Имперский агент

Глава четвертая

Солнце скрылось за плотной грядой облаков, когда вскоре из восточных ворот форта вышли батавские вспомогательные войска. Фигул и его легионеры заняли свои места в первых рядах Первой центурии, а префект Коскониан ехал на несколько шагов впереди. Остальные три центурии прошли в тыл. Коскониан не рисковал и оставил лишь горстку людей в истощенных Пятой и Шестой центуриях для охраны форта. Вскоре после ухода когорты, Белликан и его телохранители получили короткие мечи и овальные щиты из запасов форта и сопроводили Тренагаса обратно в его резиденцию в Линдинисе.

Римская колонна шла по ухабистой дороге на юг мимо обширного туземного поселения, обширного ограждения, построенного на низменности и окруженного внешним рвом с внутренним валом из дерна, увенчанным частоколом. Изредка клочья снега все еще блестели среди слякоти, и раскисшая земля хлюпала под ногами, когда солдаты шли ровным шагом. Фигул взглянул на запад и увидел полосу болот, лежащую в нескольких милях от него, окаймленную чередой невысоких изломанных холмов и низкорослых деревьев. Он автоматически напрягся при мысли об отряде друидов, скрывающемся где-то за туманом. Если Белликан был прав и друиды Темной Луны отказывались когда-либо сдаваться, то исход был только один: сражаться насмерть, пока не будет убит последний их жрец и не стерты с лица земли все священные рощи до последней.

Через пять миль они достигли края долины между двумя лесистыми холмами. Вот идеальная территория для засады, подумал Фигул . Коскониан вскинул руку и приказал когорте остановиться. Солдаты остановились, утомленные форсированным маршем, их дыхание окутывало колонну облачками пара. Мгновение спустя на склоне холма появилось какое-то движение, и Фигул увидел одного из разведчиков, который наблюдал, как враг копошится внизу на склоне. Префект спешился и двинулся ему навстречу, и произошел короткий обмен фразами , прежде чем Коскониан последовал за человеком обратно к гребню.

- Думаешь, это хорошая идея? - тихо спросил Фигул у Рулла, пока колонна ждала возвращения префекта.

- Что именно, господин?

- Оставить Линдинис так слабо защищенным.

Ветеран пожал плечами. - Это всего на несколько часов. Как бы то ни было, с меня достаточно дуротригов, обозлившихся на меня. А здесь неплохой шанс убить несколько врагов и помешать им уйти с нашей добычей, да и для пенсии мне это пригодится.

Его уверенность помогала Фигулу успокоить свои мысли, но в глубине души он не мог избавиться от беспокойства: - Я просто надеюсь, что правитель сейчас в безопасности. Этот Андокоммий немного не в себе, тебе не кажется?

Рулл скривился: - Сделайте мне одолжение, господин. Он такой же, как и любой другой воин в этой богом забытой земле. Думает, что его дерьмо пахнет лучше, чем наше. Кроме того, он полезный человек, которого стоит иметь рядом с собой. Он покачал головой. - Тем не менее, они крайне упрямые ублюдки, эти местные. А я думал, что только батавы высокомерны.

- Я не понимаю.- Хельва, нахмурившись, наклонил голову. - Жизнь этих племен была не лучше до того, как мы появились. Как они могут смотреть на нас свысока, когда у них нет ни дорог, ни бань?

- Дороги и бани - это еще не все, легионер, - ответил Фигул . - Воины этих племен цепляются за прошлое, когда кельты правили Галлией и Испанией. Они не могут смириться с тем, что все изменилось, и им ненавистна мысль о том, что ими правит Рим. Они наоборот, думают, что это мы варвары.

- Согласен, - хмыкнул Рулл. - Это больные ублюдки, которые делают то, что им говорят друиды.

Римляне замолчали, почувствовав, нарастающее напряжение. Мгновение спустя Фигул заметил Коскониана, спускающегося обратно с холма, за которым следовали остальные кавалерийские разведчики. Префект подозвал своих офицеров к себе.

- Враг все еще там, - задыхаясь, сообщил Коскониан. - Грабят конвой, судя по всему. Мы застали их там, где хотели, господа. И это наш шанс покончить с врагом раз и навсегда.

Фигул глубоко вздохнул, прежде чем высказать свое беспокойство. - Почему дуротриги еще не ушли, господин? Не в их духе торчать у обоза после засады. Обычно они убираются так быстро, как только могут.

- Что, такое ты говоришь? - рявкнул Коскониан. - У нас есть шанс помешать им сбежать с нашими припасами. Мы искромсаем их на куски и возьмем нескольких ублюдков в плен. Его глаза загорелись от возбуждения. - Внезапная победа над врагом - отличный способ произвести впечатление на легата Плавтия. Мы даже можем заслужить награду.

Тогда Фигул понял, что Коскониан больше заинтересован в продвижении своей карьеры, чем в сохранении припасов. Это могло ускорить его перевод на более спокойную должность в другом месте империи. Фигул стиснул зубы в отчаянии от стремления префекта к славе.

- Мы пронесемся через холм и отрежем их от болота, - быстро соображая, решил префект. - Они не заметят, что мы приближаемся, пока не станет слишком поздно. Когда мы это сделаем, они далеко не уйдут. Тем более, когда они отягощены добычей. Им придется сразиться с нами или бросить добычу и попытаться сбежать. В любом случае, они будут отрезаны от болот… Вопросы есть? - Коскониан по очереди посмотрел на каждого офицера и кивнул. - Хорошо. Готовьтесь к наступлению!

Офицеры отдали честь и вернулись к своим центуриям. Они тихим голосом отдавали приказы и велели солдатам готовиться к бою. В рядах поднялся возбужденный ропот при мысли о том, что они, наконец-то, вступят в бой с врагом, который так долго мучил их, прежде чем их настроение было прервано гневным шипением и быстрыми похлопываниями офицеров, призывавших к тишине. Префект Коскониан в последний раз взглянул на свою команду, а затем тихо отдал приказ двинуться вперед и передать указание дальше по колонне. Когорта развернулась, когда префект свернул их с тропы и повел вверх по склону под углом к гребню холма. Фигул почувствовал, как мокрая трава касается его икр, когда он осторожно сжал рукоять меча, прежде чем сжать пальцы. В ушах слышался тихий стук ботинок, затрудненное дыхание, шелест травы и неровный стук незакрепленного снаряжения.

Когда они приблизились к гребню холма, Фигул увидел старую крепость дуротригов менее чем в миле к югу от долины. Огромный многоярусный холм земляных валов возвышался над равниной, темной и зловещей. Галл мог видеть широкое плато, где когда-то стояло оборонительное сооружение врага. Он прикинул, что от конца до конца крепость имела в длину в полмили, и даже в заброшенном состоянии масштаб валов впечатлял.

На небольшом расстоянии впереди Коскониан достиг гребня холма и взмахнул мечом в сторону врага.

- Рысью марш!

Фигул и другие воины в первых рядах ускорили шаг, и колонна побежала рябью вниз, пока когорта текла по вершине холма и спускалась к врагу, выступив в схватку с конвоем у подножия склона. Впереди них Фигул увидел посреди пути несколько тяжелых римских транспортных повозок. Волы, запряженные в повозки, были немедленно брошены, когда их похитители схватили свое оружие и повернулись лицом к лицу к надвигающейся на них опасностью. Трупы декуриона конвоя и остальная часть эскорта лежали на земле у обочины пути, а воины-дуротриги стояли над телами, снимая с них доспехи, оружие и все остальное, что могло представлять ценность.

Один из окрашенных воинов впереди конвоя обернулся, услышав тяжелый стук сапог, и, лихорадочно вытащив рог, надул щеки, когда забил тревогу, ревущей нотой прорезавшей холодный воздух. Внезапный повторный рев рога разрушил чары, и налетчики немедленно прекратили мародерство и приготовили оружие. На короткое мгновение Фигулу показалось, что они могут стоять на своем и сражаться. Затем крупный дуротригский воин отдал приказ, и противник начал отступать по тропе в сторону городища, бросая транспортные повозки. Несколько бриттов начали насмехаться над римлянами, пока отступали, потрясая кулаками и делая непристойные жесты.

Коскониан перевел дух и крикнул через плечо: - Продолжайте в том же духе, ребята! Не дайте им уйти!

Воины дуротригов, продолжая отступать, еще больше насмехались над римлянами, бросая красочные оскорбления и дико жестикулируя. Фигул не понимал, почему дуротриги так быстро бросили свою добычу. Тревожное чувство словно нож скрутило его кишки, когда он двинулся вперед со своими товарищами на фронте Первой центурии, преследуя врага, который отступал в стабильном темпе. Наконец воины добрались до внешних укреплений разрушенного городища. Когда римляне приблизились, они развернулись и побежали, карабкаясь по крутым крепостным валам так быстро, как только могли. Когда они достигли верхнего яруса земляных валов, некоторые дуротриги ненадолго остановились и повернулись к римлянам, вызывающе крича.

Коскониан остановил свою колонну и в его стальных глазах загорелся триумф, когда он почувствовал победу. - Теперь они наши! - объявил он дрожащим от предвкушения голосом. - Мы заманили их в ловушку в крепости на холме. Тудитан, возьми две центурии и обойди их с другой стороны.

Центурион Тудитан кивнул и отдал приказ своим ауксилариям. Последние центурии отошли от остальной когорты и поспешили к другой стороне городища, чтобы не дать врагу уйти. Тем временем Коскониан повел своих людей по тропе, которая, петляя, вела к главным воротам. Вспомогательные войска тяжело дышали, когда они перебрались через внешний ров на самом высоком валу и двинулись вперед через разрушенные деревянные руины сторожки. Окружающий частокол был разрушен римскими осадными орудиями во время штурма крепости на холме Вторым Легионом несколько месяцев назад. Теперь здесь оставались только сломанные обрубки, похожие на гнилые зубы.

Когда он вошел в крепость на холме, Фигул увидел врага. Они остановились примерно в пятидесяти шагах по небольшому плато, окруженному самым верхним валом, и повернулись лицом к своим преследователям, выкрикивая оскорбления и стуча мечами по краям щитов. Фигул ощутил прилив восторга, догадавшись, что дуротриги еще не осознали, что центурион Тудитан и его люди мчатся вокруг тыла форта, чтобы захлопнуть ловушку. Он начал думать, что план Коскониана все-таки сработает.

- Стройся в линию! - взревел префект, держа меч наготове.

Ауксиларии Первой центурии построились в два ряда и сомкнулись. Следующий отряд занял свою позицию слева от префекта, пока Фигул и его товарищи отдышались и сосредоточили свое внимание на враге. Несмотря на шум туземцев, они не пытались атаковать.

- Какая химера им нужна, чего они ждут? - выпалил Хельва, наполовину подняв дротик.

Рулл толкнул молодого человека плечом. - Опусти свою клюшку, пока ты не нанес кому-нибудь гребаную травму!

Хельва нервно сглотнул и заставил себя опустить древко дротика на землю.

- Так-то лучше, - тихо сказал Рулл. - Ты, долбаный легионер. Мы подаем пример. Как ты думаешь, что подумают эти вспомогательные ублюдки, если увидят, что ты бегаешь, как безголовый цыпленок. Стой на месте и выпрями спину!

Во время обмена мнениями Фигул осматривал внутреннюю часть разрушенного форта. По илистой земле валялись разбитые глиняные горшки и рваные клочья одежды. Его внимание привлекли разрушенные останки десятков деревянных домов, стоящих среди каменных стен высотой по грудь, - все, что осталось от поселения на вершине городища. На мгновение Фигулу показалось, что его глаза обманывают его. Потом он проморгался и снова посмотрел, и кровь похолодела в его жилах. Он повернулся и обратился к конному префекту.

- Господин, нам нужно уходить! И как можно скорее!

- О чем, химера тебя забери, ты говоришь, идиот? - рявкнул Коскониан.

Фигул указал на руины. - Я видел там движение! Это ловушка!

Коскониан натянул поводья и нахмурился. - Какое движение? Я не понимаю.

Пока он говорил, ужасающие боевые кличи туземцев стали нарастать, и, казалось, эхом разлились по внутренней части крепости. Префект замер, и краска мгновенно сошла с его лица, когда сотни туземных воинов выскочили из своих скрытых позиций за разрушенными зданиями на обоих концах плато и ринулись к флангам римской линии. Налетчики, за которыми они следовали, взревев от возбуждения, ринулись вперед.

- Это был гребаный трюк! - прорычал Рулл.

Ледяной страх сжал шею Фигула, когда он понял, что когорта окружена, и ощутил прилив гнева на вспыльчивого префекта за то, что тот завел людей в такую простую, но эффективную засаду. В то же время Коскониан стряхнул с себя оцепенение и приложил ладонь ко рту.

- Дротики готовь!

Первая волна бриттов, подгоняемая своими командирами-друидами, одетыми в темные развевающиеся одежды, бурлящей толпой устремилась к батавам, выкрикивая ужасающие боевые кличи . Многие местные воины, размахивавшие трофейными римскими мечами и овальными щитами, носили кольчужные доспехи и шлемы. Ужас пронзил Фигула, когда он быстро подсчитал, что враг, превосходящий численностью, легко справится с вспомогательными силами. В нем зародилась мрачная уверенность, что сегодня он умрет. Если это так, то теперь ему ничего не оставалось, кроме как сражаться до победного конца и захватить с собой как можно больше врагов.

- Метнуть дротики! - приказал Коскониан во весь голос.

В следующее мгновение первая линия ауксилариев метнула дротики в атакующих дуротригов. Броски батавов были паническими и рваными по сравнению с более подготовленными людьми легионерских когорт, но противник находился так близко, что промахнуться было нельзя, и многие дротики поразили передний ряд бриттов. Мучительные крики пронзили холодный воздух, когда тяжелые железные наконечники врезались в ряды врагов, пронзая свои жертвы. Десятки воинов рухнули на землю, из их тел торчали древки дротиков. Их крики были заглушены ревом тех, кто стоял позади, когда они перепрыгнули через своих пораженных товарищей и бросились на своего ненавистного врага. Теперь бритты были менее чем в двадцати шагах от ауксилариев. Батавы выпустили еще один град дротиков, поразив еще больше врагов с близкого расстояния. Фигул крепче сжал рукоять меча, подняв свой легионерский щит, и занял свое место в передней линии. Напрягши мышцы, он приготовился встретить наступающего врага.

- Держать строй! - пронзительно завопил Коскониан, когда его солдаты на флангах в страхе отшатнулись. Бритты набросились на батавов, и пошел лихорадочный обмен ударами, когда первые воины были порублены в бешенстве мелькающих кончиков мечей. Но сама тяжесть атаки дуротригов изо всех сил давила на батавов, и хотя Фигул удерживал свое место в строю, он видел, что некоторые из вспомогательных войск были отброшены врагом. В стене щитов начали появляться бреши, поскольку вторая шеренга батавов не решалась выйти вперед и заменить своих павших товарищей. Фигул рявкнул ближайшим ауксилариям, чтобы те удерживали свои позиции. Каждый инстинкт его тела умолял его бежать, но он знал, что если повернется спиной к врагу, то это приведет к верной смерти.

Большая тень нависла над галлом, когда могучий воин сжал рукой край его легионерского щита и отдернул в сторону. Он увидел вспышку стали, когда воин направил свое оружие к горлу Фигула. Упав на левое колено, Фигул вскинул щит, и меч британца с резким лязгом отскочил на владельца. Дуротриг, ругаясь зарычал. Нечетким движением Фигул вонзил свое оружие между ног воина глубоко в пах человека. Тот задохнулся от боли и выпустил щит Фигула. С гневным ревом оптион вырвал свой клинок. Кровь хлынула из зияющей раны человека, когда Фигул вскочил и ударил своим щитом, с глухим хрустом впечатав его в лицо воина. Британец отшатнулся и врезался в бурлящую массу туземцев позади него.

Внезапно солнце вырвалось из-за облаков, и свет отразился от рукопашной схватки лезвий мечей и полированных шлемов людей, яростно сражающихся на плато. Фигул огляделся и понял, что вскоре столкнувшиеся с неприятностями батавы будут сокрушены. Он увидел другого дуротрига, приближающегося к нему, пожилого воина с косичками в седых волосах и жилистым телосложением. Он направил свое колющее копье к горлу Фигула. Оптион дернул свой щит, и листообразный наконечник пронзил его. Воин выругался и попытался выдернуть оружие, притянув к себе щит Фигула. Фигул потянул за рукоять щита, кряхтя от усилия и удивляясь силе воина. Но в этот мучительный момент, когда двое мужчин напряглись, и щит, и копье застыли на одном месте. Тогда Фигул взревел и дернул изо всех сил, оторвав свой щит от бритта с такой силой, что кончик копья вырвался на свободу. Нечетким движением Фигул вонзил свой меч в воина прежде, чем тот смог принять боевую позу, и вонзил острие клинка ему в живот. Воин резко зашипел и упал, когда Фигул вырвал свое оружие и снова ударил уже другого человека.

Болезненный крик прозвучал сквозь скрежещущий звук и ломкий грохот битвы, и Фигул обернулся и увидел, как Коскониан падает на колени дальше вдоль линии батавов, когда дюжий туземный воин сразил его жестоким ударом топора по плечу. Как только он упал, рядом раздался крик ауксилария: - Префект убит! Коскониан мертв!

Паника мгновенно охватила ряды батавов. Со смертью их командира любое чувство дисциплины и порядка в когорте рухнуло. Линия дрогнула на мгновение, а затем британцы снова напали, и некоторые из первых рядов солдат повернулись и бежали к крепостным валам в отчаянной попытке спастись от кровожадного безумия. Фигул встал и оглядел головы врагов перед собой, пытаясь увидеть хоть какие-нибудь признаки центуриона Тудитана и его людей, их единственной надежды на спасение. Но на дальней стороне форта не было никакого движения. Он сбалансировал на корточках и ударил ближайшего воина. Все больше и больше ауксилариев поворачивались спиной к врагу. Промежутки в строю больше не заполнялись, и Фигул знал, что они не могут и надеяться продержаться перед лицом такого подавляющего превосходства противника.

- Господин, нам нужно отступать! - закричал Рулл, когда дуротриги ринулись вперед, круша убегающих батавов.

Фигул колебался. Мысль об отступлении вызывала у него отвращение, но он знал, что выбора нет. Если они останутся и будут сражаться, его людей наверняка постигнет та же ужасная участь, что и вспомогательные войска. Разве он зашел так далеко в Британию, и прожил так не долго, только для того, чтобы погибнуть в какой-то жалкой засаде из-за импульсивного префекта вспомогательных войск. Он снова повернулся к Руллу и указал на углубление в земле неподалеку.

- Вон туда! Легионеры, за мной!

Фигул развернулся и сразил атакующего британца яростным ударом в шею. Мужчина упал, когда оптион повернулся к своим товарищам и наполнил свои легкие. - За мной!

Фигул повернулся и перешел на рысь, ведя своих людей к оврагу. Он то и дело оглядывался через плечо, чтобы убедиться, что его товарищи рядом. Повсюду вокруг него туземные воины безжалостно охотились на беззащитных ауксилариев, убивая раненых на месте и рубя их тела даже после того, как те переставали дышать. Некоторые из батавов перебрались через разрушенные валы и спустились по склону, но они стали легкой добычей для бриттов, которые метали копья в убегающих солдат, поражая их. Фигул мельком увидел, как один из ауксилариев в отчаянии бросил щит и меч и протянул руки, умоляя о пощаде. Коренастый дуротриг схватил мужчину за плечо и швырнул на землю. Солдат вскрикнул от ужаса, когда на него набросилась группа воинов, и он быстро исчез под шквалом ударов. Фигул отвел взгляд, заставляя себя бежать быстрее и проклиная свои тяжелые доспехи и щит за то, что они замедлили его бег.

Когда они приблизились к оврагу, один из легионеров крикнул: - Туземцы! - Фигул оглянулся и увидел нескольких воинов, бросившихся в погоню. Галл посмотрел вперед и ускорил шаг.

- Продолжайте двигаться! - проревел он. - Не останавливайся!

Фигул с трудом переводил дыхание и чувствовал, как его легкие горят от напряжения. Дойдя до края частокола, он услышал позади резкий крик боли. Оглянувшись через плечо, он увидел, как Хельва споткнулась о ногу упавшего ауксилария и рухнул на землю, его меч выпал из его рук.

- Дерьмо! - закричал Хельва, резко шипя сквозь зубы и схватившись за правую ногу. - Моя лодыжка!

Рулл немедленно остановился рядом с раненым легионером и опустился на колено, чтобы помочь ему встать. В то же время несколько всадников-друидов, которые скакали за ними, обрушились на двух мужчин, окружив их и размахивая изогнутыми клинками. Фигул остановился как вкопанный и повернулся, чтобы атаковать друидов, но преследовавшие его воины устремились через плато к частоколу, преграждая его товарищам путь. Фигул понял, что ему никак не прорваться сквозь бушующую толпу дуротригов и спасти Рулла и Хельву.

Теперь он ничего не мог сделать, кроме как сопроводить своих немногих оставшихся легионеров в безопасное место. Он заставил себя повернуться и повести своих людей через частокол, перелезая через разбитые деревянные пни и спрыгивая в узкий ров, вырытый в стороне укреплений. Грязный запах человеческих экскрементов наполнил воздух, и Фигул боролся с сильными позывами к рвоте. Земля под ногами была скользкой от грязи, а на дне оврага образовалась похожая на болото лужа сточных вод, которая замедляла бегство римлян, пытавшихся найти опору в скользкой грязи. Под ними располагалась внешняя оборона, а за ней, не более чем в полумиле, Фигул мог видеть край болот. Он почувствовал легкий огонек надежды в своем сердце.

- На болото! - закричал он. - Там они нас потеряют.

В этот момент с вершины оврага раздался крик, когда преследовавшие их воины появились в поле зрения и увидели римлян, бредущих по грязи. С возбужденным ревом они начали рушить борт оврага, намереваясь закрыть брешь между бегущими солдатами. Фигул почувствовал, как у основания черепа вспыхнуло какое-то шестое чувство, и он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть тощего воина, бросившегося на него, его губы растянулись в диком рычании, обнажив набор гниющих желтых зубов. Фигул быстро парировал удар противника металлическим ободом щита , затем шагнул вперед и направил острие своего оружия в незащищенный бок. Лезвие пронзило его ребра с влажным хрустом, пронзив мускулы и плоть, и воин задохнулся, когда воздух вырвался из его легких. Фигул отвернулся от человека, рухнувшего на колени в грязь. Другие бритты вокруг него были быстро перебиты, когда легионеры парировали и атаковали их в упорной ближней схватке, в которой римляне преуспели. Когда последний из преследующих бриттов был убит, Фигул приказал своим людям бросить свои тяжелые щиты. Они мчались вниз по краю крепостных валов так быстро, как позволяли их ноги. Кровь кипела в ушах оптиона, и его сердце бешено билось, когда он удалялся от схватки над ним, сдерживаемый жгучей яростью из-за того, что он оставил своих товарищей позади. Он ненадолго задумался, что с ними стало, а затем отбросил мрачные мысли.

Когда они приблизились к основанию внешнего вала, Фигул увидел слева от себя новую картину; вдалеке схватка кипела вокруг небольшой группы римлян, сражавшихся до последнего вокруг знамени, поднятого высоко над их головами. Так вот что стало с центурионом Тудитаном и его отрядом, понял Фигул. Их атаковали задолго до того, как они смогли добраться до дальней стороны форта. Он не мог больше думать о них, пока британцы, преследовавшие легионеров, продолжали гнаться за ними, спускаясь по оврагу и выкрикивая проклятия на своем родном языке. Но воины быстро увязли в грязи и нечистотах оврага, а Фигул и его товарищи вскоре увеличили расстояние между ними. С последней вспышкой насмешек воины прекратили погоню и повернули назад, чтобы присоединиться к резне в форте.

Фигул и его люди пробежали немного дальше по открытой местности к сырой опушке болот, где они достигли полосы чахлых деревьев. Между густыми зарослями и просторами стоячей воды вилась узкая тропа, ведущая на север, к реке. Разум Фигула был полон горя, пока он пробирался через болото. Он знал, что любая попытка спасти Хельву и Рулла будет тщетной. У него не было выбора, кроме как бежать подальше от битвы. Все, что он мог сделать, это спасти то, что осталось от его отряда, и предупредить своих товарищей в форте о надвигающейся опасности для населения Линдиниса. Страшное осознание поразило Фигула, что после уничтожения вспомогательной когорты друиды и их хорошо вооруженные войска могут в любой момент обрушиться на поселение. С размером своих сил они могли быстро захватить контроль над столицей дуротригов и предать Тренагаса мечу. Без непопулярного правителя, который держал бы под контролем своих подданных, дуротриги наверняка восстали бы против Рима. Если больше племен последует их примеру, то широкомасштабное восстание будет невозможно подавить, понял Фигул , торопясь в форт. Легионы будут вынуждены уйти в унизительное отступление. Каждый дюйм территории, за которую сражались и погибли солдаты Второго легиона, будет потерян. Его тело кричало об отдыхе, но Фигул боролся со своей усталостью и заставлял себя продолжать продвигаться по вонючим болотам. Он был полон решимости добраться до форта и поднять тревогу, пока не стало слишком поздно.