Индия. История страны

Глава 10. Путь к свободе: 1850-1948 годы

Воздействие западной культуры, западного образования, достижений науки и техники на индийскую традиционную жизнь было поистине революционным. Эти культурные веяния заставили индийское общество пересмотреть и переоценить традиционные верования и обычаи. В XIX веке новые представления привели к постепенному росту политического самосознания. Индийцы все больше гордились своей самобытностью и культурой и вместе с тем начинали требовать все больше политических, социальных и экономических свобод. Эти требования возникли под влиянием образованного, прозападного класса, сформировавшегося при британской администрации. Изучая английский язык, люди этого класса впитывали политические и общественные идеи, которые помогли им по-новому взглянуть как на собственную самобытность, так и на цели дальнейшего развития общества. Эти процессы привели к возникновению национального движения. Сегодня каждый, кто хоть что-то знает об Индии, помнит имена Ганди и Неру. В своем эпическом фильме «Ганди» (1983 г.) Ричард Аттенборо создал образ человека-праведника в простой одежде и сандалиях, вставшего во главе всеобщего движения непротивления и непоколебимо ведущего Индию к независимости. Это, однако, только половина картины; корни индийского национально-освободительного движения уходят гораздо глубже.

Путь к независимости начался в девятнадцатом веке с переоткрытия и переосмысления индийской и, в частности, индуистской культуры. Парадоксально, что в основу этого процесса легли открытия ряда английских ученых, видевших цель своей жизни в снятии покрова тайны с далекого индийского прошлого. Крупнейшим из этих ученых был сэр Уильям Джонс, сделавший переводы ряда классических санскритских текстов, например «Шакунталы» Калидасы, на английский язык. Этим он заложил фундамент изучения санскрита, в самой Индии давно вышедшего из употребления и почти забытого. Его дело продолжил Дж. Т. Колбрук (1765-1837 гг.), чьи исследования санскритской литературы поставили индологию на настоящую научную основу. Труды этих ученых нашли отклик в Европе, оказав сильное влияние на многих ведущих писателей, художников и мыслителей того времени. Немецкие поэты Гёте, Гердер и Шиллер были в восхищении от «Шакунталы», считая ее настоящим шедевром. Стали привлекать внимание и религии Индии, в первую очередь индуизм и буддизм. «Упанишады» явились настоящим открытием для философа Шопенгауэра, а «Тристан и Изольда» и «Парцифаль» Вагнера оказались насыщены буддийскими мотивами.

Самым знаменитым исследователем санскрита был оксфордский профессор Фридрих Макс Мюллер. Именно его труды по религии и философии Индии привлекли внимание всего мира к индийской культуре. Самая знаменитая 51-томная работа Мюллера «Священные книги Востока» (1879-1904 гг.) стала сенсацией: Запад понял, что Индия несет Европе уникальное духовное послание. С тех пор — и по сей день — многие прежде всего видят в Индии страну высокой духовности, сокровищницу древней мудрости и сокровенных знаний. Усилия Макса Мюллера и многих других ученых сделали индийское культурное наследие широко известным, а это, в свою очередь, вызвало у индийцев чувство гордости за свое национальное своеобразие, за свое великое прошлое. Возникла новая волна интереса к истории, литературе и искусству, которые начали серьезно изучать.

Рука об руку с этим шел процесс возрождения собственно индуизма. Это возрождение стало результатом деятельности целого ряда новых общественных и религиозных движений. Первым из них было общество «Брахмо Самадж», основанное в 1828 году бенгальцем Рам Мохан Роем (17721833 гг.). Блестящий интеллектуал, Рой принадлежал к числу тех индийцев, на которых западная культура оказала огромное влияние. Посвятив себя изучению индуизма, он вскоре стал знатоком древнееврейского, греческого, персидского, арабского и английского языков. Благодаря этим знаниям он фактически стал первым индийским специалистом по сравнительному изучению религий. Комбинируя восточную и западную традиции, Рой предпринял попытку возродить индуизм, адаптировав его к новым условиям. Убежденный противник суеверий и религиозных предрассудков, он осуждал кастовую систему и пытался очистить индуизм от всех его «плохих» традиций, таких как жертвоприношения животных и поклонение идолам. В то же время он защищал и пытался заново возродить все, что в индуизме было хорошего, то есть создавал новый вариант старой религии.

Рам Мохан Рой, религиозный реформатор и основатель «Брахмо Самадж»

Постоянные выступления Рам Мохан Роя привели к появлению новых настроений в индийском обществе и способствовали росту общественного сознания. Одни обычаи, такие как детские браки и сати, были отменены; другие традиционные «табу», лишавшие, например, женщин прав на наследство или запрещавшие повторное замужество вдов, также стали постепенно пересматриваться. Осуществлялись и другие реформы, направленные на очищение индуизма от предрассудков и превращение его во влиятельную общественную силу. В 1875 году Свами Даянанда Сарасвати (1824-1883 гг.) создал еще одно движение, «Арья Самадж». Свое учение Даянанда основывал на ведах, которые считал единственным истинным источником религии. В соответствии с этими убеждениями он также осуждал многие обычаи современного ему индуизма и призывал к радикальным реформам. «Арья Самадж» до сих пор остается важным течением в индийском обществе, особенно популярным в Северной Индии и Пенджабе.

Последним крупным реформаторским движением XIX века стала «Миссия Рамакришны», основанная на учении мистика Рамакришны (1836-1886 гг.). Она была создана его учеником, в те годы — студентом колледжа из Бенгалии по имени Вивекананда (1863-1902 гг.). Как и его учитель, Вивекананда был вдохновлен живыми традициями индуизма. Сначала он стал известен за границей, где выступал как популяризатор индуизма. Он рассказывал о достижениях индийской цивилизации, о величии индийской истории, одновременно призывая индийцев вернуться к прекрасным традициям прошлого. После четырех лет чтения лекций в США и Англии он вернулся па родину национальным героем. Он основал «Миссию Рамакришны», целью которой было пробуждение интереса к прошлому Индии в массах. Проповеди Вивекананды оказали огромное влияние на народ, почувствовавший гордость за свое прошлое; многие последовали его примеру и посвятили себя нуждам индийской бедноты. Из таких людей впоследствии выделились новые лидеры страны, в отличие от прежних не отделявшие себя от народа. Одним из тех, на кого Вивекананда оказал сильнейшее влияние, был Ганди.

Растущее национальное самосознание выразилось в создании в 1885 году Индийского национального конгресса (ИНК). Эта политическая организация стала главным инструментом достижения независимости, а после ее обретения — правящей партией. ИНК до сих пор является одной из важнейших политических сил в стране и, видимо, останется таковой в предсказуемом будущем. Сначала эта была вполне умеренная организация, совершенно проанглийская по своей ориентации. В нее входили весьма состоятельные индийцы, составлявшие ориентированную на Запад элиту общества. Эти люди мечтали не о свободе и независимости, а об умеренных реформах, которые позволили бы им принимать большее участие в управлении страной. Они хотели добиться большей доли голосов в органах местного самоуправления, постов в высших эшелонах Гражданской службы (ГС), введения таможенных барьеров для защиты товаров, произведенных в Индии, и тому подобного. Но эти умеренные требования не встретили понимания. Англичане, считавшие, что ИНК выражает интересы малой группы, не имеющей ничего общего с интересами Индии, отнеслись к ним с полным пренебрежением. Равнодушие британской администрации к стремлениям ИНК вкупе с открытой демонстрацией расового превосходства англичан вызывало все большее сопротивление и отчуждение, пока не привело к открытой конфронтации. Один из знаменитых примеров — драматическая судьба Сурендранатха Банерджи, история его перехода из одного лагеря в другой.

Известный впоследствии как «Сурендер Нот»[17], Сурендранатх Банерджи (1848-1926 гг.) был одним из лидеров индийского национального движения. Первая часть его жизни была целиком посвящена подготовке к поступлению на индийскую Гражданскую службу. Презрев все правила и традиции родного окружения, он отправился в Лондон, где стал одним из первых индийцев, решившихся сдать экзамены в ГС. Он превзошел себя, получив самые высокие оценки среди всех участников экзамена, однако его не приняли, и ему пришлось обратиться в суд, чтобы отстоять свои права. Он выиграл процесс и получил должность в ГС, но вскоре после возвращения в Индию его уволили за какой-то ничтожный проступок. Такое обращение убедило Банерджи в том, что «все зло, причиненное лично мне, было направлено на демонстрацию бесправия нашего народа». Всю оставшуюся жизнь он выступал как убежденный противник англичан и непримиримый борец за права своих соотечественников.

РАЗДЕЛ БЕНГАЛИИ

Лорд Керзон, вице-король Индии, 1899-1905

Критическим моментом раннего периода борьбы за независимость стал раздел Бенгалии в 1905 году. Это произошло по инициативе лорда Керзона, который, чтобы сделать эту большую и густонаселенную провинцию более управляемой, разделил ее на две примерно равные части — одну с индуистским, а вторую с мусульманским большинством населения. Решение было принято без учета мнения и чувств самих индийцев, поэтому многие индийцы восприняли его как еще один удар по своей культуре и самобытности, тем более что Бенгалия была центром национального движения. По Бенгалии прокатилась волна массовых демонстраций, правительству провинции был брошен открытый вызов, начались акции протеста и бойкот английских товаров. Англичане ответили жесткими мерами: участников мирных пикетов избивали, а индийских политических лидеров ссылали без суда и следствия. Однако эти радикальные меры отнюдь не привели к установлению контроля над национальным движением, которое ушло в подполье, а затем организовало массовую кампанию террора против английских чиновников. Несостоятельность правительственной тактики привела в 1909 году к проведению первой серии политических реформ, а двумя годами позже — к отмене решения о разделе провинции. На фоне всех этих событий возник новый тип патриотизма. Индийцы впервые осознали силу политической агитации и сплоченности. ИНК также стал меняться. Если до 1905 года он стремился только к отдельным реформам, то теперь его позиция ужесточилась: он выдвинул требование о предоставлении стране самоуправления.

МУСУЛЬМАНСКАЯ ЛИГА

Росло и политическое самосознание индийских мусульман, что привело к созданию ими в 1906 году политической партии для защиты своих интересов — Мусульманской лиги. Хотя мусульмане Индии составляли более одной пятой от общей численности населения, они были разбросаны по всей территории страны. Только в отдельных областях, таких как Синд, Северный Пенджаб и восточная половина Бенгалии, они составляли большинство. Английская система образования в этих областях работала не слишком эффективно, мусульмане были слабее представлены в общественных организациях, а в результате они не оказывали того влияния на политику, на которое давала им право их численность. Они были слабо представлены и в ИНК, где доминировали индусы-брамины. Это все больше пугало и беспокоило мусульманских лидеров. Они опасались, что индуистское большинство полностью задавит меньшинство, интересы мусульман будут забыты, а сами они будут лишены представительства в управляющих структурах.

Чтобы предотвратить эту опасность, Мусульманская лига выступала за предоставление мусульманам отдельной квоты при любых будущих реформах системы выборов. Это удалось — британская реформа 1909 года предусматривала особое положение мусульман путем создания большого числа отдельных мусульманских избирательных округов. Развивая успех, в 1916 году лига добилась заключения специального договора с ИНК, так называемого Лакхнауского пакта. Согласно этому договору, Мусульманская лига и ИНК должны были совместно бороться за предоставление стране самоуправления, а ИНК соглашался с тем, что у мусульман будет собственная организация.

События Первой мировой войны оказали сильное влияние на развитие индийского национального движения. До ее начала многие индийцы считали Британию наряду с Россией одной из двух мировых сверхдержав. Однако к 1918 году стало ясно, что Британия уже не гигантская империя, какой когда-то была, а всего лишь одна из многих примерно равных сил на мировой арене. Революции, разрушившие Оттоманскую империю, Китай и царскую Россию, создали атмосферу надежд и ожиданий. Изменения стали казаться вполне возможными, даже когда дело касалось самых мощных и деспотичных государственных структур. К этим ощущениям добавлялась горечь от тех больших потерь, которые понесла Индия в ходе британских военных операций. В стране были собраны огромные военные займы, а свыше одного миллиона двухсот тысяч индийцев сражались во Франции и на Ближнем Востоке (более 60 тысяч из них погибли). Возникало чувство, что Индия должна быть вознаграждена за принесенные жертвы — разумеется, предоставлением самоуправления. Тем более что «белые» колонии Великобритании, такие как Австралия и Канада, уже добились значительной свободы, и индийцы готовились последовать их примеру.

Однако англичане отнюдь не стремились оправдать хотя бы часть этих ожиданий; наоборот, они жестко и последовательно лишали индийцев всех надежд на возможность политических изменений. Недовольство, усиливавшееся последствиями послевоенного экономического кризиса, ощущалось по всей стране. Реакция англичан выражалась в жестком подавлении любых признаков несогласия и политической активности.

АМРИТСАРСКАЯ БОЙНЯ

Политика репрессий достигла своего апогея в Амритсарском расстреле 1919 года. В Амритсаре (Пенджаб) британские солдаты открыли огонь по безоружной толпе, собравшейся на митинг на огороженной площади Джалианвала Багх. Ограда не давала возможности бежать, в бойне погибли 400 и были ранены более тысячи человек. По словам многих очевидцев, солдаты прекратили огонь только тогда, когда у них закончились патроны.

Эхо кровопролития на Джалианвала Багх прокатилось по всей стране, вызвав гнев и возмущение. Эти чувства только усилились, когда британские власти, вместо того чтобы наказать генерала Дайера, военного коменданта Амритсара, отдавшего приказ стрелять, приветствовали его как национального героя. Видные индийцы, до тех пор далекие от политики, были напуганы таким бессердечием; у многих из них этот случай подорвал веру в саму природу британского правления. Одним из таких людей был Рабиндранат Тагор (1861-1941 гг.), самый известный писатель Индии, чья поэзия принесла ему в 1913 году Нобелевскую премию по литературе. 30 мая 1919 года он записал: «Чудовищность мер, предпринятых правительством Пенджаба для подавления недовольства местного населения, помимо чувств потрясения и унижения, показала всем нам беззащитность нашего положения в качестве британских подданных».

В знак протеста Тагор и многие другие видные деятели отказались от присвоенных им английских титулов и наград. Вслед за ними у миллионов простых индийцев лояльное отношение к британским властям стало меняться, все большее число людей примыкало к национально-освободительному движению. Их настроения отразились в речи выдающегося лидера ИНК Мотилала Неру (1861-1931 гг.), отца первого и деда третьего премьер-министров Индии. Неру, успешный и состоятельный адвокат, изначально принадлежал к истеблишменту страны. Но кровопролитие в Амритсаре полностью разрушило его доверие к британскому правительству и всем обещаниям последнего. Выступая на ассамблее ИНК в 1919 году, он публично заявил, что если англичане способны вести себя так, то как может хоть один индиец доверять им в будущем? «Поэтому все рассуждения о реформах — одно притворство и насмешка».

Расстрел на Джалианвала Багх оказал сильное воздействие и на другого человека, другого политика — Мохандаса Ка-рамчанда Ганди (1869-1948 гг.). Известный миллионам как Махатма, что означает «Великая душа», он был ключевой фигурой освободительного движения. Ганди происходил из состоятельной семьи торговцев, получил адвокатское образование в Лондоне, практиковал в Южной Африке. Вернувшись в Индию в 1915 году, он был потрясен тем, как беден и как страдает народ. Чтобы доказать свою принадлежность к Индии, он раз и навсегда отказался от щеголеватой европейской одежды и стал носить то, в чем ходили беднейшие крестьяне. Он также стал вести их образ жизни, например, в поездах, куда бы ни направлялся, он брал билет в третий класс. Причем это была не поза, а искренний порыв. Учение Ганди было основано на глубокой религиозной убежденности: он проповедовал самоконтроль и простой образ жизни как способы развития духовной силы, которую он называл «сатьяграха». В основе учения Ганди лежит джайнская доктрина ахимсы, то есть ненасилия. По убеждению Ганди, насилие — это воплощение ненависти и иррациональности, чему ни при каких обстоятельствах нельзя давать волю. К врагу и оппоненту надо обращаться рассудительно и без злобы, и даже если тот проявит агрессивность, нужно сохранять выдержку и самообладание. Чтобы обрести подобную силу духа, Ганди ввел жесткие правила самодисциплины, дал обет безбрачия, вел спартанский образ жизни, подолгу постился. Эти убеждения вскоре оформились в идею о том, что ненасилие может стать серьезным политическим оружием.

Ганди считал, что наиболее эффективным применением принципа ненасилия может стать движение «массового неповиновения». Здесь ему виделись различные тактики: бойкот, забастовки, временное прекращение работы, акты «не-сотрудничества». Несотрудничество, в свою очередь, также могло приобретать разные формы: от голодовок и пассивного сопротивления до несоблюдения законов или отказа платить налоги. Проповеди Ганди, учитывая уникальную и глубоко религиозную природу его обращений, производили огромное впечатление на простых индийцев. Вдохновленные его примером, огромное количество простых людей — крестьян, фабричных рабочих, служащих — примкнули к движению Конгресса. В результате Конгресс стремительно менялся, переставал быть партией индийской элиты, как до Первой мировой войны. Под руководством Ганди он превратился в массовое движение, поддерживаемое мужчинами и женщинами всех вероисповеданий, культур и социального положения. Конгресс привлекал миллионы людей, которые участвовали в таких акциях, как забастовки фабричных рабочих, сборщиков чая или отказ от уплаты налогов крестьянами. Всеобщая поддержка дала национальному движению больше возможностей, чем когда-либо раньше. Говоря словами Ганди, «массовое гражданское неповиновение подобно землетрясению. Там, где гражданское неповиновение приобретает массовые формы, существующие правительства перестают работать».

Тактика Ганди поставила британское правительство Индии в тупик, поскольку она полностью подрывала веру в то моральное превосходство, на котором было построено здание британского правления. Вопреки притязаниям англичан на сугубое право поддерживать в Индии «закон и порядок», миллионы наблюдали кадры кинохроники, показывающие избиваемых дубинками забастовщиков и участников мирных демонстраций протеста, гибнущих под копытами лошадей английской полиции.

Когда Ганди начинал свою первую кампанию, британская администрация относилась к нему снисходительно, если не сказать — с насмешкой. «Боже мой, — заметил в 1919 году тогдашний вице-король лорд Челмсфорд, — что за неуемная публика эти религиозные фанатики». Но к концу 1930-х годов отношение власти к Ганди резко изменилось. По мнению лорда Уэйвелла (вице-король в 1943-1947 гг.), Ганди был «на пятнадцать процентов шарлатаном, на пятнадцать процентов святым и на семьдесят процентов изощренным политиком». Ганди относился с пониманием к такой двойственной оценке, поскольку знал, что сам часто действует на двух совершенно разных уровнях: с одной стороны, он выступал как религиозный лидер, призывающий к нравственной чистоте и совершенству, а в других ситуациях действовал как опытный политик — осторожный, лукавый и весьма практичный.

В период между двумя мировыми войнами Ганди провел три крупные акции гражданского неповиновения — в 1920,1930 и 1942 годах. Самой впечатляющей была кампания 1930 года, начавшаяся знаменитым «соляным походом». Семьдесят восемь человек во главе с Ганди вышли из ашрама и направились к морю, протестуя против английского закона о монополии на производство соли. Дойдя до берега моря, Ганди выпарил из морской воды символическую щепотку соли. Эта акция показывала, что законы британской администрации наносят ущерб интересам даже беднейших слоев общества. В стране, столь богатой солью, государственная монополия на добычу соли была совершенно аморальна. Этот поход привлек внимание простых людей по всей стране, вызвал волну демонстраций, забастовок и бойкотов. Цена оказалась велика: в одном только 1930 году 103 человека были убиты, 420 получили ранения, а 60 тысяч оказались за решеткой. В 1942 году еще 60 тысяч активистов Конгресса были арестованы, многие — на все время войны. Несмотря на это, кампании Ганди дали результат, поскольку на каждую из них англичане отвечали многочисленными и серьезными уступками. Главное же — он заставил Великобританию понять, что англичане не смогут управлять Индией при столь массовом сопротивлении.

К 1935 году британское правительство отступило. Закон о правительстве Индии (1935 г.) содержал целый ряд уступок. Хотя Британия по-прежнему сохраняла контроль над центральной властью, правительства одиннадцати провинций Британской Индии должны были возглавить представители индийского народа. На выборах, прошедших в 1937 году, когда новый закон вступил в силу, партия Конгресса получила столь широкую поддержку, что одержала победу в семи провинциях. Индийцы выдвигались и в других областях — администрации, полиции, армии, где они все чаще занимали посты, ранее предназначавшиеся исключительно для их «хозяев». В 1932 году, после долгой и мучительной борьбы, в армию наконец стали набирать индийских офицеров. Доля индийцев в высших эшелонах Гражданской службы тоже постепенно росла. К концу войны англичан насчитывалось только 500 среди высших государственных чиновников и только 200 среди старших полицейских чинов.

СПОРТ, НАУКА И ЛИТЕРАТУРА

Индийцы постепенно начинали заявлять о себе и на мировой спортивной арене, а также в области науки и искусства. В крикете успехи таких игроков, как К. С. Ранжитсинхджи (1872-1933 гг.), его племянника Дулиипсинхджи и наваба Патауди, показали, что индийцы играют как минимум на равных со своими британскими правителями. Как отметил один спортивный комментатор, наблюдавший игру Ранжитсинхджи, «это был темнокожий игрок в крикет, но играл он не как белый, а как мастер иной, высшей расы». На Олимпийских играх 1932 года выступление в хоккее на траве индийской команды, завоевавшей «золото», вызвало такое восхищение, что было названо главным событием всех игр. В этом виде спорта на Олимпийских играх индийцы оставались непревзойденными с 1928 по 1960 год, выиграв шесть золотых медалей.

В науке впечатляющих успехов добились индийские физики, биохимики и математики. В Калькутте эксперименты Чандрасекхары Рамана (1888-1970 гг.) привели к такому прогрессу в теории диффузии света (известен названный в его честь «эффект Рамана»), что в 1930 году ему была присуждена Нобелевская премия по физике. Другой одаренный ученый, выходец с юга Индии, математик-самоучка С. Рамануджан (1887-1920 гг.) оказал огромное воздействие на математику того времени, даже при том, что умер совсем молодым, в возрасте тридцати трех лет. Международное признание получили труды по биохимии Джагдиш Чандры Боса (1858-1937 гг.) и астрофизика М. Н. Сахи (1893-1956 гг.), основателя первого в Индии Института ядерной физики.

Ряд ярких имен принес Индии мировое признание и уважение в области гуманитарных наук. Это выдающийся философ и государственный деятель Сарвапалли Радхакришнан (1888-1975 гг.), чья эрудиция, глубокие знания и интуиция сделали его философом и мыслителем мирового уровня. Большой шаг в изучении индийской истории был сделан Джагдунатхом Саркаром (1870-1958 гг.). Его работы по истории Могольской империи, особенно 18-томный труд «История правления Аурангзеба», проложили дорогу многим индийским ученым, благодаря чему сегодня он считается одним из отцов-основателей индийской истории. Но самым известным из всех был, без всяких сомнений, Рабиндранат Тагор (1861-1941 гг.). Один из лидеров национально-освободительного движения (наряду с Ганди), Тагор принадлежит к числу самых выдающихся личностей начала двадцатого века. Он фактически единолично превратил родной бенгальский в язык, известный всему миру. Положив разговорную речь простого народа в основу огромного числа стихотворений, песен, пьес и прозаических произведений, он произвел переворот в бенгальской литературе, которая с тех пор остается одной из самых живых и активно развивающихся среди литератур Индии. Наверное, его наиболее известным произведением стало собрание стихов «Гитанджали» («Песни, приносимые в дар», 1912 г.), написанных после смерти его жены и трех из пяти детей. За эту книгу в 1913 году он был удостоен Нобелевской премии — и стал первым азиатским лауреатом этой премии.

Как и Ганди, Тагор был привержен идее синтеза культур Востока и Запада, он «сплетал в единую ткань» веротерпимость, рационализм и универсализм. Чтобы популяризовать свои идеи, он основал университет в Шантинекетане (Бенгалия). Окруженное идиллическим пейзажем, его детище существует до сих пор. И хотя Шантинекетан сегодня выглядит несколько забытым и запустевшим, там сохраняется удивительная атмосфера волшебного покоя, которым пропитаны столь многие произведения Тагора.

НЕРУ И ДЖИННА

Джавахарлал Неру

В 1929 году Ганди выдвинул кандидатуру Джавахарлала Неру (1889-1964 гг.) в качестве своего преемника в роли лидера движения Конгресса. Сын Мотилала Неру, Джавахарлал был одним из двух молодых радикальных лидеров, которые пользовались огромной популярностью как у членов ИНК, так и у народа. Вторым был Субхас Чандра Бос (1895-1945 гг.), бенгалец, который отказался от блестящей общественной карьеры и примкнул к борцам за независимость. Хотя оба они вдохновлялись радикальными марксистскими идеями, Бос был сторонником гораздо более воинственной линии, что, как опасался Ганди, могло вывести Конгресс на путь насилия. К тому же Неру как человек был ему гораздо ближе, в отличие от Боса, который не раз публично не соглашался с Ганди и резко критиковал его политические взгляды. Еще одним претендентом был Валлабхаи Патель (1875-1950 гг.), бывший фермер из Гуджарата, человек с огромным организационным талантом, выступавший в партии Конгресса как «решительный политик»; к тому же в провинции у него было гораздо больше сторонников, чем у Неру или Боса. Тем не менее Ганди весь свой авторитет и все силы направил на поддержку Неру, и в результате тот, в возрасте сорока лет, стал самым молодым президентом партии Конгресса.

Как и его учитель, Неру был очень энергичным человеком, наделенным огромным личным обаянием. Однако характер этого обаяния был иным, чем у Ганди. Аристократ, получивший элитное западное образование, он совмещал в себе блеск, шарм и прекрасные манеры с глубокой и искренней озабоченностью состоянием индийского народа. Не только политик, но и прекрасный писатель, Неру написал два ставших классикой произведения — «Автобиографию» (1936 г.) и «Открытие Индии» (1946 г.), в которых история переплетается с личными наблюдениями и философией автора. В этих книгах Неру рассказывает, сколь тяжким было его первое впечатление от встречи с бедностью и условиями жизни народа в сельской местности. Эта картина полностью изменила его взгляд на мир и сохранялась в его воспоминаниях на протяжении всей жизни.

Мухаммад Али Джинна

К 1930-м годам единственным серьезным соперником партии Конгресса была Мусульманская лига. Возглавляемая Мухаммадом Али Джинной, выдающимся адвокатом-мусульманином, ранее известным деятелем ИНК, лига начинала превращаться в истинно народное движение. Опасения мусульман по поводу того, что их интересы будут подавляться индуистским большинством страны, на фоне выдающихся успехов ИНК только усиливались. Чем больше простых мусульман вступали в лигу, тем громче лига заявляла о том, что говорит от лица всего мусульманского населения страны. У Конгресса, который претендовал на роль всеиндийской партии, представляющей интересы всех религий и каст, такая позиция вызывала резкий протест. Важнейшее значение для развития событий имела позиция самого Джинны, умелого и ловкого политика, щеголявшего в прекрасно пошитых костюмах.

Однако в отличие от многих, Джинну не устраивало положение религиозного меньшинства в составе Индии, он добивался создания отдельной страны для мусульман. Основатель Пакистана, сегодня он считается одним из отцов-основателей мусульманского национализма. Сам он, однако, говорил только по-английски, так и не выучив урду, язык мусульман Индии. Когда Конгресс получил все места на выборах 1935 года, Джинна предложил создать коалицию с новыми министрами, но Конгресс не согласился на это предложение, посчитав, что Джинна не имеет права говорить от лица всех мусульман. Гордая только что полученной властью, партия Конгресса отвергла идею не подготовленного заранее партнерства. Как оказалось, это стало роковой ошибкой. С тех пор Джинна целиком посвятил себя раздуванию страхов и опасений мусульман, подчеркивая, что «власть Конгресса — это власть индуистов».

Вторая мировая война стала последним и решающим событием в борьбе Индии за независимость. В начале войны все министры провинций от партии Конгресса подали в отставку на том основании, что вице-король объявил о вступлении Индии в войну без предварительных консультаций с другими политическими лидерами. В 1942 году Конгресс начал третью важнейшую кампанию, призывающую англичан уйти «вон из Индии». Немедленной реакцией на это стал арест и заключение в тюрьму всех лидеров Конгресса и 60 тысяч его активистов, многих — на все время войны. В результате позиции Конгресса резко ослабли, освободив политическую арену для Мусульманской лиги. Англичане, которые до этого игнорировали Джинну, теперь пригласили его в правительство чуть ли не как союзника. Он использовал представившуюся возможность, чтобы укрепить власть Мусульманской лиги и перестроить ее в столь же эффективно действующую партию, как и Конгресс. За семь месяцев после объявления войны лига сформулировала собственное условие независимости. Она требовала создать отдельное государство — Пакистан — на основе тех областей, где мусульмане составляли большинство населения.

За время войны разрыв между Конгрессом и Мусульманской лигой оформился окончательно. К 1945 году взаимное недоверие достигло апогея. Британская администрация, согласившаяся передать свои полномочия после окончания войны, надеялась, что преемник у нее будет один. В 1945 и 1946 годах она предприняла несколько безуспешных попыток сдвинуть противостояние между Конгрессом и Мусульманской лигой с мертвой точки. 16 августа 1946 года тупик, в который зашли переговоры, заставил Джинну призвать своих мусульманских последователей к активным действиям. Вот его слова: «В этот день мы прощаемся с конституционными действиями. Сегодня мы должны вытащить пистолет и быть готовы воспользоваться им».

16 августа ознаменовалось кровавыми столкновениями между индусами и мусульманами. Ареной массового кровопролития стала Калькутта, где погибло пять тысяч человек. Восстание нанесло смертельный удар по идее индо-исламской гармонии, а вместе с ней и по плану единой Индии. Как заметил Джинна, «либо разделенная Индия, либо уничтоженная». Жестокость нарастала по мере того, как мятеж распространялся в сельские местности, Пенджаб и долину Ганга.

Столкнувшись с угрозой анархии, лидеры Конгресса Неру и Валлабхаи Патель осознали, что создание Пакистана в той или иной форме — единственно возможное решение. К тому же выводу постепенно пришла и Великобритания. Новое лейбористское правительство благоразумно сочло, что примирить враждующие стороны способна лишь точная дата ухода англичан. Премьер-министр Клемент Эттли направил в Индию нового вице-короля, лорда Льюиса Маунтбеттена (годы правления 1946-1947), наделив того всеми полномочиями для достижения любого соглашения, которое поможет достижению этой цели.

Маунтбеттен заявил, что власть необходимо передать не одному, а двум правительствам. Преследуя эту цель, он всячески убеждал и в конце концов убедил Конгресс принять идею разделенной Индии. Его план заключался в создании там, где мусульмане были наиболее многочисленны — на северо-западе Индии и на востоке Бенгалии, — двух отдельных территорий, которые вместе составят Пакистан Джинны. Это означало, что Бенгалия и Пенджаб будут поделены на индийскую и пакистанскую части. Что касается независимых княжеств, они освобождались от присяги на верность британской короне и должны были выбрать, к какому государству присоединиться. Этот документ был ратифицирован 14 августа 1947 года; с того момента Индия и Пакистан превратились в независимые государства в составе Британского содружества наций. Маунтбеттен стал первым генерал-губернатором независимой Индии, а в Карачи Джинна стал первым генерал-губернатором Пакистана. В обращении к народу ночью 14 августа Неру, первый премьер-министр независимой Индии, возвестил наступление новой эры:

В Дели официальные мероприятия утонули в лавине народных выступлений. Праздничные толпы заполонили улицы. В прекрасной новой столице, построенной англичанами в центре своей Индийской империи, проходили последние церемонии прощания с британским правлением. Один из самых памятных моментов наступил, когда экипажи торжественной процессии вице-короля захлестнула толпа ликующих людей, заполнившая весь проспект Кингзуэй, который был свидетелем стольких триумфов британской короны.

Но сцены счастья и ликования вскоре накрыла тень кровопролития невиданных размеров. И в Бенгалии, и в Пенджабе население было смешанным. В Бенгалии рука об руку жили индусы и мусульмане, в Пенджабе проживало примерно равное количество индусов, мусульман и сикхов. Раздел обеих провинций имел самые тяжелые социальные последствия. В Пенджабе толпы индусов и сикхов бежали из Пакистана на восток, а мусульмане — на запад, из Индии в Пакистан. Подсчитано, что границу Западного Пакистана и Индии в обе стороны пересекли пять миллионов беженцев. В Бенгалии полмиллиона индусов и примерно такое же количество мусульман были вынуждены покинуть родные дома. В Пенджабе миграции спровоцировали жесточайшую кровавую резню, когда уничтожались целые деревни и безжалостно убивались все пассажиры поездов. Зверства совершались обеими сторонами, а администрация лишь беспомощно наблюдала, как сикхи и индусы нападали на мусульман в Восточном Пенджабе, а мусульмане на сикхов и индусов — в Западном. Точное число жертв этой трагедии неизвестно, но считается, что по меньшей мере полмиллиона человек расстались с жизнью...

Единственным успокаивающим голосом был голос Ганди: «Смерть была бы для меня лучшим спасением от того, чтобы беспомощно наблюдать, как уничтожаются Индия, индуизм, сикхизм и ислам».

Его миротворческие усилия оказали решающее влияние на то, что раздел Бенгалии прошел относительно мирно, без массовых убийств, как в Пенджабе. По мере того как все больше беженцев скапливались в Дели, там стали расти антиисламские настроения; возникла угроза, что город захлестнет волна террора. Тысячи напуганных мусульман скопились около двух прекрасных памятников могольского прошлого. На газонах вокруг гробницы Хумаюна и у старой крепости Пурана Кила были разбиты лагеря для беженцев, в которых 150-200 тысяч человек ютились в ожидании отправки в Пакистан.

УБИЙСТВО ГАНДИ

В ответ на угрозы мести со стороны индуистов Ганди поселился в Шах Джехане, мусульманском квартале Старого Дели, и начал голодовку. Он заявил, что не прекратит ее, пока напряженность между индусами и мусульманами в городе полностью не спадет. Хотя городские силы безопасности были не способны держать разгоравшийся мятеж под контролем, угроза Ганди оказала впечатляющее воздействие на ситуацию. За неделю напряженность начала спадать. Однако многие индусы были по-прежнему озлоблены и обвиняли Ганди в том, что он встал на сторону мусульман. 30 января 1948 года Ганди был застрелен индусом-экстремистом, которого взбесило то, что Ганди поддерживал мусульман. Смерть Ганди стала огромным потрясением для всей страны. В обращении к нации Неру сказал: «Свет наших жизней угас, всюду теперь только тьма».

Ныне место кремации Ганди стало общенациональным памятником. Оно отмечено усыпанным цветами кубом черного мрамора, на котором высечены последние слова Ганди, обращенные к богу Раме: «Рам, Рам».