Искусство быть Энтрери

Глава 5. Интрига закручивается

– Входите, входите. Не стойте там, на холоде.

Джон Иренам не думал, что прохладный вечерний бриз был холодным, но при этом он и не хотел спорить с девицей. Он кивнул и вошел в дом градоначальника.

– Могу я взять ваш плащ? – спросила женщина средних лет. Джон сбросил свой тонкий плащ, а также расстегнул пояс с мечом. Хотя служанка никогда не просила об этом во время его посещений дома градоначальника, Джератон неоднократно говорил ему, что он не хотел бы, чтобы кто-либо сидел за его столом с оружием.

– Вас ждут в столовой, – сказала девица прежде, чем исчезла в задней комнате, унося вещи Джона. Капитан быстро прошел по дому, понимая, что он опоздал, и почти не обращал внимания на невероятный дом.

Джератон действительно ждал его, как и остальные участники обеда. Это приглашение не было необычным, Джон привык к особому обращению. Конечно, нежность градоначальника ко взрослому парню была, главным образом, следствием того, что у него была незамужняя дочь. Эллен была единственным ребенком градоначальника и его жены. Большинство мужчин на месте Джератона жалели бы о том, что у них нет сына, чтобы передать ему свое имя и руководящую должность.

Эллен знала об этом. Она также знала, что отец любит ее, и ни на что ее не променяет. Это знание сделало ее намного сильнее, чем она была бы, если бы у нее были братья. Она была независимой и вольнодумной, но не бунтаркой. Она во всем разбиралась и никогда не оставалась равнодушной. Ее свободомыслие и нежелание принять роль, обычную для большинства женщин в городе, удерживали ее от брака. Она не была безумно красива, но не была и невзрачна. В том возрасте, когда за большинством девочек ухаживали, она пошла в школу. Так как она была единственным ребенком градоначальника, это не было необычно, но она получала свое образование не по причине поддержания традиции. Она всерьез интересовалась работой отца и хотела, и могла, несколько раз помочь ему советом.

Мужчины Гаррилпорта видели это и считали, что лучше жениться на женщинах, которыми легче вертеть, как хочешь, и не обращали внимания на Эллен. Джон слышал выражение: "женщина может быть дочерью, женой, вдовой или шлюхой". Хотя Джон не был безоговорочно согласен с этим утверждением, он понимал, что нежелание Эллен подходить ни под одну из этих категорий сделало ее менее привлекательной для мужчин. Она была ближе к тридцати, чем к двадцати, и скоро должна была выйти из статуса "дочери". Кроме того, отец Эллен имел склонность отпугивать мужчин.

Джон кивнул Эллен и Эстер, ее матери, садясь за стол, где сидел еще один человек, Торрил, один из помощников Джератона.

– Добрый вечер.

– Рад, что вам это удалось, – сказал Джератон, глядя на высокие старинные часы в углу большой комнаты. Джон знал, что опоздал, и решил даже не пытаться придумывать неубедительное оправдание.

Из находящейся по соседству кухни вышел дворецкий и приготовился поставить перед ним угощения.

– Надеюсь, вы хотите есть, капитан, – сказал Джератон. Градоначальник упорно называл Джона по званию всякий раз, в присутствии своей дочери. Джон сомневался, что это было случайностью.

– На самом деле, хотелось бы поесть поменьше сегодня вечером.

– Даже не притворяйтесь, что вы садитесь на диету. Я не хочу об этом слышать.

– Он действительно кажется немного толстым, отец, – язвительно заметила Эллен.

– Эллен! – одернула ее мать, но Джон знал, что это было шуткой.

– Нет, – хихикнул Джон, – ничего подобного.

Она ему действительно нравилась.

– Я завтракал сегодня, чего я обычно не делаю.

– Где вы завтракали? – спросила Эллен. Она была не из тех, кто оставался в стороне во время беседы. Джон больше ничего не заметил, но Эстер бросила на нее строгий взгляд.

– В Золотом Колокольчике, – ответил он. Реакция сидящих за столом была близка к потрясению, и соответствовала ожиданиям Джона.

– Не знал, что мы платим вам так много, – сказал Торрил. Помощник посмотрел на своего начальника, но Джератон ничего не сказал, зная, что последует продолжение. Джон продолжил.

– Помните, два дня назад я рассказывал вам о человеке, который помешал карманнику?

– Смутно, – ответил Джератон. – Большую часть того, что вы рассказываете, я не запоминаю, считаю себя слишком умным для этого.

Эллен засмеялась над этими словами. Джон заинтересовался тем, как Эстер бросила на дочь еще один строгий взгляд, но полностью проигнорировал само замечание. Тут был двойной смысл, с которым Эллен боролась, и Джон это одобрял.

– Я следил за ним сегодня утром, чтобы посмотреть, чем он занимается. Он зашел в ресторан, и я последовал за ним. Оказывается, он знал, что я шел за ним и устроил западню, чтобы раскрыть меня. Он купил мне завтрак, и мы довольно долго беседовали.

– И он подтвердил ваше раннее подозрение? – спросил Джератон, начиная действительно вспоминать их разговор несколько дней назад.

– Возможно даже больше, чем ожидал, хотя не думаю, что вы должны об этом волноваться.

– Хорошо, – сказал Джератон, отправляя эту информацию в тот угол своего мозга, куда он бросал весь бесполезный хлам, которым его заваливали каждый день.

Обед был в самом разгаре, и градоначальник перешел к более важным делам.

– Сегодня я встречался с торговцами, и им очень не понравилось предложение о налогах, которое мы им сделали.

Джон кивнул, как будто он точно знал, о каком предложении о налогах говорил Джератон. Капитан приезжал в дом градоначальника около двух раз в месяц, и Джератон всегда говорил на темы, которые его не касались. Только во время нескольких последних посещений Джон начал понимать, что градоначальник приглашал его только для того, чтобы приписать ему идеи своей дочери. В большинстве случаев, когда она давала полезный совет, он ухитрялся так представить идею, как будто она принадлежала Джону.

– Моряки и портовые рабочие жаловались, что доки слишком переполнены жилыми зданиями и хотели бы переселить всех на юг по реке. Это стоит денег, а у нас есть только один способ получения доходов.

Джон и сейчас, и раньше понимал все проблемы, связанные с этим планом.

– Мы пробовали объяснить им, что повышение налогов будет временным, – вмешался Торрил, – но они не хотели даже слушать. Единственный выход, который у нас остается, ввести пошлины на ввозимые грузы, но это нанесет убытки портовым рабочим, а они уже согласились взять на себя стоимость складов, которые хотят построить, как только мы уберем жилые дома из этого района. Я не хочу наносить им двойной ущерб.

– Что если вместо этого вы перенесете доки? – спросила Эллен. Торрил покачал головой.

– Не получится. Сейчас доки находятся в самой широкой части реки, и они должны там остаться. Мы не можем передвинуть их на юг.

Эллен обратилась к Джону.

– А что мешает перенести доки на другую сторону реки?

Джон покачал головой.

– Я не вижу причины, по которой мы не могли бы это сделать. Мы всегда думали о размещении там новых домов, но я не знаю, почему мы не могли бы вместо этого построить там склады.

– Хорошая идея, – сказал Джону Торрил, как будто это было его предложение.

– А что с мостами? – спросил Джератон. – Это всегда было проблемой, мешающей нам расширяться. Корабли, которые сходят с наших верфей, зачастую очень высоки, и если мы построим мост, он должен быть также высок.

– Почему бы не пройти под рекой? – предложила Эллен.

– Как?

– Есть ли около реки коллекторы? – спросила Эллен.

– Да есть, – ответил Джон. – Я не вижу причины, по которой часть из них не могла бы быть очищена и продлена до другой стороны. Это было бы намного дешевле, чем постройка моста.

– Позвольте мне подвести итоги, – начал Торрил, опуская нож и вилку. – Нам не придется переселять всех людей, живущих в районе доков. Все, что нам надо сделать, это разместить район с другой стороны реки и позволить портовым рабочим построить там свои склады. Единственная затрата с нашей стороны будет сделана на расширение и очистку коллектора.

Торрил обрисовал план и обратился к Джону за подтверждением. Джон не прилагал усилий для поддержания этой беседы и не очень хорошо понимал этот план, но кивнул.

– Нужно будет связаться с инженерами, чтобы узнать, как глубоко нужно копать, – продолжил Торрил, – но я не думаю, что это предложение может быть кем-то отклонено. Каждый получит то, что хочет, и мы начнем заселять другой берег реки. Хорошая идея, Джон.

– Благодарю, – ответил он, слишком сильно смущаясь, чтобы посмотреть кому-либо в глаза. Он просто сосредоточил внимание на своей тарелке, желая, чтобы хотя бы одна из тех идей, которые ему приписывали на этих обедах, была его собственной.

Эллен наслаждалась прохладным утренним воздухом, идя по улицам одного из маленьких кварталов города. Строения здесь были не очень высокими, а пешеходов было очень мало. Она направлялась к своей любимой лавке тканей и не торопилась. Ее голова была полна мыслей этим утром. Прошлой ночью не произошло никаких неожиданностей, но она думала о Джоне Иренаме больше чем обычно. Он не был похож на других городских стражников, которые служили у него. Большинство из них были наглыми и лучше всего умели хвастаться и рассказывать истории, которые были так неправдоподобны, что это было смешно. Джон не был экспертом во всем и не делал вид, что он таковым является. Ей это нравилось.

Идя по улице, Эллен почти не обращала внимания на то, что происходит вокруг, но сама она не оставалась без внимания. Тревор сидел на плоской крыше соседнего здания и наблюдал за Эллен, идущей по улице. Его ухмылка была отвратительна.

Тревор еще не полностью оправился от своей неудачной попытки взломать заколдованную дверь Рейллона, но это не помешало Куинтону отправить его на работу. Куинтон разработал план захвата власти, и его воры и головорезы играли в нем важную роль. Куинтон хотел организовать беспорядки. Его люди ударили бы по городу, и ударили сильно. Люди умоляли бы градоначальника о помощи и Куинтон намеревался стать тем человеком, который предложил бы ее. Городской совет наделил бы его властью, а затем, с помощью мага, он бы напал и захватил все, что еще не принадлежало ему.

Тревора мало волновали высокие желания его хозяина, но ему нравилась его роль в первой части плана. Он знал, кем была Эллен, и кем был ее отец. Что могло лучше привлечь внимание градоначальника, чем нападение на его собственную дочь! При этом он мог бы также немного позабавиться. Направляясь к краю крыши, чтобы занять удобную позицию, он надеялся, что Билли справится со своей частью задания.

Юный карманник тоже издали заметил Эллен и понял птичий свист Тревора, означающий, что она должна стать их целью.

– Помогите, помогите! – закричал он, приближаясь к Эллен. Девушка остановилась, глядя на ребенка, бегущего к ней.

– Что случилось?

– Пожалуйста, госпожа, вы должны мне помочь. Пожалуйста, поспешите! – Билли изо всех сил потянул Эллен за руку, и она сделала несколько поспешных шагов за ним.

– Что случилось? – повторила она. – Почему тебе нужна помощь?

– Он может умереть, мисс, он может умереть. Мы должны поспешить.

Билли наполовину тянул, наполовину вел Эллен в тупиковый переулок.

– Вы должны мне помочь.

Эллен подумала, что лучше подождать, но что-то в голосе мальчика вынудило ее побежать за ним. Только увидев человека, лежащего около стены переулка, за большим контейнером для мусора, она поняла, что это срочно. Она освободилась от хватки Билли и решительно шагнула мимо ребенка к упавшему человеку.

Тревор двигался как змея, его рука быстро взметнулась вверх и сомкнулась на запястье Эллен. В другой его руке был кинжал, он потянул ее к себе и прижал оружие к мягкой коже чуть ниже ребер.

– Крикни, и это будет твой последний звук.

Эллен не была обучена ни одному боевому искусству, она считала, что настоящая причина всех действий интеллектуальна по своей природе, и была обучена соответственно. Она знала, что сейчас не смогла бы сделать ничего, что не закончилось бы болью и, возможно, серьезной раной. Она надеялась, что этому вору были нужны только ее деньги. Она надеялась.

Тревору было трудно оторвать взгляд от своей жертвы, когда она оказалась в пределах его досягаемости, но он бросил быстрый взгляд через ее плечо на Билли.

– Иди, постой на страже. Я не хочу, чтобы мне мешали.

Билли с трудом сглотнул и кивнул. Он очень быстро побежал прочь от этого места. Он абсолютно не понимал, что Тревор замышлял кроме ограбления женщины, и он не хотел этого знать. Он несколько раз видел, как люди Куинтона приводили женщин в свои комнаты, и звуки, которые они издавали за закрытыми дверями, всегда пугали маленького мальчика.

Билли также видел, как некоторые из старших карманников достигали совершеннолетия и приводили женщин в свои комнаты. Он надеялся, что ему никогда не придется делать ничего такого. К тому же, ему не нравилась эта часть его работы, но он был приставлен к Тревору, и ему придется делать то, что ему говорят. Он не хотел новой порки.

Чем больше Билли думал о том, что Тревор мог сделать с женщиной, тем быстрее бежал, и когда выскочил из переулка, то буквально врезался в кого-то.

– Нам надо прекратить сталкиваться друг с другом подобным образом, – сказал мужчина, схватив Билли за плечи, чтобы удержать мальчика на ногах. Хватка мужчины тут же стала намного крепче, потому что, когда Билли посмотрел в его лицо, колени маленького воришки подогнулись, и это было все, что мужчина мог сделать, чтобы не дать Билли упасть. Энтрери улыбнулся реакции ребенка. Он не видел таких взглядов уже долгое время, и это вернуло старые воспоминания. Энтрери вызывал дрожь в коленях у большей части своих жертв, и это только облегчало его работу.

Убийца нагнулся, чтобы посмотреть Билли в лицо. Ребенок проявил замечательную выдержку, не упав замертво.

– Я… я… я… с-сделал, как вы сказали. И-и… меня за это побили.

– Это хорошо, – сказал Энтрери радостным тоном, заставляя Билли задуматься о том, какое из двух предложений, вызвало у этого человека радость. – Сейчас ты можешь сделать для меня кое-что еще, и возможно, тебя опять побьют.

Энтрери решил добавить последнюю фразу только для того, чтобы подчеркнуть, насколько он контролировал ситуацию. Он открыто сказал ребенку, что тот, вероятно, будет наказан за помощь убийце, и все же Билли неистово закивал, зная, что наказание от рук одного из людей Куинтона было намного более легким, чем ужасы, которые он видел в глазах Энтрери.

– Где женщина, которую ты завел в этот переулок?

Энтрери видел встречу Билли с женщиной и узнал в нем карманника, встреченного несколько дней назад. Энтрери не преследовал цель покончить с преступностью в этом городе, но он хотел узнать о ней как можно больше. Если не для того, чтобы присоединиться, то хотя бы удостовериться, что он всегда сможет этого избежать.

– T-T-Tревор там.

Это было все, что Энтрери надо было слышать. Это не давало точного ответа на его вопрос, но так как он долгое время жил в Калимпорте, он уже догадался о характере этого столкновения. Он склонялся к тому, чтобы не вмешиваться в эту ситуацию. В конце концов, как его могло коснуться то, что какая-то женщина, которую он не знал, будет изнасилована? Возможно, в этот момент это происходило, по крайней мере, дюжину раз в его родном городе.

Энтрери посмотрел на Билли.

– Стой здесь.

Билли яростно закивал, и Энтрери понял, что понадобится темный эльф с заряженным арбалетом, нацеленным в сердце ребенку, чтобы заставить того двигаться.

Энтрери шагнул в переулок, не имея на это никакой причины, кроме азарта. Ему становилась скучной его жизнь плотника, и он хотел какого-нибудь действия. Однажды он уже столкнулся с ворами и произвел большое впечатление на Билли, но маленький карманник не обладал таким авторитетом, которым мог обладать этот "Тревор".

Энтрери не хотел потерять свои способности, а единственным способом это сделать было продолжать заниматься своим делом. Не важно, чем закончится это столкновение, это вернет его к прежней форме гораздо больше, чем если он продолжит гулять.

Когда он двинулся по темному переулку, было трудно предположить, что он когда-либо потеряет свою форму. Окутаного темным плащом, его мог увидеть разве что ястреб. Он был не более, чем подвижная тень, когда приблизился к паре в конце переулка.

Тревор начал стычку на строго профессиональном уровне, и Энтрери заметил, что кошелек с золотом Эллен лежал на грязной земле. Затем столкновение поменяло характер, что Энтрери определил, увидев жакет женщины и большую часть ее порванной юбки рядом с кошельком.

Пока Тревор держал свой кинжал наготове, Эллен разумно держала рот на замке. Она быстро поняла, что Тревор был достаточно сумасшедшим, чтобы сделать то, что он хотел, независимо от состояния ее тела. Но пока Тревор держал кинжал наготове, только одна его рука оставалась свободной. И хотя Эллен не кричала, но она и не облегчала задачу нападавшего.

Энтрери пнул камень, и тот полетел в контейнер для мусора. Лязг отразился в переулке, и Треворе быстро оставил Эллен, лежащую под ним, и пригнулся к земле. Он бросил взгляд к выходу из переулка, а затем еще несколько взглядов на сам переулок, прежде, чем вернулся к своему занятию, посчитав шум мелочью.

Энтрери вздохнул, поняв, что он слишком хорошо скрыт, чтобы быть замеченным даже после того, как глупый вор был предупрежден. Этот парень не продержался бы и минуты на улицах даже Уотердипа, не говоря уже о Калимпорте. Следующий камень попал вору в зад.

Энтрери шагнул из тени и был немедленно замечен.

– Чего тебе? – спросил Тревор. – Проваливай. Тебя это не касается.

Он стоял держа перед собой кинжал, стараясь выглядеть как можно более пугающе. Энтрери заволновался на мгновение, что женщина попробует напасть на вора, стоящего к ней спиной. Энтрери знал, что если бы она это сделала, он вряд ли смог бы ее защитить. Эллен благоразумно оставалась спокойной, собирая то, что осталось от ее одежды.

– Я хочу долю, – сказал Энтрери прямо. Тревор посмотрел вниз, на кошелек, а затем на женщину позади него. Он улыбнулся.

– Которую?

– Тебя, – улыбнулся в ответ Энтрери. Тревор бросился к убийце, который стоял чуть дальше, чем на расстоянии в пятнадцать футов от него. Энтрери подождал до последней секунды, шагнул в сторону от быстрой атаки и отправил руку Тревора в стену позади себя. Кинжал Энтрери вонзился бы глубоко в твердое дерево. Клинок Тревора сломался.

Энтрери легко мог ударить вора о стену и головой, но убийца хотел, чтобы этот человек позже подробно описал этот бой своему хозяину. Если бы Энтрери отправил Тревора головой в стену, возможно, этот человек не смог бы вспомнить даже собственного имени. Вместо этого, Энтрери отошел от мужчины, разрешая ему достать короткий меч.

– Я не знаю, кто ты, но я даю тебе еще один шанс уйти прежде, чем пролью твою кровь.

Энтрери ничего не ответил, только поднял руки в приглашающем жесте. Тревор принял приглашение. Все еще без оружия, Энтрери увернулся от атаки, его плащ взметнулся, когда он это сделал, скрывая его отступление. Подобно быку, пытающемуся напасть на гладиатора, Тревор ринулся через плащ, но атаковал только воздух.

Тревору не понравилось, что с ним играли, и он остановил атаку, направленную ему в колено, развернулся, и нанес удар туда, где только что был Энтрери. Тот легко избежал удара, но не вышел из радиуса действия короткого оружия. Тревор нападал снова и снова, нанося удары своим оружием по неуловимому телу Энтрери. Убийца станцевал джигу в переулке, легко избегая неуклюжих ударов. Он закончил танец, пнув вора в подбородок.

Тревор поднялся упрямо и быстро, как недавно упомянутый бык, и выполнил комбинацию из точного укола правой и удара левой рукой. Энтрери уклонился от укола и ушел с линии удара. Когда убийца промчался мимо вора, Тревор почувствовал острую боль в руке. Он развернулся к Энтрери, но темный боец держал обе руки открытыми, чтобы было видно, что его кинжал вернулся в ножны, как будто никогда и не вынимался.

Энтрери стоял у стены, и Тревор не стал рассматривать рану слишком долго. Следующая атака снова была легко избегнута, и когда Энтрери шагнул мимо нападавшего, то на этот раз он ткнул кинжалом немного глубже в бок вора прежде, чем вернул его в спрятанные ножны.

На этот раз Тревор почувствовал мучительную кражу души ужасным клинком, и его ужас только увеличился, когда он обернулся, чтобы посмотреть на Энтрери, все еще очевидно невооруженного.

– Кто ты?

Энтрери только улыбнулся при мысли о том, что должно было происходить в голове этого человека. На сей раз он шагнул вперед, потому что теперь Тревор стоял у стены. Меч очень мало волновал Энтрери, и он не обратил никакого внимания на то, что Тревор махнул им перед ним. Убийца дважды ударил мужчину кулаком даже прежде, чем меч оказался близко к Энтрери, а когда это произошло, Энтрери был настолько близок, что только рукоятка ударила его в плечо.

Теперь, когда его жертва была у стены, Энтрери применил свою магию. Оба его кулака попадали сверху и снизу по телу беспомощного человека, размахивая смертельным кинжалом. Энтрери ударил его в лицо кулаком правой руки, в то время как левой уколол в живот. Затем он перехватил клинок, ударив в плечо кулаком левой, и уколол в ногу правой рукой.

Тревор видел и чувствовал оба кулака, попадающих в него, но был не в состоянии объяснить, откуда брались мистические, крадущие энергию, удары. Независимо от того, откуда они брались, они достигли желаемого эффекта. Тревор опустил свое бесполезное оружие, а вскоре и сам последовал за ним на землю.

Энтрери вложил в ножны свой кинжал, который так и не был замечен, и наклонился, чтобы поднять Тревора и его оружие. Убийца прижал мужчину к стене своим предплечьем и приставил короткий меч к его шее.

– Я не тот, с кем можно шутить. Ты уйдешь и не глянешь назад. Это понято?

Тревор слабо кивнул, его глаза не могли оторваться от черных зрачков его мучителя.

– По пути забери своего маленького карманника и никогда не возвращайтесь в эту часть города. Понятно?

Мужчина снова кивнул. Энтрери шагнул назад, вернул вору его оружие, вложив его обратно в ножны, и указал на выход из переулка.

– Идти.

Тревор пошел. Лояльность вора не вызывала сомнений, и Энтрери обратил свое внимание на другого человека, находящегося в переулке. Эллен боялась Энтрери, как Тревор и Билли вместе взятые, не только потому, что она точно видела произошедшее с Тревором, но, кроме того, она поняла, что была следующей.

Энтрери видел страх в ее глазах и не приближался. Вместо этого он бросил ей наполовину заполненный мешочек с монетами. Он приземлился рядом с ее собственным.

– Это принадлежало напавшему на тебя, – сказал Энтрери. Украсть его не составило труда. – Купи себе новую одежду.

После этого Энтрери развернулся и ушел.

– Спасибо, – хотела ответить Эллен, когда поняла благородность его намерений, но она все еще была слишком расстроена тем, что произошло. Эллен понадобилось время, чтобы прийти в себя. Ее жакет был порван и испачкан, но это можно было исправить. Ее юбка открывала теперь немного большую часть ног, чем хотелось бы, но если бы она даже разорвала ее, она не привлекла бы слишком много неприязненных взглядов. Как бы то ни было, она все равно шла к лавке тканей.

Эллен понадобилось намного больше времени, чтобы собраться с мыслями. Только сейчас до нее начало доходить, как близко она была к тому, чтобы быть изнасилованной. Было также ясно насколько легко второй мужчина мог закончить это дело. Вместо этого он дал ей денег и не попросил ничего взамен.

Поднявшись, она почувствовала острую боль, пронзившую ее ногу от того, что она, видимо, вывихнула лодыжку. "Он мог по крайней мере спросить, в порядке ли я", – она подняла оба кошелька и прихрамывая пошла из переулка.

Куинтон смотрел на Тревора и не мог поверить тому, что тот ему говорил. Тревор сам едва верил этому. Теперь произошедшее тем утром было настолько отдалено, что Тревор тоже с трудом верил в свою историю, но каждый раз, закрывая глаза, он видел Энтрери, снова смотрящего на него, его черные глаза обещали худшие из всех вообразимых видов смерти, и он знал, что его воспоминания были точны.

Куинтон разговаривал с Билли и знал, что это был тот же самый мужчина, с которым тот встречался ранее. При нормальных обстоятельствах он сосредоточился бы на поиске этого таинственного бойца, но у него были более важные дела, чтобы волноваться об этом. Через несколько дней он станет самым могущественным человеком в городе, и сто таких мужчин не смогут лишить его власти.

Остальные его люди преуспели в грабеже и нападениях на нескольких богатых и известных жителей города. Пока еще не было пролито крови. Скоро это изменится.

Парнид смотрел на неброский дом по другую сторону улицы. С тех пор, как Тревор потерпел неудачу при попытке взломать замок на двери Рейллона, Парнид стал главным среди людей Куинтона. Дрейк был правой рукой Квнтона, но тренированный боец был также городским стражником, и его время было поделено между двумя этими организациями.

Этот дом не был таким большим, как большинство домов советников, но этот советник был относительно молод. Его выбрали в совет не из-за его богатства или опыта, а потому, что большинство людей в городе считало его самым умным человеком из всех, кого они знали. Его дедушка был одним из тех людей, которые придумали шлюзы, преобразившие реку Гаррил. Его отец входил в совет, пока трагический несчастный случай не убил его. Теперь он входил в совет, и вероятнее всего, станет следующим градоначальником после ухода Джератона в отставку.

Фредрик Страм должен был скоро умереть.

– Ты готов? – спросил Рейллон, подойдя сзади к Парниду. Вор все еще чувствовал себя неуютно в присутствии щуплого мага, но знал, что, в отличие от того случая в коллекторе, они были на одной стороне в этом сражении и каждом последующем. Он кивнул.

– Пойдем.

Стояла ночь, но вокруг дома Фредрика было много фонарей. Это была богатая часть города, и здесь встречались прохожие. Несмотря на то, что Рейллон обещал ранее, Парнида немного волновал свет.

– Доверься мне, – произнес Рейллон, – никто тебя не увидит. Ты невидим.

Парнид посмотрел вниз, он все еще видел все свое тело, но выйдя в уличный свет, действительно заметил, что не оставляет тени. Парочка направилась к фасаду скромного дома, а затем к парадной двери. Прежде чем Парнид успел сунуть в замок один из своих многочисленных инструментов, Рейллон махнул рукой перед дверной ручкой, и вор услышал звук открывающегося замка.

Парнид бросил взгляд на возвышавшегося над ним волшебника. Было ли хоть что-то, что этот парень не мог сделать? Всего месяц назад его лучшим фокусом было исчезновение яйца, простой трюк, который Парнид мог сделать вдвое убедительнее. Теперь он мог вызывать огненные шары, делать людей невидимыми и отпирать двери взмахом руки.

Парнид отмахнулся от всех возможных опасений и толкнул входную дверь. В прихожей было тихо и пусто. Они прошли через нее в изящную гостиную. Дом был маленький, но молодая пара знала, как его обставить. Мебель была очень изящной, а на стене висело несколько дорогих картин.

Эта комната была мечтой вора, но Парнид подавил свои желания и направился в столовую, а оттуда в спальню хозяина. Парнид жестом показал Рейллону, чтобы тот остался, и вор вошел один. Оба мужчины знали, кого Куинтон назначил ответственным за эту миссию, и маг повиновался указанию.

Парниду потребовалось не больше тридцати секунд, и он вернулся, вытирая свой кинжал о прихваченную наволочку.

– У них наверху двое детей, – сказал Парнид. Куинтон ясно дал понять, что все находящиеся в доме должны были умереть. Парнид не хотел убивать жену, а детей и того меньше.

Рейллон заметил это и посмотрел на потолок, над которым мирно спали дети. Он помахал правой рукой и посмотрел на Парнида.

– Готово.

Парнид посмотрел на него скептически и двигнулся к лестнице.

– Я не стал бы туда подниматься, – сказал маг, но Парнид игнорировал его еще секунду. На полпути наверх, он почувствовал очень резкий запах и увидел зеленоватый туман, сползающий вниз по лестнице. Парнид поразмыслил об этом и решил довериться магу. Бедные дети.

Парочка направилась назад, через дом к передней двери. Парнид с тоской смотрел на стоящее тысячи монет убранство, украшавшее комнату, но держал свои жадные руки при себе. Он уже почти ушел, когда его взгляд привлекло что-то, мимо чего он не смог пройти. В облицовке камина была изящная хрустальная статуэтка. Это был миниатюрный корабль, похожий на те многие корабли, которые в городе строились каждый месяц. Это был символ процветания города, и такая статуэтка давалась каждому советнику после выборов.

– Не думаю, что тебе это когда-нибудь понадобится, – сказал Парнид, обходя столы и диваны, чтобы добраться до камина. Он выковырял вещицу из деревянной доски и положил ее в карман своей куртки привычным движением руки.

Рейллон ничего не сказал, зная, что Куинтон приказал убить семью и ничего больше. Поступок казался достаточно безобидным. Двое мужчин тихо вышли из дома и пошли по улице, никем не видимые.

Джон Иренам, капитан городской стражи Гаррилпорта, в этот момент ненавидел свою работу.

– Что вы думаете, капитан?

Джон повернулся к одному из своих помощников.

– Я думаю, что мы имеем дело с психом.

Джон повернулся, чтобы посмотреть на кровать, где лежали мертвые Фредрик и его жена. Нельзя было понять, какого цвета раньше были простыни, но теперь они были темно-красными. На шее жены была ровная рана, почти отделяющая ее голову от тела. Если она проснулась в момент убийства, что было маловероятно, ее голосовые связки были разрезаны, не давая ей предупредить мужа об убийце.

Фредрик был убит одним ударом в сердце. Его голова была придавлена подушкой, потому что он, очевидно, проснулся при нападении. Он, возможно, был еще жив в течение пяти или десяти секунд после смертельного удара, но не мог сильно сопротивляться.

Джон не хотел подходить близко, но его работа требовала, чтобы он тщательно исследовал раны. Обе они были сделаны кинжалом, вероятно, одним и тем же кинжалом, хотя это нельзя было определить. Джону хотелось считать, что это была работа только одного человека, потому что он не хотел думать, что существовали двое людей, способных на такое. Как бы то ни было, ему было не по себе от мысли, что существовал даже один.

– Капитан, – один из его людей оторвал его от унылого зрелища, – я думаю, вам надо подняться наверх. Там есть кое-что, что вы должны видеть.

– Что? – спросил Джон, довольный тем, что он мог выйти из спальни хозяина.

– Там дети, сэр.

Джон пересиливал себя, поднимаясь вверх по лестнице, но все же ужаснулся, увидев то, что его ждало. В детской комнате совсем не было крови, и оба ребенка все еще лежали под своими одеялами, но были, очевидно, мертвы. Джон не знал, как описать тела.

– Похоже, будто они растаяли, – сказал один из его людей. Джон кивнул. Они были похожи на восковые фигуры, которые в течение очень короткого времени были подвергнуты воздействию высокой температуры. Их кожа потеряла румянец и стала очень бледной. Джон видел нечто подобное, когда бывал вынужден выкапывать тело через несколько недель после похорон, чтобы исследовать раны. Но это не могло быть разложением, поскольку они были мертвы не дольше двенадцати часов. Джон увидел достаточно.

– Парни, поищите вокруг улики, которые мог оставить убийца, а затем передайте тела в морг. Возможно священник Келленс сможет сказать нам кое-что об этих детях и о том как они умерли.

Голова Джона работала быстро. Он состоял в городской страже уже больше десяти лет и никогда не видел ничего подобного. Он исследовал множество убитых, но все они были бродягами или бездомными, оставленными на улице. Иногда убивали торговцев, но эти убийства обычно происходили в общественных местах и убийц опознавало несколько свидетелей.

От холодного профессионализма, с которым было совершено это деяние по спине Джона пробегали мурашки. Казалось, что этот убийца мог так же легко зайти в любой дом в городе, включая и дом градоначальника, и убить любого, кого хотел.

Это было определенно что-то новое для Гаррилпорта. Кто-то, прибывший в город недавно? Глупо было бы думать, что убийца, подобный этому, сделает свое прибытие в город заметным широкой публике. Джон подумал об Артемисе и почти сразу откинул эту мысль. Он перестал беспокоиться о нем. За завтраком тот утверждал, что был профессиональным убийцей, который убивал за деньги, но по сравнению с этим, его утверждение казалось безвкусной шуткой.

Кто-то еще прибыл в город недавно, и Джон должен был узнать кто. Артемис зарегистрировался у градостроителя, и если убийца живет в городе, он должен был сделать то же самое. Однако, если он поселился в северной части города, найти его будет намного тяжелее. Хотя у Джона есть там друзья. Правда он ненавидел их навещать.

Кэл Гротким заметил мужчину, как только тот вошел в таверну. Несмотря на попытку мужчины резко пригнуться и прикрыться тряпьем, опытный северянин смог вмиг узнать Джона Иренама. Капитан двигался медленно через переполненную таверну, осторожно, чтобы ни с кем не столкнуться. Драка была последним, чего он хотел.

Кэл уважал этого человека. Джон был лично ответственен за поселение Кэла в северную часть города, но так, вероятно, могли сказать около половины людей, находящихся в данный момент в таверне. Тех, кого ловили Джон и его люди, сажали в тюрьму. После освобождения у них было два варианта на выбор: покинуть город и никогда не возвращаться, или найти работу в северной части города и заработать возвращение на юг.

Этот путь, описанный Джоном, выглядел таким простым. Просто упорно трудитесь, и получите повышение. Если заработаете достаточно уважения, будете приняты назад в южную часть города. Насколько знал Кэл, никто никогда не смог этого добиться.

Джон сел за стол северянина в углу и взял напиток у служанки, полуобнаженные прелести которой уже могли бы быть достаточной причиной того, чтобы ее выгнали даже из самой захудалой таверны в южной части города.

– Я слышал, что вы имеете дело с серьезным убийством, – сказал Кэл, очень хорошо зная, почему Джон устроил эту встречу. Кэл часто помогал Джону в его расследованиях убийств и всегда получал от этого прибыль.

– Это важнее чем то, с чем я приходил к тебе раньше, – торжественно сказал Джон. – Я должен знать все, что ты можешь мне дать.

– Это будет стоить денег, – сказал Кэл, делая большой глоток из своей пенной кружки.

– Если ты знаешь имя, назови мне свою цену, и я заплачу прямо здесь, прямо сейчас.

Кэл засмеялся, сдувая пену на капитана. Джон двигался очень медленно и осторожно, когда вытирал с лица дешевое пиво, его пристальный взгляд не отрывался от Кэла. Северянин знал, что, хотя Джон не хотел вступать в бой, если капитан имел при себе свой двуручный меч, он мог бы справиться с любыми десятью мужчинами в таверне.

– Жаль, – сказал Кэл, его настроение стало немного спокойнее. – Я никогда не знаю имен, вы же знаете.

Джон знал, что Кэл никогда не называл ему имен, но он сомневался, что хитрый информатор никогда их не знал. Это было для него способом прикрыть свою задницу, если когда-либо выяснится, что он осведомитель Джона, и эта хитрость была необходимой. Когда Кэл осмотрел комнату, он заметил, по крайней мере, пятерых мужчин, находящихся здесь из-за информации, которую он давал Джону.

– Меня не волнует, что ты никогда не знаешь, если ты знаешь это сейчас, ты скажешь мне, или пожалеешь, что не оказался на месте советника Фредрика Страма вчера вечером. Не волнуйся о мести, я удостоверюсь, что этот убийца никогда больше не выйдет на улицы, или что-то в этом роде.

Кэл тяжело сглотнул.

– Я не знаю.

Джон кивнул, принимая это за правду.

– Я хочу, чтобы ты узнал кое-что до следующей ночи. Узнай о любых необычных убийствах, которые случались в любом городе на любой карте, которую ты сможешь найти. А если ты не сможешь найти ни одной хорошей карты, я буду более чем счастлив обеспечить тебя картами, которые показывают в деталях все города в пределах тысячи миль.

– Это будет тяжело сделать всего за полтора дня, – сказал Кэл, уже пробегая мысленно по списку, состоящему приблизительно из двадцати человек, которые, как он знал, недавно прибыли из разных деревень.

– Ты очень хорошо знаешь, что известия о таких убийствах распространяются по торговым маршрутам быстрее самой быстрой лошади, – возразил Джон. – Если что-то похожее случалось в другом месте, ты узнаешь.

– Это могло бы оплачиваться отдельно, – дурашливо попробовал Кэл.

– Но не будет, – заверил его Джон. – Я давал тебе шанс назвать свою цену минуту назад, но тебе нечего было мне сказать. У меня есть и другие информаторы. При ведении дел с несколькими конкурирующими поставщиками информации мне всегда гарантирована самая низкая цена.

Кэл выглядел озадаченным. У него были люди, следящие за Джоном всякий раз, когда тот рисковал обращаться к северянам, но он не получал сообщений о том, что капитан встречается с кем-то еще. Это его тоже интересовало. Его кошелек зависел от монополии на информацию.

Бастер был счастлив. Он был лучшим кузнецом в городе уже более пяти лет, и его дело продолжало развиваться, в то время как слава о нем распространялась вниз по реке и по торговым путям. У него были отличные договоры с обеими судостроительными гильдиями, городской стражей и многочисленными дельцами. Он обучил дюжину учеников, которые работали для него еще несколько лет назад. Сейчас только половина из них еще работала на него, остальные открыли собственные лавки. Имели успех и развивались многие дела, которые они начинали вести еще работая с Бастером, но старый кузнец получал больше заказов и новых сделок.

Бастер провел большую часть своей жизни в монастыре святого Джоргана в горах Хребет Мира, на севере. Его родители отправили его туда в юном возрасте, но он всегда противился обучению в ордене. Не то чтобы он был с этим несогласен, просто не хотел уединенно жить высоко в горах. Как он, как предполагалось, мог сделать мир лучше, если совсем его не видел?

Он был благодарен монахам за то, что они обучили его такому прекрасному ремеслу, а напряженные физические тренировки, через которые проходил каждый ученик, превратили Бастера в хорошо физически развитого субъекта. Он мог непринужденно держать в руках самый тяжелый кузнечный молот, а мог обрабатывать даже самый твердый металл так, будто месил тесто.

"Бастер" очевидно не было его настоящим именем, но когда он покинул монастырь и его семья отказалась от него, он порвал все связи со своим прошлым и начал новую жизнь в Гаррилпорте. В городе бывшего монаха приняли за то, что тот умел делать и нисколько не интересовались его прошлым. Он отвечал тем же.

Бастер трудился в поте лица в задней части своей лавки, все его ученики разбежались по городу по разным делам, когда он услышал звон колокольчика у входной двери. Бастер приостановил работу и прислушался, ожидая, что его позовет знакомый голос или, что клиент пройдет по его скрипучему полу. Он не услышал ни того, ни другого.

– Я уже иду, – громко сказал он, беря тряпку и вытирая руки. Он поднялся и направился к дверям в виде крыльев летучей мыши, которые вели в переднюю комнату. – Можете войти. Не нужно сто... – начал говорить Бастер, толкнув дверь, но замер, увидев мужчину, стоящего около прилавка. Бастер был в шоке. Так или иначе этот человек прошел пятнадцать футов между передней дверью и прилавком, и при этом скрипучий пол не издал не малейшего звука. Бастер также видел, что это не было случайностью. Человек, который смотрел на него из-за прилавка, был чистой смертью. Он жил как тень страха, бесшумно ступая по своему пути, не оставляя за собой ни малейшего колебания.

Энтрери посмотрел в глаза здоровяка и понял, что он разоблачен. Капитан порекомендовал ему этого кузнеца за обедом два дня назад, и теперь убийца знал причину. Энтрери достаточно повидал, чтобы знать, когда его видели насквозь. Этот человек не был настолько умел, как большинство священников или клириков, которых знал Энтрери, но ему это и не требовалось. Попытка определить профессию Артемиса Энтрери была делом, не более трудным, чем попытка определить, может ли скала думать. Это мог сделать любой. Игра была проиграна, и они оба знали это. Единственное, что мог сделать каждый из них, это убить другого или вести себя так, будто ничего не случилось. Они выбрали второе.

– Чем я могу вам помочь? – спросил Бастер.

– Я сооружаю пристройку к своему дому и хочу использовать металлический каркас, чтобы поддержать перекрытие.

Бастер выслушал описание Энтрери в подробностях, сделав соответствующие заметки и задав все необходимые вопросы. Мужчины согласовали цену и время, когда работа будет закончена. Они попрощались как ни в чем не бывало, и Энтрери уехал. Бастер с большим интересом наблюдал как Энтрери двигался по его полу. Убийца наступал только на шляпки гвоздей во время ходьбы, а со стороны это выглядело абсолютно естественно. Это было неосознанное действие, приобретенное за много часов, если не лет, подкрадывания к людям по подобным полам прежде, чем убить их.

Когда острые чувства кузнеца полностью избавились от присутствия зла, он смог наконец расслабиться. "У тебя в руках перспективное дело, Джон", – подумал про себя Бастер. Здоровяк вздрогнул в последний раз и вернулся к работе.

Джон появлялся в имении Александра второй вечер подряд. На сей раз служанка ничего не сказала, когда брала куртку капитана. Он оставил при себе свой меч. Столовая была полна. Здесь собралось большинство советников, за исключением нескольких старших, не желающих выходить из дома по вечерам. На столе стояла еда, но ели немногие. Джон с интересом заметил, что Эллен тоже была здесь. Это продолжалось недолго.

– Эллен, дорогая, пожалуйста, извини нас, – сказал Джератон, когда увидел, что в комнату вошел Джон.

Эллен перевела взгляд с капитана на отца и уже собиралась возразить, но передумала.

– Хорошо, отец, – она никому не сказала о ее столкновении с Тревором и Энтрери предыдущим утром, но чувствовала, что из-за этого была связана с внезапным всплеском преступности и хотела помочь остановить это. Джон с сожалением наблюдал, как девушка вышла из столовой и пошла вверх по лестнице к своей комнате. Он с нетерпением ждал любой идеи, которую она могла бы высказать на этом совещании.

Джон сел за стол и дворецкий поставил перед ним поднос с едой. В отличие от вчерашнего вечера, он не испортил аппетит днем и, в сущности, вообще не ел. Во время еды он смотрел на сидящих за столом людей, спокойно разговаривающих между собой. Он остановил взгляд на человеке, в котором не узнал советника. Джератон заметил паузу и решил начать.

– Джон, я хотел бы представить тебе Куинтона Поллуджа, нового члена совета. Прежде, чем начать обсуждать преступления, количество которых выросло едва ли не за одну ночь, мы подумали, что нужно заполнить место, освобожденное Фредриком. На встрече, которую я провел с торговцами сегодня днем, они решили, что Куинтон будет хорошим дополнением к совету.

Это имя показалось Джону знакомым.

– Вы действительно тот, кто известен своей экстравагантностью?

Куинтон скромно кивнул.

– К вашим услугам.

– Я слышал, у вас есть довольно хороший фокусник, – продолжал Джон. Куинтон вздрогнул.

– Слухи расходятся быстро.

Только Джон заметил, как Куинтон вздрогнул, но даже он не придал этому значения.

– Пришло время переходить к причине, по которой я вызвал сюда всех вас, – сказал Джератон, прерывая все разговоры.

– Как все вы знаете, прежний член совета, Страм, был зверски убит в своем доме вчера вечером, вместе со своей женой и двумя детьми. Что многие из вас могли не знать, это то, что это убийство является одним из многих преступлений, которые произошли у нас за последние сорок восемь часов.

– Мы получили сообщения более чем от дюжины граждан о нападениях и грабежах, происходящих по всему городу, – сообщил советник Лоренс Александр, двоюродный брат Джератона.

– Откровенно говоря, мы понятия не имеем, почему это происходит. Мы все читали ваш рапорт об убийстве советника, капитан. Вы полагаете, что оно было совершено одним человеком. Но мы не согласны с вами, я надеюсь, вы понимаете, что нам трудно поверить в то, что один человек может быть ответственен за все преступления.

Джон кивнул:

– Я согласен.

Джератон заговорил снова:

– Я говорил об этом с Куинтоном, и у него есть план того, как мы могли бы временно усилить безопасность, пока эта шайка преступников не будет поймана.

Все посмотрели на Куинтона.

– Я торгую с несколькими дюжинами поставщиков драгоценных камней во всех частях страны и по обе стороны Хребта Мира. Эти мужчины грубы и суровы, так как большую часть жизни проводят в дикой местности. Я думаю, мы могли бы нанять их в поддержку городской страже, пока не раскроем эти преступления.

Джон нахмурился.

– Пока вас не было сегодня, капитан, – продолжил Куинтон, – я поговорил с одним из ваших лейтенантов. По-моему, его зовут Дрейк. Он сказал, что у городской стражи не достаточно людей, чтобы разобраться с этой ситуацией и считает мою идею хорошей.

Джон, естественно, знал Дрейка, а также знал, что сильнее его рвения наказать виновных была только его готовность подвергать опасности невиновных. Он был твердолобым, но опытным. Джону не понравилась идея привлечь группу наемников для работы городскими стражниками. Капитану нравилось лично готовить своих людей и он хотел быть увереным, что никто из получивших звание и привилегии не способен злоупотребить ими.

Когда он посмотрел вокруг стола, на кивающих головами советников, Джон понял, что предложение будет принято, и ему придется иметь с этим дело. Еще через несколько минут обсуждения это действительно произошло.

– Как идет расследование убийства, капитан? – спросил другой советник.

– На это нужно временя, сэр. В данный момент мои люди собирают информацию. Я вынужден предполагать, что убийца недавно появился в городе, потому что мы никогда раньше не видели ничего подобного.

– У вас даже нет подозреваемых? – спросил Куинтон. Джон покачал головой.

– А как насчет того человека, за которым вы следили на днях? Тот, что купил вам обед?

Джон пожал плечами:

– Я сомневаюсь, что он способен на такое. Он скорее мое хобби и не более.

– Кто он? – как можно более невинно спросил Куинтон.

– Джон видел, как этот человек помешал одному из городских карманников несколько дней назад, и решил, что он скрывает преступное прошлое или что-то в этом роде. Джон часто идет на такие авантюры в свободное время.

Этот комментарий был по большей части саркастическим уколом по служебной этике Джона, подчеркивающим тот факт, что у него было свободное время, и что теперь у них недостаточно людей. Куинтон больше интересовался тем фактом, что этот человек помешал карманнику.

– Вот как! – сказал он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Джона. – А как выглядел этот человек?

Вопрос казался достаточно невинным, и Джон дал довольно подробное описание Энтрери. Куинтон никогда не видел этого человека, но описание соответствовало тому, что говорили Тревор и Билли. Это была ценная информация, что капитан городской стражи интересовался человеком, который дважды нападал на людей Куинтона, и он запомнил ее как потенциально полезную.

Человек, который с наибольшим интересом слушал описание, тем не менее, не сидел за столом. Сверху, на лестнице, ведущей на второй этаж, вне пределов видимости сидящих за столом в столовой людей, сидела Эллен, слушая мужскую беседу. Если она не ошибалась, Джон только что описал мужчину, который спас ее от нападавшего днем раньше.

Мужчины внизу продолжали говорить о том, как они могли патрулировать улицы, чтобы усиленно следить за теми местами, о преступлениях в которых сообщают наиболее часто, но Эллен больше не слушала. Она видела, на что был способен этот Артемис, как назвал его Джон, и несмотря на то, что сказал Джон, она не была настолько уверена, что мужчины, сидящие внизу должны были вычеркнуть его из своего списка подозреваемых.

Несмотря на ее непрерывные вклады в успех, с которым ее отец управлял городом, он все еще не достаточно уважал ее, чтобы позволить принимать участие в более важных вопросах. Хорошо, она изучит этого Артемиса сама и определит, сможет ли заработать это уважение.

Куинтон смотрел на своих людей, собравшихся в его кабинете для краткого утреннего совещания. Тревор не высовывался из особняка начиная со столкновения с Артемисом, два дня назад. Его раны не были опасны и никоим образом не мешали ему. Он медлил из-за полученной им душевной раны. Он был побежден этим незнакомцем так легко, что вся его самоуверенность пропала. Куинтон знал способ ее восстановить, но это должно было пождать до ночи.

Сейчас для него был незаменим Дрейк. Как городской стражник, он будет очень нужен в следующие несколько дней, когда в стражу нахлынут новобранцы. Каждый из новичков будет предан Куинтону, но когда придет время захватить власть, Дрейк должен будет стать видимым лидером.

Парнид был самым полезным на данный момент. Он организовал большую часть преступной деятельности и был единолично ответственен за этот успех. Куинтон решил, что даже после того, как Тревор восстановит свое здоровье и психику, Парнид останется его главным вором и лидером маленькой банды, работающей на нового советника.

Рейллон все еще пугал Куинтона. Дело было не в преданности – волшебник доказывал ее при каждой возможности – а в его способностях, которые пугали главаря. Хилый фокусник, казалось, имел новый фокус или заклинание на любой случай, одно сильнее другого. Он должен быть сильным, решил Куинтон, потому что Рейллон станет ключом к полному захвату власти.

– Я думаю, что мы должны использовать в своих интересах эту новую информацию, – начал встречу Куинтон. – Этот Артемис помешал нам в двух различных ситуациях, а вчера вечером я узнал, что капитан Иренам тоже следит за ним. Если мы сможем обвинить его в организованном нами хаосе, это позволит нам выиграть некоторое время.

Куинтон обратился к Парниду:

– Пожалуйста, скажи мне, что ты меня не послушался и взял что-нибудь из дома покойного советника Страма.

Парнид улыбнулся и кивнул головой, вспомнив хрустальный корабль.

– Хорошо, – сказал Куинтон. – Я хочу, чтобы ты отдал это Дрейку. Когда придет время, это будет ценной уликой. Кроме того, если кто-либо из вас столкнется с этим Артемисом, я хочу, чтобы вы его избегали. Не пытайтесь стать героями и убить его. Одна из причин в том, что вы скорее всего не сможете это сделать, а кроме того, мне он нужен живым и здоровым, чтобы его мог арестовать капитан Иренам.

Куинтон продолжил собрание тем, что обрисовал события двух последующих дней. Эта часть его плана была очень трудной, и ему было нужно, чтобы каждый понимал, что делать. Если все пойдет хорошо, через сорок восемь часов он будет правителем самого богатого города в радиусе пятисот миль.

Бастер услышал звон дверного колокольчика, когда дверь открылась, а затем закрылась. Кузнец затаил дыхание, ождая, когда клиент пойдет по его полу и облегченно вздохнул, когда замечательный писк и скрип досок дошел до него в подсобке. Он взял тряпку, вытер руки и пошел встречать посетителя. Это был Джон.

– Уже нашли убийцу? – спросил Бастер прежде, чем Джон начал беседу. Джон покачал головой.

– У меня нет улик.

– Они у вас есть, – не согласился Бастер. Капитан выглядел смущенным, и Бастер объяснил.

– Ваш друг, о котором вы рассказывали мне раньше, навестил меня вчера. Вы имеете дело с настоящим убийцей.

Джону потребовалось мгновение, чтобы понять, о ком говорил Бастер. Он не встречал Энтрери и не думал о нем уже больше двух дней. Однако, истиная цель его посещения улетучилась от этих новостей.

– Что вы узнали?

– Сейчас он показывает всем абсолютно фальшивую внешность. Это ощущалось так, будто он борется со своими настоящими инстинктами, чтобы приспособиться. Он сразу же понял, что я понял, кем и чем он был, и его самым первым желанием было прыгнуть через прилавок и как можно быстрее оборвать мою жизнь. Он – смерть в человеческом обличии. Я не знаю, как вы этого не заметили. Я думаю, что даже без моих способностей это должно быть очевидно при одном только взгляде в его глаза. Он убил больше людей, чем, вероятно, может вспомнить, и меня не слишком удивило бы, если бы я узнал, что он несет ответственность за убийство советника Страма.

Джон не смог ничего ответить. Он убедил себя, что Артемис не больше, чем просто чудак. Он был богат и любил уединенность. Он не хотел рассказывать о своем прошлом и лгал обо всем. Джон вернулся мыслями в прошлое, к своей беседе за завтраком с этим человеком. Тот сказал, что был убийцей. Возможно, Артемис сказал правду, зная, что ему не поверят?

– У вас есть хоть какая-нибудь улика? – спросил Бастер.

– Ничего, что могло бы указать на конкретного человека. В моем списке столько подозреваемых, сколько жителей в этом городе, и я нисколько не продвинулся в сборе алиби.

Теперь у Джона было имя в списке возможных подозреваемых, но он все еще не собирался проверять алиби предполагаемого убийцы. Бастер основывал свои наблюдения на том, что он мог сказать об инстинктах Артемиса. Инстинкты, которые были сформированы красочным прошлым Артемиса. Но прошлое человека, как скажет вам любой преступник в бегах, это только прошлое.

Бастер также сказал, что Артемис сознательно боролся со своими инстинктами. Возможно, Артемис в прошлом был убийцей, но также возможно, что он больше не хотел им быть. Если Бастер был прав, и его действия в настоящем времени были только показными, то это было очень убедительно.

– Благодарю, – сказал Джон, поворачиваясь, чтобы выйти из лавки. Он не знал, что теперь делать. Воможно у Кэла будет информация для него сегодня вечером, и если она хоть как-то будет указывать на Артемиса, он будет вынужден арестовать этого человека. До тех пор, он хотел бы держаться от него подальше и посоветовал бы всем, кого знал, поступать так же.

Эллен наблюдала за Энтрери, укрывшись в маленькой роще приблизительно в ста пятидесяти футах от хижины, называемой домом убийцы. Энтрери был раздет по пояс и занят сколачиванием вместе досок, что должно было стать стенами новой пристройки, которую он мастерил.

Даже на большом расстоянии, Эллен могла заметить, что этот человек был особенным. Каждый гвоздь вбивался им при минимальном количестве ударов, его руки по-видимому работали независимо друг от друга. В то время как одна рука устанавливала гвоздь, другая уже замахивалась молотком. Когда он второй раз бил по гвоздю, его первая рука возвращалась, устанавливая следующий гвоздь.

Тогда, в переулке, Эллен была словно загипнотизирована, наблюдая, как легко этот человек расправился с Тревором, и теперь она снова была загипнотизирована. Вскоре она поняла, что это не имело никакого отношения к тому, что он делал или насколько хорошо он это делал. Оба раза это происходило от чего-то более глубокого. Этот человек обладал аурой, вызывающей уважение и страх.

После окончания большей части стены, Энтрери встал и вытер лоб снятой рубашкой. Эллен видела, как он повернулся к ящику для гвоздей и встряхнул его, чтобы определить сколько в нем еще осталось. Очевидно, их было недостаточно, потому что он подошел ко входу в дом и исчез из вида.

Эллен попятилась за деревья, следя за домом. Что она здесь делала? Она пыталась собрать сведения об этом человеке для Джона? Если так, она должна будет поговорить с ним. Наблюдение за тем, как он строит свой дом, несомненно давало информацию о характере человека, но это не давало ей ничего ценного. После раздумий, занявших некоторое время, Эллен переключила все свое внимание на дом, думая, что Энтрери тратит слишком много времени на то, чтобы всего лишь снова наполнить ящик.

– Я могу вам помочь?

Эллен развернулась при звуке голоса. Ее рука скользнула под плащ к кинжалу, который она теперь носила при себе. После той стычки, несколько дней назад, она всегда носила оружие. Она знала, что будет в достаточной безопасности, если больше не будет бездумно ходить за детьми в темные переулки, но ей нравилась дополнительная безопасность.

Энтрери не узнал девушку, когда легко заметил ее во время работы, но теперь он узнал в ней ту, которую спас в переулке. Эллен расслабилась только немного, когда увидела, кто это был. Мастерство, с которым он подкрался к ней сзади, пока все ее внимание было направлено на его дом, было поразительно и придавало правдоподобности любым подозрениям, которые могли бы быть у Джона.

– Я... я... хотела поблагодарить вас за тот день, – сказала Эллен, не ожидая этой беседы и не имея времени, чтобы решить, что она хотела сказать.

– Пожалуйста, – ответил Энтрери, замечая замешательство девушки и не приближаясь к ней ближе тех десяти футов, которые их разделяли. – Хотя я не припомню, чтобы давал вам свой адрес.

Джон упомянул его вчера вечером, описывая его Куинтону.

– Я... я просто, э-э..., я поспрашивала вокруг.

– Я стал таким известным?

Эллен решила, что должна начать задавать вопросы, или она ничего не добьется.

– Вы знаете, кто я?

– Кто-то, кому нечего делать в темном переулке и абсолютно незачем следить за мной.

Эллен постаралась проигнорировать его острый ответ.

– Я дочь градоначальника Александра.

Эллен не любила представляться, упоминая своего отца, и мечтала о тех днях, когда имя "Эллен Александр" будет иметь собственный вес.

– Я понятия не имел, – ответил Энтрери, слегка кланяясь. – Возможно, я должен был попросить о награде прежде, чем спас вас. Или, возможно, я должен сейчас взять вас в заложники и потребовать огромный выкуп.

То, как он это сказал, без малейшего намека на шутку в голосе, бросило Эллен в дрожь. Если бы беседа закончилась прямо сейчас, отчет, который она предоставила бы Джону – если бы она вообще рассказала ему об этой встрече – не был бы благосклонным.

Энтрери заметил это. Это был точно такой же взгляд, как те, что он видел бесчисленное количество раз со времени своего прибытия в эту странную землю. Последний раз от Бастера, но и Билли, и Тревор смотрели на него тем же самым взглядом. Чем больше Энтрери пытался здесь прижиться, тем меньше ему нравился этот взгляд.

– Я не убивал вашего советника.

Эллен была вдвойне потрясена.

– Как? Что? Кто? Нет!

Энтрери покачал головой при ее отказе.

– Если вы только не питаете каких-то вуайеристских фантазий, я не вижу причин, по которым вы могли бы прийти сюда, чтобы увидеть меня. Я не убивал его.

– А могли бы?

Это был некорректный вопрос, и на мгновение Энтрери был застигнут врасплох.

– Любой человек способен вонзить клинок в грудь другого человека. Тот, кто думает иначе – дурак, и долго не проживет. Само по себе, убийство – не плохая вещь, намерение, приведшее к действию, вот что важно.

Энтрери не мог поверить, что эти слова вылетели из его рта, но сказав их, он понял, что это был принцип его жизни. У него не было никаких моральных принципов или священного призвания, но при этом он не убивал и ради забавы. Каждое из его убийств совершалось с какой-либо целью. Должен ли он был оставить знак для кого-нибудь, замести следы или выполнить заказ, каждый раз, когда он пускал в ход свое оружие, он имел на это причину. Это был единственный способ жить в согласии с собой и придерживаться какого-то подобия кодекса чести. Он знал многих убийц в Калимпорте, которые выбирали путешественников наугад, грабили их и убивали. Делали ли они это, чтобы потешить свое болезненное самолюбие или чтобы убить намеченное число жертв, Энтрери не знал, но он никогда не уважал их за это. Без уважения, они никогда не смогли бы заработать доверие. На улицах Калимпорта было известно, что если Артемис Энтрери кому-то не верил, то самой большой заботой этого человека было не то, где он будет обедать в следующий раз, а будете ли он жив, чтобы пообедать.

Намерение, приведшее к действию, было важно. Энтрери только что сказал эти слова. Что они значили для него? Каковы были его намерения? Энтрери полагал, что он и Дзирт, вероятно, совершили одинаковое количество убийств в своих жизнях. В то время как следопыт убивал гоблинов и иллитидов, Энтрери по большей части охотился на людей, но по мнению Энтрери, все жизни были равны. Так значит намерения Энтрери отличались от намерений Дзирта? Энтрери всегда объяснял свой образ жизни тем, что он вынужден убивать, чтобы выжить. Теперь он знал, что эти рассуждения были пометом тролля. Даже если бы Дзирт не указывал на это при каждой возможности, Энтрери в конце концов понял бы это. Он убивал для собственной выгоды и продвижения.

Дзирт боролся за то, чтобы его приняли, когда вышел на поверхность. Только благодаря трудной работе и настойчивости он, наконец, смог заработать уважение нескольких людей. Он легко мог просто убивать любого, кто был против него, и с его способностями, число таких значительно снизилось бы. Второй способ был более быстрым, но теперь Энтрери видел, что он также был более слабым.

Энтрери не сожалел ни об одной жизни, которую он когда-либо забрал, меньше всего о жизни Дзирта, но теперь он видел, что двенадцатилетнему на улицах Калимпорта была открыта каждая дорога, а он выбрал эту из-за жадности и только жадности.

Даже в детстве интеллект Энтрери нельзя было отрицать, и даже при том, что он был сиротой, он мог последовать за детьми знати и прийти в школу. Так же как Дзирт, он мог изо всех сил стараться быть принятым богатыми, и подобно темному эльфу, его способности и интеллект показали бы, что он более чем способен принять этот вызов.

Энтрери видел оба пути, но он также видел, что богатым дельцам и городской знати требовались годы тяжелой работы, чтобы накопить их богатство и еще более тяжелой работы, чтобы удержать его. С другой стороны, он видел детей, всего на несколько лет старше его, живущих в домах пашей и имеющих достаточное количество денег, чтобы им позавидовали даже преуспевающие дельцы.

Ни один способ не был легким, но один из них был намного быстрее, чем другой. В конечном счете, это незрелость и нетерпение юнца создали одного из самых смертельных убийц, которых когда-либо знали Королевства. Теперь этому убийце было сорок лет и он больше не был незрелым или нетерпеливым.

Энтрери смотрел на Эллен и медлил, в то время как эти мысли проносились в его голове. Что она могла о нем знать? Она разговаривала с капитаном? Бастер уже донес слова о сущности Энтрери до дома градоначальника? Вне зависимости от этого, у этой девушки имелись свои подозрения. И хотя они имели под собой основание, Энтрери хотел дать понять, что они не соответствовали его новому образу жизни.

– Возможно, раньше я мог убить вашего советника, но не сейчас, не здесь. Я не знаю, что вы обо мне знаете, но уверен, что вы знаете очень мало и не хотели бы знать больше. Вы пришли сюда сами, из любопытства, поскольку я сомневаюсь, что градоначальник послал бы свою дочь, чтобы выслеживать возможного убийцу. Так позвольте мне удовлетворить ваше любопытство. Я не убивал никого дольше трех недель, и я не убивал вашего советника.

Эллен действительно знала очень мало об этом человеке, но сейчас она многое узнала. Он был необыкновенным бойцом. Она знала это лучше всех, на днях став свидетельницей его мастерства. Он, очевидно, убивал в своей жизни, но она могла также сказать, что те убийства сделали его жизнь тяжелой. Она не видела в нем никакого сожаления о прошлом, но она действительно видела необходимость сбежать от него. Она кивнула.

– Хорошо, – ответил Энтрери. – А сейчас, если вы меня извините, я должен вернуться к работе.

Эллен наблюдала, как странный мужчина подошел к своему дому и перелез через невысокий забор. Она верила ему. Она не знала почему, но верила. Теперь единственым вопросом было, рассказать ли это отцу.

Северный район Гаррилпорта не был подходящим местом для проведения ночи, и Джон Иренам не испытывал большого спокойствия даже от веса меча, висящего на его боку. Он удержался от того, чтобы взять с собой оружие на встречу вчера, побоявшись, что это выдаст его. Клинок был очень редким, и многие жители этих трущоб сражались против него. По сравнению с риском, связанным с приносом оружия, при появленнии невооруженным, риск становился намного больше.

Кэл Гротким сидел в одиночестве в таверне, когда Джон вошел через переднюю дверь. Это была не та таверна, в которой они встречались раньше. В то время как та была шумной и переполненной, прекрасно подходящей для частной беседы, эта был темной и тихой. Несколько различных бесед, похожих на ту, в которой собирались участвовать эти двое, велись в разных местах главной комнаты. Служанками были не привычные для таких мест молодые мегеры, а наоборот, опытные женщины, которые знали, чего хотят посетители. Это был выбор Кэла.

– Тебе это понравится, – сказал Кэл, переходя сразу к делу, когда Джон занял место напротив него. – Ты когда-нибудь был в Каренсточе?

Джон покачал головой. Хотя он слышал об этом городе. Это был суровый город, управляемый гильдиями и могущественными родами. Он находился на краю диких мест и все же достаточно процветал, чтобы считаться северной столицей.

– Некоторое время назад у них произошел ряд жестоких убийств. Люди умирают там время от времени, не слишком часто, но это случается. Во всех сообщениях говорится, что эти убийства вышли далеко за пределы нормы. Во всех сообщениях, которые я смог собрать, убийца сравнивается с самим дьяволом. Везде говорится, что он бился против лучших людей города и ушел без единой царапины. Его жертвы были убиты с мастерством и точностью.

– Какие-нибудь описания? – спросил Джон. Он видел тела советника и его жены. Мастерство и точность.

Кэл наклонялся вперед, когда говорил, а теперь откинулся назад, выставив руки перед собой.

– Стоп, приятель. Я даю тебе информацию об убийствах, это все. Если ты хочешь описание убийцы, это будет стоить бо...

Джон потянулся и схватил Кэла за воротник, подтягивая его к себе через стол.

– Если я что-то хочу, и ты это знаешь, тогда скажи. Понял?

Нос Кэла почти касался капитана.

– Никто не мог сказать мне, как он выглядел, – быстро сказал малой. – Пойми, вся моя информация передается торговцами и путешественниками. Я получаю истории после того, как они пересказываются дюжинами людей. Они намеренно преувеличивают истории пересказывая их друг к другу. Люди в историях часто получают фут к росту и пятьдесят фунтов к весу к тому времени, как я их услышу.

Джон отпустил его и отклонился назад на стуле. Кэл быстро отодвинулся назад, на свою сторону стола, поправляя помятый воротник.

– Более того. Хальфвэй тоже пострадал от руки этого человека. Хальфвэй – это маленький городок вниз по реке от Каренсточа.

– Я слышал о нем, – сказал Джон. – Хотя эти города далеко на севере. Знаешь ли ты что-нибудь, что заставило бы меня считать, что их и мой убийца один и тот же человек?

У Кэла и в самом деле еще были очень важные сведения, но он надеялся получить немного больше своей обычной платы. Глядя на своего собеседника, он решил, что надавить на него не было хорошей идеей.

– В Каренсточе за ним послали следопыта.

Джон привстал от удивления. Он знал о том, что рассказы Кэла были приукрашены его осведомителями. Джон обычно преуменьшал истории, рассказанные ему Кэлом, в несколько раз. Но если Каренсточ послал следопыта...

– Ходят слухи, что следопыт встретилась с этим убийцей, и он ее победил. Она спаслась, но кое-как. Те, кто видел ее после этого, говорят, что она хромает и всегда очень мрачна. Я слышал, что другие следопыты подумывают исключить ее, потому что она, возможно, воспринимает это преследование слишком лично. Говорят, что сейчас она находится у Хребта Мира.

Это было намного ближе отсюда, чем Каренсточ или Хальфвэй. Если следопыт, Эллиорн, Джону казалось, что ее звали так, шла по следам убийцы к Хребту Мира от Каренсточа, то логично было предположить, что он продолжил идти на юг. Гаррилпорт был первым городом к югу от Хребта Мира.

– Есть ли какая-нибудь информация о том, какое оружие использовал этот убийца? – спросил Джон.

– Клинки, – просто ответил Кэл. – Его жертв находили нарезанными ломтиками и кубиками. Иногда рана была одна, в других случаях дюжина. Разнообразие – приправа к смерти.

Когда Кэл начал вставлять свои странные шуточки, Джон понял, что встреча закончена. Он достал тяжелый мешочек с монетами из под плаща и положил его на стол. Джон только выпустил деньги из руки, как Кэл подхватил мешочек и спрятал его где-то на своем теле.

– Если я выясню, что ты что-то скрыл от меня, – начал Джон свое традиционное прощание.

– И в мыслях не было, – сказал Кэл. Малой встал из-за стола, прикоснулся к своей шляпе, и пропал из виду быстрее, чем вампир на рассвете. Джон посидел за столом, потягивая свой напиток немного дольше, только с одной мыслью, вертевшейся в его голове. Артемис пришел с севера.