Инкубатор для вундерваффе

65 ЗЕМЛЯ-2. 2.08.1669. ПАРИЖ

Как славно вернуться в офис после трудной командировки и узнать, что не все пошло прахом, у тебя есть способные помощники, дело делается и подшивается. Родригес вызвал фон Мессермана и де Лувуа. Больше всего его интересовала информация о последствиях убийства регентши.

— В Мадриде остался всего один информатор с «гласом божьим», сэр. Один стационарный наблюдательный артефакт, установленный еще господином Якимурой, после пожара перестал передавать что-либо.

Родригес кивнул. В том пожарище тонкая шпионская электроника обречена.

— Информатор сообщает, что в городе обсуждают несколько версий поджога. Первая. Когда слуги на запах дыма прибежали и открыли спальню вдовствующей королевы, обнаружили, что необычно ярко горит сама кровать. Версия — Бог наказал за грехи. Этому способствует слух, что покойная находилась в постели с любовником. Слух косвенно подтвержден тем, что маркиз исчез и больше нигде не появляется. Вторая. Пожар как-то связывают с нами, здесь от проклятий и молитв Единому до хорошо организованного убийства. Скорее досужие сплетни, чем обоснованное предположение. Третья, самая распространенная. Пожар считают несчастным случаем, вроде как от опрокинутого канделябра.

— Что с королем?

— Карлоса вынесли задолго до того, как сгорели его покои.

— Кто теперь регент?

— Еще не назначили. Наиболее вероятный претендент — Мария Терезия Австрийская, вдова Людовика Четырнадцатого.

— Ясно. Еще одна королевская вдова из семейки Габсбургов. С основной целью — дождаться смерти слабого здоровьем Карлоса и посадить на престол своего сына Людовика. Естественно, все они — лучшие друзья Республики, — сказал Родригес, а про себя подумал, что в свете испанских новостей вряд ли стоит отправлять киллеров в Англию, новые правители вполне могут показаться хуже уничтоженных. — Что с нападением на Францию?

— Если победит партия Марии Терезии, то непременно состоится. Она жаждет вернуть Париж, а испанцев привлекает пересмотром условий Пиренейского мира. Обещает вернуть часть территорий, которые потерял «великий» Конде. Но вопрос с назначением регента затягивается, поэтому начало кампании не ранее сентября. Восемьдесят тысяч на северной границе, в Барселоне десант с прицелом на Марсель, около пяти тысяч. Англичане рвут и мечут из-за задержки, они готовят десант на Брест и вытеснить Нидерланды с Канала. Вот-вот передадут сигнал топить французские и нидерландские корабли по всему миру.

— Пусть нарвутся на «Миссури».

— Встреча им запомнится. Но одним кораблем весь мир не спасешь.

— Господин де Лувуа! Начата передислокация дивизии фон Бокена?

— Да, господин министр. Части уже вокруг Тулузы, обустраиваются.

— Отлично. Скажите, фон Мессерман, вы говорили о ненадежности главы провинции?

— Ничего не изменилось к лучшему. Знать концентрируется вокруг идеи реставрации монархии. Перед вводом дивизии провинция была на грани бунта, сейчас остерегаются.

— Тогда у меня есть отличный кандидат на должность губернатора.

— Банкир или торговец?

— Нет, бизнесмены по части Голдберга. У меня простой французский граф. Господин де Лувуа, вы, как начальник штаба, не задумывались о передислокации дивизии фон Браухича?

— Как только поступит ваш приказ. Предлагаю Гавр. Оттуда они могут быстро достичь Бреста на юге, Дюнкерка на севере или оперативно вернуться в Париж.

— Начинайте. Что на востоке?

— Советник Джонс добился успехов. Но мало договориться с императором. Покойная вдова призвала на помощь австрийских родственников, они воздействуют непосредственно на князей. Голдберг отмечает перебои с сырьем и затруднения с транспортировкой.

— Ясно. Разберемся с испанцами и англичанами, следующее направление — восточное.

После ухода заместителей Родригес пообщался с Малым советом и вызвал изрядно надоевшего ему в пути Эжена де Мореньи.

— Дорогой граф, вам завтра снова в путь. Вас ждет Тулуза.

Де Мореньи, выдержавший безостановочный марафон по маршруту Париж — Тулуза — Мадрид — Сан-Себастьян — Париж, при известии, что ему немедленно стартовать на второй круг по тому же кольцу, был готов счесть, что над ним издеваются, и вызвать маршала на дуэль.

— Успокойтесь, граф. Вы блестяще справились с первой задачей, и вам предстоит повышение.

— Вы все же издеваетесь, министр. Какая, к дьяволу, задача! Я проехал сотни лье, не задавая вопросов и изображая вельможу, которого сопровождали драгуны.

— В этом и есть ваш успех. Делать, что прикажут, не задавать вопросов и проявлять инициативу, когда разрешат. Вы — идеальный государственный деятель, де Мореньи! Завтра получите копию решения Государственного Совета о назначении вас губернатором Тулузского графства, и в путь.

— Выходит, я становлюсь графом Тулузы?

— О, к сожалению, нет. Земли не становятся вашими. Но вы занимаете пост главы провинции, кстати, ключевой перед испанской угрозой. Денежное содержание губернатора, совсем не маленькое, ваша награда на первое время. Справитесь — вам прямая дорога в Госсовет. Что открывает совсем другие перспективы.

Граф озадаченно задумался.

— В вашем ведении бюджет на развитие провинции, военная полиция для поддержания порядка. Обязательно надо решить вопрос замены судей. В Тулузу прибыл фон Бокен, вам поможет военная комендатура, постарайтесь наладить правильные отношения с генералом. А также со знатными домами. Задача под силу только вам, преданному республиканцу и дворянину с родословной чуть ли не от Карла Великого. Кстати, о преданности Республике. Вы прекрасно понимаете, что наша несколько двусмысленная эскапада, к несчастью совпавшая по времени с пожаром в Мадриде, породила массу идиотских кривотолков. Вы мне обеспечили замечательное инкогнито, граф, но о вашей роли в тех событиях ходят невероятные слухи.

— Я же покинул Мадрид за два дня до пожара!

Родригес развел руками, мол, сами кого хотите убеждайте в своей непричастности.

— Просто помните, если над вашей головой будут сгущаться тучи, Республика — ваша главная защита.

Следующим министр вызвал Франческо Гальяци.

— Как самочувствие, господин посол?

Тот смутился. Ему до сих пор было неловко за свое странное поведение и провал в памяти от Мадрида до корабля.

— Лучше, господин министр.

— Вам предстоит вернуться в Мадрид. Уровень антифранцузских настроений там обычный. Тем более, кстати, что вы генуэзец.

— Да, господин министр, — он опустил глаза.

— Ты что-то хочешь у меня спросить?

— Да, — решился Франческо. — Как погибла вдовствующая королева?

— Иными словами, ты спрашиваешь, не я ли ее убил? Нет, не я, меня там даже не было, могу поклясться именем Единого и памятью его пророка. — Родригес не стал уточнять, что «там» был Петренко.

— Вы хотите сказать, что пожар начался без вашего участия?

— А ты слышал что-нибудь о карающем ангеле над Мадридом? Торжественной музыке с небес, приговоре грешникам? Ты же в курсе, как ангел Единого казнил Людовика и кардинала, а потом герцога Бургундского с соучастниками. Хвала Единому, он снял с нас грех.

Посол открыл рот, но Родригес перебил его:

— Да, я рад, что на мне не осталось нового греха. Но если это стало бы нужно Республике, я своими руками, не обращаясь к Единому, готов убить кого угодно, чтобы спасти свою страну. И чтобы уберечь от адских врат тех, кто по неведению будет убивать французов в кровавой и бессмысленной войне. Смотри сам: уже август, в Мадриде неразбериха с властью, война отодвинулась на неопределенный срок. Ты считаешь меня грешником?

— Вы готовы на все во имя… Франции?

— Да! Меня зовут Диего Родригес. Мои предки — испанцы. Но сейчас Париж стал столицей Единого, и Франция — моя страна. Я верю, Испания прозреет, откроет сердце Единому. Что для тебя важнее? Если Бог, твое место с нами. Если ты начнешь думать, что в борьбе Франции и Испании ты лишний, езжай на свою родину в Геную.

— Я поеду в Мадрид. Простите, мне трудно. Я готовился к церковной карьере, а не к дипломатической. Мне не по душе обман, интриги, заговоры.

— Поэтому ты — посол Республики. Тех, кто обожает закулисные игры, множество, но им нельзя доверять. Надеюсь, ты понимаешь, все, что ты узнал за полтора месяца, надо хранить в секрете пуще тайны исповеди? Ступай. И поможет тебе Единый.

Проводив бывшего клирика, Родригес откинулся в кресле. Иногда и его утомляли обманы, интриги и заговоры.