Императорский Китай в начале XV века

Заключение

Рассмотрев комплекс вопросов, связанных с внутренним положением в Китае в 1398–1424 гг., можно попытаться определить общее значение данного периода в политической истории страны. В целом основным его историческим содержанием было преодоление той внутриполитической неустойчивости, которая наблюдалась в первое время после воцарения династии Мин.

Корни отмеченной неустойчивости в конечном итоге следует искать в необычных обстоятельствах прихода к власти новой династии. Взойдя на престол после долго бушевавших в стране народных движений и после упорной борьбы за власть с соперниками, Чжу Юань-чжан старался всемерно укрепить свое положение. Стремясь усилить императорскую власть, он предпринял ряд шагов, вызвавших обострение внутриполитической обстановки (изменение структуры управления, введение системы уделов, широкие террористические кампании). Противоречия сосредоточивались главным образом в правящих кругах господствующего класса новой империи. Это вылилось наружу сразу же после смерти основателя династии, добившегося значительного усиления своей личной, единодержавной власти.

В деятельности правительства Чжу Юнь-вэня, пришедшего ему на смену в 1398 г., можно обнаружить прямые попытки изменить некоторые порядки, наметившиеся при первом минском монархе. Здесь отразилось намерение найти пути к стабилизации внутреннего положения в стране. Однако упомянутые попытки, выразившиеся в смене руководящих кадров, административных реформах, начале ликвидации удельных владений и проектах преобразования системы землепользования, вызвали дальнейшее обострение обстановки и в конечном итоге привели к междоусобной войне. В этой связи войну 1399–1402 гг. следует рассматривать не только как борьбу за престол между Чжу Юнь-вэнем и Чжу Ди, но и как результат внутриполитической борьбы в правящих кругах господствующего класса страны.

Победа группировки Чжу Ди в 1402 г. сама по себе не сняла всех накопившихся внутренних противоречий. Поэтому перед новым правительством встала все та же проблема стабилизации Власти. Официально было провозглашено возвращение к прежним порядкам, существовавшим до 1398 г. Этот лозунг нашел подкрепление в некоторых практических акциях победителей в момент переворота 1402 г. и в их последствиях. Однако уже в ходе отмеченного переворота стали проявляться моменты, позволяющие считать, что новый императорский двор не намеревался идти по пути механического возвращения к политическим методам основателя династии. Дальнейшая деятельность правительства Чжу Ди подтверждает, что при сохранении многих институтов и направлений, характерных для времен Чжу Юань-чжана, в первой четверти XV в. намечается ряд новых явлений, которые свидетельствуют о существенных изменениях во внутриполитическом курсе.

Первое, что бросается здесь в глаза, — это окончательный отход правительства Чжу Ди от поисков опоры в лице удельных властителей. Продолжение конфликта между двором и уделами, завершившегося подавлением мятежа Хань-вана в 1426 г., показывает, что война «Цзиннань» отнюдь не привела к разрешению вопроса о сепаратизме ванов. И в этой области правительство Чжу Ди не только не следовало курсу Чжу Юань-чжана, но практически было вынуждено вернуться к линии свергнутой во время войны группировки. Существо этого не меняется от того, что методы разрешения конфликта между уделами и двором при Чжу Ди были несколько мягче, чем в 1398–1399 гг.

Вполне самостоятельной, отличной от предшествующего времени выглядит и линия, избранная в первой четверти XV в. императорским двором для укрепления своей власти в стране. Новое правительство, прекратив поиски опоры в уделах, отказавшись от широких экзекутивных кампаний и попыток административного и социального реформаторства, пошло по пути дублирования управленческого аппарата и создания политического, военного и хозяйственного оплота на севере страны. Усиление внутридворцовых служб и соответственное ослабление нормальных, традиционных каналов управления, параллельное существование двух правительственных аппаратов и, наконец, перенесение основной столицы в Пекин — все это находится в непосредственной связи со спецификой того положения, в котором оказалась группировка Чжу Ди после захвата власти. В этих шагах отразилось стремление нового императорского двора компенсировать сохранявшуюся от предшествующего времени внутриполитическую неустойчивость, не оказывая доверия титулованной знати и не полагаясь всецело на бюрократический аппарат.

В то же время Чжу Ди, получивший престол в результате военного переворота, не пошел на сколько-нибудь существенное усиление политической роли армии в стране. Частичное использование войск для укрепления трона заметно лишь в течение первых лет его. царствования.

Существенным моментом в политическом курсе правительства в первой четверти XV в. является намерение следовать некоторым идеальным социальным и политическим образцам, предписываемым конфуцианскими и легистскими доктринами. В данном случае можно обнаружить определенное сходство с деятельностью Чжу Юань-чжана. В более широком смысле здесь отразилось влияние традиционных, издавна формировавшихся в Китае методов и средств управления. Практически это прослеживается и в социальной, и в экономической политике правительства Чжу Ди.

Центральная власть методами угроз, поощрений, увещеваний и проверок пыталась добиться идеальной работы чиновно-бюрократического аппарата, заставить его быть послушным проводником воли императора и уздой для народных масс. Правительство стремилось достичь некоего идеала и в социальной области, обеспечив полное спокойствие народа. Для этого делались попытки поддерживать определенный сносный уровень жизни крестьянских масс. Этой цели отвечал целый комплекс мероприятий, который можно определить общим термином — политика «заботы о народе». Стремление достичь идеальных образцов государственного и социального устройства можно обнаружить и в максимальном переводе армии на самообеспечение, определенном ограничении промыслово-торговой деятельности в стране, желании добиваться по возможности мирного урегулирования проявлений народного гнева.

Во всем этом нетрудно усмотреть общую целенаправленность к сохранению в стране существующих феодальных порядков, системы феодальной эксплуатации масс, классового мира. Тем самым традиционные политические методы, используемые правительством Чжу Ди, отвечали все той же общей задаче стабилизации внутриполитического положения в стране. Другой вопрос, насколько перечисленные шаги оказывались действенными, а идеал осуществимым.

В то же время в хозяйственной политике императорского двора в первой четверти XV в. прослеживается ряд характерных черт, выходящих за рамки традиционности. В аграрной политике — это отказ от каких-либо прямых попыток ограничения крупной феодальной земельной собственности, практиковавшихся при Чжу Юань-чжане. В области ремесленной промышленности — некоторая непоследовательность, сказавшаяся в одновременном и расширении, и сдерживании этой сферы производства. В отношении торговли — в целом снисходительное отношение (за исключением внешней торговли и торговой деятельности верхушки правящего класса), несмотря на теоретическое неодобрение и ущемление.

Какие же результаты имел принятый правительством Чжу Ди курс в административной и экономической политике? Сохранение сильных позиций императорской властью, обеспечение ее прочного господства в стране в условиях первоначально далеко не стабильного положения, преимущественное преодоление сил сепаратизма в уделах, поддержание определенного уровня в сельском хозяйстве страны, успешное в целом подавление возмущения народных масс, осуществление дальнейшей внутренней колонизации и, наконец, проведение активной внешней политики (что специально не рассматривалось, так как это предмет особого исследования) — все это говорит за успех избранной линии. Поэтому можно говорить о сравнительной стабилизации внутриполитического положения после предшествующих коллизий.

Вместе с тем рассматриваемое время вряд ли можно назвать периодом «процветания». Почти во всех областях политической активности правительства дела были далеки от преследуемого идеала. Чиновный аппарат вызывал постоянное недовольство двора своим неподчинением и инерцией. Основу экономики страны — сельское хозяйство — удавалось «удерживать от развала» с большим трудом, налоговое бремя и другие тяготы основной массы населения постоянно возрастали, система военных поселений разлагалась, боеспособность армии падала, финансовая система шла к кризису, некитайское население продолжало оказывать сопротивление китайским властям, предотвратить народные восстания не удавалось.

Симптоматичны и те последствия, к которым повели некоторые явления, обозначившиеся в политической практике начала XV в. Усиление внутридворцовых служб приводило к повышению роли государственных секретарей, на плечи которых ложились многие дела управления. Отсюда вскоре после смерти Чжу Ди происходит известное ослабление императорской власти за счет расширения компетенции этих секретарей. У Ци-хуа в связи с этим считает, что в 1425–1435 гг. институт государственных секретарей практически заменил собой упраздненных в 1380 г. канцлеров [153, 7]. Впоследствии же оттеснение минских императоров от власти всесильными временщиками (чаще всего из среды евнухов) наблюдалось неоднократно.

Дублирование управленческого аппарата со временем вело к прогрессирующей инертности многих его звеньев. Усиление позиций евнухов, которые постепенно забирали в свои руки контроль над внутридворцовыми службами, вело к нарастающей некомпетентности носителей власти, росту бесконтрольности в государственных делах, коррупции и т. д.

В свою очередь, перенесение столицы в Пекин, сосредоточение здесь значительного количества войск, материальных средств, переселение сюда крестьянского населения и ремесленников, перевод сюда значительного числа управленческих кадров, учено-творческой элиты сопровождались соответственным ослаблением политического и экономического влияния Нанкина и тяготевших к нему провинций центрально-южного Китая. По существу, правительство Чжу Ди оказало предпочтение северо-китайским феодалам в ущерб представителям господствующих слоев отмеченных южных провинций. Это не имело бы большого значения, если не учесть того факта, что центрально-южные провинции (бассейн нижнего течения р. Янцзы) являлись в то время передовыми в экономическом развитии страны.

Именно в этих районах, более чем в других, процветали арендные отношения в земледелии, городская экономика, ремесленное производство и торговля. Перемещение политического центра страны на север и ослабление влияния южнокитайских феодалов неминуемо должно было отрицательно сказаться на дальнейшем прогрессивном росте этих районов. В свою очередь, северные районы страны, где феодальное хозяйство, сильнее всего испытавшее влияние монгольского завоевания, продолжало оставаться отсталым, не могли стать хорошей базой для быстрого экономического роста страны. Положение усугубилось тем, что после перенесения столицы в Пекин началось систематическое ограбление центрально-южных провинций: переброска значительной части товарного зерна на север.

Все отмеченное позволяет прийти к заключению, что достигнутая в первой четверти XV в. стабилизация внутриполитического положения в Китае не повела затем к заметному прогрессу политической и экономической жизни страны. Уже со второй половины отмеченного столетия империя Мин начинает постепенно входить в полосу затяжного социально-политического кризиса, который в конечном итоге привел к новой грандиозной крестьянской войне, падению династии и установлению в стране власти маньчжурских завоевателей.