Испытание огнем

Глава 8

Стелла стояла под душем, подставляя лицо под струи ледяной воды.

Сначала она договорилась с Брендой о встрече в гостинице «Холидэй инн», но потом передумала, снова позвонила ей и попросила приехать в квартиру Марио. В Хьюстоне стояла такая жара, что пока Стелла убирала у него, ее одежда пропиталась потом и прилипла к телу, вызвав неприятное ощущение влажности. Но куда более отвратительное чувство заполняло ее душу — чувство отчужденности и опустошенности.

Она очень надеялась, что Марио скоро вернется и она сможет поговорить с ним более спокойно. Стелла прислонилась лбом к холодному кафелю и подумала о том, что ее брат нуждается в профессиональной помощи врача. Три года назад она убедила его в том, что ему необходимо переехать из Далласа в Хьюстон. Ей казалось тогда, что его жизнь в этом небольшом городке будет намного спокойнее, чем в Далласе, с его шикарными клубами и очень напряженным ритмом. Такой одинокий, общительный холостяк, как Марио, легко мог оказаться в сетях какой-нибудь преступной группы. А может, он начал употреблять наркотики еще до того, как уехал из Далласа? Неужели она была так занята своей работой, что не заметила даже этого?

Неужели действительно произошло непоправимое: ее брат, опьяненный наркотиками, выстрелил в Тома Рэндалла и убил его?

Стелла почувствовала, что ее бьет мелкая дрожь. Она выключила воду, вышла из ванной, быстро оделась и собрала все свои бумаги, разложенные на кухонном столе. Через несколько минут в дверь позвонили, и Стелла впустила в квартиру Бренду Андерсон.

Бренда была одета в мешковатые джинсы и огромных размеров майку с короткими рукавами. Ее волосы были распущены, а на лице Стелла не заметила никаких признаков косметики. Может быть, поэтому глаза Бренды казались еще более крупными и сверкали каким-то юношеским задором. Она была красивой и казалась намного моложе своих лет. Она чем-то напоминала Стелле молоденькую студентку колледжа и уж вовсе не походила на строгого, консервативно-сдержанного следователя, с которым Стелла так часто встречалась в зале суда.

— Я никогда раньше не видела тебя с распущенными волосами, — удивленно заметила Стелла. — Тебе нужно и впредь придерживаться такого стиля. Это здорово подчеркивает твою красоту.

— Серьезно? — спросила Бренда, игриво теребя густые волосы. — Так я выгляжу немного моложе, правда?

— Ну, и хорошо. А что в этом плохого?

Обменявшись комплиментами, обе женщины приступили к делу. Бренда установила свой портативный компьютер на кухонном столе, а Стелла достала свой желтый блокнот и стала перечислять все, что Бренде предстояло сделать в ближайшее время. Стелла быстро набросала план действий, а потом подождала, пока Бренда наберет текст на компьютере. Через минуту они получили отпечатанный на принтере текст.

— Хорошо, — сказала Стелла, складывая бумаги в большой конверт. — Если ты спешишь, то можешь оформить эти документы сегодня же. Я надеюсь, что судья Мэддокс просмотрит их к завтрашнему утру. Мне нужно как можно быстрее поработать над вещественными доказательствами с места пожара. До предварительного слушания осталось не так много времени.

— Стелла, — обратилась к ней Бренда, — нам нужно поговорить откровенно. Вчера вечером мне удалось добыть очень важную информацию.

— Что именно? — настороженно спросила Стелла. — Что-нибудь полезное для нас?

— Я пошла поужинать с одним следователем, о котором как-то тебе говорила. Мы немного выпили, я дала ему несколько обещаний, которые не собиралась выполнять, и в конце концов он размяк и у него развязался язык. Похоже на то, что их свидетель заметил женщину за рулем взятой напрокат машины с яркой наклейкой на бампере. Он видел, как она удалялась на этой машине с места преступления буквально через несколько минут после убийства Рэндалла.

Стелла открыла рот от удивления.

— Повтори, пожалуйста, что ты сказала.

— Речь идет о Викторе Пилгриме, том самом свидетеле, о котором я тебе уже говорила, — пояснила Бренда. — Он утверждает, что видел женщину в арендованной машине белого цвета со знаком фирмы проката Герца. Мне не известны подробности его показаний, поэтому не могу сказать, насколько что опасно для тебя. Из беседы с этим человеком я поняла, что свидетель не видел лицо женщины. Правда, он уверен, что это была именно женщина. Но какая, в сущности, разница? Представь себе, сколько машин проезжает по этой улице и короткое время. Это случилось среди белого дня, и то, что он видел какую-то женщину за рулем машины, ровным счетом ничего не значит.

Стелла почувствовала, что сердце бешено забилось.

— Ты ошибаешься, Бренда, — угрюмо сказала она. — Когда я приехала в Хьюстон, я взяла напрокат белый «шевроле» в фирме Герца. Вернула машину я в день убийства.

— О Господи! — воскликнула Бренда, откидываясь на спинку стула. — В котором часу ты ее вернула?

— Я точно не помню, — сказала Стелла, напрягая память, — но это было где-то между часом и половиной второго. Я вернула машину перед тем, как отправиться в аэропорт.

— Медицинская экспертиза установила, что смерть наступила около одиннадцати часов утра, — задумчиво сказала Бренда. — Ты можешь вспомнить, где находилась, скажем, с девяти до одиннадцати?

Стелла решительно покачала головой.

— Я была здесь, Бренда, в этой квартире, но нет ни одного человека, который мог бы подтвердить это.

— А как же Марио?

— Он ушел, — сказала Стелла с некоторой настороженностью. — Не имеет никакого значения, где он был в это время.

— Черт! — снова воскликнула Бренда. — Что же, черт возьми, происходит? И все это время твоя машина стояла у дома?

— Да, насколько я знаю, — Стелла неуверенно пожала плечами.

— Это слишком невероятное совпадение, — сказала Бренда и поднялась, чтобы налить еще немного кофе. — Должно быть, кто-то знал, что ты взяла напрокат белую машину марки «шевроле» в фирме Герца. Или же этот Пилгрим все выдумал от начала до конца.

— Они пытаются подставить меня, — произнесла наконец Стелла. — Разве я не говорила тебе на днях, что они просто пытаются сфабриковать дело?

— Но кто именно? — спросила Бренда. — Рэндалл мертв. А кто кроме него хотел бы навредить тебе?

— Полиция, — тихо ответила Стелла. Ее губы словно онемели, и она с большим трудом выговаривала слова.

— Вряд ли, — покачала головой Бренда. — Не вижу смысла. Зачем полиции фабриковать против тебя дело? — Она взмахнула рукой. — Ты озадачила меня, Стелла. Я не вижу в этом никакой логики. Конечно, Уинтерс мог затаить на тебя злобу, но я сомневаюсь, что он стал бы рисковать своей пенсией ради того, чтобы подставить тебя. Кроме того, я не очень доверяю слухам о продажности полиции, хотя многие сейчас считают, что мы — банда мошенников. Я работала в полиции долгое время, но никогда не встречала продажного копа.

— Дело не только в Уинтерсе, — пояснила Стелла. — Мой дядя был капитаном хьюстонской полиции и только шесть месяцев назад ушел в отставку. Его полное имя — Клементин Каталони, но все зовут его просто Клем. Он всегда считал, что это я подожгла дом. Он презирает меня, Бренда. Не исключено, что именно он пошел на сговор с Уинтерсом, подбив того сделать все возможное, чтобы засадить меня за решетку. Неужели ты не понимаешь, что Пилгрим тоже может быть их человеком?

Бренда поднялась и не спеша сложила в портфель бумаги, которые Стелла передала ей. Она прекрасно понимала отчаяние Стеллы, но теория о полицейском заговоре казалась Бренде совершенно безумной.

— Я понимаю, ты думаешь, что все, с чем ты столкнулась сейчас, ужасно, — сказала она, пытаясь хоть как-то успокоить Стеллу. — Но моя мать учила меня прежде всего искать причину, по которой происходят события. Не сомневайся мы не только освободим тебя от всех гнусных обвинений, Стелла, но мы и докопаемся до истинных виновников этой истории — положим этому конец раз и навсегда.

— Я тоже надеюсь на это, — грустно ответила Стелла и вяло улыбнулась.

— Ах, да, — сказала Бренда, что-то припоминая. — Ты просила меня достать личное дело Пилгрима. Я отпечатала все, что мне удалось узнать. Может, ты найдешь здесь что-нибудь интересное. — Она достала бумаги и протянула Стелле. — Который час? Мне нужно бежать. Если я не приеду в суд через несколько минут, то все уйдут домой и я не успею передать им твои документы.

Как только Бренда вышла за порог, Стелла стала быстро просматривать личное дело Пилгрима, но не нашла ничего, за что могла бы зацепиться. Она уже хотела было отложить его в сторону, но тут ее взгляд упал на список обязанностей Пилгрима в штате городских служащих. Увидев литеру «Д» в самом начале этого раздела, Стелла поняла, что Виктор Пилгрим ушел в отставку из-за нетрудоспособности. Но в бумагах не было ни малейшего намека на то, что он когда-либо работал под началом ее дяди или Уинтерса. Бренда объяснила ей, что проникнуть в банк данных по личному составу полиции очень трудно. Ей пока не удалось это сделать, и оставалось только надеяться на то, что со временем она сможет справиться с этой задачей.

Через некоторое время Стелла решила еще раз просмотреть всю собранную Брендой информацию. Она начала с самого начала, внимательно изучив заявление Пилгрима о приеме на работу. Он начал службу не в полиции Хьюстона, как они раньше предполагали, а был переведен сюда из офиса шерифа в Сан-Антонио за несколько месяцев до получения ранения. Стелла внимательно прочитала список лиц, которые рекомендовали его на эту должность, но ее абсолютно ничто не насторожило. И только в разделе, который касался государственных учреждений и специальных наград и степеней, она нашла наконец что-то стоящее: Виктор Пилгрим руководил когда-то религиозным обществом «Рыцари Колумба».

— Неплохо, — громко сказала Стелла, и ее голос эхом разнесся по пустой квартире. Клементин Каталони долгое время был активным членом этого общества. Если она является жертвой заговора, то наверняка существует нечто такое, что объединяет всех заговорщиков. Пилгрим, Уинтерс и ее дядя были связаны узами служебной субординации в полиции Хьюстона. А теперь к этому можно добавить и их членство в обществе «Рыцари Колумба». Там пересеклись пути по меньшей мере двоих — ее дяди и Виктора Пилгрима. Она смутно помнила, что дядя был когда-то заметной личностью в юго-восточном регионе страны. Разумеется, этой информации было явно недостаточно, но у нее появилась хоть какая-то зацепка. Стелла схватила свою сумочку и быстро направилась к двери. Настало время посетить Великого Мудреца, или как там они его называют. Это будет неожиданный визит, и, может быть, он что-нибудь прояснит.

Уверенно ведя красный «форд», который уступил ей Сэм, Стелла свернула на узкую, вымощенную кирпичом дорогу, ведущую к частному владению ее дяди неподалеку от университета. Увидев белый двухэтажный особняк, построенный в колониальном стиле, Стелла вспомнила далекие годы детства, когда она приезжала сюда на полуразбитом фургончике, принадлежавшем их семье. Каждый раз, когда она с родителями собиралась навестить тетю и дядю, отец долго читал ей лекцию об американской мечте. Он подробно рассказывал о том, почему его отец иммигрировал в Соединенные Штаты Америки, навсегда покинув родную Сицилию. Он и его братья были тогда еще совсем маленькими. Она вспомнила, что отец часто называл своего брата и его жену богатыми родственниками. При этом он упоминал, что его брат, получая весьма скромную зарплату в местной полиции, смог добиться заметного успеха в жизни. Дядя Стеллы когда-то владел небольшой пиццерией, химчисткой и имел множество земельных участков, представляющих материальную ценность.

Несмотря на все старания ее отца, он так: и не достиг уровня жизни брата. Он много работал, экономил на всем, старался скопить деньги, но так и не стал богатым человеком. Отец работал инспектором в строительной фирме округа, никогда не искал другой работы и был доволен тем, что имел стабильный заработок, хотя и не очень большой.

Незадолго до пожара братья поссорились. Стелла и раньше считала, что ее отец безумно завидовал брату, не в силах смириться с тем, что тот на удивление легко сколотил состояние. Но на этот раз дело дошло до того, что отец запретил ей и Марио даже упоминать имя своего брата.

Что именно произошло между ними, Стелла точно не знала. Но она хорошо помнила слова отца о том, что дядя отошел от традиционных ценностей и перестал быть добропорядочным человеком. Всего за несколько дней до пожара отец назвал брата «никчемным, дешевым мошенником», повторив при этом несколько раз, что Клем позорит фамилию Каталони.

Тем больше была поражена Стелла, когда увидела, что, несмотря на произошедшую ссору, ее дядя просто убивался и плакал навзрыд после смерти отца. Она хорошо помнила все, что произошло в первые дни после гибели родителей. Дядя Клем пришел в больницу навестить ее. Он был убит горем и всячески старался подбодрить ее. Вместе с ним в больницу пришел также Карл Уинтерс. После их беседы Уинтерс отозвал дядю в коридор для разговора наедине. Стелла слышала, как разбушевался ее дядя, потеряв всякий контроль над собой, после того как Уинтерс что-то сообщил ему. Полицейскому пришлось немало потрудиться, чтобы успокоить его.

Затем произошло самое страшное. Напичканная лекарствами, с ног до головы перевязанная бинтами, потерявшая родителей и своего неродившегося ребенка, Стелла услышала, как Карл Уинтерс зачитал ей ее права и объявил, что она обвиняется в убийстве родителей.

— Господи! — воскликнула она, вспомнив, какой ужас почувствовала в тот момент. Вместо того, чтобы защитить, дядя набросился на нее, как цепная собака. Если кто и должен теперь был жаждать мести, так это она, а не дядя Клем или тем более — Карл Уинтерс.

Глаза увлажнились, но Стелла все-таки поборола искушение впасть в печаль и заняться анализом собственных переживаний. Прошлое уже позади, как часто говорил ей Брэд. Если она хочет выжить, то ей надо сосредоточиться на настоящем.

Прежде чем выйти из машины, Стелла посмотрела в зеркало и убедилась в том, что волосы скрывают шрам на ее щеке. Затем она направилась по бетонной дорожке к дому, пытаясь справиться с волнением. Она не обратила внимания даже на чудесные цветы, украшавшие парадный вход, хотя не могла не почувствовать сладковатый запах распустившихся роз и гардений. Не в силах отвлечься от тяжелых мыслей, она позвонила в дверь и ждала, пока кто-нибудь откроет ей.

Дверь распахнул Клементин Каталони. Увидев Стеллу, он вытаращил глаза.

— Чего тебе надо? — резко спросил он. — Я надеялся, что ты все еще в тюрьме.

От его грубости Стелла немного растерялась. За долгое время, что они не встречались, она забыла о том, как сильно дядя похож на ее отца, и сейчас это увеличило ее замешательство. Какое-то время она не могла произнести ни слова.

— Меня выпустили под залог, — наконец сказала Стелла. — Я подумала что вы будете рады увидеть меня, и решила зайти, раз уж попала в ваш город. Вы же все-таки мой дядя, и, кроме того, я была бы рада повидать тетушку Сару после стольких лет.

— Неужели? — с легкой издевкой спросил он, скривив губы в насмешливой ухмылке. — Должен сказать тебе откровенно, что ты ошибаешься: у нас нет ни малейшего желания принимать тебя. — Он сделал шаг назад и попытался захлопнуть дверь перед ее носом. Стелла ухватилась за дверную ручку и не позволила ему сделать это.

— Я хочу заявить вам со всей серьезностью, независимо от того, верите вы мне или нет, что я не поджигала дом и не убивала Рэндалла. — Стелла выпалила это на одном дыхании. — Вы же мой родственник, черт побери, — продолжила она на тон выше, — но вы постоянно преследуете меня. Почему? Я не вижу другой причины, кроме той, что вы презирали моего отца, а теперь перенесли ненависть на меня.

— Скажи это все судье, — прошипел он, — а у меня нет времени выслушивать твой бред. Как тебе только удалось стать окружным адвокатом? Неужели там никто не удосужился проверить твои прошлые делишки? Разве не очевидно, что ты наняла убийцу, чтобы погубить родителей?

— Вы никогда не желали слушать меня, — закричала Стелла, не в силах больше сдерживаться. — Если бы вы захотели это сделать и узнали мою точку зрения, то вы бы поняли наконец, что я этого не делала. Вы бы сделали для нас хоть самую малость — взяли бы Марио и помогли мне воспитать его. — Стелла замолчала и глубоко вздохнула. — Так нет же — вы не сделали даже этого. Вы взяли его на пару дней, а затем избавились от него раз и навсегда. Вы поверили этому глупому негодяю Уинтерсу и его болезненным фантазиям. Я спала с Марио в одной кровати, но не чаще, чем с отцом.

— Ты и твой брат, — ответил Клем, осуждающе покачав головой, — опозорили весь наш род своей извращенной связью. Вы больше не принадлежите к роду Каталони.

— Если бы я не вышла замуж за Брэда Эмерсона, — продолжила Стелла дрожавшим голосом, — мой брат оказался бы на попечении чужих людей.

— Убирайся отсюда! Это частное владение! — внезапно закричал Клем Каталони. На его лбу проступили капельки пота. — Если ты не сделаешь этого немедленно, я позвоню в полицию и тебя арестуют за незаконное проникновение на эту территорию.

— Что произошло между вами и отцом? — спросила Стелла, угрожающе понизив голос. — Я хорошо помню, что между вами были очень тесные отношения какое-то время. Он всегда восхищался вами и гордился тем, что он ваш брат. Что же случилось потом?

Резкая перемена темы разговора мгновенно успокоила его.

— Твой отец был хорошим человеком, — сказал он, тут же позабыв о своем гневе. — Хотя всю жизнь и оставался несколько простоватым, даже наивным, Он никогда не понимал, что значит добиться успеха в этой стране. Но я знаю одно, — он сделал паузу и прищурился, — Тони не заслужил того, что с ним произошло, — того, что ты с ним сделала. Даже бродячую собаку нельзя сжигать заживо.

— Виктор Пилгрим работает на вас? — резко спросила Стелла, переступая порог. Ей хотелось увидеть гостиную и холл, из которого можно было попасть в столовую и на кухню. Она заметила на стене богатую коллекцию оружия, а рядом — красиво оформленную грамоту общества «Рыцари Колумба». Ей в глаза сразу бросились мощные винтовки и несколько револьверов. — Вы встречаетесь с ним в обществе «Рыцари Колумба»? Я имею в виду Виктора Пилгрима.

— Ах ты проститутка, мать твою… — гневно закричал он. — А ну-ка, уматывай отсюда, пока я не достал свое любимое ружье. Ты нагло вторглась в мой дом, да еще спрашиваешь…

Не успела Стелла сказать хоть что-то еще, как он вытолкал ее за порог и захлопнул дверь. Безобразное поведение дяди даже не возмутило ее. Напротив, она была довольна тем, что нанесла ему визит: теперь она отчетливо осознала, что Виктор Пилгрим и Клем Каталони связаны прочными узами. Разумеется, это еще ни о чем не говорило и не доказывало, что они вступили в преступный сговор, но все же это была зацепка. Теперь она могла продолжить поиски в этом направлении. И действовать следовало как можно быстрее, ведь времени у нее оставалось совсем мало.

Направляясь по бетонной дорожке к машине, Стелла отломила веточку гардении и поднесла ее к лицу. Если главный свидетель обвинения связан с таким влиятельным человеком, как ее дядя, то это означало, что она не может отныне доверять хьюстонской полиции, независимо от того, какие удостоверения они ей покажут или какие обещания дадут. Близость к полицейским кругам превратилась в некое подобие тайного общества, а ее дядя, будучи лидером этой организации, мог обладать весьма значительным влиянием на всех людей, которые когда-либо работали под его началом. То, что он уже вышел в отставку, ровным счетом ничего не значило. Полицейский навсегда остается полицейским. Служебная лояльность среди представителей этой профессии была такой же сильной и прочной, как кровные узы большой семьи.

Приблизившись к машине, Стелла остановилась, повернулась и еще раз окинула взглядом большой дом. В узкой щели между шторами одного из окон она заметила встревоженное лицо тети. Показания этой женщины могли бы стать ее козырной картой, подумала Стелла. Если не удастся установить подробности нападения на Рэндалла из других источников, то можно попробовать поговорить с тетей. Надо же как-то узнать, что Клем Каталони замышляет. Еще секунда — и Стелла увидела, что у окна появился дядя. Он резко оттолкнул жену и наглухо задернул штору. До Стеллы донесся громкий крик Клема. У нее не было никаких сомнений в том, что он полностью подчинил себе жену. Вероятно, тетя Сара слишком запугана, чтобы стать ее союзницей, подумала Стелла. Сильно сжав пальцы, она смяла красивый цветок и бросила его на дорожку. Затем Стелла уселась в машину и мгновенно умчалась прочь от дома Каталони.

Холли сидела в своем офисе, положив ноги на стол. Откусив кусок пиццы, она бросила оставшуюся часть в коробку.

— Какая гадость, — сказала она Карлу Уинтерсу. — Сама удивляюсь, как тебе удалось уговорить меня попробовать эту мерзость.

Детектив развалился на стуле рядом с Холли. По сравнению с кабинетом Фрэнка Майнора офис Холли выглядел довольно неприглядно. Более или менее приличный книжный шкаф, стоявший здесь, она купила на свои собственные деньги. Он был нужен ей для хранения книг по юриспруденции и периодических изданий. А три хромированных стула были приобретены на казенные средства. Стены кабинета украшали не дипломы юридических учебных заведений, а репродукции с картин Сальвадора Дали. Она считала, что ее дипломы не столь престижны, чтобы стоило вывешивать их на всеобщее обозрение. Под стеклом письменного стола красовались многочисленные фотографии десятилетней дочери Холли, позировавшей в разнообразных одеяниях. Уинтерс посмотрел на одну из них и подумал, что дочь больше похожа на отца, чем на мать. У нее были темные волосы, круглое лицо и довольно толстые губы, которые разительно отличались от тонких губ Холли.

— Симпатичная малышка, — сказал Уинтерс, взяв одну из фотографий и тут же положил ее обратно.

— Избалованный ребенок, — равнодушно ответила Холли, переводя взгляд со снимка девочки на детектива. — Я трачу на ее барахло больше денег, чем на собственную одежду.

— Ты серьезно? — спросил он и посмотрел на ее платье. Холли была в своей обычной мини-юбке, а ее стройные ноги как будто повторяли неоновую рекламу из злачных районов города. Уинтерс с большим трудом оторвал взгляд от ее ног, пытаясь сосредоточиться на предмете разговора. — Зачем ты надела длинное платье на заседание суда? — поинтересовался он. — Скрывая свои ноги от посторонних, ты совершаешь большую ошибку.

— Серьезно? — игриво спросила Холли, поглаживая рукой бедра и поднимая юбку на несколько дюймов выше. Затем она наклонилась и прижалась грудью к его руке. После минутного замешательства она опустила ноги на пол и посмотрела в глаза Уинтерсу. — Фрэнк Майнор считает, что может указывать мне, когда и как одеваться, — капризно сказала Холли, надув губы. — Это он хотел, чтобы я напялила на себя то старомодное платье и стянула волосы в пучок. А теперь он даже настаивает на том, чтобы я пошла в какой-нибудь забытый Богом магазин и купила себе пару старушечьих туфель, наподобие тех, в которых ходят сейчас престарелые няни.

— Зачем? — недоуменно спросил Уинтерс, хихикая над удачной шуткой Холли. Ему нравились ее ноги, но он не считал при этом, что нужно так выкладываться, чтобы лишний раз продемонстрировать их.

— Майнор — идиот, — рассерженно выпалила Холли.

Уинтерс рассмеялся в полный голос.

— Более того…

— Он решил, что в длинном платье я произведу на присяжных лучшее впечатление, — продолжила Холли, вперив взгляд в темное пятно на стене над головой Уинтерса. — Он сказал, что хочет видеть меня одетой более консервативно. Он знает, что мы со Стеллой вместе работали в Далласе, и не хочет, чтобы мое участие в процессе расценили как чисто женскую зависть к ее профессиональным успехам. Ты же знаешь, что сейчас, когда Стелла сделала себе имя на деле Пелхама, все обвинители штата просто умирают от зависти к ней.

— Понимаю, — медленно протянул Уинтерс, не отрывая взгляда от ее груди. У нее был очень узкий бюстгальтер, и, когда она наклонялась вперед, как, например, сейчас, Уинтерс мог без особого труда рассмотреть ее розовые соски. У нее была кремового оттенка кожа и соблазнительно полная грудь. Прервав наслаждение Уинтерса от созерцания ее прелестей, Холли встала и подошла к нему сзади. Положив руки на его плечи, она стала делать легкий массаж, приводя его в исступление.

— Тебе приятно? — спросила она томно. Ее грудь упиралась в его спину.

— Я даю тебе полтора часа, чтобы прекратить это безобразие, — шутливо сказал Уинтерс, стараясь показаться хладнокровным и опытным мужчиной. Но в действительности он был очень взволнован и чувствовал, что его сердце бешено колотится. Более десяти лет он не спал с женщинами. И ему уже стало казаться, что влечение к ним навсегда оставило его. Сегодняшний день показал, что это далеко не так. Еще не все потеряно, подумал он, прижимаясь бедрами к Холли, чтобы она могла почувствовать волнение его плоти.

Ее руки неожиданно остановились, и она решительно направилась к столу. Уинтерс почувствовал разочарование, но быстро заставил себя успокоиться. Чего он, собственно говоря, ждал от нее? Она была хорошенькой молодой женщиной, а он? Просто старый козел. Он не был настолько глуп, чтобы не понять, что с ним просто играют. Да и глаза Холли красноречиво подтверждали это. Легкий порыв страсти мгновенно исчез, не оставив и следа.

— Ты уже видела результаты баллистической экспертизы? — спросил он, поправляя воротник рубашки.

— Пока нет, — холодно ответила Холли. — Лаборатория завалена работой, поэтому нам придется немного подождать.

— Я думаю, мы не получим ничего интересного, — сказал Уинтерс. — Честно говоря, меня очень удивляет, что она вообще бросила пистолет на месте преступления. Стелла Каталони не настолько глупа, чтобы оставить отпечатки пальцев на оружии, которым она убила Рэндалла. Думаю, не стоит полагаться только на этот факт.

— Может быть, — сказала Холли, отправляя остатки пиццы в корзину для мусора. — А может быть, и нет. Она избавилась от орудия убийства среди бела дня. Это не похоже на проявление большого ума, Карл. В особенности если учесть, что в тот же день она публично угрожала убить этого свидетеля. Теперь понятно, что речь идет об отчаянной, не способной на рациональные поступки женщине.

— Неужели она надеялась, что это сойдет ей с рук? — недоверчиво спросил Уинтерс.

— Да, именно на это она и рассчитывала, — охотно подтвердила Холли. — Каждый убийца надеется на то, что его не поймают. Но Стелла — совершенно другой человек. Она всегда была несдержанной и чересчур эмоциональной, хотя и довольно скрытной. Но эта черта характера скорее всего объясняется ее увечьем. Однако после дела Пелхама она стала чересчур самоуверенной. Я бы тоже потеряла голову, если бы такой влиятельный человек, как Гроуман, позволил мне дать интервью национальному телевидению. — Она улыбнулась, злобно сверкнув глазами. — Полагаю, что теперь Стелла может попрощаться со своей карьерой, не так ли? Держу пари, что ей никогда не удастся победить на выборах в этом штате.

— Но она может быть оправдана.

— Ни за что на свете, — уверенно сказала Холли, уставившись на Уинтерса. Собственно говоря, это уже не имеет особого значения. Если на человека выливают столько грязи, он никогда не сможет отмыться полностью.

— Я не очень хорошо понимаю, — задумчиво сказал Уинтерс, — зачем ей было убивать кого-то, если она и так находилась в сложном положении? Зачем она это сделала?

Холли тоже не понимала этого, но она не хотела, чтобы сомнения мешали ей двигаться к цели.

— Откуда мне знать, черт возьми? Мне кажется, она понадеялась на Гроумана. Она думала, что он и служащие его агентства помогут ей выбраться сухой из воды, что они просто не допустят ее уголовного преследования. — Упомянув Гроумана, Холли на мгновение застыла, а ее губы плотно сжались. — Давай я познакомлю тебя с тем, что удалось выяснить сегодня.

— Я весь внимание.

— Ну и отлично, — сказала Холли, поднимаясь. — Я позвонила в фирму проката Герца и установила: Стелла действительно брала у них машину, описание которой полностью совпадает с тем, что привел Виктор Пилгрим. Она арендовала ее за день до убийства, а вернула спустя несколько часов после того, как кто-то застрелил Рэндалла. Я хочу, чтобы ты поехал туда и нашел квитанцию на получение машины и копию об уплате аренды с ее подписью. Кроме того, нужно отвезти машину в лабораторию для проведения экспертизы. Даже если Герц позже сдавал эту машину кому-то другому, в ней могут сохраниться следы крови или что-нибудь еще, что может оказаться полезным для следствия. И обязательно заставь их сделать сканирование инфракрасными лучами. При помощи этого метода можно выявить пятна крови, которые не видны глазу. Мы должны хорошо подготовиться к предварительному слушанию по делу Рэндалла и собрать самые убедительные улики.

— Нет проблем, — охотно откликнулся Уинтерс. — Может быть, нам следует устроить очную ставку, чтобы посмотреть, узнает ли ее Пилгрим?

— Нет, не сейчас, — решительно сказала Холли. — Он утверждает, что не очень хорошо рассмотрел лицо женщины, поэтому очная ставка нам может ничего не дать. Если он не узнает ее, то она непременно воспользуется этим обстоятельством, чтобы доказать свою невиновность. Мы не можем позволить себе подобных ошибок.

— Если Пилгрим уверен в том, что видел женщину, — продолжал настаивать Уинтерс, — то все-таки надо показать ему Стеллу поближе, чтобы он смог идентифицировать ее. Если хочешь, я могу собрать фотографии людей, которые будут на очной ставке. Это избавит нас от многих проблем. Если Пилгрим не может дать положительный ответ, то об этой попытке никто не узнает.

— Я уже хотела это сделать, — раздраженно сказала Холли и запустила скрепкой через всю комнату. — Ничего не вышло. Пилгрим твердил, что не сможет опознать женщину. Что я должна была сделать. Карл? Обозвать этого человека лжецом? Сейчас он — наш единственный свидетель. Кроме того, он бывший полицейский. Если он говорит, что это черное, значит, это черное. — Она взяла со стола бумаги и зачитала Уинтерсу кое-какие отрывки. — Он сообщил, что за рулем была женщина, поскольку заметил длинные волосы. Никаких других примет водителя он не назвал. Кстати, ты хорошо знаешь этого парня?

— Да, — кивнул Уинтерс, — но я не видел его несколько лет. Ты хочешь, чтобы я поговорил с ним? Может быть, он уточнит описание этой женщины?

— Оставь пока эту затею, — посоветовала Холли. — Если ты окажешь на него давление, то он может вообще отказаться от дачи показаний и мы останемся с носом.

— Вообще-то говоря, — откровенно признался Уинтерс, — я не понимаю, зачем ты решила поднять старое дело о поджоге. Рэндалл мертв, и ты ни за что не сможешь доказать ее вину.

— Кто знает, — хитро прищурилась Холли. — А вдруг нам повезет и мы сможем отыскать другого свидетеля? Разумеется, мы не успеем это сделать до предварительного слушания, но до суда, может быть, что-нибудь получится.

— О каком свидетеле ты говоришь? — удивленно спросил Уинтерс. — Черт возьми, все, кто находился в том доме, мертвы.

— Нет, не все, — заявила Холли и зловеще ухмыльнулась. Уинтерс покачал головой.

— Я не понимаю тебя.

— Есть еще брат Стеллы, — сказала Холли. Она наклонилась и ущипнула Уинтерса за бедро. — Черт возьми. Карл, я думала, ты знаешь это дело как свои пять пальцев. Марио Каталони для нас, как птичье гнездо на ровной дороге.

— Нет, — решительно сказал Уинтерс, — ты заблуждаешься. Он ни за что не выступит против сестры. Они слишком близки, Холли. Капитан Каталони очень подробно рассказывал мне о них.

— Ну что же, — хитро улыбнулась Холли, — поживем — увидим. А пока займись машиной из фирмы Герца. Отыщи квитанцию с ее подписью, а также прикажи своим людям собрать любые улики по делу о поджоге. Стелла уже направила судье Мэддокс все необходимые документы для предварительного слушания, и та подписала их. Позвони Стелле и скажи, чтобы она пришла завтра в полицейский участок в час дня, если хочет ознакомиться с вещественными доказательствами.

Мысль о том, что Стелла получит доступ к вещественным доказательствам, насторожила Уинтерса.

— Ты уже проанализировала все имеющиеся у нас улики? Интересно, как ты представляешь себе перспективы этого дела?

— Ну разумеется, я просмотрела все улики, — с некоторым возмущением сказала Холли. — Это не самое худшее дело из тех, что встречались в моей практике, правда, и не самое лучшее. Я собираюсь добиться признания записанных на магнитофон показаний Рэндалла в качестве полноценного доказательства. Его показания помогут нам заполнить все дыры.

— Ты думаешь, что у тебя это получится?

— Да. Я абсолютно уверена в том, что судья Мэддокс признает их неопровержимым доказательством, — без тени сомнения заявила Холли. — Если бы этот парень был еще жив, а мы так и не смогли найти его, у нас было бы гораздо больше проблем, так как его показания присяжные посчитали бы обычными сплетнями. Но после того, как Стелла расправилась с ним, его заявление прозвучит совершенно иначе. То, что Стелла убила его, доказывает их правдивость.

— Звучит неплохо, — сказал Уинтерс и встал со стула, собираясь покинуть кабинет.

— Не забудь позвонить Стелле, — напомнила ему Холли.

— Где она сейчас? — спросил Уинтерс. — Я не могу позвонить ей, не зная, где она остановилась. Насколько мне известно, она вернулась в Даллас. Не думаю, что суд наложил какие-либо ограничения на ее передвижение.

— Где она может быть? Естественно, в квартире Марио. Вот. — Холли быстро написала номер телефона на клочке бумаги и вручила его Уинтерсу.

Тот немало удивился осведомленности своего шефа. Однако, посмотрев на Холли, он не решился задать ей еще один вопрос. Если она захочет что-либо сообщить ему, то непременно сделает это в соответствующий момент. — Забавно, — сказал он, потирая рукой подбородок. — Я думал, что Стелла — твоя лучшая подруга. Я и предположить не мог, что ты заведешь на нее уголовное дело. Хорошо помню, что ты мне сказала, когда я впервые подошел к тебе и попросил поднять это старое дело. Ты заявила, что эта женщина не может быть виновной, потому что она — твоя подруга.

Холли снова положила ноги на стол. Затем она выгнула шею и посмотрела на Уинтерса.

— Я дружу только с теми людьми, которые мне нужны, — откровенно призналась она. — Я думала, тебе это известно, Карл.

Окунувшись в ледяной холод голубых глаз Холли Оппенгеймер, Карл Уинтерс с удивлением почувствовал, что перестал ощущать жару. Сейчас женщины совсем не такие, какими были раньше, подумал он, надевая шляпу с широкими полями и выходя из кабинета.