Искатель: Проклятие Древней крови

Глава XI. Пятая сущность

Тяжелый горький дым тянул свой хвост по улице, заползая в окна на втором этаже. Неумытое солнце неохотно выглядывало из-за рваных туч. Город с трудом приходил в себя после тяжелой ночи, как больной лихорадкой, переживший кризис.

Варна помешивала длинной деревянной ложкой овощи на сковороде, то и дело бросая настороженный взгляд в сторону Древних, которые внезапно принялись лопотать на своём непонятном наречии. Неровные, наспех наструганные дольки земляного хлеба злокозненно подгорали с одной стороны, оставаясь при этом сырыми со всех прочих сторон.

Приглядывая одним глазом за лепешками из рисовой муки, Варна чувствовала, как постепенно её миролюбие сменяется подспудным раздражением, будто капля кислоты портит целую плошку свежего молока.

Матьяс и Алпин — горцы, как и сама Варна. Если и полагаться на кого-то в чужой стране — то на своих. Варна так и поступала всю жизнь, но сейчас в ней росло внутреннее сопротивление. Даже несмотря на то, что оба старых друга буквально указывали ей занять сторону Братоубийцы, Варна не могла совладать с недобрыми подозрениями. Особенно когда Древние перешли на незнакомую речь.

«Что за грязные тайны они пытаются скрыть?» — Варна переминалась у плиты, раздражённо постукивая ложкой по краю сковороды. Вокруг решительно не на что было посмотреть, чтобы отвлечься от нарастающей тревоги.

«Алпин, исбри его задери, не мог придумать ничего умнее — притащил под крышу моего дома Братоубийцу! Будто соседи могли не заметить, что я сдаю комнату красноглазым беженцам! Будто моё имя не полощут кумушки, почище белья на Пристанях! Одно слово — Серые! Что Матьяс, что Алпин, даже этот красноглазый — такая же ищейка. Видят цель и несутся за ней, а на остальное им наплевать... Никогда не угадаешь, что у них на уме».

Варна в очередной раз выглянула в окно, будто ожидая, что со всей улицы уже собирается народ к её крыльцу с требованием выдать преступника. А ведь и впрямь собирается!

Ложка с глухим стуком полетела в рукомойник. Варна поспешно сняла сковороду с плиты и поставила на резную деревянную подставку. Одним движением распустила завязки фартука.

— Синия, Игни! У нас проблемы, — предупредила она, не отрывая взгляд от окна. На противоположной стороне улицы распахивались двери, выпуская небрежно одетых людей. Кто-то на ходу застегивал пуговицы на плаще. Другой человек, придерживая левой рукой шляпу на затылке, задрал голову и показывал пальцем на небо. Люди беззвучно переговаривались, хмурые лица не предвещали ничего хорошего.

«Затмение? — гадала Варна — Весной в этом низинном городишке всегда серо безо всякого затмения. Но похоже на то. Риорцы боятся черного солнца, как дети, вот и бросили все, высыпали на улицу...»

Но чутье подсказывало Варне, что черное солнце тут ни при чем. Она отошла от окна, дёрнула шторный подхват, чтобы льняное полотно, собранное у края деревянного наличника, свободно расправилось. Игни настороженно поднял голову.

— Госпожа Наори, не стоит... — начал он негромко. А потом сам себя оборвал на полуслове. Синия молча положила ладонь ему на плечо, и они обменялись встревоженными взглядами.

— Мой дом окружают, — кулаки Варны сжались сами собой. — Я жду объяснений, Серый. И даже не думай, что успеешь кануть в туман, как твой шеф.

Игни открыл рот, будто собираясь что-то ответить, но почему-то так и не сказал ни слова. Синия подошла к окну и осторожно выглянула из-за тяжелой портьеры.

— Все идти мимо, госпожа Наори. — Она вытянула руку, указывая направление. — Я ходить по этой дороге к Пристаня.

Синия замолчала, вглядываясь в лица, а потом тихо добавила, оглянувшись на сына:

— Их глаза видят Сакри Игни. Фили, что происходит в городе?

«Академия! Король объявил войну Академии. Кажется, проблему с таинственным малефикаром я решить уже не успею», — нерадостные мысли кололись, как раскаленные угольки. Игни поймал недоуменный взгляд квартирной хозяйки и приготовился объяснять ей, что имела в виду матушка. Но не успел. Вместо него заговорил Братоубийца. Глухо, устало, закрыв лицо ладонью.

— Ветер тянет дым. Это горит Академия, господа и дамы. По крайней мере, мы избавились от демоновой магии... Эриен, пёсий ты шулер, хоть кто-то способен тебя обыграть?

Варна явственно почувствовала запах гари, просочившейся сквозь дверную щель. И поверила — сразу же и безоговорочно, что князь говорит чистую правду. Мозаика в голове сложилась деталька к детальке — внимание людей привлек пожар, вот они и повыскакивали на улицу.

Она сняла с вешалки плащ и набросила его на сгиб локтя.

— Король Эриен не только малефикар, но вдобавок безумец? Он понимает, что от Академии зависит экономика Акато-Риору? Или он сожжёт весь город? — Игни говорил как судейские: задавал вопросы с утвердительной интонацией. А может, это у него получалось случайно, потому что он был сосредоточен на том, чтобы составлять фразы без грамматических ошибок.

— Сожжёт... Или нет. Он не единственный, кто поднимал ставки, — неразборчиво пробормотал Алишер.

— Пойду взгляну, что там загорелось, — Варна оглянулась на остывающую сковородку, оставленную на столе. — Госпожа Аркана, оставляю дом на вас. Накроете на стол без меня? — Несмотря на то, что она брала с постояльцев плату за жилье и стол, Варна была убеждена, что в прислуги для Древних не нанималась.

— Аркана? — с неуловимой интонацией — не то насмешливо, не то уважительно — переспросил князь Алишер, подняв взгляд на хозяйку дома. И при этом звуки выговаривал не по-риорски отчетливо и твердо. Варна пожала плечами, поскольку для нее это уточнение не имело смысла. Зато она заметила, как на щеках Синии вспыхнул жаркий румянец. Матушка Игни убрала за ухо выбившуюся из прически прядь волос, опустила глаза и обошла стороной кресло. Правда, ширины скромной гостиной не хватило, чтобы подол платья Синии не коснулся мыска сапога князя. Алишер подтянул ногу к себе с такой поспешностью, будто его укусила медуза.

Варна заметила. Поджала тонкие губы. Нахмурилась. Когда-то любой жест или гримаса, в которой сквозила нетерпимость к чужакам, ощущались как прикосновение каленого железа. За четверть века дочь горца изрядно поднаторела в науке осаживать гордецов, но сейчас была слишком взвинчена, чтобы учить Древних взаимному уважению.

— Я сейчас схожу на Народную площадь, а потом сразу в цех, — Варна понимала, что её голос звучит напряженно, но не могла совладать с дурными предчувствиями, то и дело выглядывала в окно. У неё в жизни уже было однажды похожее суматошное утро и люди вот также шли мимо с мрачными лицами. Тем утром муж в последний раз поцеловал её на прощание и ушёл, чтобы больше никогда не вернуться. — Я приду поздно вечером.

Варна схватила первую попавшуюся корзинку, вытряхнула оттуда крошки и застелила дно салфеткой. Синия тут же оказалась рядом, мягко отняла корзинку.

— Я помогать, госпожа Наори, — тихо сказала она, опустив длинные ресницы на алеющие щеки.

— Си-иния Аркана эт И-игни Аркана, — не унимался Братоубийца. Варна глянула на него раздражённо. По её разумению, человек, который только что бездыханным валялся на полу, просто не имел права разговаривать таким тоном со своими спасителями. Но учить манерам его светлость вдова сотника королевской гвардии не стала. Только проворчала себе под нос на родном языке пожелание князю: носить над головой дождливую тучу, что в горах равнозначно проклятию.

— Что вам до наших имен, князь? Вы забыть их, стоит вам покинуть этот дом, — с холодной учтивостью отрезал Игни. Спохватился, что слишком пристальное внимание уделил контролю над голосом, позабыл про спряжение, и почувствовал, как на щеках разливается горячая краска.

Алишер задумчиво потёр щеку. Случайно задел рану, нанесенную когтистой лапой, болезненно поморщился. Он дождался, пока Варна накинет плащ и, не прощаясь, выйдет из дома. Синия закрыла за ней дверь на замок.

— Проблема фальшивых имен в том, что они звучат фальшиво, — вздохнул Алишер.

— Только для тех, кто понимает, — скрипнул зубами Игни.

— А вы считаете, что в Акато-Риору нет человека, который поймет? Ваши имена как шифр, как красная тряпка. Почему вы носите их с таким вызовом, Тайный Огонь и Тайная Бухта?

Синия, чтобы занять руки, принялась расставлять на столе тарелки и приборы. Но когда Алишер озвучил ее имя на риорском, она упустила из ослабевших пальцев керамическую миску. Упав на деревянный пол, старая миска с сеткой трещин на дне разбилась на крупные черепки. Князь замолчал, глядя на осколки.

Тишину первым нарушил Игни.

— Вы забудете наши имена, князь, — повторил он ровным голосом. Он подошел к матушке, протянул руку ладонью вверх и едва заметно качнул. Синия, не задавая вопросов, достала из кармана и отдала ему ампулу с красной жидкостью. Последнюю. Игни, удерживая склянку двумя пальцами, продемонстрировал князю, слегка встряхнул.

— У нас это называют «квинтэссенцией». «Пятая сущность», если переводить на ваш язык. Младшие придумали название попроще: «Эликсир Древней крови». Слышали о таком?

Алишер медленно покачал головой. Игни не удивился.

— Мало кто слышал. А кто знал, тот молчал — по понятным причинам. Квинтэссенция спасала жизни. Буквально. Если ввести ее в кровь, она изгонит заразу, ускорит восстановление внутренних тканей, заставит органы в кратчайшие сроки восполнять кровопотери...

— Магическая? — хрипло уточнил Алишер.

— Разумеется, — не сдержал вздох Игни. — Это лекарство только для Древних, а для Младших...

— Яд? — предположил Алишер.

Комок в горле не дал ответить сразу же. Игни прочистил горло, выдохнул, про себя считая до десяти. Рассказ о том, каким образом эликсир действовал на Младших, не входил в его планы. Хватило только вопроса, чтобы воскресить в памяти их безумные крики, иступленный смех и страшные раны, которые они наносили себе сами, расчесывая тупыми ногтями кожу.

— Можно и так сказать. — Оказалось, что он слишком хорошо помнил эксперименты отца по «смешению кровей». Игни оглянулся на матушку, надеясь по выражению ее лица понять, знала ли она, что он принимал в них участие. Синия спокойно подметала осколки, не поднимая глаз от своего занятия. Игни на мгновение прикрыл веки, чтобы возвести незримую стену и оставить все воспоминания за ней. Когда он вновь взглянул на Алишера, то говорил уже безо всяких эмоций.

— Однако квинтэссенцию нельзя ввести в кровь только один раз, ваша светлость. И здесь начинается самая интересная часть. Вы были очень плохи. Заражение крови, судя по всему. Вы двигались, как старик, выглядели как живой труп и принимали вынужденную позу при сидении — скорее всего, к тому времени были поражены внутренние органы. Вы теряли мысль, постоянно касались руками головы, возбуждение сменялось торможением и, в конце концов, вы потеряли сознание, провалившись в беспамятство. Это знаки, говорящие о том, что ваша лихорадка близилась к своему логическому завершению.

Кривая улыбка прилипла к губам князя, пока он молча выслушивал свой приговор. Игни еще раз красноречиво встряхнул кистью руки. Красная жидкость в ампуле лениво всколыхнулась.

— Квинтэссенция прямо сейчас очищает вашу кровь от заразы, побуждает сердце биться чаще, и вы чувствуете себя намного лучше, чем час назад. Но это временный эффект. Если ровно через десять часов после первого укола не ввести в кровь содержимое вот этой ампулы, — Игни заметил, как в единственном глазу Алишера вспыхнул алчный огонёк, и с едкой усмешкой уточнил, — а вы не сможете отнять её у меня силой, кстати. — Игни выдержал необходимую паузу, чтобы князь успел просчитать варианты и безжалостно закончил мысль. — Для вас лично процесс обратится вспять. Вы не протянете дольше трех дней, если заставите меня пожалеть о том, что я решил потратить на вас первую ампулу.

Загрохотали осколки, которые Синия ссыпала в мусорное ведро у печки. Князь дёрнулся от звука, как от удара.

— Три дня, значит, — он уставился на свои длинные сухие пальцы, будто мысленно подсчитывая что-то. — Похоже на то... А если я забуду ваши имена, вы не откажете в помощи умирающему человеку, на которого уже потратили одну бесценную ампулу?

Игни сжал узкую склянку в кулаке.

— Этого мало. Я рассчитываю, что вы расскажете мне всё, что знаете о Бродэке, — ровным голосом ответил он.

— Молодой человек, давайте договариваться иначе. Вы не ставите мне условий и не чините препятствий, а я в качестве ответной любезности не рассказываю никому о том, кто вы и откуда, — почти нежно промурлыкал Алишер. — Я ведь уже не впервые встречаю такого, как вы, с идиотским фальшивым именем, с биографией, которая шита белыми нитками. И где он теперь? Недавно видел некролог в газете. Вы, огнерожденные, будто нарочно подставляетесь. Вызываете огонь на себя, м?

Донельзя довольный своей шуткой, Алишер откинулся на спинку кресла и с превосходством глянул сквозь прищур на Синию. Не в силах больше выносить их разговор, она, хлопнув дверью, закрылась комнатушке с колченогой медной ванной. Присела на бортик и зажала рот обеими руками, сдерживая рвущийся наружу крик.

Взбешённый Игни навис над князем и прошипел:

— Вы быть вес-сьма ос-строумным, князь. Гнев Священного огня вас, с-стало быть, не с-страшит?

Резкие черты лица Алишера заострились ещё больше: он стиснул челюсти и свёл брови к переносице.

— Я двадцать лет в бегах. Если ты думаешь, что какой-то мальчишка с кудряшками сможет шантажировать меня магической поганью, то советую пойти проспаться, — ледяным голосом приказал он. — Демон вырвал мне глаз и завязал внутренности в узел. Тебе придется приложить фантазию, чтобы испугать меня сильнее.

Игни будто наяву увидел красноглазого призрака, сотканного из тьмы и горького ночного ветра, почувствовал запах крови — отчетливо, до рези в глазах. Он отшатнулся, закрываясь ладонью, а сложенными щепотью пальцами правой руки начертал в воздухе знак Священного огня. Призрак, рожденный словами Алишера, развеялся вместе с горьким запахом, убоявшись святого знамения. А головная боль осталась.

— Это что ты сейчас устроил?

Массируя висок, Игни поморщился. Испуганный голос Алишера — ага, все-таки пробрало тебя, старый мерзавец! — ввинчивался в забитую пыльной ватой голову, как штопор в пробку.

— Ист проэкцио, — рассеянно отозвался парень. Запустил пальцы в волосы и задумчиво почесал макушку.

«Проекция, верно. Весьма кстати прозвучали эти слова про фантазию, если подумать», — Игни порадовался, что матушка ничего не видела за дверью. Он внезапно понял, насколько устал и проголодался. Магия тянет силы, будь здоров, даже случайная. Он подтянул к себе ближайший стул и сел на него в своей обычной манере — задом наперед, положив локти на высокую спинку.

— Квинтэссенция создана на основе Древней крови. Буквально, — с большой неохотой объяснил он. — На какое-то время она раздувает Священный огонь в крови... Ну или что там у вас, Детей Небес, вместо огня, я не знаю. Воздух? Ве...

Игни осёкся. Шумно втянул носом воздух.

— Ветер, — выдохнул он, потрясенный внезапной догадкой. — Это ведь вы создали призрака, князь! Хитро-о же! А прикинулись...

Алишер сидел, вдавившись спиной в красную обивку кресла. Костяшки его пальцев побелели — настолько сильно он вцепился в подлокотники. Неслышно отворилась дверь, и из ванной комнаты тихо вышла Синия. Лицо ее посвежело и порозовело после умывания. Она остановилась в проходе, оперевшись плечом о косяк.

— Фили, ист перикулоси, — точь-в-точь как накануне утром срывающимся от тревоги голосом сказала она. — Эа... ист малефикарум[3].

— Си, иго кониекта, мати[4].