Искусство быть Энтрери

Глава 6. Истина

Четверо стражников сидели вокруг стола, играя в карты. Это было самой легкой работой, которую приходилось выполнять кому-либо из них. Об этом их попросил советник Лоренс Александр, двоюродный брат градоначальника. Они сидели в столовой, в доме советника, в то время как он и его жена спали наверху.

Недавний всплеск преступности и убийство советника Страма двумя ночами ранее напугали нескольких членов совета. Стражники не возражали. Конечно, это была дополнительная работа, но это была и дополнительная оплата сверхурочного времени, а сидеть за столом за игрой в карты и притворяться, что не выпиваешь, было такой сверхурочной работой, о которой мечтали все городские стражники.

Дэн посмотрел на свои карты во второй раз, думая о том, изменит ли ему удача. Трое его друзей поставили каждый по полдюжине монет после того, как посмотрели в свои карты, и Дэн приуныл. Он поддержал ставку. Как бы то ни было, его мысли на самом деле были заняты не игрой. Он больше думал о новобранцах, нанятых в стражу. Какой-то новый советник, которого он не знал, какой-то Куинтон, созвал группу горцев и охотников из глухих мест, и не менее восемнадцати из них присоединились к страже в течение последних двадцати четырех часов, почти превзойдя численностью местную стражу.

Дэн не мог понять до конца, но в новых мужчинах было что-то странное. Они не общались с остальными, как это обычно делало большинство новичков, а вместо этого держались отстраненно. Затворничество было странным поведением для городского стражника. Дэн посмотрел на сидящих вокруг стола товарищей и вспомнил несколько случаев за последние несколько лет, когда вверял им собственную жизнь, и они делали также. В их работе, тот кто не знает или не доверяет людям, с которыми работает, подвергает опасности собственную жизнь.

Отвлекшись от своих мыслей, Дэн заметил, что за столом бездействовали. Глянув на мужчину напротив, он увидел, что его глаза были закрыты.

– Эй, Кев, – сказал Дэн парню. – Тебе уже пора спать?

Дэн начал было смеяться, но посмотрев на других сидящих за столом заметил, что они тоже были без сознания. Один из них потерял вертикальное положение, и его голова резко упала на стол. Дэн решил, что это должно было разбудить его, но тот и не шелохнулся. Дэн собрался было разбудит их, когда тоже почувствовал это. Это было желание, подобного которому он не испытывал никогда раньше. Его разум почти совсем опустел, мышцы расслабились, а веки закрылись. Казалось, что сон был единственной в мире вещью, имевшей значение. Это было так, будто он закончил бежать марафон, и ему надо было отдохнуть некоторое время.

Но он не уснул. Шестое чувство в подсознании Дэна крикнуло ему, что что-то было не правильно. Собрав всю силу воли, о наличии которой он и не знал, Дэн сбросил сон и попробовал сосредоточиться на окружающем. Дверь на кухню неожиданно открылась, и Дэн повернулся, чтобы встретить злоумышленника. Стражник медленно встал, все еще очень слабый от борьбы с заклинанием сна. Он начал доставать свой меч, но в него полетел кинжал, и он оставил оружие, чтобы парировать атаку руками.

Кинжал порезал его предплечье, и жгучая боль окончательно привела его в чувство. Он пнул свой стул в строну атакующего и отскочил, чтобы достать меч. Злоумышленник проворно увернулся от неуклюже летящего предмета, и стул врезался в стену позади него. Он выхватил короткий меч и атаковал стражника. Дэн шагнул вперед, чтобы встретить атаку, рубя мечом и пытаясь закончить бой прежде, чем он начался. Нападавший откатился в сторону в последнюю секунду, продолжая свою атаку и задев мечом бок стражника. Тонкое лезвие нашло щель между звеньев брони Дэна, и полилась кровь.

Дэн попробовал игнорировать полученную рану и развернулся, чтобы снова сойтись с нападавшим. Прежде, чем кто-либо из них начал новую атаку, Дэн почувствовал, как обжигающая стрела вонзилась в его спину. Он опустил оружие от сильной боли и потянулся, чтобы вытащить попавшую в него стрелу. Когда его руки коснулись спины, боль повторилась, подобно кислоте разъедая его тело. Стрелы не было, по крайней мере материальной. Дэн так и не понял это до конца, потому что прежде, чем смог обернуться, чтобы определить нового нападающего, магическое заклинание запустило третий кислотный заряд. Это заставило Дэна упасть на колени от боли.

Поглощенный этим нападением, Дэн так и не увидел, что его первый противник приблизился к нему, замахнувшись коротким мечом. Он не увидел смертельного удара. Он почувствовал жгучее лезвие клинка на своей шее, и его руки ощутили теплый поток крови на пальцах, когда он упал вниз лицом.

Его пальцы слабо дрожали на ране на его шее, это не было чем-то, что чувствуешь каждый день, и тут он почувствовал четвертый заряд кислоты на своей спине. Его последней мыслью было осознание того, что советник Лоренс Александр очень скоро умрет.

Тревор смотрел вниз на городского стражника, пока возился с его шеей. Через несколько секунд, убедившись, что мужчина мертв, он обратился к Рейллону:

– Кажется, ты говорил, что все они будут спать!

– Он, должно быть, имел сильную волю, – спокойно сказал волшебник, не обижаясь на обвинительные слова вора.

– Другие без сознания, – добавил он, махнув рукой в сторону стола.

Тревор посмотрел на мужчин и кивнул. Он поднял брошенный кинжал и быстро разобрался с тремя оставшимися стражниками. Двое мужчин, не говоря ни слова, преодолели следующую комнату и один пролет лестницы. Как и ожидал Тревор, свет был включен. Стул, который стражник пнул в него, наделал много шума, когда врезался в стену.

Дверь спальни была открыта и Тревор из тени наблюдал, как Лоренс высунул голову из дверей и окликнул стражников. Не получив ответа, Лоренс вернулся в комнату, и Тревор расслышал, как он говорил жене, что собирается спуститься вниз, чтобы посмотреть, все ли в порядке.

Тревор и Рейллон быстро поднялись по лестнице прежде, чем Лоренс вновь появился. Они ворвались в комнату, и когда советник поднял взятый им меч, стрела энергии Рейллона обездвижила его. Двое злоумышленников обсуждали этот план несколько раз, и Тревор знал об этом заклинании. Тем не менее, он задал вопрос, на который уже несколько раз получал ответ. Он подошел к застывшему человеку, приблизив свое лицо прямо к лицу Лоренса.

– Он все еще может видеть, так? – спросил он, не отрывая взгляда.

– Да, – ответил Рейллон, с ноткой раздражения в голосе. – Он также может слышать. Ограничено только его движение. Он понимает все, что происходит.

– Хорошо, – сказал Тревор, направившись к кровати, откуда с ужасом смотрела жена советника.

– Я хочу, чтобы он видел это. Он взмахнул кинжалом, глядя на полуодетую женщину в кровати. – Все, до конца.

– Помнишь, когда ты был ребенком и ломал что-то, сделав что-нибудь, что твой отец несколько раз запрещал тебе делать?

Этим утром Джон Иренам стоял в спальне Лоренса Александра. Советник умер от глубокой раны на шее, других ран, как и вообще признаков борьбы, видно не было. Зато его жена...

– Ты думал, что отец убьет тебя. Я имею ввиду, что он запрещал тебе делать именно то, что ты сделал. Он также говорил тебе, каковы будут последствия, но несмотря на то, что до этого он бесчисленное количество раз бывал прав, ты тем не менее сделал это.

Ребекка Александр лежала на полу, рядом с кроватью, укрытая простыней. Джону сказали, что она была найдена без простыни, и что один из его людей накрыл ее. Вместо того, чтобы рассердиться на него за беспорядок на месте преступления, после одного быстрого взгляда под простыню, Джон был готов повысить парня.

– Ты не хотел попадаться ему на глаза, но знал, что это неизбежно. У тебя было два варианта на выбор: попытаться спрятать сломанный предмет или отрицать свою вину. Ни то ни другое не помогало, а только увеличивало твое наказание, когда правда выходила наружу.

За один быстрый взгляд под простыню Джон увидел не многое, но от женщины и осталось немного. Даже при том, что она была полностью голой, было трудно определить пол тела или даже, человеческое ли оно вообще.

Джон, наконец, оторвал взгляд от зрелища перед собой, чтобы повернуться к лейтенанту, с которым он говорил.

– Ну, Аллен, когда-нибудь делал что-то подобное, когда был ребенком?

– Сэр, – осторожно произнес лейтенант, зная, какие смешаные чувства были у того в голове, – градоначальник не сочтет вас ответственным за это. Никто не мог пред...

– Сэр, сэр, капитан Иренам!

Мальчик-слуга градоначальника, произнеся больше слов, чем когда-либо раньше слышал Джон, подбежал к нему.

– Сэр, градоначальник хочет видеть вас прямо сейчас.

– Кто пропустил сюда этого мальчика?! – рявкнул Джон, быстро выпроваживая того из комнаты, подальше от жуткого зрелища. – Парни, я хочу, чтобы вы здесь прибрались и сделали заметки обо всем, что найдете. Я хочу знать даже о том, отсутствует ли хоть один волосок на одном из тел. Ясно?

Стражники с трудом протискивались друг мимо друга, по очереди отвечая на распоряжение. Джон бросил последний взгляд на комнату и покорно последовал за мальчиком-слугой к дому градоначальника.

– Что я вам сказал!!!

Джон мужественно терпел выговор градоначальника. Он знал, что этот человек действительно не считает его виноватым, но его двоюродный брат убит, и ему надо на кого-нибудь наброситься.

– Преступность на улицах не только не снизилась, но и они еще и убивают советников. И моего собственного двоюродного брата! Сколько ваших людей находилось в его доме?

– Четверо, сэр, – ответил Джон.

– Я уверен, все они были пьяны. Я хочу их все...

– Они мертвы, сэр, – сказал Джон, зная, что градоначальник захочет их разжаловать и выгнать из стражи. – Они были убиты так профессионально, что это пугает меня. Этот убийца, а я полагаю, что на всех шести телах остались следы только одного клинка, я такого никогда не видел. Только один из стражников проявил признаки борьбы. Невозможно подкрасться к моим людям ка...

– Если только они не пили на работе, – съязвил Джератон в ответ, но из-за невозмутимости Джона оскорблений поубавилось. – У вас есть хоть какие-нибудь зацепки?

Джон посмотрел на других людей в комнате. Он стоял у стола, вокруг которого сидели оставшиеся в живых члены совета. Большинство его людей окружали этот дом, и даже самый старый советник теперь чувствовал себя в безопасности.

Зацепки? Были ли они у него? Он взвесил то, что рассказали ему Бастер и Кэл. Они оба указали на Энтрери, но что-то в этом человеке не вязалось с убийцей. Джону посчастливилось знавать очень мало убийц в своей жизни. Он думал, что их единственным способом заработка были жизни других людей. Все они были трусами. Все они нападали из тени и редко выходили при свете дня. Джон сталкивался с несколькими один на один, и все они решали, что лучше бежать, чем встречаться с мечом капитана городской стражи. Только трус искалечил бы беспомощную Ребекку Александр. Энтрери не был трусом.

– Как насчет того человека, за которым вы следили? – спросил Куинтон, прерывая мысли капитана. – Как вы сказали его зовут? Артемис?

Лицо Джона дернулось при этом. Как он это запомнил? Джератон тут же заметил это вздрагивание.

– Вы что-то узнали о нем, не так ли? Что сказал Бастер?

– На самом деле, – начал Джон, – Бастеру он тоже не очень понравился. Артемис – убийца, или, по крайней мере, он им был.

– Был? – повторил Куинтон. По правде говоря, Джон не хотел вдаваться в подробности, но он был практически уверен, что независимо от того, что он скажет, совет нашел козла отпущения. Понимая это, он почти ничего не утаил. Он рассказал им все об определении Бастера, а затем о сообщении об убийстах на севере. Джон только закончил, как Джератон взорвался.

– Что? За что мы платим вам? Насколько что-то должно быть очевидным прежде, чем вы признаете это? Я хочу, чтобы в течение часа этот человек был мертв или сидел за решеткой в ожидании смерти, и я не потерпля отговорок!

– Нет!

Это исходило не от Джона или кого-то другого за столом. Все головы повернулись в ту часть комнаты, откуда появилась Эллен, бегущая вниз по лестнице. Она подслушивала беседу, как и всегда, но не могла больше прятаться.

– Нет. Артемис не делал этого, отец. Я знаю это.

– О чем ты говоришь, девочка? – терпение Джератона быстро истощалось.

– Я знаю его. Он не убийца, по крайней мере, больше нет.

Взгляды, направленные на нее, требовали объяснений, и она их предоставила. Она рассказала все, от нападения на нее в переулке, когда Энтрери спас ее, до вчерашнего дня, когда она разговаривала с ним.

– Что ты сделала?! – Джератон полностью потерял самообладание к этому моменту. – Ты пошла, чтобы поговорить с этим убийцей? А я-то думал, что вырастил умную девочку!

Он с трудом мог собраться с мыслями и сказать что-то осмысленное, и следующее, что он сказал имело мало смысла.

– Вон! Вон из моего дома! Я больше не хочу тебя видеть до тех пор, пока все это не закончится! А потом ты не будешь выходить из дома в течение следующих пяти лет.

– Но, оте...

– Вон!!! – Джератон поднялся и хлопнул ладонью по столу, перевернув больше половины кружек с кофе, принадлежащих советникам. Эллен и не пыталась спорить с ним, она была слишком рассержена упорством отца, чтобы пытаться. Она буквально выбежала из дома.

– А вы! – Джератон повернулся, чтобы посмотреть на Джона. – Почему вы еще здесь?! Идите арестуйте этого добропорядочного убийцу!

Джон быстро оглядел комнату, задумываясь, получит ли он какую-нибудь помощь от других членов совета. Помощи не было. Ни один из них не хотел возражать градоначальнику, когда тот был в таком состоянии. А если бы и хотел, ни один из них не имел причин не верить его заявлению, что это Артемис был убийцей. Джон кивнул, развернулся и покинул дом.

Шум, издаваемый десятью стражниками, идущими по улице в полной броне и вооружении это не то, что обращает в бегство многих людей, но тем не менее, Энтрери подумал, что они могли попробовать двигаться немного тише. Новости о самом последнем убийстве еще не дошли до Энтрери, и он не мог представить, что могло быть причиной такой демонстрации силы. Разве что они пришли, чтобы выгнать его соседей за то, что те снова продавали свои продукты не на рынке, подумал Энтрери. Тем не менее, он узнал Джона.

Энтрери отложил молоток и горстку гвоздей, которые держал.

– Доброе утро, капитан, – сказал он, поднимаясь над наполовину законченным перекрытием. Он никогда не знакомился с ним должным образом и не знал его имени. Все, что он знал, это его, случайно упомянутое хозяином ресторана, звание. – Чем могу помочь?

– Боюсь, это не дружеский визит, – сказал Джон, его люди рассыпались веером за его спиной. Трое из них отделились от основной группы и пошли осматривать дом и остальную часть участка. Остальные шестеро встали по сторонам от Джона и Энтрери, по трое с каждой стороны.

– Властью, данной мне городом Гаррилпортом, я арестовываю вас за убийство советника Фредрика Страма, советника Лоренса Александра, их жен, двоих детей советника Страма и четверых городских стражников.

Хотя ни один из мужчин этого не видел, поведение Энтрери полностью изменилось. За одну секунду из Артемиса Энтрери – плотника он превратился в Артемиса Энтрери – самого опасного человека. Он почувствовал вес кинжала, спрятанного под рубашкой, и его ум прокрутил две дюжины различных способов достать его любой рукой, в зависимости от того, в каком направлении он должен будет начать атаку. Его глаза подметили дрожащие руки стражников, стоящих перед ним, предугадывая, кто из них доставит ему беспокойство, а кто сломается под давлением. Его уши определили местонахождение троих мужчин, которые были заняты обыском его участка и определили, были ли они в пределах досягаемости для атаки. Единственным заметным изменением, произошедшим в нем, было то, что его взгляд стал пристальней. Это было едва заметно, но по спинам семерых мужчин, стоящих перед ним побежали мурашки.

– Я думаю, у вас не было возможности поговорить с дочерью градоначальника, не так ли?

Энтрери сразу понял, что капитан действительно говорил с девушкой, но Джон никак не подтвердил это.

– Вы пойдете добровольно?

– Какие у вас есть доказательства? – спросил Энтрери. Джон собрался ответить, но убийца перебил его. – Кроме кузнеца и сообщений с севера. У вас есть что-нибудь, что связывает меня с этими убийствами?

Джон не верил тому, что услышал. Этот человек только что признавался в убийствах на севере. Он также признался, что его сердце было черным, как и сказал Бастер. Тем не менее он имел наглость, отрицать причастность к убийствам здесь, в Гаррилпорте. Значит на свободе могло быть двое таких убийц!

– Капитан, – позвали из-за спины Энтрери. Это был один из людей, которые ходили обыскивать участок. Джон также заметил, что это был один из мужчин, нанятых новым советником, Куинтоном Поллуджем. – Мы нашли их в корыте с сеном для его лошади.

– Конечно, – сказал Энтрери, даже не потрудившись посмотреть на подброшенную улику. – Так моя лошадь могла бы случайно сесть их. Вы меня за дурака принимаете?

Джону не понравился намек Энтрери, что его люди подставили убийцу. Еще меньше ему понравилось то, что это были за улики. Это были хрустальные фигурки кораблей, принадлежавшие двум мертвым советникам. На каждой фигурке было по одному из имен убитых.

– Взять его!

Джон даже не понял, что случилось. Двое его людей подошли к Энтрери с обнаженным оружием, а секунду спустя они отшатнулись назад, один держась за свой сломанный и кровоточащий нос, другой зажимая теперь пустую руку, в которой раньше держал меч, а через его пальцы просачивалась кровь. Энтрери выглядел так, будто он вообще не двигался, хотя в его руке как по волшебству появился кинжал.

– Вы нападаете на городских стражников?! – закричал Джон, доставая свой меч.

– Вы арестовываете невиновного человека?! – возразил Энтрери. – Я никого не убивал в этом городе и не хочу делать это сейчас. Все, что я когда-либо говорил, было абсолютной правдой. Я не убивал тех людей.

Джон собирался припомнить те диковинные истории, которые тот рассказал во время их завтрака, но пристальный взгляд Энтрери оборвал его, как если бы убийца прочитал его мысли.

– Все было правдой.

Джон захотел убить этого человека. Теперь он видел зло, которое, как утверждал Бастер, было настолько очевидно. Этот мужчина убил дюжину людей на севере, и теперь Джон, так же как и градоначальник, считал, что этот человек и был их убийцей.

Энтрери заметил это изменение и улыбнулся Джону.

– Я еще никого не убивал, но ты, пожалуй, будешь первым.

– Капитан!

Оклик спас жизнь Джона, потому что он уже собирался напасть на убийцу. Джон не был настолько сумасшедшим, чтобы повернуться спиной к Энтрери.

– Что? – спросил он через плечо.

– На здание стражи напали!

На этот раз Джон уступил в их противостоянии с Энтрери. Он развернулся и увидел, что новость принес один из посыльных стражи.

– Говори, мальчик.

Ребенок, очевидно, только что прибежал из центра города и запыхался.

– Это случилось сразу после того, как вы ушли, сэр. Я не знаю, кто они и сколько их, но на нас напали. Среди них есть маг. Кто-то, кто может метать огненные шары из рук и призывать всевозможных ужасных существ.

Ребенок говорил чепуху.

– Кто тебя послал?

– Дрэйк, – ответил мальчик. – Он сказал, что вы должны немедленно вернуться. Он боится, что вы можете не успеть.

– Но я был там менее пятнадцати минут назад, – сказал Джон, озадаченный таким поворотом событий. Дрэйк не был одним из лучших. Черт, почти все время казалось, что он работал на кого-то другого, но он знал, что этот мужчина редко ошибался. Было странно, чтобы кто-то был способен серьезно угрожать зданию стражи в течение пятнадцати минут.

Энтрери прерывал размышления капитана.

– Вот и ваш убийца, капитан. Радуйтесь, что это не я. Я мог бы снести ваше жалкое здание стражи за пять минут и никогда не позволил бы ребенку сбежать, чтобы предупредить вас.

Джон развернулся при этом оскорблении, желая проткнуть этого человека, но он знал, что у него не было времени на то, чтобы разбираться с обеими проблемами сразу.

– Я хочу, чтобы вы убрались из моего города в течение часа. Если вы не уйдете к тому времени, как я вернусь, разобравшись с другой проблемой, я сожгу вашу лачугу дотла вместе с вами, пока вы будете собирать вещи.

После этого капитан развернулся, чтобы уйти. Некоторые из его людей бросили на Энтрери угрожающий взгляд и погрозили оружием прежде, чем последовали за своим командиром. Энтрери ответил на каждый взгляд своим собственным, заставляя мужчин удалиться еще быстрее. Единственные, кто не бросил на обвиненного убийцу последнего взгляда, были двое мужчин, кровь которых пролил Энтрери. Они противостояли смертельному убийце около половины секунды каждый, и оба с нетерпением ждали боя с таинственным магом.

Энтрери не нуждался в ультиматуме капитана. Даже если бы он мог убедить Джона в своей невиновности, он все равно бы уехал. Он гордился тем, что держался подальше от неприятностей пока мог, но в соответствии с его сущностью, неприятности сами нашли его. Он был в Хальфвэе не дольше одного часа, прежде чем убил пять человек. Здесь он продержался пару недель. Это было неплохим началом. Конечно, таких столкновений как в Хальфвэе у него здесь не было, но кое-что все же происходило. Четко выделялся Билли, маленький карманник. Прежний Энтрери повел бы себя в той ситуации совсем по-другому. В прошлом он не гнушался убийств детей, когда возникала необходимость. Он просто пытался думать о них как о хафлингах. В большинстве случаев это удавалось.

Необычность того, что произошло в здании городской стражи, нисколько не привлекала его. Точно так же, как и убитые советники, это было не его проблемой. Черт, через полчаса это даже больше не будет его городом. Энтрери не накопил много вещей, а все, что у него было, легко пройдет через портал, открывающийся с помощью зуба дракона, в пещеру дракона, на расстоянии в несколько сотен миль. Без дальнейших размышлений на эту тему, Энтрери собрался уходить.

У здания городской стражи было неестественно безлюдно, когда к нему подошли Джон и его люди. Это было четырехэтажное и самое прочное здание во всем городе. Первым, что позволило Джону понять, что что-то не так, было то, что двое стражников, обычно стоящих у входной двери, отсутствовали. Все было тихо и спокойно. Если здесь и был бой, то он давно закончился.

Парадная дверь была незаперта, и Джон легко открыл ее толчком. Внутри стояли двое его людей. Вход в здание не был роскошным, обстановка здесь была просто рабочей и включала в себя крюки, стенные шкафы и несколько кладовых для хранения личных вещей стражников, пока они исполняли служебные обязанности.

Джон узнал в одном из мужчин давнего члена его отряда, служившего еще до прихода новичков.

– Уильям, – сказал Джон, приближаясь к нему, – что здесь случилось? Я слышал, на вас напали.

Уильям не отвечал и стоял неподвижно перед капитаном. Но его глаза не смогли выдержать пристального взгляда Джона, и он отвел взгляд.

– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю и отвечай, когда я тебя спрашиваю! – скомандовал Джон. – Что здесь случилось?!

– Пожалуйста, – взмолился Уильям, чуть ли не хныча.

– Капитан!

Джон повернулся, чтобы посмотреть на другого стражника, который стоял рядом с приоткрытой дверью кладовой.

– Что?

– Я думаю, вам надо на это посмотреть.

Еще до того, как Джон приблизился к двери хотя бы на десять футов, его поразил запах того, что находилось внути, и его колени подогнулись. В маленькой комнатке было сложено полдюжины тел. Некоторые были сожжены, в то время как другие – изрублены, как сырое мясо. Некоторые были изрублены, а затем сожжены. Все они были стражниками.

Джон отвернулся от жуткой сцены и гневно зашагал обратно к Уильяму.

– Ты начнешь говорить, и прямо сейчас! Ты не перестанешь говорить, пока я тебя не остановлю! Понятно?!

Уильям был заметно обеспокоен. Он отыскал взглядом другого человека у входа, к которому не обращался Джон. Правая рука Джона хлестнула Уильяма по лицу, заставив его отшатнуться. Другая рука Джона быстро последовав этому примеру нанесла встречный удар и стабилизировала положение Уильяма.

– Смотри на меня! Что здесь случилось?!

Как бы трудно ни было отказаться от своего капитана, все же Уильям хорошо видел, что случилось с людьми в комнате хранения, и знал, что тоже очень легко может закончить свою жизнь, как обугленное тело на вершине груды, если не будет осторожен. Однако он все еще был верен прежнему начальнику.

– Наверх, – спокойно сказал он, его правая рука поднялась, указывая путь. Джон смотрел на него еще секунду, но понял, что кто-то другой приказал ему не подчиняться Джону.

– Идем, – скомандовал Джон девяти мужчинам, пришедшим с ним. Они отошли от входа и прошли внутрь здания, оставив встреченных позади.

Пока Джон шел через здание наверх, он повстречал еще многих стражников, ведущих себя как те, которых он оставил у дверей. Они не говорили и не двигались. Все они стояли по стойке "смирно" и давали краткие ответы или вообще не отвечали на вопросы Джона. Вчера эти люди пошли бы на смерть за него, но сейчас они признавали его только как личность, обладающую властью.

Джон знал, что его самые верные лейтенанты никогда не стали бы вести себя с ним таким образом, но Джон также заметил, что этих людей нигде не было видно. Тела в гардеробной на первом этаже были неузнаваемы, но Джон был практически уверен, чьи они были. То что неизвестный противник убрал каждого, кто был верен только Джону, означало, что ему, должно быть, помог один из его людей.

Даже раньше, чем Джон открыл последнюю дверь, ведущую в главную комнату на верхнем этаже здания городской стражи, он знал, кто был предателем. Дрэйк стоял в центре большой комнаты, шагнув от центрального стола, как только вошел Джон.

– Добро пожаловать. Я рад, что ты пришел. Мне было бы крайне неловко отправлять твоих же людей, чтобы схватить тебя.

Когда группа Джона вошла в комнату, произошло явное разделение. Из тех, кто пришел с ним, пятеро новичков быстро отошли подальше от остальной группы, в то время как четверо оставшихся достали мечи. Джон тут же заметил это и понял, что это означало. Он знал, кто нанял этих рекрутов, а теперь знал и настоящую причину.

– И чего же хочет Куинтон? – спросил Джон, жестом останавливая своих людей. Остальные новобранцы присоединились к четверым, уже находившимся в комнате, и все они достали арбалеты.

– А ты как думаешь? – ответил Дрэйк. Если он и был удивлен тем, что Джон так легко разгадал загадку, то не подал виду. От этого Джон немного занервничал. Единственным объяснением, почему Дрэйк или Куинтон позволили ему получить эту важную информацию, могло быть то, что они планировали удалить его из уравнения.

– Чего хочет любой жаждущий власти фантазер? Он полагает, что в этом городе только начинают осознавать весь его потенциал, и мой босс не считает, что действующее руководство способно использовать эти возможности.

– А ты? – спросил Джон, осматривая комнату при этих словах. Он знал, что Дрэйк был хорошим бойцом, но все еще не верил, что даже имея вдвое больше рекрутов, чем их было на самом деле, он смог бы захватить здание стражи с минимальными потерями.

– Я – его правая рука. Я буду следить, чтобы город оставался под его контролем. Я буду выполнять твою работу.

Последнее замечание он сделал с широкой ухмылкой на лице. Джон никогда не замечал, что Дрэйк был настолько злым. Он совсем недавно потратил время на Энтрери и ошибся в другом человеке, ему вдруг стало не по себе от того, как много людей были не такими, какими казались. Он понял, что страдет тяжелой формой наивности.

– Значит, это ты совершил все эти убийства, – сказал Джон, все еще с трудом веря в это. – Меня не волнует, присоединюсь ли я к трупам в кладовой, но я удостоверюсь, что ты попадешь туда первым.

Дрэйк только засмеялся.

– Я? Нет, боюсь ты все неправильно понял. Я ни разу не обнажал меч во всем этом деле.

Это признание и откровенная честность, с которой оно было сделано, поразили Джона, и он удержался от обнажения собственного оружия. В повисшей тишине из-за стола встал Рейллон. Джон внимательно посмотрел на этого загадочного человека в мантии. Он имел фигуру подростка, которому далеко до совершеннолетия, но по лицу казалось, будто ему сто лет. Именно его лицо, а точнее, его глаза, обеспокоили Джона. Он видел в них огромную силу.

– Джон Иренам, бывший капитан городской стражи Гаррилпорта, я хотел бы познакомить тебя с Рейллоном, самый могущественным человеком в городе.

Один из стражников за спиной Джона засмеялся над этим нелепым заявлением. Это было смертельной ошибкой. Рейллон поднял обе руки, его костлявые кисти разогнулись во вздымающихся рукавах. Пять ярких зарядов энергии слетели с его пальцев и поразили обреченного человека во время смеха. Он был тут же ошеломлен, ослеплен, оглушен, обезмолвлен и отравлен. Другая рука Рейллона выпустила струю пламени, которое охватило человека на месте. Волшебный огонь поглощал его так, будто он был сделан из сухого дерева.

Джон хотел попытаться спасти его, но не только понимал, что мало что мог сделать, но и все находящиеся в комнате новобранцы направили свои арбалеты прямо на него.

Демонстрация магии длилась недолго, но когда закончилась, стражник стоял, как сожженная до неузнаваемости статуя. Пока действовало первое, оглушающее заклинание, труп оставался в этом неестественном неподвижном состоянии, как наглядное предупреждение остальным троим мужчинам, которые захотели бы сопротивляться.

Джон понял, что этот бой был проигран. Он совсем не был знаком с магическими заклинаниями, и от этого он еще больше не решался напасть. Дрэйк заметил эту перемену в нем и улыбнулся.

– Хорошо. Теперь, если только ты выбросишь свое оружие, мне велено привести тебя на важную встречу, и я чувствую, что если мы и дальше будем продолжать валять дурака, то можем опоздать.

Джон сделал, как ему сказали, также, как и остальные стражники. Их отвели в другую комнату, в то время как Дрэйк и Рейллон забрали Джона вниз. Когда они ушли, мертвый стражник наконец упал, половина его тела рассыпалась в кучку пепла.

Советники все еще обсуждали, как снизить преступность, когда Джон и его сопровождение вошли в комнату для совещаний. Во время возникшей заминки Джератон поднял глаза и заметил Рейллона и Дрейка.

– Что здесь происходит? Вы разобрались с Артемисом?

Градоначальник также заметил, что Джон был безоружен. Куинтон встал из-за стола.

– Я думаю, собрание окончено, господа. Теперь, если вы все последуете за Дрейком и несколькими другими стражниками наружу, они отведут вас назад, к зданию городской стражи, где вас будут держать только пока это необходимо.

Джератон был слишком сбит с толку, чтобы сердиться. Он обратился к капитану за ответами.

– Он тот кто от... – начал Джон, но удар рукояткой меча Дрэйка заставил его замолчать.

– Нет-нет, – сказал Куинтон. – Позволь ему сказать.

Дрэйк отошел от Джона и жестом показал, чтобы тот продолжал. Капитан бросил на него злой взгляд. Тому это, должно быть, нравилось.

– Куинтон стоит за убийствами. Он также контролирует воров. Я предполагаю, что его роскошный дом на реке является также домом большинству воров, которые терроризируют город. Я также предполагаю, что он платит нескольким моим стражникам. В данный момент он полностью контролирует здание городской стражи.

Джератон и все остальные советники были в шоке.

– А Артемис?

– Я никогда с ним не встречался, – сказал Куинтон, – хотя благодарен вам за то, что вы отвлекли от нас внимание.

Джератон понял, что его провели, и ему это очень не понравилось.

– И вы просто позволили этому произойти? – заворчал он на Джона.

– А что мне оставалось делать? Я только сле... – он поднял руки в невинном жесте и перешел к действию. Дрейк был слева от него, и рука Джона взметнулась, чтобы перехватить его обнаженное оружие. Вырвав у него оружие, капитан тут же повернулся к нему спиной, нанося резкий удар в лицо правым локтем.

Дрейк отшатнулся назад от этого удара, Джон сделал полный оборот вокруг своей оси и поднял меч к плечу, чтобы зарубить своего бывшего лейтенанта. В самый последний момент четыре волшебных стрелы энергии ударили в капитана. Меч вылетел из его рук и заскользил к ногам Дрэйка. Джон качнулся назад, борясь с головокружением, вызванным магической атакой. Он повернулся, выискивая мага, и не обратил внимания на Дрэйка. Тому не понравилось унижение, и он бросился на своего бывшего капитана, подхватив меч. Он сильно ударил боковой стороной клинка, попав Джону прямо в колено. Вызывающий отвращение треск был слышен по всей комнате, Джон упал и уже не мог встать без помощи.

Хотя советники были обеспокоены состоянием капитана, они еще больше были шокированы магической атакой, совершенной Рейллоном. Реджинальд, самый старый советник, заговорил первым.

– Что это за фокусы, Куинтон? Говори прямо.

– Фокусы? – воскликнул Куинтон, отходя от стола и направляясь туда, где стоял Рейллон. – Как долго вы были в совете?

– Тридцать лет, – с гордостью сказал Реджинальд.

– Я думаю, этого достаточно.

При движении его руки, Рейллон послал черный шар энергии в обреченного человека. Заклинание с шипением попало в него, последний вздох вылетел из легких мужчины, когда тот резко упал на стол, уже мертвый.

– Кто-нибудь еще? – спросил Куинтон.

– Вы не можете убить всех нас, – осмелился заговорить Портер, следующий по старшинству советник.

– Правда? – не согласился Куинтон. Он не обратил внимание на мощность сотворенного Рейллоном заклинания и был уверен в могуществе своего мага. Рейллон, напротив, понял силу заклинания, которое он только что использовал, оно было одним из тех, которые тербовали серьезной подготовки. Он не мог использовать его сколько хотел, поэтому он сымпровизировал. Яркая желтая стрела кислоты, похожая на ту, что он использовал против Дэна предыдущей ночью, полетела в советника. Портер попробовал выбраться из-за стола, но даже если бы он нырнул под него, направляемый магией заряд нашел бы его. Он взорвался у него на груди с эффектным всплеском, издав сильный едкий запах. Заклинание должно было только вызывать невыносимую боль у жертвы, но из-за преклонного возраста и слабого сердца Портера, этого оказалось достаточно, чтобы вызвать у него остановку сердца. Болезненные взрывы, вызванные кислотным заклинанием повторялись каждые несколько секунд и лицо Портера искажалось различными ужасающими выражениями, пока жизнь покидала его. Эта смерть была намного более долгой и мучительной, чем мгновенный вариант, доставшийся Реджинальду.

Тридцать секунд спустя, когда все закончилось, никто не посмел даже моргнуть.

– Хорошо, – сказал Куинтон, – некоторые из вас нужны мне живыми, чтобы помочь мне с передачей власти.

– А что с моими людьми? – простонал Джон с пола. Он был на грани обморока от боли в сломанной ноге. Куинтон восхитился его смелости.

– Они сохранят свою работу, если признают новую власть. Если они этого не сделают, что ж, – он просмотрел на двоих мертвых советников, – не я буду виновен в том, что с ними случится.

Это замечание вызвало всеобщую ярость, и Джератон чуть не заговорил, но тоже посмотрел на мертвых советников и мудро промолчал. Однако, мысль, что Куинтон не был бы виновен, была настолько нелепой, что было оскорбительно принимать это всерьез.

Когда он и остальные советники встали из-за стола и покорно последовали за своими захватчиками наружу, Куинтон отдал приказы нескольким своим людям, чтобы те обыскали дом и привели всех, кого найдут, особенно жену и дочь градоначальника. Несмотря на то, что его вспышка гнева по отношению к дочери была необоснована, Джератон был теперь очень рад, что сделал это. Он только надеялся, что она была достаточно умна, чтобы держаться на расстоянии.

Она не была достаточно умна.

Эллен смотрела из окна городской библиотеки вниз, на группу людей, идущих от ее дома. Она видела отца, мать и других советников, ведомых к зданию городской стражи несколькими, хорошо вооруженными, стражниками. Процессия была очень спокойной, но Эллен знала своего отца, и ей показалось, что что-то было не так. Это подтвердилось, когда она увидела, что еще двое стражников несли Джона в конце процессии. Было похоже, что капитан был без сознания, а его левая нога сильно распухла.

Эллен провела много времени в здании стражи за последние несколько лет, выполняя поручения отца, хотя и подозревала, что это были скорее попытки свести ее и Джона. Она знала большую часть стражников по именам. Она не знала никого из мужчин, сопровождавших сейчас совет. Она подслушивала на всех собраниях, которые проводились у нее дома и знала, что человек по имени Куинтон Поллудж нанял новобранцев. Она заметила, что этот человек шел во главе группы, указывая направление.

Эллен не хотела верить в то, что, как она полагала, могло случиться, но других объяснений было мало. Куинтон взял в заложники совет с помощью городской стражи, большую часть которой сам же и нанял. Она не думала, что один человек был способен спланировать такой переворот. Конечно, если торговцы и горожане узнают об этом, они этого не допустят. Даже если Куинтон контролирует всех стражников, он не сможет противостоять целому городу.

Что-то здесь было определенно не так, и Эллен должна была обсудить это с кем-нибудь. Список людей, которым она доверяла в таких вопросах, и так был коротким, и большинство из них были непосредственно вовлечены в это и не могли ей помочь. Эллен пришел на ум только один человек.

Когда, некоторое время спустя, Эллен вошла в лавку кузнеца, быстро проскакав через город верхом на лошади, она не услышала привычых ударов по металлу, вместо этого раздавались такие звуки, будто Бастер раздирал свою лавку. Она не получила от него ответа ни после того как вошла, ни после того, как прошла по его скрипучему полу.

– Бастер? – позвола она.

– Закрыто, – крикнул он в ответ. – Пожалуйста, уходите.

Здесь тоже было что-то не так. Эллен перелезла через невысокий прилавок и осторожно двинулась в большую заднюю комнату. Бастер действительно разбирал свою лавку, снимая огромные инструменты для работы с металлом со стен и бросая их в большую телегу, которая стояла у него на заднем дворе. Все его специальные инструменты и дорогие, сделанные на заказ предметы, уже были в телеге, и Эллен подумала, что туда мало что могло войти еще, но здоровяк собирался затолкать туда как можно больше.

– Я сказал – закрыто, – проворчал он, неся особенно тяжелую железную раму.

– Бастер, это я – Эллен.

Бастер опустил раму и повернулся, чтобы в первый раз посмотреть на своего посетителя.

– О, прости Эллен. Я правда закрываюсь.

Это едва ли можно было назвать приветствием, но он не сказал ничего больше и продолжил работать.

– Бастер, пожалуйста! Что ты делаешь? Что происходит?

Бастер снова опустил огромную раму, на самом деле радуясь перерыву в работы. Он занимался этим уже целый час и действительно нуждался в отдыхе. Час назад Рейллон, Дрэйк и новобранцы захватили здание городской стражи, и Бастер почувствовал все это. Он не был священником, но в его бывшем братстве монахов проводилось много священных обрядов, и там были хорошо знакомы с некоторыми заклинаниями поиска и предсказания. Джон знал о способностях Бастера, но не понимал их природу, и не понял бы даже если бы ему объяснили. Как бы то ни было, Бастер очень хорошо разбирался в магии, и мощная магическая атака, произошедшая час назад, потрясла его до глубины души. Бывший монах не сталкивался в своей жизни ни с чем настолько мощным, и немедленно прогнал посетителей, чтобы определить источник силы. Когда он, наконец, настроился на магическую атаку, он почувствовал все страдания тех, кто был атакован и страх тех, кто это видел. Он также почувствовал, какое удовольствие и удовлетворение это доставило тем, кто был на стороне мага.

Присутствие зла ощущалось как в случае с Энтрери, но и отличалось – оно действовало в открытую. Энтрери пытался скрыть свою сущность. Он не хотел, чтобы люди знали, кем он был и сознательно стремился выглядеть мирно. Хотя Бастер все еще был первым среди тех, кто хотел бы видеть, как его повесят, он мог смириться с существованием Энтрери в своем городе. Это было по другому.

В дополнение к злобной сущности демонстрировавшего магию, за всем этим стояла какая-то сила. Этот маг не был злым по своей природе, это было результатом его мощи. Могущество развращает, и при наивысшем уровне развращенности, могущество тоже должно быть наивысшим. Бастер мог бы стоять плечом к плечу с Джоном и сражаться со злом целый день, но здесь было что-то еще. Было время драться и время уходить. Бастер не был трусом, но он не был и глупцом.

– Что происходит? – снова спросила Эллен, глядя на Бастера, погруженного в свои мысли.

– Случилось что-то плохое, – медленно сказал он. – Что-то ужасное, надо сказать. И дальше будет только хуже. И ни ты, ни я ничего не можем с этим поделать. Я уезжаю, наверное навсегда.

– Что ты знаешь о том, что случилось с моим отцом?

Этот вопрос застал Бастера врасплох. Хотя он и чувствовал, как умирали люди, и силу нападавших, которые привели к смертям, он не знал, кого это затронуло. Эллен рассказала ему все, что знала, и Бастер с трудом поверил в это. Сначала ему стало неудобно, что он уезжает, но подумав еще секунду, он понял, что собирает вещи не достаточно быстро.

– Этот Куинтон, о котором ты говоришь, – медленно сказал Бастер, собирая в одно целое то, что он знал и то, что ему только что рассказали, – на него работает маг.

Бастер увидел смущение на лицо Эллен при упоминании о маге.

– Фокусник, – пояснил он. Эллен засмеялась при этих словах. Она была на нескольких приемах в имении Куинтона.

– Да, я его видела. Он безобиден. Он показывает несколько простых фокусов и трюков с огнем. Как-то раз Джон показал мне, как все это делается.

Бастер покачал головй.

– Этот фокусник не занимается простыми трюками. Этот фокусник может сеять смерть и разрушение взмахом руки. Он смертельно опасен.

Эллен попыталась отшутиться и от этого замечания, но Бастер не позволил ей это сделать.

– Я не шучу. Если этот Куинтон контролирует совет и стражу, с таким магом на своей стороне он очень легко сможет управлять городом. Час назад Гаррилпорт перестал существовать как свободный город с правами и привилегиями для горожан и началась диктатура под управлением злобного человека, который стремится править городом только для того, чтобы получить деньги и власть.

Эллен посмотрела в искреннее лицо Бастера и больше не испытывала желания засмеяться. Вместо этого она тяжело сглотнула.

– Что мы можем сделать?

Теперь настала очередь Бастера смеяться.

– Мы ничего не можем сделать.

Эллен не удолетворил этот ответ. Ей говорили, что она не достаточно умела, не достаточно умна или не достаточно сильна, чтобы делать многие вещи, которые лучше получались у мужчин, а она всегда доказывала обратное. Замечание Бастера не касалось ее возраста, пола или другого личного качества, которое до этого подвергалось критике. Его замечание исходило из многих лет тренировок и исследований этого предмета.

– Послушай, – медленно и твердо сказал он. – Я читал много историй, которые некоторые сочли бы вымыслом, но я знаю, что они правдивы. Они рассказывают об этой земле задолго до существования тех городов, о которых ты знаешь. Это было время хаоса, ужасных монстров и разных других существ. Такие как мы не могли выжить и развиваться в таком мире и многих убивали. В основе этого хаоса была магия. Многие из ужасных существ были порождены этой магией, но были и монстры, которые могли ее использовать. Вскоре некоторые из нас начали понимать, как ее использовать и как ею управлять, и эти мужчины и женщины смогли, наконец, отразить смерть и разрушение, которое их окружало. Тем не менее, очень часто не волшебники управляли магией, а магия ими. Магам нужно было справиться с монстрами, которые прежде побеждали их. Эти мужчины и женщины могли сравнять с землей целые города и победить огромные армии с их мощью. Ни ты, ни я, и никто другой в этом городе никогда не смог бы справиться с одним из этих мифических магов, и я боюсь, что, через столько времени после их исчезновения один из них вернулся. Скоро их станет больше. Маг получает свою силу через учебу и тренировки, а потом старается передать ее ученикам. Это дело времени, и скоро появится армия магов, которые будут носиться по этой земле, захватывая каждый город, который встретят на своем пути. Никто не сможет остановить это. Если мое изучение истории мне что-то и дало, так это то, что это всегда будет повторяться. Способность человека учиться на своих ошибках омрачается только его нежеланием делать это.

– Должен быть какой-то способ победить это зло. Как магов победили раньше?

– Временем. Временим и знанием. Через какое-то время волшебники были удовлетворены, а люди стали образованными. Воины начали учиться искусству боя против магов. Немногочисленные слабости в арсенале заклинаний волшебника были изучены и использованы. Сейчас он только один, и есть надежда, что его победят прежде, чем он создаст армию, но эта надежда слаба, потому что в этом городе нет никого достаточно сильного, не считая, возможно, капитана Иренама, а ты сама видела, что с ним уже разобрались. Этот маг будет использовать дом стражи как щит, никогда не вступая в бой со своими врагами открыто, он будет держаться на расстоянии, в то время как городские стражники примут основной удар на себя. Он выживет, а город падет. Я хотел бы сделать больше, но не могу. И поэтому я уезжаю.

Бастер сделал короткую паузу после этого рассказа, позволяя этим словам дойти до Эллен.

– А теперь, если ты позволишь, – сказал он, снова поднимая отложенную в сторону, тяжелую металлическую раму, – у меня много работы. Я бы посоветовал тебе тоже уехать, но я знаю, что ты не послушаешься. Я буду за вас молиться.

Эллен видела, что ничего больше не добьется от кузнеца, и оставила его. Она не злилась на него за его побег из города. Он беспокоился о своем собственном благополучии, и это надо было признать как есть. Это был портовый город, а каждый моряк знал, что на тонущем корабле наступало время, когда нужно было прекратить вычерпывать воду и начинать плыть. Бастер плыл, так быстро, как мог.

Эллен медленно поднялась в седло, в ее голове рождался план. Если все, что сказал Бастер, было верно – а она не знала случаев, когда этот человек был неправ – то она сама ничего не могла с этим сделать. Но это не значило, что она не могла найти помощь. Пуская свою лошадь быстрой рысью, она только надеялась, что сможет найти кого-нибудь, кто захочет помочь.

Когда на Гаррилпорт упала ночь, изменилось не многое. В качестве нового капитана городских стражников, Дрэйк быстро переформировал стражников в то, чем они обычно были. Вскоре после захвата власти, Дрэйк отправил своих людей патрулировать улицы, как обычно. Он был вынужден задействовать по большей части рекрутов, но Рейллон заверил его, что и некоторые другие будут им преданы.

Крупные торговцы не сотрудничали с советом напрямую, а нечастое взаимодействие с правящей организацией происходило нерегулярно. Однако, Куинтон послал несколько сообщений, в которых говорилось, что совет будет недоступен в течение нескольких следующих дней, пока будет занят произошедшими в городе убийствами. Это было абсолютно правдоподобно, и Куинтон не ожидал никаких проблем со стороны торговцев.

Что же касалось настоящего совета, Куинтон продержал их запертыми на верхнем этаже здания городской стражи без еды и воды большую часть дня. Они содержались под постоянной охраной, но никто из них не был бойцом, и с их стороны Куинтон тоже не ожидал никаких неприятностей. Он понял, что не мог держать взаперти или убить их всех, потому что большинство из них имели и другие обязанности помимо совета. Двое старших советников, убитых Куинтоном, отошли ото всех дел кроме совета и поэтому были пущены в расход.

Когда Куинтон вошел в комнату на верхнем этаже дома стражи со следующими за ним по пятам Рейллоном и Дрейком, все находящиеся в комнате приостановили свои занятия. Куинтон заметил, что здесь находился Тревор. Этот человек пережил полосу неприятностей после того, как Куинтон попросил его и остальных своих людей распространять насилие. Как члену совета, Куинтону были предоставлены детали наиболее возмутительных убийств. Из-за этой полосы невезения, Парнид был теперь определенно его новым главным вором. Сейчас Парнида здесь не было, он патрулировал улицы, стараясь заметить малейшие изменения, к которым могли привести произошедшие днем события. Едва заметив что-нибудь, он должен был немедленно об этом сообщить. Тот факт, что Куинтон не слышал сообщений от него целый день, радовал нового градоначальника.

Оставшиеся советники были усажены за центральный стол и посмотрели на своего мучителя, когда он вошел. Они без сомнения были вынуждены слушать о непристойных и ужасных деяниях Тревора или что-нибудь вроде этого, в течение последнего часа, и были рады перерыву. Они все были голодны и утомлены, но им очень хорошо дали понять этим утром, что любой звук закончится смертью. Но был среди них один человек, который, хотя и видел урок, не заботился о последствиях.

– Что здесь происходит? – закричал Джератон, как только увидел Куинтона. – Вы не можете держать нас здесь как в клетке бесконечно долго. Нас будут искать.

Куинтон засмеялся над бывшим градоначальником, потому что его слова были верны почти буквально. Куинтон держал несколько экзотических зверей в качестве домашних животных в своем замке на берегу реки. Он взял одну из самых маленьких клеток и использовал ее, чтобы подвесить Джератона к потолку в одном из углов комнаты на верхнем этаже. За решеткой было достаточно места только для того, чтобы сидеть поджав ноги, и бывшему градоначальнику было очень неудобно.

– Я бы не согласился, – сказал Куинтон. – Я не только могу держать вас "как в клетке" сколько захочу, но и сделаю это, и вы ничего не можете сделать, чтобы меня остановить.

– Когда я отсюда выберусь, – начал Джератон, но Куинтон жестом показал Рейлллону, чтобы тот заставил его замолчать, – я буду бить тебя до тех пор, пока ты не перестанешь отличать свою задницу от головы, хотя я не могу различить их и сейчас, но когда я сде...

Рейллон закончил заклинание, и хотя Джератон продолжал кричать, ничего не было слышно. Сидящему в клетке человеку потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он больше не издает ни звука. Он несколько раз попробовал закричать, а потом в ужасе схватился за горло, поскольку приглушение магией – очень специфическое ощущение. Каждый может заткнуть уши или закрыть глаза, но кляп не отображает в достаточной мере полную неспособность издать какой-либо звук.

Куинтон посмеялся про себя, направляясь к столу, в то время как Джератон продолжал неистово кричать. Куинтон знал, что заклинание не будет длиться вечно, но Джератон сдастся намного раньше.

– Добрый вечер, господа, – сказал Куинтон, после того как сел. – Мне жаль, что я заставил вас ждать, но как вы знаете, нелегко править городом такого размера. Кроме того, мой повар приготовил изумительный обед, и я не мог позволить ему пропасть впустую. Я надеюсь, вы тоже хорошо пообедали.

– Мы не обедали, – решительно сказал один из мужчин. Он заметил, что больше всего при этом возмутился Рейллон, и надеялся, что все нападения с этого момента будут несмертельными. Советники, как и Джератон, поняли, что их нельзя было убить без того, чтобы другие люди не начали их искать. После некоторого размышления, они решили, что двоих, уже убитых мужчин стали бы искать с наименьшей вероятностью, и это подарило им проблеск надежды.

– Ах, ну, прошу прощения за это. Я думаю, что со всеми этими приготовлениями к этому дню, я упустил эту маленькую деталь.

Взгляды, брошенные на Куинтона сидящими вокруг стола, позволили ему понять, что его сарказм не был оценен. Тревор, сидевший на одном из мягких стульев у стены большой комнаты, засмеялся. Он любил эту работу.

– Я хочу, чтобы вы знали, что, если вы не настолько глупы, чтобы умереть сегодня вечером, то через несколько часов вы все будете спать в своих кроватях.

При этом замечании, все советники сели прямее на своих стульях. Некоторые даже забормотали между собой. Куинтон положил этому конец.

– Да, я знаю, что вы сейчас думаете: я сошел с ума. Если я сейчас отпущу вас, вы убежите и расскажете остальным жителям города, что здесь произошло, и мне придется иметь дело с тысячами разгневанных горожан. Позвольте мне закончить этот сценарий за вас. Вы пойдете домой и расскажете все вашим семьям. Я допускаю, что они вам поверят, хотя и не сразу. Остальные горожане уже ложатся спать, и вам придется подождать до утра. Они проснутся от того, что вы будете кричать у них под окнами, что город захвачен ворами и убийцами. Они не поверят вам.

Куинтон встал из-за стола и зашагал по комнате, продолжая свой рассказ.

– А с чего им верить? Они не видели того, что видели вы и не поверят вам, когда вы расскажете невероятные истории о Рейллоне и его способностях. Их жизнь не изменилась и не изменится, так что у них нет причин верить вам. О, я уверен, что некоторые поверят и присоединятся к вам, подняв оружие против меня, но и тогда, я привлеку более натренированных бойцов для укрепления здания стражи, и легко усмирю всех, кто выступит против меня. Когда смерти советников Реджинальда и Портера станут достоянием общественности, а вы продолжите рассказывать пессимистические истории, еще больше людей поверит вам, и вот что случится, когда дюжина протестующих у моей двери превратится в тысячи. Для начала, это здание – самое прочное в городе, а при запертых дверях и неприступное. Вы можете подумать, тем не менее, что моя неспособность управлять городом важнее смерти. Тут вы были бы правы, но Рейллон заверил меня, что при приличной плотности толпы, он может убивать более ста человек в минуту. Только представьте, какие последствия имел бы взрыв огненного шара, имеющий двадцать футов в диаметре, в тесной толпе.

– Вы знаете, что вы сумасшедший, – сказал один из мужчин.

– Я как раз пытаюсь доказать вам обратное. Я не хочу, чтобы вы подумали, будто я так далеко продвинулся в выполнении свого плана, не продумав всего, что могло бы произойти. Если вы приведете толпу, ищущую смерти, вы ее получите, но в этом не будет моей вины. А если вы попробуете что-нибудь затеять, я не стану наказывать своих людей за то, что они поступят с вами так, как они поступили с советниками Страмом и Александром. Они могут убить вас пока вы спите, или сначала позабавиться с вами. Над этим я не властен.

Куинтон перестал ходить и наклонился к столу, чтобы посмотреть каждому из сидящих в глаза.

– Я хочу, чтобы вы поняли, что здесь правлю я, и вы ничего не можете с этим поделать. У вас есть два варианта на выбор. Вы можете покинуть город – я не стану вас останавливать – или вы можете жить по моим правилам. Любой из этих вариантов сделает вашу жизнь гораздо длиннее, чем она будет, если вы выберете любой другой вариант.

Куинтон встал.

– Теперь я распускаю вас по домам. Вы обнаружите, что никто не будет стоять у вас на пути, когда вы покинете здание стражи. Мои люди сопроводят вас до ваших домов, хотя вы их не увидите. Поверьте мне, они будут рядом. Вы ляжете спать и продолжите жить своей обычной жизнью, как будто ничего не случилось. В конце концов, вы или, возможно, ваши дети, еще будут благодарить меня, потому что я сделаю этот город гораздо более великим, чем может вообразить любой из вас. Я распространю среди населения информацию о том, что здесь сегодня произошло, и вы вольны соглашаться или отрицать то, что я скажу. Я не буду стремиться убивать, если в этом не будет необходимости. Любая смерть, которая произойдет в следующие несколько дней, будет на ваших руках. – Куинтон указал на дверь. – Идите.

Несколько человек неуверенно встали, размышляя, не было ли здесь какой-нибудь ловушки.

– Идите! – закричал Куинтон. – Идите, пока я вас не вышвырнул. И я не буду использовать для этого дверь. Окна тоже подойдут для этой цели.

Оставшиеся в живых советники выбрались из комнаты так быстро, как только смогли.

– А как же я? – спросил Джератон. Он только что почувствовал, что к нему вернулся голос, но удержался от того, чтобы перебить Куинтона, зная, что ему снова закроют рот.

– Вы мне нравитесь именно там, где вы находитесь, – сказал Куинтон. – Не волнуйтесь, ваша жена тоже вернется домой под пристальным наблюдением. В настоящее время мы все еще ищем вашу прекрасную дочь. Возможно, я должен послать за ней Тревора. Я припоминаю, что он сталкивался с ней несколько дней назад, и у него есть незаконченное дело.

Джератон уловил намек на историю Эллен о том, как ее спас Энтрери. Его тут же привел в ярость этот человек, но он подавил свой гнев, вспомнив, как закончилась та история. В этот день Тревор рассказал находящимся в комнате о многих своих деяниях, каждое из которых должно было их расстроить, но о происшествии с Энтрери он умолчал. Бывший градоначальник представил Тревора, выбегающего из переулка с полными штанами, и засмеялся. Куинтон неправильно истолковал этот смех.

– Уверен, вы думаете, что ваша дочь сейчас разрабатывает план вашего спасения. Я слышал, она довольно находчива. Уверяю вас, если она или кто-либо из ее знакомых попытается на меня напасть, они не получат пощады. Никто не может противостоять мне.

Сказав это, Куинтон собрался покинуть комнату. Тревор тоже поднялся из своего полулежачего положения, злобно посмотрел на сидящего в клетке человека, зловеще облизал губы и последовал за своим боссом из комнаты.

Джератон сделал глубокий вдох, пытаясь избавиться от страха и гнева. Когда его мысли возвратились к безопасности дочери, он попробовал переместить свои затекшие ноги в тесной клетке. Не получив положительного результата, он бросил свои попытки и сосредоточился только на дочери. Он искренне надеялся, что она была далеко от города и не собиралась организовывать спасательную операцию. Он был прав только наполовину.

Энтрери сидел у костра, прислонившись спиной к большому камню. Он был в половине дня пути к востоку от Гариллпорта, в предгорьях Хребта Мира. Сначала он двигался на юг, вдоль гор, но вместо того, чтобы продолжать идти в том же направлении, он решил исследовать предгорье с востока и зайти в несколько провинциальных городков, найденных на картах, украденных когда-то в Каренсточе, у Райчена.

Глядя на огонь, он понял, что должен постараться не смотреть на пламя в упор, очень хорошо зная, что от этого станет с его зрением в темноте. Но его это больше не волновало. Он покинул Гариллпорт утром, более пятнадцати часов назад, но двигался не быстро и был не более, чем в нескольких дюжинах миль от края города. Окружавшая его местность, не способствовала быстрому передвижению, но не это было причиной того, что он проделал такой короткий путь. Энтрери хотел, чтобы его преследовали. Покидая Каренсточ, он снял с себя ответственность за произошедшее в городе, понимая, что местные не были готовы к тому, что он мог предложить. Жители города могли очень легко получить прибыль от его работы, но они сочли его действия недостаточно благородными, и поэтому он ушел.

Следопыт преследовала его до Хальфвэя, и тела, которые она там нашла, не замедлили ее преследования, мягко говоря. Все, чего он хотел, это быть оставленным в покое, но когда Эллиорн, наконец, настигла его, он понял, что у нее были серьезные причины для недовольства. Он убил семнадцать человек. Хотя, по его мнению, все, кого он убил, заслуживали этого. По этой причине он и не убил следопыта.

Энтрери понял, что его кровавый след должен был где-нибудь закончиться, если он собирался жить относительно мирно, и следопыт была таким же хорошим началом, как и любое другое. Он не ожидал, что Эллиорн будет восхвалять его, но надеялся, что проявление им сострадания вкупе с его очевидным мастерством, заставит ее прекратить преследование.

Затем был Гариллпорт. В городе его приняли, сначала за его деньги, но после встречи за завтраком с Джоном, Энтрери почувствовал, что его примут и как жителя города. Он был неправ. Не имело значения насколько ясным и радостным было его настоящее, если его прошлое было темным и смертоносным.

Сравнение с Дзиртом не шло из его головы. Как выжил темный эльф? Энтрери знал это, потому что изучил его. Когда Дзирт только вышел из Подземья, он попытался жить в мире с окружающими, но это удавалось ему очень недолго. Семья Тистлдаун была жестоко убита, и Дзирта обвинили в этом. Дроу был изгнан из той местности и его преследовали на большом протяжении, прежде чем следопыт, Дав Соколица, выяснила, что дроу невиновен.

Хотя Дзирт обошелся со следопытом немного более тактично, чем Энтрери, и Эллиорн имела более вескую причину для преследования, сходство было. Хотя с его текущим состояним сходства было больше. Его только что выгнали из города, обвинив в преступлении, которого он не совершал. Как и у Дзирта, его прошлое было темным и смертоносным, и недвусмысленным для тех, кто о нем узнавал, и он был обвинен на тех же основаниях.

В отличие от Дзирта, у Энтрери было слишком много гордости, чтобы сдаться властям и позволить себя судить. Энтрери мало беспокоило, что думают о нем другие, если это не мешало ему жить так, как он хотел.

Если бы сейчас здесь появились капитан и его люди, упорно разыскивая Энтрери, он бы просто сказал о своей невиновности, если бы они ему позволили. Если бы они вместо этого пришли в поисках боя, он сделал бы так, чтобы они его нашли. Энтрери знал, что, чем больше людей он убьет, тем меньше поверят его истории, но он все еще надеялся, что, чем больше он убивал, тем меньше будет желающих преследовать его.

Возможно это был замкнутый круг, но при выборе между тем, сдаться ли Джону в надежде, что суд Гариллпорта сочтет его невиновным или стоять на своем и защищать свою невиновность клинками, второй вариант было единственным, с которым он мог смириться.

Когда костер погас, и стало светать, его мысли сменились тревожным сном. Для него не стало сюрпризом, когда его разбудил испуганный визг. Во времена его жизни в Калимпорте, он гордился тем, что мог спать во время грозы, но тут же вскакивал при звуке скрипящей половицы своей комнаты. За последний месяц он пытался избавиться от этой раздражающей настороженности. Это было необходимо в Калимпорте и жизненно важно во время короткого пребывания в Мензоберранзане, но в той стране, где даже самый бесшумный вор двигался так, будто на нем были колокольчики, это не было тем умением, которое он должен был сохранить.

Когда Энтрери вскочил по тревоге перед потухшим костром с клинками в руках еще до того как его глаза полностью открылись, он понял, что его способность все еще была при нем, когда он в ней нуждался. Затем он попытался определить, был ли это на самом деле тот случай.

Визг раздался справа от него, из узкого прохода в скале, которым должен был пройти тот, кто направлялся бы к его костру. Поэтому Энтрери установил там простую ловушку из кинжала, которая предупредила бы его, если бы кто-нибудь пришел. Хотя он наполовину и хотел, чтобы его преследовали, он не намеревался попадать в засаду.

Убийца бесшумно направился к ущелью, удостоверившись, что огонь не отбрасывал его тень туда, где она могла бы предупредить его добычу. Несколько болезненных вздохов раздались в области ловушки, все еще находившейся вне поля его зрения, и Энтрери начал гадать о том, кто бы это мог быть. Он нарочно наступил на толстую ветку. Голова Эллен повернулась на этот громкий треск.

– Артемис, – сказала она резким шепотом, отчасти надеясь, что это не убийца преследовал ее глубокой ночью. Энтрери вложил оружие в ножны и двинулся через деревья и камни, внезапно наткнувшись на девушку. Она открыла рот от внезапного появлении темной фигуры и того, как бесшумно он преодолел остаток расстояния.

– Что вы здесь делаете? – спросил он ее, глядя вниз, на ее сидячую фигуру.

– Просто проверяю ваши ловушки, – мучительно усмехнулась она. Энтрери тяжело вздохнул, присев на корточки около нее.

– Дайте я посмотрю.

Кинжал попал ей в бедро и остановился, задев кость. Это была внутренняя сторона бедра и жизненно важных артерий рядом не было, но сходство между этой раной и раной, нанесенной Энтрери Эллиорн, было слишком велико для убийцы. Он тихо усмехнулся.

– Рада, что мое страдание так забавно. Почему бы вам не бросить в меня еще один. Я уверена, от этого вы будете смеяться в два раза сильнее.

– Это длинная история, – только и сказал на это Энтрери. Рана была неглубокой и не угрожала жизни. Хорошее расположение духа Эллен подтверждало это, но тем не менее, могла произойти существенная потеря крови, если бы кинжал был просто вынут.

– Пойдемте к костру, – сказал он. Энтрери отвел женщину на поляну, где был разбит лагерь и подбросил еще несколько веток в огонь, чтобы стало немного светлее. Он мигом вынул кинжал и наложил тугую повязку на рану. Эллен выразила несколько неискренних благодарностей во время этого процесса, потому что, в первую очередь, это ловушка Энтрери нанесла ей рану.

– Я ждал вашего друга капитана, или, по крайней мере, одну из его поисковых команд, – начал Энтрери, задумываясь, что же такого могло произойти, что эта женщина разыскивала его. – Или вы пришли, чтобы получить мое признание, несмотря на нашу предыдущую беседу?

– Нет, – ответила она. – Я пришла просить вас о помощи.

За сорок лет жизни Энтрери не мог припомнить ни одного случая, когда кто-нибудь искренне просил его о помощи. Джарлакс был, возможно, наиболее близок к этому, но их соглашение было больше деловым, чем каким-либо еще.

– Значит вы пришли, чтобы обратиться к моей хорошей сущности.

Эллен не уловила сарказма.

– Злой человек, Куинтон Поллудж, захватил управление нашим городом. Он тот, кто был виновен во всех убийствах. Он обвел вокруг пальца городскую стражу и держит в заложниках всех советников, включая моего отца и капитана.

– Тогда соберите войска и выгоните его, – ответил Энтрери, не придавая большого значения этой истории. – Гариллпорт – город, где живет восемь тысяч человек, половина из которых мужчины, и половина из них может сражаться. Уверен, при поддержке двух тысяч мужчин, вы сможете отвоеват свой город.

– Куинтону помогает маг, и сильный, судя по рассказам. Вы знаете что-нибудь о магах?

Энтрери молчал некоторое время. Это был действительно интересный поворот! Если ему чего-то не хватало из его прошлой жизни, так это разнообразия. Эльфы, хафлинги, дварфы, орки, тролли, и тому подобные были там повсюду, куда ни глянь. Что-либо магическое тоже попадалось чуть ли не повсюду. Если не маг или жрец, или – боже упаси – псионик, то это было волшебное оружие или вещь. Кинжал Энтрери как раз попадал в эту категорию. А эта земля была настолько лишена разнообразия, что он почти подумал о том, чтобы принять предложение Эллен только ради небольшой встряски.

– Я знаю магов, – ответил Энтрери. – Это мягкотелые трусы, заботящиеся только о собственной известности и благосостоянии. Их самолюбие – это только одна из сотен их слабостей, а их заклинания слишком предсказуемы, чтобы считаться угрозой. У вас не должно возникнуть трудностей.

Энтрери произнес эти слова без какого-либо сарказма, потому что он действительно так считал. Эллен заметила это и смутилась. Она верила тому, что сказал Бастер, но за время нескольких встреч с Энтрери она почувствовала, что он тоже очень хорошо в этом разбирается.

– Я надеялась, что смогу убедить вас вернуться и помочь мне сражаться с ним, – сказала она, немного напуганая реакцией Энтрери.

– Я? – Энтрери громко засмеялся. – Вы хоть понимаете, кто я?

– Я знаю, что говорят о вас люди, но я им не верю.

– И что говорят обо мне люди? – спросил Энтрери, искренне заинтересованный.

– Они говорят, что вы безжалостный убийца, в котором нет ничего хорошего. Они говорят, что вы убиваете ради денег и удовольствия, и предпочтете увидеть женщину изнасилованной в переулке, чем вступитесь и будете рисковать своей жизнью, чтобы помочь.

Энтрери не понравилась последняя фраза, но все остальное звучало почти как комплимент.

– А кем вы меня считаете?

– Я считаю, что вы человек, у которого была очень трудная жизнь. Люди угрожали вам, и вы были вынуждены драться, хотя и не хотели. В сердце вы не плохой, но люди часто боятся ваших умений, и необходимость защищаться оставила за вами кровавый след.

"Вы думаете, что я Дзирт", – подумал про себя Энтрери. Он ненавидел этого дроу-следопыта больше, чем кого бы то ни было. Он не только доказал, что равен Энтрери, а часто и лучше его, но и сделал это выбрав те вещи, которые Энтрери презирал больше всего. Вдобавок ко всему этому, Дзирт бросил кинжал в душу Энтрери, разоблачив его побуждения и доказав их неискренность и бесполезность. Это было открытие, которое направило Энтрери по тому пути, по которому он сейчас шел. Какой простой могла бы быть его жизнь, если бы он никогда не встречал этого темного эльфа? Он жил бы сейчас в Калимпорте, знаменитый убийца, которому никогда больше не пришлось бы работать, и все старались бы изо всех сил, чтобы сделать его жизнь приятнее. Джарлакс и его сокровища были бы всего лишь бредовой фантазией, которую могла вызвать только самая крепкая выпивка. Энтрери ненавидел Дзирта.

– Вы неправы, – категорично сказал Энтрери. – Слушайте своего отца. Я плохой. Люди, приближающиеся ко мне, умирают не потому, что нападают на меня, а потому что я убиваю их. Я не ваш герой на белом коне.

Эллен была потрясена. Она была готова предложить денег, если Энтрери проявит желания, но это было полной неожиданностью.

– Это я убил советников, – добавил он, желая как можно скорее избавиться от этой женщины. – Этот человек, который, как вы говорите, захватил ваш город, нанял меня, чтобы сделать это. Он хорошо заплатил мне, а теперь я сваливаю. Он сказал мне, что на востоке для меня найдется больше работы, вот туда я и направляюсь.

Эллен только пристально смотрела на него с недоверием.

– Я вам не верю. Я не ве...

– Меня не волнует, чему вы не верите! – закричал в ответ Энтрери, вставая при этих словах. Он достал свой украшенный драгоценными камнями кинжал и поднес его к свету костра. – Знаете сколько людей я убил этим оружием? Знаете?

Эллен заплакала.

– Нет, – рыдала она, покачав головой на тот случай, если слово не было услышано.

– Я зарезал им детей советника. Вам надо было слышать их крики, они звучали как мелодичная музыка для моих ушей. Уже давно никто не нанимал меня убивать детей, и это было бодрящим разнообразием в моей жизни.

Слезы потекли ручьями вниз по ее щекам. Она знала, что все это представление было ложью, предназначенной для того, чтобы напугать ее. Это действовало. Она знала, что на мертвых детях не было никаких следов.

– Это не пра...

– Правда?! Правда?! Что правда?! Какова правда? Кто решает, что правда? Вы? Я? Ваш отец? Не надо приходить ко мне, чтобы читать лекции о правде. Я жил жизнью, такой полной лжи, которая была истиной и наоборот, что я начинаю думать, что этих вещей не существует. Ваш отец в плену у могущественного человека, который желает захватить власть в вашем городе. Если это правда, тогда это очень плохо. Но я знаю, что это не имеет никакого отношения ко мне. Это правда. Теперь, я думаю, вам надо уйти.

Эллен поднялась, ее тело сотрясалось от рыданий.

– Пожалуйста?

– УХОДИТЕ!!!

Эллен пошла. Она выбежала с поляны, припадая на больную ногу и спотыкаясь о камни и корни в темноте. Несколько раз она упала, но не сбавила темпа. Она нашла свою лошадь и поскакала прочь галопом так быстро, как только могла, жалея, что приходила.