Глава 5
Глава 5. Солнце Майами
Не делать зла –
и то благодеяние.
Публиций Сир.
1990 год. США, штат Флорида
***
День выдался необычайно жарким, даже для середины августа. Солнце беспощадно лило палящие лучи на тротуар, от которого поднималось легкое эфемерное марево, как в пустыне. Казалось, что асфальт вот-вот потечет расплавленными ручьями вниз под горку, туда, ближе к освежающей лазурной глади Флоридского залива. Кроны высоких и изогнутых, как шеи жирафов, пальм, растущих по обе стороны улицы Коссут-лейн, давали мало тени.
Здесь, в районе Арт Деко, притаившимся у самой воды на окраине Майами, в этот полуденный час было довольно безлюдно. Редкие прохожие спешили поскорее достичь кондиционированных помещений и прохладительных напитков. Удушающий зной в конце лета был тут знакомым злом. Температура днем не опускалась ниже 100 градусов по Фаренгейту, и даже легкий бриз со стороны океана был бессилен скрасить пребывание людей в этом пекле. Город замер в ожидании вечера, сулящего принести прохладу.
Арт Деко, где жили родители Кейна, выстроили в тридцатые годы для пенсионеров. Позже, к началу сороковых, в Майами было мобилизовано много военных – правительство США опасалось японских налетов на Флориду. Затем, в 1959 году, падение режима Батисты вызвало массовую кубинскую иммиграцию в этот район. В результате Майами стал городом пенсионеров, многие из которых были владельцами пенсионных фондов, для коих трудящиеся всего западного мира вкалывали до гроба, военных, которые их охраняли, и кубинцев, снабжавших окрестную молодежь наркотиками.
Одуревший от жары полицейский, потевший с напарником в душном ящике патрульной машины, остро ощущал, что ему срочно необходимо попасть под холодный душ. Униформа превратилась в раскаленные латы, а клетчатый платок, которым он ежеминутно промокал испарину на залысине, промок насквозь. Копу казалось, что даже манекены в витрине магазина готовой одежды, рядом с которым остановился патруль, беззвучно шепчут пластиковыми губами:
- Пива…
Мимо потихоньку сходивших с ума блюстителей порядка, тихо шурша шинами по горячему черному асфальту, проехало желтое такси. Свернув за угол на Коссут-лейн, машина остановилась около массивных ворот дома № 15. Мотор два раза чихнул и заглох окончательно.
За кованой оградой, почти скрытой пыльной зеленью разросшегося кустарника, виднелись раскидистые кроны деревьев. Еще дальше, за садом, пытливый взгляд мог различить угол большого трехэтажного дома в колониальном стиле. Рассматривая этот особняк со стороны улицы, сторонний наблюдатель сумел бы рассмотреть только мансарды, красную декоративную черепицу на скатах крыш, высокие каминные трубы, расположенные попарно, телевизионные антенны, да еще, пожалуй, человечка-флюгера в верхней точке, в данный момент печально застывшего.
В этот погожий денек конца лета 1990 года в роли наблюдателя был Кейн Мак-Айриш. Он вышел из машины, доставившей их из аэропорта Эверглейд-Мемориал, и с интересом рассматривл свой новый дом. А ведь когда-то он уже жил здесь. Воспоминаний о тех днях почти не осталось. Он помнил только, как играл на лужайке со старшим братом и их тогдашним домашним любимцем – ирландским сеттером. Как же его звали?
Вслед за Кейном из такси выбрались его отец и мать, в унисон хлопнув дверями.
- Спасибо миссис! – обрадовано крикнул вдогонку молодой таксист-мексиканец, услышав заветную фразу «без сдачи». При этом он потер средним пальцем возле глаза. Этот, казалось бы, безобидный жест многое сказал Кейну. Несколько лет его учили понимать язык тела и читать по лицу. Не простая наука, ведь мы имеем 43 лицевые мышцы, а это не много не мало 10 тысяч различных выражений.
Кроме мимики ниндзя следовало разбираться в жестикуляционных символах, делавшихся, как и сейчас, на подсознательном уровне, но имеющих очень четкое значение. Например, только что случайно показанный возле лица выставленный средний палец, обычно означающий знак «да пошел ты!», означал враждебность.
Едва отъехав, водитель закурил долгожданную сигарету. Кейн проводил мексиканца внимательным взглядом и отвернулся. Опасности не было. Скорее всего, не богатый иммигрант просто позавидовал семейке, подкатившей к своему дому за четверть миллиона, на который честному трудяге не заработать никогда.
Коссут-лейн была застроена симпатичными особняками людей с достатком выше среднего. Цены на недвижимость здесь резко возросли в конце восьмидесятых, и не все жильцы выдержали этот скачек. Но только не Джордж Мак-Айриш. Дела его риэлтерской фирмы шли успешно, бизнес год от года набирал обороты. Покидать обжитое место Мак-Айриши категорически не собирались. Тут было тихо и красиво, а вокруг жили приличные люди.
За домами на противоположенной стороне улицы зеленела рукотворная роща, а за ней на песчаный пляж лениво набегал волнами Флоридский залив. Земельные участки Коссут-лейн обрывались к густой роще пятиметровым обрывом, вдоль которого шла пешеходная дорожка и невысокий дощатый заборчик в качестве ограждения. Оползни, даже после сильных дождей, были тут редким явлением, но жители крайних домов опасались, что рано или поздно случится землетрясение, и их жилища просто сползут к воде.
Пахло морем – это гнили выброшенные на берег йодистые водоросли. Воздух был приятен и свеж, насыщен солью. Его хотелось вдыхать полной грудью. Внимательно осматриваясь по сторонам, Кейн ощущал себя космонавтом, попавшим на другую, более счастливую планету. Контраст с китайским захолустьем, в котором он вырос, был разителен. Жарковато... Так вот ты какая, Америка!
- Ты дома, малыш! – мама, обняв мальчика за плечи, мило, а самое главное искренне, улыбнулась.
Если улыбка фальшивая, морщинок вокруг глаз не бывает, подумал Кейн.
- Я очень рад, мама. Так рад, что и сказать не могу, – он изобразил ответную улыбку.
Джордж толкнул ладонью незапертую калитку рядом с воротами.
- Пошли, сынок.
Микровыражения лица проявляются у всех одинаково, и у домохозяек-мам, и у бизнесменов-пап. Кейн мимоходом отметил, что лицо отца выражает раскаяние – щеки приподняты, уголки губ опущены.
Вижу, – по привычке проанализировал синоби, – Джордж до сих пор винит себя за то, что когда-то не уберег своего малыша.
Они прошли по выложенной восьмигранной плиткой садовой дорожке. С обеих сторон на уровне колена располагались круглые плафоны фонарей. На коротко подстриженной лужайке перед домом стояла белая пластмассовая летняя мебель: круглый стол под зонтиком и десяток стульев вокруг. Особняком распологался раскладной шезлонг, на котором, судя по недопитому стакану сока рядом, недавно кто-то загорал. Мак-Айриши поднялись по мраморным ступенькам на широкую застекленную веранду.
- Добро пожаловать домой! – церемонно провозгласил Джордж и распахнул дверь перед немного смущенным блудным сыном.
Испытывая незнакомую робость, Кейн шагнул через порог. Просторный холл, стереосистема и ТВ в углу, панорамные окна, огромный кожаный диван – оказывается, так живут люди. Ниндзя совсем не привык к такой обстановке.
- Это твоя гостиная, – сказала мама, выделив слово «твоя».
- Брэндон, Джон! – папа поставил чемоданы у входа и начал расстегивать рубашку. По дороге из аэропорта на ней расплылись темные пятна, подмышками и на спине. – Мы дома! Эй, где вы там? Идите скорее сюда!
Наверху хлопнула дверь. По лестнице сбежал мальчуган лет 11 – 12, за ним спустился парень года на четыре постарше. Младший, коротко стриженый, был одет в огромные цветастые шорты и белую футболку с надписью «Solo lives», старший брат с утра облачился более экстравагантно. Он носил рваные линялые джинсы, живописно висящие лохмотьями на коленях, когда-то белые кроссовки и черную майку с изображением трухлявого черепа, в который был вбит мальтийский крест. На месте пустых глазниц поблескивали яркие стекляшки. На груди бунтаря красовалась толстая витая цепь с крупным кулоном, а в левом ухе поблескивала золотая серьга в виде перевернутого креста. Как и наряд, прическа его также была крайне необычна китайскому провинциалу: расчесанная на две стороны челка свисала до самых ключиц и закрывала уши. На затылке и висках волосы были сбриты почти наголо. Перед Кейном стояли его братья.
- Это твои братья, мой мальчик, – повторила вслух невысказанную мысль мама. – Мелкий негодник Брэндон, и крупный балбес Джон.
Я не забыл, подумал Кейн.
Три брата, между которыми без труда угадывалось фамильное сходство, несколько секунд рассматривали друг друга, одинаково поджав губы. Первым опомнился Джон:
- Кейн!! Вы нашли его!!! – заорал он, испустив победный клич индейца, только что снявшего скальп с поверженного врага. – Здорово, братишка! И добро пожаловать обратно в семью.
- С возвращением, привет, Кейн! – очнулся от созерцания незнакомца Брэндон. В отличие от старшего брата он совершенно не помнил Кейна. – Долго же тебя не было. Мы все очень рады тебе, в смысле, что нашли тебя.
Ниндзя, тонко умевший чувствовать фальшь, обрадовался, что слова кровных братьев прозвучали вполне искренне.
- Я тоже безумно рад снова вас увидеть, ребята!
Мальчишки пожали руки – обниматься было как-то неловко. Тем не менее, после рукопожатий они втроем неуверенно, но крепко обнялись. Их мать, прижимая ладони к щекам, едва не заплакала от умиления.
Вся семья расселась в гостиной, кто в креслах, кто на диване. Кейн, четкими выверенными фразами отвечал на вопросы своих родичей, и опять испытал легкий дискомфорт от всей этой болтовни. Ему хотелось хотя бы ненадолго остаться одному, побродить по новому дому, осмотреть двор и сад. Может быть, что-нибудь вспомнить. Вместо этого они пошли обедать в столовую, «едальню», как почему-то называл ее Брэндон. Церемония, которую ниндзя мысленно окрестил «принятие в род», продолжалась полным ходом строго по протоколу.
Длинный стол, заранее сервированный и накрытый белой, накрахмаленной до твердости скатертью, казался выходцем из викторианских времен. Мак-Айриши помимо садовника держали еще и повара, так что подаваемые блюда были довольно изысканы. Особенно для ниндзя, привыкшего в лагере к более простой пище. Вот где пригодились совершенно не нужные, как Кейн считал раньше, уроки этикета. Своими манерами он произвел очень благоприятное впечатление на домочадцев, особенно на фоне вечно чавкающего Брэндона. Получить полное удовольствие от незнакомой еды Кейну мешала внутренняя скованность. Он был слишком напряжен, как на экзамене контролируя каждое свое движение и фразу. Кейн даже не подозревал, что схожие чувства испытывают и его братья, также ненавидевшие официальные обеды и прочие торжественные застолья, частенько устраиваемые их «предками».
После удивительно вкусного домашнего обеда, когда было покончено с десертом, начались разговоры. Братья расспрашивали Кейна о его жизни на чужбине, особенно все было интересно Брэндону, непосредственному, как все нормальные дети в его возрасте:
- А, правда, что в Китае все жуткие кунгфуисты?
- Конечно, правда. Таков закон, – ответил Кейн, не моргнув глазом.
Джон от смеха чуть не свалился со стула. Кейн поведал заинтересованно слушающим братьям душещипательную историю жизни маленького американского патриота в коммунистической китайской глубинке. Сокращенный вариант трогательной сказки, рассказанной накануне родителям. Чутьем, присущим истинным лжецам, ниндзя понял, что родные безоговорочно поверили его сентиментальной легенде.
- Я считаю, – вступил в беседу отец, – тебе нужно постараться забыть о том, что было в прошлом. Смотри в будущее, надо становиться членом общества. Ты согласен со мной, сынок?
Кейн кивнул.
- Да, папа, – он был согласен.
- Первый шаг для этого, – Джордж важно поднял указательный палец, – пойти в школу. У нас, в Америке, без этого никак. Разумеется, не сразу. Мы наймем тебе частных учителей, безусловно – только самых лучших. Возможно, уже через год… – По поджатым губам ниндзя прочитал его неуверенность в своих словах.
- Мне кажется, это лишнее, – Кейн мягко прервал отца. – Там, в Китае, я учился, я же рассказывал вам, и был одним из лучших в своем классе. Не думаю, что общеобразовательные программы так уж сильно отличаются. Кроме того, у меня был учитель, раньше работавший в Австралии. Он индивидуально занимался со мной английским языком и литературой. Я как чувствовал, что мне это когда-нибудь пригодится.
- Хм, – Джордж с сомнением потер трехдневную щетину. – Если ты в себе уверен, можешь пойти в ту же школу, что посещают твои братья. Начало учебного года скоро, но тебя зачислят, я обещаю!
- Давайте так и сделаем, – широко улыбнулся Кейн.
- Отлично! Я обо всем позабочусь. Рад за тебя, сын.
Ирэн поддержала смелое решение, а про себя подумала: уроки на дому начать никогда не поздно. Если он не потянет.
По приподнятому кончику ее подбородка Кейн понял, что мама смущена, только не понял чем.
- Сочувствую, братан, – Джон похлопал Кейна по плечу. – Ты сам себе подписал смертный приговор, теперь мы в одной упряжке.
- Джон… – нахмурилась его мать и мягко, но безапелляционно обратилась к Кейну. – Не хочешь ли ты подстричься, малыш?
- Ма, ты что, у него классная коса, просто отпад, – ухмыльнулся Джон.
- Оставь, хотя бы при мне, свой сленг, – строго сказала Ирэн. – И не называй, пожалуйста, меня «ма»; в твоем произношении это звучит, как блеянье коровы.
- Может, ты хотела сказать, как мычание козы? – не упустил случая подколоть Джон.
- В общем-то, я не против, – легко согласился Кейн, хоть и не видел ничего предосудительного в своих полуметровых волосах.
- Умница, – удовлетворенно кивнула Ирэн.
Она была приятно удивлена покладистостью их вновь обретенного сына. Похоже, с ним будет меньше проблем, чем они с мужем ожидали.
В первый день Кейн лег спать поздно, засидевшись с братьями у телевизора в гостиной. Много говорили. Тем вечером он понял, что такое семья, и ему это понравилось. Кейн испытывал неподдельно теплые чувства к этим двум изнеженным и мягким мальчишкам. Так не похожим на его оставшихся в другом мире старых друзей. Но они были одной крови, и за одно это, оказывается, можно любить.
Около полуночи Кейн отправился в свою комнату на втором этаже, расположенную между комнатами Джона и Брэндона. Удивительно, старая детская пустовала все эти годы, ожидая Кейна, как некий символ надежды на его возвращение.
Собственная спальня очаровала самой идеей уединенности от других людей, она была тем, чего не хватало в жизни. Отдельная комната была именно ЕГО, и из-за этого казалась молодому ниндзя невообразимой роскошью, поражая воображение сильнее, чем столовое серебро, дорогая мебель или шикарные машины. Кейн вспомнил свои бывшие апартаменты: продуваемый всеми ветрами барак из досок, в котором на тонких циновках спало вповалку несколько десятков человек.
Если бы я верил в Бога, я бы сейчас же помолился, – подумал Кейн, включил свет и осмотрелся.
Кейну немедленно понравилось здесь все, от узора на обоях до письменного стола с персональным компьютером. Он разделся и аккуратно сложил на стуле одежду, ту самую, в которой вышел из лагеря всего неделю назад. Юноша осторожно провел ладонью по непривычно мягкой кровати, застеленной чистым постельным бельем, потрогал пальцем подушку. Присел на краешек постели, немного попрыгал, убеждаясь в ее необычных качествах, и тихонько рассмеялся. Едва коснувшись головой подушки, Кейн заснул.
***
И приснился ему необычно четкий сон.
С высоты птичьего полета Кейн видел школу и крутые склоны гор, поросшие лесом. Маленький водопад вращал колесо ставшей родной водяной мельницы. Вода блестела на солнце, падая искрящимися струями с широких лопастей, ритмично поскрипывали жернова. В полном безветрии струйка дыма из стоявшей рядом пекарни поднималась ровно в небо.
Тут любил работать Хуа, подумал спящий Кейн, и эта мысль, как мистическое заклинание сюгэндо, превратило его из стороннего наблюдателя в персонажа сна.
Кейн перевернулся с боку на бок, у него участился пульс.
Картинка изменилась. Он вновь увидел, как покойный Хуа, его верный друг, срывается с отвесной скалы, почти пройдя весь маршрут до вершины монолита. Страховки не было – ведь шел экзамен на следующую ступень, во сне Кейн не помнил на какую. Так же остро, как и когда-то наяву, Кейн опять пережил боль утраты, горечь, непонимание. При просмотре кинопленки памяти того злополучного дня, дыхание спящего юноши стало прерывистым.
Отвернувшись от неестественно искореженного, окровавленного тела, он перенесся на тренировку. В девять лет у Кейна была травма – однажды он зазевался, потерял концентрацию, и тяжелая сабля Дао в руках спарринг-партнера глубоко рассекла ему грудь. Медленно оседая на землю, маленький Кейн тогда подумал:
Как больно…
- … больно… – прошептал Кейн, сминая под собой свежие простыни в мокрый от пота ком.
Падение на землю длилось вечность.
Когда он все же упал, то снова оказался на тесте по выживанию в джунглях Бирмы. Их сбросили с вертолета: худых, десятилетних ребят, имевших из оружия только собственное тело. На второй день, когда Кейн копался в трухе поваленного дерева, отыскивая жирных съедобных личинок, на него прыгнул тигр, сразу же располосовав острыми когтями предплечье. Четыре года назад Кейн убил голодного хищника голыми руками, и сам съел его, но во сне были другие законы.
Потом в голове Кейна все смешалось. Грудь ему рассек стоящий на задних лапах тигр, улыбаясь при этом клыкастой мордой. Пытаясь увернуться, убежать от продолговатого сверкающего лезвия сабли
…это не лезвие, это коготь, длинный коготь, грязный, заражение крови…
Кейн буксовал ногами в воздухе, ставшем вязким, как смола, как
…болото, я попался, попался!..
трясина. В конце концов вырвавшись из невидимой ловушки, Кейн взмахнул руками, балансируя на краю глубокой пропасти. Чуть не упал.
Надо разбежаться и полететь, мелькнула у него рациональная мысль. Но момент был упущен и Кейн, не удержав равновесие
…я опять потерял сосредоточенность, отвлекся…
сорвался вниз. В долгом, как падение сухого листа, полете к земле он успел рассмотреть под собой уже готовую могилу, прямоугольным колодцем приветливо черневшую внизу. Точно, как биллиардный шар в лузу, Кейн упал в нее. Он с ужасом понял, что у него перелом позвоночника – мальчик не мог пошевелить и пальцем, продолжая все видеть и слышать. Вокруг собирались люди. Над ним склонились знакомые лица учителей, друзей, соседей по бараку. Их было много. Они сменялись, словно в калейдоскопе, о чем-то оживленно разговаривали между собой, даже спорили. Кейна начали засыпать сырой, еще влажной землей, набрасывая ее горстями. Комья жирного чернозема плотно залепили уши, ноздри, забили чудовищным кляпом открытый в безмолвном крике рот.
- Что вы делаете? Остановитесь! Ведь я еще жив! Не надо! Нет! – Кейна никто не слышал. Крик заживо погребенного безмолвен.
И тогда, внимательно вглядевшись в хоронивших его людей, стараясь получше запомнить их напоследок, мальчик неожиданно понял: все они знают, что он не мертв. Кейн увидел это в их хитрых раскосых глазах. От этого открытия ему стало по-настоящему страшно, и Кейн проснулся.
В голове каждого человека есть спасающий от ночных кошмаров предохранитель, включающийся, когда уровень адреналина в крови достигает критического предела. Кейн рывком сел на постели и, пристально вглядываясь в темноту жаркой летней ночи, какое-то время не мог понять, где он. На мгновение ему показалось спросонья, что его все-таки зарыли в могиле. Сориентировавшись в пространстве и времени, Кейн вытер испарину со лба и откинулся на подушку.
Приснится же такое, – с облегчением подумал он. – Блевотина подсознания…
Кейн снова заснул. Остаток ночи прошел спокойно.
***
В понедельник Кейн посетил парикмахерскую, где его одним движением ножниц лишили косы.
Не страшно, успокоил он себя, подумаешь, что отращивал с третьей ступени.
Потом, на отцовском «Mersedes» найденыш с родителями объехал множество магазинов, где для него было приобретено безумное количество вещей.
- На первое время, – почти извиняющимся тоном сказала мама.
Во вместительный багажник немецкой машины были загружены бумажные пакеты с одеждой, бельем и обувью, на все случаи жизни и на любую погоду, как минимум для пятерых подростков. Они купили стопки книг, которым Кейн был действительно рад, предметы личной гигиены, совершенно не нужные музыкальные диски, письменные принадлежности для школы, даже новые полотенца. Список всего необходимого «на первое время» занимал две страницы убористого подчерка мамы. Предназначение некоторых предметов, например, электрической точилки для карандашей, для Кейна оставалось загадкой, но задавать вопросы он не решился.
Все его «не стоит», «думаю, это будет лишнее» и «зачем мне это?» были отнесены родителями на счет чрезмерной скромности малыша. Они лучше знали, что нужно нормальному американскому тинэйджеру для полноценной жизни. Кейн решил, что таким образом его старики неосознанно пытаются наверстать упущенное за девять лет.
На самом деле, ложной скромностью он не страдал, и в конце полуторачасового шоппинга уже просто плыл по течению, рассматривая Майами. Первое впечатление было приятным – плавно изогнутые мосты скоростных автострад, небоскребы, такие огромные вблизи, и ряды белоснежных судов. Целые леса из мачт выросли вдоль многочисленных причалов в бухтах. Столько яхт в одном месте Кейн никогда еще не видел. Да и где бы ему их увидеть – не в горном же Китае.
На переднем сиденье машины, рядом с неторопливо вещающим отцом, взявшим на себя роль гида по городу, Кейн несколько раз вспоминал свой вчерашний сон, врезавшийся в память, как пуля в дерево. Всякий раз это было не приятно; особыми приемами самокоррекции он отогнал отрицательные эмоции прочь.
Через два дня, в среду, Джон познакомил Кейна со своими приятелями – любителями серфинга, что дни на пролет оттирались на побережье в поисках девушек и прочих развлечений. Они вместе выпили по паре бутылок пива, сидя под пляжным баром на Саут-Бич. Внутри заведения этот трюк проделать было нельзя – в этой стране строго следили, чтобы подросткам спиртное не продавали. Сидя с компанией, Кейн сделал мистическое открытие. Пиво молодой ниндзя пил впервые, но с первого же глотка четко понял, что вкус этого пузырящегося напитка ему хорошо знаком. Не в силах найти разумное объяснение такому феномену, юноша решил об этом не думать.
От новых знакомых у Кейна остались противоречивые впечатления. Эти ребята, считающиеся по местным меркам крутыми парнями, на деле были меньше, чем никто. Кейн видел их насквозь: всю напускную браваду, накаченные бицепсы и хилые дельтовидные мышцы, тщательно скрываемую слабость и детские комплексы. Разговаривая с ними, он с удовольствием прикидывался простачком, таким, каким его и ожидали увидеть местные мачо.
Попивая холодный «Tuborg» в жиденькой тени облысевшей пальмы, Кейн четко понял, что именно Майами можно смело назвать мировой столицей мачо и плейбоев всех мастей. То же самое можно было сказать и о женской половине населения этого города моды. Здесь в толпе легко могла затеряться потенциальная победительница конкурсов «Мисс королева пляжа» или «Девушка месяца». Чтобы удачно вписаться в здешнюю тусовку, женщинам приходилось косить под «бимбо», а мужчинам под жеребцов из порно. И все тут всем друзья, по крайней мере, на словах.
Когда они допили пиво и распрощались с отрыгивающими серфенгистами, Джон провел для брата короткую экскурсию по району, в котором они жили. Это было гораздо интереснее, чем трепаться с пустоголовыми пляжными тусовщиками.
Улицы Арт Деко кипели жизнью. Существа с бронзовой кожей на роликах – геи в шортиках и юные кубинки в теннисных юбочках – стремительно носились взад-вперед по тротуарам, прикрыв глаза солнечными очками «Oakly» последней модели девяностого. Копы в патрульной машине жевали пончики с глазурью, не пытаясь ломать стереотипы. Негр крашенный под блондина оживленно жестикулировал, разговаривая по радиотелефону на ходу, длинная антенна телефона покачивалась в такт его походке примата. Длинноволосый хиппи лет шестидесяти выходил из банка с телохранителем, из уха которого торчал проводок связи с машиной сопровождения. Еще более дряхлый пенсионер выгуливал сразу пятерых чау-чау в ошейниках и подбирал их какашки рукой в резиновой перчатке. Навстречу ему шли молодые латинос, одетые как представители профсоюза торговцев наркотиками, их обогнали спортсмены-бегуны в шортах и кроссовках от «Addidas».
Улочки и переулки, теннисные корты и автостоянка перед супермаркетом, кафе-кондитерская на углу и остановка автобуса – все слилось в единую картину. Ориентация на местности была важным стратегическим знанием. Назовите это паранойей, но любой лис должен был иметь два выхода из своей норы. Кейн в голове набросал карту окрестностей и теперь, чтобы не произошло, был готов к возможному отступлению.
В последний день августа семья Мак-Айришей в полном составе выехала отдохнуть на остров Элиот-Ки в кемпинг. Это был их первый уик-энд, проведенный вместе. На пляже родные впервые увидели татуировку на груди Кейна. Джон и Брэндон ее тут же одобрили. Отец с матерью переглянулись, как заметил Кейн, немного тревожно. Недомолвки не смогли испортить им праздник – они загорали и купались, а вечером разожгли огонь в мангале и жарили барбекю.
На следующий день, в первый понедельник сентября, был День труда, но Кейн не принял в нем никакого участия. С утра он с братьями валялся на диване у телевизора. Родители вкалывали в своих офисах до вечера, так что мальчишки были предоставлены сами себе. Они заказали пиццу на дом, достали из холодильника упаковку колы и с головой погрузились в мир кабельного телевиденья.
Недавно столкнувшись с индустрией развлечений, Кейн был просто загипнотизирован обилием разнообразной информации, поступавшей с голубого экрана. Делая выводы, ниндзя начинал лучше понимать, в какой безумной стране ему предстояло жить и работать. А также людей, которых взрастило телевидение.
Любой синоби видел лес за деревьями. В тот вечер Кейн четко понял, что телевиденье стало новой мощной мировой религией, со своими популярными проповедниками, догматами и моралью. Оно давало иллюзию свободы тем, кто был этой свободы лишен, заставляло поверить в то, что ты можешь стать кем угодно: миллионером и рок-звездой, артистом, политиком или рыбаком на островах Фиджи. Оно учило, какую одежду ты должен носить, какие продукты есть, на каких машинах ездить.
Реклама была отдельной темой, о которой Кейн долго размышлял все эти дни. Вечно безоблачное небо, крайне привлекательные девушками и отфильтрованное идеальное счастье было современным вариантом той утопии, о которой веками обожало фантазировать человечество. Реклама избрала путь въедливого, умелого внушения, подчиняющего в высшей степени элегантно; она отравляла разум, учила мечтать о вещах, которых у вас никогда не будет. Реклама заставляла поверить, что вы нуждаетесь в неком товаре. Но стоило вам завладеть им, как вас уже заставляли хотеть чего-то нового. Зрителей насильно приобщали к наркотику под названием «новинка», вся подлость которого состояла в том, что новинка очень недолго оставалась таковой. Быстро появлялась очередная новинка, которая превращала предыдущую в никому не нужный хлам. Реклама была злом, не несущим потребителю счастья. Ведь счастливые люди – не потребляют, сбыт подстегивали только страдания потенциального клиента. А для того, чтобы зародить в человеке жажду приобретательства, нужно было возбудить в нем темные, иньские чувства: алчность, зависть и огорчение. Эти атаки в мозг, навязывающие логотипы, прерывали телефильмы и любимые передачи, обращая человека в раба. Кейн профессионально интересовался любыми практическими и действенными формами подсознательного влияния. С каким-то даже восхищением он понял, что реклама – это первая в истории эффективная система господства человека над человеком. Такого глобального мракобесия, построенного на коммерческой основе, не знало даже мрачное средневековье.
Эти мысли нисколько не мешали Кейну получить удовольствие от просмотра ТВ – он отправился спать только по приказу родителей, около полуночи, до краев переполненный новыми впечатлениями.
Ночь в канун нового американского учебного года прошла без сновидений.
Утром второго сентября Кейна разбудил легкий шорох. Открыв глаза, мальчик увидел, что в его комнату заглянул Джон.
- О, ты уже проснулся? Доброе утро!
- Доброе утро, Джон.
- Окей, пошли завтракать, а то в твой первый день опоздаем в школу.
Мама на кухне намазала сыновьям тосты джемом, налила горячий шоколад и поставила на стол глубокие тарелки – как и многие другие кушанья, кукурузные хлопья с молоком Кейн пробовал впервые. За столом к ним присоединился Брэндон – грустный и не выспавшийся, за время летних каникул он отвык рано вставать.
- Не бойся Кейн, все будет в порядке, – ободряюще улыбнулась мама через плечо. Она стояла у раковины и в резиновых перчатках мыла посуду, оставшуюся после завтрака Джорджа, уехавшего спозаранку.
Чего он должен бояться? Кейн не понимал. На всякий случай мальчик кивнул, продолжая орудовать ложкой. Причины, по которым волновалась за него мать, были не ясны. Ведь не будут же его бить в первый день, «прописывая» в новой школе? Или все-таки будут?
Быстро поев, ребята взяли рюкзаки с учебными принадлежностями, и вышли во двор. Коротко стриженого парня, одетого в серые слаксы, модные туфли и оливковую рубашку с коротким рукавом, было не узнать. Кейн, проходя мимо зеркала в прихожей, сам был немного удивлен тому, насколько меняет человека одежда. От недавнего жилистого как стальной трос молодого ниндзя в рваном кимоно не осталось ничего. И это было хорошо. Хамелеон изменил свой цвет.
Надо еще немного отъесться, набрать в весе как все местные дети, –подумал Кейн.
Мама проводила их до машины, на ходу давая последние советы Кейну.
- Не волнуйтесь, мэм, теперь он в надежных руках, – заверил маму Джон.
Ирэн мимикой продемонстрировала сильное сомнение в этом.
- Все будет нормально, – подтвердил Кейн, по привычке пытаясь провести ладонью по косе. Его рука встретила пустоту. Брэндон улыбнулся:
- Не расстраивайся, волосы не зубы – отрастут!
Рюкзачки и Брэндона закинули на заднее сиденье новенького «BMW», а Джон сел за руль своей первой машины, подаренной недавно отцом.
Мама послала им вслед воздушный поцелуй, мальчишки на прощание помахали ей и выехали на улицу.
- Нравится моя тачка? Папа подарил на шестнадцать лет, – Джон притормозил на светофоре. – В этой модели идеально сочетаются аэродинамическая эстетика кузова и мощь шестицилиндрового мотора в 321 лошадь, что позволяет за 5.4 секунды развить скорость до сотни, – как пописанному отбарабанил счастливый водитель.
- Хорошая машина, – согласился Кейн, осматривая модерновый дизайн салона.
- «БиЭмДаблю» это лучшая тачка, – немного завистливо выступил Брэндон с заднего сиденья. – У меня будет не хуже.
- Катайся на скейте, салага, – Джон тронулся на зеленый. – Зачем тебе тачка, Брэнд? Тебе мозги нужны.
Брэндон немедленно вступил в перепалку, похоже, обычную для старшего и младшего брата. Только через некоторое время Кейн облегченно понял, что они переругивались не со зла, а без затей для порядка.
Учебное заведение, в котором грызли гранит науки братья Кейна, и где ему самому предстояло оказаться, называлось длинно: «объединенная младшая и старшая средняя школа имени Ф. Д. Рузвельта». Брэндон только в прошлом году перешел сюда из элементарной школы. Архитектурный ансамбль новой альма-матер представлял собой скопище соединенных коридорами серых параллелепипедов, бессистемно разбросанных среди унылых коробок подсобных помещений. С одной стороны школы находился свежеокрашенный стадион, с другой – автостоянка и чахлый парк. По периметру школьного квартала шла утилитарная сетчатая ограда. Этот, без сомнения, радующий глаз каждого школьника комплекс находился всего в десяти минутах езды от дома Мак-Айришей.
Джон уверенно нашел местечко на школьной парковке и заглушил мотор между двумя пикапами.
- Не хлопай так сильно дверью! – Брэндон еле увернулся от братского подзатыльника, закинул за спину рюкзак и побрел ко входу в школу. Джон в ковбойском стиле, через плечо, поставил на сигнализацию свою драгоценную «тачку».
Странное слово для машины, подумал ниндзя на ходу.
Брэндон и Джон, с одинаковой ленцой в голосе, перебрасывались приветствиями со знакомыми ребятами в толпе снующих школьников. Кейн едва сдержал ухмылку, когда заметил, что Брэндон, не смотря на постоянные склоки, во всем старается подражать старшему брату, даже в походке. Интересно, Джон обращает на это внимание?
Как ковбои, входящие в пустой, но не дружественный городишко, братцы гордо плыли мимо утренней суеты. Кейн шагал с ними в ногу, внутренне собираясь, как перед экзаменом в лагере. У самого входа они остановились – Джон встретил компанию дружков-одноклассников:
- Это мой средний братан, я вам о нем рассказывал, – представил он Кейна.
Один из подростков даже присвистнул.
- Присматривайте за ним, парни, если меня рядом не будет.
Кейн уловил подтекст.
- Если что, я могу за себя постоять.
Одноклассники Джона рассмеялись.
- Да он у тебя боевой, – осклабился свистевший. – Хорошо говоришь на английском, мужик.
- Ладно, нам пора, – Джон под локоть завел Кейна в школу.
В прохладном полумраке вестибюля они втроем внимательно изучили расписание уроков на стенде. Братья прошли длинным коридором с оживленным двухсторонним движением, миновали столовую, раздевалку и переход с личными шкафчиками, после чего поднялись на второй этаж соседнего корпуса В.
- Вот, аудитория 24, тебе сюда, – Джон остановился перед стеклянной дверью. – Ни пуха, ни пера.
- Спасибо.
- Какое «спасибо»? – заржал как конь Брэндон. – Надо отвечать «к черту»!
- Почему? – заинтересовался Кейн.
- Как почему? – Брэндон опешил.
- Это такое выражение, – солидно объяснил Джон, теребя серьгу в ухе. – Идиоматическое.
- А, ну тогда понятно, – соврал Кейн.
Старший и младший брат по очереди похлопали его по плечу каким-то видимо традиционным жестом, и разошлись в разные стороны, как в море корабли. Джон побежал в химическую лабораторию, Брэндон завернул в соседний кабинет. По напряжению их щечных мышц Кейн с грустью понял, что братья считают его идиотом. Ему ничего не оставалось, как глубоко вздохнуть и войти в класс.
Переступив порог, мальчик в нерешительности остановился, не зная, что ему делать дальше. Его выручил звонок, возвещающий о начале первого урока. Кейн отошел в сторону, пропуская мимо стайку девочек, весело смеющихся над не понятной для него шуткой. Заметив одиноко стоящего новичка, прижимающего к груди ранец, они слегка притихли, с любопытством стреляя на него глазами. Все стали рассаживаться по своим местам, а к Кейну подошла бойкая женщина с высокой прической, одетая в приталенный брючный костюм.
- Ты Кейн Мак-Айриш, верно?
- Да.
- Я Магда Паркс, твоя учительница по математике. Я уверена, мы с тобой найдем общий язык, – в подтверждение своих слов она энергично закивала головой.
- Несомненно, миссис Паркс, – Кейн вежливо улыбнулся.
Магда Паркс за руку подвела Кейна к кафедре и подождала, пока утихнет шум. На них с различным выражением уставилась двадцать одна пара глаз.
- Ребята, в этом году я хочу представить вам нашего нового ученика. Его зовут Кейн Мак-Айриш. Я надеюсь, вы с ним подружитесь! Окей? Кейн?
Застигнутый этим вопросом врасплох, Кейн перестал мять сумку и неуверенно промямлил:
- Я тоже на это надеюсь, миссис Паркс, – он рискнул посмотреть на сидящий перед ним класс.
Кое-кто уже потерял к нему интерес, но большая часть новых одноклассников продолжала пялиться, критически рассматривая его с ног до головы. Симпатичная кареглазая блондинка в открытом сарафане тихо отпустила замечание, которого Кейну предполагалось не слышать. Её соседка по парте фыркнула, а Кейн слегка покраснел.
Поскорее бы это закончилось, подумал он.
Учительница села на стул:
- Расскажи нам немного о себе, Кейн.
Кейн кашлянул, замявшись:
- Ну.… Не знаю, с чего начать…
- С начала, – с иронией подсказал блондин с предпоследней парты. Кейн сделал вид, что не расслышал, но взял наглеца на заметку.
В прошлой школе за такое неуважение болтун имел все шансы получить после тренировки в нос, подумал молодой ниндзя, и начал:
- Я недавно приехал к вам из Китая. Хотя я родился в Америке, меня тут не было с детства, – Кейн не без оснований считал, что его детство закончилось в пять лет, но не стал заострять на этом внимание. – В вашей школе получают образование два моих брата, поэтому родители определили меня сюда. Я рад, что мы теперь будем учиться вместе.
Кейн смутно осознавал, что сейчас он говорит что-то не то и не так, но остановиться уже не мог. Понимая при этом, что в данный момент зарабатывает себе репутацию рохли и деревенщины. Но такой необычный имидж был ему даже интересен.
- Даже не знаю, что еще рассказать о себе… Я увлекаюсь восточной философией, каллиграфией и компьютерами. В Соединенных Штатах мне очень понравилось… Э-э…
Магда Паркс наконец смилостивилась:
- Ладно, садись на свободное место, и начнем урок.
Кейн прошмыгнул через классную комнату, стараясь игнорировать обращенные на него взгляды и смешки. Он присел на свободное место, положил рюкзак перед собой и достал учебник с тетрадью. Его сосед, загорелый шатен в фанатской майке модных в этом сезоне рок-монстров, доверительно прошептал:
- Тебе только очков с толстыми стеклами не хватает. Меня тут кличут Радуэй.
Ниндзя натянуто улыбнулся, призвал богов и открыл тетрадь. У доски началась лекция, содержание которой он уже слышал года три назад.
После урока Кейна обступили мальчишки во главе с юмористом-блондином с предпоследней парты. Девочки, заинтересованно прислушивались к разговору, но подходить к ним не спешили.
- Меня зовут Боб, – представился блондин. – Боб Вэллон.
- Ты что, капитан школьной команды по футболу? – в ответ поинтересовался Кейн, вспомнив молодежную комедию, которую он смотрел вчера с братьями.
- Да, – немного растерялся Боб. – А ты откуда знаешь?
- Догадался, – не покривил душой Кейн, собирая вещи и пытаясь ретироваться. Но его не пустили, загородив проход к дверям.
Если меня сейчас начнут бить – дам сдачи, подумал Кейн. И пропади все пропадом.
Но бить его не стали.
- Так, и как дела в Китае? – пристал с расспросами Боб, разыгрывая простака.
- Нормально. Даже хорошо.
- А как там великий Мао поживает? – продолжал ломать комедию Боб.
- Он умер.
- Да? – с притворным интересом включился в разговор приятель Боба. – А, кстати, Маодзедун – это имя или фамилия?
- В имени Мао Дзэ-дун, «Мао» – это фамилия. По традиции у китайцев фамилия обычно идет перед именем. Это не распространяется, скажем, на Японию, у них все наоборот, – замысловато объяснил Кейн, окончательно запутав общественность.
- Отстаньте от человека, – вмешалась в разговор та самая кареглазая девушка в сарафане, что перед уроком комментировала подруге внешность Кейна, а конкретно: его ягодицы, только назвала их по-другому. – Они все время к кому-то пристают с дурацкими расспросами. Не обращай на них внимание. Кстати, меня зовут Ребекка.
Красивое имя, подумал Кейн, и ответил ей легкой благодарной улыбкой, означавшей «спасибо».
***
Первый день в школе Рузвельта тянулся бесконечно долго. Предметы были давно наизусть знакомы, а поэтому совершенно не информативны и скучны. И каждый следующий день в новой школе был похож на предыдущий.
Закрутившись в повседневной рутине как белка в колесе, Кейн иногда ощущал себя одинокой неприкаянной душой, раньше времени попавшей в следующую реинкарнацию. Как ни готовили будущих ниндзя к самостоятельному существованию за пределами лагеря, американский образ жизни в целом и быт тинэйджера из Майами в частности продолжали оставаться для Кейна иной, плохо понятной реальностью, в которой еще только предстояло адаптироваться. Здесь все было другим: распорядок дня, люди, отношения между ними, пища, даже климат. Кейн быстро понял, что никчемные людишки, населяющие эту страну, ему не нравятся. Американцев интересовали, во-первых, деньги, а во-вторых, деньги. Плохо было и то, что янки были не таким искренними, как ниндзя в родном лагере – думали одно, а говорили другое. Ложью тут было пропитано все, от рекламы до политики, от воздуха до вкуса продуктов. Скромная формулировка «натуральный ароматизатор», о которой можно было прочитать в конце длинного списка сведений о составе блюда, для Кейна была просто смешна. Он искренне не понимал, как человечество могло докатиться до ситуации, когда запах земляники состоит, по меньшей мере, из 350 химикатов. Напротив, естественный запах человеческого тела в современном социуме начал считаться преступлением, его старательно маскировали туалетной водой, дезодорантами и духами.
Жизнь, о которой в этой стране якобы «не ограниченных возможностей» грезило большинство его школьных ровесников, напоминала Кейну распорядок тюрьмы, где все предрешено и рутинно. Одноклассники мечтали окончить школу лишь для того, чтобы поступить в колледж, который им был нужен для получения престижной работы, которая, в свою очередь, необходима для обеспечения безбедной старости. А потом, едва выйдя на пенсию, человек умирал от антидепрессантов, никотина и ожирения, так и не успев пожить по-настоящему. Кстати, ожирение было второй после курения причиной смертности в США. А от табака каждый год умирало 28 тысяч человек. Толстые и некрасивые, местные жители ежемесячно тратили годовой доход гражданина страны третьего мира на тренажеры и фитнес-клубы, но при этом в любой день четверть взрослой Америки обедала в фастфуде. Ни одна нация в истории не толстела так быстро. Кейн прочитал в «Санди Геральд», что 54 миллиона американцев страдают ожирением, а 6 миллионов супержирны – и, глядя на очередь к кассе в супермаркете, он легко мог в это поверить.
И быстро понял всё про них Кейн. День за днем живя будущим, а, в лучшем случае, прошлым, средний американец быстро забывал, что такое быть счастливым здесь и сейчас. Для счастья всегда чего-то не хватало: сначала мега-трансформера, потом модной куртки, затем новой машины. Гонка за материальными благами цивилизации и условностями социального статуса была навязана все той же зловещей рекламой корпораций, производящих товары и услуги. Свободный человек оказался загнан в отведенные ему узкие рамки. К всеобщему отсутствию настоящей радости приложила руку и прогнившая общественная система, которая на словах называлась демократией. От римской демократии – власти народа – американская демократия была так же далека, как Китай от коммунизма. Кейн хорошо знал современную и древнюю историю, изучал политологию. По его глубочайшему убеждению, в Америке, как и во всем капиталистическом мире, царил тоталитаризм. Разумеется, новому тоталитарному режиму было совершенно необязательно походить на старые, допустим советские, аналоги. Управлять государством с помощью арестов и ссылок, репрессий и казней, а также специально организованного голода стало не только антигуманно, хотя в наши дни это мало кого волнует, но к тому же и неэффективно. А в эпоху передовых технологий неэффективность – страшный грех перед Господом. Тоталитарное государство, заслуживающее названия действительно «эффективного», – это такая система, где всемогущий исполнительный комитет политических руководителей, опираясь на целую армию администраторов, держит в руках порабощенное население, которое излишне даже принуждать к труду, ибо оно с радостью приемлет свое рабство. Заставить людей полюбить рабское положение, а точнее, не замечать его, как не замечают мясокомбинат откормленные коровы – вот главная задача, возлагаемая в нынешних тоталитарных государствах на министерства культуры, главных редакторов газет и школьных учителей. Кейн прочувствовал это на собственной шкуре: он сталкивался с пропагандой везде, и в первую очередь в школе. А вот его одноклассники регулярную промывку мозгов не замечали вовсе, настолько это было для них привычно.
Кейн даже жалел, что Дзёнин его клана не мечтали о мировом господстве… С их возможностями это могло стать осуществимо. Было бы не плохо, фантазировал иногда Кейн, если бы всю планету населяли одни ниндзя, более совершенные, чем всё это тупое стадо, жующее жвачку и бредущее от водопоя к стогу сена.
Новая жизнь не изменила Кейна, но утомляла постоянным ношением маски. Его неудержимо тянуло в родные горы, где нет ничего кроме леса и самосовершенствования. Хотелось снова взять в руку меч, почувствовать баланс клинка и шершавую кожу на рукояти, взмахнуть им так, чтобы на лезвии запел ветер. Но, похоже, это осталось в иной вселенной. Время от времени о прошлом напоминали яркие кошмарные сны. Кейн пытался их проанализировать, но ничего путного из этого не вышло. Вскоре эти особые сны стали сниться все реже, пока через два месяца совсем не прекратились.
Учиться в школе, где дела у Кейна шли более чем хорошо, было крайне нудно. В Китае он уже окончил общеобразовательный курс, и теперь, по второму разу, переливал из пустого в порожнее. Те немногие новые предметы, что приходилось все же учить, юноша схватывал буквально на лету. Обладая развитой памятью профессионального шпиона, он мог единожды прочитать страницу текста и повторить его слово в слово даже через месяц. Закономерно, это сделало его круглым отличником и еще больше закрепило за ним сомнительную славу зубрилы и полного ботаника. В школе и дома Кейн неукоснительно сохранял вежливость и спокойствие, всегда вел себя предельно корректно. У него не появилось новых друзей; однокашники чаще всего игнорировали новичка как пустое место, реже – высмеивали «узкоглазого». Те немногие аутсайдеры, что все же шли на контакт, были законченные неудачники и Кейна не слишком интересовали. Зато учителя не могли нарадоваться появлению в их школе юного вундеркинда. А уж для Ирэн и Джорджа, еще недавно считавших, что их средний сын полуграмотный, успехи Кейна стали еще большей отрадой. Такой приятный сюрприз! Его отличную успеваемость отец Кейна приписывал трудолюбию, перенятому их мальчиком у китайцев. Никак не меньше родителей появление в семье юного гения устраивало Брэндона и Джона, хотя и несколько по другой причине: Кейн периодически выполнял за них домашние задания, которые неизменно оценивались на «отлично». Для братьев безотказный Кейн оказался настоящей золотой жилой. Их оценки резко улучшились, а, следовательно, карманных денег папа начал выдавать больше.
Родные пребывали в полной уверенности, что Кейн дни и ночи напролет просиживает за школьными учебниками. На самом деле молодой ниндзя был не чересчур ими обременен и располагал морем свободного времени, которое с пользой тратил на самообразование. Через Джона он познакомился с хакером, живущим на соседней улице. С его помощью Кейн всерьез занялся прикладным программированием, хотя высот в написании машинного кода и не добился. Нет пределов совершенству. Кроме языков программирования, Кейн углубленно штудировал иностранные языки – по самоучителям из школьной библиотеки. Он существенно улучшил свой лингвистический потенциал: в рекордно короткие сроки выучил шведский, финский и итальянский, а также доучил французский, немецкий, русский и вьетнамский языки, на которых раньше мог только не вполне свободно изъясняться. Таким образом, зная девять языков кроме английского и умея болтать на корейском и испанском, Кейн не без оснований чувствовал себя крутым полиглотом.
За домашними делами, школой, самообразованием и досугом он почти забросил физические упражнения, занимаясь всего по 30 – 40 минут перед сном. И это вместо 10 часов ежедневных тренировок! Но существовала и другая сторона медали. Кейн часто вспоминал фразу, выведенную баллончиком на стене торгового центра: «что может быть чудовищнее дебилов?». Дебилом Кейну быть не хотелось, поэтому он старательно поглощал новые знания, впечатления и информацию. Первичная задача «быть как все» сменилась желанием «стать лучше всех». Сильный физически, ниндзя теперь хотел достичь гармонии, совершенствуясь умственно.
***
В это пасмурное октябрьское утро все было как обычно. Кейн проснулся, заправил постель, натянул джинсы и пошел в ванную комнату, где умылся и почистил зубы. Он забрел в туалет, помыл перед завтраком руки и спустился на кухню. К немалому своему удивлению он нашел там всю семью, явно поджидающую его в засаде.
- С днем рождения!! – хором прокричали домочадцы, довольные замешательством мальчика. В четыре горла, тщательно выговаривая слова, они пропели:
- С днем рождения тебя! С днем рождения тебя! С днем рождения, дорогой Кейн, с днем рождения тебя!!
Кейн видел такое только в кино и никак не связывал эту традицию с реальностью. Впервые за сознательную жизнь его поздравили с днем рождения! Подарки и пожелания ниндзя старался принимать как должное, с трудом не подавая вида, что доселе не участвовал в подобного рода мероприятиях. Как надо себя вести и что при этом говорить он почерпнул все из тех же фильмов. Кейн был растроган и вместе с тем чувствовал себя неловко, как человек подозревающий, что его приняли за кого-то другого.
Вечером состоялся тихий семейный праздник, на котором родные сказали много теплых, хороших и искренних слов в адрес Кейна. Он был тронут, но еще больше обрадовался, когда все закончилось и его, наконец, оставили в покое. Наедине с самим собой Кейн получил возможность спокойно осознать: ему сегодня исполнилось целых пятнадцать лет… А если в пятнадцать весь мир не покорить – значит напрасно жизнь прожить!
***
С тех пор как Кейн прилетел в Америку, незаметно пролетели четыре месяца. Не смотря на календарную зиму, в штате Флорида холода ощущались не сильно. Конечно, летом было намного жарче, но и сейчас на улице стояла температура выше нуля, а в череде дождей выдавались погожие солнечные деньки. «Майами – у нас всегда тепло!», так было написано на рекламном щите при въезде в пляжную зону.
В первый день после рождественских каникул Кейн проснулся раньше всех в доме – ему очень хотелось пить. Абстинентный синдром, в народе прозванный бодуном, был у него впервые, однако наудивление казался давним знакомым.
- Раз голова болит, значит, она еще есть, – глубокомысленно изрек Кейн, глядя в потолок. – Вчера ее у меня точно не было.
Вчера Кейн в обществе друзей старшего брата и заезжей музыкальной гранж-группы из Сиэтла, с барабанщиком которой Джон когда-то вместе учился, крепко «поддали». В новом кругу, когда это было нужно, Кейн осваивался быстро, и вечером погулял на славу.
Я еще на побережье фокусы показывал, – вспомнил Кейн, вставая с кровати.
Восстановив в памяти подробности прошлого вечера, юноша схватился за раскалывающуюся голову. Так близко к разоблачению он еще не был!
Больше никогда не буду пить спиртного, думал он, натягивая свежую пару джинсов «Levis». Кейн сильно бы удивился, если б узнал, сколько людей во всем мире, а особенно подростков, говорят это себе с похмелья. Утро первого учебного дня нового полугодья выглядело безрадостно.
Вчерашняя вечеринка началась безобидно – с пива. После пары бокалов в клубе «Bait», где выступали сиэтловские гастролеры, вся компания собралась продолжить праздник на пляже. Вываливаясь шумной толпой из клуба, куда Кейн попал по фальшивому водительскому удостоверению, он нос к носу столкнулся с Ребеккой Ларсен. Той самой кареглазой блондинкой, вступившейся за него в первый день. Беки, как ее все называли, была самой красивой девушкой в их классе, а, может быть, и во всей школе. Так, по крайней мере, казалось Кейну. С подружкой и двумя парнями она прогуливалась возле клуба, наверно, после неудачной попытки туда проникнуть. Появление Кейна, тащившего на себе, как раненого бойца, уже изрядно поднабравшегося бас-гитариста и принадлежавший ему инструмент в кофре, сильно ее озадачило. Пьяная оголтелая компания, с которой Кейн, оказывается, гулял по ночным клубам, никак не вязалась с его репутацией «зубрилы» и внешностью тихони.
- Привет, – улыбнулась Ребекка.
- Приве-ет! – уже изрядно выпивший Кейн сделал вид, будто толькочто ее заметил. – Беки, какая неожиданная встреча! Как дела в последний день каникул?
Юноша, обычно робеющий в присутствии королевы школы имени Рузвельта, сейчас вел себя развязно, даже нагло.
- Э-э.… Да нормально, в общем-то, – неуверенно ответила девушка.
Походкой матроса, идущего по палубе попавшего в шторм корабля, к ним подвалил Джон. Вместо приветствия он смачно отрыгнул, распространяя облако густого текильного перегара.
- Ы-ы-ык.…Шучу. Э, твоя подружка, бро? Бери ее с собой, К-кейн, и помчали! Ы-к!…– еще раз коротко, но выразительно рыгнул он.
Молодой человек, с которым Ребекка шла под ручку, было выдвинулся вперед, но тут очнулся от комы бас-гитарист, до этого безвольно висевший на плече Кейна. Он поднял голову; за спутанными соломенными волосами в стиле Кобейна мутно блестели глаза похмельного маньяка, и в них читалась такая ярость, что ревнивый ухажер предпочел промолчать.
- Извини, Беки, мой брат слегка навеселе. Джо, ты же отлично знаешь, у меня нет подружки. Тем более, такой красивой.
- Жаль, – Джон жестом фокусника извлек из-за уха сигарету и прикурил, выпустив струю дыма в лицо кавалера Ребекки Ларсен. – Я ее где-то видел.
- Джо, пойдем, она моя одноклассница, – Кейну стало неудобно за поведение поддатого брата. – Извини, если что не так, Ребекка. Увидимся в школе.
Икнув на прощание, Джон полез на водительское сиденье «BMW».
- Эй, не давайте ему управлять машиной! – Кейн погрузил свою опять начавшую похрапывать поклажу в красный кабриолет «Mazda» и сам запрыгнул следом за руль. Он еще не получил водительского удостоверения, но из присутствующих был в числе самых трезвых. Сделав на прощанье оторопевшей Ребекке Ларсен ручкой, Кейн сдал назад и, заложив вираж, рванул по Пеликан-драйв в сторону пляжа. Вслед за ним, с ревом и гиканьем, умчали еще три машины.
На ночном побережье, под яркими звездами субтропиков, скоро запылали два новых костра. В одном из них чуть не изжарился упившийся бас-гитарист, упав в него с разбега. На песке появились упаковки баночного пива «Gesser», несколько бутылок виски «GB» (сделано в Кентукки, прочитал Кейн) кое-какая снедь и пластиковые стаканы. После краткого купания в ледяной воде, которое, слава Богу, обошлось без жертв, все немного протрезвели, и афтер-пати продолжилось с новой силой.
Возвращаясь домой глубокой ночью, Кейн не был уверен, что они доберутся назад живыми. Он сам сел за руль, а Джон всю дорогу порывался с заднего сиденья перелезть на водительское место, или, по крайней мере, немного порулить.
- Отвали!
- М-м-м…
- Слышишь?!
- У тебя нет прав!! Где твои права?! Мы сейчас врежемся, Кейн, смотри, что ты делаешь!
Благодаря усилиям Джона на Коконат-гроув «BMW» выехал на встречную полосу, где они чудом разминулись с «Porsche», гневно просигналившим им вслед.
- Не мешай мне управлять тачкой, Кейн! – их машину повело в другую сторону, так, что они чуть не слетели с трассы. – Фак-энд!
Не оборачиваясь, Кейн дал ему легкий тычок локтем. Джон спокойно сел на свое место. Жестом суперзвезды раскинув руки в стороны, он с театрально-шекспировской обидой воскликнул:
- О горе, избить собственного брата! Ну, положим, я бы еще понял, если младшего…Но меня?!
Джо издал нутряной стон, каким обычно оглашают пыточную камеру, перед тем как всех выдать. Затем, тщетно пытаясь открыть окно, он облевал сиденье рядом с собой, и ему полегчало.
Ведя машину со скоростью 60 миль в час, Кейн рассматривал яркую ночную жизнь никогда не засыпающего Содома, проносящегося за тонированным стеклом. Стайки разодетых девиц в этот поздний час ждали чего-то возле знаменитого отеля «Колони». По тротуарам шел поток людей, неведомо куда спешащих за полночь. О том, что уже так поздно, было тяжело догадаться, не взглянув на звездное небо. Вокруг светло как днем: фары навстречу, уличные фонари, лайт-боксы, витрины, окна, даже целые дома – неон везде. Розовый «Cadillak» с неоновой подсветкой на полу, остановившийся рядом с ними на светофоре, вибрировал в ритме рэпа «чиканос». Неоновое сияние Оушн-драйв опаляло мерцающих прохожих. Огни рекламы отвлекали от дороги, слепили глаза, пытались проникнуть в мозг. Пьяному Кейну на секунду показалось, что этот огромный мегаполис – одна сплошная гигантская реклама. Только здесь не реклама копировала жизнь, а жизнь копировала рекламу.
Когда в семидесятые годы нефтяной кризис ударил и по Майами, казалось, городу пришел конец. Но десять лет спустя, в 1985, реклама вновь вознесла его на гребень моды. В тот год Брюс Вебер сделал серию фотографий на Оушн-драйв для Келвина Кляйна. Появление этих снимков в журналах всего света мгновенно превратило Майами в мировую столицу моды. Кристи Тарлингтон была обнаружена неким талантливым фотографом на пляже Майами. Джанни Версаче проводил тут съемки для всех своих каталогов… Отогнав мысли о тенденциях индустрии обмана, Кейн въехал в ставший хорошо знакомым и даже родным район Арт Деко.
В третьем часу ночи Кейн почти волоком буксировал брата по лестнице на второй этаж, и именно в этот неподходящий момент к ним вышла мама, которой почему-то не спалось.
- Алкоголики, – она презрительно оглядела сыновей. – Я с вами еще поговорю завтра. Джон, если ты еще раз будешь спаивать брата, у тебя будут КРУПНЕЙШИЕ неприятности.
- Не буду…Мне плохо-о…
- Жаль, что не еще хуже. Скажи спасибо, отец спит.
Мама еще раз гневно осмотрела их с головы до пят, развернулась и ушла.
Это было вчера. Хотя, можно сказать, уже сегодня.
Кое-как попав ногами в тапки, Кейн поплелся под душ. Холодная вода и крепкий кофе с молоком немного улучшили его состояние.
Как можно хотеть опохмелиться после алкогольного отравления? Сейчас мутило даже от одной мысли о пиве. Кейн разогрел в микроволновой печи полуфабрикатную пиццу из морепродуктов, но не смог съесть и половины. Давясь пиццей, Кейн представил предстоящий объяснительный разговор с матерью и решил быстрее смотаться в школу. Он поднялся к себе наверх и разыскал кроссовки под кроватью, а любимый красно-зеленый спортивный блейзер с надписью «Snooker – Basis blak – blak ball» почему-то аккуратно сложенным на мониторе компьютера. Как он туда попал, Кейн, хоть убей, не помнил.
Первый в жизни бодун, а как-то так все знакомо, еще раз подивился он, зашнуровывая высокие кроссовки. Препоганейшие ощущения…
- Как же все-таки хреново…
По возможности бесшумно ниндзя покинул дом, и очень вовремя. Судя по шарканью наверху, мама уже проснулась и пошла в ванную.
Кейн открыл своим магнитным ключом калитку и, заперев ее за собой, бросил на асфальт роликовую доску.
Никогда не буду пить спиртного, в рот ни капли, – еще раз пообещал он сам себе.
Стараясь не делать резких движений головой, Кейн поставил на доску правую ногу, и, оттолкнувшись левой, покатил вниз по пустой и пасмурной Коссут-лейн.
Первый раз Кейн увидел скейтбординг по телевизору. И сразу всей душой влюбился в этот милый, но немного экстремальный вид спорта. Кажется, тогда по ТВ проходили международные соревнования в Калифорнии…
Заинтересовавшись досками на роликах, позволявшими вам ехать со скоростью автомобиля и прыгать как гепарду, Кейн быстро нашел хорошего учителя – Брэндона, который, оказывается, уже несколько лет состоял в местной тусовке роллеров. Подготовка, полученная в Китае, как нельзя лучше подходила для нового хобби.
Кейновский скейт с изображением молнии был трассовый: устойчивый, благодаря длинным осям между пластиковыми роликами, с широкой, для удобства, доской. Он славно подходил для высоких скоростей, которых Кейн всегда старался добиться.
Но только не сейчас, голова болела нещадно. Он выехал на перпендикулярную улицу с оживленным движением и свернул на проезжую часть. Полосы разделялись аккуратно подстриженной линией газона, на нем росла цепочка пальм. Разогнавшись, мальчик поравнялся с крытым грузовиком и незаметно пристроился сзади, держась одной рукой за кузов. «Audi» с наклейкой на переднем бампере «держите домашних животных на поводке», ехавшая за ними, дважды отрывисто просигналила, а водитель сказал жене:
- Смотри, паренек на скейте пытается свести счеты с жизнью. Придурок! Рано или поздно его переедет машиной, а водитель из-за него окажется в тюрьме.
Грузовик остановился на красный свет. Молодой афроамериканец высунулся из кабины:
- Чего сигналишь, мудила?! – крикнул он водителю «Audi» – Если медленно еду, так обгони!
С этими словами негр показал средний палец с массивным золотым перстнем, засунул голову обратно и газанул на месте, словно предлагая поучаствовать в гонке.
Нервный, – решил Кейн и, отпустив грузовик, вильнул к тротуару. У перекрестка он притормозил днищем доски о бордюр и свернул на светофоре направо, под уклон. Разгоняясь ногой, мальчишка на скейтборде поравнялся с новым попутным фургоном и уцепился за него; до школы оставалось два квартала.
Сегодня, в силу выработанной осторожности, он вышел из дома раньше обычного, так что до звонка на урок был еще целый час. Времени хватало успеть выучить материал по физике и английской литературе. Избежав утреннего объяснения с мамой, но аналитически и интуитивно чувствуя новую засаду ближе к вечеру, молодой ниндзя предположил: контрольная работа по физике обязательно должна состояться сегодня. Было бы не плохо к ней подготовиться.
Кейн сунул доску подмышку и проник на территорию школы через дырку в сетчатом заборе, которой пользовались все, кому ни лень. Попадаться на глаза нудным сторожам, которые вместо того, чтобы заделать дыру только ругали почем зря лазающих через нее мальчишек, не было ни малейшего желания. Поэтому ему пришлось почти бегом пересечь школьный двор прямо по коротко подстриженному газону, разбитому в «мертвой зоне», под окнами. Кейн толкнул дверь черного входа, трусцой добежал до своего шкафа, запер там скейтборд и пересохшими губами припал к фонтанчику с питьевой водой. Юноша жадно напился и в который раз пообещал себе завязать со спиртным.
Похмельный школьник поднялся на второй этаж, добрел до классной комнаты и сел на свое место. Позанимался физикой он, впрочем, не долго. Через пять минут учебник был отложен в сторону, а Кейн, прильнув щекой к холодной парте, взлохмачивал прическу, обеими руками массируя голову. Череп просто раскалывался, надо было с этим что-то делать. Кейн выпрямился, надавил подушечками пальцев на нужные точки и, создав правильный психологический настрой, погрузился в медитацию.
За этим занятием его застала как всегда энергичная и жизнерадостная Ребекка Ларсен, впорхнувшая в класс.
- Приветик! Ты сегодня ранняя пташка! Чего делаешь, молишься?
- А что, так заметно? – не слишком любезно отозвался Кейн. Голова продолжала болеть, а с появлением этой девчонки, казалось, заболела еще сильнее.
- Не очень, но я догадалась. Не думай об этом. Я просто… Ты как себя чувствуешь?
- После вчерашнего мне чертовски… э-э-э.… Как бы это сказать поприличнее?
- Что, так плохо?
- Гораздо паршивее, чем ты подумала. Алкоголь вообще-то хорошо укрепляет сосуды и нервную систему.… Если его не употреблять.
Ребекка не оценила шутки, услышанной Кейном недавно по ТВ, и неуверенно присела на краешек соседнего стола.
Что-то в последнее время она тихая, подумал парень. И свою подружку Алису где-то потеряла. Обычно они всегда приходили в школу вместе, конечно, не в такую рань…
Алиса, с которой вчера Ребекка дефилировала возле клуба, была не сказать, чтобы уродливая, но имела внешность явно ниже среднего. Кейн слыхал от старшего брата, что красивые и умные девочки любят окружать себя дурнушками, чтобы на их фоне выглядеть еще лучше. Подумав об этом, Кейн ощутил к Ребекке легкую антипатию. Дешевый трюк…
- Послушай, Кейн, а как ты жил раньше? В Китае? Расскажи! Пожа-алуйста! – последнее слово было произнесено с таким особым чувством, что ниндзя, без труда умевший читать между строк, четко понял – он ей нравиться! Это открытие было столь неожиданным и волнительным, что Кейн сначала не поверил сам себе, а потом растерялся, едва не покраснев. От этой сложной гаммы новых, противоречивых эмоций он разозлился на Ребекку, а еще больше на себя: за то, что тупо пялится на ее такие близкие ноги, а по сути вопроса ничего толкового, а тем более интересного, рассказать – или соврать – не может. С трудом оторвавшись от созерцания ее коленей, подросток отвернулся к окну, буркнув:
- Нормально я жил в Китае! У вас не очень… –сказано это было тоном, который в дословном переводе означал: как жил, так и жил – не твое дело. И вовсе не обязательно совать нос, куда не просят!
Бэкки видимо поняла, что значит это «нормально!» и, поджав губки, подкрашенные нежно-розовым «Oriflame», обиженно ответила:
- Как знаешь.
Девушка пересела за свою парту, достала из сумки дамский журнал и сделала вид, что читает. Она не привыкла, чтобы ей вот так отвечали мальчишки. На её вопросы ребята обычно извергали поток слов, стремясь поразить королеву своим остроумием и красноречием. Но именно внутренней непохожестью на других парней её и заинтересовал этот зубрила. Поймав себя на мысли, что из-за своего грубого ответа Кейн ей нравится еще больше и что она, похоже, начинает влюбляться в этого странного типа, Ребекка тоже разозлилась и решила выйти во двор, подышать свежим воздухом. …Интересно, а как он целуется?
Ребекка остановилась на пороге.
- Ты считаешь, я красивая?
- А я это говорил?
- Да. Вчера.
- Ну, раз говорил, значит, считаю, – Кейн с трудом осмелился поднять на нее глаза, оторвавшись от учебника, в котором он четвертый раз читал одну и туже строчку. У него снова пересохло во рту.
- Гм, вот как? И у тебя нет девушки? Так ты, по-моему, ответил брату? – Ребекка опустила ресницы.
Для Кейна все эти милые уловки и маленькие женские хитрости были понятны на десять ходов вперед, но он с удовольствием включился в её игру, правда, по своим правилам.
- Да, вроде бы так я ему и ответил.
Ребекка не поняла, что над ней слегка подтрунивают. Она вернулась к парте Кейна, опять присела напротив, одернула юбку, лишний раз привлекая внимание к своим стройным и длинным ногам.
Она акцентирует мое внимание, отстраненно подумал Кейн, но, тем не менее, продолжал усердно пялиться куда положено.
- Да, кстати, что я хотела тебе сказать…– Беки выдержала долгую паузу и, видя, что Кейн не кричит в восторге: «Что? Что же??» она продолжила, слегка огорченная отсутствием видимого интереса у этого непонятного новичка. – В общем, у одной моей подруги завтра вечеринка. Я тебя приглашаю. Придешь?
- Конечно, почему нет?
- Отлично, – Ребекка слегка запунцовела, что очень понравилось Кейну. – Хочешь, я заеду за тобой?
- Угу, хорошо. Спасибо.
- Около пяти, идет?
- Буду дома.
Кейн энергично кивнул и от этого не осторожного движения пульсирующая головная боль в висках, о которой за пикантным разговором было немного подзабыто, напомнила о себе с утроенной силой.
Кейн подумал: неужели все люди так мучаются на утро? Зачем же тогда пить?
Видя, что неразговорчивый умник застыл с каменным лицом, и не хочет ничего добавить к уже сказанному, слегка сбитая с толку Ребекка снова вернулась к журналу. Так что Кейну ничего не оставалось, кроме как продолжить читать физику.
Он мог сколь угодно оставаться спокойным внешне, внутренне же разве что «ура!» не кричал. Удивительная, ни с чем не сравнимая радость! Таких ярких чувств ниндзя не припоминал с детства. Тут же вмешался самоанализ: конечно хорошо, когда радостно… Но вот эта якобы холодная непробиваемость – всего лишь напускное пубертатное позерство, маленькая детская месть за то, что раньше королева школы безапелляционно отвергала его робкие попытки завязать знакомство поближе. Ребекка понравилась ему с первого же взгляда.
В класс начали заходить другие ученики.
… А предчувствие его почти не обмануло. Контрольная работа все же состоялась, но не по физике, а именно по английской литературе.
***
На следующий день без четверти пять Кейн валялся на своей кровати. Пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, вполне обычных для подростка его возраста, он вяло перелистывал комиксы Брэндона, не особо вчитываясь в их небогатый смысл. Из динамиков стереосистемы доносилась «Анархия в Соединенном Королевстве», заранее начищенные до блеска туфли за полторы сотни баксов стояли у порога, настроение было в целом приподнятое. Стукнув для приличия в дверь, в комнату ввалился Джон.
- Отличный костюмчик, старичок!
- Спасибо, Джо.
На Кейне была черная блестящая куртка с вышитым на спине драконом, купленная им накануне не без скрытого умысла, такие же брюки и рубашка в тон. Как можно легко догадаться, черный цвет числился у него любимым. В лагере все ученики ходили в одинаковых серо-белых кимоно, и только инструкторы и учителя могли носить черную одежду. Долгие годы Кейн мечтал, что когда-нибудь и он сможет надеть униформу цвета ночи. Пришло время воплотить в жизнь детские желания. Получив от родителей огромный гардероб и почти не ограниченные финансы для его пополнения, мальчик вначале не знал, что с этим делать. Освоившись, он решил, что удовольствие от ношения хороших вещей – немаловажно. Одетый очень модно для начала 1991 года, Кейн чувствовал себя отлично.
- С мамой я все уладил, – Джон присел рядом. – Так что будь спок. На следующий уик-энд настраивайся на новое пати. Будет здорово!
- Нет уж, спасибо, с меня хватит и позавчерашнего.
- Поглядим, – Джон загадочно улыбнулся и исчез за дверью. У старшего брата были свои планы на то, как и с кем провести сегодняшний вечер, а если повезет – то и ночь. Оставив Кейна дочитывать «Conan», он побежал бриться.
Ровно без десяти пять Ребекка Ларсен подъехала к дому Мак-Айришей и остановила мотоцикл. Девушка, одетая в облегающие голубые джинсы и кожаную гоночную куртку «Ferari», выдвинула подножку и сняла шлем. Холодный зимний ветер тут же подхватил в свои невидимые руки ее недавно вымытые русые волосы, немного поиграл с ними, норовя закрыть лицо. Заправив за уши непослушные локоны, одноклассница Кейна отстегнула от багажника спортивную сумку и защелкнула замок на цепочке, которая надежно приковала ее железного коня к фонарному столбу. Ребекка прошла через незапертую калитку и, миновав обширный двор, позвонила в дверь.
Ей открыл Брэндон с целым гамбургером в одной руке и половиной другого во рту.
- Привет! – лучезарно улыбнулась ему девочка. – Ты Брэндон? Кейн дома?
- Угум. Мом а берпу, промоми.
- Что ты говоришь? – захлопала ресницами Ребекка, одновременно поправляя волосы.
Брэндон, изо всех сил работая челюстями, пытался прожевать. Наконец он справился с этой трудной задачей, знаками приглашая гостью войти. Брэнд залпом выпил стакан томатного сока и отдышался.
- Я хотел сказать – он на верху, проходи, – мальчишка облизнул «усы» от сока и махнул по направлению к лестнице.
Беки поднялась на второй этаж, неуверенно огляделась по сторонам: ряд одинаковых дверей мореного дуба и, естественно, никаких пояснительных табличек для гостей. Брэндона внизу уже не было.
- Эй, Кейн, ты там? – она наугад постучала в ближайшую дверь. В ответ раздался ворчливый голос Джона:
- Его здесь нет. Его дверь соседняя справа.
Беки постучала в соседнюю дверь.
- Шутка! – крикнул из своей комнаты Джон. – Это ванная. Дверь Кейна от меня слева. Извини, ошибся…
- Урод, – с негодованием пробормотала девушка. Какое извращенное чувство юмора! Младший обжора, средний зануда, а старший грубиян. Ну и семейка!
- Входите, не заперто! А, это ты, заходи-заходи.
Девушка поздоровалась и переступила порог, с интересом осматриваясь. Ей уже приходилось бывать в комнатах мальчишек. По внешнему виду жилища можно было многое сказать о его владельце, о его привычках, увлечениях и даже характере. Этому Ребекку научила ее мама. В этой комнате, по крайней мере, было чисто. На стенах висели плакаты музыкальных групп и навесные полки с книгами. Телевизор в углу, рядом стопки видеокассет, широкая кровать, с которой вскочил Кейн, кресло, стулья, два стола – на одном идеальный порядок, на другом нагромождения аппаратуры.
- Ого, ты серьезно занимаешься компьютерами?
- Да, есть немного, проходи, садись.
Через пятнадцать минут, взявшись за руки, они чуть ли не вприпрыжку выбежали из дома. Несмотря на то, что Кейн целовался первый раз в жизни, Ребекка этого не заметила.
- О, какой у тебя серьезный байк! – Кейн даже присвистнул.
- Да, – не без гордости согласилась его подруга. – «Харлей 1380», ничего.
- Водишь хорошо?
Ребекка улыбнулась, доставая из сумки шлем для Кейна.
- Неплохо.
- Давай я сяду за руль и покажу тебе, как надо неплохо водить мотоциклы! – несколько самоуверенно предложил парень, застегивая гермошлем под подбородком.
- Поехали, грозный повелитель автострад! – засмеялась девушка и, отстегивая противоугонную цепь, объяснила дорогу. Это было не так уж далеко.
- Держись крепче! – предупредил Кейн и без того изо всех сил вцепившуюся в него Ребекку. Ударив по газам нежно, но сильно, он разогнался и, дурачась, играючи поднял тяжелый байк на дыбы; проехал несколько метров на заднем колесе. Навалившись грудью на руль и прижав переднее колесо к дороге, Кейн начал стремительно набирать скорость, словно интересуясь, на что способен этот дорогой аппарат. В Китае, осваивая различные виды транспорта, ему пришлось не один час намотать на спортивной «Honda». Этот «Harley Davidson» нравился гораздо больше, особенно в дополнении к пассажирке, обеими руками обнимавшей его за талию. От этих прикосновений хотелось показать себя во всей красе, так что дальнейший путь Кейн проделал еще круче, чем начал. Водители, которых они обогнали по дороге, сигналили безумному, но ловкому гонщику и ругались вслед. К счастью, молодые люди не повстречались с дорожной полицией.
- Туда! – крикнула Ребекка, указывая на поворот к кирпичному особняку, где шла вечеринка. Кейн свернул и медленно въехал в открытые ворота.
За время этой поездки Беки изменила свое мнение о Кейне, как о тихом и робком мальчике, в пользу мыслей о психе с суицидальными наклонностями. Снимая шлем, она заметила, что у нее слегка дрожат колени. Кейн машинально отметил ее испуг и по другим признакам – брови девушки были подняты и сведены; улыбка для маскировки, но глаза выдают. Юноше стало немного стыдно за свое позерство.
- Это в Китае ты научился так гонять?
- Где же еще? – ответил Кейн таким тоном, будто в мире больше не существовало места, в котором можно научиться водить мотоцикл.
- Наверно, в прошлой жизни ты был профессиональным гонщиком.
- Нет, – ниндзя покачал головой. – В прошлой жизни я никогда
«…не умел водить ни машину, ни мотоцикл. Я никогда…»
не ездил на мотоцикле, – после секундной заминки удивленно закончил он.
В мыслях Кейна образовалась пустота, в которой находился некий образ или понятие. Так бывает, когда тщетно пытаешься вспомнить какое-то название или иностранное слово, вертящееся на языке, но никак не приходящее на ум.
Рядом затормозил темно-синий «Aston Martin». Из него высыпалась компания подростков, также приглашенных на вечеринку. Кейн на мгновение отвлекся, и эфемерные воспоминания растворились без следа.
- Ты веришь в реинкарнацию и переселение душ? – удивленно сделала брови домиком Ребекка.
- Нет, – честно ответил ей парень. – Пойдем?
Обнявшись, наши голубки направились к дому, откуда раздавались взрывы смеха, еще трезвые крики и музыка в стиле «новой волны».
Кейну уже приходилось бывать на подобных тусовках, но он никак не мог привыкнуть к обычной для местной молодежи атмосфере безудержного веселья. Он вел себя непринужденно, в тему шутил, поддерживал разговор со знакомыми школьниками, обнимал Ребекку. Никто бы и не догадался, что все происходящее вокруг немного напрягает Кейна. Ниндзя чувствовал себя ветераном с передовой, попавшим на бал к тыловым крысам, даже не подозревающим, что где-то неподалеку идет война и гибнут люди.
После недавнего печального опыта Кейн старательно избегал спиртного, что нельзя было сказать об остальных гостях. После закусок и выпивки в доме, шумная толпа вывалила наружу и на площадке у открытого бассейна начались танцы. Подсвеченная снизу вода мягко отбрасывала зеленоватые блики на лица молодежи, дергающейся в ритм децибелов, светомузыка добавляла в эту картину сюрреалистические краски.
Ребекка представила своего нового парня хозяйке вечера – холеной скуластой брюнетке Джессике, и еще каким-то своим друзьям и знакомым. Среди гостей Кейн заметил белобрысую макушку Боба Вэллона, лучшего спортсмена их класса. Ниндзя, обладавший хорошей памятью и злостью, был при этом не злопамятен, но тех, кто пытался его обидеть, всегда запоминал и вносил в особый список потенциально небезопасных людей. С первого же дня футболист Вэллон пытался прилюдно зло подшутить над новеньким. Не то чтобы ему не нравился лично Кейн – просто он был новичком, да к тому же из коммунистического Китая. Теперь к этим грехам прибавился куда более серьезный проступок – Кейн обнимал Ребекку Ларсен, самую красивую девушку их школы. Боб, привыкший получать все, чего хочет, долгое время подкатывал к ней и даже почти добился взаимности. Ему помешало, во-первых, то что он был хрестоматийно тупым, как и многие ребята, проводящие больше времени в спортзале, чем в библиотеке, а во-вторых, слишком наглым. Ребекка не привыкла, что бы с ней обращались как с безмозглой куклой Barbi, тем не менее Боб Вэллон не оставлял надежд, что именно он будет танцевать с этой красоткой на выпускном балу. Иначе и быть не могло – а уж с остальными похотливыми самцами он разберется, ведь побеждает, как всегда, сильнейший. Капитану школьной футбольной команды даже пришло в голову, что Беки крутит хвостом перед этим китайским неудачником именно для того, чтобы позлить его, Боба. Иных причин, почему у него мог появиться такой никчёмный соперник, Вэллон не видел.
Кейн четко отследил направленный на него взгляд – опасность он чувствовал, как ревматик ухудшение погоды. Похоже, этот Отелло решил сегодня задушить его, а не Дездемону. Молодой ниндзя развеселился. Эта мышиная возня начала ему нравиться: решать детские проблемы было куда проще, чем выполнять задания клана. Вэллон просто напрашивался на провокацию. Ребекка для этих целей вполне подходила, но можно было зайти и с другой стороны. Боб явно привык к тому, что он тут первый парень, альфа-самец, и всегда находится в центре внимания. Было бы не плохо этот центр внимания немного сместить.
Недавно Кейн смотрел по ТВ шоу одной эстрадной звезды, о котором ведущий сказал, что это «самый популярный и известный во всем мире бла-бла-бла король популярной музыки», хотя Кейн о нем никогда раньше не слышал. Имя сверх-певца он пропустил мимо ушей, зато четко запомнил все движения его нелепой пляски. Ученики-синоби без особого труда разучивали труднейшие связки приемов после одной – двух демонстраций. Так что до сих пор никогда на своей памяти не танцевавший, Кейн решил попробовать. Дождавшись подходящей музыки, он начал показательное выступление.
Вокруг него сразу же образовался хлопающий в ладоши круг гостей. Кейн двигался четко и быстро, как выпускник балетной академии, он безошибочно повторял все элементы чужого танца, не внося в него никаких своих интерпретаций. Под одобрительные крики и недружные аплодисменты, мальчик закончил злить Боба, но музыка продолжала отбивать быстрый ритм. Кейн, окрыленный неожиданным успехом, решил исполнить что-нибудь «на бис». Отказавшись от первоначальной мысли выкинуть что-ибудь «эдакое», он завершил своё шоу «простеньким» па: сальто назад с одной ноги, и приземление на шпагат.
Зрители были в восторге! Кейна хлопали по плечам незнакомые парни,
- Мужик, это высший пилотаж!
- Покажешь пару движений?
а симпатичные девушки делали комплименты личного характера, смущая Кейна. Польщенный, даже растроганный оказанным ему выниманием, «танцор диско» скромно удалился, отшучиваясь от провокационных вопросов. Он взял баночку диетической Coca-Cola, которая по вкусу вполне могла растворить пластмассу, и присел в темном уголке. Здесь его и нашла Ребекка.
- Ты становишься популярным, – странно, но в ее голосе звучали нотки огорчения. – Просто кладезь скрытых талантов.
- Садись рядом, – Кейн похлопал ладонью по свободному стулу. – И что из этого?
- Да так… – Беки прищурилась, глядя на профиль этого необычного парня. – Оказывается, ты еще и здорово танцуешь. Тоже в Китае научился?
- Могу я пригласить тебя на медленный танец? –хитрым еврейским способом ушел от ответа Кейн.
- Можешь, – милостиво кивнула девочка, царственно принимая предложенную руку. – Ты все также одинаково хорошо делаешь, Кейн Мак-Айриш?
После того, как закончилась заунывная (по мнению Кейна) мелодия, он продержал Ребекку в объятиях дольше, чем того требовали правила этикета. Девушка всем телом прижалась к нему, похоже, она была не против излишней фамильярности на людях.
- Ты мне нравишься, – прошептала Беки, щекоча губами его ухо.
- Ты очень красивая… – не совсем удачно отозвался парень. Он был не великий мастак по части комплиментов, но понимал, что надо ответить хоть что-то.
Все в жизни кончается, закончился и этот славный вечер. Гости начали разъезжаться, в основном группами, мало кто уходил по одиночке. Джессика, организовавшая вечеринку, пообещала, что недельки через две ждет всех снова. Кейн получил персональное приглашение, и из вежливости вынужден был остановиться и немного поболтать с хозяйкой этого гостеприимного дома.
- Я подожду тебя у мотоцикла, – Беки стало неприятно, что ЕЕ парень пользуется таким вниманием у этой первостатейной сучки, имевшей, помимо груди третьего размера, еще и до неприличия богатых родителей.
Кейн заметил эту тревогу, но все же ненадолго задержался. Капелька ревности только укрепит начавшие завязываться отношения, решил он. Через минуту, кое-как вырвавшись из затянувшихся прощальных антимоний, Кейн пошел догонять девушку, которую с полным правом уже мог считать завоеванной.
На площадке для парковки Ребекка Ларсен была не одна. Рядом с ней стояло трое ребят, один из которых, кто бы сомневался, был Боб Вэллон. Когда Кейн подошел ближе, они замолчали. Ребекка посмотрела на своего кавалера, появившегося какнельзя вовремя, почти с благодарностью. В отличие от нее, Боб одарил конкурента взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
- А вот и Кейн! – с наигранной беспечностью сказала Беки. – Мы с ним уже договорились, он меня проводит.
Не моргнув глазом, Кейн подтвердил. Боб буркнул себе под нос что-то неразборчивое, отвернулся и, не прощаясь, зашагал прочь. Его компаньоны отправились вслед за ним.
- До свидания! – не удержавшись, крикнул им в спину наш Дон Жуан.
Когда троица скрылась из вида, Ребекка облокотилась о мотоциклетное сиденье и облегченно перевела дух.
- Что он от тебя хотел?
- Ничего особенного.… Это мой бывший.
- Бывший? – мальчик не совсем понял смысл высказывания.
- Конечно. Ведь теперь у меня есть ты. Садись, поехали. Отвези меня домой, ковбой.
- Хм. Тебе в другую сторону. А я пешочком прогуляюсь, мне напрямик недалеко. Подышу свежим воздухом перед сном.… Пока, красотка, до завтра!
Не дав Ребекке опомниться, Кейн чмокнул ее на прощание в щечку и оставил в одиночестве. Девушка хотела его догнать, но опомнилась и остановилась.
- Тоже мне, принц нашелся… – пробормотала она. – Ну и иди!
Беки завела «чоппер» и, резко выкрутив ручку газа, уехала. Интонация ее последней реплики, невольно услышанной Кейном, заставила задуматься, правильно ли он поступил, не закрепив успех? Но сделанного не воротишь. Беки ему действительно нравилось, однако идеальных людей не бывает. Кейна немного коробило от того, как все просто у нее получалось: встречалась с одним парнем, надоел – отбросила в сторону как сгоревшую до фильтра сигарету. Взяла новую. Не проделает ли она с такой же легкостью этот трюк и с ним?
Это ложные умствования, шепнул внутренний голос. Все будет хорошо.
Кейн свернул с улицы к входу в городской парк Нэйбл Хилл, где днем любили собираться окрестные мамаши с колясками.
Чем меньше женщину ты любишь, тем больше нравишься ты ей, как говорил Джон. Странная пословица, – размышлял Кейн, заходя в маленькие воротца, ведущие на территорию парка. – Странные люди. Наверно, с точки зрения Джона, я поступил правильно, что не поехал с ней…
Он вышел на боковую аллею, срезая угол до дома. Деревья и кусты по бокам пешеходной дорожки росли так плотно, что казалось, будто идешь по настоящему лесу. Всецело поглощенный мыслями о природе женщин, Кейн добрел до плохо освещенного единственным фонарем перекрестка. За спиной он услышал торопливые шаги.
Вот так вот.
Шаги приближались, почти срываясь на бег трусцой. Ниндзя различил в этом шорохе подошв, что преследователей трое. Еще не разглядев их лиц, мальчик понял, кто его догоняет. Конечно же, никто иной, как Боб Вэллон сотоварищи. По основополагающему канону нин-дзюцу – побеждай без боя – Кейну надлежало затаиться в кустах и пропустить неприятелей мимо себя. А затем спокойно пойти восвояси или, в крайнем случае, настучать исподтишка в затылок каждому из желающих поднять на него руку. Да так, чтобы они вообще не поняли, что с ними произошло.
Истинный мастер именно так бы и поступил, но Кейн пока еще был слишком юн и горд. Взбудораженная кровь бурлила в жилах, и Ромео вышел в свет фонаря. Завидев его, задиры замедлили шаг, приближаясь ленивой и развязной походкой. Они выглядели как братья-близнецы в своих одинаковых спортивных куртках школьной команды по футболу.
Классическая ситуация, – подумал Кейн. – А я думал, американский кинематограф далек от жизненных реалий: отвергнутый любовник с дружками хотят сатисфакции. Я что-то такое недавно смотрел…
- Тормози, Кейн! – неизвестно зачем крикнул Боб.
Кейн стоял на освещенном перекрестке, засунув руки в карманы, и явно не собирался бежать.
- Я вас внимательно слушаю.
- Он нас слушает! Какая радость! – воскликнул один из троицы.
- Тихо, Рикки, рано, – осадил его Вэллон. – Приятный сюрприз. Идем мы по улице, вдруг видим, – ты. Надо поговорить, не так ли? Ведь нам есть что обсудить, как считаешь?
Боб Вэллон неприятно усмехнулся и, не дожидаясь ответа на свои риторические вопросы, продолжил:
- Так-то ты провожаешь девушек домой… – неуклюже взвинчивая себя, он начал раскачиваться с пятки на носок. – И, интуиция мне подсказывает, что ты нам не рад. Нет?
Раздутые ноздри и поджатые губы, колышущиеся перед Кейном, выражали гнев капитана футбольной команды яснее слов.
- Нет.
- Нет?! – Вэллон почти торжествующе обернулся к приятелям.
Кейн машинально отметил его сильно задранный вверх подбородок, еще одно микро-выражение искренней злости.
- Он сказал «нет»! Ну, и как вам это нравится? Ответь мне, ничтожество, на один вопрос, но только честно. В каких ты отношениях с Бек?
Кейн без тени сомнений продолжил махать красной тряпкой перед быком:
- В ОЧЕНЬ дружественных.
- Ага! – хрипло выдохнул Боб, словно подтвердились его самые худшие подозрения. Он сунул большие пальцы рук в карманы узких джинс, продолжая раскачиваться с носка на каблук в каком-то трансе. Почти срываясь на крик, Вэллон преувеличенно четко выговаривал слова:
- Я не хочу больше видеть тебя рядом с ней! Усёк?! Ближе чем на сто метров не смей приближаться к Бек – или ОХРЕНЕННО пожалеешь!!
- Это сложно в условиях нашей сравнительно не большой классной комнаты, – Кейн вытер чужую слюну, брызгавшую ему на лицо. – Даже если бы я этого захотел.
- Ах, ты меня не-до-по-нял! – даже обрадовался ревнивец. – Так мы сейчас объясним! Все подробно рас-тол-ку-ем…
Словесные прелюдии перед поединком совершенно бессмысленны, – подумал Кейн. – Хотя его тоже можно понять… Но не получать же за это ногами по почкам? Это я ей понравился!
- Ник, дай ему! – Вэллон взвизгнул сорвавшимся голосом.
- Ник у нас профи каратэ, – доверительно сообщил третий из компании самоубийц, Рикки.
Ник вразвалку, как бы нехотя, подошел к Кейну.
- Окай, Бобби, я разберусь с ним, – солидным басом сообщил каратист, и это были единственные слова, услышанные от него в тот вечер.
Не смотря на анонсированную крутизну, движение ноги с разворота у него получилось слабым и каким-то корявым, как показалось Кейну. Ниндзя отступил в сторону и раньше, чем Ник успел опустить ногу после своего вялого удара, ткнул его крепким, как корень дерева пальцем в солнечное сплетение. Словно рыба, выброшенная на берег, горе-каратист согнулся пополам, хватая воздух онемевшим ртом.
- Удовлетворены?
- Не вполне, – нарочито медленно ответил Боб Вэллон и полез в карман спортивной куртки.
Он перестал шататься и вынул руку из кармана, на его пальцах тускло блеснул свет. И опять та же проблема с предварительными разговорами:
- Везунчик, я сейчас поправлю тебе черты лица на такие, что мало нравятся леди, – Боб замахнулся тяжелым никелированным кастетом.
Кандидат на пластическую хирургию шагнул вперед и одновременно ударил на опережение внешней стороной запястья. Хлесткий кокен-учи от плеча смел Боба, как неожиданно рухнувшее дерево. Ни единого крика не нарушило тишину, царившую в темном парке Нэйбл Хилл, только выпавший кастет приглушенно звякнул о бордюр.
Кейн пересекся взглядом с оставшимся парнишкой, на лице которого за секунды сменилась целая гамма чувств. Сначала Кейн прочитал на нем удивление – брови вверх, челюсть вниз. Затем его челюсть вернулась на место, а поднятые брови оказались сведены – классический симптом испуга. Зрачки парня расширились и, не особо раздумывая, он со всех ног бросился бежать. Его тяжелый топот быстро стих во мраке.
Все верно, лучше быть трусом, чем дураком. Кейн пожал плечами и, не тратя времени зря, отправился домой: мама, наверно, уже начала волноваться.
Пятнадцать минут быстрой ходьбы по ночному Майами, и он добрался до родимого квартала. Свернув на Коссут-лейн, к дому, Кейн остановился так резко, словно налетел на невидимую стену.
Навстречу ему шел человек – ничем не примечательный, даже обычный с виду мужчина среднего роста, одетый в джинсовый костюм. Лица прохожего Кейн не разглядел, однако ему хватило одного взгляда на походку встречного, чтобы понять: перед ним воин высшей квалификации, профессионал. При этом профессионал, не скрывающий своей подготовки. Например, это могло означать, что намерения у него не враждебные и, скорее всего, приближается соклановец. Скорее всего, так оно и было, но сейчас, при плохом освещении, Кейн не мог в этом поручиться.
Мастера нин-дзюцу отличались особой тонкой моторикой, характерной работой мышц при ходьбе, немного разнящейся с другими школами боя. Точно так же походка выдавала любого хорошего спортсмена, если только ее не изменяли специально. Кейна, например, ужасно раздражали движения актеров из кинобоевиков, играющих великих бойцов, но двигающихся в этом амплуа с грациозностью утки. Ковыляющие джедаи, по-женски неуклюжие спец-агенты, геморроидальные гладиаторы – когда мальчик видел их по ТВ, он не знал, смеяться ему или плакать.
Замерев на углу Коссут-лейн всего на секунду, юноша понял, что опасности нет, и пошел на сближение. Тут его ожидал второй сюрприз за вечер. Широко шагая, незнакомец миновал густую тень от забора и Кейн с немалым удивлением разглядел его лицо. Черный как вакса негр был последним человеком, кого он ожидал увидеть. Плечистый афроамериканец, чуть за тридцать, был плотно увешан свисавшими с крепкой шеи золотыми цепями. На толстых пальцах возможный собрат носил массивные, как тот кастет, золотые перстни. И сразу же он показался смутно знакомым.
Где-то я его уже видел, подумал Кейн, подходя вплотную к визитеру.
Вспомнил по перстню – чернокожий встречался ему вчера утром, по дороге в школу. Он сидел за рулем грузовика, которым Кейн воспользовался как буксиром для скейтборда!
Двое на темной улице остановились почти вплотную друг к другу. Для мальчика такая близость пока означала лишь то, что он настолько уверен в своих силах, что готов начать бой даже с короткой дистанции.
- Посвященный всегда узнает посвященного, – правильной, условной фразой начал разговор негр. Пальцы его опущенных рук сплелись в кодифицированные тайные знаки приветствия – сакральные мудры – полностью развеявшие последние сомнения. Дело было даже не в самих знаках, а в том веянии Ки, которое их сопровождало. Похожее на плотный, теплый ветер дуновение концентрированной энергии подделать невозможно, и Кейн расслабился. Собрата можно точно не опасаться…
- Ты пришел от Лао? – юноша начал разговор первым.
- Я пришел от совета Тюнин, выполняющих стратагему уважаемого Дзёнин Лао Токудзо, – поступила поправка.
Кейн, немного потерявшийся в субординации за последнее время, прожитое за пределами лагеря, быстро пришел в себя.
- Я готов выполнять.
- Генин, сегодня ты поступил крайне непрофессионально. О твоем поступке будет доложено братьям.
Кейн мысленно выругался.
- Тебя отправили присматривать за мной?
- Я живу в Калифорнии. К тебе захотел приехать по своей инициативе, после того, как получил последнюю весть из Китая о пополнении в Штатах. Генин, нам приказано убрать облик. Но сделаешь это ты один.
Негр сунул под нос Кейну мятую бумажку. В записке, размашисто намалеванной черным маркером, содержалась краткая информация о неком Терри Формане. Сорок семь лет, не женат, адрес, место службы, контакты, маршруты. После того, как Кейн закончил читать, его собеседник чиркнул Zippo и бросил горящую бумагу под ноги.
- Это будет твое первое задание.
- Я готов выполнять.
Два синоби помолчали, и, не сговариваясь, медленно побрели к дому Кейна. Каждый из них остро понимал свою роль в происходящем. Мальчика, мало по малу отвыкающего от службы, снабдили занятием. Более того – первым и потому очень ответственным делом. Годы, деньги и силы, потраченные на его первоклассное обучение, стоили того, чтобы навсегда стать частью братства и жить по установленным правилам. Приказ на убийство котировался как более чем обычное поручение для рядового Генин. И все же Кейн был взволнован. Почему? Быстро покопавшись в своей душе, юноша отыскал ответ: первая работа. Лао верил в него, и было бы просто постыдно не оправдать возложенных ожиданий.
- Я мог бы сделать всё сам, – задумчиво нарушил молчание черный. – Но мне необходим в этой стране надежный напарник, я должен знать, что могу рассчитывать на тебя.
Кейн кивнул. Говорить было нечего.
- Нас в Америке семеро, но остальные братья находятся вне моей досягаемости, с ними нет налаженных контактов. Задания бывают разные, не только такие. Иногда Тюнин молчат по несколько лет, а иногда дел невпроворот. Старшие просили передать, что ты должен обязательно поступить в колледж и, возможно, даже получить стипендию спортсмена. Будешь капитаном футбольной команды, как тот парень, – ниндзя подмигнул, заглядывая в лицо Кейна. – И привет от Лао, персональный. Как там старик? Курить не бросил?
- Нет. Все та же трубка. Хотя ребята говорили, что он каждый раз заказывает новую, когда старая ломается о чью-то голову.
- Я тоже слышал эти истории, – в темноте сверкнули белые зубы.
- Как тебя зовут, брат?
- Фред. Я тут уже давно. Приехал, как и ты, совсем мальчишкой… Только легализоваться мне было гораздо труднее.
Они остановились, чуть не дойдя до дома, где жил молодой ниндзя.
- Помни, чему тебя учили. Первое время, как и с курением, всегда труднее всего. Скоро ты разберешься в этих слабых людях и в этом загаженном мире. Я тоже не сразу въехал во все это. Сейчас я счастлив, потому что живу в гармонии с собой. Работаю санитаром в реанимации и читаю рэп.
Не прощаясь, они разошлись в разные стороны. Больше Кейн никогда не встречал Фредерика.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги