Испытание огнем

Глава 1

Коридор рядом с залом суда напоминал телевизионную станцию: крутом стояли стальные ящики с оборудованием и штативы, по полу тянулись провода и тяжелый кабель, ярко горели прожектора, а вдоль стены прохаживались, беззаботно болтая и потягивая кофе, операторы, звукорежиссеры и техники. Стало еще более шумно, когда в коридоре, окруженные плотным кольцом людей, появились двое — Стелла Каталони, выступавшая на процессе в качестве обвинителя, и Бенджамин Гроуман — окружной прокурор Далласа. Репортер газеты «Даллас Морнинг Ньюс», оказавшийся проворнее остальных, первым бросился к ним, надеясь получить сенсационное заявление для прессы.

— Как вы думаете, будет ли осужден Грегори Пелхам на этот раз? — быстро спросил он и протянул вперед диктофон.

— Несомненно, — кратко ответил Гроуман — высокий и худощавый человек в темном костюме от Армани и белоснежной накрахмаленной рубашке с инициалами известного кутюрье. Резко очерченный нос, близко поставленные глаза и плотно сжатые губы, казалось, подтверждали уверенность прокурора. В свои пятьдесят семь лет он все еще был довольно красивым мужчиной, не лишенным самоуверенности, хотя его волосы уже почти совсем поседели.

— Почему же он так легко отделался в первый раз?

— Тогда присяжные не сочли возможным вынести обвинительный приговор, — спокойно ответил Гроуман. — И вам это хорошо известно, Эбернети. Позвольте нам пройти. — Прокурор отвернулся и попытался возобновить прерванный разговор со Стеллой Каталони, но Эбернети не собирался убирать свой диктофон.

— Пелхама недавно арестовали за попытку совратить ребенка, — сказал репортер. — Неужели именно поэтому вы решили вновь предъявить ему не доказанное прежде обвинение в убийстве? Разве нельзя было ограничиться рассмотрением нового дела? Вы не опасаетесь того, что и на этот раз он выйдет сухим из воды? Ведь если он был оправдан присяжными в ходе того процесса, значит, не может предстать перед судом во второй раз по старому обвинению, не так ли?

— Если он будет признан виновным в убийстве, то мы сможем предъявить ему и новые обвинения, — вмешалась в разговор Стелла Каталони. — А теперь выключи магнитофон, Чарли. Нам с Беном нужно обсудить кое-какие вопросы.

Стелла была весьма неглупой женщиной тридцати четырех лет и отличалась необыкновенно твердым характером, из-за которого пресса наградила ее прозвищем «итальянская дикая кошка». Кроме того, она была общепризнанной красавицей, известной едва ли не всему Техасу. Ей очень шел льняной костюм желтого цвета, оттенявший черные волосы, мягкими волнами рассыпавшиеся по плечам. В ее темных карих глазах поблескивали золотые искорки, кожа казалась безупречно гладкой и свежей. С левой стороны вьющиеся волосы были подколоты, а справа — свободно спадали на плечо, слегка прикрывая лицо. Ее походка была стремительной, а поступь — тяжелой, что казалось удивительным, поскольку в целом ее облик создавал впечатление хрупкости и изящества.

— Долго ли продлится перерыв? — поинтересовался у нее Гроуман, когда надоедливый репортер наконец оставил их в покое.

Шла вторая неделя августа, и температура воздуха достигала ста пяти градусов по Фаренгейту. Разумеется, все кондиционеры здания суда, находившегося в самом центре Далласа, работали на полную мощность, но при такой жаре в помещении термометры редко показывали менее восьмидесяти градусов. Гроуман достал из кармана носовой платок и вытер пот с лица и шеи.

Стелла посмотрела на часы.

— Осталось всего пять минут. У меня даже нет времени, чтобы заскочить в свой офис. Я хотела посмотреть, не пришел ли отчет следователя по делу Уолдена, — сказала она.

Гроуман нахмурился.

— Сейчас тебе прежде всего следует думать о заключительном обвинении и о своих доказательствах, — тихо сказал он. — Все остальное может подождать.

— Но я уже почти закончила, — возразила Стелла, посмотрев ему в глаза. — Мы сможем получить вердикт уже к вечеру. Впрочем, все зависит от того, как долго будут совещаться присяжные.

— Тебе кажется, что все сложится нормально? — встревоженно спросил он.

— Не сомневаюсь в этом, — ответила Стелла, нервно улыбаясь. — Естественно, если присяжные вздумают совещаться более трех-четырех часов, то я буду ломать себе руки. — Улыбка внезапно исчезла с ее лица.

Прямая и весьма непосредственная при общении с людьми, Стелла получила вторую по значению должность в конторе окружного прокурора всего семь лет назад. На волне везения, умело используя недюжинный талант юриста, она добилась на этом ответственном месте впечатляющих результатов — почти все процессы, где она выступала, заканчивались обвинительными приговорами. И сейчас она, конечно, не собиралась проигрывать дело.

Бен Гроуман провел рукой по волосам.

— Комински сказал, что ты оказывала давление на некоторых свидетелей, — тихо произнес он. — А я ведь предупреждал тебя, что этого делать не следует. Вызвать отчуждение присяжных — последнее, к чему мы стремимся, выступая на этом процессе.

— Но речь идет об убийстве, которое произошло шесть лет назад, — выпалила в ответ Стелла, и ее голос эхом разнесся по коридору. — Люди, обладающие даже очень хорошей памятью, многое могли забыть за это время, Бен. А что уж говорить о наших свидетелях — это самые обычные граждане, не обладающие никакими выдающимися способностями. Я просто вынуждена была попытаться заставить их вспомнить подробности и пережитые Бог знает когда ощущения.

Когда подсудимый Грегори Джеймс Пелхам, местный бродяга и психопат, впервые предстал перед судом за убийство мальчика по имени Рикки Маккинли, присяжные не смогли прийти к единому мнению, и Пелхам был выпущен на свободу. И хотя преступление, по которому ему предъявили новое обвинение, было сущим пустяком по сравнению с убийством, оно заставило всех вспомнить событие шестилетней давности. Общественность города стала требовать возмездия и за совершенное прежде преступление. Средства массовой информации набросились на окружного прокурора, обвиняя в том, что он не помешал освобождению опаснейшего преступника, а мэр и члены городского совета выразили надежду, что на этот раз прокурор упрячет преступника за решетку. Это событие приобрело такую широкую огласку, что вскоре уже вся страна следила за ходом процесса по каналам национального телевидения.

Гроуман наклонился к Стелле.

— Ты просто обязана убедить присяжных в его виновности, — сказал он тихо, обдав ее горячим дыханием, напоминавшим сухой ветер пустыни. — Мы не можем позволить, чтобы этот человек снова избежал возмездия. Нам просто повезло, что он не убил еще одного ребенка и не плеснул ему в лицо серной кислотой, как проделал это с бедняжкой Маккинли.

— Послушай, — нетерпеливо прервала его Стелла, потеряв терпение, — неужели ты думаешь, что я хочу этого меньше, чем ты? Я занималась этим делом столько времени, что даже мой чертов супруг не выдержал и оставил меня. Чего еще ты хочешь от меня? Крови?

— Держи себя в руках. — Гроуман кивнул, обращая ее внимание на репортеров. — Постарайся столь же пылко выступить на судебном заседании.

Стелла прислонилась к стене, гневно сверкнув черными глазами. Сделав глубокий вдох, она попыталась немного успокоиться. В этот момент из коридора в дверь зала суда ринулись все, кто еще минуту назад ожидал окончания перерыва, чтобы побыстрее занять места. Гроуман часто повторял ей, что любой эмоциональный взрыв является результатом неконтролируемого всплеска энергии. С чутким мастерством тренера он направлял гнев и несколько необузданный талант Стеллы в русло высочайшего искусства, благодаря чему она одерживала в судебных делах победу за победой.

Стелла хорошо понимала, что Гроуман считает ее весьма удачной находкой. Еще несколько лет назад его собственная карьера, казалось, была обречена на бесславный конец, но неожиданно в лице Стеллы он нашел надежное средство, с помощью которого рассчитывал снова подняться наверх. Она была для него своеобразной пусковой установкой, его созданием и его орудием. Занимая достаточно высокое положение в прокуратуре, Стелла часто выступала в роли администратора и была советником множества юристов, работавших под ее непосредственным руководством. Она часто консультировала их по самым сложным проблемам законодательства, помогая тем самым выработать стратегию поведения на судебном процессе и провести точный анализ вероятных действий присяжных заседателей.

С делом Пелхама, по мнению многих, могло справиться не менее дюжины работников прокуратуры — способных юристов, которые, пожалуй, имели бы гораздо меньше шансов проиграть процесс: ведь они еще не приобрели репутацию удачливых обвинителей. Везение Стеллы в любой момент могло изменить ей. Но Гроуман все-таки настоял на том, чтобы она взялась за это дело лично. Он считал, что только она сможет предъявить суду бесспорные доказательства вины подсудимого.

— Рикки Маккинли мертв, — сказал он ей приглушенно. — Неужели ты позволишь, чтобы человека, загнавшего его в могилу, выпустили на свободу? Ты лучше других знаешь, что такое предсмертная агония, Ты знаешь, какие мучения вынес перед смертью бедный, добродушный ребенок, Стелла. Сколько еще детей может погубить этот подонок? Мы не можем позволить ему продолжить этот список.

Стелла едва сдержала слезы. Неожиданно ее осенила мысль: она должна отвлечь присяжных от своего имиджа самоуверенного обвинителя и, обратившись к их чувствам, подтолкнуть их к рассмотрению предыдущего преступления подсудимого. Кровь ударила ей в лицо. Сможет ли она сделать это? Все надеются только на нее. Судьба монстра полностью в ее руках. Так может ли она допустить, чтобы он снова покинул зал суда, избежав наказания?

Нет, подумала Стелла с упрямой решимостью, Грегори Джеймс Пелхам на этот раз не отвертится. Она сделает все, чтобы мистер Пелхам получил по заслугам.

— Быстрее, — сказала она. — Мне нужна резинка для волос.

Пять минут спустя Стелла медленно шла по проходу к столу обвинителя. Ее трудно было узнать. Она словно стала совершенно другим человеком. Ее волосы были туго стянуты на затылке, а на правой щеке ярко выделялся безобразный шрам. Походка стала напряженной, взгляд не отрывался от пола, а рот перекосился, так как она прикусила верхнюю губу, стараясь сдержать дрожь волнения.

Все места в зале суда были заняты. Часть репортеров и зрителей плотной толпой сгрудились у задней стены. Спускаясь вниз по проходу, Стелла улавливала вздохи присутствовавших, которые перемежались недоуменным шепотом и гулко отдавались в ее висках.

Они похожи на гудящий рой встревоженных пчел, готовых броситься на меня и закусать до смерти, подумала она, приближаясь к своему столу. Не успела она сесть, как к ней подбежал репортер и, опустившись на колено, стал быстро щелкать затвором фотоаппарата.

— Что случилось с вашим лицом? — спросил он, не отрываясь от объектива. — Это настоящий шрам?

Глупость газетчика привела Стеллу в бешенство.

— Вы сможете убедиться в этом позже, — резко сказала она и решительным жестом отстранила камеру. Затем, увидев, что в зал вошли присяжные заседатели, она быстро собрала бумаги на столе и попыталась успокоить шумевших вокруг нее людей. Через несколько секунд судья занял свое место, присяжные тихо расселись за перегородкой и Стелла, окончательно овладев собой, приготовилась к продолжению разбирательства.

Помощником Стеллы по делу Пелхама был Лэрри Комински — блестящий молодой прокурор с рыжими волосами и симпатичными веснушками, обильно покрывавшими его нос и щеки. Между ним и Стеллой за прокурорским столом сидела женщина с большими выразительными глазами и лицом, полным королевского достоинства. Это была Бренда Андерсон, следователь окружной прокуратуры, которую тоже подключили к делу. Будучи афро-американкой, Бренда Андерсон успешно окончила университет, получив степень бакалавра в области компьютерных технологий и степень магистра по криминологии. До того, как стала следователем, она прошла снизу вверх все ступеньки служебной лестницы полицейского департамента Далласа и сейчас считалась умнейшим техническим экспертом окружной прокуратуры.

— Боже мой! — воскликнула она, заметив безобразный шрам на лице Стеллы. — Стелла, что ты с собой сделала?

— Я расскажу тебе об этом позже, — прошептала Стелла. — А сейчас нам предстоит надрать кое-кому задницу.

— Миссис Каталони, — громко произнес в микрофон судья Малькольм Чэмберс и сделал паузу, ожидая, когда Стелла поднимет голову и посмотрит на него. Его покрытое морщинами лицо казалось усталым, седые волосы взъерошились, а очки сползли на кончик носа. Он не мог не заметить глубокий шрам, преобразивший лицо Стеллы, но никак не дал понять, что обратил на него внимание. — Вы можете продолжать с того самого момента, на котором остановились.

— Благодарю вас, Ваша Честь, — спокойно ответила Стелла. Она поднялась, посмотрела на присяжных и с удовлетворением отметила про себя, что они явно поражены ужасным шрамом. Надеюсь, мысленно сказала она, он не помешает вам внимательно выслушать мои слова, так как именно сейчас я попытаюсь связать воедино все факты.

— Дамы и господа, — начала она и слегка повернулась в сторону присяжных. При этом ее правая щека, изуродованная шрамом, была по-прежнему хорошо видна им. — До перерыва я тщательно проанализировала все факты, которые прокуратура штата представила в качестве доказательств вины подсудимого. Прежде чем вы удалитесь для вынесения приговора, я бы хотела, чтобы вы еще раз вспомнили о жертве этого преступления. Я прошу вас вспомнить фотографии, сделанные на вскрытии. Вы видели их в ходе слушания дела. — Стелла понизила голос почти до шепота. — Представьте себе, если, конечно, можете, как бы выглядел Рикки Маккинли, если бы ему все-таки удалось выжить после жестокого нападения преступника. — Она замолчала и сделала многозначительную паузу, добиваясь желаемого эффекта. Несколько секунд она стояла неподвижно, как каменная статуя, сохраняя непроницаемое выражение лица.

— Почему я прошу вас сделать это? — продолжила Стелла, когда решила, что прошло уже достаточно времени, чтобы присяжные сумели выполнить ее просьбу. — Только потому, что Рикки Маккинли не удалось выжить. Его нет в этом зале, и он не может столкнуться лицом к лицу со своим убийцей, чтобы рассказать вам о том ужасе, который пережил по вике этого безжалостного человека. Но даже если бы пострадавшему удалось чудом остаться в живых, его дальнейшая жизнь была бы основательно искалечена и, возможно, полностью разрушена. Он никогда не смог бы стать вполне нормальным человеком, никогда не был бы принят в компанию сверстников, никогда не смог бы окончательно избавиться от чувства страха. Сейчас вы не можете услышать его мольбу о восстановлении справедливости, ибо мертвые молчат в своих могилах, — сказала Стелла и опустила глаза. — Но я могу представить, что сказал бы здесь Рикки Маккинли, и могу представить боль, которую испытал этот мальчик, когда подсудимый плеснул серную кислоту в его лицо.

Стелла не спеша приблизилась к скамье присяжных. Она провела дрожавшим пальцем по барьеру, отделявшему их места от зала, и продолжила:

— Шесть лет прошло с тех пор, как погиб Рикки Маккинли. И все эти шесть лет человек, который так жестоко надругался над ним и в конце концов убил ребенка, свободно разгуливал по улицам нашего города.

В зале суда воцарилась мертвая тишина. Не было слышно ни шепота, ни вздохов, ни шорохов движения. Взгляды присутствовавших устремились к Стелле, присяжные внимательно следили за каждым движением, ни на секунду не отрываясь от ее лица. Лоб Стеллы и ее верхняя губа покрылись испариной. Она чувствовала, что пот струится по ее груди и предательски увлажняет подмышки.

— Этот безжалостный маньяк, этот хищник, — продолжала она, указывая рукой на сидевшего неподалеку подсудимого, — заманил бедного Рикки Маккинли в свою машину, отвез его в дешевый мотель и там подверг ужасным пыткам. Он избил Рикки до смерти, заполнил его рот и нос кремом для бритья и загнал в угол под стол. Неужели этого было не достаточно? — страстно воскликнула она, слегка приподняв бровь. — Ведь все извращенные потребности подсудимого были уже удовлетворены! Что же еще ему было нужно? — Стелла сделала паузу и молча пожала плечами, как будто надеялась получить ответ от присяжных.

— Нет, — вдруг закричала она не в силах сдержать дрожь во всем теле, — этого ему показалось мало. — Ее речь становилась все быстрее по мере того, как она продолжала описывать события шестилетней давности. — Он потащил окровавленное тело измученного Рикки к машине и упрятал его в багажник. Затем он отвез жертву в пустынное место и плеснул в лицо несчастного серной кислотой, которая разъела его до костей. Ему даже в голову не пришло, что тело жертвы к тому моменту было настолько изуродовано, что его едва ли удалось бы опознать. Ему нужны были дополнительные гарантии безопасности. Но все-таки тело погибшего опознали — по зубам, так как даже мать не смогла признать сына по лицу. Преступника волновало только то, как избежать наказания. Он хотел быть уверен в одном: в том, что этот парнишка никогда не сможет указать на него и потребовать справедливого возмездия. Вот почему, чтобы обеспечить свою безопасность, — страстно продолжала Стелла, — Грегори Пелхам решил ослепить восьмилетнего ребенка.

Возвращаясь на свое место, Стелла бросила взгляд на Джуди Маккинли, мать несчастного мальчика, сидевшую во втором ряду, сразу же за столом прокурора. Плечи женщины вздрагивали от рыданий, а слезы ручьем лились по щекам. Стелла подошла к ней, слегка прикоснулась к ее руке, а затем быстро повернулась к скамье присяжных.

— Дамы и господа, — обратилась она к ним, — судьба этого человека сейчас в ваших руках, как, впрочем, и судьбы его будущих жертв. — Она пристально посмотрела на каждого из присяжных, будто проверяя, действительно ли они вспомнили все обстоятельства совершенного когда-то преступления и подготовились к вынесению справедливого решения. — Если вы самым тщательным образом проанализируете все выдвинутые штатом обвинения и представленные доказательства, — она сделала небольшую паузу и продолжила, четко произнося каждое слово, — то вы, несомненно, придете к выводу, что по данному делу может быть вынесен только один вердикт. Возложив на себя обязанности ангелов возмездия, вы должны упрятать подсудимого за решетку — это единственное место, где ему следует находиться. Тем самым вы поможете бедному погибшему ребенку обрести, наконец, покой.

Присяжные совещались около двух часов.

Получив извещение сотрудника суда о том, что присяжные готовы огласить приговор, Стелла поспешила в зал суда вместе с Беном Гроуманом, Лэрри Комински, Брендой Андерсон и всеми, кто окружал их в коридоре во время перерыва.

Комински казался моложе своих тридцати лет. Закончив академию он отказался от военной карьеры, решив стать адвокатом. Являясь вторым, после Стеллы, человеком в офисе окружного прокурора, он производил впечатление неопытного и наивного сотрудника, вероятно, из-за маленького роста и сохранившего юношескую свежесть лица.

Бренда Андерсон сегодня надела строгое платье, опускавшееся на несколько дюймов ниже колен. У нее была длинная красивая шея, а волосы стянуты в плотный тугой пучок прямо на макушке. На людях она всегда вела себя сдержанно, но, общаясь с друзьями, позволяла себе расслабиться и поболтать. Сейчас она шла рядом со Стеллой, понуро опустив голову.

— Наконец-то они закончили, — сказал Комински и почему-то посмотрел на потолок, как будто сам Господь Бог должен был появиться оттуда, чтобы сказать последнее слово. — Присяжные обсуждали приговор всего два часа. Твоя идея продемонстрировать им безобразный шрам была просто замечательной, Стелла. Теперь у них нет абсолютно никакой возможности освободить этого ублюдка.

— Заткнись, мать твою… — злобно прошипел Гроуман, резко дернув его за рукав. Он остановился, посмотрел Комински в глаза и выдавил сквозь зубы: — Есть у тебя хоть унция здравого смысла? Неужели ты не понимаешь, что означает для этой женщины появиться на публике, перед фотокамерами с таким ужасным шрамом?

Прокурор посмотрел на Стеллу и густо покраснел. Ее волосы все еще были туго завязаны на затылке, свободной рукой она прикрывала ту часть щеки, которую обезображивал шрам.

— Ну ладно, прости, я виноват, — сказал он. — Я просто не подумал. Прости меня, Стелла, но… Это была великолепная идея, понимаешь? Больше всего мне понравилась фраза: «Представьте себе, если можете». Господи, это был настоящий шедевр! Ты бы видела лица присяжных!

— Спасибо, Лэрри, — тихо ответила Стелла, резко распахивая дверь зала суда. — Будем надеяться, что я сделала это не зря.

Прокуроры заняли свои места. Было начало седьмого, и большинство присутствовавших покинули зал, предположив, что вердикт вынесут только в начале следующего дня. Но самые упорные репортеры и члены семьи, утомленные ожиданием, все еще были тут. Воспользовавшись присутствием Гроумана, Бренда Андерсон ускользнула со своего места и пересела к родственникам жертвы преступления, устроившись рядом с Джуди Маккинли. Как только присяжные вошли в зал, судья призвал всех к порядку и спросил у присяжных, вынесли ли они вердикт.

— Да, мы пришли к общему мнению, — сказал старший из присяжных — мужчина в больших очках и с красными подтяжками.

— Подсудимый, встаньте, пожалуйста, — спокойно сказал судья.

Грегори Пелхам — маленький темнокожий человечек с набрякшими веками и ржавого цвета волосами — вздрогнул. На нем были дешевый коричневый костюмчик, простенький галстук и розовая рубашка. Когда адвокат подтолкнул его в бок, тот встал и пристально посмотрел на Стеллу, прежде чем повернуться к присяжным.

— Вы можете зачитать вердикт, — объявил судья заседателям.

— Мы, присяжные заседатели, — уверенно начал старший из них, — находим подсудимого виновным в преступлении и в убийстве Ричарда У. Маккинли в соответствии с пунктом первым предъявленного обвинения.

Стелла резко вскочила. Гроуман тут же усадил ее обратно на стул. Он был безмерно доволен решением присяжных, но, поскольку Пелхаму предъявляли и другие обвинения, он хотел выслушать мнение присяжных по всем остальным пунктам.

Учитывая давность совершенного преступления и отсутствие существенных доказательств того, что подсудимый заранее планировал совершить убийство, штат не потребовал высшей меры наказания, которая предусматривает смертную казнь. Однако присяжные согласились признать справедливыми другие обвинения, самым серьезным из которых являлось похищение человека.

— Мы, присяжные заседатели, находим подсудимого виновным в похищении человека в соответствии с пунктом вторым предъявленного обвинения.

Комински наклонился вперед и прошептал Стелле и Гроуману:

— С меня шампанское. — Затем, не особенно прислушиваясь к речи заседателя, он плюхнулся на стул.

Стелла внимательно прослушала весь вердикт, упоминавший и менее серьезные обвинения. Каждый пункт должен был включать в себя предыдущие, отражая всю преступную деятельность подсудимого. Если бы присяжные остановились только на каком-то одном пункте обвинения, то они не могли бы предъявить Пелхаму все остальные, а значит, и наказать его за эти преступления.

Как только старшина присяжных закончил зачитывать вердикт, судья назначил время вынесения окончательного приговора и объявил перерыв. Репортеры вскочили с мест и бросились к столу прокуроров, стараясь пробиться к Стелле.

— Как вы думаете, сколько лет проведет Пелхам в тюрьме? — спросил один из них, проталкиваясь вперед.

— Мы надеемся, что он получит максимальный срок, — сказала Стелла, срывая липкую резиновую ленту с волос, и они сразу же закрыли шрам на ее правой щеке. — Если судья будет строго придерживаться обвинения в убийстве и похищении, то, возможно, мистер Пелхам никогда не выйдет за пределы тюремных стен.

— Что случилось с вашим лицом? Это результат недавнего несчастного случая или старая рана? Вы решили продемонстрировать шрам, чтобы оказать влияние на присяжных?

Вопросы сыпались на Стеллу со всех сторон.

— Больше никаких комментариев, — резко заявила Стелла, а затем повернулась к Бену Гроуману и что-то прошептала ему.

Когда репортеры немного поутихли, она приблизилась к Джуди Маккинли и сочувственно обняла ее.

— Все закончилось, Джуди, — прошептала Стелла. — Может быть, теперь тебе будет легче наладить нормальную жизнь.

— Благодарю вас, — ответила та, тихонько всхлипнув. — Я не знаю, смогу ли когда-нибудь отблагодарить вас. Вы были сегодня просто великолепны. Я не пойму, что с вами произошло, но…

Стелла отошла от расстроенной женщины, когда заметила, что к ней направился Бен Гроуман. Со всех сторон стрекотали телевизионные камеры и сверкали вспышки фотоаппаратов.

— Вы сказали, что, возможно, уйдете в отставку в следующем году, — пристала к Гроуману какая-то журналистка. — Верно ли, что вы собираетесь назначить Стеллу Каталони своей преемницей?

Гроуман просиял и положил руку на плечо Стеллы.

— Это вполне возможно, юная леди, — многозначительно сказал он расслабленным и слегка фамильярным тоном искушенного политика. — Могу сказать вам совершенно откровенно, что не вижу более достойного кандидата на этот пост, чем Стелла Каталони. Она — самый способный прокурор из всех, которые когда-либо работали в моем офисе. — Он посмотрел на Стеллу и довольно ухмыльнулся. — Может так случиться, что я лично примусь за организацию ее избирательной кампании. Должен же я чем-то заняться после ухода в отставку?! Разумеется, если она сама пожелает, чтобы я помогал ей в этом.

Стелла улыбнулась. Если такой уважаемый человек, как Бен Гроуман, который около двадцати лет проработал на посту окружного прокурора, делает столь откровенные заявления по общенациональному телевидению, то значит, она скоро получит ключи от его офиса. Почувствовав, что он протягивает ей руку, она поймала ее и крепко пожала.

Стелла была на высоте, и это радовало ее. Теперь уже ничто не сможет остановить ее.

Стелла, Гроуман, Комински, Андерсон и еще несколько старших сотрудников окружной прокуратуры собрались в конференц-зале, который был больше известен как «военная комната». Раз в неделю Гроуман собирал здесь рядовых работников и начальников отделов, рассаживая их за большим дубовым столом. Здесь он сообщал им о предстоящих судебных процессах. Сегодня этот стол был покрыт бумажными салфетками, коробками с пиццей, пластиковыми стаканчиками и откупоренными бутылками шампанского. В зале чувствовалась приподнятая, праздничная атмосфера победы.

Среди присутствовавших был также Сэмюель Уэйнстейн, с которым Стелла собиралась обедать сегодня. Они договорились о встрече задолго до того, как был зачитан вердикт по делу Пелхама. Вообще-то Уэйнстейн был адвокатом Стеллы на бракоразводном процессе. Они знали друг друга давно, еще до того, как она обратилась к нему с просьбой представлять ее интересы при разводе с мужем. Уэйнстейн был близким знакомым Бена Гроумана и довольно часто встречался со многими членами его команды. В Далласе, как во многих небольших городах, люди входят в различные социальные группы с четко определенными границами. В этих группах сосредотачивается их общественная жизнь. Юристы обычно становятся членами одних и тех же клубов, занимаются в одних и тех же спортивных залах и выпивают в одних и тех же барах.

В последнее время Стелла довольно часто встречалась с Уэйнстейном, но далеко не всегда их свидания были связаны с ее разводом. Сэм — красивый мужчина и прекрасный специалист по разводам, правда, казался ей несколько старомодным. Ему было только сорок три года, но он уже овдовел, потеряв молодую жену лет десять назад. Она умерла от рака груди. Стелла считала его весьма привлекательным, несмотря на консервативность, которую он часто проявлял. У него были курчавые волосы, проницательные глаза, крупный прямой нос и сильный, волевой подбородок. Его присутствие помогло Стелле справиться со всеми психологическими проблемами, которые возникли во время развода. От случая к случаю он приглашал ее на ужин, но Стелла все еще не могла решить, хочет ли она продолжения их отношений.

— Не следует пить так много шампанского, — сказал он ей, иронично улыбнувшись. — Тебе может стать плохо, ведь ты даже не притронулась к пицце.

— День был таким трудным, — возразила Стелла, поднося к губам пластиковый стаканчик с шампанским, — что, думаю, я заслужила отдых. Мне не помешает немного расслабиться. Если же шампанское вздумает извергнуться из меня обратно, пусть так и будет!

Все, кто услышал ее слова, громко рассмеялись. Гроуман встал и высоко поднял стакан.

— За Стеллу, — сказал он и залпом выпил шампанское. — Мы все должны быть так же преданы своему делу, как она. Друзья, посмотрите повнимательнее на эту женщину, — продолжал он торжественно. — Через какие-то несколько лет Стелла Каталони станет новым окружным прокурором Далласа! А ваш покорный слуга пополнит ряды старых идиотов, проводящих все свое время на площадке для гольфа!

Стелла взяла стакан и, поочередно обойдя всех, слегка чокнулась с каждым из своих друзей, сидевших за столом.

— Речь, — громко выкрикнул Комински. Он уже изрядно накачался шампанским, так как начал потягивать его задолго до того, как подошли все остальные.

— Я слишком пьяна, чтобы произнести речь, — невнятно пробормотала Стелла, с трудом проговаривая слова. Затем она снова подняла стакан. — За Бена Гроумана, — предложила она тост. — Пусть он как можно быстрее уходит в отставку. Тогда уж я смогу сесть во главе этого стола и устроить вам адскую жизнь. — Она наклонилась к Сэму, чокнулась с ним, но сделала это так неуклюже, что тот, неловко дернув рукой, пролил шампанское на свой костюм. Он потянулся к салфетке и попытался удалить остатки вина с одежды.

— Прости меня, Сэм, — сказала Стелла, нахмурившись.

— Кофе, — заорал что есть мочи Комински. — Принесите этой женщине немного кофе. Наш прелестный обвинитель немного перебрал. Точнее сказать — два обвинителя.

Бренда Андерсон быстро вышла из комнаты, чтобы посмотреть, не осталось ли немного кофе на кухне. Кухня находилась в другом конце коридора. Сидевший рядом со Стеллой Гроуман наклонился и прошептал ей на ухо:

— Я попросил своего секретаря записать твое интервью, которое транслировалось по телевидению. Зайди ко мне в офис, я вручу тебе эту видеокассету в качестве сувенира. Если ты хорошенько изучишь ее, то непременно поймешь, как следует вести себя перед телекамерой. Понимаешь, это очень важно в нашей игре. Как только ты начнешь свою избирательную кампанию, ты захочешь выглядеть более подготовленной.

— О нет, покорно благодарю, — сказала Стелла, чувствуя, что прекрасное настроение внезапно оставило ее. Она специально выставила себя напоказ, чтобы выиграть это дело, но сейчас, когда все позади, ей определенно не хотелось получить сувенир, который напоминал бы ей об уродстве.

— Пожалуй, пора домой, — сказала она Сэму, поправляя копну волос, прикрывавшую правую сторону лица. — Сегодня был долгий и трудный день. К тому же ты прав: если я еще хоть немного выпью, то вырублюсь напрочь, а потом буду тяжело и долго болеть.

— С удовольствием провожу тебя, — ответил Сэм, помогая ей встать.

Стелла взяла его руку и внезапно подумала, что он всегда казался ей особенным. Она уже привыкла относиться к нему с уважением и знала, что всегда может рассчитывать на его помощь. Он один воспитывал своего двенадцатилетнего сына и ухитрялся совмещать домашние дела с весьма хлопотной юридической практикой, отнимавшей немало времени. Она по себе знала, как это трудно. Стелла была так поглощена своей работой, что не могла уделять достаточно внимания даже мужу, не говоря о том, чтобы принимать участие в воспитании ребенка.

В комнату, приоткрыв дверь, заглянула младшая сотрудница окружной прокуратуры.

— Тебе звонят, Стелла, — сообщила смущенно молодая женщина. — Ты подойдешь к телефону или мне попросить, чтобы перезвонили завтра утром? Это Холли Оппенгеймер из офиса окружного прокурора Хьюстона.

— По какому телефону она звонит? — рассеянно спросила Стелла. Холли Оппенгеймер в настоящее время была обвинителем в Хьюстоне, а раньше работала несколько лет в окружной прокуратуре Далласа. Женщины хорошо знали друг друга и поддерживали отношения до сих пор. Правда, они теперь редко общались, но раньше проводили, бывало, время в каком-нибудь кафе, любили вместе выпить по чашечке кофе во время утреннего или обеденного перерыва. Кроме того, Холли была обвинителем на процессе по делу Пелхама шесть лет назад, когда не удалось доказать его вину. Стелла пару раз советовалась с Холли перед новым процессом.

— Она на третьей линии, — сказала женщина. — Это единственная линия, по которой можно дозвониться сюда после окончания рабочего дня. Телефон стоит в моей комнате, и, когда я задерживаюсь на работе до позднего времени, звонки постоянно мешают мне.

Сказав Сэму, что вернется через несколько минут, Стелла нетвердой походкой подошла к телефону и сняла трубку.

— Холли, — сказала она радостно, — ты уже слышала новости о процессе Пелхама?

— Разумеется, слышала, Стелла, — раздалось в ответ. — Как я могла это пропустить? Тебя показывали едва ли не на всех каналах. А отделение Си-Би-Эс в Хьюстоне вело прямую трансляцию из зала суда. Я просто не могла удержаться, чтобы не поздравить тебя немедленно.

— Спасибо, — сказала Стелла. — Но знаешь, что я хочу тебе сказать? Почти всем, чего сегодня добились, мы обязаны тебе. Мы предъявили ему те же обвинения, использовали те же доказательства. Мы сделали все возможное, но при этом, увы, не придумали ничего новенького. Я просто покопалась в твоих старых бумагах и заставила зазвучать твои слова по-новому.

— Ты даже не представляешь, Стелла, как я хотела, чтобы в конце концов этот процесс состоялся. Я очень сблизилась с матерью Рикки. А когда мы потерпели неудачу и этого подонка выпустили на свободу, у меня появилось чувство, что я предала ее.

— Она довольно милая женщина, — охотно подтвердила Стелла. Заметив, что Бен Гроуман пристально смотрит на нее, она отвернулась к стене и слегка понизила голос. — На днях она вспоминала о тебе и просила передать наилучшие пожелания.

— Как она поживает? — участливо спросила Холли. — Она пережила жуткие времена. Ведь Рикки был ее единственным сыном. Я очень хорошо понимаю ее горе, ведь у меня самой дочь примерно такого же возраста.

— Сейчас, кажется, она чувствует себя немного лучше, — сказала Стелла. — Я думаю, что после того, как дело закончилось и справедливость восторжествовала, ее жизнь потихоньку войдет в нормальную колею. — Стелла задумалась, вспомнив собственное прошлое. — Кстати, — обратилась она к подруге, — у тебя была возможность просмотреть старые отчеты о пожаре? У тебя же такой острый взгляд, Холли, ты наверняка сможешь заметить то, что скрылось от всех остальных. Я знаю, у тебя мало времени, но все же надеюсь…

— О да, — воскликнула Холли. — Извини, Стелла. Я так увлеклась результатом процесса над Пелхамом, что забыла сказать тебе главное: твой старый приятель вернулся в город. Полицейские задержали его прошлой ночью. Завтра утром его привезут к нам для дачи показаний.

— Рэндалл? — спросила Стелла, непроизвольно прикрыв щеку рукой. Затем она повернулась и похлопала по плечу Гроумана. — Задержали Тома Рэндалла, Бен. Он снова в Хьюстоне.

Гроуман заерзал на стуле и нахмурился.

— В котором часу он будет у вас? — поинтересовалась Стелла.

— В девять утра, — ответила Холли. — Послушай, Стелла, — продолжала она внезапно осипшим голосом, — все почему-то решили, что я ушла от вас из-за того, что проиграла дело Пелхама. Но это не так. Я сменила место работы прежде всего потому, что Гроуман постоянно домогался меня и в конце концов просто вынудил уйти. Коллегия адвокатов почему-то не обратила на мое заявление должного внимания, но это еще не означает, что я была не права. — Холли сделала небольшую паузу, и Стелла услышала ее тяжелое дыхание. — Я знаю, что ты с ним тесно связана и что, возможно, он сейчас сидит рядом, но, по правде говоря, мне на это наплевать. — Прежде чем Стелла успела ответить, Холли бросила трубку.

Стелла пожала плечами и положила трубку на рычаг.

— Твоя самая большая поклонница, — сообщила Стелла Гроуману.

— Неужели? — усмехнулся он, отодвигая в сторону стул. — Лучше скажи мне что-нибудь такое, чего я еще не знаю. — Через несколько секунд он встал, с удивлением заметив напряженное выражение, которое изменило лицо Стеллы. — Рэндалл — это тот самый человек, который, как ты полагаешь, виновен в пожаре, унесшем жизни твоих родителей. Это означает, что из-за него на твоем лице появился этот ужасный шрам, я прав?

— Да, — тихо сказала Стелла, и ее глаза полыхнули гневом. — Ты знаешь, как я хочу добраться до этого человека? Нет, ты даже не можешь представить себе этого, Бен.

— Ну, и что ты теперь собираешься делать?

— Я ждала шестнадцать лет, пока этот засранец попался, — разъяренно выпалила Стелла. — Я хочу, чтобы теперь он заплатил за все, что сделал со мной. Ты хочешь знать, что я собираюсь делать? Я намерена пригвоздить его поганую задницу к стене. — Стелла судорожно сжала кулаки. — Но не только этого. Я хочу насладиться каждой минутой этой казни.

Все присутствовавшие, до этого весело смявшиеся, неожиданно замолчали. До сегодняшнего дня никто из них, кроме, разумеется, Гроумана, не знал о существовании безобразного шрама на лице Стеллы. Она всегда тщательно скрывала его под копной густых волос, спадавших на правую щеку.

В этот момент в комнату вошла Бренда и удивленно огляделась.

— Может быть, я что-нибудь пропустила? — с неподдельным изумлением спросила она. — Может быть, здесь кто-то умер? Послушайте, ребята, до сих пор я думала, что у нас здесь вечеринка…

Стелла смотрела перед собой, ничего, в сущности, не замечая. Ее губы были плотно сжаты, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Осознав, наконец, что все внимательно следят за ней, не скрывая интереса, она покраснела от смущения.

Сэм быстро поднялся и придвинул стул к столу.

— Пойдем, Стелла, — сказал он, положив руку ей на плечо и слегка подтолкнув к двери. Она вся дрожала, и он не мог не замечать это. — Я отвезу тебя домой. Пойдем отсюда.