Искусство быть Энтрери

Глава 3. Следопыт

Костер горел слабо, потому что Энтрери не хотел привлекать к себе внимание. Солнце только выползало над расстилающимися на востоке равнинами и слишком медленно – по мнению Энтрери – прогоняло холод ночи. Он украл лошадь в бедном районе Каренсточа и скакал всю ночь. Он не замечал низкой температуры, но теперь, когда остановился, чтобы дать лошади отдохнуть, почувствовал холодный бриз и развел огонь.

Внезапно, солнце осветило холмы и попало ему в лицо. Он посмотрел искоса, отворачиваясь от яркого света. Энтрери поменял положение перед костром так, чтобы сидеть спиной к восходящему солнцу, позволяя ярким лучам нагреть его черный плащ. Через несколько мгновений он достаточно согрелся и смог расслабиться. Восход солнца все еще был свеж в его памяти, и пятна еще стояли у него перед глазами.

Мысли Энтрери внезапно обратились к его давнему заклятому врагу, Дзирту. Он знал историю о выходе Дзирта на поверхность и о его борьбе за признание. У него появились и враги, и друзья сразу после его выхода из Подземья. После собственного спасения Энтрери из Подземья и перед его возвращением в Калимпорт, убийца провел много времени за исследованием истории темного эльфа, желая знать больше о единственном бойце, которого он считал равным себе.

И хотя Энтрери узнал о Дзирте не все, он нашел довольно многое, а знаний, которые он имел о дроу, оказалось достаточно, чтобы дополнить картину. Дзирт, должно быть, пережил сотни болезненных восходов солнца, в десять раз более болезненных, чем тот, что испытал Энтрери. Его неприятие в каждом городе и деревне, которые он посещал, тоже были намного более мучительными чем то, через которое только что прошел Энтрери.

Хотя Энтрери не волновало его неприятие в Каренсточе, он знал, что это была его собственная ошибка. Все гонения Дзирта были несправедливы. Тем не менее, темный эльф искал и искал, пока, наконец, не был принят не как злой дроу, а как следопыт и защитник. Он добился похвалы и признания самых сильных и уважаемых людей на севере, и через их признание все Побережье Мечей стало приветствовать его с распростертыми объятиями.

Энтрери усмехнулся при мысли относительно какого-либо города, приветствующего его в своих воротах. Вероятно, если бы в Каренсточе знали истинную опасность человека, которого они отвергли, они наняли бы армию, чтобы добраться до него и избавить их земли от присутствия зла. При этой мысли Энтрери оглянулся назад, на запад, раздумывая, будут ли его преследовать. Энтрери вспомнил слухи о следопыте – Эллиорн, как назвал ее Райчен – она жила в северном лесу и начинала его беспокоить.

Энтрери попытался найти серьезную причину, по которой горожане пойдут на неприятности. Убийца досчитал до двенадцати – число тел, которые он оставил за собой. Не все они были серьезным основанием для того, чтобы упорно искать его, но трое из них были городскими стражниками, а последние четверо были посланы стражей, чтобы схватить его.

На западе ничего не было видно, но Энтрери знал, что должен будет как следует поднажать, чтобы опередить следопыта, независимо от того, как далеко позади она могла бы быть. Если длительная борьба Энтрери с Дзиртом что-нибудь и дала, так это обоснованное уважение к существам той же профессии, что и эльф.

Энтрери ногой загреб костер и оседлал лошадь. Он делал привал на краю рощи, в нескольких сотнях футов к югу от реки и дороги, тянущейся вдоль берега. Энтрери изучил карты, взятые им из комнаты Райчена и знал, что другой маленький городок находится приблизительно в четырех часах пути далее на востоке.

Энтрери поскакал галопом от внезапного плохого ощущения, что он, возможно, оставил слишком много свидетелей в Каренсточе. Во время всего оставшегося пути он постоянно поглядывал через плечо. Несколько раз он был готов поклясться, что видел кого-то, и несколько раз почти решился, что должен подождать его, кем бы он ни был. Но он не стал этого делать и прибыл в город на час раньше, чем ожидал.

Маленький городок, который с трудом можно было назвать городком, был миниатюрной копией Каренсточа. Дороги здесь не были пыльными, потому что были обложены твердой глиной. Все здания были не выше четырех этажей и располагались прямоугольными блоками. Этот город был немного больше остановки на отдых для путешественников, перемещающихся между большими городами.

Здесь было две таверны, и Энтрери выбрал одну наугад. Он знал, что если его и преследовали – он мог быть уверен, что, наконец, сумел оторваться – они отставали от него, по крайней мере, на двенадцать часов. Убийца не ел с прошлой ночи, когда столкнулся в таверне с Боррелом Кирстоном, и тогда он не смог закончить трапезу. Он заказал напиток и тушеное мясо, и занял место в углу.

Энтрери был так погружен в свои мысли, что не заметил появления женщины, пока она не оказалась всего в десяти футах от его стола. Хотя он был застигнут врасплох из-за невнимания, он так хорошо контролировал свое тело, что, если бы кто-то и наблюдал за ним – в комнате было несколько человек – они бы подумали, что он наткнулся на что-то жесткое в тушеном мясе.

Сначала Энтрери забеспокоился, что следопыт гналась за ним намного быстрее, чем он думал. Один взгляд на женщину, подошедшую и севшую к его столу с другой стороны, убедил Энтрери, что его беспокойство было полностью необосновано. Следопыты этой странной страны не сильно отличались от следоптов у него дома, эта женщина не была одной из них.

Она выглядела гораздо более заинтересованной в торговле своими прелестями, которых она имела в полном достатке. Она отважно щеголяла ими в облегающем, коротком топе и чуть большей, чем полотенце для рук, юбке. Она была, бесспорно, красива, что было первым знаком для Энтрери, что что-то не так. Красивые женщины не становятся шлюхами. Они в этом не нуждаются. Проституция – это последнее средство спасения. У него на родине было опасно, только сильный мог выжить и процветать, у женщин была тяжелая жизнь. Но даже там, если женщина была привлекательна и молода, то всегда могла найти дюжину потенциальных мужей в каждом городском квартале. Помимо этого, некоторые женщины решались начать собственное дело или доказывали, что они так же сильны или находчивы, как и большинство мужчин и не имеют проблем с выживанием. На ум Энтрери тут же пришли Шарлота Весперс и Кэтти-бри.

Только жирные, уродливые, старые или невзрачные женщины вынуждены были обратиться к профессии, принадлежность к которой изображала новая собеседница Энтрери. Дома мужчины, которые не добивались успеха, становились нищими, а женщины становились проститутками. Но здесь, в стране, которая не была столь жестока, женщинам без сомнения было намного легче добиться успеха. Энтрери знал, что поверить хоть на мгновение, что женщина, сидящая напротив него, вынуждена была стать проституткой, чтобы выжить, было бы одной из самых серьезных ошибок, которые он мог когда-либо совершить.

Женщина двигалась с высшим изяществом, и хотя на ее теле было немного мест, где могло быть спрятано оружие, он сомневался, что она была беззащитна. И тут он увидел это. Это было движение, которое большинство мужчин никогда бы не уловили. В то время как глаза большинства мужчин были бы устремлены на ее тело намного ниже, Энтрери посмотрел женщине в глаза. Они сделали быстрое движение в сторону, а затем возвратились к своей добыче. Для обученного убийцы быстрый взгляд был настолько очевидным знаком, будто она указывала на этих двоих мужчин в центре комнаты и говорила: "Эти мужчины со мной, и если ты попробуешь сделать что-нибудь нехорошее, то будешь побит".

Женщина не заметила проницательности Энтрери, а вместо этого улыбнулась и поглядела на его кружку, в которой янтарная жидкость едва закрывала дно. Энтрери поборол гормоны в своем теле, оторвав взгляд от ее лица и продолжил опустошать свою тарелку. Она была безумно красива.

– Похоже, тебе нужна добавка, – сказала она застенчиво.

Энтрери вздохнул. Почему с ним всегда случались неприятности? Конечно, взгляд на эту ситуацию с логической точки зрения подсказывал ему, что это не имело ничего общего с его темной профессией, а было связано с тем, что он напоминал богатого путешественника. Если бы эта женщина только знала, насколько богатого...

Энтрери вытер рот и небрежно посмотрел на трактирщика, хотя его глаза искали двух мужчин, на которых ему ранее указала женщина. Эта труппа, вероятно, обрабатывала по полдюжины путешественников в неделю. Этот город называли Хальфвэй, поскольку лежал на полпути, по крайней мере, к пяти различным городам. Каждый из них был немного ближе, чем в дне пути отсюда, и этот город являлся хорошей остановкой для любого путешествующего между ними.

Энтрери снова повернулся к женщине и улыбнулся.

– Но увы, я потратил свою последнюю монету на то, что ты видишь передо мной, и у меня нет средств, снова наполнить свой стакан.

Убийца произнес эти слова с большой театральностью, и женщина засмеялась.

– Действительно, ты напоминаешь нищего с улицы, который в состоянии накопить достаточно денег только на одну трапезу в неделю, если повезет. Хорошо, нищий, тогда считай, что тебе повезло.

Женщина повернулась к трактирщику:

– Пожалуйста, добрый человек, не мог бы ты снова наполнить стакан моего друга.

Трактирщик быстро глянул на Энтрери, поскольку, хотя женщина и сделала заказ, он не был настолько глуп, чтобы верить, что она заплатит за него.

– Можешь снова наполнить мой стакан тем же, что я заказывал в первый раз, – сказал Энтрери. Трактиршик кивнул и подошел с полным стаканом. Энтрери поднял большую кружку и выпил половину ее содержимого одним большим глотком. Глаза женщины расширились при виде этого – Энтрери должен был опьянеть в мгновение ока.

– Спасибо, добрая женщина, путешествовать сегодня утром было жарко.

– Путешествовать? – спросила женщина, изображая замешательство. – Я думала, что ты нищий с улицы?

Энтрери попробовал изобразить шок, но актерская игра никогда не была его сильной стороной. Вместо этого он перешел к более неотложным вопросам.

– И кого я должен благодарить за это великодушие?

– Мое имя? Мое имя – Алиса, но это не важно. А важно то, что тебе здесь хорошо. Это моя работа.

– Твоя работа – покупать напитки для утомленных путешественников. Это единственная услуга, которую ты предоставляешь?

– Это одна из многих, – сказала она, наклоняясь вперед, к Энтрери, так что он мог свободно смотреть под ее топ.

Энтрери наслаждался этим невероятным видом в течение нескольких мгновений, а затем допил свой напиток. Пустой стакан только вернулся на стол, а Алиса сделала знак принести другой.

– И сколько стоят эти услуги? – спросил Энтрери, когда полный стакан оказался на его столе.

Женщина села прямо, внезапно став скромной.

– Они не слишком дороги, но увы, ты всего лишь нищий и не можешь позволить их себе.

Энтрери подумал, что это могло бы быть легким способом выйти из неприятной ситуации, и вернулся к третьему стакану. Женщина увидела это нежелание и быстро продолжила, снова наклонившись вперед, чтобы удостовериться, что Энтрери знал, от чего он отказывается.

– Хотя такому красивому нищему, как ты, я могла бы предложить скидку.

– Лесть? – спросил Энтрери и осушил последний стакан, такая доза вырубила бы практически любого мужчину.

– Правда, – сказала женщина, хотя она больше не смотрела на него, вместо этого ее глаза снова выискивали ее друзей. – Возможно, мы могли бы обсудить условия в более интимной обстановке.

– А я хочу прямо здесь, – сказал Энтрери, его речь начинала звучать нечленораздельно. Теперь он пристально смотрел на женщину, а посмотреть было на что.

Женщина наблюдала за тем, как два ее больших друга встали и направились к их столу.

– Но здесь так людно. Не думаю, что ты хочешь, чтобы за нами наблюдали люди, не так ли?

Двое мужчин сели за ближайший столик позади Энтрери, женщина откинулась назад на стуле, и топ еще сильнее обтянул ее полную грудь. Она сунула один из больших пальцев под лямку и игриво потянула ее вниз по гладкой руке.

– Ну же, пойдем наверх.

Глаза Энтрери вдруг посоловели, и он резко сполз на стуле, его рот был открыт настолько широко, что его собеседница задумалась, не придется ли двум ее друзьям нести его пьяное тело наверх прежде, чем они его ограбят. Когда Энтрери резко сполз на стуле, он вытянул ногу под столом. Его соблазнительница все еще сидела откинувшись назад на стуле, когда Энтрери пришел в движение.

Его вытянутая нога сильно ударила снизу по стулу женщины, опрокидывая ее на пол. Энтрери тоже скатился на пол, и оба мужчины, которые ждали позади, внезапно встали, волнуясь, что что-то случилось. Энтрери внезапно поднялся с другой стороны стола, прижимая рукой голову Алисы.

– Отпусти меня, ты, пьяный ублюдок! – она колотила его по руке обоими кулаками. – Убери от меня руки!

Внезапно она почувствовала небольшой укол в бок, и вся ее воинственность испарилась.

– Так-то лучше, – спокойно сказал Энтрери ей на ухо, его кинжал провернулся немного в ее боку. Она резко задохнулась от этого поворота и вдохнула аромат его дыхания. Яблоки? Она оглянулась назад, к его пустому стакану на столе.

– Я люблю сидр, – засмеялся ей в ухо Энтрери. – А теперь попроси своих жлобов отойти.

Женщина была так испугана сыгранной с ней злой шуткой и кинжалом, который украл ее душу, что даже не заметила, как остальная часть таверны полностью затихла, а двое ее друзей встали с обнаженными мечами. Она не могла ничего сказать, но ее взгляд говорил мужчинам о многом.

– Отпусти ее, – сказал один из мужчин. Ни один из них не понял, что Энтрери знал, в какую игру они играют. Они думали, что он – пьяный, который потерял контроль над собой и всего лишь хочет общества Алисы задаром.

– У нас здесь есть правила, незнакомец, и с женщинами нельзя себя так вести.

– А с мужчинами, особенно с незнакомыми, богатыми мужчинами, нужно вести себя как с ничейным золотом. Так? Я должен был как слепой последовать за вашей честной девушкой наверх, где вы могли бы меня ограбить?

Мужчины запаниковали на мгновение, но тут же взяли себя в руки.

– О чем ты говоришь? Ты обвиняешь нас в попытке ограбить тебя? Это нелепо. Ты нападаешь на даму, и когда мы вскакиваем, чтобы защитить ее, ты обвиняешь нас в преступлении.

Энтрери ткнул кинжалом немного глубже в бок женщины, от чего вниз по ее голому животу побежала тонкая струйка крови, и немного усилилась дрожь ее обмякшего тела.

– Пожалуйста, ваша подруга заслуживает лучшего обращения, чем то, к которому вы меня вынуждаете. Я просто хочу пройти через этот город без происшествий.

– Теперь я не представляю это возможным, – сказал один из мужчин, тон его голоса позволил Энтрери понять, что мужчины больше не прикидывались невиновными. – Почему бы тебе не отпустить ее прежде, чем мы будем вынуждены убить тебя.

Краем глаза Энтрери заметил движение и пригнулся. Он бросил женщину в сторону и покатился на пол, когда арбалетный болт полетел в него сбоку и с глухим стуком ударился в стену над ним. Энтрери достал меч в дополнение к кинжалу и встретил нападение обоих мужчин, как только поднялся с пола.

Они напали очень согласованно, один создавал брешь, а другой нападал через нее. Они защищали друг друга и двигались так, чтобы не вставать друг у друга на пути. Они делали это так хорошо, что продержались целых четыре секунды.

Энтрери отразил две первых атаки своим мечом. После этого он резко развернулся, позволив своему плащу взметнуться, как будто он повернулся, чтобы бежать. Вместо этого он развернулся на триста шестьдесят градусов и ткнул вперед и мечем, и кинжалом. Мужчины попались на уловку и переместили свой вес вперед в преследовании, когда Энтрери нанес удар. Их оружие было поднято и не могло блокировать атаку.

Оба мужчины отскочили в стороны, и Энтрери последовал за ними, выбросив в стороны оружие. Кинжал аккуратно порезал под поднятой рукой одного мужчины, а рукоять меча Энтрери поймала затылок другого. Энтрери шагнул через проход, образованный для него мужчинами, и пошел прямо к двери таверны. Мужчина, получивший рану на ребрах, опустил оружие и схватился за кровоточащий бок. Другой мужчина споткнулся от удара по голове и упал на Алису, лежащую там, куда ее бросил Энтрери. Никто не бросился в погоню.

Энтрери выскочил через двери в виде крыльев летучей мыши, перерезал веревку, которой его лошадь была привязана к периллам, и прыгнул на животное. Он поскакал вниз по улице, а затем направил лошадь в переулок. Он скатился с седла и занял позицию в углу переулка, глядя назад, на таверну. Он ждал больше минуты, но никто не вышел из таверны, и никто, казалось, не преследовал его.

Энтрери расслабился, вложил оружие в ножны и повернулся, чтобы успокоить напуганную лошадь. Он мог убить этих людей в таверне. Эта мысль мучила его, когда он медленно взбирался назад, в седло. Он очень легко мог ткнуть кинжалом немного глубже или повернуть меч так, чтобы его лезвие, а не рукоятка попала по голове другого мужчины. Мало того, что он не нанес ни одного смертельного удара, он сознательно отказался от них.

В Калимпорте, тот, кто не убивал своих врагов, когда предоставлялся шанс, давал им возможность позже заманить себя в засаду. Это не было матчем по боксу. Не могло быть никаких вторых или третьих раундов. Как только появлялся противник, все заканчивалось здесь же.

И хотя он не собирался оставаться в этом маленьком городке дольше, чем на день, Энтрери не хотел оставлять такой же кровавый след, как он оставил в Каренсточе. Это было не очень умно. Кроме того, не было никаких причин убивать тех мужчин. Они не были настоящими бойцами и занимались главным образом грабежом пьяных. Они поймут, что сегодня они упустили одного, смирятся с этим, извлекут урок из своей ошибки и будут жить дальше. По крайней мере, именно на это надеялся Энтрери.

Общая лавка находилась в маленьком переулке, на полмили ниже по главной улице. В то время, как Энтрери имел доступ к невероятному количеству оружия и инструментов в пещере дракона, большая часть этого была покрыта золотом или украшена драгоценными камнями и алмазами. Он нуждался в вещах, которые не привлекали бы к себе столько внимания.

Энтрери привязал лошадь обрезком веревки и вошел в лавку. Не многие люди нуждались в запасах для путешествий, потому что города находились не более, чем в дне пути друг от друга, но Энтрери подумал, что будет лучше, если он будет держаться подальше от городов некоторое время, пока не решит, как он проведет остаток жизни.

Выбор был невелик, и без помощи торговца за передним прилавком, Энтрери потребовалось полчаса, чтобы найти все, что он хотел. В хаотичном беспорядке лавки он определил местонахождение разборного совка, топора, нескольких маленьких упаковок со стряпней, пилы и старого брезента, который был порван не слишком сильно. Энтрери мог также легко выйти из лавки с товарами, но он заплатил за них и направился к двери.

Его лошадь пропала. Энтрери только что оставил ее здесь. Когда они оставят его в покое? Не имело значения, сколько раз он давал им понять, что они должны оставить его в покое. Чем больше уроков он им преподавал, тем больше людей преследовало его. Калимпорту потребовались годы, чтобы понять, что не надо стоять на пути Артемиса Энтрери. Если он просто проходил мимо, не нужно было делать ничего, чтобы попрепятствовать ему и все, чтобы помочь ему, в благодарность, что ему не было до тебя никакого дела.

Энтрери бросил пакет с его новыми приобретениями на плечо и начал прогуливаться вокруг лавки. Его лошадь увели недалеко, и его острые глаза различили ее в конце темного переулка. Западня была очевидна, и Энтрери надеялся, что люди, с которыми он имел дело, знали это. Если они ожидают, что он подумает, будто его лошадь только что забрела в самый темный тупиковый переулок совершенно одна, то у Энтрери не будет с ними трудностей, и он уйдет из города.

Лошадь ела сено с телеги, которая случайно оказалась в конце переулка, и Энтрери подошел к ней. Он бросил свой пакет на круп лошади и повернулся. Пятеро мужчин с обнаженным оружием преграждали вход в переулок. Двое из них держали короткие луки, а трое других мечи. Перед ними стояла Алиса. Теперь на ней был плащ, скрывающий ее рабочее одеяние.

Энтрери не знал, что делать. В Калимпорте он никогда не участвовал в стольких боях за один месяц.

– Я предлагаю много услуг, – сказала Алиса, ее голос очень изменился. – Возможно, эта понравится тебе больше.

Оглядываясь на прошлое, он подумал, что, возможно, должен был последовать за нею наверх. Мужчины, вероятно, не ранили бы его, плюс был бы шанс получше рассмотреть Алису. Энтрери отбросил эти мысли, как только они возникли в его голове. Это было одним из различий между ним и кем-либо еще в Калимпорте. Он имел в своем распоряжении сокровище дракона, и несколько дюжин золотых монет, которые были при нем, трудно было считать ценностью. Однако он боролся за них так, будто они были последним богатством, которым он когда-либо будет обладать. Большинство других убийц, которых он знал, охотно расстались бы со вдвое большим ради шанса уединиться с Алисой, даже зная, что это ловушка. Разница была в гордости. Энтрери просто не мог сдаться, когда знал, что он сильнее. Эта гордость вознесла его к вершине, потому что он всегда платил за любой проступок, независимо от того, насколько мелкий, наиболее суровым наказанием. Через некоторое время, никто больше не препятствовал ему.

Если бы только когда-нибудь его ограбил кто-либо слабее его, даже притом, что проступок не имел бы вообще никаких последствий, это сделало бы его целью для других. Теперь Энтрери смотрел на этих пятерых головорезов, стоящих перед ним, и их женщину-главаря. Мог он их убить? Вероятно. Получил бы он за это какое-либо уважение? В Калимпорте, определенно. Здесь, скорее всего, нет. Здесь страх не порождал уважения, как это было дома. Что, если он уступит этим людям? Энтрери честно не знал, что они сделают. Он решил это выяснить.

– Сколько вы хотите? – спросил он. Алиса выглядела удивленной.

– А сколько у тебя есть?

Энтрери потянулся за спину и отстегнул два мешочка с монетами, висевших на его поясе. В одном были серебряные монеты, в другом золото. Он бросил их к ногам Алисы, стоявшей чуть дальше, чем в двадцати футах от него.

– Это все? – спросила Алиса, хотя Энтрери был уверен, что она была впечатлена весом мешков. Энтрери кивнул.

– А если мы обыщем тебя и найдем еще?

Энтрери напрягся. Они никогда его не обыщут. Никто никогда не обыскивал его. Он знал, что виной тому была его гордость, но он не уступит во всем в этой стычке. Девушка шагнула вперед. Однако он скинул плащ и повернулся, показывая им, что у него на поясе не было ничего кроме меча, а в жилете ничего кроме украшенного драгоценными камнями кинжала. У него был другой кинжал, привязанный к левой икре, и набор отмычек на цепочке на шее, но они не должны были видеть все.

– Что с кинжалом? – спросила Алиса. Она чувствовала лезвие у своего бока, и даже если не подозревала, что оно было волшебным, она знала, что это часть стиля этого незнакомца. Она была унижена, и теперь желала отомстить.

– Что с ним? – спросил Энтрери. Он чувствовал, что пока он был очень благоразумен.

– Отдай нам кинжал и эти два мешка, и можешь идти. Только помни, что, если мы когда-либо поймаем тебя в нашем городе снова, ты не уйдешь так легко.

Мужчины позади нее расслабились, ни один из них не мог предположить, что этот человек откажется от такого предложения, когда его настолько превосходят численностью. Все видели, как левая рука Энтрери медленно потянулась к кинжалу и не заметили, что его правая рука тянется назад к свертку.

Он медленно достал кинжал.

– Вы хотите это? Вы можете получить его... после того, как заберете его с моего трупа!

Его правая рука выдернула брезент из свертка и бросила его прямо перед собой. Развернутый на все десять на шесть футов, он на мгновение скрыл убийцу из вида.

Оба лучника инстинктивно выстрелили в брезент, но Энтрери уже выбежал из-за него. Он держал наготове оба клинка и бежал прямо к Алисе. Она достала метательный кинжал, но застыла в испуге при виде смерти, бегущей прямо на нее. Он толкнул ее на мужчину, стоящего позади, а затем резко развернулся, чтобы встретить двух мужчин, стоявших левее.

Один из этих двоих держал лук, а другой меч. Энтрери блокировал мечи одного мужчины и выбросил ногу, чтобы помешать лучнику. Мечник шагнул назад, высвобождая свое оружие, осознавая, что если он сможет расширить место боя, Энтрери будет тяжелее справиться с обоими. Энтрери повернулся спиной к мечнику, чтобы сосредоточиться на лучнике. Несмотря на мысль, что он должен был увеличить место боя, глупый боец не смог отказаться от шанса ударить Энтрери в спину. Он атаковал быстрым и высоким взмахом, чтобы отрезать голову убийцы. Энтрери присел и повернулся с разведенными в стороны руками. Его меч выбил короткий лук из рук одного противника, в то время как кинжал пронзил атакующего с другой стороны мужчину. Тот махнул высоко, его клинок прошел над головой присевшего Энтрери, а теперь он упал вперед. Энтрери вынул свой кинжал и шагнул назад, снова поднимаясь.

Он посмотрел вперед и увидел только наконечник стрелы, нацеленный ему прямо в грудь. Он упал так же быстро, как и поднялся, перекатившись вперед через свою первую жертву. Стрелок на другой стороне переулка так старался сделать точный выстрел, что не подумал об этом и выстрелил. Стрела пролетела над фигурой Энтрери и пригвоздила другого лучника к деревянной стене, у которой тот стоял.

Энтрери поднялся и пнул мужчину, сбитого вначале Алисой. Он переступил через него и приблизился к последним двум мужчинам. Один из них напал на Энтрери с мечом, в то время как другой торопливо возился с другой стрелой. Энтрери отвел душу на этом мечнике, в первые две секунды сражения нанеся ему больше ударов, чем мужчина получил за всю свою жизнь. Он не смог сделать ни одной атаки прежде, чем Энтрери нанес ему, по крайней мере, пять смертельных ран.

Лучник, стоявший позади, думал, что у него есть, по крайней мере, две секунды, чтобы наложить стрелу, но когда это время истекло, его мертвый товарищ упал на него. Спина мертвеца ударила по наконечнику стрелы, и испуганый стрелок выпустил другой конец стрелы. Тетива зазвенела, вонзая стрелу еще глубже в спину мужчины.

Энтрери не стал задерживаться, чтобы посмотреть на это, а развернулся с мечом, отражая ожидаемое нападение сзади. Мужчина, которого он пнул, поднялся, и клинок Энтрери разоружил его, отрубив тому руку чуть ниже локтя. Мужчина завыл от боли, когда его меч упал на землю.

Убийца не сделал ни малейшей остановки, продолжая разворот вокруг себя и запустив свой кинжал в ошеломленного стрелка. Мужчина тщетно пытался избежать удара, прижимаясь к стене переулка, он слишком поздно понял, что убийца не замахнулся на него кинжалом, а бросил его в него. Двенадцатидюймовое лезвие погрузилось глубоко в его шею и воткнулось в стену позади него.

Энтрери развернулся еще раз, завершая второй оборот, и отправляя свой меч к шее оставшегося головореза. Раненный мужчина только осознал серьезность раны и только начал зажимать кровавый обрубок руки, когда меч Энтрери резанул его над плечами, отправляя его голову, а вскоре и остальное тело на землю рядом с отрубленой рукой.

Алиса наблюдала все это представление с земли, мудро не поднимаясь, чтобы не встретиться с клинками Энтрери. Теперь она наблюдала, как он медленно шел, чтобы вынуть кинжал из шеи второго стрелка. Тело мужчины упало на землю переулка, его руки все еще цеплялись за булькающее горло, как будто он мог остановить ужасный поток крови.

Энтрери повернулся спиной к мужчине, пригнувшись только на мгновение, чтобы вытереть свои клинки о рубашку другого неудачника. Тут он заметил Алису. Она поднялась до сидячего положения и собиралась удрать. Энтрери наступил ей на ногу, и ее рука зарылась в гравий, она стукнулась спиной о землю.

Энтрери быстро вскочил на нее, усевшись ей на талию. Его кинжал быстро перерезал две завязки, держащие ее плащ застегнутым, и открыл непристойный наряд под ним. Ее лицо было перекошено от ужаса, и Энтрери ткнул кончиком своего кинжала в мягкую кожу под ее подбородком.

– Знай, что я мог взять тебя прямо сейчас, – холодно сказал он, быстро глянув вниз на ее красивое тело, – но я не сделаю этого. Знай, что я мог убить тебя прямо сейчас, но я не сделаю этого. Знай, что я предложил тебе очень справедливую сделку несколько мгновений назад, но ты отказалась. Знай, что ты накликала это на себя. Знай, что ты ответственна за эту резню, а не я. Я был просто путешественником, который не заслуживал того внимания, которое ты мне оказала. Знай это, и скажи это любому, кто придет после меня задавать вопросы. Знай это и живи. Забудешь это, и я приду за тобой.

Энтрери вскочил, быстро глянув на два мешка с золотом. Он пожал плечами, подошел к своей лошади и выехал из переулка. Десять коротких минут спустя он направлялся на юго-восток от города, одно из немногих направлений, где не было городов на расстоянии дня пути.

Теперь он оставил за собой три очень четких знака. Кэйлрин, Кайрон, а теперь Алиса. Все трое могли объяснить любому возможному преследователю, за каким человеком тот гнался. Всех троих просили рассказать истории, которые показывали невиновность Энтрери. По всем троим было также ясно видно, что случится с тем, кто мог бы поймать убийцу. Энтрери надеялся, что, если его преследовали, преследователь увидит эти знаки такими, каковы они есть. Он надеялся, что его оставят в покое.

Огонь погас давно. В ветках не осталось тепла и только просеивая землю вокруг костра, можно было сказать, что это вообще когда-то был костер. Сейчас здесь была мелкая зола, смешанная с землей. Это не было очевидным знаком, но для глаз обученного следопыта, это было достаточно ясно.

Эллиорн поднялась от старого кострища, отряхивая грязь с коленей. Она осмотрела окрестности, размышляя, могла ли она найти и другие знаки, объясняющие намерения ее жертвы. Пока она собрала очень противоречивые истории о мужчине, за которым следовала.

Более суток назад, Лайонел Кайрон пришел к ней в дом, в лесу. Она встречалась с ним несколько раз прежде, главным образом, когда у нее были жалобы на некоторых из его людей, охотившихся в ее лесу ради забавы. Но он также обращался к ней при случае за советом или за помощью в отношениях с северными племенами дикарей. Это был первый раз за все время, когда он пришел к ней за помощью, требующей существенных действий с ее стороны.

В городе произошла череда случайных убийств, по крайней мере, так сказал он. Даже после поверхностного расследования, Эллиорн заметила, что в убийствах не было вообще ничего случайного. Начальник Кайрон был гордым человеком и для него прийти и просить о помощи в этом деле было значимым жестом. А тот факт, что он пришел к женщине, да еще и следопыту, говорил еще больше.

Эллиорн понимала больше, чем Кайрон мог себе представить. Она выслушала его рассказ об убийствах, которые совершил этот человек, но когда она спросила начальника, встречался ли он с ним когда-нибудь, тот ответил отрицательно. Она придержала свои мысли при себе, хотя не сомневалась, что этот убийца каким-то образом тайно угрожал начальнику городской стражи. Возможно, они не встречались, но убийца определенно задел его гордость.

Обычно, оскорбление такого человека, как начальник Кайрон вдохновило бы всех на поиск, закончившийся бы публичным наказанием. Кайрон не стремился разглашать причину, по которой он хотел держать поиски в секрете. Эллиорн не смогла понять ее сразу же, но после половины дня, проведенной в городе, она стала для нее довольно очевидной. Это был страх.

В каждом, с кем она разговаривала, сидел страх. Этот человек, по имени Артемис, имел способность вселять страх в каждого, с кем он сталкивался. В дополнение к Кайрону, она подробно поговорила с Гарином Кэйлрином и Уоллисом Кирстоном. Оба мужчины рассказали о той самой вещи, в которой Кайрон был слишком горд признаться. Мужчина был дьяволом. Он, вероятно, угрожал, по крайней мере, Кайрону, а возможно и Кэйлрину тоже, что любые поиски или непрерывное преследование закончатся болезненной смертью. У обоих мужчин были семьи, и угроза могла распространяться и на них тоже. И хотя Эллиорн не имела большого опыта общения с людьми вроде этого Артемиса, она была знакома с их методами.

Кайрон пришел к ней только после того, как убедился в безопасности своего семейства и удостоверился, что Артемиса нет в городе. Незнакомец, вероятнее всего, сказал Кайрону, что тот будет в безопасности, если за ним не будут следить, но такой гарантии, исходящей от хладнокровного убийцы, редко было бы достаточно, чтобы тот, кому угрожали, мог спокойно спать по ночам. Обычной была реакция: "Покажите мне его голову и я поверю, что опасность миновала".

Эллиорн не любила называться "охотником за головами", но не любила и безжалостных убийц. Она провела немного времени, обыскивая город, и пришла к тому же самому убеждению, что и начальник: Артемис ушел. Затем она обыскала его комнату в гильдии воров и, с помощью нескольких людей Кэйлрина, установила, какие книги убийца взял с собой. Это были, главным образом, карты и книги по географии и истории, что усилило уверенность в том, о чем следопыт уже подозревала: Артемису была незнакома эта местность.

Ее на мгновение позабавила мысль, что он был демоном, изгнанным из девяти кругов ада и обреченным принять человеческий облик. Каждый свидетель его убийств – таких было немного и каждый из них знал, что выжил только потому, что так захотел Артемис – говорил, что он был дьяволом, и ни один из них не видел, чтобы он получил в сражении хотя бы царапину.

Эллиорн сомневалась относительно этого. Обитающие в лесу эльфы показывались редко, и хотя они обучили ее, она не видела ни одного из них уже более года и вообще встречала их всего три раза с тех пор, как ее обучение закончилось. Но если бы появился демон, разгуливающий по улицам Каренсточа, она была уверена, что они узнали бы об этом и сказали ей, или вступили бы в битву с демоном сами.

Эллиорн стояла у старого места стоянки и знала, что этот огонь развел не демон. Костер был разведен на безопасном расстоянии от деревьев, а позже был затушен с достаточной осторожностью, чтобы удостовериться, что он действительно погас. По оценке Эллиорн, Артемис покинул Каренсточ две ночи назад и добрался до этого места около рассвета, не слишком подходящее время разбивать лагерь. Единственная правдоподобная причина для остановки состояла в том, чтобы дать отдых лошади. Либо этот человек вовсе не заботился о возможном преследовании, либо, что было более вероятно, он следил за тем, чтобы его лошадь была в порядке. Он не был демоном.

Тогда кем он был? Он передвигался в нескольких сотнях футов от дороги. Это помогало ему избегать контактов на оживленной дороге, но путешествие в высокой траве давало возможность легко выследить его. Все в этом человеке говорило: "Оставьте меня в покое!" Он убивал тех, кто стоял на его пути, но после того, как опасность пропадала, он прекращал убивать, говоря остальным, что они должны оставить его в покое.

Эллиорн разрывалась между ее обязанностями следопыта и здравым смыслом. Здравый смысл говорил, что в настоящее время он был далеко и больше не представлял угрозы ее городу или ее лесу. Конечно, как следопыт, она была обязана разыскать убийцу и отдать его под суд. Было и третье побуждение, которое нарушало равновесие – любопытство. Кем был этот человек? Откуда он пришел? Как он достиг в боевых искусствах таких невероятных высот, которые заставляли людей сравнивать его с дьяволом? Она слышала рассказы о легендарных бойцах, живущих на другом берегу Великого Моря. Был ли этот человек одним из них? Если так, то что он здесь делал? Важнее всего – будет ли он еще убивать?

Когда Эллиорн оседлала лошадь и направилась к городу Хальфвэйю, она узнала ответ на последний вопрос. Он будет убивать еще и, наверное, скоро. Этот человек, вероятно, не прожил и недели в своей жизни никого не убив. Это был его образ жизни, и, несмотря на то, что он не искал неприятностей, они находили его.

Были поздние сумерки, когда Эллиорн попала на улицы Хальфвэя. Она вышла из Каренсточа рано утром, и заявления всех городских советников о том, что Хальфвэй был всего в дне пути, подтвердились. Следопыт не нашла того, что искала, пока не вошла во вторую таверну. После половины дня, проведенной в Каренсточе за исследованием этого человека, она знала, что искать.

Женщина сидела одна за столом, пытаясь утопить себя в пиве. Эллиорн бывала в Хальфвэе много раз и знала, чем эта женщина зарабатывала на жизнь. Хотя следопыт не одобряла ее занятие, в ее обязанности не входило остановить это или передать женщину суду. Она оставляла это кому-нибудь другому.

Высокая фигура Эллиорн переместилась через толпу посетителей, она села за маленький столик напротив женщины и заказала у трактирщицы стакан воды. Эта женщина была воровкой и играла роль соблазнительницы, заманивая неосторожных путешественников в свою комнату, где тех грабили. Мало того, что Эллиорн не видела ни одного из ее подельников в баре, но в таверне было, по крайней мере, полдюжины путешественников, которые выглядели довольно состоятельными.

Для любого, кто был обучен так же, как Эллиорн, след Артемиса был очень четким.

– Извини меня, госпожа, – спокойно сказала следопыт, в первый раз обращая на себя внимание женщины, – я ищу кое-кого, и я думаю, что ты можешь мне помочь.

Женщина выглядела очень пьяной.

– Вряд ли.

– Ты можешь сказать мне, как тебя зовут?

– Алиса, – ответила женщина.

– А мое имя – Эллиорн. Я ищу того, с кем ты, возможно, встречалась.

Трактирщица принесла воду для Эллиорн.

– Вы могли бы принести моей подруге чашку крепкого кофе, пожалуйста?

– Нет! – внезапно сказала Алиса, выходя из алкогольного транса. – Еще пива.

– Кофе, – настойчиво сказала Эллиорн трактирщице.

– И, пожалуйста, поспешите, – добавила она, кладя две золотые монеты в руку девицы. Та умчалась выполнять поручение.

Алиса смотрела на свою кружку, взбалтывая оставшийся в ней напиток. Она подняла кружку ко рту, но сильная рука схватила ее за запястье. Алиса боролась с железной хваткой некоторое время, но затем уступила, отдав кружку своей новой собеседнице.

– Я не хочу ни с кем разговаривать. Пожалуйста, уходи.

Эллиорн дотянулась до противоположной стороны стола и подняла подбородок Алисы так, чтобы та смотрела следопыту в лицо.

– Я ищу мужчину. Он несколькими дюймами ниже шести футов, носит эсаньолку, длинные волосы, и имеет при себе короткий меч и кинжал.

Алиса не сказала ничего, но Эллиорн смогла прочитать признание в глазах женщины гораздо быстрее. Она увидела это в ее глазах прежде, чем задала вопрос, даже прежде, чем села.

– Что произошло?

Трактирщица поставила чашку кофе перед Алисой. Женщина вдохнула аромат и сделала осторожный глоток. Кофеин, казалось, произвел незамедлительный эффект.

– Мы сделали ошибку, и поплатились за это.

– Что ты имеешь в виду?

Алиса оторвала взгляд от чашки.

– Он знал, что ты придешь.

– Алиса, скажи мне, что случилось. Я здесь не для того, чтобы судить тебя, я здесь, чтобы найти этого человека. Ты должна рассказать мне, что случилось.

Алиса сделала еще глоток горячего напитка, поставила кружку, и рассказала Эллиорн всю историю. Она рассказала, как они остановили выбор на нем, как он их провел, а затем, как он их убил.

– Ты говорила, он сказал тебе, что знал о том, что я приду. Что он тебе сказал?

– Он сказал, что убийства были моей ошибкой. Он предложил справедливую сделку, но мы попросили больше. Так делается дело. Никогда нельзя соглашаться на первое предложение. Это признак слабости.

– Думаешь, именно поэтому этот человек убил всех твоих подельников? Думаешь, он хотел показать вам, что он не слабый?

Алиса потрясла головой, делая еще глоток кофе. Она не поднимала глаз, когда говорила.

– Думаю ли я, что он хвастался? Он не нуждается в хвастовстве своими умениями. Он убил пятерых моих лучших людей так небрежно, как ты могла бы прогуляться по парку. Мы надавили на него слишком сильно. Мы нанесли первый удар, но он нанес последний.

– Это тот урок, который ты извлекла из всего этого? – спросила Эллиорн, ожидая, что Алиса поднимет глаза, а затем продолжила.

– Ты думаешь, именно это незнакомец хотел вам доказать? Самый важный удар не первый, а тот, который никогда не был сделан. Лучшим применением вашего оружия было бы вложить его в ножны, взять деньги и уйти. Он предложил вам мирное решение, но вы настояли на бое.

– Не читай мне нотации! – сказала Алиса, ее голос стал громче. – Все мои парни мертвы! Что мне теперь делать!? Ты хочешь сказать мне, что мой образ жизни довел меня до этого? Так? Если бы я была покорной женой или скромной трактирщицей, а не воровкой, этого бы не случилось. Тебе легко говорить. Ты – не я!

Эллиорн думала перед этим, что она не должна сейчас осуждать эту женщину, но именно это она сделала по неосторожности. В действительности, она думала, Артемис показал Алисе ошибочность ее пути. Он показал, что не следует вступать в сражение, если не хочешь потерпеть поражение. Эта женщина, очевидно, не терпела поражений и не имела никакого отношения к воровскому делу.

Эллиорн попробовала придумать, что еще она могла сказать женщине, но в этот момент та уже не была расположена слушать, а Эллиорн нечего было сказать. Следопыт изящно поднялась из-за стола, положила на него еще пять золотых монет и уехала.

Артемис был здесь около тридцати шести часов назад. Его определенно уже не было в городе. Эллиорн попробовала обдумать все, что она знала об этом человеке. Он пришел в Каренсточ, попробовал обжиться, но был вынужден бежать. Он пришел в Хальфвэй, занятый собственными делами, что закончилось убийством пятерых человек. Он, вероятно, не слишком стремился добраться до другого города.

Она знала, что у него были карты местности. Если он не хотел прийти в другой город, она знала, какое направление он, вероятно, выбрал. Эллиорн ехала на юго-восток от города в течение часа, а затем разбила лагерь. Она ненавидела спать в закрытых помещениях.

Энтрери услышал звук задолго до того, как натолкнулся на его источник. Это была большая река. Она имела более пятидесяти футов в ширину, и Энтрери готов был поспорить, что она была и очень глубокой. Река не была быстрой, она вообще двигалась еле заметно, но Энтрери не хотел рисковать переправляться. Он не был уверен, насколько хорошо плавала его лошадь, а если он потеряет лошадь, то пропадет.

Убийца еще не определил, была ли погоня, но если бы он потерял лошадь, то узнал бы это достаточно скоро. Спешившись, Энтрери развернул одну из карт Райчена и начал искать эту таинственную реку. Теперь, когда он знал, что она была здесь, она легко нашлась на карте, хотя раньше это напоминало дорогу или даже складку в толстой бумаге.

Прежде, чем Энтрери убрал карту, он осмотрел все окрестности. Прямо на юге от Хальфвэя был расположен еще один город – Фаррион. Дорога вела из Фарриона на юго-юго-восток и пересекала реку в другом городе – Мастине. Река текла на восток-северо-восток. Энтрери был в целом дне пути ниже по течению от того места, где дорога пересекалась с Мастином, и где, без сомнения, был мост.

Что Энтрери было особенно интересно, так это то, что прямо на север от Фарриона, в половине дня пути от Хальфвэя, на карте была обозначена большая область, покрытая лесом. Лес не был широк, возможно, две дюжины миль, но он скрывал остальную часть дороги к Фарриону.

Если бы кто-то преследовал Энтрери и знал эти места хорошо, то повернул бы дальше на юго-юго-восток от Хальфвэя, обогнул лес на востоке и направился прямо на юг. Эта дорога была намного более прямым маршрутом к Мастину, куда теперь вынужден был идти Энтрери.

Убийца подумал об этом. Он полагал, что оторвался, по крайней мере, на день от возможного преследования, а может и больше. Теперь он снова двигался на запад, вдоль реки, а это даст преследователю преимущество в двенадцать или восемнадцать часов. Энтрери не думал, что этого было бы достаточно, чтобы поймать его, но если он остановится в Мастине на какое-то время или столкнется с какими-либо неприятностями, его игра будет слишком близка к завершению.

Энтрери снова посмотрел на карту, размышляя, мог ли он следовать вдоль реки на восток-северо-восток. В двух днях пути от этого места в реку впадала другая река, протекающая к востоку от Каренсточа. В этом месте удобно располагался город, но Энтрери знал, что это торговый партнер Каренсточа, и это было бы слишком большим риском.

Вместо этого он снова осмотрел реку к западу от Мастина. Пейзаж вдоль реки менялся, и приблизительно через тридцать миль вверх по реке земля становилась намного более каменистой. Энтрери вспомнил, что он читал о том, что реку окаймляет массивный горный хребет. Еще на десять миль дальше должен был находиться водопад. Присмотревшись поближе, Энтрери заметил тусклый пунктир, пересекающий реку у водопада.

Перед городом могла быть переправа, и хотя запасы продовольствия Энтрери были истощены, он пока не хотел входить в другой город. Энтрери подошел к реке, наполнил котелок водой для своей лошади, а затем набрал питья для себя. После пятнадцатиминутного перерыва он оседлал лошадь и быстро поскакал дальше.

Эллиорн наблюдала за тем, как блеснувший металл пропал за горным хребтом в то время, как она была еще в двух милях от реки. Ее второй натурой было не держать металл на солнечном свете, путешествуя по открытой местности. Этот Артемис не был обучен настолько хорошо и, возможно, имел металл на своем ботинке или кинжал, привязанный к икре, или немного металла в стремени.

Следопыт была уверена, что еще оставалась незамеченной. Ее красновато-коричневый плащ и гнедая лошадь хорошо сливались с высокой травой. Кроме того, она должна была отставать на два дня пути от этого человека, и сомневалась, что он знал о том, что его преследовали. Она купила лошадь на южном краю хальфвэйского леса, у фермера, с которым была знакома, и ехала всю ночь, поспав в седле. Помимо этого, она скакала намного более прямой дорогой, ведущей к реке.

Эллиорн теперь имела два варианта на выбор. Она могла немного изменить направление и добраться до края горного хребта. В этом случае она оказалась бы, по крайней мере, в трех милях позади Энтрери. На равнине она могла бы преодолеть это расстояние очень легко, но за рекой (она знала о водопаде) был очень холмистый и скалистый ландшафт, и преодолеть это расстояние будет не так легко.

Помимо этого, как только они окажутся в холмах, Артемису станет намного легче заметить ее, поскольку она не сможет избежать линии горизонта на вершине каждого холма, который она будет преодолевать. Она также не сможет разжечь огонь, оставаясь незамеченной, а ее запасы продовольствия быстро закончатся.

Другим вариантом было бы продолжать двигаться в том же направлении и избегать вершин горного хребта, надеясь поймать преследуемого прежде, чем он достигнет водопада. И хотя она будет хорошо видна Артемису, он тоже будет легкой целью для ее длинного лука. Поездка вниз по открытому склону горного хребта не будет легкой, и если он доберется до водопада раньше, чем она сможет его поймать, ей потребуется много времени, чтобы продолжить преследование. Если это случится, мало того, что Артемис, вероятно, подготовится к ее приближению, но он также получит намного больше, чем три мили преимущества. Тогда Эллиорн окажется там же, где и прежде, отслеживая его в холмах, только в еще более невыгодном положении.

Единственным благоприятным итогом было бы настигнуть его прежде, чем он доберется до водопада. Помня об этом, Эллиорн пришпорила лошадь и устремилась вперед, к горному хребту.

У реки было два различных русла, одно наполнялось весной, а другое во все остальные времена года. Сейчас стояло начало лета, и Энтрери ехал по пятнадцатифутовому мелководью, образованному весенним наводнением. Эта река давно пересекла дорогу через холмы, и в то время как один берег был очень крутым горным хребтом, другой берег был более ровным и его край покрывала трава.

Горный хребет справа от Энтрери не был отвесным, но ни подъем по нему, ни спуск не был бы прост. На нем имелось несколько выступов, тянущихся по диагонали поперек склона горного хребта, которые заставили убийцу подумать, что, вероятно, можно переправить лошадь вниз на другую сторону, но наездник должен был быть намного более умелым в управлении с животными, чем Энтрери.

Солнце садилось на западе, и горный хребет бросал длинную тень через реку и другой ее берег. Энтрери все еще продолжал оглядываться назад во время своего путешествия, хотя теперь он делал это не так часто. Только когда он был менее чем в двух милях от водопада, он увидел двигающуюся тень, отброшенную на холмы за рекой.

Эллиорн знала, что она выделялась на фоне заката и старалась держаться на расстоянии от края горного хребта, чтобы ее тень ложилась на землю рядом с ней. Но поскольку солнце продолжало опускаться на западе, ее тень стала более длинной, и чтобы препятствовать ее продвижению к руслу реки, она должна была передвигаться, по крайней мере, в двадцати футах от горного хребта, что сводило на нет зону досягаемости ее лука.

Риск был приемлемым, и она видела, что Артемис уже дважды оглянулся назад, не видя ее тени. Когда он посмотрел в третий раз, Эллиорн заметила видимое изменение в манере, в которой он скакал на лошади. Следопыт была более чем в двухстах футов позади него и на пятьдесят футов выше, но она ясно видела его положение.

Каждую минуту, пока Эллиорн ждала, в каньоне становилось темнее, и Артемис пригибался ниже под своим темным плащом. Водопад стал виден Эллиорн раньше, чем его увидел Артемис, хотя он услышал его за несколько миль до этого. Звук хорошо распространялся в каньоне, поэтому, когда Артемис сорвался в галоп, это зазвучало для следопыта подобно грому.

Эллиорн немедленно отреагировала, тоже пуская свою лошадь в галоп. Она подняла длинный лук и встала в стременах. Теперь ее добыча будет у водопада в течение нескольких минут, и она не получит другого шанса. Она достала стрелу из колчана и согнула колени, держа верхнюю половину тела относительно неподвижно, в то время как ее лошадь пересекала неровную местность.

Энтрери больше не оглядывался назад, он не отрывал глаз от своей цели. Он был всего в половине мили от водопада, когда стрела вонзилась ему в бедро. Она болезненно прошла через его напряженные мускулы, едва не задев кость, и вошла в бок его лошади.

Эллиорн поморщилась, когда увидела, как лошадь встала на дыбы от боли и упала на бок, прижимая своего наездника к земле. Она надеялась попасть Артемису в кость, чтобы не ранить лошадь, но, учитывая условия, она была рада вообще попасть в него. Она остановила лошадь и спешилась.

Солнце уже почти село, и Эллиорн не видела спуска с горного хребта в темноте. Наконец, она нашла выступ, который тянулся через большую часть склона горного хребта и пересекал один из других путей вниз, по которым она могла бы благополучно спуститься к реке. Обследовав в течение некоторого времени выступ, она решила взять с собой свою лошадь. Это не была ее постоянная лошадь, но она доверяла фермеру, у которого купила ее, и была уверена, что они смогут спуститься вниз вместе. Кроме того, чтобы доставить своего заключенного в Мастин, она должна будет посадить его на лошадь, а со стрелой в бедре он не сможет совершить подъем, если она оставит лошадь на вершине горного хребта.

Ей потребовалось полчаса, чтобы спуститься вниз по горному хребту, ведя свою лошадь под уздцы, и когда она спустилась, на небе зажглись звезды и взошла яркая луна. Река сверкала ночными огнями, и обученные эльфами глаза Эллиорн видели хорошо. Она медленно приблизилась к своей добыче. Хмурый взгляд появился на ее лице, когда она увидела, что лошадь все еще не сдвинулась с того места, где упала и, казалось, не дышала.

У Эллиорн был тугой лук, но она знала, что не смогла бы убить такое животное с одного выстрела, даже если бы нога Артемиса не замедлила стрелу. Следующее, что она заметила, было то, что, когда она была на горном хребте, было похоже, что лошадь прижала ногу Артемиса к земле, а теперь она видела, что он просто лежит около мертвого животного.

Эллиорн стала чрезвычайно осторожной, когда оказалась в пределах двадцати футов от неподвижной пары. У следопыта за спиной был шестифутовый посох и лук, брошенный на плечо. Она не стала вооружаться, а подкралась ближе. Когда она была в десяти футах от Артемиса, она осторожно толкнула камень к мужчине.

Энтрери лежал спиной к приближающейся женщине-следопыту, но у него был острый слух, и он пришел в движение при звуке камня. Оба его оружия быстро разрезали воздух прежде, чем Энтрери увидел, что его противница быстро отошла на расстояние в двадцать пять футов. Она держала лук наготове, с наложенной на тетиву стрелой.

Эллиорн была сбита с толку. Мужчина двигался как кошка, не подавая никаких признаков того, что он ранен, и нисколько не припадая на ногу. Она видела отверстие, и пятно крови на его штанине, но он, казалось, полностью выздоровел. Оба клинка он держал перед собой, и Эллиорн заметила, что кинжал не блестел, как это должно быть при ярком лунном свете. Ее глаза нашли мертвую лошадь, и она увидела ужасную рану у той на груди, чуть выше сердца. Он убил лошадь специально, или это был несчастный случай? В любом случае, это не объясняло, как он оказался невредим.

Энтрери сделал несколько медленных шагов вперед, и Эллиорн сохраняя дистанцию, туго натянула тетиву лука.

– Сдавайся, убийца. Я не промахнулась бы с этого расстояния, даже если бы была слепой. Поэтому, если у тебя нет какого-нибудь заклинания, которое сделает тебя неуязвимым для стрел, я предлагаю тебе опустить оружие.

Энтрери улыбнулся своей небольшой тайне, снова радуясь способностям своего кинжала. Он не опустил оружие, а сделал еще несколько шагов к своему врагу, притворно хромая на свою окровавленную ногу. Эллиорн не купилась на это, и подняла свой лук выше, еще туже натягивая тетиву.

– Я предупреждаю тебя, Артемис. Я пристрелю тебя.

Энтрери вложил оба клинка в ножны и развел руки в стороны.

– Пожалуйста, друг следопыт, мое сердце ждет твою стрелу с нетерпением – если ты думаешь, что от этого будет какой-нибудь толк.

Энтрери сделал еще несколько шагов вперед.

Эллиорн удивлялась этому странному человеку, отступая назад. Она не ощущала никакого защитного заклинания на нем, но ее способность обнаружения магии была далеко не так совершенна, как у ее наставника, и она не была уверена.

– Мне не обязательно убивать тебя, незнакомец. Мы оба знаем, что еще одна стрела в ноге сделает тебя помедленнее.

Несмотря на то, что он был здоров, Энтрери должен был признать, что кровь на его ноге выдавала то, что он был ранен ее первым выстрелом. Однако он медленно продолжал идти вперед. Эллиорн сделала еще один шаг назад, ее нога встала на неустойчивый камень, что видел только Энтрери. Ее положение на мгновение стало неустойчивым, и Энтрери прыгнул вперед. Он сделал пять быстрых шагов вправо, а затем пять быстрых шагов влево, завершая свое быстрое наступление кувырком, который перенес его прямо к следопыту.

К чести Энтрери, Эллиорн не попала ему в ногу, как она надеялась, но к чести следопыта, ее стрела действительно оставила глубокую рану на боку убийцы. При обычных обстоятельствах эта рана сильно замедлила бы Энтрери, но совсем недавно украденая жизненая энергия лошади вылечила его новую рану в мгновение ока, восстановив часть его жизненной энергии.

Эллиорн даже не помышляла достать другую стрелу из колчана, а просто выставила лук перед собой, доставая из-за спины посох. Энтрери достал свое оружие, когда закончил кувырок, и нанес удар по выставленному луку, перерезая тетиву и выбивая оружие из руки следопыта. Прежде, чем он смог продолжить свою атаку, он уклонился от широкого замаха посоха, а затем отпрыгнул назад, когда длинное оружие качнулось вниз. Эллиорн тоже отпрыгнула назад, и двое бойцов стали изучать друг друга.

Эллиорн заметила, что правый бок Энтрери, в том месте, где его ранила стрела, медленно кровоточил. Это была рана, которая надломила бы почти любого мужчину. В некоторых случаях, без должного лечения, все могло закончиться смертью от кровопотери. Но этот мужчина едва замечал ее. Он держал короткий меч и искусно изготовленный кинжал. Одна его стойка говорила Эллиорн о его способностях бойца больше, чем любая история, рассказанная ей кем-либо еще.

Энтрери не делал стремительных атак, а вместо этого пытался понять стиль боя следопыта. Ее посох имел шесть футов в длину, почти столько же, сколько и она сама. Довольно высокая, женщина не была хрупкой, и Энтрери не стал бы недооценивать ее силу. Посох казался деревянным, но Энтрери готов был поспорить, что он был только окрашен, чтобы так выглядеть, и содержал адамантиновый сердечник. Составной посох был, вероятно, зачарован, и Энтрери не питал никаких иллюзий относительно того, чтобы попробовать сломать его. Также, вместо обычных тупых концов, каждый край был снабжен острым наконечником и был покрыт металлом.

– Я еще раз прошу тебя сдаться, – сказала Эллиорн, вертя посохом перед собой. – Я знаю, что ты боец, имеющий кое-какую известность, но предупреждаю тебя, я была обучена эльфами Северного Леса и никогда не испытывала серьезных проблем в боях. Я сражалась с троллями, гоблинами и великанами. Я не хочу тебя убивать.

Энтрери только ухмыльнулся. Эллиорн сделала шаг к нему, держа свой посох горизонтально перед собой.

– Опусти свое оружие, и я обещаю, что тебя будут судить справедливо.

– Я мог бы опустить свое оружие только для того, чтобы сделать этот бой честным, – грубо ответил Энтрери и бросился в атаку. В том положении, в котором она держала посох, не было слабого места для нападения, и убийца просто наступал как вихрь, чтобы видеть, была ли следопыт настолько умелой, как заявляла. Она была умелой.

Эллиорн начала вращать посох перед собой, создав непроницаемый диск. Клинки Энтрери были безвредно отбиты в сторону так, будто они были парированы зачарованными клинками, а не деревянным посохом.

Энтрери отскочил назад после своей атаки, получив много информации. Он нечасто дрался против людей, использовавших такое оружие, и почти все они были волшебниками или магами. У чародея либо заканчивались заклинания, либо он не успевал произнести одно из них прежде, чем нападал Энтрери. В любом случае, бой заканчивался быстро и плохо для того, кто использовал магию. Чаще всего они использовали посохи только потому, что те были намного легче, чем металлическое оружие и применялись в их волшебстве.

Эллиорн использовала свой посох не из-за какой-либо слабости. Если бы она решила не атаковать, бой длился бы очень долгое время. Помимо защитных преимуществ, у него были очевидные преимущества и в атаке. Отпустив посох во время вращения, и схватив его за край, можно было удвоить длину этого оружия за долю секунды. Кроме того, за каждой атакой всегда могла последовать вторая, когда посох делал полный оборот, что вынуждало Энтрери удерживать каждый блок дольше, чем ему хотелось бы и выбивая его из ритма.

Но были у него и минусы. Атаковать можно было только по дуге. Она не могла замахнуться по прямой, не нанеся удар себе в живот другим концом оружия. Так как оружие было намного длиннее, чем ее руки, и она держала его посередине, она могла атаковать, только вращая его вокруг себя. Это ограничивало ее способы нападения. Она не могла наносить прямых ударов. Она также не могла наносить удары прямо вниз без того, чтобы держать посох в стороне от своего тела, оставляя другой бок незащищенным. Энтрери потребовался короткий миг, чтобы подготовиться, понимая, что он должен будет немного изменить свой стиль боя. Если он будет наносить удары сверху и снизу, от чего мог бы потерпеть поражение почти любой вооруженный только одним оружием противник, все, что должна будет сделать Эллиорн – повернуть свое оружие вертикально, чтобы блокировать оба его клинка. Также каждый блок мог превратиться в атаку резким движением ее запястья.

Энтрери наступал медленно, надеяся, что Эллиорн нападет первой.

– Я тебя предупреждала, – сказала она, внезапно начиная вертеть посох безумно быстро перед собой. Он резко полетел с размаха прямо в направлении ключицы Энтрери.

Энтрери был ошеломлен скоростью и внезапностью нападения, но вовремя оправился, чтобы поднять свой меч и блокировать удар. Затем, двигаясь так быстро, как мог, он, удерживая оба оружия в защитной позиции, обошел своего противника. Его кинжал понесся к незащищенному боку Эллиорн, что должно было тут же закончить бой.

Следопыт использовала свое длинное оружие как рычаг, чтобы оттолкнуть блокирующее лезвие Энтрери вниз, скрещивая его руки и вынуждая его отказаться от атаки кинжалом, потому что волшебное оружие больше не могло достать бок женщины.

Энтрери отпустил захват, чтобы освободить свое оружие и откатился в сторону, когда противоположный конец посоха беспрепятственно полетел в него. Не поднимаясь, Энтрери ударил мечом по ногам Эллиорн. Следопыт легко махнула своим оружием вниз, парируя атаку, а затем повернула захват, чтобы обрушить оружие на голову лежащего Энтрери.

Меч убийцы поднялся, чтобы встретить посох только на дюйм выше его головы, сила удара почти втолкнула его собственное оружие в кожу на его голове. Как и предполагал Энтрери, нападение сверху вынудило Эллиорн переместить свой посох в бок, открывая другую сторону ее тела. Удерживая мечом посох, он кинжалом ткнул ее в колено.

Эллиорн ни за что не смогла бы подставить свое оружие, чтобы парировать удар, но она знала об этом прежде, чем напала, и знала, как закончить этот бой. Используя блокирующий меч Энтрери как точку опоры, она подпрыгнула высоко в воздух, кувыркнувшись над припавшим к земле убийцей прямо перед его смертоносным кинжалом. Ее посох остался параллельным ее телу, когда она кувыркалась, и когда она приземлилась позади противника, держа свое оружие вертикально перед собой, она нанесла удар назад между ногами.

Энтрери предвидел, что она не сможет ударить его своим оружием, пока ее тело было в полете, но когда ее ступни приземлились позади него, немного расставленные, он понял свою ошибку. Он быстро встал, но следопыт была на несколько дюймов выше, а ее ноги и того более. Если бы она использовала полное преимущество своего роста, Энтрери поймал бы острый конец посоха своей поясницей. Выжав из своих ног все, на что они только были способны, Энтрери подпрыгнул в воздух, чувствуя, как наконечник посоха вырывает кусок его брюк.

Хотя она и не думала, что убийца способен так быстро отреагировать, она все же не была к этому неготова. Эллиорн повернула свое тело на одной ноге, махнув посохом под поднятой ногой. Оружие ударило по внутренней стороне колена Энтрери и развернуло и его. И хотя оба бойца кувыркались в воздухе, Эллиорн контролировала свое вращение, в то время как Энтрери неуклюже приземлился на бок.

Дыхание убийцы сбилось, когда он ударился о землю, но он не был настолько дезориентирован, чтобы не знать, что он уязвим. Он быстро откатился подальше от следопыта в тот момент, когда посох ударил по земле там, где он только что был. Он попробовал подняться, но низкий взмах длинного оружия заставил его упасть и откатиться. Он знал, что был слишком далеко от следопыта для обычной атаки и предугадал действия Эллиорн. Женщина позволила своему оружию сколизить в ее руке, когда замахнулась вниз на откатывающегося убийцу, и схватилась за край оружия прежде, чем оно полностью выскользнуло из ее захвата. Наконечник шестифутового оружия был нацелен прямо на грудь Энтрери, но умелый боец знал, что это произойдет даже раньше, чем Эллиорн это сделала. Он откатился влево, позволяя стороне посоха ударить по его поднятой правой руке. Посох скользнул по его руке и упал параллельно спине Энтрери, его наконечник ударился о землю.

Прежде, чем Эллиорн смогла подтянуть оружие, Энтрери закатился назад на его край и сел, его вес вырвал другой конец оружия из рук Эллиорн. Энтрери прыгнул из сидячего положения в стремительном движении, размахивая обоими клинками.

Ошибка Эллиорн была очевидна, ошибка Энтрери не настолько. Убийца думал, что следопыт безоружна. У Эллиорн было мало времени, чтобы достать метательный кинжал из своего жилета, но мчащийся боец не казался трудной целью. Энтрери только увидел вспышку стали в лунном свете, и почти споткнулся, перемещая свою атаку в сторону. Кинжал безвредно пролетел по воздуху, но другая рука Эллиорн, одетая в кожаную перчатку, нанесла жесткий удар по лицу Энтрери. Но убийца не был застигнут врасплох, и сумел махнуть мечем в сторону бока следопыта, когда промахнулся мимо нее.

Рана не была слишком глубокой, и ни один из бойцов не был травмирован сильно, но Эллиорн теперь действительно была безоружна. Ее посох лежал на земле перед нею, но она не осмеливалась тратить время на то, чтобы подобрать его, когда сзади находился убийца. Вместо этого, она бросилась вниз, на землю, как будто для того, чтобы подобрать его, а затем быстро откатилась в сторону.

Энтрери был там через секунду, и его меч погрузился глубоко в мягкое весеннее русло реки, туда где только что была Эллиорн. Прежде, чем он смог вынуть клинок из земли, Эллиорн повернулась на спину и ударила ногой по голове Энтрери. Энтрери откатился от удара, оставив свой меч в земле, но сумев задеть своим кинжалом икру Эллиорн.

Окованные сталью кожаные ботинки следопыта не были такими мягкими, как казались, и Энтрери пришлось вытряхивать туман из своей головы, поднимаясь с земли. Когда он это сделал, он увидел, что Эллиорн вытянула его меч из мягкой земли. Энтрери медленно поднялся, потому что Эллиорн не сделала никаких незамедлительных попыток атаковать опасного мужчину.

Оба тяжело дышали, но Энтрери видел, что его последний удар по ноге Эллиорн нанес более серьезный ущерб, чем ее пинок – ему. Энтрери начал атаку прежде, чем Эллиорн смогла в достаточной мере понять это. Он высоко взмахнул кинжалом в левой руке, справа налево, повернулся, чтобы вернуться вниз по диагонали поперек своего тела, потом справо налево внизу, и, наконец, завершая песочные часы, резанул вверх по диагонали.

Эллиорн дважды попала по кинжалу во время этой атаки, не понимая, что она была предназначена не для того, чтобы ударить ее, а для того, чтобы поднять ее клинок вверх, чтобы Энтрери смог ударить кулаком правой руки под ним. Кулак резко ударил следопыту в живот, сбив ее и без того прерывистое дыхание. Падая назад, она резко махнула украденным ею оружим вниз поперек своего тела, отражая атаку. Энтрери был застигнут врасплох силой женщины, несмотря на его начальное решение не делать этого, и так как меч был зажат рукояткой кинжала убийцы, меньшее оружие оказалось вырвано из руки Энтрери.

Несмотря на то, что Энтрери больше не держал оружия, Эллиорн потеряла равновесие, а ее меч отлетел в сторону. Убийца усилил натиск, сделав еще два удара, один в голову женщины, другой в бок. Она смогла избежать того, что был нацелен ей в голову, но получила другой в плечо. Эллиорн откатилась от удара, стараясь не напороться на свой меч.

Энтрери прыгнул, чтобы оказаться на ней, намереваясь обрушить на ее распростертое тело шквал ударов, но в последнюю секунду заметил, что она откатилась точно туда, куда упал его украшенный драгоценными камнями кинжал. Он приземлился над ней, но отскочил прочь так быстро, что волшебное оружие прошло через пустое пространство. У него не было времени осмотреть место приземления, и его правая нога приземлилась на забытый посох. Оружие покатилось под ним, и он упал. Эллиорн чувствовала, что ее силы тают, и понимала, что должна усилить натиск прежде, чем Энтрери сможет собраться. Она быстро присела и не увернулась вовремя, чтобы избежать посоха, который прилетел с размаха ей в голову. Звук оружия, попавшего в лоб, был похож на треск падающего дерева. Эллиорн упала навзничь и увидела звезды прежде, чем провалиться в темноту.

Эллиорн очнулась от звука и запаха горящего дерева. Ее глаза медленно открылись, голова гудела, будто по ней в панике проскакало стадо лошадей. Внезапно она вспомнила, что случилось, и пришла в чувство.

Она сидела прямо, вытянув ноги перед собой и прислонившись спиной к шесту. Быстрое обследование шеста подтвердило ее подозрение, что это был ее посох, воткнутый в мягкую землю. Ее руки были связаны позади шеста, но помимо этого она не была как-либо ограничена.

Эллиорн провела некоторое время за обследованием своих уз. Она решила, что смогла бы развязать их меньше, чем за две минуты, но когда заметила Энтрери, прогуливающегося с другой стороны костра, поняла, что он это увидит. Развязывание без обнаружения заняло бы значительно больше времени. Артемис знал, как завязать узел.

Она проводила время, наблюдая за мужчиной, не предупреждая его, что она очнулась. Он был раздет по пояс, и она очень заинтересовалась его мускулами. Он был невысок, на несколько дюймов ниже ее и весил не больше, но его мускулы были натренированы до такого совершенства, что она сомневалась, что где-нибудь на его теле был хотя бы дюйм жира.

Она также заметила, что он изучил запасы, которые были в ее седельных сумках, и перевязал рану, оставленную ее стрелой на его боку. Очевидно, он все же не был неуязвим. У него также появился синяк на щеке, там, куда она его пнула и ударила кулаком. Каждый, с кем она разговаривала, говорил, что этот человек никогда не получал и царапины в бою. Несмотря на то, что она была побеждена и привязана к своему собственному оружию, она немного гордилась тем фактом, что оставила ему отметины.

Энтрери бросил на нее быстрый взгляд, пока застегивал ее снаряжение. Эллиорн пыталась оставаться неподвижной, но он заметил, что она очнулась, и направился к костру. Он сел напротив источника света, и следопыт впервые заметила, что над ним жарилась маленькая тушка кролика. Она оглянулась назад на свою лошадь и заметила, что мужчина снова натянул ее лук.

Энтрери молчал. Он только пристально смотрел на Эллиорн через огонь.

– Почему я не мертва? – спросила она. Энтрери пожал плечами.

– Не можешь убить женщину?

– Я убил больше женщин, чем ты – гоблинов, – он замолчал.

– Ты хвастаешься?

– Вот ещё, – сердито сказал Энтрери, отошел от костра и взял маленькую миску с водой. Он вернулся и начал опрыскивать водой кролика.

– Ты не похож на гордого человека, – настаивала следопыт. – Хвастовство тебе не идет.

– Разве не ты сказала, что никогда не проигрывала в сражении? – возразил он. – Да, и, между прочим, я извиняюсь за нарушение этой последованности.

– Кто-нибудь когда-либо побеждал тебя?

Энтрери оторвал взгляд от своего занятия.

– Да, по правде сказать, был один.

– Только один? – Эллиорн усмехнулась его мнимому признанию. – И где он?

– Он мертв.

Эллиорн не могла понять, шутит ли Энтрери. Если он и шутил, то делал это не часто и получалось у него не очень хорошо.

– А почему я не мертва?

– Ты хочешь, чтобы я тебя убил? – Эллиорн не ответила.

– Я так не думаю, поэтому прекрати расспросы. Мне нужно немного информации от тебя.

При этих словах Эллиорн насторожилась.

– Почему ты меня преследовала?

Эллиорн не видела никаких причин лгать этому человеку.

– Начальник Кайрон пришел ко мне вскоре после того, как ты покинул Каренсточ и рассказал мне о том, что ты сделал. Я быстро исследовала твою работу, а затем последовала за тобой.

– Ты все еще не ответила на мой вопрос, и ты должна считать меня глупцом, если думаешь, что я не догадался об этом уже давно.

Неожиданно для себя, Эллиорн начинал нравиться этот человек. Это было еще не все.

– Я хотела выяснить, что за человек мог вселить такой ужас в людей, которых я считала сильными. Я должна была узнать, что за человек участвовал в смертельных боях со столькими хорошими бойцами и все же вышел из них без единой царапины.

– Прошу тебя, – сказал Энтрери, перебивая ее, – ты оскорбляешь нас обоих, называя кого-либо в этом городе хорошим бойцом.

Эллиорн улыбнулась этому замечанию.

– Я должна была узнать, действительно ли ты дьявол, как заявляли многие люди.

– И что ты решила?

– Я не уверена, – ответила она.

– Я не дьявол, – спокойно ответил Энтрери. – Я вырос в полной опасностей стране и реагировал на угрозы и опасности соответственно. Я попросил людей оставить меня в покое. Они не послушались и умерли.

– В этой стране много людей, которые желают быть оставленными в покое, – сказала Эллиорн. – Очень немногих из них меня просили разыскивать. Здесь все гораздо серьезнее.

– Я не оставлю тебя в живых, так что можешь расспрашивать меня, – грубо сказал Энтрери. – Если я оставлю тебя в живых, ты продолжишь преследовать меня?

– Ты продолжишь убивать людей? – спросила она в ответ.

Энтрери рванулся через костер, легко преодолев огонь и жарящееся мясо. Его кинжал был у горла Эллиорн раньше, чем она смогла хотя бы открыть рот.

– В следующий раз, когда ты ответишь вопросом на вопрос, я отрежу тебе ухо.

Эллиорн пыталась не выдать испуг, но сделать это было очень трудно. Она начинала понимать, о чем ей рассказывали люди Каренсточа. Она кивнула.

– Ты продолжишь преследовать меня? – снова спросил он, его кинжал все еще был прижат к ее горлу.

– Возможно, – сказала она.

Энтрери медленно встал.

– Твоя честность замечательна, хотя она не добавит ни секунды к твоей жизни.

Он направился обратно вокруг огня.

– Ты опасен...

Энтрери резко развернулся, и вопрос застрял в горле Эллиорн. Она поверила каждой своей клеточкой, когда посмотрела в его черные глаза, что она только что умерла. Острый взгляд убийцы не оставлял ее, когда он заговорил.

– Извини, ты хотела меня о чем-то спросить?

Эллиорн ненавидела это чувство беспомощности, но она не могла найти в себе сил, бороться с ним. Она слабо покачала головой.

– Я так и подумал.

Энтрери неспеша направился к своему месту за костром, оставив обученную эльфами следопыта вязнуть в ее страхе. Он сел на место и продолжил опрыскивать водой жарящегося кролика.

– Ты говорила о битвах с гоблинами, троллями и великанами. Во всех книгах, которые я читал, и от всех людей, с которыми я разговаривал, я слышал, что они мифические.

Это не было вопросом, но Эллиорн поняла, чего от нее хотят, и ответила, как и требовалось.

– Это моя работа как следопыта, заботиться о том, чтобы такими они и оставались. В северных землях очень мало видов злобных животных. Я знаю, где эти виды обитают, и забочусь о том, чтобы они не трогали людей Каренсточа и других северных городов. Если они это делают, я сражаюсь с ними, пока они не прекратят. Но я не охочусь на них без причины.

Энтрери сомневался, было ли это последнее утверждение предназначено именно ему, но он не стал над этим задумываться.

– А эльфы?

– Они остаются в лесу, и хотя иногда дерутся с гоблинами, они никогда не подходят к городам людей. С тех пор как десять лет назад закончилось мое обучение, я видела их всего три раза.

Энтрери знал, что она сгорала от любопытства, но разумно держала свой рот закрытым.

– Куда в этой стране мог бы пойти кто-то, кто хочет быть оставленным в покое?

– Трудно сказать, – осмелилась ответить Эллиорн. Энтрери не понравился этот ответ, но, посмотрев на нее через огонь, он понял, что следопыт нуждалась в дополнительной информации, чтобы ответить на этот вопрос. Он кивнул.

– Чем ты хочешь заняться? – спросила она после получения разрешения.

– Предположим, что я хочу заняться сельским хозяйством. Это похоже на хорошую честную профессию.

Эллиорн закатила глаза.

– Ты выбрал хорошее занятие, – ответила она. – Юго-восточная часть континента полна сельхозугодий. Сеть рек сильно упрощает торговлю и делает землю очень плодородной. Однако если ты пойдешь на юг, в Мастин и дальше, ты столкнешься с землей, более похожей на ту, что ты видел в Каренсточе. В горных пещерах скрывается несколько гоблинов и им подобных, а люди все еще пытаются устроить действующее и благоприятное общество. Дополнительному мечу всегда рады.

Она не смогла не добавить замечание в конце своего ответа.

– Я уверена, что те бедствующие общины охраняются такими же людьми, как те, которым хотелось бы начать преследовать тебя.

Энтрери долго молчал, прежде чем задал следующий вопрос.

– Есть ли какой-либо город, который принял бы меня тем, кто я есть?

Кто ты? Эллиорн мудро не задала вопрос вслух, но ее глаза спросили громко и достаточно ясно. Она сделала паузу, чтобы позволить невысказанному вопросу дойти до убийцы, прежде чем ответила.

– Нет. Нет, если ты не хочешь присоединиться к гоблинам. Я не знаю, что ты делал раньше, но ни у кого здесь не возникает потребности убивать друг друга. Мы улаживаем наши разногласия мирно, по возможности. Если доходит до боя, он бывает честным. Нападения делаются не из тени, а в открытую. Мы, следопыты и паладины, совершаем убийства, если это необходимо. Поэтому, если ты не хочешь стать…

– Очень забавно, – перебил ее Энтрери. – Дзирта от этого хватил бы удар.

– Кого? – спросила она прежде, чем поняла это. Энтрери не заметил этого.

– Если ты проживешь достаточно долго и будешь путешествовать достаточно далеко, ты услышишь о нем. Он уважает таких как ты.

– Не могу дождаться, когда встречусь с ним.

– Ты не встретишься, – сказал Энтрери, вставая от огня и направляясь к ее лошади. Эллиорн тут же заметила связь. Только один человек когда-либо побеждал его, и теперь он был мертв. Она наблюдала, как он возвратился с ножом и тарелкой. Он отрезал половину кролика и сел, чтобы поесть.

Эллиорн молча наблюдала за ним. Она очень хотела есть, но не собиралась просить его о чем-либо. Вместо этого, она принялась медленно возиться со своими узами, осторожно, чтобы не шевелиться слишком сильно.

– Прекрати это, – сказал Энтрери, через несколько мгновений после того, как она начала. Она посмотрела на него и увидела, что он все еще ел, и не было ни малейшего признака, что он поднимал взгляд.

– Я скоро уйду, а потом ты сможешь освободиться, как захочешь. Если я связал тебя слишком туго, только скажи мне.

После этого он поднял взгляд, ожидая ее жалоб. Она держала свой рот закрытым.

Энтрери закончил трапезу в тишине. Он встал и убрал посуду, отнес и снова укрепил сумку на крупе лошади. Он проверил повязку на своем боку и снова надел рубашку. После того, как его куртка и плащ тоже были надеты, он надел черную шляпу и был готов уехать. Вместо этого, он направился к Эллиорн. Он опустил ее лук рядом с нею, но забыл вернуть стрелы. Они были в костре. Следопыт сидела со скрещеными ногами, пытаясь выглядеть невозмутимо, насколько это было возможно. Она понятия не имела, что этот человек собирался с ней сделать. Если бы он сейчас ушел, она могла бы быть в Мастине к утру, раздобыть другую лошадь, и, вероятно, нагнать его в течение двух дней.

– Раздвинь ноги, – приказал Энтрери.

– Что?!

– Ты слышала, что я сказал, – Энтрери медленно присел перед нею. – Вытяни ноги.

Эллиорн медленно подчинилася, очень смущенно. Энтрери руками раздвинул ее колени и сел на корточки между ними. Он достал свой кинжал и начал разрезать ее брюки на талии.

– Ты больная собака! Не могу поверить, что ты будешь… – Эллиорн попыталась встать, отстраняясь от убийцы.

– Сядь и замолчи! – приказал Энтрери, хватая ее за плечо и усаживая обратно. – Ты думаешь, что я собираюсь тебя изнасиловать? Так? После всего, ты думаешь, что я просто насильник? Это сказала тебе женщина из Хальфвэя?

От тона Энтрери Эллиорн заметно отшатнулась. Она видела, что он был на волоске от того, чтобы тут же убить ее. Внезапно она захотела, чтобы он только изнасиловал ее, поскольку она очень боялась намного худшего. Она не думала, что могло быть хуже, но, посмотрев в глаза Энтрери, увидела ужасы, которых даже никогда не представляла.

Энтрери подавил волну своего гнева и возвратился к своему занятию. Вскоре он обнажил ее левое бедро, стараясь при этом сохранять ее целомудрие. Не предупреждая, он вонзил свой кинжал в обнаженную плоть.

Эллиорн вытянулась от жгучей боли, но она была слишком потрясена и напугана, чтобы закричать. Это изменилось, когда Энтрери повернул лезвие. Ее крик был высок и громок, но скоро смолк, когда кинжал сделал свою темную работу. Она чувствовала, что ее жизненая сила покидала ее через ногу. Она также чувствовала, что Энтрери стал сильнее.

В тот момент она почувствовала, что поняла этого человека. Она знала, кем он был, и еще сильнее испугалась. Это был ребенок, который разорял муравейник для забавы. Он переворачивал черепах на спины только для того, чтобы наблюдать за их усилиями и смеяться над ними. Эллиорн не была муравейником или черепахой, она была намного большим. Она была живым, дышащим человеком, и этот мужчина погружался в ее боль. Он наслаждался ее сущностью, насилуя ее на уровне, к которому он никогда не смог бы даже приблизиться физически. В этот момент она поняла, что, если останется в живых, она будет преследовать этого человека до края земли. Она будет охотиться на него, и она убьет его. Его способности больше не пугали ее. Он был невероятным бойцом, но она тоже. Если бы она хотела его убить, когда стреляла в него, его тело уже совсем остыло бы к этому моменту. Эллиорн улыбнулась при этой мысли, не замечая боли в ноге.

Энтрери вынул кинжал не позже, чем через секунду, хотя в сознании Эллиорн, это продолжалось несколько минут. Он не собирался красть ее энергию, разве что совсем немного. Он вынул кинжал, и из раны полилась кровь.

– Я умру от кровотечения, – сказала она, ее голос был холоден и не выдавал какую-либо боль или беспокойство.

– Нет, не умрешь, – сказал Энтрери, не замечая изменений в ее поведении. Он развернулся и принес палку, которая частично лежала в огне. Эллиорн знала, что произойдет, но вместо того, чтобы отстраниться, когда Энтрери прикоснулся горящим концом к ее ране, она приняла боль и использовала ее, чтобы усилить свою ненависть.

Рана закрылась только после нескольких секунд сильного жара. Энтрери немного заволновался, что следопыт не кричит от боли, но пожал плечами. Это было ее проблемой.

– Начнется заражение, – сказала она.

– Возможно, – согласился Энтрери. Рана все еще немного кровоточила, и он занимался изготовлением повязки из остатков ее брюк. Он перевязал рану своей, мало сопротивляющейся, пациентке, завязав штанину так сильно, как только мог.

– Я не смогу ездить верхом в течение многих недель.

– Я тоже на это рассчитываю, – сказал он. – Но ты не умрешь, не так ли?

Эллиорн уставилась на убийцу, ненавидя его еще сильнее. Он полагал, что пока не убивал ее, все было хорошо. Как будто только убийство было наказанием за грехи.

– Не так ли? – повторил Энтрери, его кинжал повис в воздухе над ней.

– Нет, – с уверенностью сказала Эллиорн, – я не умру.

Она сказала это больше с вызовом Энтрери, чем соглашаясь с ним. Энтрери встал и посмотрел вниз, на нее. Он действительно должен убить ее. Он начинал замечать изменение, которое с ней происходило, и ему это не нравилось. Если он не ошибался, они встретятся снова. Все же, если он убьет ее, он никогда не избавится от преследования. Каждый следопыт этих мест станет его разыскивать. Он решил, что один враг, о котором он знает, лучше, чем дюжина неизвестных. Кроме того, он нуждался в ком-то, кто заменил бы Дзирта. Энтрери посмеялся над этим и повернулся, чтобы уехать.

Смех повис в воздухе как запах гнили, и Эллиорн вдыхала каждую его частицу. Она наблюдала, как он оседлал ее лошадь и поскакал прочь, в темноту. Она долго и напряженно прислушивалась к звукам ударов копыт по воде. У основания водопада была узкая отмель, и Эллиорн напрягалась, чтобы услышать, пересечет ли он ее. Ее голова звенела от такой большой ненависти и боли, что она не услышала бы и звука орудия, если бы оно выстрелило прямо за ее спиной.

Она осторожно встала, изогнувшись в талии, и подняла руки вверх, выше спины и над верхом посоха. Две минуты спустя она развязалась и ела мясо кролика, которое Энтрери оставил для нее. Убийца выиграл это соревнование, но она поклялась себе, что оно не будет последним.