Иные тяжкие последствия

Глава 7

***

С Лютером-старшим было и проще и сложнее одновременно. К нему я пошёл уже после разговора с Лютером-младшим. Лекс спрашивал меня, кто же всё-таки стрелял, но я ему говорить не стал. Ответил только, что человек ошибся. Оступился, с кем не бывает? Лайнел жив, через недельку уже здоров будет. Причём, здоровее, чем до покушения, а с покушенцем я разобрался, «по-свойски». Лекс… хотел было настоять, но подумал, улыбнулся и согласился не лезть в это дело. У него и других хватает. Не иначе как в отместку, этот нехороший человек, наотрез отказался мне объяснять, зачем к нему Лана приходила. Пришлось отстать. Хоть и любопытство моё они разожгли! Но не станешь же допытываться, когда сам только что темнил?

С остальным… все бумаги, улики, отчеты, материалы – всё мгновенно исчезло из всех официальных органов. Не было ничего. Никто ни в кого не стрелял. В больнице не лежал. Из больницы не выписывался. А слухи… так это ж Смоллвиль! Тут чего только не случается. В том числе и покушение, которого не было.

- Кларк… - проговорил, прикидывающийся «умирающим лебедем» мужчина, лежащий пока ещё на больничной койке. – Почему-то я не удивлён, что ты пришёл.

- Лекс уже сообщил вам, что вас оперировали в «Надежде»? – вместо приветствия уточнил я.

- Сообщил, - ответил Лютер уже более уверенным голосом, видимо поняв, что после упоминания клиники давить на жалость не прокатит. – Сколько я должен?

- Ни сколько, - ответил я. – В этот раз.

- Это из-за мистера Ханта? – довольно быстро сообразил Лайнел.

- Да, - не стал ходить вокруг да около я. – Он мне всё рассказал. И он… важный для меня человек. Вы ведь знаете о своей печени, Лайнел?

- Знаю, - хмуро ответил он.

– Мне сказали, что вам оставалось не больше года, - продолжил я. – Врачи «Надежды» подарили вам минимум пять. Достойная плата за молчание? И за то, чтобы вы больше не лезли к важному для меня человеку?

- Вполне, - ответил Лютер. – Но что будет через пять? В прошлый раз в «Надежде» мне четко дали понять, что не желают видеть меня среди своих клиентов.

- Вы их не правильно поняли, Лайнел, - ухмыльнулся я. – Им плевать, с кем работать. Но хамства, а ваше стояние возле ворот иначе чем хамством воспринять трудно, там не любят. Клиника работает не так. Не клиент приходит в «Надежду». «Надежда» приходит к клиенту.

- А ко мне? «Надежда»… придёт?

- Вы можете на это… надеяться, - жестко усмехнулся я.

- Жестоко, - вздохнул он.

- Надежда вообще – жестокая штука, вы не знали? Как там было у греков? В истории про Пандору? Что лежало на дне ящика с бедами и болезнями?

- Надежда...

- И она лежала там не случайно, Лайнел. Потому, что она и есть самое страшное из того, что хранилось в этом ящике.

- Поэтому ты и назвал так клинику? – изобразил усмешку Лютер. – Потому, что она – твоё самое страшное оружие? То, против которого, невозможно устоять? Ведь отказаться можно ото всего, кроме…

- Кроме надежды, Лайнел, - отзеркалил его усмешку я. – И в вас этот яд уже проник. Вы уже увидели Чудо, ощутили его на себе. Сможете отказаться теперь? Рискнёте начать игру против меня, отрезая себе право надеяться? Рискнёте ослушаться?

- Нет… - выдавил из себя он. – Ты страшный человек, Кларк. Гораздо страшнее меня… Жаль, мой сын слеп, и не понимает этого.

- Он думает, что понимает, - хмыкнул я.

- Глупец… - вздохнул Лютер. – Я сделаю всё, как ты скажешь, Кларк, - устремил взгляд в потолок он. – В меня никто не стрелял. И я никогда не имел дел с Мистером Хантом.

- Вот и славно, - ответил я. – Надеюсь, мы поняли друг друга.

- И я… надеюсь, - ответил он, а потом хрипло и невесело засмеялся. Хотя, смех этот больше напоминал плач.

***