Искатель: Проклятие Древней крови

Глава VII. Следы Старого Лиса

– Говоришь, ты умеешь видеть то, чего не видят остальные…

Игни захлебнулся очередным глотком травяного чая. Закашлялся.

– Я так говорил? – прохрипел он, как только сумел вдохнуть достаточно воздуха.

Алпин Фарелл поднял брови. Почесал кончиком самопишущего пера висок – красноречивый жест. На родине Игни никто не был столь затейлив в стремлении намекнуть на проблемы с головой, как в Белом городе.

«Ну так у них есть на то свои причины», – Игни подавил улыбку, спрятал её в чашке с травяным настоем.

– Я точно помню, что ты упоминал что-то такое, когда говорил о «пробитой голове» Бродэка, – напомнил шеф, придвигая смятый чистый бланк со звездой магической Академии к стажёру. Они покинули кабинет Бродэка и теперь сидели за одним из письменных столов в зале общей работы. Игни давился обрыдлым чаем, от которого мутило едва ли не сильнее, чем от отравления сырой магической энергией. Шеф задумчиво постукивал пальцами по столешнице и гипнотизировал взглядом бумажку.

– Опыт, шеф. Только опыт. Я просто знаю, куда смотреть, поэтому вижу.

«Могу вас научить», – эти слова Игни проглотил. Стянул домашнее печенье с чужой тарелочки – чтобы занять излишне болтливый рот и скрасить вкус травы, которая приносит удовольствие только первой чашкой. Ну максимум второй.

– Научи! – с поистине детской непосредственностью попросил шеф-искатель.

Игни сжал пальцы так сильно, что печенье раскрошилось и кусочки посыпались на стол. Стажёр аккуратно смёл их все до единой в ладонь и завернул в чистый носовой платок. Глаз при этом он не поднимал. Но наступил момент, когда дольше тянуть с ответом стало невозможно.

– Здесь, в Акато-Риору это не так распространено, зачем только голову забивать. В Резервации малефикаров отправляют на встречу с Предвечным огнем, так что…

– А ты сам у кого учился? У тех, кто отправляет, или у тех, кого отправляют? – с невинным видом перебил искатель.

Вежливая полуулыбка присохла к губам Игни.

– Я вырос среди тех, кто знает, – уклончиво ответил он. Дружелюбная маска соскальзывала с его лица – не удержать.

Шефа в полной мере удовлетворил его ответ. Он с видом сытого кота откинулся на спинку стула и всласть потянулся.

– Так и думал, парень, что твои корни среди законников. Ну вот чувствуется это в тебе. Как ты говоришь, «я просто вижу то, чего не видят остальные». У искателей это называется «профессиональный нюх».

У Игни после сегодняшнего обеда в ресторане появилось предчувствие, что отныне любой разговор с шефом будет вызывать ощущения, близкие к тем, какие он испытывал, балансируя на канате. Вот именно в тот момент, когда доходишь до центра, нужно сделать вид, что теряешь равновесие, но удержаться. Игни ненавидел этот номер. Когда мастер Шихлад вручил канатоходцу еще и факелы, тот плюнул и ушёл.

«Может, зря ушёл, – Игни пролистал страницы памяти, воскрешая в сознании неумолкающий плеск аплодисментов, – Пожалуй, играть с огнем, балансируя на канате, – это была только разминка перед встречей с шефом искателей».

– И мой профессиональный нюх говорит мне, что эта бумажка не пустая. Не простая, – после короткой заминки поправился господин Фарелл. – Видишь на ней что-нибудь, Древний?

Игни прихлопнул ладонью мятый лист. Перевернул его на обратную сторону. Протер уставшие глаза и как можно доходчивее объяснил очевидное для всех, кроме о-диурцев и риорцев, избалованных чудесами новой магии:

– У предметов нет Покрова. Я вижу то же, что и вы. Впечатанный в бумагу знак подлинности. Этот лист принадлежит канцеляристам Академии. Завтра с утра я подам официальный запрос…

– Нет, парень, так дела не делаются, – перебил шеф, теряя благодушие стремительнее, чем меняется ветер над приморским городом. – Официально мы спрашиваем лишь в том случае, когда сами знаем ответ. А здесь слишком много подвязок, дёрнем не ту – застрянем насмерть. Запоминай, стажёр. Лиса заметает хвостом собственный след, когда преследует зайца. Думай не только о цели. Просчитывай на два хода вперёд. И помни, что за тобой тоже могут идти охотники.

Игни безотчетно кивнул, соглашаясь с последней фразой. Об охотниках он помнил постоянно. Они шли за ним даже во сне. Безликие в черных шинелях крались в тенях, подслушивали мысли и заставляли Игни вскакивать посреди ночи, сминая холодное одеяло. Верный пёс императора О-Диура приходил в эти кошмары чаще всего. Человек, который носил ошейник и собачью кличку, смотрел на Игни сверху вниз, сложив руки на груди, и скалил белые зубы в усмешке.

Стажёр поднялся на ноги, не в силах усидеть на стуле, будто под ним развели небольшой, но жаркий костер.

– Хорошо. Никаких запросов. Но мне необходимо попасть в Академию или встретиться с одним из магистров. Как я могу это сделать?

Алпин Фарелл задумчиво почесал висок. На сей раз вроде без намёков на то, что «черепушку изнутри демоны скребут», как здесь говорят. Но серо-зеленые глаза глянули на Игни без одобрения.

– Ты прыгнул сразу к заячьей норке и хочешь ее разрыть. А зайца ты туда загнал? Потратишь силы и время, а добыча успеет ускакать на другой конец леса, только ее и видали, – шеф вновь перешёл на любимый язык охотничьих метафор.

Игни не стушевался из-за резкой отповеди. Пока шеф проводил аналогию с лисицей, стажёру пришла в голову следующая идея, так что он с трудом дождался, пока собеседник предоставит слово ему.

– Тогда я начну с того, что выясню, кто перевернул кабинет Бродэка. Тиро говорил о наглом уборщике со щепкой во рту. Не самое типичное описание для человека, который привык мыть полы и выносить мусорные корзины. Ну говоря уж о том, что обычно в Чайном домике убирает сури… то есть… – Игни сбился, растерялся, не сумел быстро подобрать нужное слово и замолчал, мучительно пунцовея.

Алпин Фарелл великодушно простил ему заминку.

– Другое дело, стажёр. Эта ниточка потянется-потянется и вытянет следующую подсказку, а то и две. Кто-то что-то искал в кабинете нашего Мэфелара в тот же день, как ему передали весточку из Академии. Кто? Что? По чьему приказу? Спроси у Ламеша, спроси у дежурных, проверь допуски и расписания. Кто пустил чужака в Чайный домик? Как он достал нужные для маскировки предметы? Не по улице же он тащился к нам в фартуке и перчатках, со шваброй наперевес, толкая перед собой тележку?

Игни стянул ещё одно печенье. Захрустел, обдумывая поставленную задачу. Под выжидательным взглядом матерого искателя думалось не очень успешно. Игни не утерпел, задал вопрос, который не позволил бы себе задать в присутствии отца, не терпевшего уточняющих вопросов от исполнителей.

– А вы, шеф, расскажете мне то, что знаете? Или будете издалека наблюдать за тем, как я копаю ямки, и ставить флажки?

Алпин Фарелл громко фыркнул, оценив, что ученик разговаривает на одном с ним языке.

– Ты прав, парень, я буду наблюдать. Но отчего бы и не рассказать, раз ты спрашиваешь. Матьяс Бродэк – наш лучший дознаватель, он ловит людей на лжи будто нюхом чует малейшую неправду. Я переманил его из Управления, из-за чего начальник городской гвардии господин Тарс со мной ещё долго отказывался разговаривать. Потом привык. Видишь ли, Игни, городская казна не может обеспечить гвардейцам такие жалования, какие плачу своим сотрудникам я, – шеф поднял указательный палец, со значением выделил последние слова, рассчитывая, что стажёр поймет, к чему это было сказано. – А старина Матьяс перешёл ко мне, когда я положил перед ним пачку билетов втрое толще его месячного заработка в качестве пса на королевской службе. И это было ещё до того, как у нашего короля, храни его Создатель, истощились запасы синей бумаги, и он перевёл свою стаю на патентную систему.

Лицо стажёра оставалось бесстрастным. Шеф решил, что его намеки не достигли нужного местечка под рыжей кудрявой копной, и, слегка раздражаясь, очень любезно пояснил:

– Я к тому тебе это всё рассказываю, чтобы ты понял, что Бродэка можно купить, хоть он и лучший. У него есть семья. Красавица-жена, дети.

Игни помрачнел.

«В этой стране вообще есть понятие о чести? – гневно подумал он, безочетно постукивая ребром круглого печенья по столу. От каждого удара рассыпались крошки, но парень не замечал. – Или для искателей и здесь сделали исключение? Шляпу можно не снимать, товарищей можно подозревать в чем угодно… Что товарищей! Хуже! Шеф платит Бродэку жалование, но считает ненадёжным человеком! Как такое возможно?»

Он не спешил озвучивать свои соображения, однако позабыл о том, что надо следить за выражением лица в присутствии проницательных глаз матёрого охотника за чужими мыслями.

– Что думаешь, стажёр? Что с большей вероятностью проломит голову нашего куратора по расследованиям: билеты с профилем синего короля или загадочная магия твоей родины?

Игни поднял брови.

– Если так ставить вопрос, то непонятно, с чего вы вообще решили довериться моему мнению. Я так понял, что вы уже всё для себя определили, шеф.

– Ну-ну, не надо так горячиться, – с едва уловимой и оттого отчетливо заметной именно для Игни издёвкой улыбнулся искатель. – Да, я всё для себя определил и уже расставлял ловчие сети. Однако тут появился ты со своей версией. Надо сказать, весьма оригинальной версией. Не знаю, как там у тебя на родине, но здесь мы ни о каких Покровах и границах не слышали. Уж поверь, если не слышал я, значит, не в курсе никто. Это звучит крайне интересно, но вместе с тем изрядно пахнет одержимостью и безумием.

– Но вы всё же поверили мне, – начал Игни, но шеф не дал ему договорить, повысил голос.

– Я поверил тебе, но не доверился, стажёр. Не надо путать тёплое с мягким. Ты человек необычный и приехал издалека, поэтому мне интересно, как ты пойдешь по следу, который, кроме тебя, никто не видит.

Рассчитывая получить как можно больше зацепок, Игни спросил у шефа, что не так с капитаном военного корабля, который внезапно решил войти в порт под покровом темноты. Игни посчитал, что это важно, раз уж группа куратора Данно умчалась расследовать это дело с такой поспешностью. Господин Фарелл только хмыкнул и красноречиво махнул рукой, указывая направление в сторону архива. В качестве необязательной любезности уточнил нужные номера, которые, как оказалось, помнил наперечёт. Велел вернуться вместе с газетами, хотя правила подразумевали, что с подшивками необходимо работать, не покидая архива.

«Нужно просмотреть и другие новости, я мог упустить какие-то детали», – пояснил шеф-искатель в ответ на вопросительный взгляд стажёра. Так они и провели следующие несколько часов: зарывшись в старые пожелтевшие листы, которые пахли палой листвой сильнее, чем типографской краской.

Когда кто-то из разбуженных по приказу шефа искателей приходил в Чайный домик, тот либо отправлял их на улицы, либо усаживал листать подшивки и выписывать любую мелочь, которая могла бы намекнуть на разгадку той шарады, которую шеф забыл сформулировать для стажёра. Все вели себя так, будто происходящее ни для кого не было хоть сколько-нибудь неожиданным или выходящим из ряда вон. Все вели себя так, будто понимали, что творится что-то серьёзное.

Этим настроением заразился и стажёр. Он то и дело с надеждой поглядывал на дверь. Рассчитывал, что с минуты на минуту, что увидит круглое довольное лицо Тиро. Однако часовая стрелка ползла к следующей цифре, а команда куратора Данно всё не возвращалась. Игни чувствовал, как у него от подспудной тревоги начинают гореть подушечки пальцев. Он пару раз уже ходил к бочке с водой и смачивал белый носовой платок, которым потом время от времени протирал руки. Убедившись, что от пальцев на тонкой газетной бумаге не остается темных следов, Игни возвращался к работе. Скользил пальцем по черным буквам и искал ответы в старых новостях. Парень бы ни за что не сказал этого вслух, но он предпочёл бы просто обсудить причину поднявшейся паники, чем угадывать её за типографскими знаками. Новоиспечённый искатель постоянно «спотыкался» на обманчиво знакомых сочетаниях букв, которые риорцы складывали совершенно иначе.

Худо-бедно, но разобрался сам. А когда разобрался, с отвращением отпихнул в сторону здоровенную книгу из переплетённых газет, которую здесь называли «подшивкой».

Выяснилось, что в Акато-Риору ночная швартовка была строжайше запрещена с того самого дня, когда король Эриен объявил о правилах комендантского часа. Порт признали местом повышенной опасности, и декрет «О ночном времени» приравнивал нахождение людей в районе Пристаней после сигнала трубы к преступлению средней тяжести.

Порт закрыли не без оснований. Наглые бандиты Старого Лиса использовали его в своих целях. Отправляли ворованные драгоценности на юг, на кораблях из О-Диура контрабандой приходило немагическое оружие – не говоря о том, что Ночная гильдия не гнушалась похищениями и торговлей людьми! Игни даже не удивился, в очередной раз увидев громкое имя. Старый Лис. Нашёлся бы на материке хоть один укромный уголок, где никто не слышал о вездесущем южанине?

Игни усомнился в своей способности правильно читать риорский алфавит, когда ему на глаза попался громкий заголовок и расценки на Древнюю кровь в зависимости от того, насколько ярко она проявляется во внешности. Он глянул на подпись, запоминая незнакомое имя, заложил листок на нужной странице, чтобы не листать потом. Сопровождаемый взглядами искателей, поднятых из постелей среди ночи, обошёл пустующие рабочие столы, держась подальше от коллег и остановился перед кабинетом шефа, рядом с распахнутой дверью. Стукнул пару раз, привлекая к себе внимание.

– А в каком отделе работает человек по имени Римари? Я хотел бы с ним поговорить.

Господин Фарелл с усталым видом потёр переносицу. Ответил не сразу. Начал говорить негромко, но всё больше накручивал себя и добавлял угля и металла в каждую следующую фразу.

– Я бы тоже хотел, но, к сожалению, Эдо Римари никто не видел уже больше десяти декад. Был под особой охраной гвардии после публикации своего расследования. Вместе с телохранителями отправился на «ночную рыбалку»… Ещё одна фамилия для будущего монумента в память жертв Старого Лиса в проклятом порту!

Кулаки Игни сами собой сжались.

«Найду почётную и достойную работу, матушка. Когда я стану богатым и уважаемым человеком в Белом городе, мы, наконец, будем в безопасности», – вспомнил он собственное обещание, данное в тот же день, когда были куплены два места в третьем классе. Игни и тогда не питал больших иллюзий насчёт непыльной и доходной работы, но теперь отчётливо понял, что грандиозные перспективы накрылись памятным монументом с именами жертв.

Игни не стал больше ничего говорить, развернулся и отошёл прочь. Постоял рядом с доской, на которую искатели булавками пришпиливали листки с записками друг для друга, безочетно выискивая собственное имя. Ничего не нашёл, обычные комментарии и поручения. Узнать, принести и сдать. В глаза бросилась записка для Тиро: «Риамен! Новости сдаем до полудня! И не надо давать свою оценку работе городской гвардии. Да, они идиоты, но горожанам об этом знать не обязательно!»

Игни фыркнул. Прошёлся по залу общей работы и встал рядом с окном, спрятав руки в карманы брюк. Посмотрел вниз. Ночь неохотно отступала с улиц больного горячечной лихорадкой города. Над каналом, залитым водой до самого бортика, ползли рваные клочья тумана, цепляясь за острые черные листья, хищно выгнутые навстречу друг другу в каждой секции кованой ограды. Тяжёлое, набрякшее тучами небо постепенно прояснялось, но в этом холодном синеватом свете не было тепла и надежды – только тревожное предчувствие близкой беды.

Услышав за спиной характерный чеканящий шаг, стажёр ничуть не удивился. И не оглянулся. Его внимание захватил человек в светлом плаще, который шёл по улице со стороны Арки, хромая и опираясь на трость. Свободной рукой человек держался за живот. Распахнутые полы плаща трепал ветер, подворачивая их так, что они мешали неустойчивой, хоть и целеустремлённой походке.

– Мы сегодня с тобой как кресало и кремень, стажёр. Стоит только чиркнуть – и готов костёр эмоций. Непорядок. Ступай домой, отдохни и возвращайся прежним: спокойным и рассудительным молодым человеком.

Игни будто его не услышал. Его занимали собственные мысли. Эдо Римари расследовал исчезновения Древних. Старый Лис убил его. Кастелл Монс мог быть одним из Детей Огня… Такой, как Игни, одарённый беженец, который работал на самого господина Талли. Разработка самодвижущихся повозок, которые работают на энергии красных кристаллов. Красные кристаллы приводят к безумию.

«Безумие… Здесь творится форменное безумие», – думал Игни.

– Римари, который расследовал похищения Детей Небес, и сам был Древней крови, я правильно понял? Он упоминал в статье о своих фиолетовых глазах. – У Игни никак не получалось разжать стиснутые зубы, поэтому его слова прозвучали как угрожающее шипение раскалённых камней, на которые щедро плеснули воды.

– Да, – тяжело уронил господин Фарелл. – Это имеет какое-то отношение к твоему Мэфелару-кровопийце?

– Имеет, – соврал Игни. Меньше всего он сейчас думал о малефикаре, который пробил Покров Бродэка. Кровь в ушах шумела, заглушая голос совести, взывающий к благоразумию. Парень не видел пути к отступлению, не видел возможности признаться, что вскинулся из-за того, что получил самое красноречивое подтверждение тому, насколько он ошибся, когда привёз матушку в этот город, посчитав его за безопасное убежище для Древних.

«В Резервации рассказывают детям сказки про Белый город, поглоти их негасимое пламя! Тысяча лет мира между Древними и Младшими, как же! Нетерпимость, непонимание и преступления, которые остаются безнаказанными! Даже вернись мы домой, не подвергли бы себя такому риску, как здесь!» – с поистине отцовскими интонациями отчитывал себя Игни, и сам же видел себя понурившим голову мальчиком. Он никогда не просил снисхождения: понимал, что не имеет права перекладывать ответственность за свои ошибки на обстоятельства. А сейчас и подавно не стал бы. Но на этот раз его ошибка может стоить слишком дорого.

Белый город был их последней надеждой. Как он скажет матушке, что сам привёл их в ловушку?

– Когда придёт архивариус, попроси у него ключ от ячейки номер триста восемнадцать, – после продолжительной паузы вздохнул шеф. – Там лежат наработки Римари. Те, что остались. Скажи, я разрешил. Если это всё связано в один клубок, то нам послал тебя сам Создатель, парень.