Исправитель. Книга 1. Первомай

30. За горизонт

Зубатый кивнул менту, тот ухмыльнулся и вышел из комнаты. Дверь закрылась и в скважине повернулся ключ. Зуб вальяжно подошёл к столу и сел на место начальника, откинувшись на спинку стула. Как в кино про плохих копов. Мне даже подумалось, что сейчас он ноги на стол водрузит. Но нет. Не водрузил.

Кабинетик был небольшим, стандартным с казённым набором предметов и элементов интерьера, с портретом Брежнева и покосившимся радиорепродуктором. Радио тихо и совершенно по-домашнему пело.

Молодость моя Белоруссия, песни партизан, алая заря…

— Слушай, — сохраняя внешнее спокойствие, кивнул я. — Вот какое дело. У меня тут самолёт. Служебная командировка. Так что ты не вовремя. И законных причин удерживать меня у тебя нет, насколько я понимаю. Командировка ответственная, задание архиважное. Так что будем от имени директора предприятия жалобу писать на имя облпрокурора. Ну, и от меня не заржавеет. Я лично тоже всё очень подробно напишу. Преследования, незаконные задержания, фальсификация улик и ещё всякого другого подкину. Приукрашу кое-что. Без пальчиков, конечно, на бутылке водки, но тебе и этого хватит. Также, как и Голоду твоему. Такого насочиняю, что тебе за счастье будет обратно в пепсы вернуться, или как это у вас называется.

— А у вас как это называется?

Он смотрел на меня спокойно и даже с улыбкой. Улыбка, правда, была холодной и неприязненной. Она искажала, практически уродовала и без того не самую привлекательную физиономию.

— У нас это называется «отвали», — кивнул я, желая как можно скорее уйти отсюда. — Так что, полагаю, на этом мы вполне можем закончить.

— Да-а-а… — будто размышляя вслух, произнёс он и хмыкнул. — Писать ты, судя по всему, умеешь. Слог у тебя такой… э-э-э… энергичный, репортажный, можно сказать.

Я нахмурился.

— Я сначала думал, что жанр твоих произведений называется ненаучной фантастикой. Но потом засомневался. А фантастика ли это? Если что-то из написанного фантастом сбывается, то это уже не фантастика, а провидение. Или как лучше сказать? Прорицание?

— До свидания, — кивнул я. — Надеюсь до очень нескорого.

— Не торопись, — подмигнул Зубатый. — Поговорить всё равно придётся. Не сейчас, так потом. Мы же теперь часто будем встречаться. Если, конечно, оба останемся в живых. А то ведь жажда победы и в соцсоревновании может довести совсем не до добра.

— До зла доведёт. Это точно. Я не знаю, к чему ты клонишь, но мне нужно идти.

— Да ладно, — с барской интонацией бросил он и осклабился. — Куда идти-то? Опоздаешь на один, улетишь на другом. Какая нахрен разница? С чемоданом-то денег? А?

Он снова подмигнул и хохотнул.

— Хорошее настроение у тебя, — кивнул я и шагнул к двери. — Ну, будь здоров.

— Конечно, хорошее. Посмотри сам. Глянь вот на это.

Я обернулся. Он достал из кармана несколько сложенных вчетверо листов, заполненных машинописью. В груди похолодело. Твою мать! Это было невозможно. Не могло быть такого стечения обстоятельств, чтобы написанное мной и посланное на Старую площадь, на Лубянку и на Петровку оказалось в руках Зубатого. Конечно, нет. Это не мои письма, совершенно точно не мои.

— Не хочешь взглянуть? — весело спросил Зубатый. — Давай! Ну… Одним глазком только. Иди, оцени, дружище.

Я подёргал ручку двери. Постучал.

— Какой ты… нелюбопытный, — помотал он головой. — Ладно, слушай, так и быть, почитаю тебе немного. Вслух. Так… Двадцать девятое апреля тысяча девятьсот восьмидесятого года. Вторник. Будет совершено нападение на автомобиль инкассаторов на улице… Эй, да хорош ручку дёргать. Оторвёшь и всё, тогда мы с тобой здесь вдвоём застрянем. Неужели неинтересно? Тут такая история, труба просто. Кровь, деньги, налётчики. Не то что какой-то короткочленный краснокузнецкий душитель с женскими чулками. Здесь есть, где развернуться, чувствуешь? Масштаб! Сюжет, достойный Юлиана Семёнова.

— У меня самолёт, и мне в Штирлица играть некогда, — зло сказал я.

Твою мать! Как вообще могло произойти, что такой документ попал в руки патрульного с Ленинградского шоссе? Хрень и бред.

— Это ведь ты написал, Жаров? — продолжал он. — Конечно, ты, больше ведь никто не знал про эти чулки в Краснокузнецке. А ты знал и пришёл туда. На место ещё не совершённого преступления. Как? Очень странное совпадение. Нет, правда, я ведь и сам хочу, чтоб это оказалось совпадением. А ещё кто-то прислал подробное описание происшествия. И уже непосредственно нам, в областную прокуратуру. Напечатанное, кстати, на другой машинке.

— Я вообще не втыкаю, о чём речь! Но если опоздаю на самолёт, поверь, я тебе устрою весёленькую житуху.

— Не втыкаю? Так в будущем говорят?

— Открывай дверь.

— Да открою-открою. Я понять пытаюсь, как ты это устроил. Что за метод и не несёт ли он опасности нашему лучшему в мире строю. Хватит дёргать дверь, а то местные менты тебя засадят на пятнадцать суток.

Я, собственно, уже и не дёргал, пытаясь сообразить, как мне решить возникшую проблему и насколько может быть опасным для моего плана то, что Зубатый получил эту информацию.

— Я не знаю, — продолжал он, — что у тебя на уме, но послушай меня внимательно. Это важно. Вот это…

Он потряс в воздухе моим списком.

— Очень полезная штука. Если даже только часть из этого окажется правдой, на этом можно делать неплохие деньги. Шинковать капусту. Вот хотя бы с этими инкассаторами. Когда их пришьют и загребут хрусты, можно будет подломить тайник злоумышленников и забрать всё себе. Это тебе не Кофмана раздевать.

В груди ёкнуло. А причём здесь Кофман? Как возникла эта вот связь между списком с ожидаемыми преступлениями и директором гастронома?

— Ты знаешь подробности, имена и прочую хрень, — гнул своё Зубатый. — Я знаю, как братву выслеживать, как аккуратно, не привлекая внимания, колоть их ломать и потрошить. Шикарная бригада может получиться. У нас с тобой. Ну, что, нравится идея?

Идея, прям, что надо. А где поживиться нечем, там можно и медальку за раскрытие по горячим следам, да? Правда, для этого на всесоюзный уровень надо выйти. Мне очень хотелось опустить ему на голову что-нибудь тяжёлое, но единственное, что я сейчас мог — только повторить, что не понимаю, о чём он говорит.

— Хватит, уже не смешно, — прикрикнул он. — Давай просто разберёмся, откуда ты знаешь все подробности? Может, ты побывал в будущем? Или, к примеру, тебя молния ударила, и ты стал видеть всякую хрень? Типа за горизонт заглядывать… А может с привидениями научился балакать и они тебе показания дают на своих убийц. Где, когда, сколько взяли, чем убили. Не знаю… в принципе, если не желаешь сотрудничать, просто скажи, как ты это делаешь и всё, иди своей дорогой.

Мысли скакали, нужно было что-то делать, нельзя было дать себя увезти. В принципе, если бы он мог, то увёз бы сразу. С начальством он пока не особо поладил, друзьями в органах не обзавёлся. То есть пока он оставался одиночкой. Условно, конечно. Кто-то же его пристроил в прокуратуру… Одиночкой с волосатой лапой. Так, так, так… Ну, хорошо. Давай попробуем немного поиграть.

— Ладно, — хмуро бросил я и, подойдя к столу, уселся на стул. — Ладно.

— Ладно, — кивнул Зубатый и расплылся в улыбке. — Конечно, ладно.

— Я скажу, откуда знаю о преступлениях, а ты скажешь, как достал этот список.

— Согласен. Мне твою писанину дал товарищ.

— Какой товарищ? — прищурился я.

— Этого я не могу сказать, слово давал, — нагло улыбнулся он. — Теперь ты говори.

— Мне тоже товарищ рассказал, — пожал я плечами. — А он во сне увидел.

— Во сне значит…

— Ага…

— Так мы с тобой каши не сварим, — покачал Зуб головой. — Без каши останемся. А между тем, триста пятьдесят тысяч очень неплохой заработок. Треть тебе, две трети мне и моему товарищу.

— О, как! — удивлённо вскинулся я. — Я тоже с товарищем, как ты помнишь.

— Да погоди, не кипишуй. Ты-то ничем не рискуешь, оперативную работу я ведь на себя возьму. С тебя только подробности. А то здесь мало информации. Торопился, когда писал, наверное.

Я призадумался. В голове начинал складываться план.

— Так что? — поторопил Зубатый. — Рожай скорее, а то действительно на самолёт опоздаешь.

— Придётся… — задумчиво вздохнул я, — вмешаться в ситуацию.

— Куда вмешаться? — раздражённо бросил он.

— Инкассаторы должны остаться в живых. И мент охранник тоже.

— Твою мать! Тебе не похеру? Пусть всё идёт, как идёт. Просто скажи, где они деньги припрячут, а то в твоей филькиной грамоте это не написано.

— Откуда у тебя эта грамота филькина?

В дверь постучали. В замке повернулся ключ и в комнату заглянул тот самый мент.

— Ну чё? — недовольно спросил он. — Скоро?

— Да сейчас, сейчас, — торопливо ответил Зуб. — Ещё минуту погоди.

Мент исчез, а Зубатый впился в меня глазами.

— Жар, — покачал он головой, — не тяни резину, если в столицу собираешься. И если вообще жить хочешь. Ты ж не дурак поди, понимаешь чё по чём в жизни-то. То, что я с тобой сейчас так мило судачу…

— Откуда у тебя список? — перебил я. — Ты ж тоже не дурак поди и тоже понимаешь?

— Писание твоё никто читать даже не стал. Там столько такого дерьма приходит, что работать некогда будет, если читать всю ахинею.

— Ты ж однако прочитал?

— Мне делать нехер, — усмехнулся он. — Человек мне принёс. Нашёл и отдал. Вот и всё. Что за человек не скажу. Мой человек.

— Ладно, — кивнул я. — Для твоих целей эта бумажка малопригодна. Ты ж не собираешься предотвращать злодеяния, так?

Он презрительно хмыкнул.

— А я над твоим предложением подумаю. Может, и помогу. Если инкассаторы живыми останутся. И вот ещё, что… Денег у меня нет и не было. Тех, за которыми ты охоту развернул.

— Только не надо втирать, что ты их Кофману отдал. Не дебил же ты. Но похер. Если сработаемся, оставишь себе. Но, вообще, они по праву мои, понял? Но говорю, если сработаемся, наколотим куда больше. Ты ведь ушлый говнюк. Я тебя насквозь вижу. Похеру мне как ты узнал про все эти делишки, но не сомневаюсь, что самые денежные истории здесь не указаны, да? Ты пойми, со мной тебе лучше всего будет. Я защиту обеспечу и бабками делиться буду. А ты только сиди да подробности выдавай.

Хер-то там. Зачем ему я, разгуливающий на свободе? Мало ли к кому я метнусь. Теперь он не сомневался, что список составил я, а значит хотел меня полностью контролировать. Так что я не исключал, что он вынашивал планы посадить меня на цепь и выбивать информацию силой. Хотя в этом случае я мог захотеть его подставить. Впрочем, именно этого я хотел уже прямо сейчас.

— Денег у меня не было, — твёрдо сказал я, поднимаясь из-за стола. — И сейчас нет. Точка. По сотрудничеству… Я тебя услышал. Буду думать. Цели у нас разные, но у плохих парней отжать бабки не грех. Но только у плохих.

— Так эти налётчики и есть плохие, — скривился Зуб. — Мусора к тому же. Хуже и не придумать.

Да-да, они-то, конечно, плохие, да только денежки у них народные.

— Стало быть, — продолжил я, — на определённом этапе можем побыть и союзниками. Но я тебе не верю, вот в чём дело. Поэтому посмотрим, как пройдёт ближайшее мероприятие и будем принимать решение по результатам. Через пару дней вернусь из командировки свяжусь с тобой. Как говорится, меня не ищи, я тебя сам найду.

— Ну, говорю ведь, ушлый ты говнюк, — довольно заржал он. — Только особенно-то высоко не взлетай. Падать больно будет. Ты ведь теперь мой. Челюсти мои на холке твоей сжались. Подыхать буду, но клыки не разожму. Со мной пойдёшь, ты понял? Теперь уже не соскочишь. Видишь, ты только билет купил на самолёт, а тебя уже ждут здесь. Просто ты как на ладони у меня. Шаг в сторону — расстрел. Теперь в жизни твоей всё от меня зависеть будет. Хочешь жизни сладкой и сытой, делай, как надо.

Я улыбнулся, вспоминая, что мою встречу с Пал Палычем и её последствия он прошляпил. Улыбнулся и тут же спрятал улыбку. Ничего, пусть витает в облаках самообмана. Нам же лучше.

Посадка давно закончилась и весь самолёт ждал только меня. Мент довёл меня до борта и поднялся со мной по трапу. Стюардессы смотрели волком. Ещё бы — из-за одного хлыща целый самолёт задержали. А он был битком набит, между прочим.

— Прошу прощения, — кивнул я. — Я не виноват, это вон органы власти чрезмерную бдительность проявили.

Как только я вошёл, дверь сразу же захлопнулась. Я прошёл в самый хвост ТУ-154. Нашёл своё место, пристегнулся и прикрыл глаза. Всю дорогу размышлял о том, как мне лучше сыграть партию и разыграть карту Зуба. Нужно было его устранять. Не физически, хотя… как получится, конечно. Он-то церемониться не станет, это я понимал прекрасно, и задача была непростой. Очень непростой.

Банда налётчиков была разношёрстной, но заправляли там мент и бывший мент, в последнее время работавший егерем. Его за злоупотребления из органов попёрли. Оба они были настоящими оборотнями в погонах и к этому времени уже по уши замазались в грязи и крови. Выбивали признания, вымогали деньги, совершали подлоги и всё такое, в лучших традициях девяностых. Так что входить с ними в контакт было весьма рискованно. Да и нужно было так предотвратить налёт, чтобы они понесли наказание. А то сейчас их спугнёшь, они затаятся и сделают что-то другое, о чём я и не подозревал.

Кроме них было ещё несколько участников налёта, один из которых, алкоголик, увидел мента и испугался. С перепугу пальнул из обреза. Ну, тут и остальные понажимали курки. Как цепная реакция. Кровь, дым и ужас. Ничего хорошего, в общем…

Этого следовало избежать во что бы то ни стало. Да ещё и Зубатого прищучить. Но, опять же, если инкассаторы останутся в живых, значит изменится история и гарантировать, что дальше всё пойдёт по известному мне сценарию было уже невозможно. Так что…

— Уважаемые пассажиры, — объявила стюардесса, — наш самолёт приступил к снижению. Пожалуйста, пристегните привязные ремни, приведите спинки кресел в вертикальное положение…

Было утро, и я направился прямиком к бабушке. Пироги к моему приезду уже были готовы, дымились и благоухали. Ну, то есть, я это предполагал. Однако, прежде, чем идти домой, я решил заглянуть к Кофману. Прошёл по залам, где народ активно приобретал молочные и мясные продукты.

К директору в этот раз меня пустили сразу, без излишних подозрений и проволочек.

— Яков Михайлович, — начал я, когда приветствия остались позади. — Хочу вам кое-что о Зубатом рассказать. Он тут со мной перед самым полётом воспитательную работу проводил. И вот, что интересно, буквально перед самым вылетом. Так вот, он опять давал понять, что всё ещё дожидается от меня деньжат, которые я присвоил, проинформировав вас об участниках похищения. То есть он думает, что я ваш портфель присвоил. И, вот что ещё любопытно, он ведь не сомневается, что речь идёт о вас. Ну, то есть, что именно у вас похитили ребёнка. Я ему этого никогда не говорил. Даже не намекал. И это мне кажется очень даже странным. Сначала он якобы не знал, о похищении, а теперь уверенно называет ваше имя. Вы случайно не знаете, кто стоял за Толоконниковым и его подельниками?

— Это не секрет, — пожал плечами Кофман. — Тут у меня сомнений практически нет. Ананьин.

— Ананьин? — чистосердечно удивился я. — Тот обэхээсник с постной рожей?

— Да, он ведь мастер подобных дел. Денежки любит, вот и устраивает всяческие каверзы.

Нифига себе, «каверзы»! Элла ведь была бы убита, если бы течение истории не изменилось.

— Он делал и похуже вещи, — пожал плечами Кофман.

Куда хуже-то?

— Обалдеть! — качнул я головой. — То есть, все знают, что этот человек, делает такие вот дела, да ещё и относительно регулярно, и ничего с ним поделать не могут? У вас же есть связи и нужные люди. Как же так?

— В милиции что ли нужные люди?

— Ну, в том числе и в милиции, я полагаю. Как без этого…

— Так у него друг замминистра в МВД. И ничего с ним не поделать. Пытались уже. А раз зубастый твой в курсе дела, значит он тоже связан с Ананьиным.

— Не знаю, это уж совсем как-то странно было бы… — пожал я плечами.

— Ничего странного, даже наоборот, такая версия многое бы объясняла.

Я помолчал. Действительно, если у него замминистра в друзьях, мою писанину он вполне мог бы раздобыть и даже отдать Зубатому, раз уж он в наши медвежьи края перевёлся…

— Приходи к нам на ужин сегодня, — кивнул Кофман. — Элла не знает, что ты приехал?

— Нет, мы не разговаривали.

Дел много было, то Зубатый, то Ирина, то Настя…

— Ну, значит, сюрприз будет, — усмехнулся он.

— Яков Михайлович, спасибо за приглашение, приду конечно. Я кстати помощь у вас попросить хотел.

— Ну, вот и попросишь вечерком. В шесть часиков давай. Сейчас мне просто бежать пора. Ещё бумажки кое-какие подготовить.

— Хорошо, понял, — кивнул я. — Вечером буду.

Я вышел из кабинета. Картина вырисовывалась довольно интересная. Если верить Кофману, то Ананьин этот настоящий разбойник, а Зуб его подручный, получается. Крыша серьёзная, можно много дел натворить.

Я вышел из гастронома и пошёл в сторону дома, продолжая перетасовывать в голове карты пасьянса.

— Жаров, — вдруг раздалось позади меня. — Александр.

Я с удивлением обернулся и увидел, разумеется, Ананьина. Как пчела над медоносом.

— Только приехал и сразу — к родственнику?

Он улыбался. Лучше бы сохранял серьёзность.

— Думаю, поговорить со мной всё же придётся. Пойдём в машину.

— Давайте уж лучше на свежем воздухе, — покачал я головой.

— Ты что, испугался?— засмеялся он. — Не бойся, не укушу же я тебя. Пошли, поговорим немного.

— А о чём? — поднял я брови.

— Да о тебе. Интересный ты парень, Жаров. Очень интересный.