Испания

Глава двадцать четвертая Над всей Испанией безоблачное небо

Ни в одной точке мира еще не собиралось столько генералов, как в небольшом городе северного Марокко — Тетуане. Посудите, именно сюда сбежали часть военачальников из метрополии, как только стало известна их роль в готовящемся перевороте с целью аннулировать результаты выборов. Среди них самым известным, соответственно, и самым влиятельным справедливо считался Мануэль Годед. Кроме того, он отличался решительным и немного авантюрным характером, кроме того, имел принципиальную позицию по поводу будущего своей страны и был готов за это самое «светлое» будущее пролить море крови. Место генеральского совещания охраняли регулярес. Эти войска формировались из марокканцев. Местные обоснованно считали их предателями, поэтому служили они верно и в их надежности не было необходимости сомневаться. В составе Рифской (или Африканской) армии числилось восемь полков этих самых регулярес, правда, двухбатальонного состава, да еще и батальоны были некомплектные. Но это следствие постоянных боевых действий — партизанская война тут не прекращалась ни на день.

Двадцатого апреля в Марокко были высланы много высших офицеров, в чьей надежности республиканское правительство откровенно сомневалось. Так что многие еще не успели тут нормально устроиться. Мануэль прошёлся мрачным взглядом по постовым, на их форме была нашита эмблема регулярес: сверху королевская корона, под нею две скрещенные винтовки и арабский полумесяц. Он слышал, что республиканцы потребовали изменить эмблему, но были посланы далеко и надолго. Это вызвало у него легкую усмешку. Были еще силы, которые откровенно показывали свое отношение к власти быдла. Неужели так просто понять, что власть должна принадлежать лучшим. И король — это только один из них. Это еще Платон доказал, что самая прогрессивная форма власти — это власть аристократии (лучших людей). Как-то так.

Войдя в палатку для совещаний, которая больше походила на огромный шатер арабского шейха: по размеру и по количеству ковров, которые это помещение украшали, Годед недовольно поморщился. «Да, любят тут, на Востоке пустить пыль в глаза» — раздраженно он подумал. Ему лично за эти несколько месяцев эта марокканская пыль сидела уже в печенках, каждый день выплёвываясь вместе с кусками раздраженных легких.

— Генерал! — к Мигелю подошел довольно высокий мужчина, бригадный генерал Хосе Мильян-Астрай-и-Террерос, командир Иностранного Испанского легиона. Его можно назвать одним из самых опытных вояк: начал он карьеру с удачного участия в подавлении восстания на Филлипинах, потом перспективный офицер учится в школе генерального штаба, получает отличные оценки, даже занимается преподавательской деятельностью. Затем становится участником Рифской войны, во время которой получил звание майора. И именно тогда ему и поручили сформировать Иностранный легион. Это соединение он создал во время самого критического момента войны с марокканцами, когда испанцы получали довольно увесистые плюхи от местных племен, успешно применявших партизанскую тактику. Чтобы получить боеспособное соединение, Хосе изучал опыт французского Иностранного легиона[44]. Получает звание подполковника и становится во главе вновь созданного формирования. Под его началом служил покойный генерал Франко (тогда еще только майор, но подающий серьезные надежды)[45]. Во время боев Хосе получил четыре ранения, последнее из них закончилось потерей глаза, который сейчас прикрывала черная повязка. Те не менее, совсем недавно, буквально перед выборами, ему поручили вновь возглавить эту часть Африканской армии. И генерал Мильян не отказался.

— Слушаю вас, генерал. — отозвался Мануэль Годед.

— Вам не кажется, что пора? Еще несколько дней и тут будет столько болтунов в генеральских аксельбантах, что они любую правильную идею заболтают! Вот… Из прибывших уже двое заявили, что именно они должны возглавить мой легион только потому, что они старше меня по званию, а мне надо знать своё место. Говорят, что на командование регулярес тоже есть целая пятерка претендентов. И никто никому уступать не собирается.

Годед скривился. Ему эти интриги «высокого» военного начальства стояли как кость поперек горла.

— Вы правы, пора. Но вы же знаете, больше всего наши великие полководцы грызутся за то, кто возглавит восстание. И пока они не поймут, что альтернативы Санхурхо нет, ничего не сдвинется с мёртвой точки. Всё остальное — это только детали. Но надо поторопиться. Иначе республиканцы вычистят всех наших сторонников с командных должностей и поднять знамя борьбы будет непросто.

— Думаю, нам надо объединить усилия, генерал.

— Согласен.

Через четыре часа совещание закончилось. Генерал Годед вылетел из шатра-палатки в совершенно озверевшем состоянии. Четыре часа переливания из пустого в порожнее — это для него было слишком. Высшие командиры испанской армии предпочитали не обсуждать дело, а мерялись заслугами, чинились, как будто им предстояло обсудить места за торжественным обедом с присутствием монарха, а не вопрос вооруженного восстания и установления нормальной власти в стране. Вслед за взбешенным Мануэлем выскочил Хосе Милян. Они, слова не сказав друг другу, быстро шли по военному лагерю, направляясь к машинам и охране, которая сосредоточилась у стоянки.

— Как в гавне искупался. — подвёл итоги командир Иностранного легиона, когда военачальники почти добрались до места сосредоточения множества машин.

— Генерал, я в бешенстве. Очень жалею, что у меня с собой не было пулемета. Без большинства этих болтунов мы бы уже вошли в Мадрид. Победителями!

— Кстати, вы слышали, что пришёл приказ перебазировать обе авиационные эскадрильи, которые вы сюда отправили, обратно в метрополию?

— Когда? — Годед аж скрипнул зубами.

— Сегодня в полдень. И я хотел обсудить этот вопрос, так мне даже не дали слова.

— Я переговорю с командиром авиационного крыла Африканской армии. Думаю, можно будет как-то затормозить этот процесс.

— Мануэль, завтра ко мне приедет несколько человек, настроенных куда как более решительно. И у них реальные рычаги влияния на конкретные части нашей армии. Думаю, мы сможем поговорить и принять какие-то конкретные решения.

— Когда?

— В семь вечера.

— Я буду.

— Это очень кстати. Мы рассматривали вас в качестве лидера восстания. Я знаю вашу позицию, касаемо генерала Санхурхо, и мы ее разделяем. Но на начальном этапе восстания руководить им надо отсюда, а не из Португалии. Передать вашему бывшему начальнику рычаги власти мы всегда успеем.

Годед нырнул в авто, махнул рукой, и водитель нажал на газ тронулась, вслед за нею рванула машина охраны. Его переполняли эмоции, большинство из которых положительными назвать было сложно. Ему надоело постоянно наталкиваться на слишком осторожных советников, которые, имея минимальный боевой опыт, совершали действия пот типу «как бы чего не вышло». И чаще всего они просто бездействовали. Лишь бы не потерять свое место у кормушки. А есть еще и безразличные ко всему. Эти опаснее всего. Они думают только о своих амбициях, интригуют, рвут когтями себе место под солнцем. На остальное им наплевать. Эти будут под теми, кто будет побеждать. И делать на них даже минимальную ставку — очевидная глупость. Но где найти верных и решительных? Где? Посмотрим, кто завтра появится у генерала Мильяна. И тогда будем решать. На какое-то мгновение мелькнула мысль: может быть, действительно, именно ему стать во главе восстания? Санхурхо далеко, постепенно теряет все рычаги влияния. А он тут. На месте. Но тут же откинул эту мысль как еретическую. Все-таки у его начальника намного больше влияния не только в военных, но и политических кругах, он может объединить вокруг себя все разрозненные силы оппозиции республиканцам и добиться, наконец, реставрации монархии.

Определившись с ближайшими задачами, генерал Годед как-то внутренне успокоился. Это было чертой его характера. Как только перед ним возникало препятствие, он какое-то время позволял себе колебаться, обдумывая пути его преодоления. Но, приняв решение, действовал стремительно и решительно, согласно возникшему в его голове плану. И ведь была же такая удачная возможность не допустить республиканцев к власти вообще. Проворонили, заболтали… Он осознал, что этот шанс лично для него — последний. Или грудь в крестах или голова в кустах[46].

Есть разница в большом совещании, на котором люди собрались просто чтобы поговорить, и собрании реальных заговорщиков, решившихся действовать и обговаривающих исключительно организационные моменты вооруженного выступления. Здесь никого не надо было уговаривать на мятеж, эти люди приняли решение и теперь важно только расписать роли и продумать детали и этапы выступления. В том числе политические и агитационные моменты. Нельзя забывать, что информационная борьба с правительством Испанской республики будет непростой именно в области пропаганды и идеологии. И тут с неожиданной стороны проявил себя номинальный «хозяин» их собрания, бригадный генерал Хосе Мильян-Астрай-и-Террерос. У него оказалось несколько просто блестящих идей плюс связи с некоторыми гражданами страны, которых можно было бы назвать медиамагнатами, точнее, людьми, которые владеют довольно популярными газетами центристского и правого толка. А пока что распределялись роли и прикидывали, кто и где сможет помочь восстанию.

— Полковник Хосе Мастардо Итуарде, начальник военной школы в Толедо. Он гарантирует участие в восстании местного гарнизона, которым не так давно командовал. — адъютант Мильяна при этих словах воткнул в Толедо жёлтый флажок.

— Полковник Антонио Аранда Мата на нашей стороне, но гарнизон в Овьедо невелик, а милиция достаточно сильна. На первом этапе сохранит нейтралитет, но присоединится к восстанию при первой же возможности. — Говоривший Хосе Лопес-Пинто Бериссо, сосланный из Кадиса в Африканскую армию, взял очередной флажок. Овьедо украсило карту белым цветом.

— Бригадный генерал Фидель Давила Арондо сейчас в отставке и проживает в Бургосе. Гарантирует присоединение гарнизона города к нашему общему делу. — Еще одна золотистая точка на карте.

— Мигель Кампинс Аура, командующий войсками в Гранаде отказался поддержать восстание. — на карте появился красный флажок.

— Генерал Доминго Батет Местрес в этой же когорте. — уточнил еще один из участников совещания.

— То есть, Шестая дивизия участия в восстании принимать не будет? — уточнил Годед.

— На первом этапе, несомненно. — Ответил подполковник Рафаэль Гарсиа Валиньо, сосланный в Рифскую армию сразу же после прихода республиканцев к власти.

— Подлежат аресту и ликвидации. — злобно буркнул Мануэль, незаметно для себя оказавшийся в роли лидера повстанцев.

— А вот на генерал-лейтенанта Гонсало Кейпо де Льяно и Сьерра мы можем положиться. Он сейчас генеральный инспектор корпуса карабинеров, гарантирует их невмешательство в первые дни восстания и переход значительной части корпуса под наше влияние после начала выступления. Я говорил с ним перед отъездом в Марокко, его позиция более чем твердая. — заметил подполковник Лопес-Пинто.

— Это хорошая новость. — улыбнулся Хосе Мильян.

— Аналогичная ситуация с генералом Мигелем Мануэль Виргилио Хоакин Кабенальясом Феррер. Он командует пятой дивизией в Сарагосе. В его штабе много республиканцев. Присоединится к восстанию чуть позже, когда устранит помехи оппонентов, и тогда гарантирует контроль над городом. — в Сарагосу воткнулся жёлтый флаг.

— Контроль Сарагосы крайне важен. Это, думаю, никому доказывать не надо. — Годед задумался на минуту. — Но не менее важно занять Эль-Ферроль и Картахену. Именно там верфи и флот, который перебросит Африканскую армию на материк. Это принципиальный вопрос для успеха нашего дела.

— Генерал, со стороны флота проблем не будет. Гарнизоны Картахены и Эль-Ферроля небольшие, там преобладают монархисты или даже фалангисты. Их сопротивления быть не должно. Сложнее с Барселоной, там, где сосредоточены экипажи отряда субмарин, там очень сильно влияние анархистов, да и состояние подводного флота неважное. Правда, командиры подлодок и их старший офицерский состав наш, они готовы при начале восстания перебраться в Картахену. Так что опасаться атак из-под воды нашим караванам не будет необходимости.

— Что у нас по авиации? — удовлетворенный ответом Рафаэля Гарсиа, задал вопрос Годед, хотя и сам был относительно в курсе, поскольку сам еще недавно исполнял обязанности инспектором авиачастей.

— С авиационным парком у нас дела обстоят не слишком хорошо. Вы сами знаете, в тех двух эскадрильях, что сюда перебазировались, всего четырнадцать самолетов смогли взлететь и приземлиться. Один пилот во время перелета разбился, а еще один сделал вынужденную посадку прямо у кромки моря, хорошо, что сумел дотянуть до берега, но его аэроплан восстановлению не подлежит. Аналогичная ситуация в метрополии. Из более двухсот пятидесяти единиц техники в боевом состоянии не более восьми десятков. И перегнать их сюда будет проблемой. При этом большая часть офицерского состава поддержат наше выступление. Можно сказать, что собственной авиации у правительственных войск не будет.

— К сожалению, у нас в стране нет транспортной авиации, чтобы перекинуть войска на материк. — заметил Мануэль Годед. — Да и с авиационным бензином все не так просто. Будем оперировать тем, что имеем. И просить поддержки со стороны наших вероятных союзников.

После этого продолжилось обсуждение уже конкретных деталей выступления, кто и где начинает мятеж, задержание представителей республиканских властей, необходимость освобождения генералов, которые оказались под арестом в метрополии, прочие детали операции, так что совещание продлилось почти до полуночи. Но вот назначен и час и день начала восстания. Под конец именно Годед подвёл его итоги.

— Итак, господа, шестого мая сего года мы начинаем именно с выступления в Марокко. Совершив переворот, мы начнём переброску верных нам частей на материк. Начало акции — пять часов утра. В семь часов того же дня наша радиостанция передаст условную фразу: «Над всей Испанией безоблачное небо». По этому сигналу начнутся выступления преданных нам гарнизонов по всей стране. Особое внимание следует уделить гарнизону Мадрида, учитывая довольно большие силы народной милиции, которые там сосредоточены. Кроме того, принципиально важными становятся присоединение к восстанию гарнизонов военно-морских баз Ла-Коруньи и Картахены, где сосредоточены основные силы нашего флота. Как только флот сможет обеспечить охрану караванов с войсками — начинаем переброску Рифской армии на материк. Опять-таки, захваченные базы становятся местами безопасной высадки наших корпусов. Прошу не забывать об информационном прикрытии нашей операции. Сразу же мы от имени Временной хунты Испании обратимся за помощью к Германии и Италии и потребуем от Франции и Великобритании придерживаться нейтралитета к событиям в нашей стране. Я ничего не упустил? В таком случае, господа, за работу.

Правда, ни Годед, ни собравшиеся в штабе Испанского легиона заговорщики не знали того, что в это время в метрополии прошли новые задержания и были арестованы еще целый ряд заговорщиков, в том числе такие ключевые для восстания фигуры, как Кейпа де Льяно и Кабаньерос. Впрочем, эти репрессивныедействия держались республиканцами в секрете. До поры, до времени.