Индия. История страны

Глава 2. Цивилизация долины Инда: от предыстории до 1500 года до н. э.

Карта доисторической Индии, как Европы и Америки, сформировалась во времена ледниковых периодов; ледники оставили заметный след на ее поверхности. Первые известные следы человека относятся ко времени, после второго оледенения (400-200 тысяч лет назад). Хотя каких-либо костных остатков человека не сохранилось, в Северо-Западной Индии, особенно в Пенджабе, в долине реки Соан (теперь на территории Пакистана) было найдено большое число грубых каменных орудий того времени. Примерно к тому же периоду относятся орудия, найденные в Южной Индии и на Деканском плоскогорье. Люди этой культуры, известной археологам как «мадрасская индустрия», изготавливали свои орудия, обкалывая с боков крупную гальку, пока ее сердцевина не приобретала нужную форму. Это была совсем другая техника, чем на севере, где в ход шли отщепы с боков камня. Судя по всему, люди мадрасской культуры были более продвинутыми и умели лучше использовать то, что предлагала им среда обитания.

Итак, на протяжении самой долгой эры в истории Индии, палеолита, или древнего каменного века, когда человечество повсюду проходило «школу жизни», субконтинент был населен людьми двух разных культур, населявшими удаленные друг от друга районы. К сожалению, об этих ранних культурах мы знаем очень мало, можно только предполагать, что их образ жизни был во многом таким же, как и в других частях мира. Кочевники, охотники и собиратели, они жили и передвигались небольшими группами в постоянном страхе за жизнь своих животных и перед могуществом сил природы.

Спустя тысячи лет палеолит сменился мезолитом, или средним каменным веком. Человек приручил собаку, помимо простых каменных орудий он научился делать их из кости и из кремня, освоил изготовление первых гончарных изделий. В Индии следы этого периода встречаются главным образом в долине реки Нармада, протекающей между горами Виндхья и Сатпура в Центральной Индии. Мезолит перешел в неолит, или новый каменный век, когда человек стал понемногу подчинять себе окружающую среду. Кочевой образ жизни постепенно сменялся более оседлым, земледельческим. Люди научились выращивать отдельные культуры, одомашнивать животных, изготавливать глиняную посуду и каменные орудия, которые были гораздо более совершенными по сравнению с палеолитическими. С этого времени наши знания об Индии становятся все более конкретными и точными, появляется многое, что можно определить, описать и датировать.

Между 9000 и 5000 годами до н. э. у западных соседей Индии — Месопотамии, Египта и Персии — начали закладываться основы цивилизации. К востоку от них процесс шел медленнее, культура неолита в Индии, видимо, начинается только после 4000 года до н. э. Ее первые признаки в Южной Азии встречаются на северо-западной границе, в холмистых областях Белуджистана. Современные раскопки обнаружили там небольшие поселения, датируемые 3712-3688 годами до н. э. Их жители строили дома из кирпича-сырца, делали посуду, пользовались орудиями из камня и кости. Они также разводили скот: овец, коз и коров. Судя по числу обнаруженных стоянок, в области было несколько сельских поселений. После 3000 года до н. э. такие поселения стали появляться во многих частях субконтинента, особенно вокруг реки Инд. Постепенно они развивались и в конце концов превратились в новую сложную городскую культуру — цивилизацию долины Инда.

Цивилизация долины Инда, названная так по реке Инд, вокруг которой она возникла, — первая реальная веха в истории субконтинента. Хотя точная дата ее возникновения остается неясной, принято считать, что она существовала с 2500 года до н. э. на протяжении следующей тысячи лет. Ее центрами стали два больших города, Хараппа и Мохенджо-Даро. Северный город Хараппа находился на левом берегу реки Рави, в пакистанской части Пенджаба, почти в 100 милях к юго-западу от прекрасного города Лахор. Южный Мохенджо-Даро также лежал на территории современного Пакистана, на правом берегу Инда, в 250 милях от его устья, в сердце провинции Синд, примерно в 200 милях к северу от Карачи, пакистанской торговой и деловой столицы. Два этих города, располагавшиеся в 400 милях друг от друга, считаются двумя полюсами цивилизации, современной древним цивилизациям Египта и Месопотамии. Однако по размеру она совершенно затмевала обе цивилизации-соперницы. В два раза превышая по площади древнее царство Египта, она простиралась на огромной территории, много большей, чем любая другая древняя цивилизация. По современным подсчетам она занимала площадь в полтора миллиона квадратных миль, что значительно больше всего современного Пакистана. На этой территории раскопано семьдесят поселений разного размера и значения. К примеру, Калибанган на границе Пакистана и Индии был практически таким же большим, как два главных города, и построен по точно такому же плану. Существовало и несколько меньших городов, таких как Кот-Диджи, Амри и Чанху-Даро, построенных по той же схеме, которые вполне могли быть столицами отдельных провинций. Кроме того, обнаружено множество деревень и других поселений меньшего размера, принадлежавших той же материальной культуре.

Открытие этих городов полностью изменило наши представления о древней Индии. Оно выявило совершенно новую главу в истории страны, углубив ее корни на тысячу лет в прошлое. Трудно себе представить, но до 1920 года этот важнейший период истории Индии был совершенно неизвестен. Его открытие обязано случайности. В 1856 году два английских инженера, Джон и Уильям Бартоны, занимались прокладкой железнодорожной ветки из Карачи в Лахор. Ведя поиски строительных материалов для дороги, они услышали о большом числе холмов, которые, как предполагалось, были руинами какого-то древнего города, целиком построенного из кирпича. Этот город, который они безжалостно растаскивали на строительство дороги, впоследствии оказался Хараппой.

Слухи об этом дошли до сэра Александра Каннигхэма, британского генерала и археолога-любителя, впоследствии ставшего директором Археологической службы Северной Индии. Каннингхэм несколько раз побывал на строительстве дороги и раздобыл у рабочих несколько древних предметов. Скоро он понял, что все эти вещи намного древнее всего, что известно индийским историкам, и предположил, что индийская культура гораздо старше, чем было принято думать в то время. Однако его попытки расшифровать надписи на предметах и печатях потерпели неудачу. Прошло целых семьдесят лет, прежде чем их истинное значение было оценено по достоинству. Только когда в 1921 году генеральный директор Археологической службы сэр Джон Маршалл начал первые систематические раскопки в Хараппе, о ней, как и о других поселениях, узнали во всем мире.

РАСКОПКИ И ОТКРЫТИЯ

Так много остатков Хараппы растащили, что сегодня там мало что сохранилось. Однако первые раскопки выявили существование огромного города размером примерно три мили в окружности. Год спустя в четырехстах милях к югу было сделано еще одно волнующее открытие. Это место в долине Инда получило название Мохенджо-Даро («Холм мертвых»): один археолог, раскапывавший буддийских храм (ступу), обнаружил под ним следы гораздо более древнего и интересного периода. В отличие от Хараппы, Мохенджо-Даро оставался практически нетронутым. Те колоссальные руины, которые можно увидеть и сегодня, дают зримое представление об этой уникальной культуре.

Складывается впечатление, что там проживало богатое и социально сложное сообщество людей, сгруппированное вокруг двух больших городов-метрополий. Считается, что в Мохенджо-Даро в момент его наивысшего расцвета было около 35 тысяч жителей, примерно столько же и в Хараппе. Окружающая среда, в которой выросли оба города, очень отличалась от сегодняшней. Сейчас район вокруг Мохенджо-Даро фактически представляет собой пустыню, в которой выпадает менее 15 см осадков в год. Летом эта область превращается в духовку с температурой до 50 градусов, в которой любой незадачливый визитер мало-помалу изжаривается. Зимой же температура падает так низко, что нередки сильные заморозки. Но в третьем тысячелетии до нашей эры там росли густые леса, населенные многочисленными животными. На произведениях искусства культуры Инда имеются изображения самых разных диких животных — носорогов, тигров, буйволов, слонов, — ни одно из которых не смогло бы сохраниться в сегодняшних условиях. Кроме того, многие миллионы обожженных кирпичей, из которых строились города, говорят о том, что должно было наличествовать достаточно дров для их обжига.

Более чем вероятно, что Мохенджо-Даро и Хараппа были построены примерно в одно время, поскольку оба города заложены по общему плану. Во-первых, оба города расположены на берегу реки и у каждого на западной оконечности находилось мощное укрепление. В обоих случаях это укрепление было построено на приподнятой кирпичной площадке так, чтобы возвышаться надо всем городом. Например, в Мохенджо-Даро над городом доминировала массивная насыпь высотой до 50 футов. Крепость с мощными защитными стенами, прямоугольными башнями и большими воротами окружала большинство общественных зданий, ниже лежали улицы, лавки и жилые дома. Из них самой заметной постройкой была «Большая купальня». Это вытянутый бассейн длиной 39 футов, шириной 23 фута и глубиной около 8 футов, окруженный мощеным двором. Края бассейна украшены изящной кирпичной кладкой, а сам он до сих пор может удерживать воду. Бассейн окружают несколько «веранд», выходящих в многочисленные небольшие помещения и галереи. Как и индийцы более позднего времени, народы долины Инда верили в духовно очищающее воздействие воды. Поэтому археологи думают, что эта купальня служила для ритуальных омовений.

ТЩАТЕЛЬНО СПЛАНИРОВАННЫЙ И УПОРЯДОЧЕННЫЙ МИР

Хотя эрозия почвы и влияние времени делают все более сложной задачу установления внешних границ, считается, что оба города имели около трех миль по периметру и почти одну квадратную милю по площади. Ни в одном из них не найдено ни одного камня, все постройки сделаны из обожженных кирпичей. В отличие от многих современных индийских городов, эти были построены по тщательно разработанному плану. Расположение улиц в обоих городах было практически одинаковым: все они шли с севера на юг и с востока на запад, пересекаясь под прямым углом и четко разделяя город на отдельные кварталы примерно одного размера. Внутри кварталов имелись многочисленные улочки и проходы, также идущие под прямым углом к основным улицам. В Мохенджо-Даро именно эти улицы и переулки живо воссоздают атмосферу наполненной людьми, шумной метрополии. Под цитаделью лежат остатки нижнего города, известного ученым как «зона ДК». Здесь мертвый город неожиданно оживает. Вы идете по просторному проспекту шириной почти тридцать футов, проходящему на глубине двадцати футов от поверхности. Вы сворачиваете в один из окруженных высокими стенами переулков, отходящих от главной улицы, и оказываетесь в другом мире. Вы гуляете между многочисленными дворами, разделенными проходами в два-три фута шириной, между расходящимися под прямым углом стенами, вырастающими перед вами с обеих сторон... Эти замкнутые пространства действуют угнетающе. Дома расположены так тесно, что, углубляясь все дальше и дальше в город, вы уже не чувствуете жара солнца. Однако город так четко организован, что достаточно пройти пару кварталов, чтобы понять, где вы находитесь, и выйти назад на главную улицу, к яркому свету.

«Большая купальня» в Мохенджо-Даро

От этих улиц и переулков отходят узкие проходы, поворачивающие под прямыми углами и приводящие внутрь строений, с улицы практически невидимых. Сворачивая за угол одной из таких тихих узких дорожек, оказываешься в большом открытом дворе дома зажиточного горожанина. Возникшее чувство удушья снимает как рукой, вы снова можете дышать полной грудью. Пространство, похоже, было главной ценностью в этом перенаселенном городе — чем состоятельнее был хозяин дома, тем лучше оно ощущается. Высокие гладкие стены, защищающие от страшного жара и городского шума, двери домов, никогда не выходящие прямо на улицу, стены и проходы, не дающие возможности постороннему заглянуть внутрь, — все это способы достичь уединения.

Дома, как и все остальные постройки культуры Инда, построены из высушенного на солнце, а потом хорошо обожженного кирпича. Размеры домов различались в соответствии с достатком и социальным положением хозяина — от двухкомнатных построек, домов с внутренним двором и несколькими комнатами и до роскошных особняков с несколькими дворами и не одной дюжиной комнат. Причем, гуляя по неприметным улочкам, нельзя забывать, что то, что мы видим, — только нижний этаж зданий. Глубокие башнеобразные колодцы, сохранившиеся в ряде домов, указывают на то, что большинство зданий имело два, если не три этажа. Окна, когда они были, располагались в стенах верхних этажей. Судя по фрагментам резного игрушечного домика из Хараппы, сверху и снизу у окон имелись решетчатые ставни, которые даже в закрытом состоянии пропускали свет и воздух, но не давали заглянуть внутрь.

Полы в домах были мощеными, во многих комнатах сохранились следы очагов. Стены и потолки имеют следы штукатурки, но какой-либо резьбы, орнаментов или других украшений на них, судя по всему, не было. С улицы голые кирпичные стены выглядели, конечно, довольно мрачно и непривлекательно. Этот мир невозможно было наблюдать снаружи, это был мир, видимый только изнутри, и, возможно, в нем — корень «тайны Индии».

Одна из интересных деталей домов — тщательно сделанные ванные комнаты с кирпичными полами и продуманной системой слива воды. Мылись в них так же, как это делают и сейчас во многих областях Индии, — поливая себя водой из большого кувшина. По керамическим сливам в полу грязная вода поступала в сточные канавы на улицах, оттуда — в канализационные трубы, проложенные под главными улицами, а из них — в крытые отстойные ямы. Все водостоки сверху были накрыты каменными плитами. У такой продуманной и очень эффективной системы нет аналогов в древнем мире за исключением Рима, но там она была создана намного позднее. А в Индии только в наши дни стали возводить города, сравнимые по уровню планирования застройки и качеству канализации.

И в Хараппе, и в Мохенджо-Даро были обнаружены остатки рабочих кварталов. Как и богатые районы, они отличаются хорошей планировкой, вся разница только в плотности «упаковки»: дома там намного меньше, а проходы между ними еще уже. Спланированы рабочие кварталы в обоих городах практически одинаково, располагаясь вокруг общественного колодца. В Мохенджо-Даро это два параллельных ряда домиков с узким проходом с одной стороны и улицей с другой. Каждая постройка — одноэтажный домик размером 20 на 12 футов, внутри разделенный на две комнаты, одна из которых в два раза больше другой. В Хараппе мы видим те же два параллельных ряда домов, и хотя сами здания там больше по размеру, внутри они тоже разделены на две комнаты, одна из которых значительно просторнее второй. Около этих аккуратных рядов находится округлая рабочая площадка, тщательно вымощенная обожженным кирпичом. В центре площадки помещалась вкопанная в землю массивная деревянная ступа для зерна. Обломки кирпичей в центре указывают на то место, где босые рабочие (а возможно, и рабы) долгими часами толкли зерно. Сзади находилось большое зернохранилище, около 200 футов в длину и 150 футов в ширину, в котором хранили огромные запасы пшеницы и ячменя. В середине зернохранилища имелся проход, по обе стороны от которого возвышались большие камеры для зерна.

Неподалеку располагались горны рабочих по металлу. Создается впечатление, что жилые и рабочие помещения людей каждой профессии располагались строго в одном месте. Это уникальные образцы планирования промышленного развития в Западной Азии, доказывающие, кстати, что система местного управления, способная так организовать жизнь, была весьма эффективной.

Если не считать большого зернохранилища в Хараппе, все остальные общественные здания были обнаружены в Мохенджо-Даро, поскольку разворовывание кирпичей Хараппы в течение последнего столетия сделало практически невозможной четкую идентификацию раскопанных построек. В Мохенджо-Даро картина гораздо более ясная. Самое большое здание, 230 на 78 футов, считается остатками царского дворца. Он состоял из большого числа комнат, располагавшихся вокруг внутреннего двора. Неподалеку находилось еще одно зернохранилище, 150 футов длинной и 75 футов шириной. Как ни удивительно, но самые большие и хорошо сохранившиеся здания, похоже, были зернохранилищами. Построенные между царскими и другими общественными зданиями, они кажутся экономическим центром города, своего рода государственными сокровищницами, где хранились избытки зерна, способные прокормить население города. Снабженные каналами, по которым шел воздух, поддерживавший сухость помещений, грузовой платформой и хорошо спланированным доступом к камерам, они остаются памятниками выдающихся архитектурных талантов народов долины Инда.

Несмотря на большое число раскопанных строений, среди них пока не встретилось ни одного, которое можно было бы счесть храмом или местом, где поклонялись богам. Однако не исключено, что это связано с тем, что самое подходящее для этого место до сих пор не исследовано. Там и сейчас стоит священный буддийский храм II века н. э., переместить который пока не было возможности.

Водоснабжение, как и все остальное в городах долины Инда, было организовано исключительно хорошо. В каждом городе имелось большое число прекрасно построенных, выложенных кирпичом колодцев. Общественные колодцы были расположены по всему городу, кроме того, во многих больших домах имелись собственные колодцы. Во многих колодцах найдены обломки маленьких глиняных чашек. Это напоминает обычай, существующий в Индии поныне, — ритуальный запрет на питье из одной и той же чашки. Сразу после использования чашку разбивали и выбрасывали.

Особенно любопытно, что в этих городах практически полностью отсутствуют какие-либо крупные произведения искусства или памятники. Как уже отмечалось, ни внутри, ни снаружи домов не заметно украшений, нет и следов площадей, арен или других мест, где могли бы собираться люди и которые обычно ассоциируются с большими городами. Вся архитектура проста и функциональна. Гладкие кирпичные стены, отсутствие украшений даже на стенах, монотонная правильность в расположении улиц — все это предполагает единый стиль, в котором нет места людскому тщеславию, человеческим амбициям или вдохновенным попыткам создать что-то, чем можно полюбоваться и чему подивиться.

Насколько реально ожидать, что в такой древней культуре будут обнаружены впечатляющие дворцы или крупные памятники, устоявшие на протяжении четырех тысячелетий? Тадж-Махалу, самому известному памятнику Индии, всего 500 лет. Можно ли всерьез ожидать находки Тадж-Махала четырехтысячелетнего возраста? В Египте, одной из немногих сопоставимых культур, сохранились пирамиды и приковывающие взгляд огромные памятники одного возраста с городами долины Инда, если не еще более древние. Что касается Мохенджо-Даро и Хараппы, их руины рисуют нам ясную картину жизни обитателей, тех основных навыков, которыми они обладали, пищи, которую они ели, а также того, что они были весьма прогрессивными в отношении гигиены своих жилищ. И в этом, наверное, заключается основная ценность цивилизации долины Инда.

ТОРГОВЛЯ И ТОРГОВЫЕ СВЯЗИ

Развитая социальная структура и высокий уровень жизни людей, на что указывают раскопки, базировались на процветающей сельскохозяйственной экономике, подкрепленной разветвленной системой торговли. Расцвет Мохенджо-Даро и Хараппы начинался во времена небольших сельских общин Белуджистана, постепенно вытесненных культурой, использовавшей сложные системы орошения и ведения сельскохозяйственных работ. Размеры зернохранилищ указывают на то, что люди хараппской цивилизации обрабатывали землю столь же эффективно, как и все, что они делали, в результате чего создавались огромные избытки зерна. Главными были пшеница и ячмень, хотя выращивались и другие культуры: горох, финики, горчица и кунжут.

Люди цивилизации долины Инда вели оживленную сухопутную и морскую торговлю как с другими частями субконтинента, так и со странами долин Нила, Тигра и Евфрата. Недавние находки показывают, что особенно долгой и интенсивной была торговля с Шумерским царством в Месопотамии. Одним из важнейших товаров были продукты ткачества, в особенности шерстяные и хлопчатобумажные ткани. Процесс прядения хлопка и создание из полученной нити полотна был впервые разработан народом долины Инда, который научился этому около 2000 года до н. э. Это открытие относится к главным дарам Индии остальному миру; прядение хлопка и производство хлопчатобумажных тканей оставалось одним из главнейших производств Индии вплоть до сегодняшнего дня. Хотя существует не так уж много прямых доказательств, можно думать, что хлопок составлял основную часть в торговле с Месопотамией. Огромные зернохранилища у реки в Хараппе указывают на то, что значительные количества зерна также могли идти на экспорт. Среди других товаров могли быть керамические вазы и предметы роскоши, такие как полудрагоценные камни, жемчуг, драгоценные породы дерева, гребни из слоновой кости.

Камни и металлические изделия, находившиеся в повседневном обиходе у людей долины Инда, дают нам достаточно полную картину их торговли с соседями. Некоторые из полудрагоценных камней, такие как бирюза и лазурит, должны были поступать либо из Персии, либо из Афганистана. Большая часть найденного серебра также могла быть афганской, хотя Персия все же кажется более вероятным источником. Персия поставляла как золото, так и серебро, свинец и олово. Южнее, там, где сейчас находится штат Гуджарат, процветала торговля раковинами, которые могли использоваться в декоративных целях, например для инкрустаций. Такие полудрагоценные камни, как оникс и халцедон, импортировались для изготовления бус. Медь и свинец, использовавшиеся хараппскими кузнецами, привозились из областей, лежавших к востоку от Инда, возможно из Раджпутаны. Из Кашмира и других гималайских районов поступало кедровое дерево, видимо, сплавлявшееся по рекам, а еще из более дальних мест, лежавших за Гималаями, таких как Тибет, привозили нефрит.

Для осуществления всех этих перевозок должен был существовать хорошо организованный класс торговцев и развитая система торговых связей. Население, как кажется, состояло из ряда специализированных групп: гончаров, кузнецов, строителей, изготовителей кирпичей и бус, каждая из которых жила и работала в отдельных изолированных сообществах. Гирьки для взвешивания, где бы их ни находили, сделаны по одной стандартной схеме. Тщательно вырезанные в виде кубиков из камня, они образовывали крайне любопытную систему, совершенно непохожую на что-либо известное в древнем мире. Гирьки представляли собой серию удваивавшихся весов вплоть до 64: 1, 2, 4, 8, 16, 32, 64. Затем вес увеличивался до 160, а далее 16 умножалось на кратные 10 множители — 160 (16 X 10), 320 (16 X 20), 640 (16 х 40), 1600 (16 х 100), 3200 (16 х 200), 8000 (16 х 500). Это действительно совершенно необычная система, но еще более удивительно, что она существовала по всей области распространения цивилизации Инда, от больших городов до маленьких деревушек.

Можно с уверенностью предположить существование хорошо налаженной системы транспортировки, сети караванных путей по всем разведанным маршрутам, с оборудованными крытыми стоянками, а в отдаленных районах — и сторожевыми заставами. Верблюды, ослы, волы и буйволы широко использовались для перевозки товаров. Самым распространенным транспортным средством была повозка, запряженная волами, — найдено большое число маленьких глиняных моделей таких двух- и четырехосных повозок. Достаточно выехать за пределы большого города и прокатиться по дорогам сельской местности, чтобы убедиться, что это и сейчас один из основных видов транспорта в Индии. Количество речного транспорта также должно было быть велико. К сожалению, никаких непосредственных свидетельств использования судов не найдено, имеются лишь два их изображения. Один — довольно схематичный рисунок на керамическом фрагменте; второй выполнен гораздо более тщательно. На нем мы видим судно с очень высокими носом и кормой, мачтой со свернутым парусом и квадратной кабиной посередине палубы.

ИСКУССТВО И КУЛЬТУРА

Несмотря на достаточно полную картину торговых связей и впечатляющих, хотя и скучноватых руин городов, о самих людях долины Инда мы знаем очень мало. Главная причина в том, что язык цивилизации долины Инда остается для нас полной загадкой. Их письменность включала около 400 знаков, по большей части представлявших собой картинки, обозначавшие некие символы или идеи. Написание отличалось точностью и постоянством, напоминая иероглифическое письмо Египта. Знаки группировались в короткие надписи — не более двадцати, а обычно не более десяти символов в каждой. Самая удивительная особенность этого письма заключается в том, что оно практически не изменилось за весь период существования. Обычно по мере развития языка и соответствующей ему письменности наблюдается тенденция к уменьшению числа букв (знаков). Однако в письменности долины Инда вообще не отмечено какого-либо развития, она оставалась неизменной на протяжении почти тысячи лет.

Разные ученые в разное время многократно пытались расшифровать это письмо. Все попытки потерпели неудачу, и язык по-прежнему остается для нас тайной. Он не похож ни на один из уже известных языков, а кроме того, не удается найти хоть какую-нибудь связь между картинками и содержанием надписей. Главным препятствием этому служит полное отсутствие каких-либо «общественных» текстов типа торговых документов, исторических записей или фрагментов литературных произведений, которые позволили бы найти параллели с другими источниками. И пока не будет обнаружена двуязычная надпись, которая сделает дешифровку возможной, мы, скорее всего, будем оставаться в неведении относительно жизни и мыслей людей долины Инда.

В отсутствие письменных документов, чтобы восстановить картину их жизни, приходится опираться на остатки материальной культуры, такие как керамика, ювелирные изделия, орудия труда, скульптура, печати. Большое число найденных ювелирных изделий показывает, что люди долины Инда, особенно женщины, очень любили всевозможные драгоценности. Они украшали себя ожерельями, серьгами, поясами, амулетами, брошами и бусами, в основном из полудрагоценных камней. Многие украшения сделаны из золота и более часто из серебра. Также найдено большое число домашних сосудов, среди них чаши, блюда, тарелки, вазы различного вида, сделанные из меди, серебра, бронзы и, конечно, из глины. Что касается керамики, то большинство изделий не имело украшений, это была массово производившаяся посуда для бытовых нужд. Однако встречаются и образцы керамики с отделкой; такая керамика известна как «черная на красном», поскольку росписи делались черной краской по красному фону. Изделия первого типа украшались геометрическими орнаментами, из них самым характерным был круговой орнамент, многократно повторявшийся на одном предмете. Второй, менее популярный тип — изображения животных и растений. Также найдено несколько образцов полихромных росписей, выполненных разными красками — синей, красной, зеленой и желтой. Однако такие изделия встречаются очень редко.

Обработка металла была хорошо освоена кузнецами Хараппы, использовавшими как медь, так и бронзу для создания разных инструментов и оружия. При этом использование камня не прекращалось, каменные орудия продолжали изготавливать в большом количестве. Но, хотя навыки работы с металлом были вполне развитыми, нужно признать, что его обработка оставалась весьма примитивной. По сравнению с Месопотамией технологии хараппской цивилизации кажутся довольно отсталыми, более характерными для культуры, только что освоившей работу с металлом, чем для цивилизации в период расцвета. Лезвия ножей и наконечники копий были простого плоского типа и легко гнулись, а топоры требовалось привязывать к топорищу. В отличие от жителей Месопотамии, хараппцы, похоже, не умели делать ни ножи и наконечники копий с ребром посередине, которое придало бы им особую прочность, ни топоры с отверстием, позволяющим насаживать их на рукоять.

Несмотря на наличие мощных крепостных построек, хараппцы, видимо, не были воинственными, поскольку никаких следов мечей, щитов и других доспехов не найдено. Обнаруженные предметы вооружения существенно уступают по качеству инструментам и орудиям труда. Даром хараппцев было умение изготавливать орудия, идеально приспособленные для выполнения определенной работы, но дальше этого они не шли. Они смогли освоить определенные, довольно сложные технологические процессы, но в остальном их познания были очень ограничены.

Одно из качеств, безусловно внушающих любовь к этим довольно странным и таинственным людям, — их страсть к изготовлению игрушек. Можно сказать, что в этой области хараппцы превзошли себя. Они делали глиняные фигурки работающих мужчин и женщин, животных, прелестные модели запряженных быками маленьких крытых повозок с занавесями, свисающими со всех четырех сторон крыши (их называют «экка»). Фигурки животных очень реалистичны; среди них — быки, скользящие по веревке обезьянки, крошечные белочки на булавочных головках. К сожалению, сохранилось очень мало более крупных скульптур, не более дюжины из Мохенджо-Даро и две-три из Хараппы. Все они не очень велики, гораздо меньше натуральной величины, и все в той или иной степени повреждены. Самая поразительная из них — это бронзовая фигурка обнаженной девушки в ожерелье и браслетах; ее волосы уложены в сложную прическу. Она стоит в вызывающей позе, одна рука на бедре, другая лежит на полусогнутой ноге. Эта худенькая, задиристая, больше похожая на мальчика девушка — совершенно необычный образ вне традиций индийской скульптуры. В ней нет ни соблазнительности и чувственности девушек, характерной для более поздних индийских изображений, ни серьезности и важности античных скульптур. Она свидетельствует, что жители Мохенджо-Даро не отказывали себе в гораздо более утонченных удовольствиях, чем можно было бы предположить.

Печать, относящаяся к цивилизации долины Инда

По сохранившимся скульптурам можно заключить, что мужчины Мохенджо-Даро и Хараппы носили одежду, оставляющую одно плечо обнаженным, и что у многих из них были бороды. Одежда людей из высших слоев была богато украшена узорами; и женщины и мужчины носили длинные волосы. Состоятельные женщины любили укладывать волосы в замысловатые прически. Достаточно взглянуть на скульптуру танцующей девушки и на ряд других фигурок из терракоты, чтобы составить представление о тогдашней моде; косы тоже были весьма популярны. Мы знаем, что женщины любили украшения, в особенности тяжелые браслеты, ожерелья и серьги.

ПЕЧАТИ ДОЛИНЫ ИНДА

Пожалуй, больше всего о цивилизации народов долины Инда рассказывают рисунки на печатях. Найдено около двух тысяч таких терракотовых печатей — квадратной формы, варьирующихся в размерах от трех четвертей до полутора дюймов. На многих из них в профиль изображены реальные или мифические животные — быки, буйволы, тигры, слоны, бараны и носороги. В этих изображениях, вырезанных с большим мастерством, столько прелести и живости, сколько не найти ни в каких других памятниках материальной культуры Хараппы. Они рассказывают нам гораздо больше, нежели бесконечные ряды впечатляющих, но все же довольно безликих руин городов.

Картину верований, религии людей Хараппы, как и почти все остальное, приходится составлять из многих разрозненных фрагментов. Они поклонялись не одному, а многим богам. Главной из них была Богиня-мать. Этот культ, сходный у всех цивилизаций античности, заключался в поклонении женщине как источнику творения. Она воспринималась как источник жизни и плодородия, из которого произошло все — люди, животные, деревья и другие растения. Помимо нескольких глиняных фигурок, найдено и несколько печатей, изображающих это женское божество. Богиня-мать и сегодня почитается в индуизме, а многие придорожные храмы в сельской местности украшены ее изображениями.

На некоторых печатях изображено мужское божество, рогатое и трехликое. Этот бог сидит в позе йога, обнаженный, если не считать браслетов и ожерелий. На самой крупной из печатей его окружают четверо животных: слон, тигр, носорог и буйвол, а пара оленей находится около трона у его ног. Хотя точность идентификации этого образа остается под вопросом, принято думать, что на печати изображен предшественник трехликого Шивы, одного из главных богов индуизма, одно из имен которого, Пашупати, означает «повелитель зверей». Как мы видим, животные играли большую роль в религии народа долины Инда. Особенно почитаемы были священные быки, что позже стало важным элементом индийского мышления. Одно из незабываемых впечатлений от Индии — это вид современных потомков этих священных животных, невозмутимо бродящих среди хаоса городских улиц и базаров, не обращающих никакого внимания на спешащие машины и автобусы, словно бы погруженных в медитацию о полузабытом звене связи с далеким прошлым.

На некоторых печатях изображено дерево в окружении почитающих его людей. Это дерево — пипал из семейства фикусовых — у индуистов и сейчас считается священным. Был распространен у народов долины Инда и фаллический культ, многочисленные изображения мужских и женских половых органов говорят о существовании культа плодородия. Здесь мы снова встречаем звено неразрывной связи с прошлым, поскольку лингам, фаллический символ бога Шивы, и сегодня остается объектом поклонения индийцев.

Что можно сказать об огромной цивилизации, руины которой свидетельствуют о многом, но говорят так мало? Как управлялась страна? Кем она управлялась? Что это было за общество, каков был статус его членов? К сожалению, все эти важнейшие вопросы пока остаются без ответа, мы не можем ответить на них с той степенью достоверности, которой они заслуживают, поскольку серьезных доказательств у нас пет. Ключом к Мохенджо-Даро и Хараппе остается письменность, и пока она не будет расшифрована, нам остается полагаться на аналогии и оставаться в области догадок.

Ваза из долины Инда

Самой удивительной чертой этой культуры является ее выраженный консерватизм и абсолютное единообразие. Такой консерватизм фактически граничит со стагнацией, застоем: всюду все схоже, и создается впечатление, что ничто не менялось на протяжении тысячелетия. Например, история Мохенджо-Даро насчитывает девять случаев восстановления города после разрушительных наводнений. Как показали раскопки, поколение за поколением жители продолжали строить новые дома точно на том же месте, так что планировка улиц оставалась неизменной в течение тысячи лет. И такое скучное единообразие отразилось во всем — в письме, системе мер и весов, довольно примитивной технике изготовления орудий.

Кажется, что у цивилизации не было никакого развития, прогресса, вообще никаких способностей к изменению.

Любопытно, что восхитительная эффективность, которая видна во всем, была в то же время частью широкомасштабной стагнации общества. Практически тотальное единообразие доминировало во всех проявлениях жизни. Как видно по планировке городов, все было раз и навсегда установлено и стандартизировано. В любом месте, куда распространялась хараппская цивилизация, использовались те же технологии изготовления тех же орудий, горшков одного и того же объема и кирпичей стандартного размера. Такая степень единообразия указывает на существование сильного централизованного управления, режима власти, способного контролировать любые мелочи повседневной жизни. Размер и характер сохранившихся руин говорят об удивительном богатстве и всеобщем преуспеянии. Это было общество, способное обеспечивать нужды своих беднейших членов, рабочих или рабов. Во многом их достаток был гораздо выше, чем у среднего рабочего Индии сегодня. Процветание этого мира базировалось на его стабильности; порядок ценился выше, чем изменение. Общество четко разделялось на несколько слоев, у каждого из которых было свое место и свои функции. Правящая элита жила в цитадели, под ней в основной части города проживала главная часть городского населения, а самые бедные ютились в окружающих барачных поселениях, выстроенных словно по линейке. Подавляющее единообразие, отсутствие развития, украшений, каких-либо искусств — все это говорит об удушающем воздействии некой традиции, возможно, связанной с религией, которая привела к тому, что каждая мелочь жизни оставалась неизменной на протяжении столетий. По всей вероятности, Хараппа и Мохенджо-Даро управлялись поколениями жреческих династий, избранниками богов, правивших массой торговцев, ремесленников, слуг, рабочих и рабов.

Как считают археологи, упадок хараппской цивилизации был вызван серией серьезных изменений окружающей среды. По-видимому, около 1700 года до н. э. русло реки Инд изменилось, что привело к ряду разрушительных наводнений. Длительное затопление обширных территорий означало конец столь тщательно созданной хараппцами сельскохозяйственной системы, на которой было основано процветание их общества. Окрестности Мохенджо-Даро превратились в заболоченное озеро, жители города были вынуждены каждый год переселяться все выше и выше. Продолжавшийся подъем воды привел к краху упорядоченного мирка Хараппы. Уже в 1650 году до н. э. отмечаются признаки повсеместного хаоса: разрушенные дома и мостовые, изменившиеся улицы... Строившиеся в то время новые здания — скученные, убогие, комнаты становились все меньше и в них проживало гораздо больше людей, весь город постепенно превращался в трущобы. Порядок сменился паникой, чувством страха и ощущением надвигающейся гибели.

К 1500 году до н. э. цивилизация долины Инда была полностью разрушена. Большие города превратились в руины, в которых жили маленькие группки людей, они вели совершенно примитивный образ жизни среди каменных развалин.