Ирландия. История страны

Лидером Свободного государства был Уильям Томас Косгрейв (1880-1965), официальный титул — президент нижней палаты парламента. На этом посту он оставался почти десять лет. Однако самым влиятельным лицом в первые несколько лет был Кевин О'Хштинс (1892-1927), ученик Майкла Коллинза. В трудной ситуации он говорил: «Я всегда пытаюсь делать то, что сделал бы на моем месте Большой Человек».

О'Хиггинс был министром внутренних дел и вице-президентом нижней палаты парламента. Человек он был способный, решительный и, когда нужно, безжалостный. Во время гражданской войны он санкционировал казнь члена ИРА Рори О'Коннора, хотя тот был шафером на его свадьбе. Некоторые называли О'Хиггинса «ирландским Муссолини» за умение работать и принимать жесткие решения. О'Хиггинс твердо верил в парламентскую демократию и при этом не щадил к своих оппонентов. Именно О'Хиггинс взял на себя ответственность за меры против тех элементов ИРА, что продолжали сопротивляться новой правительственной партии, называвшейся «Куманн на нГаэдхил» («Общество ирландцев»). Два закона об общественной безопасности, принятые в 1923-1924 годах, позволили правительству Свободного государства применять к «раскольникам» ИРА драконовские меры, телесные наказания и интернирование, даже де Валера был посажен в тюрьму. Все эти меры, впрочем, оказались неэффективными, ибо «Дев» (де Валера) критиковал правительство Косгрейва, как и прежде.

Авторитет правительства пострадал и от фиаско комиссии по пересмотру электоральных границ. Утечка информации привела к отставке ирландского представителя в комиссии. Республиканцы восприняли это как проявление коррупции.

УБИЙСТВО О'ХИГГИНСА

Вслед за успехом на «Куманн на нГаэдхил» обрушился сокрушительный удар. В июле 1927 года Кевин О'Хиггинс отправился из своего дублинского дома на мессу в соседнюю церковь. По дороге его встретили трое убийц (их так и не нашли). Они ранили его, а когда О'Хиггинс попытался бежать, догнали, повалили на землю и выпустили несколько пуль в распростертое тело. Администрация Косгрейва потеряла свою главную фигуру, человека чуть старше Коллинза. Историки могут только гадать, как повернулись бы события, если бы О'Хиггинс остался жив. Ф. Ч. Лайонс, по крайней мере, не сомневался в способностях О'Хиггинса, считал его человеком «такого калибра, который смог бы сыграть ведущую роль в стране на каком угодно посту».

В попытке привлечь де Валера и его вновь образованную партию «Фианна Файл» («Солдаты судьбы») в парламент, правительство Косгрейва издало закон, обязывавший каждого кандидата на выборах поклясться, что в случае избрания он или она займет место в парламенте. Де Валера столкнулся с проблемой: ведь в случае избрания от него потребуется принести клятву верности королю Георгу V. Он прибег к трюку — отодвинул Библию в сторону и просто поставил свое имя в книге, как полагалось всем членам нижней палаты. Честь не была посрамлена, и де Валера со своими сторонниками вошел в парламент. Ф. Ч. Лайонс называл де Валера (вспоминая его спор с Ллойд Джорджем о «свободном государстве» и о «республике») «конституционным Гудини своего поколения», но другой историк резонно спрашивал, почему к конституционной уловке, совершенной в 1926 году, нельзя было прибегнуть в 1922-м? Во всяком случае оппозиционное бойкотирование парламента прекратилось, и Свободное государство вступило в эру «нормального» парламентаризма.

ЦЕРКОВЬ

Между католической церковью и «Куманн на нГаэдхил» сразу образовалась тесная связь. Церковь ясно заявила о своей политической позиции, осудив в 1922 году ИРА, выступившую против договора. Вплоть до 1930-х годов она враждебно относилась к де Валера и его «Фианна Файл». В отличие от государства Северная Ирландия, правительство Косгрейва не было настроено на раскол, протестантскому меньшинству Свободного государства (составлявшему менее десятой части населения) позволялось играть существенную роль в делах страны. В конституции не содержалось запрета католицизма, и вторая палата, сенат (Seanad Eireanri), отстаивала интересы меньшинства.

Только в области общественной морали в это время ощущалось сильное влияние католиков: строгая цензура фильмов, запрет на рекламу контрацептивов. Эти запреты действовали до 1970-х годов.

ОБРАЗОВАНИЕ

Маленькая страна, только что получившая независимость, просто обязана выражать себя в творческом отношении, особенно, как в случае с Ирландией, после столетий навязывания английской культуры. Могла ли такая попытка удаться — другой вопрос. Шаги, предпринятые правительством, были робкими; судя по всему, правительство считало, что англо-ирландское примирение предпочтительнее конфронтации. Косгрейв и его соратники довольствовались попыткой ввести ирландский язык в детские сады (не получилось) и в школы в качестве обязательного предмета обучения.

Если при де Валера ИРА и надеялась на повышение своего статуса, ее ожидало глубокое разочарование, несмотря на то что в начале его правления генерал-адъютант ИРА занимал пост в министерстве обороны. Проблема состояла в том, что ИРА начала, что называется, проявлять норов: открыто устраивала парады в ирландских городах, не обращая внимания на правительство. Де Валера старался утихомирить ИРА и определил правительственные пенсии некоторым ее членам, боровшимся против шиннфейнеров, в обмен на прекращение парадов, однако ИРА нагло потребовала, чтобы через пять лет он превратил Свободное государство в республику. Это оказалось слишком даже для де Валера с его республиканским прошлым (еще одним фактором стала череда убийств мирных жителей, совершенная ИРА).

ИРА и «Фианна Файл» расходились все дальше, несмотря на то что рядовые члены партии питали некоторое сочувствие к военизированной организации. Это сочувствие хорошо передано в песне 1950-х годов:

Кульминация наступила в 1939 году, когда дерзкий налет ИРА на правительственный арсенал в Феникс-парке закончился потерей большого количества оружия. Де Валера вынужден был возбудить дело и арестовать подозреваемых. Спустя несколько лет четверых боевиков ИРА, обвиненных в государственной измене, казнили.

В ответ ИРА развязала безумную террористическую кампанию, в 1939-1940 годах устроила ряд взрывов на британской территории, в результате которых погибли мирные жители.

«ГОЛУБЫЕ РУБАШКИ»

Еще одной угрозой для правительства «Фианна Файл» после 1933 года стало фашистское движение «голубых рубашек» под руководством бывшего комиссара полиции Оуэна О'Даффи (в свое время его уволил де Валера). «Голубые рубашки» исповедовали идеи Муссолини о корпоративном государстве. Их целью являлось «наведение и удержание порядка». О'Даффи всегда отрицал диктаторские амбиции, так что в фюрера или дуче он вряд ли бы превратился, но в 1933 году де Валера встревожило желание местных фашистов использовать отряд «Брой Харриерс», названный так в честь их первого лидера из специального вспомогательного полицейского отряда, состоявшего из бывших бойцов ИРА.

В целом «голубые рубашки» серьезной силой не являлись: их главным достижением стала отправка добровольцев на помощь генералу Франко, сражавшемуся против Испанской республики.

Как на службе, так и вне ее де Валера демонстрировал редкий талант ловкого обращения с конституцией. Когда он пришел к власти, главной его целью было ослабление пут, связывавших страну с Британским Содружеством, и к 1937 году эту связь фактически разорвали. Сначала было отменено право обращения в Британский Тайный совет в Лондоне, затем правительство перестало приносить присягу британской короне и наконец отменили должность генерал-губернатора (этот чиновник официально представлял в Ирландии британскую корону).

Процесс завершился в 1937 году принятием конституции, хотя де Валера и не вышел из Содружества, а британцы не стали изгонять Свободное государство, переименованное в Эйре (гэльское название Ирландии). У них, правда, вызвали раздражение вторая и третья статьи новой конституции, где говорилось, что территория страны состоит из всего острова Ирландия, прилегающих к нему островов и территориальных морских вод, а также что юрисдикция Эйре в соответствии с конституцией, до восстановления целостности национальной территории, распространяется на те же сферы и в отношении той же территории, что и законы Свободного государства.

Эта ревизия конституции специально была рассчитана на то, чтобы разгневать юнионистов и бросала вызов лорду Крейгавону, который тут же напомнил, что «мы — протестантский парламент и протестантское государство». На севере начались разговоры об отделении Ольстера, и хотя этого не произошло, ярость юнионистов вызвали упоминания в конституции 1937 года католической церкви. Преамбула начиналась так: «Во имя Пресвятой Троицы», и, хотя слов «католическая церковь» в тексте не было, содержался намек на ее «особое положение... как хранителя веры, исповедуемой большинством граждан». Таким искусным манером де Валера ублажил католиков, с подозрением относившихся к «Фианна Файл» из-за ее связи с ИРА.

Конституция де Валера сделала идею объединения Ирландии еще менее осуществимой. Принимая во внимание намерение Taoiseach (премьер-министров Ирландии) объединить страну, трудно представить, как новая Конституция могла способствовать этому процессу. Вторая и третья статьи на многие годы стали мишенью нападок юнионистов. На них совершенно не произвело впечатления то обстоятельство, что место президента Эйре занял протестант Дуглас Хайд.

ОБРАЗОВАНИЕ

К процессу «англизации» Ирландии де Валера и его правительство были настроены враждебнее, чем «Куманн на нГаэдхил», а потому они решительнее навязывали ирландский язык населению, не всегда встречавшему это предложение с энтузиазмом. По конституции 1937 года ирландский признавался «первым официальным языком», и историк Дэвид Фицпатрик упоминает «вдохновенные усилия "Фианна Файл" по внедрению в учебные планы истории, гэльского языка и патриотических принципов». Для популяризации гэльское правительство финансировало поездки школьных учителей в Гэлтахт, территорию на западном побережье Ирландии, где говорили по-гэльски. (Моя мать обучалась ирландскому языку в Турмакеди, графство Мэйо.)

Принесла ли успех эта политика? Статистика утверждает, что нет, так как в самом Гэлтахте число людей, говорящих по-гэльски, с 1922 по 1939 год уменьшилось вполовину. Историки считают, что сама эта политика была неправильной: родной язык не поощрялся, и гэльское возрождение оказалось в опасности. Историческая ирония заключается в том, что гэльский язык навязывался именно в Шести графствах, то есть протестантам и юнионистам.

ЭКОНОМИКА

Администрация Косгрейва проводила осторожную, бюджет-но-сбалансированную экономическую политику, всячески ограничивая вмешательство государства. Но националист де Валера в 1930-х годах такую политику изменил, и это позволило снизить безработицу в Свободном государстве по сравнению с Шестью графствами, по крайней мере до всеобщего мирового кризиса 1931 года.

Отказ де Валера платить британской казне за фермеров, которым выдали британские субсидии по довоенным законам, спровоцировал Лондон на дорогостоящую экономическую войну. Эта провокация, по мнению британцев, была вызвана конституционной реформой. В период между войнами Ирландия почти полностью зависела от сбыта своей сельскохозяйственной продукции на британском рынке. Политика конфронтации, избранная де Валера, закончилась коллапсом. Экспорт скота в Британию и усилия правительства по расширению культивируемых земель в двадцати шести графствах положения не исправили. В целом «бумажные победы де Валера» (выражение Фицпатрика) обошлись очень дорого. В 1938 году национальный доход Эйре был всего на три процента выше, чем в 1931 году, в начале мирового кризиса.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОГОВОРНЫХ ПОРТОВ

Только в апреле 1938 года, когда Невилл Чемберлен (британский премьер-министр в 1937-1940 годах) и де Валера договорились о возвращении Ирландии так называемых «договорных портов» (например, Кобха, бывший Куинстауна, остававшегося британской морской базой по договору 1921 года), отношения между странами улучшились. Следует упомянуть, что историки и современники, критиковавшие Чемберлена за мюнхенский сговор, заключенный в том же году, не воздали ему должного за жест доброй воли по отношению к маленькому соседнему суверенному государству. Что до де Валера, то договорные порты ему еще вспомнят.

СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА

Социальная политика «Фианна Файл» в 1930-е годы мало содействовала экономическому выздоровлению страны. Удивительный пример — отношение к женскому труду, которому посвящены статьи 40, 41 и 45 конституции 1937 года. Рой Фостер высказался кратко: «Образ сельской утопии был несовместим с использованием в промышленности женского труда и, можно добавить, любой рабочей силы». Женщина должна была оставаться дома, и в 1935 году установили квоту на количество женщин, занятых в ирландской промышленности.

Следует отдать должное «Фианна Файл» — к вопросам пенсионного и социального обеспечения эта партия относилась с большим сочувствием, чем «Куманн на нГаэдхил». Пропагандисты наподобие Аэд де Блакама (1890-1951) обрели популярность, изображая утопическую сельскую идиллию, в которой Эйре могла бы игнорировать реалии современной экономики. Многое в этих мечтах было связано с яростным национализмом, католическим по духу. Мечтатели видел страну возможной жертвой внешних пагубных влияний. Так, в 1935 году де Валера напомнил соотечественникам, что «Ирландия остается католической страной и, будучи таковой, ставит судьбу человека выше всяческих «-измов» и модных идолов».

Уже упоминалось о вовлечении Северной Ирландии во Вторую мировую войну. По другую сторону Ирландского моря предполагали, что Эйре присоединится к конфликту. Учитывая опыт ирландской истории, трудно понять, почему в это так верили. Позиция де Валера в сентябре 1939 года была совершенно ясна. В то время как Северная Ирландия оставалась под британской оккупацией, Эйре не состояла ни в одной коалиции, членом которой являлась Британия. Эта позиция осталась неизменной даже после того, как в 1941 году в войну вступили Соединенные Штаты, которые попытались надавить на дублинское правительство с тем, чтобы и оно приняло участие в конфликте.

В 1940 году Уинстон Черчилль сменил Чемберлена на посту премьер-министра Великобритании. Ирландский нейтралитет вызывал у него ярость и непонимание. Потеря договорных портов поставила Британию в сложное положение, затруднила борьбу в Атлантике с немецкими подводными лодками. Британские политики использовали метод кнута и пряника. В 1940 году вовсю заговорили о доброжелательном отношении к объединению Ирландии (при этом игнорировалась известная позиция юнионистов), затем эти разговоры сменились угрозами интервенции. Ничто, однако, не могло переубедить де Валера и заставить его вернуть Британии договорные порты.

В ретроспективе ясно, что ирландский нейтралитет играл на руку союзникам. Когда самолеты союзников совершали вынужденную посадку в Эйре, летчиков переправляли к границе и передавали по назначению (в 1944 году среди них оказался американский генерал, который участвовал в планировании «Дня Д»). Если самолет был годен к полету, его заправляли, а кокпиты набивали яйцами, маслом и молоком. Британским летчикам-наблюдателям разрешали размещаться на ирландском побережье, и не препятствовали набору тысяч южных ирландцев в армию британской короны.

Не игнорировалась и угроза северу. Когда в 1941 году бомбили Белфаст, де Валера послал на помощь пожарные автомобили (сам Дублин в 1941 году случайно пострадал от немецкой бомбардировки, погибло много людей). В этом контексте рассуждения Черчилля об «отстраненности мистера де Валера» кажутся неуместными, особенно если вспомнить, что немецких летчиков, в отличие от пилотов союзников, надолго интернировали в лагере Курраг.

НАЦИСТЫ И ИРЛАНДИЯ

Нацистский режим видел в республиканских диссидентах Эйре инструмент борьбы с британцами. Де Валера, однако, придерживался нейтральной позиции и продолжал репрессии против ИРА. Немцы попытались внедрить в Эйре своих агентов, результат получился комичным: в одном случае троих агентов, в том числе одного индийца, обнаружили беспомощно блуждающими по сельской местности, куда они только что спустились на парашютах; в другом случае агент улизнул из дублинской тюрьмы Маунтджой, переодевшись в женскую одежду, и пробовал наняться на работу, пока его снова не схватили! Немецкая подводная лодка также доставила к родным берегам бывшего члена ИРА, начальника ее штаба Шона Рассела, организатора серии взрывов в Британии в 1939-1940 годах, но он умер от прободения язвы возле побережья Голуэя, а его коллега вынужден был вернуться в Германию. В целом ИРА не убедила своих немецких союзников, резидент нацистской разведки в Ирландии сказал одному из них: «Ты знаешь, как умереть за Ирландию, но не имеешь ни малейшего понятия о том, как за нее бороться».

Несмотря на эти шпионские страсти в духе Уолтера Мити[5], нейтралитет Эйре оставался камнем преткновения в отношениях с ближайшим соседом. Вдобавок де Валера, после самоубийства Гитлера, в исключительно дипломатичной манере выразил сочувствие в книге соболезнований в германском посольстве. В ответ Черчилль упомянул де Валера в речи, посвященной победе:

Ответ де Валера был более сдержанным; отдав должное мужеству победителей, он поинтересовался,

Во многих отношениях словесная битва между двумя очень разными людьми олицетворяла растянувшееся на столетия непонимание между соседними островами. Черчилль не замечал горечи ирландцев, измученных долгой борьбой за независимость, а де Валера не понимал, какое оскорбление нанес людям, сражавшимся с нацизмом.