Инструктор

Глава 22

Трупы на мостовой не способствуют образовательному процессу.

Ну, и дождливо сегодня.

Позвонив Елене Игоревне, я отменил занятия. И тут же помчался домой, в коттеджный поселок «Осенняя радость». Такси я вызвал на углу Казарменного переулка и Предтеченского бульвара. Для этого пришлось прогуляться под дождем, зато место побоища осталось далеко за спиной. Струи воды практически смыли с меня свежую кровь.

Мономобиль приехал быстро.

Уже сидя в салоне, я позвонил Арине. Убедившись, что всё в порядке, нырнул в «телезрение». Осмотрел таунхаус снаружи, заглянул к Сыроежкину. Проверил охранников на КПП, понаблюдал за псами-мутантами. Адские зверюги рыскали под дождем как ни в чем не бывало. Хорошо.

У меня есть несколько минут, чтобы обдумать ситуацию.

Церковники решили действовать чужими руками. Нашли других участников гонки, затеяли сложную игру. По идее, они должны предусмотреть любой исход нашего поединка с Вуком. Если умираю я — придется держать ответ перед Клубом. А для этого крайне важно, чтобы не осталось живых свидетелей. Можно ведь всё списать на личную инициативу волхва из Ордена Кречета. А что касается имплантов Равновесия… так ведь можно всё обставить так, чтобы тело не попалось на глаза моим покровителям. Автокатастрофа, чудовищный взрыв водородного двигателя. Или еще что-нибудь в этом роде. Волхв убивает меня, погибает сам — минус два претендента. Следовательно, Вук был подставной фигурой. Расходным материалом. От этого чувака избавились бы при любых сценариях.

Неужели эти говнюки Ратмира поддерживают?

Впрочем, соискателей может быть гораздо больше.

Допустим, я убиваю Вука. Тут всё ясно — надо избавиться от трупа. Чтобы никакой связи с нашими святошами. Поэтому они приложат максимум усилий, чтобы полиция не приехала на место преступления. Тайный приказ будет молчать. Записи камер на КПП исчезнут.

Остаюсь я.

И тут по всем законам жанра требуется продолжение банкета. Сказал «А» — говори «Б». Я сдам Мефодия при первой возможности, а посему должен присоединиться к своему собрату из Ордена Кречета. Когда? Чем быстрее, тем лучше. Устранять меня будут, опять же, силами фрилансеров.

Врубаю «телезрение».

Мономобиль несется по бульвару — обычный беспилотник, подключенный к транспортной нейросети Воронежа. Если бы машину ломали «цифрокором», я бы почувствовал, но ничего не происходит. Тогда почему мое «чутье» буквально разрывает ощущением угрозы? За мной наблюдают, но кто и откуда — большой вопрос.

Я изучаю трассу.

Присматриваюсь к соседним машинам, заглядываю в нутро дорожных камер. Я и есть эти самые камеры. Ужас, летящий на крыльях дождя.

Проверяю астрал.

Ничего.

На ментальном уровне тоже никто не лезет. В этой локации нет шиноби Гильдии. Церковники отказались от очевидного решения, пошли нестандартным путем.

И как же меня ведут?

Не камеры, не корректировщик. Нейросеть тоже никто не трогал. Я чувствую — прямо сейчас что-то происходит. Какое-то нехорошее дерьмо…

Сверху.

За мной наблюдают с неба.

Поднимаюсь над городом, выискиваю летательные аппараты. Любые. Беспилотники, боевые вертолеты, истребители. Ничего нет.

Еще выше…

Куда уж еще?

И тут меня накрывает инсайдом. Это будущее, мужик. Техномагическое и очень продвинутое. В этом мире есть не только магия, но и космические полеты. Ракеты и спутники. Всё, как у людей.

Меня ведут с орбиты.

В безвоздушном пространстве эфира нет. Взвеси — тоже. Я не могу использовать техники за пределами стратосферы. Поэтому шаттлы и космические ракеты строятся без применения артефакторики, а стратосферные дирижабли и самолеты переключаются из одного режима в другой. Думаю, магическая энергия плотно связана с биосферой Земли, но это не точно.

К чему это я?

«Телезрение» не позволяет корректировщику увидеть спутник. На Марс я тоже отправиться не могу, хотя там и классно. Красные пески, крутые горы и кратеры.

Ладно, и как вы будете меня валить, красавчики?

Ответ не заставляет себя долго ждать.

Со спутника поступает сигнал. Прямиком на военную базу Церкви, замаскированную под магазин ритуальных принадлежностей. Если уж быть совсем точным, магазин принадлежит не Патриархату, а какому-то религиозному фанатику. Просто мужик раньше в монастыре обучался, а потом сложил сутану в шкаф. Бывших не бывает, ага.

В одном из занюханных городков Воронежской губернии срабатывает церковная автоматика. Сдвигается крышка люка, открывается шахта. Ножевая ракета стартует без лишнего шума и грохота. Подлетное время — две с половиной минуты.

Жду сто шестьдесят секунд.

И ныряю в «раскладку» на «дполнительном ускорении».

Прямо из такси.

Раньше я ничего такого не вытворял. По идее, надо учитывать скорость движения автомобиля, иначе рискуешь свернуть себе шею. Инерция нехилая, как ее погасить?

Я действую нестандартно — проваливаюсь под землю. Через асфальт, щебенку, песок и бесчисленные окаменелости. Прямиком в канализацию. В бетонную трубу, провонявшую фекалиями, сточными водами и химией. Во тьму и рокот мощного потока, вобравшего мутную душу дождя. К попискивающим крысам.

Меня чуть не сносит.

Воды по колено, но стремнина чем-то напоминает горную реку. Вся эта прелесть движется под уклон, промокшие кроссовки оскальзываются на липком камне.

Хватаюсь за торчащую из стены скобу.

Выжидаю двадцать секунд, борясь с омерзением, после чего на «раскладке» прорываюсь вверх. Мимо меня проносятся наслоения человеческой культуры, затем я обретаю вещественность и едва не попадаю под колеса мчащейся фуры. Снова «раскладка» и бросок в сторону — туда, где меня ждет спасительный тротуар. Выкручиваюсь из складок пространства-времени аккурат за газетным киоском, пристроившимся к автобусной остановке. Под навесом — оживление. Горожане тычут пальцами в сторону проезжей части, кричат, снимают на телефоны, вызывают полицию. На меня никто не обращает внимания, но я для подстраховки укрываюсь «отводом глаз».

Поворачиваю голову и смотрю на искореженные останки мономобиля.

Теперь понятно, почему народ всполошился.

Дымящийся корпус такси разворочен. Крышу проломило чудовищным ударом сверху, бока смяло, по всей улице разбросаны осколки цифрового умностекла. По искореженным внутренностям беспилотника пробегают искры. Если бы по таксишке зарядили разрывным снарядом, тут бы остался кратер, а невольные свидетели шоу задолбались бы выколупывать из своих задниц осколки. Ножевая ракета — это высокоточное кинетическое оружие. Штука, убивающая конкретного пассажира в заданных координатах. Мне кажется, эта хрень пришпилила дно такси к проезжей части. Словно бабочку в папке гербария.

До «Осенней радости» — рукой подать.

Я почти уверен, что планшету в моем рюкзаке пришел каюк. Слишком много времени я провел под дождем, да еще и в канализацию влез. Плюс случайные удары в поединке с блюстителями. Которых в Казенном переулке как бы не должно быть.

Тонфы держу в руках.

Мало ли.

Двигаюсь сквозь плотный строй прохожих. Лавирую так, чтобы не цепляться за зонтики. Лужи игнорирую — всё равно кроссовки промокли насквозь. Сворачиваю с бульвара на Литейную, затем — на Черный Тракт. Сбегаю по ступенькам вниз и неожиданно для самого себя оказываюсь на площади Детей. Справа высятся Торговые ряды, слева — Ундина. Сворачиваю в переулок у музея Бунина, проклиная усилившийся дождь. Кроссовки хлюпают, вода затекает под капюшон.

Вот она, металлическая дверь.

Турели не выдвинулись, зеленый индикатор над биометрической панелью не горит. Это должно меня насторожить. И настораживает. Потому что ключ-карта ничего не открывает. Дверь уже отворена, магнитные захваты разблокированы.

Так не бывает.

Не на правительственных объектах.

Осторожно вхожу, окутываясь аурами. Кинетика, «ментальная броня» и «пузырь». Воды много, так что «пузырь» у меня добротный, насыщенный.

Атакуют сразу.

Сперва на ментальном уровне. Нечто жуткое, звериное обрушивается на мой разум извне, едва не проламывает выставленную блокировку, окатывает яростью хищника. Воля представляется мне коллективной — мощный поток, собранный из отдельных фрагментов.

Перебрасываю на «броню» больше эфира.

Отгораживаюсь от враждебной эмпатии.

Вижу серую тень, метнувшуюся к моему горлу. Уклониться не успеваю — пес сбивает меня с ног и валит на землю, в мешанину травы и хлюпающей жижи. Острые зубы не причиняют мне вреда — спасает кинетика. В рюкзаке что-то хрустнуло. Прощай, планшет.

Левая тонфа выпадает из руки.

Торец правой я всаживаю в бочину сторожевого пса, решившего полакомиться мной на обед. Видимо, собачек плохо покормили. Ай-яй-яй.

Тугие жгуты мышц мне пробить не удается, но шерсть на боку пса вспыхивает от удара огнем. Тварь взвизгивает, но продолжает прижимать меня к земле, навалившись на грудь всей своей чудовищной массой. Вырастили кабанов на мою голову.

Существо рычит.

На мое лицо стекают слюни.

Бью второй раз — в тут же точку. Наградой мне служит хруст ребер и хлюпающий звук. Бульман вновь тянется к моему горлу, но получает «электрической плетью» по морде, а довершает картину рассекающий взмах «призрачным лезвием». На меня вываливаются горячие и липкие внутренности монстра. Бульман валится на правый бок, конвульсивно дергаясь. Всей своей стокилограммовой тушей. Мне кажется, или эта хрень окрашена под цвет газона? Мимикрируем, значит.

Мимикрируем и агонизируем.

Туша обрушивается на мою руку с тонфой. Чудом успеваю убрать «лезвие», чтобы не отсечь собственную кисть. Больно, твою мать! Слишком большой вес.

Дергаюсь, пробую выбраться из-под трупа.

Не получается.

И вижу быстрые тени. Пятеро бульманов нарезают круги, движутся по сужающейся спирали, рычат и шипят. Из пастей сторожевых мутантов высовываются раздвоенные змеиные языки. Честно говоря, я мог бы их не заметить без «сверхвосприятия». Твари адаптируются к окружающей среде. Сливаются с дождем, серостью и коричнево-зеленым фоном территории комплекса. Перебрасываются образами, планируют атаку.

Эти псы не такие уж и глупые.

Просекли, что я сделал с их собратом.

А еще до меня доходит, что животными кто-то управляет со стороны. Точнее, кто-то внес разовое изменение в их стайный интеллект. Здорово напоминает «био» в сочетании с «манипулятором», но я не уверен. Кажется, из памяти сторожевых псов попросту удалили мой запах. Я — обычный нарушитель. Чужак. Значит, неизвестному манипулятору нужно заняться чем-то еще, пока меня разрывают собаки. Добраться до Арины и Виталика? Развалить в хлам систему безопасности? Возможно.

Мысли проносятся хаотичным вихрем в моей голове.

Отбрасываю всё лишнее.

Мне надо разделаться с псами.

Запечатываю левый кулак в «каменную броню» и наношу высокоуровневый «незримый удар» по собачьей туше. Концентрированный воздушный поток сдвигает мертвого бульмана и протаскивает несколько метров по земле, обдирая дерн и траву.

Рука свободна, но кисть пронзает боль.

Я не могу воспользоваться тонфой.

Псы чувствуют слабость. Ближайший бульман срывается с места и покрывает разделяющую нас дистанцию за пару прыжков. Сношу его «незримым ударом». Тварь пригибается к траве, упирается лапами и рычит, выскалившись на меня.

Движение справа.

Бью «полосой жара», затем — «расширением».

Капли дождя шипят, испаряясь. Место сражения окутывается паром, становится горячо. Второй пес практчески уклонился от «полосы», лишь один его бок слегка подпалило стихией. Остальные в ужасе отшатнулись от «расширения», но я не успел вложить в технику нужного количества энергии.

Просто выиграл время.

И начал трансформироваться.

В медведя.

Оброс шерстью, набрал вес и перевернулся на все четыре лапы.

Когда перекидываешься в медведя, все повреждения, полученные в человеческом облике, исчезают. Оборотень перестраивает свое тело и полностью регенерирует. Кисть больше не болит. Тонфа мне не нужна — я планирую разделаться со стаей голыми руками. То есть, лапами.

Псы набрасываются на меня со всех сторон.

Больше никакой тактики.

Их генетическая память, волчья натура, подсказывает, что медведь — страшный противник. Меня надо валить как можно скорее. Вот только я не простой медведь. Я — боевой волхв в медвежьей шкуре.

Мне требуется ровно два удара лапами, чтобы раскроить черепа ближайших противников. Жуткие пасти, челюсти с раскрытием на сто восемьдесят градусов — это меня не смущает. Я наношу мощные боковые удары, чтобы не попасть лапой в капкан. Хруст, визг, агония. Одна зверюга ухитряется достать мой бок, но прокусить густую шерсть сходу не получается. Врубаю кинетику, и челюсти соскальзывают с незримой преграды. Я и забыл, что после трансформации все пассивные ауры обнулены.

Против меня — три особи.

«Расширение».

Бульманы синхронно прыгают, оставляя полосу шипящего огня под собой. Вожака я узнаю по черному окрасу и рыжим пятнышкам на лапах — именно он руководит атакой. На мимикрию противники не размениваются — они просто хотят перегрызть мне горло.

Бросок скоординирован таким образом, чтобы псы не мешали друг другу. С трех сторон. Я поднимаюсь на задние лапы, а правой передней вычерчиваю размашистую дугу, захватив чуть ли не половину условной окружности. Бью на «ускорении», так что по вектору лапа размазывается, сливается с буро-зеленым фоном и режет белесые струи. Добавляю урон от огня.

Первого пса чудовищным ударом сносит вперед.

Бульман врезается в вожака, и оба падают в лужу.

Третья собака почти дотянулась до моей головы, максимально раскрыв челюстной капкан. Я выставляю левую лапу, зашив ее «каменной броней». Зубы пса смыкаются на моем предплечье. Клацанье перерастает в хруст. Я вижу клыки зверя, они крошатся и выпадают. Резко взмахиваю лапой, и собачье тело, нелепо распластавшись в воздухе, летит к ближайшей сосне. Удар, визг и жалобное поскуливание. Хребет переломать не удалось, но пес сползает по коре и поднимается с трудом.

Первый бульман не шевелится.

Голова сторожевой собаки в крови.

Вожак яростно рычит и в два прыжка покрывает расстояние между нами. Целится в подбрюшье, чтобы избежать ударов страшных медвежьих лап. Третий бульман тоже несется в бой, несмотря на потрепанный вид. Да уж, гибрид получился убойным. Эти зверюги умрут, но не отступят.

Обрушиваю на вожака «пресс», но тот непостижимым образом уходит от удара, вильнув в сторону. Второй пес вгрызается мне в бедро, умудрившись прокусить кинетический щит. Взревев, я обрушиваю на черепушку зверя свою каменную лапу. Хватка не ослабевает, челюсти смыкаются еще сильнее. Пропускаю через говнюка «электрическую плеть», затем разворачиваюсь к вожаку и всаживаю когти ему в горло. Сжимаю пятерню, вслушиваюсь в булькающие звуки и утробное ворчание. Клыки смыкаются в сантиметре от моего носа. Напрягаюсь и вырываю трахею вожака вместе с клочьями черной шерсти. Мои когти в крови, красный фонтан лупит из изувеченного горла оппонента.

Последний бульман еще жив.

Рычит, поскуливает от боли, но упорно сжимает челюсти, пытаясь прокусить мою плоть вместе с защитной аурой. Удивительно, но давление челюстей столь чудовищное, что это дерьмо почти прокатывает.

Укрепляю кинетику эфиром.

И добиваю тварь правой лапой.

Выпрямляюсь.

Нога/лапа побаливает. Вокруг — изувеченные собачьи тушки. Лужа под ногами стремительно краснеет. Мокнут под дождем бесхозные тонфы, которыми я не успел толком воспользоваться.

Запускаю «контроль».

С ногой ничего страшного. Кости и сухожилия не задеты, всё ограничилось поверхностными ранами.

Перекидываюсь обратно в человека.

От моей одежды ничего не осталось. Куртка разошлась по швам и лохмотьями висит на мальчишечьем теле. Снимаю эти лохмотья и остаюсь в чем мать родила. Кроссовки с ног тоже сбрасываю — они разваливаются на части. В носках — дыры, оставленные медвежьими когтями.

Подбираю тонфы.

И бегу к своему дому.