Интимный портрет дождя или личная жизнь писательницы. Экстремальные мемуары.

I.

Утром нас приняли в октябрята. Торжественно и неинтересно. На линейке рослые пионерки со скучными лицами под барабанную трескотню прицепили к нашим формам звездочки.

После уроков мы с Машкой Мотиной подрались из-за пластинки, которую нашли в сугробе. Плоский черный диск, поцарапанный, странный, чуть кривой, о надписью на грязно-белом кружке в центре: «Гамлет», и еще чего-то там понаписано... Мы с Машкой одновременно увидали, и обеим вдруг приспичило схватить, и как-то так получилось, что мы друг дружку пинаем, орем, дубасим, стервенея, царапаемся, кусаемся... Потом Машка с разбитым носом сидела на снегу и ревела, а я убежала в соседний двор.

Снег, до боли в глазах яркий, мелко бугрился на газоне, деревья зло корячились в холодном солнечном пространстве. Я расстегнула портфель и стала запихивать туда тусклую пластинку. Из-под ног выпорхнула синица, резко взлетела, пронеслась, рассекая воздух, над фотомастерской — облупленной одноэтажкой. Там на крыше сидел, свесив ноги, Савка-Сопля из шестого подъезда. Увидел меня, спрыгнул, пошел навстречу. «Сейчас треснет по балде», поняла я и приготовилась драться. Савка всегда почему-то цеплялся ко мне.

Шагах в пяти от меня он вдруг остановился, шмыгнул носом, слизнул прозрачную, посверкивающую на солнце соплю над губой и крикнул, как будто я глухая:

— Беги домой, у тебя дома беда...

С Савкой мы летом стырили булку из ларька...