Искатель: Проклятие Древней крови

Глава I. Серая шляпа

– Нет, матушка, расчёт я не попрошу, – терпеливо повторил Игни, мягко, но решительно отнимая бинт. Полные руки матушки с красивыми маленькими кистями тряслись от волнения. Наложить повязку как следует она все равно не сумела. Покорно снеся вторую неудачную попытку, Игни продемонстрировал матушке, что слабая намотка проворачивается, размотал, отошёл подальше и сноровисто перебинтовал пострадавшую ладонь.

– Фили, ист перикулоси! – беспомощно всплеснула руками Синия.

– Мати, нет! – с нажимом проговорил Игни. Сделал паузу для того, чтобы зубами разорвать бинт на две полоски, завязал в узел на запястье. – Я сам виноват. Нарушил комендантский час. И потом, ты же прекрасно знаешь, что серую шляпу я оставил дома. Вот и получил, – Игни поморщился, – по заслугам.

– Ходила вчерась с другими сури на маре, бельё стирать, – торопясь рассказать, матушка помогала себе красноречивыми жестами. – Они говорить, Ветус Вульпи знаменитого искателя на свою сторону сманить! Ветус Вульпи быть здесь! Ты знать об этом, а мати не сказать! Ты не думать о бедной мати! Нет покоя в Акато-Риору, фили, нет! Поедем в горы далеко, поедем?

Синия беспомощно озиралась, будто искала что-то, что поможет убедить сына немедленно убираться прочь из опасного города. Просторная светлая кухня-гостинная с новой отличной плитой уже не казалась ей такой уютной и безопасной. Только не тогда, когда сын накануне пришел домой за полночь, весь в крови и хромой! Заперся в ванной, даже слова не сказал!

– Мы только вчера отдали хозяйке плату за следующие три декады, матушка, – укоризненно напомнил Игни. – У нас больше нет денег на путешествия. Нужно искать способ выжить здесь. Работа в Чайном домике – достойная работа, – раздельно и чётко повторил Игни. – Ни один искатель не пойдет к Старому Лису. Это пустые слухи, не верь.

Матушка сникла. Опустилась на трехногий табурет, зачем-то вытерла чистые сухие руки о вышитый красной нитью передник, затем задумчиво расправила его на коленях. Игни проникся сочувствием к матушке, подошёл и опустился перед ней на одно колено. Заглянул в лицо.

– Мати, я не знаю места безопаснее, чем Акато-Риору. Нам ничего не угрожает. Здесь Древние и Младшие уже тысячу лет…

– Живут в мире, – с теплой улыбкой подхватила Синия. Ласково коснулась щеки сына и легонько стукнула по кончику носа. – Ты говорить и говорить одно. А потом приходить раненый. В тот день, когда я узнать о том, что Ветус Вульпи быть здесь и быть давно! Ночью город принадлежать ему, и это не шутка! Я хочу верить тебе. А ты должен приходить раньше. Ночью ходить по улицам нельзя.

– У тебя уже получается говорить почти без ошибок, – похвалил Игни. Он осторожно взял маленькие мягкие ладошки и несильно сжал. – Верь мне, матушка. Я должен много работать сейчас, поэтому задерживаюсь допоздна. Я заработаю много денег, и мы купим дом…

– И ты привести хорошую девушку в этот дом, – развеселилась матушка. Она промокнула передником уголки глаз и успокоилась. Перестала дрожать и нервно оглядываться. Игни широко улыбнулся. Ему самому было проще, когда в доме царила спокойная атмосфера, и никто не паковал чемоданы. – С глазами цвета маре. У вас быть… будут красивые дети.

Просветлев лицом при мысли о внуках, Синия вернулась к своей кадушке, в которой поднималось тесто для хлеба. Игни, глянув на забинтованную ладонь, внезапно вспомнил, что назвал при матушке штаб-квартиру искателей Чайным домиком, чего ни разу ещё не делал. Она, должно быть, не поняла, но не переспросила из-за того, что чувствует себя неловко, когда чего-то не понимает в чужом языке.

На самом деле, соль шутки про Чайный домик понимают только сами искатели и те, кто часто бывает на втором этаже, в зале Общей работы. Горожане-риорцы связывают неформальное название с небольшой уютной чайной, открывшейся полдюжины лет назад в этом же здании. Однако, как любая звонкая шутка, эта имеет две стороны.

Находясь у себя в штабе, искатели почти постоянно держат в руках или на письменном столе чашку с ароматным настоем. Крепкий черный чай прогоняет сон и дарит бодрость, мягкий травяной – лечит больное горло и простуженные носы, фруктовый сладкий – заменяет пропущенный завтрак или обед.

Игни рассказывал всё это с одной лишь целью: отвлечь матушку от мыслей о том, в каком виде он вернулся прошлой ночью, однако добился неожиданного эффекта.

– Чай? – недовольно переспросила Синия, сведя красивые брови к переносице. – Теи? Мне это не нравится, фили. Голодный живот истины не разумеет. Ты умный и должен понимать. Я собрать тебе пироги на службу.

Игни подавил вспыхнувшее раздражение. Чтобы занять руки, взял с тарелки местное яблоко, к желтому цвету и медовому вкусу которых все никак не мог привыкнуть. Потёр жёлтый бок ароматного фрукта о шерстяную колючую ткань костюма и откусил кусочек, немедленно растворившийся за щекой. Ну точь-в-точь мёд. Даже такой сладкоежка, как Игни, находил очень странным, что яблоки променяли всю сочность на сладость. А уж матушка и вовсе их не ела – покупала только для пирогов и для сына – побаловать.

– Не беспокойся, я уже взрослый, – ровным голосом ответил Игни, разглядывая надкушенное яблоко с таким видом, будто искал в нем ответ на важный вопрос. Подобную холодную сосредоточенность он напускал на себя всякий раз, стоило ей начать возражать. Закрывался в себе и выпускал колючки, будто дикий лесной шипун.

Синия в такие моменты видела в нём не своего сына, а молодую взъерошенную копию отца. Валора она запомнила именно таким: гордым упрямцем, каких поискать. Десятилетия прошли с тех пор, как она видела его в последний раз. Валор тогда был немногим старше, чем теперешний Игни. Хотелось бы ей рассказать сыну о том, как сильно он походит на отца, но Синия не могла подобрать нужных слов. Поэтому сказала совсем другое.

– Разве на достойной службе морят голодом?

Игни усмехнулся и покачал головой. Стоило матушке разозлиться, как сложные правила риорской грамматики немедленно покорялись ей. Игни уже несколько раз говорил, что перед разговором с тем же молочником ей стоит как следует разгневаться, а она не замечала и оттого не верила в волшебную силу сильных эмоций.

– Где много платят, там много и спрашивают, матушка. Прости, мне пора.

Игни доел яблоко и снял с разлапистой вешалки кое-как очищенный после вчерашней ночи плащ. С неудовольствием оглядел себя с головы до ног в мутном зеркале. Выудил из обувной корзины влажную щетку для одежды, удивляясь, как она могла там оказаться. Энергично потёр левый рукав, которому досталось больше всего. Матушка подошла с небольшой квадратной корзинкой в руках. Сочувственно вздохнула, глядя на его отчаянные попытки оттереть грязь. Мягко, но решительно отняла щетку, совсем как Игни чуть ранее забирал бинт из дрожащих пальцев.

– Фили, промити ми ту кави, – ласково глядя на него снизу вверх, попросила она.

Игни подхватил серую шляпу, попутно порадовавшись, что в ночные приключения влип без неё. Ради шутки нахлобучил головной убор набекрень и, наклонившись, поцеловал матушку в кончик носа.

– Обещаю! Обещаю, что буду осторожен, мати, – легкомысленно отозвался Игни и ловко выскользнул из её объятий, притворившись, что не заметил корзинку, накрытую белым, хрустким после стирки в морской воде полотенцем. Ещё не хватало прийти в Чайный домик с подобной корзинкой в руках! Искатели на смех поднимут, им только повод дай – языки у всех ещё острее, чем перья.

На улице его встретило хмурое свинцовое небо, и холодный ветер немедленно забрался мокрыми холодными лапами за шиворот. Игни поежился и поправил воротник, застегнул пару верхних пуговиц.

– Игни! – услышал он за спиной негодующий матушкин голос. Две девушки, шедшие навстречу, встрепенулись и подняли низко опущенные головы. Ветер тут же принялся играть с длинными цветными лентами на их простеньких чепцах.

Игни обернулся, заранее готовясь с виноватым видом развести руками, мол, прости матушка, совсем позабыл про пироги. И едва не пропустил яблоко, летящее ему прямо в голову. Рука оказалась быстрее мыслей. Золотистое яблоко послушно толкнулось в ладонь. Игни не удержался, отвесил смеющейся матушке шутовской поклон, благодаря не за угощение даже, а за то, что этот фокус поднял настроение, подмоченное ночным происшествием и недружелюбным серым небом.

Игни подкинул в воздух шляпу, чтобы она обернулась вокруг своей оси, прокатил по руке и натянул на голову. Подмигнул двум скромно одетым девушкам, которые открыли рты от удивления из-за неожиданного представления. Зрительницы премиленько захихикали, пряча ровные зубы за узкими ладошками. Игни широко улыбнулся, показывая своим примером, что красивая улыбка – это открытая улыбка. Девушки проскользнули мимо, скромно опустив глаза.

«Другая культура», – напомнил себе Игни и пожал плечами. В Акато-Риору не найдешь человека, который бы считал, что улыбаться, демонстрируя зубы, – прилично. А Игни постоянно об этом забывал и попадал впросак. Иногда ему прощали, как сейчас. Иногда – особенно в присутствии стражей порядка – могли неверно понять. После того случая, когда ему пришлось оправдываться в Управлении, что он не душевнобольной, Игни старался на улице не демонстрировать свою инаковость.

И вообще избегать законников.

Еще меньше он хотел слышать разговоры о тех двух гвардейцах. Кевью и Терин – он запомнил их родовые имена, чтобы ненароком не влезть ни в какое дело, хоть краем касающееся этих людей. Он знал, что вчера знатно потаскал бешеную лисицу за хвост, и ему очень повезет, если она не цапнет в отместку. Когда впереди показались желтые стены Управления порядка, Игни счёл за благо перейти на другую сторону улицы и поднять повыше воротник. А для надежности ещё и надвинул пониже серую шляпу искателя.

Шляпы эти приглянулись Игни с самого начала – ещё до того, как он понял, чем занимаются искатели. Они с матушкой только сходили с корабля, когда Игни увидел приметный головной убор среди разношерстной толпы. Соседка по каюте, за неполную декаду плавания успевшая рассказать все сплетни Среднего города, показала пальцем, понизила голос:

– Мы зовем их «ищейки». Они не законники, но во сто крат опаснее перейти дорогу Серым, чем городской гвардии. Как начнут вокруг тебя сновать и вынюхивать – не успеешь опомниться, как ты уже за решеткой, и поминай, как звали. Моего дядю, который держал лавку с пряностями, они разорили, да-да, они! Гвардейцы никогда бы не нашли, по каким каналам он доставляет свой товар, мой дядя очень умный, – с гордостью сказала госпожа Кана.

Игни с матушкой переглянулись и принялись наперебой утешать добрую соседку, которая всю дорогу потчевала их не только новостями из жизни неизвестных им людей, но и вкуснейшими пирогами с удивительным местным овощем патаатти – «земляным хлебом».

Госпожа Кана была отходчивой женщиной. Да и дядя, как оказалось, не такой уж любимый был. Скупой, что твоя мышь! Лишний раз не подарит ничего родне, а его дочери были вынуждены просить цветные ленты для праздника у кузины. Так и не вернули ведь!

Игни слушал вполуха возмущения госпожи Кана, а сам не сводил глаз с искателя в порту. Мужчина не поднимал шляпу ради приветствия – это Игни оценил в первую очередь, сразу же нарисовал в уме целый ряд преимуществ для себя. Искатель ходил между прибывшими в город пассажирами имперского торгового корабля и коротко переговаривался с некоторыми. Игни восхитился тому, с каким достоинством Серый касался двумя пальцами полей шляпы, чуть наклоняя голову. За ним следовали двое мрачных гвардейцев со звездами на груди. Из городского Управления.

– Что они ищут? – спросил Игни, напустив на себя скучающе-равнодушный вид.

– Кто же их знает? Почитай каждый корабль так проверяют, давно уже привычку завели. Сказала бы, что начали, как люди стали пропадать – так нет же. Я еще девчонкой была, когда меня батюшка в первый раз на корабле повез к родичам своим в Онхонну. Ну, не совсем дитя неразумное, а годиков пятнадцать мне было, девица уже. Помню, тогда уже ходили ищейки, разнюхивали грязные тайны. А чего удивляться? Порт – место такое. Здесь, где ни копни – на контрабанду наткнешься, на бандитов всяких, беззаконников, – женщина особенным образом выделила последнее слово и неодобрительно покосилась на грязных грузчиков в засаленных кепках, которые прошли мимо пассажиров, вооружившись острыми крюками для переноски мешков. – Но с этими похищениями – да, все строже стало. И вас досмотрят, не сомневайтесь даже. Если в Управление не заберут. Но вы люди честные, беженцы, так ведь?

Игни широко улыбнулся в ответ на неожиданно острый взгляд темно-синих глаз уроженки Акато-Риору и подтвердил, что да, они самые честные беженцы. Матушка незаметно толкнула его локтем в бок.

Тогда Игни в ответ на испуганный взгляд матери покачал головой. «Нас не найдут здесь, на другом крыле материка», – шепнул он ей, пока они лавировали в толпе, стараясь держаться подальше и от черных мундиров, и от серых шляп.

Сегодня он был уже не столь уверен.

На первый взгляд, Акато-Риору походил на живущий за счёт внешней торговли приморский город, в котором можно с легкостью затеряться среди разношерстной публики. С другой стороны, местный король проводил странную политику скрытого изоляционизма. На поверку оказалось, что местные настороженно относятся к чужакам. Деньги открывали почти любые двери, но никто не желал никаких долгосрочных контрактов с теми, кто «родился под чужим небом» – это если мягко сказать.

Цены кусали за карман, и вскоре Игни с матушкой оказались в весьма стесненных обстоятельствах. И если бы шеф-искатель господин Алпин Фарелл, проникнувшись внезапным сочувствием к новичку-стажёру, не взял на себя хлопоты, связанные с поиском дома, все их сбережения перекочевали бы в бездонные карманы хитрющего владельца «Меблированных комнат для Господ Путешественников на Парковой улице».

«Только очень богатый человек может позволить себе быть чужаком в Акато-Риору», – сказал шеф в ответ на прокисшую улыбку господина Таассена. Владелец меблированных комнат открыл было рот, чтобы что-то сказать в ответ, но ничего так и не ответил. Без дальнейших разговоров принял ключи и нелюбезно пожелал удачи бывшим постояльцам таким тоном, каким обычно желают провалиться в Бездну.

Стоило им покинуть апартаменты Таассена, как их обокрали. Синия на минутку поставила саквояж на мостовую, чтобы натянуть перчатки. В то же мгновение, будто получив условный знак, из-за дерева выскочил оборванец в промасленном картузе. Бросив из-под измочаленного козырька затравленный взгляд на двух мужчин, спускавшихся по ступенькам, вор подхватил объемную сумку с вещами и удрал, только его и видали.

Игни стиснул кулаки и с деревянной улыбкой сказал матушке, чтобы она не расстраивалась из-за пропажи платьев. Все по-настоящему ценное он хранил в своём чемодане.

«А очень бедные чужаки в Акато-Риору всегда начинают и заканчивают одинаково, – сухо прокомментировал Алпин Фарелл, продолжая глядеть в сторону проулка, в который нырнул вор. – Ты видел, у него глаза какие-то странные?»

Игни предпочел убедить себя, что ему померещилось. Он знал только одного желтоглазого Охотника – и тот был брюнетом, крепким мужчиной. А у вора были тощие запястья и нечесаные лохмы, будто припорошенные пеплом.

«Ты найдешь его, парень, и заставишь сполна расплатиться за то, что он украл, – шеф свойски хлопнул Игни по плечу. – Ты теперь Искатель».

Синия отвернулась и подняла глаза к солнцу, испрашивая милости у Священного огня.

Быть стажером в Чайном домике оказалось вовсе не так опасно, как думала матушка, но и не настолько интересно, как рассчитывал Игни. Никаких серьезных дел новичку не поручали. Да что там, ему пока не доверили вести даже колонку с некрологами! Хотя именно эти имена и соболезнования Игни просматривал всегда с большим вниманием.

Он вытащил из кармана свёрнутую вчетверо вчерашнюю утреннюю газету. Страницы были сложены так, чтобы нужную заметку не пришлось искать среди других. Игни бросил озабоченный взгляд на портрет с траурной виньеткой. Темные глаза из-под полей черной шляпы смотрели серьёзно, но с искрой живого любопытства. Высокие скулы и прямой длинный нос говорили сами за себя. Не нужно быть дознавателем, чтобы понять, что этот человек не урожденный риорец. А уж в сочетании с именем!

Скупой текст некролога въелся в память: Игни затруднился бы сказать, сколько раз он перечитывал эти строчки.

«Г-н Талли и сыновья выражают свои искренние соболезнования безутешным родителям г-на Кастелла Монса».

Г-н Кастелл Монс из тех переселенцев, талантами которых прирастает богатство Акато-Риору. Будучи молодым человеком изрядного ума, г-н Монс получил ссуду на обучение в Королевской высшей школе лично из рук г-на Талли. В числе других талантливых студентов неоднократно получал предложения участвовать в создании новых проектов. После защиты диплома был принят без конкурса на должность младшего помощника руководителя конструкторского бюро. Найден мертвым в заведении «Ранняя пташка» на рассвете во время обычной утренней инспекции. Владелец «Ранней пташки» пропал без вести – возможно, за пару дней до убийства г-на Монса, поскольку печать Управления на входной двери заведения была сорвана без соответствующего прошения. Г-н Талли обещает щедрое вознаграждение любому, кто поможет пролить свет на убийство г-на Кастелла Монса.

– Господин Кастелл Монс, значит? – вполголоса обратился Игни к портрету в траурной виньетке. – Будь ты живым, я бы посмеялся над тем именем, за которым ты прятался… Чем же ты так не угодил местной публике, господин Кастелл Монс? Что за таланты принес на тарелочке господину Талли?

Человек на портрете таил улыбку в уголках губ. Он ещё не знал, что его жизнь оборвется так странно и бесславно: в одну из промозглых ночей в разгар Разлива, в пустом и холодном пабе для нетребовательных посетителей.

Игни поймал на себе чужой внимательный взгляд. Какое-то время шёл себе дальше, как ни в чем не бывало, а затем остановился рядом с чистильщиком обуви. Старик в потерявшем цвет плаще с заплатами поверх заплат оживился, поднял седые кустистые брови.

– Жел-те навести блеск, милсдарь? – невнятно уточнил он, задирая голову и подслеповато щурясь.

Игни сел на заботливо подложенную дерюжку поверх сиденья трехногого табурета. Наклонился поближе к старику, от которого пахло затхлым бельем, кислой капустой и перебродившей вишневой настойкой.

– Я оглядываться не буду, почтенный. А вы внимательно смотрите по сторонам. Потом укажете, какой человек слишком навязчиво приглядывается ко мне.

Игни дождался, пока водянистые глаза потерявшего интерес к происходящему старика озарит осознание. Заёмная ярость, отравляющая кровь после того, что случилось накануне, требовала выхода. Игни разрывало от желания помочь уставшему мозгу да так, чтоб старик надолго запомнил урок, но решительных мер не потребовалось. Чистильщик обуви многозначительно крякнул, сдвинул в сторону ящик, на котором грел свой тощий зад в куске замызганного ватного одеяла.

– О, милсдарь, я понял, – забормотал старик. – Я понял, милсдарь, вы из этих…

Из каких «из этих» Игни уточнять не стал, чтобы не услышать в ответ какого-нибудь оскорбления, после которого сдерживать гнев уже не получится. Поставил ногу на подставку, раскрыл газету, и углубился в чтение. Чужой недобрый взгляд не долго сверлил затылок. Кольнул и пропал. Игни поздравил себя с тем, что напрасно потратил чертвертак на полировку и без того тщательно вычищенных сапог, и тут старик, прекратив терзать сбитый мысок полустертой щёткой, неожиданно внятно проговорил:

– Это человек короля. Гвардеец.

Игни аккуратно сложил газету. Убрал в глубокий карман. Достал бумажник, открыл отделение для мелочи. Оценил, что там тоже негусто. Решил, что четвертак стоит дороже и требовательно насупил брови.

– Где он?

– Ушёл, милсдарь, как есть ушёл мимо. Но смотрел он, точно он, – старик опять забормотал невнятно. Звуки путались в неопрятных усах. Он ещё и глаза опустил, будто совсем не интересовался судьбой мелкой монеты, которую Игни держал двумя пальцами.

Игни пришлось наклониться и оставить четвертак на табурете вместе с благодарностью за хорошо выполненную работу. Старик вновь нахохлился, как старый больной сыч, и даже не проводил взглядом щедрого «милсдаря».

В растрёпанном настроении Игни подошел к двери, выкрашенной в насыщенный охряной цвет. От такого и сердце согреется, и на душе полегчает даже в самую разнесчастную хмарь, как сегодня. Игни задержал дыхание и толкнул дверь. Ему очень нравилось делать вдох полной грудью именно на пороге. Смесь чайных ароматов на первом этаже могла лишить обоняния непривычного бедолагу, но Игни эта южная терпкость и восточная разноголосица пряных ароматов напоминала о доме.

Волшебство момента нарушил коллега, грубо оттерев Игни плечом в сторону.

– Чего встал, рыжий? Подошвы прилипли? – буркнул искатель, проходя мимо. Он расстегивал плащ на ходу с самого порога и не остановился, чтобы вежливо ответить на приветствие хозяина чайной, только небрежно кивнул и протопал наверх по лестнице.

– Вам оставили письмо, господин Бродэк! – обратился к грубияну мастер Ламеш. Он не успел даже отложить полотенце, которым протирал вымытые чашки, и теперь с растерянным видом провожал взглядом спину поднимавшегося в штаб-квартиру искателя.

– Пусть рыжий принесет, – не оборачиваясь, распорядился Бродэк.

Мастер Ламеш пожал плечами и вернулся к своему занятию. Игни подошел к нему, потирая ладонью шею, с извиняющейся улыбкой честь по чести поприветствовал владельца чайной. Ему было неловко перед старым человеком за невоспитанного коллегу. Но мастер Ламеш не выглядел раздосадованным. Он невозмутимо предложил Игни угоститься новинкой.

– Я специально для тебя искал, сынок, не обижай меня! С запада привезли, по тракту. Караванщик говорит, едва отбились от степняков. Как их там кличут, запамятовал?

– Саркеш? Или вы про головорезов ра-кхет? – Игни не хотелось развивать эту тему, но он не мог оскорбить почтенного старика молчанием.

– Да, про бандитов, которые нападают на честных торговцев, – покивал мастер Ламеш. Сам он в это время уже отсыпал в бумажный пакетик специальным медным совочком нужную меру чая из большой жестяной банки. Взвесил на маленьких весах и остался доволен своей безукоризненной точностью.

– Не стоит по тем дорогам ездить честным торговцам, мастер Ламеш, – хрипло проговорил Игни, наблюдая, как сноровисто мастер ополаскивает чайник кипятком и заваривает чай. Ни одного лишнего движения не сделал о-диурец, ничем не нарушил сложную традицию создания ароматного напитка. – Лучше морем: дольше, зато безопаснее.

Уроженец Торговой империи поцокал языком.

– И дороже, молодой человек. Отважных людей, готовых рискнуть ради хорошей цены, всегда будет больше, чем осторожных и предусмотрительных… Не думай, что это я снарядил караван, я же не людоед какой-нибудь вроде Валора-мятежника, – старый о-диурец укоризненно покачал головой. – Я всего лишь попросил знакомого дать знать, когда в Акато-Риору появится нужный сорт чая. Специально, чтобы тебя порадовать. И вот он уже заварился для тебя, парень. Двадцать риен.

Игни уже успевший вдохнуть ароматный пар, поднимавшийся над белой чашкой, которую поставил перед ним владелец лавки, подавился и отодвинул её от себя.

– Где там письмо для господина искателя? – чуть севшим голосом поинтересовался Игни, вставая со стула.

– Тебе же сегодня выдали жалование, парень! Отчего бы не отпраздновать со стариком такое событие? Или не по вкусу тебе разговоры о мятежниках? – мастер Ламеш проницательно заглянул в покрасневшее лицо Игни. Тот медленно покачала головой с извиняющейся улыбкой. – Неужто все твоя хозяйка забрала, не оставила даже на чай? – он не стал дожидаться ответа, махнул рукой. Достал из-под стойки белый конверт, положил его на поднос, поставил рядом чашку и придвинул все вместе ближе к краю столешницы. – Да бери уже, я запишу на твой счёт, не выливать же. Потом расплатишься.

Последнее слово он сказал уже в спину Игни, который подхватил поднос и поспешил наверх по лестнице. Уши Игни полыхали огнем. Ему было стыдно: он не смог вовремя понять, что чай для него заваривают не задаром. Надо было сразу спросить о цене!

И ведь что обидно – наверху чай попроще можно пить совершенно бесплатно!