1993; Пашков П. Ордена и знаки отличия гражданской войны… Париж, 1961.

148

Собственно, статья XI конвенции 1797 года определяла, что Орден свободен от российского надзора в учреждении своих уставов и правил, тогда как император покровительствует их соблюдению. Это позволяло российским властям с санкции правящего императора наблюдать за точностью исполнения орденских узаконений. Однако права на вмешательство во внутренние дела Ордена российские власти не получали ни по конвенции, ни в силу унии 1798 года, ни по каким-либо актам, изданным позднее.

149

История иконы Филермской Богоматери до 1799 г. приведена по работе И. Смирнова. Перенесение с острова Мальта в Гатчину части древа животворящего Креста Господня, чудотворного образа Божьей Матери, писанного св. Евангелистом Лукою, и десной руки св. Иоанна Крестителя. СПб., 1893.

150

РГАДА, ф. 1239, оп. 3 (часть 115), 1799 г., д. 61940, л. 5.

151

Павловский собор в Гатчине построен по проекту Р. И. Кузьмина (1811–1867) в 1846–1852 гг. Резной из греческого кипариса иконостас исполнен по рисунку Ф. Г. Солнцева. Образа для иконостаса и стенные росписи принадлежат кисти художников Ф. А. Бруни, П. А. Шамшева, М. И. Скотти, Ф. С. Завьялова, В. А. Серебрякова.

152

РГИА, ф. 805, д. 618, л. 2 об.

153

Там же, л. 2.

154

РГИА, ф. 472, оп. 50, д. 1493.

155

ЦГА СПб., ф. 2555, оп. 1, д. 1187, л. 19.

156

Там же, л. 11.

157

ЦГА СПб., ф. 2555, оп. 1, д. 1271, л. 30.

158

В период 1921–1928 гг. город Гатчина назывался Троцком.

159

ЦГА СПб., ф. 2555, оп. 1, д. 1271, л. 40.

160

Там же, л. 42.

161

Хотеев П. И. Книга в России в середине XVIII века. Частные книжные собрания. Л., 1989, с. 3.

162

Порошин С. А. Записки, служащие к истории его императорского высочества благоверного государя цесаревича и великого князя Павла Петровича наследника престолу Российского. СПб., 1844, с. 212.

163

Там же, с. 94.

164

Там же, с. 97.

165

Там же, с. 99.

166

Там же, с. 444.

167

Там же, с. 337.

168

Имеются довольно интересные сведения в записной книжке известной мемуаристки А. О. Смирновой-Россет. «Кочетова мне рассказала, что миссис Кеннеди ей сказывала, что она запиралась ночью с императрицей и спала у нее в комнате, потому что император взял привычку, когда у него бывала бессонница, будить ее невзначай, отчего у нее делалось сердцебиение. Он заставлял ее слушать, как он читает ей монологи из Расина и Вольтера. Бедная императрица засыпала, а он начинал гневаться. Жили в Михайловском дворце, апартаменты императора в одном конце, императрицы в другом… Он страшно мучился от бессонницы» (Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания. Литературные памятники, М., 1989, с. 567). Понятно, что автор приводит этот факт, не для того, чтобы подчеркнуть любовь Павла к поэзии. Но сам по себе факт этот весьма примечателен и свидетельствует, что тягу к декламации Павел I, по-видимому, сохранил до последних дней своей жизни.

169

Порошин С. А. Указ. соч., с. 218.

170

Там же, с. 376.

171

Там же, с. 507.

172

Там же, с. 17.

173

Там же, с. 94.

174

Там же, с. 506.

175

Порошин С. А. Указ. соч., с. 525.

176

Там же, с. 258.

177

Автобиография Платона, митрополита Московского. М., 1887, с. 30. П. А. Вяземский заметил: «Религиозное воспитание великого князя было особенно тщательно». Вяземский П. А. О записках Порошина. — Полное собрание сочинений. Т. VII. СПб., 1882, с 76.

178

См.: Русская старина. 1874. Т. IX, с. 675–676.

179

Из трудов его как преподавателя сохранилось написанное им специально для Павла Петровича в 1772 году «Обозрение политического состояния Европы».

180

Кобеко Д. Ф. Цесаревич Павел Петрович. СПб., 1887, с. 54.

181

См.: Русская старина. 1874. Т. IX, с. 680–684; Русская старина. 1874. Т. X, с. 309, 735.

182

Подробнее об этой библиотеке см.: Кулябко Е. С., Бешенновский Е. Б. Судьба библиотеки и архива М. В. Ломоносова. Л., 1975, с. 43, 47–48.

183

Макаров В. К., Петров А. Н. Гатчина. Л., 1974, с. 35.

184

Российский государственный исторический архив (далее — РГИА). Ф. 491, оп. 3, ед. хр. 1535.

185

Заборов П. Р. Русская литература и Вольтер. XVIII — первая треть XIX века. Л., 1978, с. 103.

186

Шумигорский Е. С. Император Павел I. Жизнь и царствование. СПб., 1907, с. 55.

187

Об этой встрече сообщает Н. И. Новиков в своих ответах на вопросные пункты во время следствия по своему делу. См.: Сборник Русского исторического общества. СПб., 1868. Т. II, с. 117–118.

188

Загадка К. Р. Из дневников великого князя К. К. Романова// Москва. 1994. № 1, с. 134.

189

Музей-заповедник «Гатчина». Инв. № ГДМ-287-ХIII. Подлинник на французском языке.

190

РГИА, ф. 491, оп. 3, ед. хр. 1486, л. 5 об. Копия этой описи имеется в Центральном Государственном архиве литературы и искусства Санкт-Петербурга. Ф. 309, оп. 1, д. 51.

191

Архив ГМЗ «Гатчина» Р/1-54, л. 71 об.

192

См.: Акт № 76 от 28 апреля 1956 г. в секторе учета ГМЗ «Павловск».

193

Цитируется по: Шильдер Н. К. Император Павел I. Историко-биографический очерк. СПб., 1901, с. 109.

194

Цареубийство 11 марта 1801 года. Записки участников и современников. СПб., 1908, с. 13.

195

См.: Шильдер Н. К. Указ. соч., с. 187.

196

Об этой библиотеке см.: Павлова Ж. Императорская библиотека Эрмитажа. 1762–1917. Эрмитаж, 1988. С. 51–53; Федорова В. Царские библиотеки//Родина. 1993. № 11, с. 32–33.

197

Архив Государственного Эрмитажа, ф. 1, оп. VI, лит. Т., ед. хр. 3.11-6.

198

РГИА, ф. 468, oп. 1, ед. хр. 4035, л. 451.

199

Цитируется по: Клочков М. В. Очерки правительственной деятельности времени Павла I Пг., 1916, с. 209.

200

Полное собрание законов Российской империи… Т. 26. № 19387.

201

Зайцева А. А. Книгопечатание в России на рубеже XVIII и XIX вв. — В кн.: Книга в России до середины XIX в. Л. 1978, с. 184.

202

Корелин А. П. Дворянство в пореформенной России. 1861–1904 гг. М. 1979, с. 77.

203

Волков С. В. Русский офицерский корпус. М., 1993, с. 31–32.

204

Депеши графа Литты, посланника Мальтийского ордена в Петербурге//Сб. Русского исторического общества. Т. 2, 1868, с. 227.

205

Эйдельман Н. Я. Грань веков. Политическая борьба в России. Конец XVIII — начало XIX столетия. М., 1988, с. 339.

206

Герцен А. И. Полн. собр. соч. в 30 тт. Т. XIII, с. 238.

207

(Лабзин А. Ф.) История ордена св. Иоанна Иерусалимского. Ч. 1, 2, 3. СПб., 1799–1800. Перев. А. Вахрушева. Посвящение.

208

Путешествие в Петербург аббата Жоржеля в царствование императора Павла I. Пер. С. Соболевского, ред. А. А. Кизеветтера, с. 86–87, 228–229. Это многотомное жизнеописание любопытно тем, что по времени создания приближено к описанным событиям и переработке не подвергалось.

209

Там же, с. 81, 87, 186.

210

Там же, с. 3.

211

Морошкин М. Иезуиты в России. СПб., 1867. Т. 1, с. 329–330. Этот миф имел некоторое воплощение в заведении многочисленных частных иезуитских пансионов, в первые полтора десятилетия века конкурировавших с домашним воспитанием и светской русской школой. Потребность русской аристократии в «облагорожении» духа своих отпрысков, заданная Павлом I, таким образом была отчасти удовлетворена. В пансионах царила латынь — язык «избранных» и свидетельство чистой учености в то время. «Пансионеры» активно приобщались к ценностям католичества. Об этом см.: Лотман Ю. М. Декабрист в повседневной жизни//Литературное наследие декабристов. Л., 1975, с. 80, 46.

212

Исторический очерк российских орденов и сборник основных орденских статутов… СПб., 1891, с. 361. Прилож., с. 379.

213

ПСЗ. 1799. № 19044.

214

Исторический очерк российских орденов… с. 32–33.

215

Там же, с. 372.

216

Спасский И. Г. Иностранные и русские ордена до 1917 г. Л., 1963, с. 28–29.

217

Донатами в Мальтийском ордене назывались лица, занимавшие не рыцарские должности — штурманы, смотрители, полковые адъютанты. С правом ношения знака для них связывалось требование «законного происхождения, денежных взносов и следования правилам церкви» (См. Сб. РИО, т. 2, 1868, с. 180–181. Прим. П. Вяземского). Таким образом, в самом Мальтийском ордене донаты никак не соответствовали военному назначению.

218

Там же. С. 17; Истор. очерк российских орденов… с. 32–33.

219

ПСЗ. 1800. № 19594.

220

Винклер, фон П. П. Очерки истории орденов, знаков отличия в России от Петра Великого до наших дней. СПб., 1899, с. 14.

221

Морошкин М. Указ. соч.

222

Annales Historiques de l'Orde de St. Jean de Jerusalem. St-Pb. 1799. Архив капитула императорских орденов, включающий более поздние списки, остался, к сожалению, нам недоступен.

223

Жоржель., с. 71.

224

Annales Historiques… р. 267–301.

225

Морошкин М. Указ. соч., с. 328.

226

ПСЗ. 1801. № 19794.

227

ПСЗ. 1810. № 24134; 1811. № 24882.

228

ПСЗ. 1817. № 26626.

229

Самойлова С. В. «Кабы» и «костуи»: к характеристике настроений петербургского общества начала XIX в.//Вестник МГУ. Сер. 8: История. 1992. № 5, с. 27–36.