Ирландия. История страны - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Питер Невилл (ГЛАВА 18 Современная Ирландия ) #20

ГЛАВА 18 Современная Ирландия

Политика

На политику современной Ирландии оказали влияние два человека: Чарльз Хоги, лидер «Фианна Файл» до 1992 года, и Гаррет Фицджеральд, лидер «Фине Гэл» до 1987 года. Почти сверстники, оба учились в Дублинском университете, но в остальном не имели ничего общего. Хоги был антрепренером, владельцем скаковых лошадей, создавал оффшоры на экзотических островах и обладал почти сказочной способностью к политическому выживанию. Фицджеральд — директор авиакомпании «Эйр лингус», лектор-экономист, сын министра иностранных дел в правительстве Косгрейва. Он глубоко интересовался европейскими делами, а по-французски говорил лучше урожденного француза. За цельный характер и высокий интеллект он получил прозвище Умница Гаррет, при этом его отношение к социальной политике и северу страны разнилось с мнениями многих соотечественников. Будучи сыном католика из партии «Куманн на нГаэдхил» и матери-протестантки и юнионистки, Фицджеральд понимал тревоги юнионистов, что было редкостью для ирландских политиков.

«Фианна Файл» находилась у власти с 1921 года, однако появившиеся сомнения относительно Чарльза Хоги после суда по делу о незаконном ввозе оружия в 1970 году и серии других скандалов означали, что в 1980-х годах его партии уже не добиться решающего большинства. Скандальные истории случались и в 1981 году, дважды в 1982-м, 1987 и 1989 годах. Хоги пришлось защищаться, и всякий раз ему удавалось выживать, причем он часто использовал откровенно недемократические способы, заставляя депутатов «Фианна Файл» прибегать к открытому голосованию. Мало кто осмеливался бросать вызов Хоги на глазах других членов парламентской партии. Скандал 1992 года заставил Хоги уйти из лидеров «Фианна Файл» и с поста премьер-министра. Коррупционные скандалы достигли кульминации, самые громкие касались Майкла Смурфита, председателя телекоммуникационной ирландской компании.

По контрасту Фицджеральд был всеми уважаемым лидером «Фине Гэл». В 1970-х годах он трудился на посту министра иностранных дел в правительстве Косгрейва, с июня 1981 года по март 1982 года, а затем и с декабря 1982 года по 1987 год был премьер-министром.

Социальная политика

Восьмидесятые годы стали определяющими в сфере социальной политики. На повестке дня стоял вопрос о разводах, которые всегда имели для Ирландии особое значение. Протестантские юнионисты рассматривали запрет разводов в республике как доказательство вмешательства католической церкви в дела территорий к югу от границы. Гаррет Фицджеральд прислушивался к мнению юнионистов, но в то же время ощущал значительные перемены в отношении к этой проблеме в республике. Став премьер-министром, Фицджеральд в 1986 году организовал референдум по вопросу о разводах, болезненно разделивший общество. В результате 63 процента высказались против перемен. Фицджеральд признал, что недооценил силы, приверженные католической церкви.

Гаррет Фицджеральд

Позиция церкви по вопросу разводов была абсолютно ясна: брак не может быть расторгнут, если не имеется убедительных оснований для обратного. Католики могли не волноваться, ибо от конституционных изменений выиграли бы протестанты и те, кто не мог легально добиться развода в республике, а если бы такое изменение произошло, католическая церковь имела право запретить своей пастве развод. Из воспоминаний Фитцджеральда следует, что он тогда думал, будто добился согласия католической церкви на невмешательство в право государства самостоятельно решать этот вопрос. Вместо этого с церковной кафедры предложили поправку к конституции, а «Фианна Файл» отказалась от политического нейтралитета. Бывший премьер-министр признавал, что «дебаты произвели на него гнетущее впечатление».

Аборт был не менее трудной темой для ирландских правительств, придерживавшихся противоположных политических убеждений. В начале 1980-х годов развернулась кампания против абортов. Возникла она в связи с замечанием Верховного суда США о том, что Верховный суд Ирландии мог бы признать закон об абортах противоречащим конституции. Такое событие было маловероятно, но ирландское правительство (его тогда возглавлял Чарльз Хоги) почувствовало себя обязанным сделать ответное заявление, хотя католическая церковь сомневалась в необходимости изменения конституции. Была подготовлена поправка, гласившая:

Ничто в конституции не может быть интерпретировано как ограничение, равно как и умаление со стороны закона на том основании, что он запрещает аборт.

В 1983 году состоялся референдум по поводу поправки, и, хотя участие в голосовании приняли только 54 процента населения, поправка прошла двумя третями голосов. Следует сказать, что политические лидеры договорились относительно того, что аборт может быть сделан в том случае, если жизнь матери в опасности из-за внематочной беременности или рака матки.

Споры о конституционном запрете абортов еще не закончились, ибо в 1992 году возникло знаменитое дело: тогдашний генеральный прокурор запретил изнасилованной девочке отправиться в Британию и сделать аборт, несмотря на широко известный факт, что ирландские женщины часто ездили в Великобританию с этой целью. Прокурорский запрет вызвал возмущение в Ирландии, и новый премьер-министр Альберт Рейнольде (род. 1932) тут же направил запрос в Верховный суд. Тот постановил: поскольку жизнь девочки находится в опасности (она угрожала покончить жизнь самоубийством, если ей откажут в праве на аборт), запрет прокурора надлежит отменить.

Другой конституционный вопрос возник в связи с положением Ирландии в ЕС. Ибо в ходе дискуссии о прокурорском запрете вспомнили о Римском договоре, согласно которому разрешается свободное перемещение людей в государствах Содружества. До вмешательства Верховного суда республиканские судебные органы, кажется, полагали, что могут контролировать поведение ирландских граждан внутри другой страны Содружества. Ситуация сложилась нездоровая, не прояснил ее и Верховный суд, постановление которого основывалось не на потенциальном нарушении законов ЕС, а на том, что здоровью матери может угрожать опасность.

В республике имелось еще одно «минное поле»: начались разговоры о продаже контрацептивов и создании советов контроля рождаемости. Закон разрешал продажу контрацептивов вразрез с запретом церкви, но только женатым парам. По этому вопросу снова разгорелся диспут между ирландскими феминистками и традиционно мыслящими католиками.

Феминистки, конечно же, одержали убедительную победу, вместе с профсоюзами и союзниками лейбористской партии. В 1990 году они избрали на пост президента Ирландии Мэри Робинсон. До своего избрания миссис Робинсон была известным юристом и членом сената от лейбористской партии. Никто не верил, что она победит кандидата от «Фианна Файл» Брайана Ленихана. Но Ленихана скомпрометировало втайне от него записанное интервью, и это помогло миссис Робинсон одержать победу. Впоследствии она уделяла особое внимание часто забываемому политиками вкладу женщин в развитие страны. Президентство не дало ей настоящей политической власти, но позволяло время от времени «гладить против шерсти» премьер-министра Хоги.

И вновь «неприятности» на севере

В начале 1980-х годов в тактике ВИРА произошли заметные изменения. Наряду с возрождением традиций республиканцев стали устраиваться голодовки протеста в тюрьме Лонгкеш в Белфасте. Голодовки якобы отстаивали право узников-«временщиков» на обращение с ними как с военнопленными; вскоре кампания набрала силу, и смерть нескольких молодых забастовщиков произвела сильное впечатление на общество. Самой знаменитой жертвой стал Бобби Сэндс, тайно писавший дневник во время голодовки.

Если голодавшие рассчитывали растрогать британское правительство, они потерпели неудачу, потому что премьер-министр Маргарет Тэтчер наотрез отказалась идти на уступки или брать на себя ответственность за смерти. Голодовки ни в коем случае не означали, что боевики ИРА отказались от насилия. 1979 год отмечен кровавыми терактами: в Уорренпойнте погибли восемнадцать британских солдат, а графа Маунтбеттена вместе с его спутниками убили во время катания на лодках. В 1981 году в Британии вновь начался террор ИРА, а в 1984 году боевикам едва не удалось покончить с Маргарет Тэтчер: в Брайтоне они подложили бомбу в отель, где миссис Тэтчер остановилась во время съезда консервативной партии.

Англо-ирландское соглашение

Может быть, под влиянием этого покушения Маргарет Тэтчер снова обратилась к ирландскому вопросу. В 1985 году она заключила важное соглашение с Фицджеральдом. Англо-ирландское соглашение предусматривало совместные консультации по таким вопросам, как безопасность, формирование британо-ирландского органа с постоянным количеством членов и размещение его не в Белфасте. Последнее условие разъярило юнионистов: они заявили, что это вмешательство иностранного государства в дела Ольстера. Стороннему человеку трудно понять глубину чувств юнионистов и их ярость, вызванную тем, что соглашение отнюдь не утверждало власть Соединенного королевства в Северной Ирландии.

Кампания против соглашения, развязанная юнионистами и вылившаяся в столкновения с Королевской ольстерской полицией, с треском провалилась. Тем не менее следует отметить, что некоторые политики, например Мэри Робинсон, посчитали необходимым выступить против соглашения из-за того, что британское правительство ранее не удосужилось проконсультироваться с юнионистами.

Словно забыли, что это соглашение содержало важное дополнительное условие: при стабилизации обстановки США и ЕС готовы были вложить в север крупные средства. Увы, соглашение не заставило боевиков ИРА сложить оружие. К 1992 году Гаррет Фицджеральд, инициатор соглашения, мучился сомнениями, не стало ли соглашение ошибкой и не зря ли возлагались надежды на серию инициатив тогдашнего государственного министра по делам Северной Ирландии Питера Брука: ведь многие надеялись, что диалог между юнионистами и СДЛП (Социал-демократическая и лейбористская партия) приведет к политическому урегулированию в Ольстере.

ИНОСТРАННОЕ ВЛИЯНИЕ

В начале 1970-годов ВИРА обращалась к США за деньгами и оружием. Однако поведение боевиков вызвало неприятие у американских политиков, таких как Тед Кеннеди, который поначалу сочувствовал настроениям республиканцев. Тогда боевики стали искать поддержки на Ближнем Востоке и в 1972 году получили значительную помощь от ливийского диктатора полковника Каддафи. В действиях боевиков тот видел войну против британского империализма. Связи укрепились в 1986 году, когда, после американской бомбежки Триполи с одобрения британцев, разъяренный Каддафи направил боевикам ИРА огромную партию оружия. По крайней мере часть этого оружия направлялась в Ирландию, но французские власти задержали траулер «Эксунд», и боевики ИРА были арестованы. Тем не менее ВИРА сумела получить большое количество современного оружия и пластиковой взрывчатки.

Известно, что боевики ИРА поддерживали контакт с баскскими террористами ЭТА, но это не значит, что они легко и свободно шли на контакты с другими группировками, как иногда предполагают. Как отмечают в своем недавнем исследовании Мали и Бишоп, в итальянских «красных бригадах», а до них в террористах германской группы «Баадер—Майнхоф» боевики ИРА видели «уступчивых нигилистов среднего класса».

РЕСПУБЛИКАНСКИЕ РАЗБОРКИ

История республиканского движения после 1972 года была кровавой не только из-за операций на Севере, но и из-за междоусобиц в самом движении. Все сосредоточилось на появлении в середине 1970-х годов ИНЛА (Ирландской национальной освободительной армии) и ее политического крыла, ИРСП (Ирландской республиканской социалистической партии) под руководством Бернадетт Девлин Макалиски, бывшего члена английского парламента, заработавшей скандальную славу на том, что в палате общин она дала пощечину тогдашнему министру внутренних дел. Обе партии были «дочерними фирмами» официальной, ныне марксистской ИРА и ее политического крыла «Шинн Фейн». За соперничающими лидерами тянулся шлейф кровавых преступлений, за которые были ответственны их партии еще до перемирия, заключенного в 1977 году. Позднее «официальная» ИРА спонсировала на севере Рабочую партию, которая проповедовала рабочую солидарность и неотделение.

Следует отметить, что параллельно этому насилие вершили партия «Сил обороны Ольстера» (UDA) и ее нелегальное полувоенное крыло, «Добровольческие силы Ольстера» (UVF).

Культура

Культурная жизнь современной Ирландии бьет ключом, причем, возможно, сейчас она является более католической, чем в прошлом. Значительны успехи в сфере популярной и фольклорной музыки, а такие имена, как Ван Моррисон, Боб Гелдоф и Шинед О'Коннор, и группы «Чифтэйнс» и «Кланнад» получили мировую известность. Почему в Ирландии не появилось классических композиторов масштаба Сибелиуса или Малера, как, например, в других маленьких европейских странах, — настоящая загадка, хотя в последнее время инструменталисты наподобие Джеймса Голуэя обрели заслуженное признание.

На литературном небосклоне взошли звезды поэта Шеймуса Хини и драматурга Брайана Фрила. Пьеса Фрила «Переводы» (1981) — удивительная реконструкция «школы на открытом воздухе» эпохи 1830-х годов. Вновь поднятую тему возрождения гэльского языка некоторые поняли как аллегорию попыток современной Ирландии переосмыслить прошлое, не предавая его. Труппа «Филд Дэй» из Дерри привлекла внимание к творчеству Фрила, но, парадоксальным образом, откровенно политизированная пьеса «Свобода города» (1973) оказалась менее успешной.

Шеймус Хини

В четвертом стихотворном сборнике Шеймуса Хини «Север» (1975) переплетены прошлое и настоящее Ольстера. За свои достижения поэт удостоен Нобелевской премии.

Ирландия пришла к согласию с культурным наследием и в другом важном отношении. Цензура почти не вмешивается в творчество, в 1960-х годах авторские гонорары освободили от налогов. Существует похвальное желание государства привлекать в республику художников и писателей. Создана ирландская академия искусств «Аосдана», правительство спонсирует 150 творческих личностей. Новую атмосферу отчетливо ощутили в 1987 году, когда Чарльз Хоги сделал Брайана Фрила членом ирландского парламента.

Современная Ирландия

С тех пор как тридцать—сорок лет назад автор книги ребенком впервые посетил Ирландию, республика сильно изменилась. Тогда он видел домики под соломенными крышами, пони с грузом торфа, телеги и лошадей. Во многих отношениях страна казалась изолированной от остального мира. Сейчас это общество, где автомобили, холодильники и телевизоры — вещи обыкновенные. Ирландия заняла достойное место в ЕС. Более важно то, что «ужасающая красота», о которой писал Йейтс, оставившая в 1921 году уродливый шрам, уже не имеет былого значения. На политику республики не влияет граница, и у подросшего молодого поколения другие устремления. Впрочем, многие могут усомниться в том, что это — надолго.

Возможно также, что, поскольку необходимость в «кровавой жертве» исчезла, ирландскую культуру можно оценивать саму по себе, а не как приложение к политике раздела. Вероятно, неслучайно, что после обращения к родным корням при правительстве де Валера в республике снова увеличилось число людей, говорящих по-гэльски. Перепись 1981 года засвидетельствовала, что каждый человек из трех говорит по-ирландски. В 1961 году это подтверждал один из четырех. В республике существуют многочисленные гэльские литературные премии и музыкальный фестиваль Stogadh, на который каждый год съезжаются 10 000 молодых людей, говорящих на обоих языках. Ирландия — молодая страна: среди европейских стран здесь самый большой процент людей младше 25 лет, и это при том, что большая безработица 1980-х и 1990-х годов оттянула из страны часть молодежи (к 2000 году наметился обратный процесс).

Как обстоят дела на севере в первом десятилетии XXI века? Не следует опрометчиво заявлять, что проблемы вот-вот разрешатся, ведь с 1971 года погибли более 2000 человек — членов ИРА, полицейских, мужчин и женщин. Прирост людей, говорящих по-гэльски в Шести графствах (40 процентов католиков заявляют об этом), можно рассматривать как проявление культурного национализма в противовес доминирующей англосаксонской культуре протестантов. Десятки ночных клубов в Белфасте объясняют свою популярность тем, что в них говорят на родном языке острова, и все же парадокс ирландской истории сохраняется. Ибо «Литургия» Джона Нокса, сурового пресвитерианина XVI века, впервые напечатанная в 1567 году по-ирландски, и владелец этой книги Иэн Адамсон напомнили соотечественникам-островитянам:

Те, кто отождествляет гэльский язык с католицизмом и национализмом, забывают важную роль протестантских юнионистов, сохранивших его, когда католики добровольно от него отказались в пользу английского — языка, позволившего им продвинуться по социальной лестнице.

Историки-националисты могут возразить, что дискриминация и власть протестантов давали католикам XVIII века мало выбора, однако аргумент остается. Только когда термины «католик» и «гэл», «протестант» и «англичанин» перестанут быть синонимами, Ирландия придет в согласие с собой.

Иллюзия или мир?

Самым важным событием в Ирландии в последние годы стало решение боевиков ИРА о прекращении насилия в августе 1994 года (лоялисты вскоре последовали этому примеру).

Произошло это после «декларации Даунинг-стрит» 1993 года, когда премьер-министры Джон Мейджер и Альберт Рейнольде ясно дали понять: «Шинн Фейн» может принимать участие в демократическом процессе при условии отказа от насилия.

Надежды на то, что мир продлится, казались оправданными, особенно после чрезвычайно успешного визита президента США Клинтона в Северную Ирландию в ноябре 1995 года. Его приветствовали как католики, так и протестанты. Состоялась и беспрецедентная встреча министра Великобритании Майкла Анкрума с Мартином Макгинессом, вторым человеком в «Шинн Фейн», и губернатором Северной Ирландии Патриком Мэйхью, в ходе которой было предложено создать международную комиссию по роспуску военизированных группировок. Возглавить комиссию должен был сенатор США Джордж Митчелл. Лидеры ольстерских юнионистов посетили Белый Дом.

9 февраля 1996 года надежды рухнули: террористы ИРА осуществили взрыв в восточной части Лондона — в Доклендс. Бомба взорвалась возле самого высокого здания бывших доков, башни Кэнари-Уорф. Террористы заявили, что недовольны мирным процессом, а «Шинн Фейн» отказалась сдавать оружие. Еще один взрыв в июне, в Манчестере, потряс торговый центр «Арндейл». Затем нападениям подверглись британские военные базы в Германии и Северной Ирландии. К осени 1996 года возникла реальная опасность того, что лоялисты возвратят провинцию к безнадежной ситуации 1970-х годов. Только соглашение между умеренной католической СДЛП и официальной юнионистской партией оставляло надежду на будущее.

С победой лейбористской партии на выборах в мае 1997 года возникла новая ситуация. Государственный министр по делам Северной Ирландии Мо Моулэм проявила больше здравого смысла, ей даже удалось убедить лоялистов в необходимости перемен. В то же время лидер СДЛП Джон Хьюм вел переговоры с «Шинн Фейн».

СОГЛАШЕНИЕ В СТРАСТНУЮ ПЯТНИЦУ

Развязка пришлась на Страстную пятницу 1998 года. Премьер-министры Тони Блэр и Берти Ахерн объявили о новом англо-ирландском соглашении. В соответствии с этим соглашением в новое законодательное собрание допускались все партии Северной Ирландии. Дэвид Тримбл, лидер большинства ольстерской юнионистской партии, стал первым министром, а Шеймус Мэллон из СДЛП — его заместителем. Судьба собрания и его правления зависела от желания ИРА разоружиться и — таково было главное требование националистов — реформировать протестантскую Королевскую полицию Ольстера.

Оба эти условия представляли проблемы. Республиканцы и националисты были раздражены тем, что не полностью исполнены их требования по реформированию полицейской службы (главным требованием было убрать из названия слово «королевская»). С другой стороны, юнионисты не верили заявлениям ИРА о разоружении, так как не имелось ни одного доказательства того, что какое-либо оружие уничтожено. Указывали и на деятельность фракций — «Истинной» и «Преемственной» ИРА, ответственных за грубые нарушения порядка в Ома (Тирон), а также за подрыв моста Хаммерсмит в центре Лондона и в районе Илинг. Республиканцы возражали (обоснованно), что со стороны лоялистов и после соглашения не прекращались нападения на католиков.

К лету 2001 года ситуация стала патовой, и Тримбл ушел в отставку из-за того, что вопрос с разоружением так и не разрешился. Юнионисты не приняли дальнейших заверений ИРА о разоружении. Они потребовали своего присутствия при уничтожении оружия, на что боевики пойти не захотели. Все партии (за исключением экстремистов Пэйсли) согласились на участие в законодательном собрании. Но вопросы о разоружении и о полиции оставались нерешенными, и это создавало опасный прецедент. Когда в августе юнионисты отказались принять предложение ИРА о раскрытии оружейных тайников, военный совет ИРА тут же взял свое предложение назад. Единственным успехом стало согласие СДЛП на реформу полиции, а вот «Шинн Фейн» категорически ее отвергла. В октябре ИРА неожиданно объявила, что уничтожает часть оружия. Это заявление подтвердил глава комиссии по разоружению, генерал де Кастеллан. Ольстерские юнионисты приготовились вновь войти в законодательное собрание.

Этот прорыв наверняка ускорили страшными событиями 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне. Терроризм стал главной мировой проблемой, и американская администрация не желала более мириться с ложными обещаниями боевиков.

Республика

В свете драматических событий на севере политика в Ирландской республике отошла на задний план. После скандала со священником-педофилом правительство Альберта Рейнольдса в 1994 году ушло в отставку. В традиционной для Ирландии манере его сменила так называемая «радужная коалиция», возглавляемая лидером «Фине Гэл» Джоном Броутоном. В коалицию вошли лейбористская партия (ее лидер Дик Спринг впоследствии сыграл главную роль в мирном процессе в Северной Ирландии) и демократические левые. Включение последних было особенно важно, поскольку они вышли из старой официальной «Шинн Фейн» и рабочей партии. Лидер рабочей партии Проинсиас де Росса (старый член ИРА, сидевший в тюрьме) был включен в кабинет Броутона.

Главной заботой Броутона, что вполне естественно, стали дела на севере, и он воспользовался форумом «За мир и согласие», организованным Рейнольдсом в 1994 году, чтобы встретиться с лидерами Временной «Шинн Фейн», такими как Джерри Адаме. Однако в стране выросло количество преступлений, особенно связанных с наркобизнесом. Подтверждением тому — жестокое убийство в июне 1996 года журналистки Вероники Герин: ее расстреляли в автомобиле на уличном переходе. Журналистка расследовала преступления наркобаронов. Это убийство стало для Ирландии шоком, и правительство Броутона вынуждено было принимать срочные меры.

Тем не менее Ирландия продолжает играть значительную роль в Европе, ее инвестиции в информационные технологии одобрили такие журналы, как британский «Экономист». Ирландия заявила о себе в поп-культуре победами на европейских песенных состязаниях и феноменальным танцевальным шоу «Риверданс».

Самым впечатляющим стал экономический рост республики, достигший к концу 1990-х годов десяти процентов. Средства массовой информации заговорили о «кельтском тигре» и о причинах экономического чуда. Небольшое пятно на ирландском нимбе появилось после референдума 2001 года. На него был вынесен вопрос о расширении ЕС за счет допуска в сообщество бывших коммунистических государств Восточной Европы. К удивлению признанных политических партий, на референдуме восторжествовала точка зрения ирландцев-шиннфейнеров, борцов за окружающую среду и противников абортов. Они высказались против. Ирландия, считавшаяся до сих пор самым преданным членом ЕС, поставила и свое правительство, и ЕС в неудобное положение. Больше всего удивила апатия электората; впрочем, она отразила упадок интереса к политике у населения Западной Европы в целом. Возможно, повлияла и реакция на суд над бывшим премьер-министром Чарльзом Хоги, обвиненным в коррупции.