Инспектор угрозыска

Глава 15

Мы взяли в столовой подносы и встали в очередь на раздачу. Очередь двигалась быстро и минуты через две я и Райнер уже сидели в углу за столиком.

– Щи да каша – пища наша, – улыбнулся я. – Приятного аппетита.

Райнер кивнул.

К разговору мы приступили, когда перешли к компоту из сушеных яблок.

– Для начала мне бы хотелось узнать побольше о гражданке Лавровой, – сказал я.

Райнер щёлкнул замком портфеля и достал оттуда фотографию.

– Для начала изучи внешность. Карточка свежая, ей и полгода нет.

Я внимательно всмотрелся в фотографию, сделанную явно очень хорошим фотографом. Он намеренно добивался романтического эффекта, когда делал этот снимок, и у него получилось. Взгляд Ольги не был направлен на камеру, она смотрела чуть в бок. Вьющиеся локоны чуть ниже ушей, томный взгляд с поволокой, умело подчёркнутая линия изогнутых бровей, тонкие и выразительные черты лица… Она была очень фотогенична и, похоже, знала это.

– Красивая, – сказал я, возвращая карточку Райнеру.

– Что есть, то есть. Как понимаешь, от мужиков отбоя не было. Да, карточку можешь оставить себе, я специально сделал несколько копий.

– Спасибо. Просто удивительно, что Кандаурова не побоялась позвать её к себе. Такая красотка запросто могла бы отбить жениха, – заметил я.

– Ольга расцвела года два назад, а до этого была типичным гадким утёнком, – пояснил Борис.

– Тогда понятно, – сказал я.

Лидия просто не знала, в какую красавицу превратилась её двоюродная сестра, иначе я бы не был уверен в том, что она захотела бы приблизить девушку к себе. И даже не потому, что не доверяла, просто такие персонажи как её жених в любой момент могли переключиться на другую.

– Биография тебя интересует?

– Спрашиваешь!

– Тогда поехали, – начал делиться информацией Борис. – Родилась в 1899-м году здесь, в Москве. Отец погиб во время империалистической, воевал на австрийском фронте, даже «Георгия» получил. Мать скончалась от болезни три года назад. Ольга закончила гимназию, поступила в московский университет на химический факультет, но не доучилась, бросила. Замужем не была, на момент исчезновения работала учительницей химии в школе. Кстати, в школе её первой и хватились, когда Лаврова не явилась на работу и сорвала уроки. До этого характеризовалась исключительно положительно. В школе за неё очень переживают.

– Где живёт?

– Снимает комнату у гражданки Скарабей, – Борис назвал адрес. – Хозяйка тоже отзывается о жиличке только хорошо – плату отдавала вовремя, чистоплотная, аккуратная, покладистая, не вертихвостка какая-то, всегда ночевала дома, мужиков к себе не водила. В общем, сущий клад, а не жиличка.

– На квартире у Лавровой уже были?

– Да. Гаврилов делал осмотр.

– И как результаты?

Райнер пожал плечами.

– Ничего интересного или такого, что могло бы пролить свет на её исчезновение. В материалах есть подробная опись, – он похлопал по портфелю.

– Хорошо, учту. А как она исчезла, кто видел последним и при каких обстоятельствах?

– Ну как… как… Она вышла на работу в половину восьмого утра, попрощалась с хозяйкой. Дворник видел, как Лаврова выходила из подъезда, даже поздоровался. Никто к ней больше не подходил и не разговаривал. Свернула за арку и на этом все наши знания о ней заканчиваются. Как в воду канула, – посетовал Райнер. – До школы так и не дошла, хотя, как все твердят в один голос, Лаврова была очень ответственной и работой дорожила.

– То есть должно было произойти нечто из ряда вон, чтобы она не явилась на занятия?

– Да. В общем, не в её это складе характера, потому все разом забили в колокола.

– Боря, а теперь как на духу. – я внимательно посмотрел на чекиста. – Скажи, могла быть утечка по вашей линии?

– Это ты на что намекаешь? – Борис, конечно, понял меня, но разом выходить на откровенность не хотел.

– Намекаю на то, что не мог ли кто-то из наших внешних врагов или внутренней контры узнать о ваших планах насчёт Лавровой и вывести её из игры? В свете истории с покушением на товарища Гаврилова, мне эта версия не кажется абсурдной, – открыл все карты я.

Райнер задумчиво сделал глоток из стакана и ответил не сразу.

– Георгий, я мог бы ответить тебе, что это не твоего ума дела, но коль начальство решило посветить тебя во все детали, то я тебе скажу так: да, мы тоже рассматриваем версию о крысе в нашем отделе. Не знаю, на кого она работает – непосредственно на Детердинга или на иностранную разведку, но со счетов мы это не сбрасываем. Правда, сам Детердинг ведёт себя на удивление спокойно, не дёргается, отставку невесте не даёт. И это нас очень смущает. Тем не менее, мы уже начали внутреннюю проверку. Если она принесёт результат, мы тебе обязательно сообщим об этом. Только эту часть работы ты оставь нам, а сам займись более приземлёнными версиями.

– Лады, – кивнул я.

Меньше всего мне хотелось заниматься шпионскими играми. Недавней схватки с отделом Бокия хватило всерьёз и надолго.

– Если всё-таки нащупаешь что-то по нашей линии – дай нам знать, а сам отойди в сторонку. Иначе напортачишь, – предупредил Райнер.

– С большим удовольствием поручу вам это удовольствие! – признался я. – Сами чистите свои конюшни, мне и без этого работы хватает.

– Приятно иметь дело с понимающим человеком, – улыбнулся Райнер. – Ну что – по коням?

– По коням!

– С чего начнём?

– С того, откуда всё началось – с квартиры Лавровой.

Райнеру не очень хотелось влипать в такое тягомотное дело, как осмотр помещения, тем более, его уже проводил Гаврилов, но перечить чекист не стал.

Проживала потеряшка на Большой Ордынке, неподалёку от красивого здания с портиком и колоннами.

– Бывшая третья женская гимназия, – показал Райнер. – Здесь когда-то и училась Лаврова. Правда, семья Ольги раньше жила в другом месте, квартиру их сначала уплотнили, а потом, после смерти матери, Ольгу выселили. Теперь вот комнату снимает.

– Неужели зарплата позволяет? – жильё в Москве было дешёвым разве что в период военного коммунизма, да и то относительно.

Во времена НЭПа цены росли как на дрожжах.

– От родителей осталось кое-какое наследство, вот и проедает потихоньку, – сообщил Райнер.

– Так может позарился кто? – замер я.

– Брось. Хозяйка сказала, что все вещи на месте. Да там особо ценного, если по правде говорить, ни шиша не осталось.

– Посмотрим, – вздохнул я.

Дверь в квартире приоткрыла сама хозяйка квартиры – дородная женщина лет пятидесяти в шёлковом халате, расписанном какими-то азиатскими узорами. На голове у неё были накручены бигуди. Сама дверь оказалась на цепочке.

– Уголовный розыск, – представился я. – Мы насчёт гражданки Лавровой. Разрешите пройти.

Афишировать ведомство Райнера я не стал. Захочет, сам сообщит.

– Удостоверение покажите, молодые люди, – потребовала хозяйка. – А то ходют тут всякие…

Она демонстративно фыркнула.

– Конечно, гражданка, – я помахал у неё перед носом «ксюхой».

– Вы тоже, – велела та Райнеру.

Борис со вздохом показал книжицу.

– ГПУ! – судя по реакции женщины чекистов она боялась куда больше, чем моё ведомство.

В сию же секунду цепочка была снята, а дверь широко распахнулась.

– Проходите, товарищи. У меня от советской власти секретов нет, – радушно улыбнулась квартирохозяйка.

Мы вошли в светлый коридор.

– Шляпы и верхнюю одежду можете оставить здесь, – она приоткрыла шкафчик, в котором висели несколько «плечиков» и была гардеробная полка для шляп.

Женщина покосилась на нашу обувь.

– И снимите ваши ботинки, пожалуйста. Я недавно вымыла пол. Сейчас я дам вам домашние тапочки.

– Тапочки – это святое, – улыбнулся Райнер.

Мы послушно переобулись.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила женщина.

– Как вас зовут? – поинтересовался я.

– Вера Михайловна Скарабей, – откликнулась та.

– Вера Михайловна, мы пришли, чтобы осмотреть комнату вашей жилички, а потом, переговорим с вами. Надеюсь, вы не против? – излучая тонны вежливости, произнёс я.

– Ну, конечно! Как я могу быть против! Олечки уже несколько дней нет дома, я страшно переживаю за неё! – всплеснула руками хозяйка квартиры.

– Спасибо, Вера Михайловна. Покажите, пожалуйста, комнату Ольги.

– Вот здесь, – указала хозяйка и сама же распахнула перед нами высокую белую дверь.

Мы вошли в комнату. Сразу чувствовалось, что тут живёт одинокая и хорошо воспитанная девушка: в помещении царили порядок и просто стерильная чистота, а от начищенного до блеска паркета слепило глаза.

Я осмотрелся. Богатой обстановку не назвать, но всё, что нужно имелось: платяной шкаф, книжные полки, кровать, несколько стульев, комод и прочая домашняя утварь.

– Я начинаю по часовой, ты против, – разделил обязанности я с Райнером.

– Что ищем?

– Всё, что может оказаться любопытным. В первую очередь, конечно, дневник. Такая барышня просто обязана его вести.

Райнер кивнул.

Я распахнул дверцы платяного шкафа. В нос сразу шибанул запах нафталина, напомнив мне о детстве. Так когда-то пахли вещи моих родителей, спрятанные на долгое хранение.

Пробежался по полкам, проверил не самый роскошный гардероб учительницы: строгое классическое платье, блузка, две юбки, поеденная молью шуба. Ночные сорочки, интимные принадлежности дамского туалета… Я не пропустил и их.

Ничего, что могло бы пролить хоть немного света на причину исчезновения Ольги.

Захлопнув шкаф, перешёл к комоду и сразу же первая находка. Привычка хранить в постельном белье самое ценное родилась отнюдь не в двадцать первом веке.

Я достал что-то вроде кожаного мешочка, запустил в него руку и извлёк оттуда несколько металлических кругляшей. Посмотрел на первый и не поверил своим глазам.

Твою дивизию! Эта находка была всем находкам находка. И меньше всего я ожидал найти её в квартире обычный школьной училки. Впрочем, учитывая специфику времени, куда я попал, невозможное возможно, как говаривал Пётр Первый, а эта вещь была самым непосредственным образом связана с его потомками.

– Борис, посмотри, – позвал я чекиста.

Тот оторвался на секунду.

– Ну?

– Ты что – не видишь? Старинные монеты. И особенно одна из них, вот эта! – показал я.

– И что с того? – пожал плечами Райнер. – Тоже мне, открыл Америку! Гаврилов тоже их нашёл и в описи отразил. Ты внимательно её прочти – «в комоде между стопками постельного белья обнаружено несколько старых монет. Одна из них чеканки тысяча восемьсот двадцать пятого года, предположительно серебро, на монете изображён мужской профиль, подписанный как император Константин Первый», – показал хорошую память Борис, процитировав протокол описи. – Так?

– Так! – воскликнул я и уставился на него с недоумением. – Ты что – не понимаешь?

– А чего тут понимать-то?! – удивился Борис. – Шутейная монета какая-то. Я историю знаю и помню. Не было никакого императора Константина в России и не будет уже никогда. Да и не серебро это, наверное. Баловался кто-то. Так что клади, Георгий, монеты на место и продолжай искать что-то более ценное или полезное! А ещё лучше – давай завязывать с этим осмотром. Гаврилов всё уже давным-давно сделал как надо!

Я со стоном обхватил голову, потом опомнился – чего, спрашивается, стонать. Ну откуда чекистам разбираться в нумизматике! У многих и образования-то с гулькин нос и три класса церковно-приходской школы! А тут коллекционирование монет – штука тонкая и для многих непосвящённых всё равно, что китайская грамота.

– Значит так, Боря! Монету эту необходимо изъять, составив соответствующий протокол, – сказал я.

– На хрена?

– Ты не перебивай меня, а слушай внимательно, – прервал его скепсис я. – Монета с Константином Первым – никакая не шутейная, а одна из самых дорогих коллекционных монет в мире. Отчеканили её после смерти Александра Первого, когда все думали, что на престол взойдёт его брат – Константин. Но тот отказался, дальше были Николай Первый и декабристы. Таких монет было изготовлено всего ничего – штук десять, а то и меньше. И любой нумизмат готов отвалить за константиновский рубль сумасшедшие деньги!

– Да ну?! – поразился чекист.

– Не да ну, а так и есть. Конечно, монету часто подделывали, но я уверен, что её обязательно нужно показать специалистам. Есть такие подделки, которые тоже стоят целое состояние.

– Погоди, – нахмурился Райнер. – Если эта монета такая ценная, как ты говоришь, значит, нашу дамочку могли похитить из-за неё?

– Всё может быть, коллега, – кивнул я.