Интимный портрет дождя или личная жизнь писательницы. Экстремальные мемуары.

4.

«А в паутине каждой паутинной ниточке Кажется, что она - сама по себе, отдельная, а на самом-то деле все они закантачены друг с другом...»

Баба Люба была соседкой и приятельницей Сонечки - помните, той самой, у которой я однажды пила кофе, а? Ну, помните, конечно, кто же забудет такой вкусный кофе, да еще с потрясным сливовым вареньем, я его обожаю! Баба Люба тоже, а ее третьеклассница внучка вообще от варенья тащится вместе с котом. Да нет, я к тому, что одинокая баба Люба мужественно воспитывает кусачего кота и резвую упитанную внучку, которые ей, кажется, не очень-то и родня. То есть, родня, конечно, но не очень... Ой, ну я все это к тому, что внучка такая хорошенькая, такая забавная, и просто обожает варенье, совсем как я! Я ее так понимаю, ну! Она ненавидит учить уроки, читать, и вешать в шкаф свою одежду, и зачем только все это изобрели, и какой псих все это придумал, наверняка политик какой-нибудь... То есть, это не я так думаю, а бабушкина внучка.

- Отстань, бабка Любка! - орет она еще с порога, зашвырнув портфель в коридор и бросаясь к коту.

Кота она сразу же принимается мять и теребить, как будто он игрушечный. Кот обреченно кусается и поджимает уши и хвост. Внучка радостно вопит:

- Ах ты, гад ползучий!

Кусает кота и на четвереньках улепетывает в другую комнату.

Начинается дикая игра. В кота летят подушки. Зверь прыгает по шкафам, роняя вниз истерзанные книги, повисает на люстре, падает. Внучка и кот рычат, шипят, пищат, царапают друг друга.

Чтобы прекратить это буйство, бабушка Люба начинает громко читать. Девочка некоторое время слушает "Золушку", а потом говорит:

- Да она просто идиотка, эта твоя Золушка. Могла бы, между прочим, прикончить мачеху и сестер.

-Как? - удивляется бабушка. - Что за шутки?

-Какие там шутки, - деловито говорит девочка, - все очень просто. Немножко циана в вишневый ликер, и порядок. Цианистый калий без цвета и вкуса, с запахом горького миндаля, а вишневый ликер тоже этим самым пахнет, так что никто не заметит. Нам в школе детектив читают, так там всех этим цианистым ликером потравили, и полиция до сих пор не догадалась, кто это сделал. Так что передай Золушке, что ей за это ничего не будет, пусть не боится...

Внучка не стала проливать слезы над несчастной участью Золушки, а сразу же придумала, как ее выручить. Вот это я понимаю!

Чтобы не думать о милом моем льве, я думаю черт те о чем... Я роюсь во всяких ненужных воспоминаньях... Я перелицовываю воспоминания, как старую юбку...

Моей душе ужасно тесно в теле. Да я сейчас просто лопну, или заору! А-а-а-а-а-а!

В ближайшем кабаке он напился от отчаянья. Вышел, брел куда-то, шатаясь, и тут земля поехала вверх, и он ухватился за какое-то дерево.

- В чем дело? - произнесло дерево. - Я, между прочим, не какое-то дерево. Я липа. И я вас, между прочим, не просила меня обнимать, нахал.

Он икнул и стал сползать на землю.

- Да что вы сползаете? - сказала липа. – Не люблю, когда мужчины сползают. Вы могли бы подержаться вот за эту ветку?

Она махнула веткой, зацепив его за рукав куртки, и приподняла. "Бедняга", - подумала липа. - "Ему никогда не быть деревом. Что ж, пусть остается человеком..."

В лето вторгся циклон. Запахло предзимьем. Мой огород вокруг избы подернулся унылой желтизной. Дни, наполненные горячим печным духом и пронзительно-холодными вылазками во двор, приелись. Заскучала по цивильной жизни, по приятельнице Машке и по всем городским удобствам. И махнула на вокзал.

В город. Скорее к Маше, Машуне, Марье... Ох, как мне тошно...

Наше государство, кроме всего прочего, отличается к тому же обилием одиноких женщин. ВЫНУЖДЕННО одиноких. То есть, если бы жизнь сложилась нормально, они были бы прекрасными женами, но что-то мощно поломало их семейное начало, и теперь при любых самых благоприятных условиях они все равно уже не способны выйти замуж. Многие из этих женщин живут своим необычным и порой весьма экстравагантным маленьким мирком. Они очень непросты, если их узнать. Вернее, если они позволят вам узнать их, если допустят в свой мир. Одна из таких женщин - моя приятельница Марья. Или Машка, как хотите.

В ее однокомнатной хрущебке вместо мебели - экзотическая флора. Одежду и вещи она вешает на ветви, за неимением шкафа. Сдается мне, что со всех цветочных выставок и ярмарок натащила она к себе эти странные огромные не то деревья, не то цветы, хрен их знает. Запах, как на парфюмерной фабрике, и негде повернуться. Это просто какая-то страшная месть, а не жилплощадь, и мне кажется, цель - поскорее выкурить случайно подвернувшегося кавалера, пусть оставит угощенье и выветривается. Мужчины не выносят сногсшибательных запахов... А кавалеры иногда появляются, и при том не жмоты, отнюдь. Зря Машка их так. Могла бы жизнь устроить. Хотя, она слишком независима, и странновата. Странно уже то, что своей дочери дала имя Джоанн. Такое нерусское имя. Ну и многое еще, да и не важно. Джоанне пять лет. Она целыми днями работает на коклюшках, плетет кружева. У них все в кружевах - занавески, скатерть, салфеточки, даже куклы одеты в кружевные костюмчики. Красиво. Иногда Марья торгует кружевами в Измайлово. Продает по дешевке, перекупщики уже знают ее, берут оптом и толкают втридорога иностранцам. Кружева причудливые у Джоанн, конкуренция бабкам. Ох и не любят Марью бабки...

Недавно они, Машка с дочкой, подобрали где-то на помойке щенка непонятной породы. Нелепый такой, больше похож на мохнатое растение, чем на собаку. В общем, вписался в интерьер. Окрестили его Мокки. Раньше были конфеты "Мокко", так вот он похож цветом. Маша и породу ему изобрела - австралийская собака, или кенгуровый пес. Прыгает, как кенгуру, когда играет с Джоанн.

И вот являюсь я, обветренная и несчастная. На цветущем атолле - цунами восторга. Кенгуровый Мокки сшиб меня с ног и умыл шершавым языком. Джо с визгом поволокла мою сумку в комнату, расстегнула и принялась в ней копаться - конечно же, я привезла ей яблоки и морковку. Машка помчалась на кухню разогревать остатки пищи и ставить чай. А я по-хозяйски направилась в ванну. Горячая ванна мне просто необходима.

Через полчаса, в махровом Машкином халате, выползаю к столу. Ого, сколько тут всякого! Явно побывал кавалер...

Марья хлопочет, вертя оттопыренным задом. При общей ее худобе зад слишком уж выпуклый, будто в трусы запихнули глобус. Светлые волосы сегодня собраны в стог, словно сенокос перед грозой наспех убран, а вилы унесли. В такой прическе только вил нехватает, для полноты ощущений.

У Машки разные глаза: один - круглый желтый, другой - удлиненный зеленовато-серый. Лицо ассиметрично: справа скуластое, а слева - овальное, с ямочкой возле губ. Ну а общий вид вполне приятный, как ни странно, ее можно даже назвать очень недурненькой. И даже, может быть, красивой. Она очень юно выглядит. И то, что без косметики и в дрянных шмотках, как бы подчеркивает ее немного детскую небрежность и очарование. Она из профессорской семьи, ни в чем не нуждалась, и у нее поэтому нет интереса к вещам и еде (в отличие от большинства соотечественников ). Она и квартиру-то свою профессорскую оставила какой-то лимитчице (вернее, это сделал ее отец. А она вынуждена была некоторое время скитаться по углам, бомжевать).

Конечно, имея такую внешность, такой патологически юный вид (я считаю это патологией - в тридцать пять лет выглядеть на пятнадцать), можно позволить себе роскошь плевать на шмотки и все такое. Кстати, я знаю причину ее молодости. Готовьтесь, сейчас я открою вам страшную тайну!

Как-то в Машкино отсутствие я решила навести порядок на ее кухонной полочке - там была грязь и вообще помойка какая-то. И вот, разбираясь в хламе и перемывая пыльную керамику, я обнаружила внутри утки-молочника (коричневая такая, керамическая, знаете, в музее народного творчества такая похожая есть ) маленькую коньячную бутылочку, завернутую в бумажку с печатным текстом:"Омолаживает, исцеляет - серебряная пломба из правого зуба мудрости в настойке золотого корня семидневной, приготовленной на русской водке в бутылке из-под импортного вишневого ликера. Это средство также придает красоту и физические силы. Принимать по семь капель в крепкий индийский чай через день в течение трех дней, потом - перерыв на полтора месяца, и повторить. Так повторять индивидуально для особенностей с учетом организма".

Как будто перевод с иностранного. Интересно, из чьего зуба пломба, какого-нибудь ламы, или христианского святого, а?

Я не очень-то поверила. Хохма какая-нибудь.

Хотя, кто его знает? Для проверки отлила себе немножко, покапала в чай, попила. И знаете что? Потрясающе! Вот это эффект!

Ну и Машка-Маруська, штучка та еще!

-Да ты ешь, наяривай, - подталкивает она ко мне остатки торта.

-Ну не могу же борщ с тортом.

-Да не стесняйся. Лопай все сразу, хватай кальмара, а то слишком долго поглощать будешь, поговорить не успеем. Ну, рассказывай!

-Не могу с набитым ртом.

- А тут твой забегал несколько раз, разыскивал, всех на ноги поднял, где была-то, что стряслось, у вас ведь такая любовь, а в меня, знаешь, тоже втрескался один...

Безо всяких остановок, на одном дыхании Маша извергалась потоками горяченьких новостей.

Я поглядывала на нее и понимала, что это - стихия, погода, всемирный потоп и вообще конец света. Ее папаня, профессор-покойничек, тоже в этом роде отличался. Неуправляемый был. Начудил после смерти жены, сдерживать-то некому стало. Пристрастился к медовухе, в магазине "Мед", и подцепила его лимитчица-продавщица, некая Глира, гренадер-баба. Попался как карасик. Она его быстренько прибрала к рукам, женила на себе, прописалась, Машу выжила из родного гнезда, а профессора спровадила на тот свет. Ну, с Машки все как с гуся вода. Она живет в другой плоскости, где бытуют комнатные баобабы, австралийские собаки и вообще всякая чертовщина. Машка, например, утверждает, что Джоанну она родила от инопланетянина. Иногда этот звездный гость залетает к ним на огонек.

- Ты знаешь, — сбила меня с мысли Машка, — что стряслось с Ведерниковым?

-С кем это?

-Ну, помнишь, тут на Новый Год журналист у меня был, Виктор Ведерников, твой еще с ним сцепился, приревновал?

-А, ну-ну.

-Вспомнила?

-Так, смутно.

-Шел он через парк с работы, как всегда, и показалось ему, будто что-то не так, не хватает чего-то. Смотрит: исчезло бесследно дерево. Как корова языком слизнула.

-Какое дерево?

-Ну, не то тополь, не то клен, не важно, не перебивай.

-Клен Леня, наверно, - хихикнула я.

- Что? Какой Леня? Ну, слушай. На следующий день тополь стоит, как ни в чем не бывало. Но немного другой, поменьше и раздвоенный. Виктор и раньше замечал, что деревья тайно перемещаются, путешествуют, но не придавал этому значения. Деревья подменяют друг друга, меченые подменяются другими, с похожими метинами. Всегда на планете найдется похожая метина на чьем-нибудь стволе. А если не найдется, то уж тогда дерево становится несчастным узником, оно приковано к месту и чахнет от тоски. Такие деревья долго не живут. Ну, случайные метины не в счет, деревья на них не реагируют. Ведерников понял это. И вот, через пару дней, прикинувшись пьяным, упал и сделал вроде бы случайную меточку - крест. На следующий день, опять изобразив шибко хмельного, грохнулся там же, под тем же тополем, глядь, а крестика-то нет! Он обалдел. Ползал вокруг, ощупывал кору, смотрел во все глаза, изображая пьяные глюки для конспирации. Нету метины! Растрезвонил по телефону всем знакомым, его на смех подняли. А недавно его сослуживец, тоже международник, между прочим, он в командировке за бугром, ночью он, представляешь, звонит Витьке из Аргентины и сообщает, что видел его тополь с крестом там возле гостиницы.

- А в Аргентине растут тополя?

- Не знаю. Может, это был дуб, или ясень. Или баобаб.

-А может, это было не совсем дерево? - пошутила я.

-А что?

-Ну, может, пьяный журналист, к примеру. Или политик.

-Нет, ты слушай дальше. Друг был в шоке, потом, прикинувшись пьяным, обвел крест на коре платана кружочком.

-Так это платан был?

-Не помню, не придирайся. И сообщил по телефону Виктору. Что ты думаешь? Через неделю дерево с таким клеймом оказалось знаешь где?

-В парке?

-Нет же. Возле детского сада, у забора. А в парке возникло совсем другое растение, из тех, что в нашем климате не водятся.

-Чинара, что ли?

-Там никто не смотрит на деревья, вот они и разгуливают как в лесу.

В коридоре загрохотало.

- Маш, твой инопланетянин прилетел, - сострила я.

Раздался лай и визг, перебиваемый хохотом. Джоанна с Мокки подняли возню.

-Они там что-то разбили! - бросилась вон из кухни Маша.

-А у тебя есть чему биться? - крикнула я вдогонку и включила радио.

Голос диктора вещал о последних событиях. Как всегда, бои в бывших республиках, грабежи повсеместно, катастрофы, авария на ядерном реакторе в очередном городе-неведимке с очень странными, по-моему, последствиями. Жители и деревья исчезли все до единого. Сбежали, что ли? Остались лишь собаки, шерсть на них светится. Огненные псы. Баскервильские зверюги. Действие их биополей на окружающую среду неизвестно, и посему они подлежат уничтожению. Но они разбежались, успели. Они быстро бегают. Всех отловить не удалось. Поэтому, убедительная просьба к радиослушателям, если подобные животные будут замечены, срочно сообщайте о их местонахождении. Ни в коем случае не подходите к ним и не подкармливайте, эмоции сейчас неуместны... Вошла Маша.

- А, это уже не первый раз оглашают. Придумают тоже, огненные псы, - сказала она несколько напряженно.

-Думаешь, утка?

-Конечно. Отвлекают народ от политики. Так все и бросились искать светящихся собак, как же. Хотя, дураки найдутся. А у меня, между прочим, кактус зацвел.

-Ну? Не может быть.

- Идем посмотрим. В комнате за диваном. Марья повернулась и нырнула под лианы, свисавшие с притолоки наподобие вьетнамских штор из бамбука. А может, это вовсе и не лианы, бог их знает. В короткой застиранной юбке и узкой футболке Марья казалась девочкой-прислугой в чужой оранжерее, и я вдруг испугалась, что цветочные горшки слетят ей на голову. Они там держатся на маленьких полочках и проволочных кашпо, не думаю, что это надежно. Я вышла из кухни, прикрывая голову руками, на всякий пожарный. В коридорчике споткнулась о недогрызенную кость.

В комнате полумрак. Окна подернулись вечерней темной синью. Растения прикрыли весь свой цветковый табор. Большой кактус действительно цвел, но сейчас оранжево-белый цветок напоминал полузакрытый зонтик. Рядом, чуть левее, упругие струи фонтана синевато покачивались - это растение утром было каким-то незаметным, сникшим, а сейчас вдруг распрямилось и действительно стало похожим на фонтан. Кажется, оно так и называется. Какие странные ветви, или это листья. Из-под пластмассового ведра вылез сонный Мокки. Он светился, как фонарь.

Вот где огненный пес!

Маша перехватила мой взгляд, сказала:

- Идем на кухню, сейчас по телеку кино, я чай поставлю и займусь кексом. Идем же!

Она за руку вытащила меня из комнаты.

-Давно там была авария? - спросила я.

-Где?

-На реакторе.

-Не знаю. Кажется, полтора месяца назад. Ой, ну что же ты, бери пастилу. Не стесняйся.

Быстро они бегают, эти собаки, подумала я. И вдруг спросила:

- Почему ты назвала ее Джоанн? Вопрос ни к селу ни к городу. Так же странно прозвучал ответ:

-Потому что люблю Шекспира.

-При чем здесь Шекспир.

-Как при чем? - она даже сковородку отложила. - А кто же, по-твоему, автор "Гамлета", "Лира", "Ромео и ..."

-Ну как кто, известно, автор знаменит...

- Знаменита, хочешь сказать? Ведь это женщина. Знатная леди. И звали ее Джоанн. А поскольку не могла под своим именем толкать пьесы, не принято было знатным лицам, да еще женщинам, время-то было знаешь какое чопорное?

- Знаю.

- Ну вот и договорилась с неким простолюдином, шибко подверженным крепким напиткам, на которые у него деньжат подчас не хватало, вот и уговорила его принять на себя авторство, за хорошее вознаграждение, конечно. А он был малый не промах, сумел извлечь максимальную выгоду и прославить имя свое в веках.

-Откуда ты знаешь?

-Ну, понятно же, у автора женская рука, это чувствуется. Психология-то не мужская.

-Пусть так. А как ты узнала имя?

-Ну это уж моя тайна.

-Таинственная ты личность, Машка. Поделись хотя бы этой тайной. У тебя же их, небось, целый ворох, подкинь одну, а?

-Тс-с. Кино началось.

На экране замелькали титры, машины, люди пошла какая-то захватывающая телемуть, прерываемая рекламой. Все это сменилось сводкой новостей, потом — бесконечными страданиями Марианны. Марианна напоминала мне одну мою приятельницу, весьма преуспевающую в любви. Она всегда была в кого-нибудь удачно влюблена, а в нее, по-моему, влюблялись все. Она обычно пускалась в рассуждения такого рода в нашей женской компании:

- Ой, девчата, поссорилась я со своим-то. Брошу его. Заведу другого. Люкс-мужика заведу! Мне раз плюнуть. Кстати, хотите несколько практических советов, как завоевать мужское сердце? Пустяк, даже для не очень молодых и некрасивых, пустяк! Во-первых, надо выбирать объект по высшей мерке, а не размениваться на мелочевку. Воровать, так миллион, любить, так короля! Ну, если с королем ничего не получится, то канцлер всегда подвернется, а это все же королевское окружение, ни хухры-мухры. Потом можно будет короля в любовники взять, будучи женой канцлера. Главное, не комплексовать, действовать раскованно, и помнить, что в любви все способы хороши, а цель всегда оправдывает средства. А главное оружие, девчата, это — броская одежда, макияж и манера поведения, подчеркивающие вашу самобытность. Мужчины, они ведь вроде крупной рыбы, на блесну идут. Важно не казаться серой и неинтересной, вроде старого чайника. Никогда не бойтесь произвести экстравагантное и даже несколько смешное впечатление - это как раз то, что надо, они это обожают! Вот недавно по радио сообщили: одна ужасно смешная и нелепая клоунесса, она даже в летах, кажется, так она, представляете, вышла замуж за американского бизнесмена, миллионера! А еще, девчата, нужно покозырять своим интеллектом, ну хоть что книги читаете, что ли. Вот, к примеру, скажите своему: "Ты знаешь, Вася, сейчас, как ни странно, стали появляться интересные отечественные книги. Мне нравится так называемая "плеяда сорокалетних", которых зажимали в годы застоя. Очень своеобразно пишет Ольга Коренева, интересно, весьма. А вот всякие коллективные сборники мне, почему-то, не нравятся. Есть такой коллективный сборник современной женской прозы, "Новые лесбиянки" называется, так это глупость, мне кажется. А что ты думаешь на этот счет?"

Таким образом, блеснув своей неординарностью и умом, вы наповал сразите намеченного мужчину. И берите его голыми руками и всем голым телом, если умеете. Любовь - это верный способ продлить молодость! Так что омолаживайтесь, девочки!

Вспомнив о подругах, я опять стала думать о миленьком моем. Никак не могла отделаться от проклятых воспоминаний. За ужином я вспомнила, как он целовал мои уши и от него шел жар, словно он только что вылез из печки. Засыпая, я представляла себе, что он ушел на минутку на кухню и вот-вот придет.

Меня разбудила какая-то возня. Была глубокая ночь. Привстав на постели, я чуть не заорала от неожиданности. Под китайской розой у изголовья моего ложа все полыхало. Это не было похоже на пожар. Свет был резкий, холодный, он изливался не пойми откуда, словно божество попало в комнату.

Я встала, тихонько подошла. Зажгла ночник. Мокки, малыш?! Ты?! Ну прямо как небесное светило!!! Ах ты несчастный щен, бедная ты скотинка, ну и досталось тебе в твоей коротенькой еще жизни...

Мокки дергал во сне лапами, взвизгивал, хвост его взвивался, шумно задевая за нижние ветки розы - огромного пышного дерева.

"Ах бедняжечка ты наш, бедняжечка, такой еще ты маленький, и такой уже многострадальный, ах баскервиленочек ты наш", подумала я ипринялась осторожно, тихонечко поглаживать щенка по мохнатой спинке, по толстеньким курчавым лапкам, по взъерошенному боку. Он успокоился,задышал тише, ровнее, смешно сморщил нос, совсем как ребенок, и улыбнулся во сне. Впервые вижу, как улыбаются собаки... Свечение стало слабее и нежнее.

Мокки улыбался точно так же, как мой милый брошенный лев...

- Почему ты своего зовешь лев? — неожиданно громко прозвучало в темноте.

Я подскочила и чуть не заорала. Нервишки. Конечно, Машка, кто ж еще... Она сидела на постели и во все глаза смотрела на меня. Застукала. Умеет же подслушивать мысли, скотина.

Я собралась с силами и сказала как можно спокойнее:

- Нехорошо пугать подругу. Лев он по гороскопу.

-Все врут календари, - отозвалась она. На все-то у нее есть цитата.

-Смотря какие, — пробормотала я.

На душе у меня кошки скребли. Я боялась представить себе, что сейчас думает мой благоверный. Он ведь черт те что может вообразить. Вернись я сейчас - поцапаемся еще больше. Наверняка, он уже на даче меня ищет, а я здесь. Он ничего не будет слушать, он никогда ничего не слушает, он будет вопить всякие гадости, я тоже заведусь, и это - разрыв. Черт возьми, это же ясно, как день божий!

Ох, как глупо! Все не так, все по-дурацки.

Я принялась грызть ногти и думать о глупостях, сделанных мною в жизни. Сколько я всего натворила! Жуть! Неужели это не последняя моя глупость?

-Тебе что, не спится?- спросила Маша. - Мне тоже. Ну идем чай пить. Да тихо ты, не шаркай, разбудишь.

Мы до утра жевали кекс с изюмом, упились чаем "в доску", как говорят алкаши, от болтовни опухли языки. Маша говорила о религии, о церквях всякие забавные штуковины.

-Иисус был очень симпатичный юноша с длинными кудрями, неплохо относился к блудницам, очень даже положительно к ним относился, между прочим. Тому пример Мария Магдалина, - болтала Марья, Мария. - А знаешь, как он относился к "домам божьим", то есть к церквям? Он ведь считал, что молиться можно где угодно, хоть на берегу реки, читай Библию. Кстати, замечала ли ты, что над куполами церквей, если присмотреться в ясный день, белый посверкивающий столб? Знаешь, что это Ведь церкви издревле во всем мире стоят не абы где, а в местах биоэнергетических источников. Эта энергия проходит сквозь церковь, пронизывает ее, и бьет из купола в высь. Поэтому в церкви лучше себя чувствуешь, исцеляешься порой от болезней, легче дышишь, - щебетала Маша.

-Ты предлагаешь мне сходить в церковь, что ли? - догадалась я.

- А знаешь, - продолжала Марья, не слушая меня, - что если все церкви нанести на карту и соединить линиями, то получится знак, или иероглиф, если хочешь, или слово, если прочтешь, ну, символ, можно так сказать, и тогда можно сразу понять...

Я, наверно, задремала, потому что оказалась не пойми где, или везде одновременно, и навстречу мне двигался не то символ, не то святая троица. Я бросилась к ней и заорала, черт подери, вся жизнь к чертям, не заслужила, за что? Грехи мои яйца выеденного не стоят! Господи, ну помоги же мне! - орала я. - Господи, помоги, я верю, что поможешь. Ты ж всегда меня выручал. Ты же знаешь, что я тебя люблю, ты такой симпатичный, ты мне очень-очень нравишься, честное слово. Я тебе, наверно, тоже нравлюсь, я же божье созданье, и не самое худшее. Ну, поможешь, да?

Тут в меня вошла уверенность, что все будет о,кей, как всегда в конце концов бывает, потому что я совсем даже неплохое, в общем-то, созданье божье. Я успокоилась, зевнула и пошла досыпать, досматривать сны.

...Сегодня утром Мокки слопал цветок кактуса. Маша вскрикнула, села на пол и разрыдалась. Джоанна тоже захныкала. Мокки глядел на них большими удивленными глазами, потом подошел к Марье и принялся слизывать слезы с ее ассиметричных щек. Она сразу простила, потрепала по спине и отдала все мясо из холодильника. Там оставалось грамм триста на суп. Придется варить постный. Господи, как я соскучилась по родненькому моему льву. Прости, что я с ним ссорилась. Прости, что объедаю бедную Машку, но у меня не осталось ни копейки и некуда деваться. Машку я не стесню, она простая.

Я резала лук и обливалась слезами. Лук вонял на всю кухню, перебивая цветочный дух. Марья возилась с морковью и болтала как заводная. Она говорила:

— Когда пришло время рожать, я стала ловить такси. Но оказывается, беременных не берут, боятся родов в машине. Такое бывало, таксисты знают. А до роддома далеко. Гололед, я подскользнулась, грохнулась, лежу, все мимо проходят, ноль внимания. Все же кто-то вызвал скорую. Повезли. Ни один роддом не принимает, коек нет свободных. Наконец, в один закинули. Четвертый, на улице Фотиевой, за универмагом "Москва", знаешь? Там меня осмотрели и говорят, что рожать рано. "Как", спрашиваю,"а мне в женской консультации этот срок назначили". "Срок назначает природа", отвечают, "а не невежды. Вам бы недели через две прийти, у вас еще живот не опустился, соображать надо". "Ну", говорю, "тогда я пошла". "Куда это", заявляют они, "мы вас уже в журнал вписали и в график вставили, не зачеркивать же, нас за грязь в документах ругают. Вы у нас по графику сегодня родите". "Как?" - не поняла я. "Ясное дело", говорят они, "мы вам стимуляцию сделаем, укольчик такой. Чего вам лишние две недели с животом таскаться". Уговорили. Положили в коридоре внизу, все родилки заняты были. Двое суток обкалывали стимуляцией, вскрыли плодный пузырь, чтобы воды отошли и на сухую скорей родить. Никак. Боль страшенная. "Кричи", говорят, "быстрей выскочит". А я не могу, язык к гортани присох от боли. Стали на живот давить, плод выдавливать, ругают, что график им нарушила. Родила. А у них пересменка. Та смена на обед ушла, не успев выдавить детское место, так называемый след. А другая смена наскоро меня зашила, я ж вся порвалась. И пришили. После — заражение. Под капельницей, с иглой в вене, без сознанья. Привели в чувство, стали след выдавливать, аж живот посинел, а там все пришито. Стали делать чистку по свежим швам. Ну, чистка, аборт, знаешь небось. Сильный наркоз, и клиническая смерть. Вижу себя в незнакомом месте, подходит покойный папа и накрывает меня ватными одеялами, а я дрожу от холода, мне еще холодней...

-Замолчи, - прервала я Машкины излияния. - Нет чтобы повеселить подругу, все кошмариками угощаешь.

Ну давай повеселю. Наш роддом вскоре на карантин закрыли, меня в другой перевезли, я ведь месяц не вставала. Дверь в коридор распахнута, смотрю, везут что-то на тележке-тарахтелке, вроде белых кульков что-то. А это младенцев по палатам развозили кормить, погрузили по пять штук, они трясутся, головки болтаются, а одна мамаша как закричит: "У них же сотрясение мозга будет!" А санитарка отвечает: "Да у них мозг-то еще не вырос." Ладно, молчу, тебе не угодишь, засыпай лук.

Я ссыпала лук в кастрюльку и пошла промывать глаза.

Нет уж, не хочу размножаться. Не дай бог.

Одна знакомая рассказывала, что родила почти незаметно. На даче грибы собирала, и вдруг из нее ребеночек выпал, хорошенький, кудрявый, открыл глазки, потянулся, зевнул и сказал: "Ма-ма". Потом он вырос в вундеркинда. Но так бывает редко. А может, не бывает. Она вообще-то с юмором, эта особа. Кстати, это именно она загнала Машке свою хрущобку, прописавшись к мужу. Выгодно так загнала, вот ловкая дамочка, не то что Маша-растяпа. Когда бог Марью создавал, черт не успел в нее хитрость всунуть, видать, ушел на пересменку.

В коридоре кенгуровый Мокки, рыча как трактор, бросался на кроссовку. К шнурку была привязана веревка, и Джо с хохотом дергала за нее. Кроссовка взмывала вверх, улепетнув из-под щенячьего носа. Мокки тоже пытался взмыть, но был тяжеловат. Они живописно смотрелись на фоне погрызенной снизу двери и ободранных стен.

Полное отсутствие уюта в общепринятом смысле, даже окна сто лет немытые. Нет стандартной полированной мебели, ковров, всего того, что имеется почти во всех квартирах. Зато есть микроклимат - словно в теплом пруду с лилиями и песочком на дне. Хочется занырнуть и уютно расположиться, и остаться один на один со своими чувствами и уверенностью, что никого ты здесь не напрягаешь, а просто уютствуешь вместе, за компанию...

Марья, мудрейшая из смертных, извини, я не сразу "врубилась". У тебя своя духовная цивилизация. А я-то, дурная башка, еще оценивала тебя, словно приемщица в комиссионке подержанную вещь.

Марья, я даже не подумала, как ты живешь. Ведь ужас кругом, инфляция! А тебя и раньше-то на работу не брали из-за ребенка. Ясно, что за работница с таким баластом, дитя — это конец карьеры. Ну и где же твой инопланетянин? Мария, куда он смотрит, пока ты тут мыкаешся?

Потом мы ели горячую овощную похлебку, и Марья с малышкой Джо наперебой меня развлекали. Чтоб не грустила.

Это он пусть грустит. Пусть развлекают его. Вот возьму и разлюблю! Так тебе, милый! Тогда попрыгаешь у меня, тогда попляшешь!

Мокки спрыгнул со стула и с яростным лаем помчался к двери.

-А светящиеся собачки уже не светятся, - сказала Джоанн.

-Почему, Джо?

-Она права, - отозвалась Марья. - Ничто не вечно. Свечение ослабевает и прекращается.

-А как же Мокки?

-Ну, тут другое.

-Как? Он не аварийный?..

Пес уже охрип в коридоре у двери. Джоанна помчалась смотреть.

Я собрала со стола посуду и сунула в мойку.

Кто-то стремительно вошел в кухню. Я обернулась.

- Вычислил тебя, наконец, - произнес мой лев. - Давно здесь прячешься?