Испорченный рыцарь

9

БРИАННА

Весь воздух вырывается из моих легких, когда мое имя слетает с его языка.

Нет. Не просто мое имя.

Мое имя, как учителя.

Он знает.

Он…

Черт.

— Н-Нико, — заикаюсь я, как идиотка.

Ни один мужчина не заставлял меня сомневаться в себе так, как он.

Я всегда была сильной, независимой, и мне никогда не было дела до того, что мужчина может подумать обо мне и моих решениях. Но с первой минуты знакомства с ним он как будто забрался ко мне в голову, потому что я все время думаю, что бы он подумал, одобрит ли он.

Это чушь. Все это.

Но все стало только хуже с тех пор, как он потерял отца и погрузился в бесконечную темную яму горя.

Теперь я просто хочу сделать что-нибудь, чтобы все наладилось. Как я сделала прошлой ночью.

И я действительно не хочу усугублять ситуацию, а именно это, как мне кажется, и сделает мое присутствие в Найтс-Ридж.

— Нет, — усмехается он, подходя ко мне так близко, что его нос почти касается моего. Его резкое, сердитое дыхание проносится по моим губам и шее, и я не могу удержаться от того, чтобы не затрепетать от желания. — Ты не получишь от меня Нико, ты, лживая сука…

— Я пыталась тебе сказать, — шиплю я, моя собственная злость достигает новых высот из-за наглости этого придурка. — Если бы ты хоть на пару секунд оторвал голову от своей собственной жалкой жизни, ты бы увидел, что вокруг тебя происходит и другое дерьмо.

— Отвали. Мне сейчас более чем позволено прятаться.

— Да, но не обязательно быть дрянью, не так ли? — Если это возможно, его полные ненависти глаза потемнели еще больше, чем прежде.

— Что еще? — требует он.

— Что ты имеешь в виду, что еще? — спрашиваю я.

— О чем еще ты мне врешь?

— Я тебе ни о чем не лгу, придурок. А теперь отпусти меня. Я не хочу быть здесь с тобой.

Я впиваюсь пальцами в его предплечье, мои ногти впиваются в его кожу. Но, несмотря на боль, он не ослабляет хватку на моем горле.

Более того, я уверена, что она стала еще крепче.

— Если ты собираешься меня душить, то хотя бы засунь руку в мои трусики, — дразню я, от количества выпитого сегодня алкоголя мой рот стал более свободным, чем должен быть.

— Чертова шлюха, — шипит он.

— Раньше тебя это не беспокоило, — дразню я, вызывающе выпячивая подбородок.

К черту этого парня за то, что он пытается заставить меня думать о себе плохо или сомневаться в моей распущенности. Я, блядь, люблю свою жизнь, а свою сексуальную жизнь — еще больше. По крайней мере, любила, пока не встретила его.

— Ты права, это не так. Я, кажется, забыл, для чего ты нужна.

Его свободная рука забирается в мои волосы, и прежде чем я успеваю понять, что происходит, мои колени ударяются о кафельный пол, и я оказываюсь на уровне глаз с огромной выпуклостью на джинсах Нико.

— Ты и правда не унимаешься, да? — дразню я, мое предательское тело реагирует на то, что я возбудила его, несмотря на его злобные слова.

— Твой рот и твоя киска — это самое лучшее в тебе, Сирена. Я думал, ты это знаешь.

Расстегнув джинсы, он неловко стягивает их на бедрах, выпуская на свободу свой ноющий член.

Мой рот жаждет попробовать его на вкус, и это становится только хуже, когда он обхватывает рукой свой толстый ствол и начинает работать над ним.

— Ты сейчас выглядишь так, будто ненавидишь меня, — дразню я, отрывая взгляд от его члена, чтобы найти его.

Он смотрит на меня сверху вниз, в его глазах полыхают гнев и желание.

Это пьянящее чувство — знать, что я могу поставить этого сильного мужчину на колени. Может быть, не в буквальном смысле, поскольку я здесь единственная на коленях, но метафорически, у меня есть вся гребаная власть, и я собираюсь это доказать.

Он наклоняется вперед и трется головкой своего члена о мои губы, но я держу их плотно прижатыми друг к другу, впиваясь зубами в собственную плоть, чтобы не поддаться искушению засосать его поглубже и смотреть, как он теряет рассудок от победы.

— Сирена, — рычит он, пытаясь впиться в мой рот.

Но я лишь смотрю на него, нахмурив брови.

Ты не имеешь права говорить со мной в таком тоне и думать, что я подчинюсь твоей воле, Нико Чирилло.

— Черт. Ты сводишь меня с ума, — буркнул он, сжимая пальцами мои волосы до тех пор, пока у меня не заслезились глаза и я не начала думать, что он собирается вырвать их горстями.

Он почти яростно сжимает в кулак свой член, его лицо искажается, как будто ему больно, но если это и так, то он не останавливается.

С его губ больше не слетают злобные слова, и он перестает пытаться проникнуть в мой рот. Как бы мне ни хотелось ощутить вкус его отчаяния, его желания ко мне, пусть даже затуманенного ненавистью, я все равно держу губы сомкнутыми, тяжело дыша через нос, наблюдая за тем, как этот злобный мужчина-бог распадается передо мной.

Может быть, он и не осознает этого, но он показывает мне почти такую же уязвимость, как и прошлой ночью, и от этого осознания у меня щемит в груди от боли за этого потерянного, сломленного, страдающего парня.

— Блядь, Сирена. Блядь.

Он тяжело сглатывает, его адамово яблоко покачивается, а глаза темнеют.

Желание сжимается у меня в животе, когда я смотрю, как он мчится к финалу.

Черт, он действительно не должен выглядеть так сексуально, разваливаясь на части из-за меня.

— Сирена, — простонал он, и его тело на мгновение замерло, предупреждая меня о том, что сейчас произойдет.

Но я не отстраняюсь и, возможно, по глупости, не закрываю глаза.

Вместо этого я смотрю на него напряженным взглядом, пока его член дергается в руке, и он кончает мне на лицо.

Как только он кончает, на его губах появляется ухмылка, а все его тело расслабляется, так как эндорфины от его разрядки проникают в него.

— Блядь, ты так хорошо выглядишь, — бормочет он. И черт возьми, если эта похвала не вызывает у меня кровавых бабочек.

Я не должна была бы хотеть угодить этому назойливому грубияну, но, блядь…

Я всегда знала, что у меня немного не в порядке с головой. Встреча с Нико только подтвердила это.

Не отпуская моих волос и не отрывая взгляда от своей спермы, стекающей по моей щеке, он отстраняется.

Во мне вспыхивает желание бороться с ним, заставить его отпустить меня, сделать что угодно, но я блокирую это желание и просто жду, что он будет делать дальше.

Протянув руку, он проводит пальцем по липкому налету на моей коже, сметая его.

— Перестань, Сирена. Ты тратишь это впустую.

От его слов я задыхаюсь, мои губы раздвигаются, прежде чем я полностью предугадываю его следующий шаг, и его покрытый спермой палец проникает в мой рот.

— Так-то лучше.

Он делает это снова, очищая меня и позволяя его вкусу покрыть мой язык, пока я продолжаю смотреть на него, как бесстыжая шлюха.

— Посмотри на себя, такой прекрасный пример для подражания, а у тебя на лице сперма одного из твоих учеников. Надеюсь, в Найтс-Ридж знают, как им повезло, что в их классах есть такая шлюха-учительница".

Не в силах что-либо сказать, когда его палец глубоко засел у меня во рту, я делаю следующий шаг и впиваюсь в него зубами.

— Сука, — шипит он, вытаскивая поврежденный палец, как раз в тот момент, когда во рту появляется медный привкус крови.

Его рука снова находит мое горло, и меня поднимают на ноги.

— Что ты собираешься делать дальше, здоровяк? Накажешь меня еще? — насмехаюсь я, вероятно, немного слишком возбужденная такой перспективой.

Господи, да я действительно шлюха.

Он злобно усмехается, глядя на меня выпученными глазами и выпячивая грудь.

— Ты думаешь, что это было наказание, ты еще ничего не видела.

— Нико, — визжу я, когда мои ноги отрываются от земли, и меня перекидывают через его плечо, как тряпичную куклу.

— Хватит, блядь, жаловаться, — рявкает он, и треск его ладони, столкнувшейся с моей задницей, разрывает тишину в комнате. — Мы оба знаем, что тебе это нравится. Мне не нужно раздвигать твои бедра, чтобы понять, что твоя киска сейчас мокрая от желания.

Я раздраженно хмыкнула.

— Ну же, мисс Эндрюс. Поговорите со мной. Расскажите мне, как сильно вы хотите, чтобы вас оттрахал один из ваших учеников.

— Пошел ты. Я не хочу, чтобы ты был рядом со мной. — Это наглая ложь, и мы оба это знаем.

Неважно, насколько диким, насколько жестоким он будет, я всегда приползу за добавкой — возможно, даже в буквальном смысле, если он попросит в правильной манере. Просто это так хорошо, когда мы сталкиваемся и отдаемся этой едва сдерживаемой ненависти, которая трещит между нами.

Всего через несколько секунд он ведет нас через квартиру Тео. Музыка все еще играет, и пары все еще танцуют, как будто мы и не уходили. Хотя…

Когда в воздухе раздается знакомый стон, я поднимаю голову и, оторвав взгляд от впечатляющей задницы Нико, вижу, что Себ трахает Стеллу на диване Тео.

— Черт, — вздыхаю я, бесстыдно наблюдая за тем, как он беззастенчиво вколачивается в нее, совершенно не обращая внимания на то, что в комнате находится их друг, брат Стеллы.

Оторвать от них взгляд труднее, чем следовало бы, но как-то мне это удается, и я быстро обнаруживаю, что Тоби более чем отвлечен Джоди, а неподалеку от них Калли и Деймон затерялись в своем собственном маленьком пузыре счастья. Я не могу не улыбнуться, когда он целует ее с таким благоговением, с такой любовью, что у меня сердце замирает в самом лучшем смысле. Они оба заслужили это. Очень сильно.

Когда Нико проходит через комнату, я обнаруживаю, что Алекса, Анта и Айлы больше нигде не видно.

Интересно…

Но прежде чем я успеваю задуматься над тем, что это может означать, меня выносят прямо из пентхауса Тео и практически забрасывают в открытый лифт.

— Нико, что за…

— Ты уходишь. Прямо сейчас, черт возьми.

Он смотрит на меня с яростной ненавистью в глазах, и, несмотря на то, что я чувствую то же самое после его сегодняшнего обращения со мной, я не могу отрицать разочарования, которое тяжело оседает в моем желудке.

Я хотела большего. Гораздо большего, черт возьми.

Горький смех, заставляющий его брови сомкнуться, раздается в моем горле.

— Ты трус, Нико Чирилло, — шиплю я. Но этого недостаточно, и прежде чем я успеваю опомниться, с моих губ срывается самое низкое оскорбление, которое я только могла придумать. — Твой отец сейчас стыдился бы тебя, — усмехаюсь я, с отвращением оттопыривая верхнюю губу.

Неверие заливает его лицо на мгновение, прежде чем оно уступает место лишь страданиям.

Я делаю шаг вперед, меня пронзает боль от того, что я только что вызвала это выражение на его лице, но я слишком медлю, и двери закрываются, отрезая нас друг от друга.

Чувство вины захлестывает меня, и мой желудок переворачивается, угрожая вывести на поверхность всю ту смесь алкоголя, которую я выпила сегодня.

— Черт, — выдыхаю я, приваливаясь спиной к стене и опуская голову на руки.

Наверное, мне должно быть все равно.

Но когда это касается Нико Чирилло, я много чего не должна делать.

Похоже, он — исключение из всех моих правил.

Сердце колотится, я чувствую его биение каждым сантиметром своего тела, а к горлу подкатывает огромный комок.

Я самый плохой человек на свете.

Слезы жгут глаза, пока лифт проезжает через здание, а когда он останавливается, они уже едва держатся на ресницах.

Двери распахиваются, и я, не отрывая взгляда от пола, делаю шаг вперед, готовая к побегу.

Но не успеваю — в поле моего зрения попадает пара знакомых кроссовок.

Мое сердце падает в ноги, а глаза поднимаются вверх, на его тело.

Его грудь вздымается от напряжения. Как он так быстро спустился сюда, одному хрену известно, но это так.

У меня перехватывает дыхание, когда мои глаза сталкиваются с его несчастными глазами, и прежде чем я понимаю, что происходит, его тело сталкивается с моим, и я вынуждена вернуться в лифт.