Имперский агент

Глава десятая

Фигул почувствовал, как его сердце забилось надеждой, когда колонна легионеров ворвалась внутрь поселения. Мгновение Калум и его последователи в ужасе смотрели на ворота. Горстка дуротригских воинов в первых рядах бросилась на легионеров в тщетной попытке остановить или хотя бы отсрочить их продвижение, рубя и закалывая своих противников изо всех сил. Но легионеры подняли свои щиты и представили повстанцам прочный фронт, нанося им удары, когда те опрометчиво выставляли свои тела для атаки. Когда передние ряды рухнули под натиском римлян, мятежники развернулись и побежали. Некоторые из бриттов бросились по переулкам, а римляне преследовали их. Основная часть повстанцев отступила к резидентской ограде. Ведущий центурион проревел приказ, и его люди бросили дротики в убегающих мятежников. Волна снарядов обрушилась на бриттов, пронзив десятки из них не более чем в двадцати шагах от Фигула. Один из туземцев издал булькающий крик, когда копье пронзило его шею сзади, железный наконечник торчал из его горла, а кровь хлестала на его грудь.

Калум с холодной яростью смотрел на разворачивающийся кошмар. Он повернулся к отступающим мятежникам и указал острием копья на наступающих римлян. - Остановитесь и сражайтесь! Круах приказывает вам! Не бегите от римской сволочи!

Пока он говорил, в воздухе пронесся еще один ливень дротиков, вонзаясь в спины отступающих британцев. Группы мятежников, все же, подчинились призыву своего лидера и повернулись лицом к наступающим римлянам, подняв щиты. Но инерция атаки была за легионерами, и в следующее мгновение они врезались в британцев тошнотворным шквалом ударов и выпадов. Ближайшие к римлянам туземные воины исчезли под их клинками, когда они были зарублены на месте. Вскоре улица была усеяна мертвыми и умирающими, и кровь текла по улицам, смешиваясь с грязью и нечистотами.

В тылу туземных войск Калум настаивал на своем, умоляя своих людей стоять насмерть. Фигул увидел, как Анкаста дергает лидера друидов, призывая его отступить. Оптион взглянул на человека рядом с ним. Воин молча стоял, наблюдая за разворачивающейся битвой, словно под действием заклинания. Фигул напряг мышцы шеи и дернул головой вперед, врезавшись лбом в переносицу британца. Раздался треск, когда кость треснула, и мятежник с кряхтением отшатнулся назад, зажав рукой свой окровавленный и сломанный нос. Фигул бросился на него, прежде чем туземец успел прийти в себя, наступив на своего противника и сильно ударив его по животу. Мятежник согнулся в поясе, ослабив хватку на своем оружии. Фигул схватил упавший меч. Слишком поздно мятежник увидел, что происходит, и спикировал на Фигула. Оптион прыгнул вперед и ударил британца, и тот издал болезненный вздох, когда лезвие глубоко вонзилось ему в живот. Фигул на всякий случай повернул лезвие. Мятежник сильно содрогнулся, затем галл вырвал клинок и огляделся, ища правителя.

Его кровь похолодела в жилах, когда он увидел, как Тренагаса утаскивают люди Калума. Друид и его верные последователи спешили по проезжей части к дальнему концу поселения. Калум призвал пару своих воинов и отправил их на рынок за другими пленниками. Легионеры были слишком заняты атакой основных сил повстанцев и не заметили, как лидер друидов ускользнул. Фигул повернулся, чтобы броситься в погоню, но татуированный туземный воин преградил ему путь, оскалив зубы в угрожающем рычании. Он бросился на Фигула, безумно рыча. Фигул отклонил удар, а затем сделал ложный выпад, нанеся резкий удар противнику в горло. Массивный повстанец парировал атаку своим овальным щитом, затем снова рванулся вперед, на этот раз, направляя свой клинок прямо в живот оптион. Фигул угадал движение и уклонился влево от удара. Затем он сам ударил британца, прежде чем тот успел оправиться, вонзив острие меча в грудь под подмышку мужчины. Глаза британца расширились от боли. Он хмыкнул и протянул руку, зажимая лицо Фигула, пытаясь выколоть ему глаза. Фигул вонзил клинок глубже, пронзив сердце мужчины. Глаза мятежника вылезли из орбит, руки ослабли, и он рухнул окровавленной кучей на землю. Фигул выдернул свое оружие и посмотрел вверх, но Калум и Анкаста уже исчезли из виду вместе с правителем дуротригов.

Позади него раздались крики, и Фигул оглянулся, когда силы мятежников рассеялись. Некоторые из них бежали к частоколу, надеясь выбраться на свободу. Другие бросили оружие и попытались сдаться, но римляне были не в настроении проявлять милосердие и безжалостно истребляли своих врагов, даже умолявших сохранить им жизнь. Краем глаза Фигул уловил проблеск движения, когда затененная фигура бросилась на него, рука с мечом отведена назад и готова нанести удар. Оптион увидел легионерский шлем и доспехи мужчины и тут же вскинул руку, чтобы защитить себя от сверкающего меча, летящего к его шее.

- Стой! Я римлянин!

Легионер остановился, осторожно держа свой меч перед собой,удивленный идеальной латынью оптиона. Вокруг них на проезжей части валялись десятки обмякших туземных трупов. Вдалеке Фигул мог видеть группы легионеров, охотящихся за несколькими выжившими мятежными британцами, пытавшимися избежать кровопролития.

- Чушь! - пробормотал легионер.

Фигул , опустив руку с мечом, ответил так уверенно, как только мог. - Меня зовут Гораций Фигул , оптион из Шестой центурии, Пятой когорты, Второго легиона.

В глазах легионера мелькнуло замешательство. - Вы, … оптион?

Прежде чем Фигул успел ответить, вперед рысью выскочил смуглолицый трибун. У этого человека было пухлое, но широкоплечее телосложение того, кто знал, как сражаться, но также и как предаваться лучшим удовольствиям жизни. А его нагрудник, и, дорогой на вид, плащ были забрызганы свежей кровью и грязью. Фигул сразу узнал его. Это был Авл Вителлий, исполнявший обязанности командира Второго легиона.

- Я узнаю этого человека, - объявил трибун Вителлий низким ровным голосом. - Даже под всей этой проклятой вайдвской краской. - Трибун сморщил нос и с отвращением скривил губы. - Боже мой, Фигул. Что, во имя богов, ты делаешь в этой одежде? И что это за запах?

Фигул автоматически напрягся по стойке смирно. Он чувствовал себя немного нелепо, приветствуя трибуну в набедренной повязке, с заколотыми волосами и телом, покрытым кельтскими узорами. Он покачал головой. - Нет времени объяснять, господин. Калум убегает. Он захватил правителя и некоторых наших парней.

Вителлий нахмурил брови: - Калум?

- Да, господин, - задыхаясь, ответил Фигул . - Верховный жрец друидов Темной Луны. Он их главный жрец.

- Я знаю, кто он, оптион, - нетерпеливо отрезал Вителлий. - Вчера мы столкнулись с одним из его помощников. Он рассказал нам все об этих друидах. Рассказал нам, как батавы попали в засаду у крепости на холме. На его губах появилась кривая улыбка. - Должен сказать, нам чертовски повезло, что мы наткнулись на этого парня. Похоже, мы вошли сюда как раз вовремя, а?

Фигул глубоко вздохнул, борясь с нарастающим в груди напряжением: - Господин, мы должны остановить Калума, пока он не ушел. У него в руках правитель. Он собирается принести его в жертву.

Трибун фыркнул: - Он не уйдет далеко. Восьмая когорта получила приказ прикрыть ворота и перебить всех, кто попытается подбежать к ним.

Фигул покачал головой и указал на дальний конец поселения: - В обороне есть брешь, господин. Мятежники ринутся туда, я в этом уверен.

Вителлий быстро соображал. Затем он кивнул: - Правильно. Веди людей! Мы позаботимся об этой толпе. - Он указал на седого центуриона рядом с ним. - Центурион Мергус и его люди будут сопровождать тебя. Быстрее!

Фигул выхватил щит у одного из павших мятежников. Затем он повернулся и помчался по улице, решив раз и навсегда спасти Тренагаса от друидов. Центурион Мергус и его люди спешили рядом с ним, доспехи легионеров звенели, а подбитые гвоздями сапоги стучали по земле. Борьба внутри поселения переросла в серию непрерывных сражений на улицах, когда легионеры разделились на части, выслеживая группы убегающих британских мятежников. Воздух был наполнен резким лязгом мечей о щиты, болезненными криками раненых, вместе с воплями перепуганных туземных женщин и детей, спасающих свою жизнь.

Он побежал дальше. За загонами для животных он увидел поврежденную часть частокола. Фигул заметил нескольких мятежников, проскользнувших через брешь и спустившихся по краю торфяного вала. Оптион мчался к частоколу, горячая кровь ярости струилась по его венам. Мятежные туземцы у частокола повернулись лицом к приближающимся к ним римским солдатам. Фигул выместил свою ярость на ближайшем британце. Лицо мужчины застыло от страха при виде огромного галла с растрепанными волосами, бросающегося на него. Выражение его лица сменилось шоком, когда Фигул вонзил клинок в обнаженный живот мужчины, пробив его кишки и разорвав его органы и мышцы. Мужчина хмыкнул, когда Фигул оттолкнул его, высвобождая оружие. Вокруг него легионеры расправлялись с другими туземными воинами.

Фигул перепрыгнул через разрушенный частокол и бросился вниз по валу впереди легионеров. За рвом он увидел группу примерно из шестидесяти мятежников, отступающих по открытой местности к западу от поселения, во главе с Калумом и Анкастой. Его сердце екнуло, когда он увидел связанную вереницу заключенных, которых тащили в тыл. Среди них он заметил Хельву и Рулла, спотыкающихся и бредущих босиком. Их британские похитители кричали заключенным, чтобы они не отставали, и Фигул понял, что они используют заключенных, чтобы прикрыть свой побег. На мгновение он задумался, куда пойдут мятежники. Потом он увидел чахлые деревья, заслоняющие болота, и сразу угадал намерения врага. Он повернулся к центуриону Мергусу, пока римляне карабкались по внешнему рву в погоне за туземцами.

- Они направляются к болоту, господин. Они увели с собой в плен наших людей - воскликнул Фигул . - Мы должны остановить их, пока они не ушли.

Центурион Мергус повернулся и закричал своим людям: - Стоять, ребята! Ублюдки захватили в плен часть наших людей. Первый идиот, который бросит копье, будет наказан.

Центурия пронеслась по открытой местности, преследуя Калума и его последователей. Туземцев тормозила связка пленных, но легионеры начали уставать. Фигул рвался вперед, охваченный необходимостью спасти своих товарищей и правителя дуротригов.

Когда они приблизились к деревьям на краю болот, Фигул увидел тонкие белые нити тумана, цепляющиеся за густые заросли утесника и боярышника. Ненастная погода два дня назад сделала землю мягкой, и люди тяжело дышали, продолжая упорно преследовать врага. Фигул был измотан. Он чувствовал тупую боль в мышцах ног, усталость глубоко в костях, когда стресс последних нескольких дней сказался на его усталом теле. Но он бежал вместе с центурионом и его людьми. Он подумал обо всех друзьях, которых потерял в Британии. Он подумал о Сексте Порции Блезе, умершем в снегу. Он не позволит своим товарищам умереть сегодня.

Впереди повстанцы достигли края ухабистой тропы, пролегавшей между невысокими холмами и ведущей прямо в сердце болота. За тропой Фигул увидел бескрайнюю мрачную панораму бесконечных зарослей тростника и водоемов, вперемешку с разбросанными торосами, окутанными неприветливым белым туманом. Британцы мчались вперед по болоту, чувствуя, что им удалось сбежать.

- Последнее усилие, ребята! - выдохнул центурион Мергус.

Легионеры побежали дальше. Римляне были в более лучшей физической форме, чем их противники, и они двигались с хорошей скоростью, несмотря на тяжелые доспехи и снаряжение, отягощавшие их. И хотя у мятежников была хорошая фора, Фигул решил , что победа близка . Но, если враги доберутся до болотистой гавани до того, как римляне смогут их догнать, все будет потеряно. Его товарищи и Тренагас исчезнут за этим густым туманом, для на пыток и принесения в жертву. Любая погоня в болотах была бы безнадежной. Лоскутное одеяло из темных тихих вод и небольших перелесков было невозможно пройти без знания местности, и всегда был шанс нарваться на вражескую засаду, притаившуюся где-нибудь на узких, заросших можжевельником тропах. Как только главный друид и его последователи войдут в болото со своими пленниками, последних больше никогда можно будет не увидеть.

- Быстрее, господин! - призвал Фигул центуриона Мергуса. - Ублюдки уходят.

Калум и его люди были слишком далеко впереди. Мергус понял ситуацию и выругался между прерывистыми вдохами.

- Мы их не догоним, - выдохнул он.

Фигул рванулся вперед, бегая так быстро, как только мог. Его чувства были обострены перспективой окончательной победы над друидами. Горло горело, кровь бешено стучала в ушах. Он забыл о ноющей боли в мышцах. «Давай, сосредоточься!», - сказал себе галл.- «Последнее усилие. Это последний твой шанс».

Недалеко впереди Калум оглянулся через плечо и увидел, что римляне дышат ему в затылок. Понимая, что легионеры еще могут догнать его людей, прежде чем они исчезнут в болоте, лидер друидов отдал приказ своим последователям. Они как один повернулись лицом к надвигающимся на них солдатам, выстроившись в грубую линию, в то время как Калум и Анкаста брели дальше через трясину в сопровождении полдюжины телохранителей друида и пленников. Повстанцы рассредоточились и подняли оружие против атакующих римлян, надеясь выиграть своему лидеру достаточно времени для побега.

Две стороны встретились в лязге щитов и клинков. Хотя повстанцы были в меньшинстве, они сражались с поразительной яростью, больше не заботясь о собственной жизни. Холодный утренний воздух был наполнен звуками неистовой борьбы и вздохами измученных людей. Это была жестокая схватка, быстро перешедшая в дикую рукопашную. По обе стороны от Фигула легионеры вели напряженные личные поединки с врагом. Ближайший туземец ударил Фигула своим мечом, задев оптиона по щеке. Фигул почувствовал горячее жжение, когда кровь стекала по его лицу, и он проклял то, что на нем не было доспехов. Он сделал ложный выпад, и вонзил острие меча в горло мужчины. Затем он выдернул свое оружие и стал искать следующую цель.

Поверх голов схватки, он заметил Анкасту и Калумуса, которые мчались по тропе, ведущей в болото, с заключенными в связке. Тренагас отставал на несколько шагов, изо всех сил стараясь удержаться в трясине, пока пара мятежных воинов толкала его вперед. Фигул оторвался от рукопашной и бросился за пленниками, его сердце колотилось, в его ушах звенел лязг и грохот мечей, а вокруг него бушевала яростное сражение. Один из воинов заметил его и попытался преградить ему путь, но оптион сбил его с ног своим щитом и побежал дальше.

Дальше по тропе Калумус оглянулся на двух повстанцев, ведущих Тренагаса. Он рявкнул приказ, и они тут же остановились. Один из них ударил правителя ногой в поясницу, отчего тот растянулся в грязи. В то же мгновение второй мятежник поднял свой меч и приготовился вонзить клинок в затылок правителя.

Оптион на мгновение замер, охваченный ужасной нерешительностью. Калум и Анкаста уже исчезали в болотах со своими товарищами и другими заключенными. Если он спасет правителя, его товарищи наверняка исчезнут в тумане. Но он был верен своему долгу и инстинктивно бросился на двух мятежников, стоящих над правителем, и яростно заревел.

Повстанцы подняли глаза, на мгновение отвлеклись. Это были молодые мускулистые воины, и они в замешательстве смотрели на бегущего на них полуобнаженного галла. Они повернулись к Фигулу. Более высокий британец сжимал копье, а его товарищ - короткий меч. Туземец с копьем заметил отсутствие у оптион доспехов, и его глаза заблестели, в предвкушении легкой расправы. Он рванулся вперед и сделал обманное движение. Фигул вскинул свой щит, и широкое острие наконечника копья стукнуло по металлическому выступу, скользнув в сторону. Человек снова нанес удар, и Фигул дернулся в сторону, едва избежав атаки. Фигул ударил щитом британца по лицу, оглушив противника. Затем он мельком заметил туземца с мечом, направляющегося к нему сбоку, и повернулся к человеку, парируя атаку. Прежде чем его успели атаковать снова, Фигул низко опустив свой меч, вонзив его в пах своего противника. Мужчина ослабил хватку и упал, задыхаясь от боли, когда кровь и слюна брызнули из его расслабленного рта.

Краем глаза Фигул увидел, как туземец с копьем мчится на него с диким воем. Оптион развернулся, прежде чем он успел вырвать клинок из рук мечника. Он поднял свой щит как раз вовремя, чтобы отразить яростный удар противника, яростный удар содрогался по всей длине его руки. Британец взревел и пнул Фигула, отбросив оптиона назад. Когда Фигул восстановил равновесие, он увидел, что острие копья нацелено ему в шею, и он, присев на корточки, уклонился от удара, а затем горизонтально вонзил свой щит в живот копьеносца. Металлический обод с хрустом врезался в кишки британца, скручивая человека. Но вместо того, чтобы оглушить своего противника, удар, казалось, просто разозлил его. Мужчина ухватился за край щита оптиона и вырвал его. Фигул почувствовал, как в его груди взорвалась боль, когда туземец пинком повалил его на землю. Он поднял голову и увидел, что британец движется к нему. Туземный воин сделал паузу, чтобы злобно улыбнуться, прежде чем вонзить острие копья в галла.

Внезапно британец вздрогнул. Он рухнул на землю, и Фигул увидел центуриона Мергуса и его людей, идущих за ним, их путь был усеян трупами туземцев, а последние несколько воинов-мятежников были зарублены легионерами. Центурион вырвал клинок из руки мертвеца, и Фигул кивнул в знак благодарности. Пара легионеров бросилась к Тренагасу и помогла правителю подняться на ноги. Фигул сморгнул пот с глаз и огляделся. Эта группа повстанцев была уничтожена. Никто из врагов не был взят в плен, предпочитая умереть, чем увидеть, как будет захвачен в плен их главный жрец.

Фигул с облегчением вздохнул. Правитель был спасен.

Он взглянул туда, где тропа сливалась с болотами, надеясь вопреки всему, увидеть своих товарищей. Но он не увидел ничего, кроме полосы белого тумана, закрывающего путь.

Его сердце упало.

Калум, Анкаста и заключенные исчезли.

*****

Дым все еще поднимался над несколькими разрушенными зданиями, когда Фигул вернулся в поселение. У разбитых главных ворот оптион передал Тренагаса паре санитаров, и они сопроводили правителя обратно в лазарет форта, чтобы хирурги обработали его рану. После этого Фигул доложил Вителлию. Трибун стоял на главной улице, обозревая опустошенный поселок. Десятки легионеров собирали захваченных мятежников и выводили их наружу. Заключенные представляли собой жалкое зрелище, их головы были опущены в отчаянии, когда их волокли в один из пустых казарменных блоков форта.

Как только Вителлий отдал приказ своим конным кавалерийским разведчикам обследовать окрестности и выловить всех повстанцев, которые могли ускользнуть, он повернулся к оптиону Фигулу. Вителлий терпеливо выслушал доклад галла.

- Полагаю, поздравления уместны, - сухо объявил трибун Вителлий, оглядывая поселение. - Ты спас эти земли, оптион. Или то, что от них осталось.

Фигул беспокойно поерзал. Любое облегчение, которое он испытал, спасая Тренагаса от друидов Темной Луны, сдерживалось ужасным чувством вины за то, что он бросил своих товарищей.

Вителлий сочувственно посмотрел на него: - Жалко, что ты не смог вернуть других пленников, но от парочки пропавших легионеров и странного батавца в общей схеме вещей ничего не изменится.

Фигул с горечью смотрел на поднимающийся дым: - Если вы так говорите, господин.

Вителлий изучал оптиона: - Полагаю, ты свыкся со своими людьми?

- Мы были как братья, господин.

Трибун понимающе кивнул: - Я потерял достаточно людей в свое время во Втором. Но, в конце концов, для этого и существуют мужчины, оптион. Для того, чтобы умирать.

- Я не собираюсь бросать своих людей, господин.

На гладком лице Вителлия отразилось легкое раздражение. Он наклонился ближе к оптиону и заговорил тихо, чтобы другие солдаты и офицеры не услышали.

- Смотри сюда, парень. Я понимаю, ты расстроен. Но, ради всех богов, ты не можешь позволить горю затмить твой разум. Твои друзья, вероятно, уже мертвы. Если нет, ты можешь быть уверен, что друиды скоро их убьют. Заключенные не имеют никакой ценности как заложники. Калум достаточно умен, чтобы понять это.

- Мы могли бы мы попытаться пойти за ними, господин, - предложил Фигул .

Вителлий поднял бровь: - Послать моих людей на болота? Ты с ума сошел? Мы вступим в катастрофу. Он фыркнул, а затем добавил: - Кроме того, я не думаю, что нам нужно беспокоиться о Калуме и его банде сумасшедших последователей. Сегодня мы нанесли друидам Темной Луны сокрушительный удар. Поселение отбито. Правитель жив – отлично. Армия друидов потерпела поражение. Калум не будет представлять большой угрозы сейчас, не после тяжелых потерь, которые он понес.

- Господин, я знаю Калума. Он настоящий фанатик . Он не перестанет сражаться с нами до тех пор, пока оне перестанет дышать. Пока он на свободе, он представляет угрозу. Возможно, сегодня он проиграл, но со временем он поднимет еще одну армию мятежников, готовых умереть за его дело. На то, чтобы выследить его, могут уйти месяцы, а то и годы. Но если мы нанесем удар сейчас, мы сможем покончить с этим раз и навсегда.

Вителлий, казалось, был на мгновение ошеломлен откровенной оценкой оптиона. Затем он выпрямил спину и изобразил улыбку. - Даже если предположить, что этот Калум так опасен, как ты предполагаешь, я не вижу причин, по которым я должен рисковать и посылать своих людей на это болото в погоню за дикими гусями.

- Мы не можем позволить Калуму оставаться на свободе, господин, - настаивал Фигул .

Вителлий резко покачал головой и посмотрел на Фигула: - Я принял решение, оптион. Я уже сказал, что я не могу рисковать.

- Тогда отпустите меня, господин.

- А? - Вителлий нахмурил брови. - О чем, о, боги, ты говоришь, парень?

Фигул глубоко вздохнул: - Позвольте мне обыскать болота, господин. Я найду своих людей. И я навсегда положу конец Калуму. В этом я клянусь всеми богами.

Конец четвертой книги