Инженерный Парадокс

Глава 5

Проснулся я, чёрт знает, через сколько времени. Проблема была в том, что информационная база продолжала разворачиваться, и это было больно. А еще требовало для себя практически все ресурсы мозга, кроме жизненно необходимых. От чего я себя сейчас ощущал тупым. Даже думать было больно и тяжело.

То есть, помимо того, что у меня не было сил даже подняться, я практически ничего не видел, да и поднять голову от подушки было тяжеловато. Ну и чувство эфира сбоило, хотя, подозреваю, сбоил раздел мозга, интерпретирующий это чувство. Меня и так тяжело назвать сильным Одаренным, но сейчас и эти крохи Дара ощущались через задницу, фактически были недоступны.

Эх… Самое главное, что не у кого спросить, насколько происходящее со мной нормально. Вряд ли кто-то в этом мире еще имеет базы знаний, выгруженные прямиком в мозг неизвестной технологией.

Хотя, как показывает практика, в мире все может существовать. Но, в любом случае, проверять, крича о помощи, не хочется. Хотя бы по той причине, что не собираюсь проводить остаток жизни под наблюдением ученых где-то в не самой жуткой камере, но при этом лежа овощем.

— Сколько сейчас времени? — произнёс я в окружающую меня темноту, стараясь не хрипеть.

— Эй, ты живой, Марк? — раздался голос, похоже что Медного. — Ты четыре часа лежишь, мне спать охота, но я не сплю, тебя сторожу, — душераздирающе зевнул парень.

Значит, валяться мне обессиленным ещё долго. На первом ранге базы помутнение сознания заняло несколько минут. На втором — час, а третий уже шесть часов. Сейчас может быть и несколько дней, что неприятно. Но некритично и имеет в конце процесса развёртки более чем приятные бонусы.

— Сладкое есть? — уточнил я, потому что в текущих условиях мне надо было усиленно питать мозг.

На будущее, кстати, не помешала бы капельница с глюкозой. Но об этом я буду думать потом. Если выживу, конечно.

— Есть! Как раз батончик остался, мне выдали припасы.

— Давай, — протянул я руку, куда зашуршавший пластиком Медный вложил шоколадный батончик.

Не лучший вариант, но в условиях Нижнего вполне приличный. Так что вгрызся я в угощение, потом ещё одно и ещё. Затем откинулся на подушку.

Ах да… Батончик у него был далеко не последний и пришлось делиться с ближним.

Делать мне, пока не развернётся база, было совершенно нечего. Даже вести светские беседы с Медным вряд ли выйдет: несколько выдавленных слов дались мне с ощутимым усилием. Не говоря о том, что я, скорее всего, тупил. Понять, точно ли это так — не выходило, ментализм сбоил, как и всё остальное. Так что, даже не имея возможности себя усыпить, мне оставалось только вспоминать. О том, как всё это началось.

А началось с того, что двадцать лет назад в небогатом и небольшом, но древнем роду Мечниковых родился я. При этом в семье хотели девочку. Прародительница хотела девочку, да и прародитель, чем меня долго и мерзко попрекали впоследствии. Родителями этих… у меня язык назвать не поворачивается, да и не только язык, но и мысль.

Первое время, которое я помню достаточно неплохо, но и не абсолютно — даже ментат не помнит раннего младенчества, вне зависимости от силы — прародители с моим существованием смирялись. А потом — ликовали, да и моя жизнь, внешне, была вполне приятной. Это впоследствии меня стало передёргивать от омерзения и ужаса. Но передёргивало раньше и по молодости, само собой.

Просто, когда мать гладит сына по волосам, называя его «моё золото» — это нормально. Но когда в глазах этой «матери» сияет именно это золото, а отпрыск взвешен, оценен и прибыль от его продажи и смерти уже мысленно пущена на какие-то дела. Мерзко это, даже если оценивать без эмоций.

Наверное, вот тогда мой первый Дар и стал развиваться, лишая меня детства. Я стал умнеть просто ударными темпами. Ведь ментализм очень интересная штука, и некоторые считают, что этот Дар живой.

Мой род владел Даром телепатии, и это интересная вещь. Дар многослойный, он мог проявиться, как телекинез, телепатия и еще много чего. У меня он проявился в ментализм, что давало отличную работу с мозгом, и это считалось самым слабым из возможных вариантов.

Давал ментализм устойчивую психику и едва улучшенную мозговую деятельность. Ну так писалось в книгах, но у меня все было далеко не так. Мой Дар ментализма развивался ударными темпами. Этот Дар я любил. А вот мой второй Дар, который именуют все, как проклятый, меня практически погубил. Проклятый Дар… Как страшно звучит и название довольно точно описывает его. Суть Дара заключалось в том, что проклятый мог «перетянуть» на себя хворь, болезнь, рану и прочие повреждения с больного. Вплоть до того, что мог отдать всю свою жизненную силу человеку. Всю без остатка, продлив его жизнь на многие годы.

Именно такое свойство Дара и ценилось в нем, при этом, здоровьем и регенерацией проклятые отличались отменным, и из них могли бы выйти прекрасные лекари. Однако это работало бы в том случае, если действовать постепенно. Убирать болезнь не сразу, а порционно, и потом давать себе время на восстановление. Да только кто хочет ждать? Всем нужно было всё и сразу.

Я мог бы стать Императорским лекарем и был бы лучшим в своем роде. Вот только это было никому не нужно: проклятый Дар позволял забрать старость. То есть умирающий старик, «скинув» прожитые годы на проклятого, становился относительно молодым человеком. С опытом, памятью, силами и знаниями — только молодым.

Дар это был редким, но в легендах описывался. И не зависел от рода, это тоже было установлено. Любой человек в любой семье мог стать проклятым и прожить обычную жизнь. Никто всех младенцев на алтарь Дара не тащит, проверять: а не проснулся ли какой-нибудь Дар в младенце — это прерогатива благородных родов. Да и то не все и не всегда готовы платить хранителям алтаря очень немаленькие деньги за проверку.

Со мной же получилось довольно смешно, если бы не было так грустно. В три года осматривающий меня лекарь, криворукий придурок, если честно, порезал свою руку во время осмотра. Довольно глубоко, с потоком крови, который я даже помню. А потом помню боль и темноту — потерял сознание. Я перетянул на себя его рану, непроизвольно.

Тогда проклятый Дар чуть не прикончил меня в первый раз: глубокий порез взрослого мужчины оказался на ручке ребёнка трёх лет. Но я выжил, родители оттащили меня к алтарю Дара, установив, что у меня этот чёртов проклятый Дар. Что случилось с криворуким медиком — не знаю. Не удивлюсь, если прародители его прикончили, чтобы он никому не рассказал.

И до десяти лет я жил в золотой клетке. Правда о том, что она «клетка» — я не догадывался до поры, несмотря на то, что был почти таким же умным, как и сейчас. Мешала нехватка информации, опыта. Непонятно, правда, как я мог получиться у таких дебильных предков.

Эти, слов нет, кто, обсуждая, за сколько и кому меня продадут, даже не удосужились обеспечить приватность и безопасность. В общем, незадолго до своих десяти лет я узнал, что жить мне осталось всего шесть лет. Потом я пойду «на прокорм» кому-то. Возможно, даже Императору: возраст Его Величества перевалил за четыре сотни лет, а никакие лекари, лекарства и прочее не могли продлить жизнь сверх трех сотен лет, что само по себе большая редкость.

А как известно было всем, Император сейчас помешан на том, чтобы жить еще дольше. Буквально ходят слухи про его алхимические лаборатории и то, как люди обеспечивают свой род на много поколений вперед за продажу интересного артефакта, появление которого сложно объяснить. Или, например, хотя бы информации.

Как по мне, все это фигня для дураков. Или как еще можно назвать золото дураков. Созданная красивая история, чтобы люди, если что-то найдут, сразу писали заявки в канцелярию, а потом они просто пропадут.

— Дааааа! — вдруг выкрикнул Медный, глядя в окно, и вдруг осознал, что сделал это слишком громко. — Извини… Там пацаны в футбол играют… Гол красивый…

Я лишь покачал головой и вернулся в свои мысли.

Услышав от родителей эту торгашескую беседу в свой адрес, осознав и уточнив ряд деталей, благо в доступе к библиотеке меня не ограничивали, как и в доступе к сети, я стал пытаться избежать не слишком приятной участи.

Именно тогда я установил, что жил именно в клетке: раньше слов слуг «не стоит туда идти, Ваша Милость барон Мечников, там нет ничего заслуживающего вашего внимания» хватало. А в итоге я понял, что живу в клетке или тюрьме, если не под неусыпным контролем, то уж точно без свободы передвижения.

Тогда постепенно с меня стали спадать розовые очки, и я стал подмечать те вещи, которые раньше вообще не брал во внимание. Постоянные проверки моего здоровья. Те записи, которые вели врачи и мои родители. А самое главное — это тотальный контроль во всем. Время, когда я мог пребывать в одиночестве было только во время сна, в библиотеке и в уборной. В остальное время за мной ходили слуги, чтобы я случайно не убился.

Доходило до полного бреда, когда однажды мать запретила мне даже пользоваться ножами во время еды. Ей тогда приснился страшный сон, в котором я навредил себе.

Пути бегства, несмотря на недюжинный ум, я не нашёл. Самым результативным последствием побега был выстрел из парализатора в мой затылок, лживые причитания «что ж вы так неаккуратно» и негласное ужесточение «режима».

Так что своё десятилетие я встретил в своей кровати, не с самыми весёлыми мыслями. И даже с прикидками, а не стоит ли мне, назло этим уродам, сдохнуть самостоятельно, лишив их построенного на мне «процветающего будущего»? Не слишком конструктивный подход, но лет мне тогда было немного, а других вариантов выхода я не находил.

И вот, лежу я, думаю об этой ситуации, борюсь с желаниями глупого тела заплакать — даже сейчас, как вспомню, обидно. А уж тогда…

Это тогда я еще знал, что такое слезы. После тех дней больше их у меня не было. Словно эту функцию вырезали из моего тела.

И вдруг, на фоне освещённого далёкими уличными огнями оконного проёма, появляется фигура. Беглая проверка самого себя показала: не сплю, не одурманен. А в комнате находится неизвестный, которого не должно здесь быть.

И первая мысль — Годуновы. Род с Даром игры с пространственными искажениями, телепортацией себя и относительно небольших предметов. Род широко известный, обладающий солидной корпорацией, в сети про него много данных. И ничего для меня не меняется, понял я тогда.

Ну, узнали Годуновы про проклятый Дар и желают меня похитить. Да, до шестнадцати я и похищенный проживу, но потом меня не продадут, а пустят на «прокорм» какому-нибудь старому Годунову. И то, что я эти шесть лет проживу, хоть сколько бы то ни было нормально — совсем не факт. Цепи, искусственный сон, много не самых приятных способов «контроля» приходило в голову.

— Приветствую тебя, хомо! — были первые его слова, и еще тогда мне показалось, что голос странный. — Нас заинтересовал твой Дар. И мы хотели бы его у тебя взять.

— Ну конечно, — с усталостью и некоторой оправданной злобой произнёс я, выхватывая из-под подушки кинжал и метая его в фигуру.

Кстати, этот самый кинжал я добыл чудом, когда однажды отец вернулся с приема и выронил его, когда запутался ногами в коврах. Выпил он тогда изрядно, и слуги, которые дежурили возле меня, побежали его поднимать… А я поднял кинжал.

Метнуть его было единственным толковым действием, которое пришло в мою маленькую голову. То, что я убью этого человека или хотя бы раню, не верил. Даже попасть, не умея его метать, было бы уже большой удачей.

Скорее, шанс отвлечь Годунова, пока кто-то придет ко мне на помощь. Несмотря на то, что я был готов к смерти, я все еще не оставлял надежд каким-то образом справиться и найти выход. Жить то хотелось… В мире столько всего прекрасного, в том числе и техника.

— Ты излишне агрессивен, хомо, для твоего возраста, — совершенно ровно произнесла фигура, оглядывая меня с головы до ног и поймав клинок двумя пальцами, точнее, взяв его из воздуха, без проявлений Дара.

— Кроме того, ты неоправданно агрессивен, — так же спокойно продолжила фигура. — Я не намеревался и не намереваюсь причинить тебе вред.

— А мой Дар вы достанете специальными волшебными щипчиками, мне не навредив?!! — не без сарказма, намеренно громко, желая поднять тревогу, крикнул я.

Всё же мои домашние — те ещё скоты, и неприязнь я к ним испытывал. Но они хотя бы были знакомым злом.

— Не кричи, это излишне. Нашу беседу никто не услышит и не придёт тебе на помощь. В том числе и потому, что помощь тебе не понадобится, — с этаким дребезжащим смешком выдала фигура. — Мы не хомо, так что не будем бессмысленно и бездарно губить разумного, варварски выдирая Искру Творца.

— Что значит — «не хомо»? Не люди, что ли? — зацепился я за эту фразу.

— Именно, — ответила фигура и засветилась неярким светом.

Ну дожили, вначале подумал я. Правду говорят, что на детей стресс плохо влияет, но не до такой же степени.

И я чуть не закричал, хотя чудом удержался. Да и нельзя сказать, чтобы мой гость был так уж ужасен на вид. Но это ТОЧНО был не человек. Очень похожий — черты лица вроде и человеческие и, одновременно, «совсем не такие».

Треугольное лицо с огромными глазами. Небольшой нос, белые зубы, оскаленные в усмешке, не имеющие клыков даже намёком. Скулы расположены слишком высоко, строение лица — нечеловеческое. Можно сказать… даже красивое лицо, но с человеком спутать невозможно. Фигура, в общем-то, тоже неправильная: субтильная, невысокая, но при этом явно не детская, крепкая. Про листовидные, острые уши и говорить не хочется.

— Кт-то вы⁈ — задал я вопрос почти не дрожащим голосом.

— Я — валар нимуэ эн Сивер. Лорд-капитан исследовательского корабля Благословенного Звёдами Древа, говоря более понятными тебе терминами. Имя мое Сивер ап Валуэ, хомо.

— Погодите… вы не с Земли? И да, я Марк Мечников. Очень… познакомиться, — опомнился я, хотя так и не смог сформулировать, «как» мне познакомиться с этим чужаком.

— Мне тоже… познакомиться, хомо, — так же умолчал, хмыкнув, собеседник. — Насчёт же твоего вопроса о моём происхождении вне вашей планеты — мой внешний вид и манера появления тебе на него не ответили?

В результате на мои вопросы этот пришелец, во многих смыслах пришелец, отвечал. Выходило, что их государство, как по мне — Империя, только с королевой, называемое Благословенное Звёздами Древо, простирается на многие сотни звёзд нашей Галактики.

А Земля находится в какой-то редкостной заднице: никому до неё толком не добраться, кроме как через мерцающий гравитационный пробой. Как я выяснил уже потом — пульсирующая червоточина между центров масс, одна из которых Солнце, а вторая — схожая по массе и ряду других параметров звезда.

И вот, в момент определённого взаимного положения звёзд к центру Галактики, интенсивности реакций и ряда иных параметров — часть которых я не понимаю и сейчас: учиться мне ещё и учиться — падение на одну из этих пар звёзд приведёт не к падению в фотосферу, а к выходу корабля с другой стороны звезды-близнеца, с сохранением относительной скорости, только не к звезде, а от неё.

Иным способом добраться до нас практически невозможно, по крайней мере, со слов Сивера. Хотя он специально еще уточнил, что добраться можно, а вот специально тяжело. А потому мы с ним вряд ли когда-то вообще увидимся. Даже если он того захочет, во что, смотря на ехидную физиономию чужака, почему-то не верилось.

— При этом сам факт наличия на вашей планете Искр Творца — нонсенс, хомо. У вас их просто не должно было быть, они вам не нужны, да само то, как вы обращаетесь с величайшим сокровищем Галактики — ужасающее варварство! Но они есть… Возможно, в вашу генетическую линию включены истинные звездорождённые, не знаю. Исследования этого дали отрицательный результат.

— А зачем вы здесь? — с естественным интересом стал задавать вопросы я.

И даже получать ответы, хотя с приличной долей ехидства и сарказма. Сам я пытался отвечать на ехидство, но не слишком успешно — мне, всё же, было десять лет. Да ещё некоторый шок.

В общем выходило, что «здесь» эти валары пятнадцать лет. Изучают нас, планету, сказки, легенды. Возможно, даже тосты, но это не точно. И столько времени они тут торчат не потому, что мы такие интересные: просто мерцание червоточины занимает как раз эти самые пятнадцать лет «в текущем цикле». И, как выяснилось, не слишком тяготятся этой задержкой, которая была в полтора раза длиннее, чем моя тогдашняя жизнь.

И не просто так. Дело в том, что проклятый Дар, который они называют «искрой творца», нужен им для их Императрицы, которую они назвали «Мать-под-древом». И не для продления жизни, потому что они… бессмертные!

— Совсем⁈

— От старости и болезней мы не умираем, хомо Марк. Убить нас — возможно, как и сам валар может устать от бытия и вернуться в лоно Древа. Так что да, «совсем», с определённой точки зрения.

И когда, после своего рассказа, он спросил, что я желаю за проклятый Дар — я, естественно, ответил «бессмертие». За вечность можно успеть чертовски много всего интересного. Много узнать, сделать, без оглядки на утекающие годы. Сейчас я понимаю, что такие мысли для десятилетнего почти патология. Но не в моём случае. Реальность давала очень весомые причины для такого пожелания.

— Право тебе, хомо, посетить Источник Бессмертия. Я могу его даровать. От имени Её Благословенного Величества, Матери-Под-Древом. И не будет тебе в том препятствий, ни от стражей, ни от кого иного — твой Дар достаточно ценен.

— Но? — уточнил я, потому что возвышенно-надутая рожа этого типа говорила о «но» сама по себе.

— Туда надо добраться, хомо Марк, — пожал он плечами. — Координаты не скрыты, — после чего назвал пятидесятициферный код из трёх блоков, которые я запомнил и помню и сейчас. — Это координаты относительно центра Галактики, звезд называемых у вас Полярной и Сириус на ближайшие двести лет. Но как ты будешь добираться — не знаю. Мой корабль тебя точно везти не будет, присутствие на его борту хомо невозможно.

— И эта вся «награда»?

— Конечно нет, — фыркнул валар, показывая что это разрешение — скорее шутка.

— И бессмертным мне иначе не стать?

— Мне такие способы неизвестны, а я, уж поверь, не самый неинформированный разумный нашей Галактики.

— А что ты предлагаешь взамен?

— А что ты хочешь, хомо Марк? Мои возможности довольно обширны, взамен Искры Творца я могу наделить тебя многими Дарами. На вашей планете они будут иметь беспрецедентную силу.

Он стал расписывать, каким могучим и необоримым я стану. Но это даже тогда было мне не интересно. Точнее, конечно, хотелось: какой дурак откажется от могущества? Вот только было два фактора, которые я, в силу своего ума и слабенького Дара прекрасно понимал.

Первое: если что-то даётся, то это «что-то» столь же легко может быть отнято. Если что-то дали — то это можно отнять, это не просто логично, так всё работает.

И второе, да и главное: бессмертие меня действительно зацепило. А сделай меня валар хоть богоподобным Одарённым, шарашущим отовсюду плазменными потоками, искажениями пространства и молниями — бессмертия и даже долгой безопасной жизни мне это не даст. Скорее, принесёт немало беспокойства, а то и потерь, прикидывал я ещё тогда, а после — только подтвердил свои выводы.

А вот получить небрежно и в шутку обещанное бессмертие — это более чем достойно. И усмехнуться этому валару так же снисходительно, как это делал он. Кроме этого, не имея в отличие от своих сверстников-аристократов ярко выраженного Дара, я всегда интересовался и тяготел к технике и механике.

— Я хочу знаний, валар Сивер! — подумав, ответил я. — Знаний, как создать компьютер, как построить космический корабль. И не только. Раз вы летаете между звезд, то ваша цивилизация ушла далеко вперед, познавая Мир. Я хочу иметь все эти знания… Хочу владеть ими!

— Хе-хе-хе, хе-хе-хе… — засмеялся валар, глядя на меня если не удивлённо, то близко к тому. — Хитрый маленький хомо! Нет, это достойная просьба… — явно задумался он. — И я, наверное, удовлетворю её. Но есть законы Великого Древа, хомо Марк. И то, что ты хочешь, не будет тем, что ты получишь, если я выполню это твоё пожелание.

Я, естественно, заинтересовался деталями. Оказалось, что у этих валаров есть некие массивы данных, научных и практических. Записываемых в энергоинформационную составляющую личности, душу, и проявляющиеся в разуме, но не просто так, а по мере готовности разума усвоить это.

Так что выходило, что «сделать звездолёт» я, теоретически, смогу. Через десятки лет изучения, развития, причём не сам по себе: объёмы работ, которые мне нужны, способна выполнить мощная Корпорация, а не один человек, каким бы замечательным он не был.

В результате мы договорились с валаром, что я получаю блоки информации аж десятого ранга, по их классификации. При этом использовать могу только ту часть, которую способен понять и воспроизвести. Изучив новое и поняв его — следующий блок и так, теоретически, до десятого. При том, что у самого валара Сивера был восьмой ранг, база капитана межзвёздника. Вроде как «только так обмен будет равноценным и не нанесёт ущерба чести Матери и валаров».

Как я узнал впоследствии — я получил не базы техника. Хитрый валар закинул мне в сознание, или в душу — точно я так и не понял, базу… инженера. То есть: я просто не имел ни одного готового решения, вообще. Только знания для того, чтобы эти готовые решения самостоятельно создавать.

Тот же звездолёт мне надо будет разрабатывать самому, с нуля. Хотя, конечно, имея все необходимые знания для этого, но не чертежи и не схемы. Но это дело будущего, а пока я буду валяться неизвестно сколько. Скучно-о-о…

Я мог еще так лежать неделю и вспоминать о тех днях и что там случилось потом. Но мое сознание стало гаснуть и, наверное, эту самую неделю придется проваляться в беспамятстве.

Темнота… Так быстро все выключилось, что даже не успел зевнуть. Так и вырубился, вероятно, с открытым ртом.

Но мои самые худшие опасения, насчёт многодневной недееспособности, не сбылись. На рассвете меня навестил Федя, оставил мне в охрану, кормление и на смену Медному — Горелого и Косого. А около полудня я почувствовал, скорее, осознал… Сложно сказать, надписей, как при начале распаковки не было, да и не понимал я языка этих надписей, бывших для меня просто растительным узором. Короче: я скорее осознал слова: «База инженера четвёртого ранга освоена!».

Правда, чудесным образом бодрым и весёлым я не стал: осталась и слабость, и усталость. Но, хотя бы, стал адекватно воспринимать реальность, да и ментализм заработал.

И хоть я не стал сразу гением, но это по той причине, что я и без того им был. А еще я был очень рад, что выжил, ведь валар меня предупредил, что с каждым уровнем для человека существует все больше и больше опасности не проснуться. Само собой, сделал это он уже после того, как установил мне базу.

— Итак, парни… — начал было я.

— Пожрать хочешь, Марк? — с готовностью отозвался Горелый.

— Или наоборот? — с видимым опасением уточнил Косой.

— Я хочу, чтобы меня не перебивали и внимательно слушали, — хмыкнул я, сидя на кровати.

Парни уставились на меня, ну а я, раз уж заняться всё равно нечем, решил поставить усилители дверей и окон. Припёрли же собранные решётки вместе со мной, инструмент был, так что почему бы и не сделать?

Правда, в процессе использования парней, как эффекторов, я столкнулся с массой проблем. До миньонов, конечно, им расти и расти… Да банально тот же Косой просто не понимал, что значит «по часовой» и «против часовой»! Хоть право-лево не путал, и то хорошо.

Но справились, хотя, как отойду — надо будет проверить, конечно. А к вечеру снова заглянул Федя, который явно обрадовался моему более-менее дееспособному состоянию, но время было позднее, так что разговор мы отложили на утро.

Утром мне достаточно полегчало, чтобы разговор с Фёдором проходил не у «ложа больного».

Мы сидели всё в той же кафешке неподалёку, завтракая и общаясь. Быстро успокоив друга на тему того, что ничего хренового со мной не случилось, да и повторяться подобное часто не будет, я перешёл к делу.

А именно: вопросу связи. Развёрнутая база, кстати, мне хотя и не дала готовых решений, но натолкнула на довольно интересные мысли. Уже не со связью, а с контролем, безопасностью, атакой и защитой.

— Смотри, Федь. Можно подключиться к спутнику, то есть пользоваться не рациями, а мобилами. Их на Свалке навалом.

— И они никому не нужны, — понимающе покивал друг.

— Ну да. Так вот, они все, даже самые дешёвые модели, изначально способны на коннект со спутником. Просто за это нужно платить.

— Дофига, — вздохнул Фёдор.

— В общем — «да». А конкретно — можно просто разблокировать возможность спутниковой связи.

— А корпы не заметят?

— Крайне маловероятно, — пожал я плечами. — Но, теоретически, могут. Так что этот вариант я предлагаю как «связь вообще». Причём займусь этим сразу. А ты сборщикам дай задание собирать мобильные. И, кстати, оружие. Заблокированное, даже в неважном состоянии, причём заблокированное как раз и нужно.

— Зачем? — вытаращился на меня атаман.

— Из-за блоков опознавания, — объяснил я. — Кроме этого я сделаю несколько раций, в общем-то на них расходники есть. Десяток километров держать связь будут, ну и не зависеть от спутников. Это именно боевая связь.

— А почему сразу рации на всех не сделать?

— А потому что неохота, да и не нужно, Федь. Мобильников куча, работы там — ерунда. А собрать хорошую рацию и протестировать — минимум несколько часов на штуку. И каждому бойцу банды их делать я просто не буду. Нерационально.

— Если так, то да, наверное.

— Дальше, несколько раций я соберу на продажу. И доля банде с них не пойдёт: продам их Либерману и там же закуплюсь блокированными парализаторами и инструментами. Если, конечно, собиратели нужного не притащат, но я, скажу тебе честно, в этом сомневаюсь.

— Так — не вопрос, Марк. Не прибыль а вложение в мастерскую выходит, — подумав, ответил Федя. — А на Свалку тебе ещё надо?

— Надо, конечно, — хмыкнул я. — Но связью займусь в первую очередь — это нужнее. А как закончу — сразу скажу тебе. Машина не нужна…

— Пусть будет. Мне спокойнее, Марк.

На последнее я только пожал плечами. И мы направились в мастерскую, где я принялся за работу с рациями и мобильниками. И не только, кстати говоря: появились первые клиенты мастерской.

Четыре человека с оружием, даже не убитым, а просто неухоженным, по причине кривых рук владельцев. И пара зверского вида шрамированных мужиков, с хозяйственными приборами — дядька с домашней электропечью меня искренне повеселил. На такую рожу посмотришь — только и приходят в голову страшные сказки, в которых такие чудовища в электропечь непослушных детей пихают.

Но, в целом, выходит так: слухи тут быстро расползаются, а Федя уже запустил их, что у него появился толковый мастер… И люди теперь приходят. Много времени эти клиенты не отняли, да и, несмотря на не слишком большие деньги, сделать это было нужно. Реклама и репутация — вещи очень небесполезные, а с серьёзным заказом, в неизвестное место без репутации, клиент не пойдёт. Это я и сам по себе понимал, да и литература по корпоративному управлению о том же говорила, хотя и читал я её весьма фрагментарно.

А, главное, до меня дошло, что я разбазариваю небросовый актив. Именно эти самые блоки распознавания и системы уничтожения оружия. То есть понятно, что перепрошить и использовать их по прямому назначению у меня с текущими инструментами не выйдет. Но, если использовать их по-другому — выходит довольно интересно. Мощная, надёжная и компактная взрывчатка. А если блок для пулевого огнестрела — так ещё и с термической составляющей. Полностью готовая, в сборе, с дуракоустойчивой системой инициации.

И в бою поможет, да и не только, рассуждал я, внося дополнения в один из мобильников. Притащили их гору, не все из них, конечно, были рабочими, но через пару дней я спускался на первый этаж со здоровенным мешком.

— Я к вам с подарочком, — сообщил я Фёдору и присутствующим парням. — Номера на бумажке сзади аппарата, зарядка обмотана вокруг каждой мобилы.

Фёдор, как ему и положено, возглавил раздачу «подарочков», и до вечера банда оказалась парализована: играли с «новыми цацками». И, как мне кажется, если бы кто-то прослушивал спутниковый трафик, то слово «Эй!» точно заменило бы непонятное «Алло» по всему миру.

Самому же Фёдору я передал шесть раций, связанных в единую сеть, вдобавок — фактически не прослушиваемую. Работа с шифровальщиком-дешифровщиком заняла не меньше половины времени возни с рациями, но была не бесполезной. И успокаивала паранойю, и дала мне неплохой практический опыт. Криптование пакетных сигналов очень удачно затрагивалось в базе четвёртого ранга, да и вообще в этой базе было масса интересного по программированию. А точнее — принципам программирования и работе с информацией.

Это была тяжелая работа, которая заставляла мой мозг трудиться на полную. Слишком много всяких мелких подводных камней и плюс моя личная ответственность. Если делать надежную связь, то такую, за которую нас не прижмут и не прослушают. В общем, я был вымотан под ноль и отправился домой спать.

А на следующее утро, прихватив парней, я направился к Либерману. Сам барыга был на месте, на моё «желаю продать» недоверчиво хмыкнул и стал разбираться в двух комплектах из двух раций.

Стою перед Либерманом и смотрю ему в глаза, а он мне. У нас словно незримая дуель, в которой я не собирался проигрывать.

— Это таки даже неплохо, молодой человек, — через пять минут тестирования и игры в гляделки озвучил он. — Пять рублей за комплект!

— Угу, — кивнул я. — Будьте любезны передать мне рации обратно, господин Либерман.

— Ой, таки зачем вам они обратно, молодой человек? Вы решительно только что заявляли, что хотите продать их старому Либерману!

— Продать, а не подарить. Рации, даже подержанные, с закриптованным каналом и уверенной связью до десяти километров стоят ОТ восьмидесяти рублей, господин Либерман.

— Ой, таки кому вы продадите ваши замечательные рации в Нижнем городе за восемьдесят рублей?

— Я просто продам их не в Нижнем Городе.

— И таки будете писать старому Либерману печальные письма с каторги, молодой человек! А старый Либерман таки вам не ответит, потому что у него куча дел и надо кормить детей!

— Это — не ворованное, — широко улыбнулся я.

— Таки да? — недоверчиво приподнял бровь барыга, на что я просто кивнул. — Таки да, — задумчиво, сам себе ответил он через несколько минут более пристального ознакомления с рациями. — Тогда, молодой человек, я могу вам предложить сорок рублей. За всё. И если вы не согласны — то я не буду покупать, хотя вы таки верно сказали, что стоят они дороже. Но мне таки надо кушать. Саре нужно новое платье, Изе и Осе — новые скрипочки…

— Простите, что? — немного удивился я.

— Скрипочки, молодой человек. Это такой музыкальный инструмент, струнно-смычковый, если вам это о чём-то говорит.

— Говорит, господин Либерман. И я в курсе, что такое скрипка. Просто показалось, что ослышался.

— Не ослышались, и скажу вам, как родному: отрадно встретить такого образованного молодого человека. Таки вы согласны с ценой?

— Нет, — помотал я головой. — У меня к вам встречное предложение. Мы оцениваем с вами рации в полторы сотни рублей. И на эту сумму я наберу товара в вашей лавке.

— Таки бартер? — задумчиво протянул Либерман, на что я кивнул. — Сто двадцать?

— Давайте не будем тратить время друг друга, господин Либерман. Даже с оценочной ценой в сто пятьдесят вы не останетесь внакладе.

— Торопитесь, бегаете… А старого Либермана буквально раздеваете! Но ваше мрачное красноречие меня убедило, буду торговать себе в убыток, — изобразил старик обездоленного.

Впрочем, я был не на постановке Императорского театра, так что актёрская игра барыги мне была неинтересна.

Выгреб у него все «пугачи», удачно нашёл несколько инструментов, и даже станочек пристойного качества. Нерабочий, но поменять привод не составит особого труда.

Нагрузил парней, и они отнесли покупки в мастерскую. Потом договорился с Фёдором насчёт завтрашнего визита на свалку. А сам отправился отдыхать домой. Запарился и забегался… Чертовски хочется, чтобы тело пришло в порядок. Базы данных — ОЧЕНЬ полезная и ценная штука, но эта слабость после них меня добивает.

Когда я утром открыл глаза, то у меня было всего несколько минут, чтобы быстро привести себя в порядок и выбежать на улицу. Меня поджидала машина, с парой бойцов с огнестрелом. Что, в общем, не лишнее, так что загрузились мы в неё и направились на Свалку.

Ехать было недалеко, но пешеходы в Нижнем каким-то мистическим чутьём чувствовали, когда их собираются давить, а когда нет. И, подчас, проезжая часть была просто забита народом, топающим по утрам по своим делам. Но — ехать недалеко, так что…

В этот момент на боковой улочке, на скорости за сотню километров в час, появилась какая-то колымага. Даже беглого взгляда хватало, чтобы оценить этот «броневик» — каркас из арматуры, наваренные вкривь и вкось тяжёлые и кривые пластины металла, выглядывающий из них двигатель трансконтинентального трейлерного грузовика. Видимо, меньшая мощность просто не могла бы сдвинуть этого монстра на кривых сварных швах. И эта многотонная хрень летела на нас, а до столкновения оставались считанные секунды. Ментализм привычно пришёл на помощь, а мозг стал перебирать варианты.

Вот только выходила натуральная жопа! Дело в том, что тело у меня ещё не отошло от освоения баз! Если бы не это, теоретически, я бы мог успеть залезть в саквояж, там были готовые решения, способные помочь. Но — несколько секунд, просто не успеваю, никак, хотя дёрнулся, на всякий случай.

И уже дёргаясь, просчитывал все варианты. Парализатор — бессмысленно. Машина, несущаяся на нас, разогнана и сознание мудака за её рулём ни на что не повлияет. ДАЖЕ если он ударит по тормозам, которые не факт, что там есть, даже если вывернет руль до упора — не поможет. Скорость и масса, этот многотонный кусок металла всё равно врежется в нас.

И я не успеваю, никак. Открыть саквояж, привести поделки в боевое положение, распрямиться, активировать, открыть дверь метнуть. Даже будь я в нормальном состоянии — никак.

Но, если не тупить, а подумать как инженер, то…

На этом перед глазами замелькали модели, векторы силы, формулы расчёта столкновения. Шанс… есть, зародилась радость в глубине груди. Но времени нет.

За рулём Тимоха, один из двух боевиков, направленных с нами Федей. Неслабый Одарённый, да и неплохой водитель, но времени объяснять, что нужно делать — нет. Он только-только поворачивает голову в сторону несущейся машины и просто не успеет. А я удачно согнулся.

Ударом по колену ребром ладони вызвал у парня коленный рефлекс, тем самым сняв нашу машину с автоматического тормоза. Она даже начала потихоньку двигаться. Но уйти от удара мы никак не успеем, как понятно. Но это и не нужно: нужно, чтобы удар приняла не статично стоящая машина. И чтобы ей было куда двигаться, гася энергию удара. Для этого я вцепился в руль и со всей дури толкнул него, выворачивая.

К моменту, когда нашу машину сотряс тяжёлый удар — успел. Нас не размазало, а именно «дало пинка», хотя, судя по хрусту за спиной, дверь начала деформироваться. Но нас внутри точно не размажет, да и судя по движению — отделаемся…

А вот додумать я не успел: спина почувствовала сильный удар, по ней проскрипело бронестекло. Выбило ударом, неприятно, но не страшно, подумал я, после чего наступила темнота: стекло ударило меня по затылку. Кажется, я просчитался… Но где?