Искусство Ленинграда январь 1991

НАСЛЕДИЕ или ШИРПОТРЕБ?

Н. Буторин. Основатель русского флота. 1975. Резьба по кости. Холмогоры.

ЛЕТОПИСЬ ВАНДАЛИЗМА

ИРИНА БОГУСЛАВСКАЯ,

доктор искусствоведения, заведующая отделом народного искусства Русского музея

Наверное, ни один житель или гость нашего многомиллионного города не прошел мимо киоска или магазина сувениров и художественных промыслов. В отличие от других прилавков, здесь ассортимент изделий достаточно широк и разнообразен — от подлинных произведений народного искусства до дешевых (отнюдь не в денежном выражении) поделок и откровенного кича. К сожалению, сегодня в торговле преобладают последние, а изделия уникальных народных промыслов теряются среди многочисленных подражаний и подделок, которые производят не только иные энергичные индивидуалы и кооперативы, но и многие государственные предприятия. Разобраться в таком потоке ширпотреба сомнительного вкуса простому смертному довольно трудно. Популярной литературы на эту тему нет, а специалистов, уже не одно десятилетие бьющих тревогу о бедственном положении народного искусства, особенно русского, и низком качестве сувениров, всесильные ведомства просто игнорируют, наводняя прилавки антихудожественной продукцией в псевдонародном стиле. В условиях, когда коммерческие интересы начинают довлеть не только над искусством, но и над моралью и этикой, пользуясь некомпетентностью, низким уровнем художественного вкуса населения, неграмотностью продавцов, которым все равно чем торговать, лишь бы была выручка, под маркой народного искусства процветают изделия низкопробной массовой культуры. И хотя, как говорят, «о вкусах не спорят», но их все же воспитывают.

Во все времена и у всех народов мерилом высокого вкуса и мастерства было традиционное народное искусство, фольклор в широком смысле слова. Особое место среди его различных видов принадлежит декоративным искусствам, художественным ремеслам. Немногочисленные, но любовно украшенные бытовые вещи сопровождали человека всю жизнь, с детства и до могилы, не только исподволь прививая эстетические чувства, но также воспитывая любовь к стране, своей малой родине, ее природе, обычаям, особенностям бытового уклада. Как справедливо писал недавно ушедший из жизни талантливый палехский художник В. М. Ходов, «мы сейчас не можем не признать больших, иногда трудно восполнимых потерь в нравственном воспитании наших людей. Все очевиднее становится огромная роль культурной традиции — как носителя многовекового национального духовного опыта, как средоточия самых высоких идеалов, как исторической памяти народа. Если бы это всеми было искренне и глубоко осознано, можно было бы с уверенностью сказать, что коренным образом изменилось бы и отношение к народному искусству»[109]. К этому следует добавить, что отсутствие с раннего детства, нормального, эстетического и патриотического воспитания национальным народным искусством в конечном счете и приводит к тем искривлениям националистического и шовинистического толка, свидетелями которых мы являемся сегодня.

В силу сложившихся исторических условий и значительной роли в России натурального хозяйства народное искусство было развито почти повсеместно. Мы знаем множество малых и крупных центров и очагов художественных ремесел — резьбы и росписи по дереву, вышивки и ткачества, гончарства, резьбы по кости и художественной обработки металлов, набивных тканей и вязанья, глиняной и деревянной игрушки, кружевоплетения и ковроделия. Одни центры дошли до нас из глубины веков как эстафета традиций прошлого в современность, другие обновились за годы Советской власти или возродились после Великой Отечественной войны, но все они вошли яркой страницей в историю советского искусства. Мало сегодня найдется людей, которые не слышали о Палехе, Мстёре, Федоскине, Жостове, Хохломе, Богородском, Гжели, Холмогорах. Эти села и деревни стали синонимом уникальных видов народного искусства.

Но изделия этих центров нельзя сводить только к функции сувенира — памятного подарка. Их роль гораздо шире и глубже — это наше духовное достояние, самобытная область национальной художественной культуры, овеществленное выражение таланта и творческого богатства, созданного многими поколениями мастеров из народа.

В период революционной перестройки нашей жизни значение народного искусства особенно велико не только как почвы и основы всякой национальной культуры, но и как самостоятельной и самобытной разновидности творческой деятельности людей.

Русское народное искусство издавна развивалось в двух формах: домашнего крестьянского ремесла и организованных центров художественных промыслов. Между ними не было резкой границы — иногда одна форма переходила в другую, но каждая имела свои особенности.

Ремесленники обеспечивали необходимыми бытовыми изделиями главным образом свою семью и небольшой круг односельчан; промыслы возникали вблизи природных источников сырья (залежей глины, металлов, мест добычи кости и т. п.), их изделия шли на продажу подчас не только внутри страны, но и за рубеж. Поэтому на них больше сказывались веяния времени, влияния моды и вкусов заказчиков.

Но независимо от того, были народные ремесла организованными или мастера работали по домам, их принадлежность к народному искусству определяли ручной труд и коллективный творческий опыт, отраженный в нормах и канонах сложившегося традиционного стиля и характера местного искусства. Эти главные условия определяют и современное народное искусство. Каково же его состояние сегодня?

Домашнее ремесло почти прекратило существование вместе с насильственной коллективизацией русской деревни. Последние даты на предметах народного быта, которые иногда ставили авторы: 1929—1932 годы. Многое в народной культуре села необратимо. Специалисты стремятся возродить те центры, где живы мастера, способные передать традиции своего ремесла молодежи. Но в ее среде народное искусство нередко считается неким доживающим архаизмом. Подчас в работе с деревенскими мастерами нет должного профессионализма и у искусствоведов в понимании основ и особенностей народного творчества, и у самих мастеров в овладении местным художественным ремеслом. Происходит подмена и размывание традиционного народного искусства самодеятельностью. Самодеятельность — это, по существу, путь к искусству, любительские занятия. А любитель вправе обращаться к различным источникам для своего творчества, любым направлениям и традициям как народного, так и «академического» искусства. Народное же искусство не только изначально традиционно, оно профессионально, и этот профессионализм закреплен в канонах, неписаных правилах, свойственных искусству только данной местности. Эти каноны не сводятся лишь к законам мастерства, чистого ремесленничества. Они включают в себя и сложную, подчас образную природу произведений данной местности, всю совокупность их выразительных средств, сложившихся за исторический путь развития этого центра, вобравших в себя особенности местного быта и культурных традиций. Поэтому любительское обращение к отдельным внешним элементам и чертам того или иного центра всегда демонстрирует отсутствие того профессионализма, который свойствен подлинным произведениям народного творчества.

Сегодня работы народных мастеров деревни нередко скупают дельцы, наживаются на их труде, превращая его в модный бизнес. К тому же они дают мастерам непрофессиональные советы, учат, что надо делать, что «пойдет» у покупателя, а что нет, требуют определенных изделий, переносят особенности искусства одной местности на другую. Непрофессионализм в общении с народными мастерами — вещь страшная. Она ведет к творческим потерям, к дезориентации мастера, нарушает естественный ход развития народного творчества. Об этом сто лет назад предупреждал П. И. Чайковский, и хотя его слова относятся к народной песне, они вполне применимы ко всем видам народного искусства. Петр Ильич писал: «Никто не может безнаказанно прикоснуться святотатственной рукою к такой художественной святыне, как русская народная песнь, если он не чувствует себя к тому вполне готовым и достойным»[110].

В современных условиях остается надежда, что планы обновления деревни, возвращения на село жителей, взаимосвязи и влияния разных сфер творчества создадут предпосылки для рождения и формирования новых местных явлений и традиций народного искусства. Единичные примеры тому есть на Русском Севере. Но следует учитывать, что процессы эти длительны, их нельзя торопить, они должны развиваться естественным путем.

Не менее варварски распорядились мы и по сей день обращаемся с традиционными художественными промыслами. В 1960 году с ликвидацией Промкооперации почти все они из артелей были переданы в подчинение Министерству местной промышленности РСФСР и другим ведомствам, переименованы в фабрики, заводы и производственные объединения, им была навязана промышленная структура производства. Но о каком искусстве может идти речь, если мастеру необходимо ежедневно выдавать определенную норму, ежегодно повышать показатели производительности и норму выработки, да к тому же работать по утвержденным образцам.

Еще в 1967 году специалисты признавали, что «высокие нормы выработки для исполнителя неизбежно ведут к постепенному обеднению и искажению первоначального творческого образца, превращению его из художественного произведения в грубую ремесленную поделку, имеющую, однако, высокую рентабельность и следовательно выгодную для производства»[111].

Однако эти предупреждения не были приняты во внимание. Сувенирный бум 1960— 70-х годов и даже известное постановление ЦК КПСС «О народных художественных промыслах» от декабря 1974 года были использованы чиновниками в своих целях. Созданные в каждой области и республике управления художественными промыслами сложились в гигантский административно-бюрократический аппарат, который «руководит» народными мастерами, опутав их, как паутиной, разного рода тарифами, запретами, образцами, инструкциями, «критериями художественного качества» и методическими рекомендациями, подчас противоречащими не только друг другу, но здравому смыслу и далекими от понимания особенностей и законов развития народного творчества.

Погоня за количественными показателями, расширение производств сопровождалось созданием новых фирм и так называемых «промыслов-дублеров». Вместо того чтобы немалые государственные средства направить в первую очередь на улучшение творческих и социально-экономических условий жизни мастеров и на развитие исконных уникальных промыслов, в разных областях и республиках созданы их аналоги, в которых использованы технология и внешние элементы декора, присущие народному искусству конкретной местности. Так появились десятки фирм, работающих «под Хохлому», «под Палех», «под Жостово», под дымковскую игрушку, мстерскую миниатюру и ростовскую финифть. И поныне все больше распространяется, теперь уже с помощью некомпетентных в вопросах народного искусства кооператоров и индивидуалов, фактически освященное государством тиражирование подделок. Ибо чем, как не подделками под истинное и неповторимое искусство народных мастеров, можно назвать изделия так называемой башкирской, липецкой, курской и прочей «хохломы», само название которых абсурдно, ибо Хохлома — это деревня в Нижегородской области, где в XVII веке возникла своеобразная роспись. Уникальное искусство художественных промыслов развивалось столетиями, оно всеми корнями связано с культурой и традициями, с бытом и обрядами именно данной местности. Поэтому тиражирование сложившейся в определенных местных исторических, природных, экономических и культурных условиях технологии и внешних черт стиля другими производствами или отдельными лицами является по существу плагиатом. А плагиат в нормальных правовых государствах карается законом.

Б. В. Графов. Поднос. «Утров». 1980. ГРМ

Как же стало возможным такое размывание народного искусства сувенирной промышленностью? Причин здесь немало, они вполне укладываются в общие наши беды ведомственного руководства экономикой и культурой, остаточного принципа в отношении последней, бездумного растрачивания государственных средств на сиюминутные кампании без учета общих последствий, некомпетентности руководителей промыслов, полного игнорирования научных исследований в этой области. Десятилетиями длится борьба специалистов за выделение уникальных народных промыслов из промышленной системы и потока сувениров в специальное независимое объединение с условиями труда и творчества, соответствующими особенностям и законам развития народного искусства. Однако ведомства, руководящие народными промыслами и существующие за счет их доходов, всеми силами стараются удержать их в своей власти, сохранить эту власть под новыми вывесками. Сегодня под эгидой ВЦСПС создана Ассоциация народных мастеров с огромной армией координаторов и руководителей. Грядет Союз народных мастеров, создаваемый Минместпромом и подведомственным ему Научно-исследовательским институтом художественной промышленности. В борьбе за свои кресла и зарплаты чиновники рокируются, объединения плодятся, в них продолжается смешение подлинно народного искусства с сувенирами и любительскими поделками. И только никто не спрашивает и не учитывает мнений и интересов самих народных мастеров — как лучше им организовать свое дело.

Обратимся к опыту прошлого. Независимо от того, работали народные мастера по домам или в организованных мастерских, масштабы промыслов были сравнительно невелики, что позволяло обеспечивать и постоянный спрос, и художественные качества предметов. Занимались промыслами семьями, главным образом в зимнее, свободное от полевых работ, время, сами развозили изделия по ярмаркам и базарам, благодаря чему такой, например, предмет, как мезенская прялка, бытовал на огромной территории Русского Севера от Онеги до Печоры, хотя делали их жители села Палащелья. При этом не было над мастерами ни бухгалтерии, ни ведомственного аппарата, как нет их и сегодня в Полховском Майдане, прославленном селе Нижегородской области, где десятки семей делают расписные деревянные предметы и игрушки. До недавнего времени они сами развозили их в самые разные районы страны. Сегодня на этом промысле наживаются перекупщики.

Народные мастера всегда учитывали конъюнктуру рынка, моду, вкусы потребителей, но никогда не держали на своих плечах такого количества людей, не имеющих никакого отношения к их деятельности, как сегодня. Масштабы промыслов были разными, но они органично соответствовали ручному характеру труда, вариативности народного творчества, позволяли каждую вещь делать индивидуальной, варьировать ее художественный образ. Даже в промыслах, работавших на экспорт, не знали таких гигантских масштабов производственных планов, тиражей, на которые нацелены современные художественные промыслы. В этой гигантомании есть внутреннее противоречие с природой и сущностью народного искусства. Народное искусство — это не предметы первой необходимости, не «изделия массового спроса населения» или «непродовольственные товары народного потребления», как значатся изделия промыслов в ведомственных циркулярах. Они волнуют нас как явления культуры, и их художественные качества имеют первостепенное значение. Пока же промышленная структура производства разрушает промыслы в разных направлениях.

Прежде всего, поточным производством, огромными плановыми показателями, вынуждающими мастера «выгонять» количественные нормы по утвержденным образцам. При такой системе изделия промыслов ничем не отличаются от штамповки каких-нибудь деталей заводских машин и механизмов; всякая творческая «отсебятина» вызывает раздражение своей нестандартностью, несоответствием утвержденным правилам, тарифам, прейскурантам. Творчески одаренный мастер не может развернуться в полную силу своего таланта, он вынужден подгонять себя под усредненные стандартизированные образцы. А это помимо всего прочего унижает его человеческое достоинство.

Промышленная система вынуждает механизировать производство, что несовместимо с ручным характером мастерства. Особенно пагубно это для ткачества, вышивки, ковроделия, кружевоплетения, которые в ряде центров (например, Крестцы Новгородской области, Мстёра Владимирской области и др.) насильственно переведены на машинное производство. Здесь убито всякое творчество, заключенное подчас в узкоместных секретах ручного мастерства, особенностях приемов исполнения и орнаментации.

Промышленная система разделила мастеров на «творческих» и «исполнителей», породив у одних пренебрежение к скромным традиционным изделиям, так необходимым людям, а у других — нежелание делать ничего, кроме «массовки», и ограничение своей деятельности лишь определенной суммой сдельного заработка. Одни почувствовали себя индивидуальными творцами, свободными даже от законов профессионализма и канонов местного искусства. Другие довольствуются положением копиистов, подчас не обладающих необходимым уровнем ремесла.

Во все времена и в любом промысле изначально существовали мастера разной одаренности. Но все они уживались в одной местности или мастерской и находили своего потребителя. Мастер сегодня делал рядовые вещи, а завтра создавал шедевр. Накопив мастерство, вчерашний «исполнитель» мог создать самостоятельное, творчески зрелое произведение. Современное же деление на «творческих» и «исполнителей» привело к распаду единых коллективов традиционных промыслов, уходу из ряда центров наиболее одаренных художников. В этом расколе, нарушении сложившегося веками закона естественного отбора коллективным опытом всего лучшего, созданного талантами отдельных мастеров, едва ли не самый главный ущерб, нанесенный промышленной системой народному искусству.

Что же можно сделать для спасения народного искусства?

Прежде всего выделить его из потока сувенирной промышленности и любительских занятий. Среди сотен предприятий, называемых сегодня народными художественными промыслами, лишь 40—50 можно отнести к числу уникальных, исторически сложившихся и являющихся очагами традиционного народного искусства. Именно они должны быть выведены из подчинения всех министерств и ведомств и работать в условиях автономии и самоуправления, самоокупаемости и самофинансирования, с учетом разумных тиражей изделий, соотношения в них малосерийных и уникальных изделий и соответствующего ценообразования, снабжения своими изделиями внутреннего и внешнего рынка, контактов с зарубежными фирмами. Промыслы должны иметь приоритетное обеспечение материальными ресурсами, в полных объемах, необходимых для полноценной деятельности, а также право располагать своими доходами, прибылями, в том числе и валютными.

Предприятия народных промыслов должны быть реорганизованы, лишены промышленной структуры и ориентированы на создание индивидуальных художественных изделий, сделанных не по образцам, а по творческой воле каждого мастера. Это должны быть производственно-творческие мастерские с равными правами всех мастеров и художников и возможностью каждому реализовать свой талант и мастерство и в серийных, и в уникальных произведениях.

На каждом промысле главным арбитром художественного качества всех изделий и ответственным за творческую направленность должен быть местный художественный совет, в котором две трети составляют ведущие мастера этого центра и специалисты-искусствоведы.

Для обучения мастеров и художников народных промыслов необходимо создать в каждом уникальном центре свою художественную школу или училище. Сегодня же кадры для Жостова и Ростова Ярославского готовят в Федоскине; для всех ювелирных промыслов — в селе Красном на Волге; кружевниц, наряду со школой в Вологде, готовит Московское училище им. М. И. Калинина, откуда художники все равно едут на стажировку в Вологду. Необходимо укрепить материально-техническую базу училищ, улучшить состав и условия жизни преподавателей, повысить статус местных художественных школ и училищ.

Овладение системой местного искусства, достижение в нем профессионализма, знание законов и специфики местного мастерства могут состояться только на местах, на опыте преемственности поколений мастеров, личной причастности ученика к жизни конкретного промысла, его прошлому и настоящему. К преподавательской деятельности следует привлекать наиболее одаренных творчески мастеров этого центра, а само преподавание ориентировать не на подготовку пассивного копииста, как это практикуется сегодня, а на воспитание творческой личности, высокого профессионала-мастера в местном искусстве.

Следует также всячески расширять и пропагандировать знакомство с местным промыслом детей, как это бытует в Жостове, Гжели, Кубачи и некоторых других центрах. Необходимо сделать приоритетным обучение именно местных детей, живущих в промысле или близ него, ибо в них генетически заложено восприятие местной культуры и народного искусства.

В каждом уникальном промысле должны существовать местные музеи, аналогичные тем, что есть в Палехе и Мстёре. Они нужны не только зрителям, приезжающим в этот центр из разных уголков страны на экскурсии, но и местным мастерам, особенно молодым, как наглядная школа мастерства и высокого профессионализма в местном искусстве, как одно из средств его пропаганды.

Еще в постановлении «О народных художественных промыслах» говорилось о необходимости создания охранных зон вокруг уникальных промыслов. Однако это осталось на бумаге, а на практике мы лишились такого очага традиционной деревянной игрушки, как село Богородское Московской области. Почему-то именно здесь, где более трех столетий мастера занимались резьбой по дереву, необходимо было построить Загорскую ГАЭС, для чего срыть уникальный рельеф местности, снести дома старых потомственных резчиков, имевшие музейное значение, а современных переселить в каменные коттеджи, построенные, конечно, без учета профессиональных нужд.

Сегодня угроза нависла над Жостовом, единственным в мире очагом росписи подносов. Подобные художественные промыслы должны на практике стать заповедниками, охраняемыми государством. В соответствии со статусом охранных зон всякое новое строительство, нарушение природной среды, снос старых домов и т. п. не могут осуществляться без ведома и согласия общественности и мастеров промысла, и нарушение этого порядка должно караться законом с привлечением к уголовной ответственности.

Необходимо разработать и принять закон об авторском праве отдельных народных мастеров и коллективном авторском праве уникальных художественных промыслов, чтобы путем наложения штрафов в пользу автора или промысла в целом прекратить практику создания как кооперативами и частными лицами, так и «промыслами-дублерами» подделок под традиционное народное искусство.

Произведениями народных мастеров нужно торговать не в обычных магазинах подарочно-галантерейного назначения, а в специальных, фирменных. И каждая вещь должна иметь авторскую подпись и фирменное клеймо или марку промысла. Существующий на Невском проспекте магазин художественных промыслов и даже открытый недавно от Ленинградского отделения Фонда культуры салон-магазин с обязывающим названием «Наследие» никак не соответствуют фирменным требованиям, ибо в них произведения подлинного народного искусства случайны среди массы ширпотреба и подделок разного толка.

Проблемы развития народного искусства неотделимы от вопросов его популяризации. Привычка ориентироваться на иностранных туристов, которые уже заметно насытились «русскими сувенирами», привела к тому, что у нас в стране стали библиографической редкостью издания по народному искусству. И не столько из-за дефицита бумаги, сколько потому, что издателям эта тема представляется неактуальной. За сиюминутной конъюнктурой забывается необходимость воспитания собственных детей, молодежи.

Давно назрела необходимость создать в Ленинграде постоянную экспозицию народного искусства. Русский музей обладает разнообразными и обширными коллекциями, насчитывающими более 40 тысяч произведений народного искусства XVII—XX веков. Но, в связи с затянувшимся ремонтом, с 1981 года эти сокровища зрителям недоступны, а в ближайших планах музея их показ возможен только от случая к случаю на временных выставках. Между тем в 1989 году в музее был разработан проект создания в помещениях Шереметевского дворца на Фонтанке Музея художественных ремесел как части Русского музея. С учетом особенностей архитектуры и декора конкретных залов в них предполагалось экспонировать изделия мастеров X—XX веков из фондов отделов древнерусского и народного искусства. Роль такого музея виделась не только в показе неизвестных зрителю произведений, но и в разнообразной работе по эстетическому воспитанию на представленных материалах, в приобщении посетителя, особенно детей, к корням и истокам национальной русской культуры, в воспитании уважения к ручному труду, в пропаганде художественного ремесла, его многообразных видов, современных форм и возможностей. Камерный характер Фонтанного Дома, нейтральный декор многих интерьеров располагает к внимательному осмотру постоянных выставок, среди которых могли быть экспозиции древнерусского золотного и шелкового шитья, мелкой пластики, деревянной и металлической утвари, различных тканей, вышивок, костюмов разных районов, керамики, деревянной скульптуры, народных игрушек и многого другого. Здесь можно было устраивать встречи с мастерами, выставки их творчества, показ работ отдельных промыслов. Выставки могли сопровождать концерты фольклорных коллективов из разных местностей, комплексные программы знакомства с народными традициями и культурой многих регионов страны.

Однако, как известно, городские власти передали Шереметевский дворец Театральному музею, даже не вникнув в предлагаемый Русским музеем проект.

Во всем этом видится не просто некомпетентность и пренебрежение художественным наследием, но и неуважение к своему народу. Судьба народного искусства — не узковедомственное дело, она должна касаться каждого человека, любящего свою страну и ее культуру.