Вторник, 14.38
Шелли Аткинс догнала его на парковке. Она бежала и махала рукой, чтобы привлечь его внимание. Куинси обернулся в последнюю минуту — плечи опущены, губы поджаты. Он был в ужасном настроении и не считал нужным это скрывать.
Шелли молча остановилась в нескольких шагах от него. По-прежнему лил дождь, вода ручейками стекала с полей ее шляпы, под ногами собиралась лужа.
— Тяжелый день, — наконец сказала она.
Куинси пожал плечами. Все они были на ногах с раннего утра — здесь нечего было обсуждать.
— Похоже, полиция штата хочет взять дело в свои руки. — Шелли сделала еще одну попытку.
— Они всегда этого хотят.
— Утром я разговаривала с Люком Хэйесом. Он очень хорошо отзывался о вашей жене. Как о детективе и как о человеке. Он действительно был удивлен, когда узнал, что она пропала. Люк сказал, что со своей стороны тоже попытается что-нибудь разузнать.
— Я очень ему признателен.
— Он сказал, вы настоящий профи в таких делах.
Куинси снова пожал плечами.
— Как вы думаете, он местный? — спросила Шелли. Не было нужды уточнять, кто именно.
— Думаю, Эн-Эс знает эти края, — предположил Куинси. — Может быть, жил здесь когда-то или по крайней мере бывал — достаточно часто для того, чтобы хорошо изучить местность. Похищение всегда требует некоторого материально-технического обеспечения; Эн-Эс наверняка подыскал такое место, где чувствует себя комфортно.
— Я где-то читала, — сказала Шелли, — что большинство похитителей хорошо знали своих жертв. Партнеры по бизнесу, члены семьи — черт возьми, даже кредиторы, желающие выбить старые долги.
— Рэйни не увлекалась азартными играми. Ее партнер по бизнесу — я. Единственный долг, который у нас есть, — это закладная на дом. Хотя банки в наши дни…
Дождь усилился и превратился в сплошную пелену. Шелли как будто не замечала этого. А Куинси провел так много времени под открытым небом и настолько вымок и устал, что уже не беспокоился о себе. Может быть, им вообще не следовало переезжать в Орегон, подумал он. Может быть, если бы он настоял на том, чтобы они остались в Нью-Йорке, Рэйни была бы в безопасности.
— Кинкейд не так уж плох, — напоследок сказала Шелли.
— Да, у него есть свои плюсы.
— Мы все будем стараться изо всех сил.
— Я вам очень благодарен.
— Конечно, на вашем месте я не стала бы никого ловить на слове.
Куинси склонил голову набок и наконец-то взглянул на Аткинс с интересом.
— Я собираюсь предпринять кое-какие самостоятельные поиски, — сказала она. — Есть несколько идей по поводу того, откуда следует начать.
— Что ж, — согласился Куинси. — Мне это нравится.
— Сегодня утром мой помощник сделал несколько звонков — как и полагается, проверил те места, которые частенько посещала Рэйни. На тот случай, если она вдруг объявится. В том числе он позвонил приемной матери Дуги Джонса — Лоре Карпентер. Если верить ей, в ту минуту, когда женщина упомянула имя Рэйни, мальчик спросил, не пропала ли она. Дуги считает, что Рэйни ему солгала, и утверждает, что лжецы должны получать по заслугам.
— Что еще сказал Дуги?
— Миссис Карпентер мало что смогла нам сообщить. Конечно, слова Дуги дают нам право требовать некоторых разъяснений. Но мальчик недолюбливает людей в форме. Точнее сказать, мужчин в форме.
— Хорошо, что моя дочь решила приехать, — сказал Куинси.
— Да, возможно. — Шелли Аткинс наконец улыбнулась и враз помолодела на десять лет. Куинси вновь обратил внимание на ее добрые карие глаза. Искренние и честные. Трудно представить, чтобы женщина с такими глазами могла солгать.
— Как вы попали в Бейкерсвилл, шериф Аткинс? — спросил он.
— Такая профессия. Сначала я долго работала в Ла-Гранде. По сравнению с ним Бейкерсвилл — серьезное повышение.
— Скучаете по старым добрым временам?
Она улыбнулась:
— Не очень.
Шелли повернулась и пошла прочь, и в эту самую минуту на парковку завернула машина. Куинси заметил, что за рулем сидит Кимберли, рядом с ней — Мак.
У Куинси созрел план. Теперь в его распоряжении была целая команда. И у него по-прежнему находился мобильник, который Кинкейд забыл отобрать, когда Куинси выскочил из конференц-зала. Похититель уже ему звонил. Куинси готов был биться об заклад, что в скором времени Эн-Эс позвонит еще раз.
Вторник, 15.01
— Что ж, учитывая репутацию орегонской полиции, все не так уж плохо, — сказала Кимберли пятнадцать минут спустя. Они сидели в закусочной на окраине города. Это было излюбленное место Рэйни; она обожала пироги с черникой. Куинси заказал именно такой пирог. Нетронутый, он лежал на столе, словно в знак памяти.
Кимберли бросила на стол номер «Дейли сан» со статьей о похищении Рэйни (на первой полосе; впрочем, ее имя и род занятий не были указаны). Куинси заметил признаки вмешательства полиции: основные факты скрыты, чтобы похититель не узнал того, что ему еще неизвестно. Упоминание о том, что, возможно, жертву в последний раз видели в баре, рассчитано на то, чтобы получить какие-то сведения от читателей.
В статье приводилось официальное заявление лейтенанта Мосли: «Мы готовы пойти на переговоры с похитителем и сделать все, что в нашей власти, чтобы заложница была возвращена целой и невредимой. К сожалению, согласно новому законодательству, банки устанавливают некоторые ограничения, которые пока не позволяют нам выполнить требования похитителя в указанный срок. Мы предлагаем ему немедленно связаться с нами по указанному номеру, чтобы обсудить этот вопрос и выработать приемлемый способ передачи денег. Мы повторяем, что готовы выполнить требования похитителя, нам нужно лишь некоторое время».
В конце статьи был указан номер горячей линии, который, несомненно, прослушивался в командном центре, где стоял магнитофон и находилась опергруппа. Куинси подумал, что все это слишком очевидно. У него были свои соображения насчет того, по какому телефону скорее всего позвонит Эн-Эс, — это явно будет не контролируемая полицией горячая линия.
— Значит, похититель выйдет на связь, — сказала Кимберли, — и какой-нибудь эксперт вступит с ним в переговоры.
— Я думаю, в переговоры с ним вступит Кинкейд. Впрочем, не знаю, можно ли назвать сержанта экспертом.
— Но и дураком ты его тоже не считаешь.
— Пожалуй, я признаю, он чуточку умнее дурака.
— А вы сдаете позиции, — пробормотал Мак, поглощенный огромным куском жареного цыпленка.
Кимберли, наоборот, следовала примеру отца. Ее салат с тунцом остался почти нетронутым, так же как и его суп.
— Какова их стратегия? — спросила Кимберли.
— Кинкейд не счел нужным посвящать меня в детали, но, думаю, они собираются действовать стандартным образом — тянуть время, чтобы полиция могла узнать побольше. Если все пойдет по плану, Рэйни найдут прежде, чем дело дойдет до выкупа.
— Некоторые ограничения, согласно новому законодательству. — Мак доел цыпленка и отставил тарелку. — Мило, но сработает лишь в том случае, если парень — идиот.
— Кинкейд уверен, что похититель — человек с низким уровнем образования. Деревенщина, если угодно.
Мак хмыкнул.
— А вы как думаете?
— Эн-Эс говорит просто, но разумно. Записки, пусть даже и короткие, написаны грамотно и довольно внятно. Методы у этого типа грубые, но очень эффективные.
— Простота вовсе не обязательно подразумевает глупость, — подсказала Кимберли.
— Вот именно.
— Ну, у парня наверняка был какой-то козырь на руках, если он сумел похитить такую женщину, как Рэйни. Не могу представить, чтобы она поддалась на хитрость или сдалась без сопротивления.
Куинси ничего не сказал. Наступило молчание, и он снова вспомнил месяцы ссор, ругани и нервотрепки. Он никогда не говорил об этом Кимберли — не хотел вторгаться в частную жизнь Рэйни. А может, не желал признаваться, что его второй брак оказался неудачным, — никому, даже собственной дочери.
Кимберли и Мак обменялись взглядами. Куинси заметил это, но не произнес ни слова.
— Она правда поехала в бар? — мягко спросила Кимберли.
— Не знаю. Ее последние действия пока неизвестны.
— Папа, ты должен знать.
— Ты думаешь, я был дома?
— Папа… — Кимберли потянулась через стол и сжала ему руку, потом посмотрела на Мака.
Тот вдруг объявил:
— Я, пожалуй, пойду в туалет.
— Нет-нет. — Куинси высвободил руку, давая понять, что не нуждается в столь очевидной уловке. Он постарался, чтобы его голос звучал твердо и спокойно. Для человека, который провел большую часть жизни притворяясь, это было не так уж трудно.
— Никаких тайн. Здесь нет ничего такого, чего бы уже не знала полиция. Мы с Рэйни разошлись. На прошлой неделе. Я надеялся, что это временно. Думал, что, если я уйду, она испугается и бросит пить.
— Папа… — В голосе Кимберли снова зазвучало беспокойство.
Мак, наоборот, взял быка за рога:
— Когда это началось?
— Несколько месяцев назад. По крайней мере насколько мне известно. В августе нас вызвали на двойное убийство: мать и маленький ребенок. До тех пор Рэйни держалась.
— Вам обоим и раньше приходилось видеть жуткие вещи, — сказал Мак.
— Что такое «жуткие»? — Куинси пожал плечами. — Я, как профессионал, могу изложить тебе свою теорию. Тяжесть всего увиденного в конце концов придавила ее — можно назвать это кульминацией. Рэйни собиралась усыновить ребенка, и потому этот конкретный случай сильно на ней отразился — она не смогла абстрагироваться от ситуации, если угодно. Рано или поздно каждый из нас сталкивается с преступлением, которое принимает слишком близко к сердцу. С тобой это произошло несколько лет назад, Мак. С Рэйни — в августе.
Мак смотрел в сторону. Он не собирался отвечать, и они это знали.
— А как же усыновление? — спросила Кимберли. — Это должно было вселить в Рэйни надежду.
— Оно не состоялось.
— Папа…
— Естественно, из-за нашего разрыва я предстал в глазах орегонской полиции несколько в ином свете, — отрывисто сказал Куинси. — Сержант Кинкейд поделился со мной некоторыми деталями касательно хода расследования, но, очевидно, о многом умолчал.
— Прелестно, — отозвался Мак. — Как будто у вас и без того мало проблем.
— С одной стороны, — продолжал Куинси, — я нашел союзника в лице шерифа Шелли Аткинс — преемницы Люка Хэйеса. Она дала мне зацепку: судя по всему, мальчик, с которым работала Рэйни — Дуги Джонс, — сегодня утром уже знал, что Рэйни пропала. Он назвал Рэйни лгуньей и заметил, что лжецы получают по заслугам.
— Ты думаешь, это сделал ребенок? — нахмурившись, спросила Кимберли.
— Дуги семь лет, и потому вряд ли. Но все-таки… — Куинси пожал плечами. — Он трудный мальчик, у которого была нелегкая жизнь. Вполне возможно, он что-то знает о случившемся.
— И когда мы с ним поговорим? — поинтересовался Мак, отодвигаясь от стола и жестом прося официанта принести счет.
— Я подумал, что с ним могла бы побеседовать Кимберли. И как можно скорее.
— Я? — Кимберли поочередно взглянула на отца и мужа.
— Дуги не любит копов. И не доверяет мужчинам.
Кимберли прищурилась:
— А пока я буду общаться с этим очаровательным молодым человеком, чем займетесь вы?
— Поедем на ярмарочную площадь, разумеется. Кинкейд потратил уйму времени и сил, готовя заявление для прессы, но допустил серьезную промашку: он предполагает, что Эн-Эс непременно прочтет его до четырех часов.
— Потрясающе, — пробормотал Мак, уловив то, что осталось недоговоренным.
— Вот и я так думаю, — закончил Куинси.