Исследование сновидений в состоянии ясного сознания

ГЛАВА 6 ЭКСПЕРИМЕНТЫ В СНОВИДЕНИЯХ

Чтобы воплотить в мире снов какой-либо замысел, я должен решительно настроиться и тщательно всё спланировать. В ходе сновидения, как правило, время слишком быстротечно, события происходят слишком быстро.

Обычно после каждого счастливого сновидения с полным сознанием, я, каждое утро перед тем как встать, составляю план того, что я должен буду сделать в следующий раз в своём сновидении. И затем, каждый вечер перед тем, как отправиться спасть, я ещё раз чётко формулирую и вбиваю себе в память своё решение, так чтобы оно было у меня под рукой в течение тех коротких моментов сознания, как готовый инструмент — как астрономические инструменты у астронома во время короткого солнечного затмения.

Итак, я принял решение вызвать кого-нибудь в моём сновидении. И первым, кого я избрал для этой цели, был мой отец.

Я видел его много раз в своих сновидениях, но никогда с полным сознанием, никогда с памятью того, что он умер, никогда в сфере света и радости.

Я настроился вызвать его, как только я пробужусь в сфере восприятия. Ибо это такое же пробуждение, как и наше пробуждение утром, только тело продолжает спать.

И мне удалось. Одной ночью я находился в обычном сновидении, разворачивающемся в демонической сфере, и бесы разыгрывали свои обычные злые шутки. Мы участвовали к какой-то комедии, несколько друзей моей молодости и я, а сценой было кладбище и всё актёры имели оскаленные черепа. Затем, пристально смотря на одного из этих призраков, я сказал: «Смерти нет», как если бы сопротивляясь этому навязанному ужасу. Голова ухмыльнулась и, с выражением сарказма, указала на все те черепа и кости вокруг. Но я повторил, теперь с ещё большей решительностью и громким голосом: «Смерти нет!», и вот, глаза стоявшего предо мною существа погасли, и призрак исчез, — и я почувствовал, что это произошло по моей воле.

Затем я обрёл ясное сознание, полное вспоминание своей повседневной жизни и все ощущения, свойственные телу, и, весёлый и совершенно сознательный, я оказался в сфере знания и радости. Затем второпях, с возбуждением я заговорил сам с собой и почувствовал свои уста, своё дыхание, всё своё тело, animce corpus., и всё же я знал, что моё физическое тело спокойно себе спит и не шевелится. Я торопливо говорил: «Я здесь, я здесь! Чего же я хотел? Я хотел увидеть своего отца. О да! Своего отца! Я хотел увидеть своего отца!»

Затем я увидел простирающийся предо мною залитый солнечным светом зелёный ландшафт, какой-то домик, низкий и маленький. «Он внутри, — сказал я. — Я найду его здесь». Я обежал несколько комнат, но не увидел его, и я продолжил свой поиск, обходя комнату за комнатой. И когда и последняя комната также оказалась пустой, я сделал дополнительную комнату. И вот! Я увидел его там, он сидел.

На этот раз он выглядел в точности как мой отец, как я его знал, только гораздо моложе, чем когда он оставил меня. На нём был тёмно-синий костюм, сапоги и фетровая шляпа. Выражение на его лице было кротким, и его глаза излучали ясность.

— Отец! — сказал я, — отец! — и с умоляющим выражением я направился к нему. Я услышал, как он сказал: «Доброго дня, Vico mіо[9]!» И это был его голос.

Затем я протянул ему свою руку, и он взял её. Он попытался пожать её и, мне показалось, это стоило ему физического усилия.

— Ты простил меня? — спросил я, и испытал тёплое, восхитительное чувство; я увидел, что он пытается изо всех сил что-то сказать; смотрел он на меня нежно.

Он что-то пробормотал, но я то ли не понял, то ли забыл, что он сказал. Вслед за этим, с невероятным усилием ясно и искренне изъясниться, я спросил:

— Что ты можешь мне посоветовать? Я хочу как лучше. Скажи мне, что я должен сделать, дай мне совет!

Но он ничего не сказал.

Затем у меня возник старый вопрос, неожиданно и без какого бы то ни было намерения с моей стороны: — Отец, — сказал я, — кто такой Христос?

Затем я услышал его ответ:

— Спроси у бабочки.

И я понял, что он имеет в виду бабочку с синими узорными крыльями из моего последнего с ним сновидения. Я спросил:

— Ты ничего не можешь мне сказать?

Затем он очень кротко покачал головой, и всё исчезло в моём сновидении; я видел только его отрицательно кивающую голову — на этом я и проснулся. Светало, и я лежал, обдумывая всё происшедшее и записывая всё в свою память.

Я был совершенно уверен, что я разговаривал с ним.

Снова я погрузился в сон и мне снилось, как это часто бывает после сновидения подобного рода, что я пересказываю своё сновидение, но не осознавая, что я сплю.

Тем утром я был необычайно отдохнувшим и радостным. И весь день в моих ушах звучал его голос: «Доброго дня, Ѵісо mіо!» И вновь и вновь я пытался в точности вспомнить его тембр.

Это сновидение случилось незадолго перед первым появлением Эммы, и я просил совета, потому что в то время я был в конфликте с самим собой, который заключался в том, должен ли я жениться на Лусие.

*

После того, как мне удалось вызвать моего отца в сновидении, и, таким образом, удостовериться, что я владею такой способностью, ночи, в которых я проникал в сферу осознанных сновидений, становились для меня всё важнее.

И когда я увидел Эмму в обычной сфере сновидения, в сфере мёртвых, но будучи без ясного сознания, моей первой мыслью тем утром было вызвать её, как только предо мною откроется сфера осознанного восприятия. И с большим напряжением, я стал ждать такой ночи, и из утра в утро, я переживал огорчение и досаду, что эта осознанность не пришла. Ибо, как я уже говорил, иногда, такое восприятие не давалось мне целые месяцы, и сновидения были обычными запутанными, ничего не значащими. Затем, внезапно, какая-то необъяснимая причина вызывала прекрасные, радостные и ясные моменты восприятия, три или четыре ночи подряд.

Но наконец, после всего, пришла та благословенная ночь, в которой мой замысел полностью осуществился[10].

Это случилось после довольно утомительного и не очень приятного дня. Продолжительный поход по горам в дождь. Мне снилось, что я иду по улице среди толпы людей. Рядом со мной шёл один приятель моей молодости.

Вдруг, в моём уме, как луч света, проскочила мысль — я должен кого-то позвать, я должен вызвать Эмму. Перехватывая дыхание, я обратился к своему товарищу: «Прошу прощенья, но я должен кое-кого найти, Эмму Тендере!»

Тогда, я и в самом деле думал, что я предал гласности нечто очень личное, но вопрос был слишком важным, я назвал имя. Затем я начал бегать среди толпы, ища и выкрикивая: «Эмма! Эмма!» Тем временем, я думал, что я, должно быть, кричу во сне, и меня могут услышать, что меня услышит Лусия. Я прошёл мимо деревьев и зелёных кустарников, очень отчётливо и ясно всё наблюдая. Будучи погружён в свои поиски, я бормотал себе: «Да! Я вижу ясно: вот лучи света осеннего солнца на листьях вяза, небольшие зелёные яблоки. Я помню их расположение, но я должен найти Эмму!»

Затем я увидел какую-то запертую дверь, и указал на неё своим пальцем, говоря: «Она там\ Если я открою эту дверь, я увижу её!»

Я открыл дверь и увидел — скотобойню. Куски мяса, пол, залитый кровью, люди, забивающие животных, отвратительная вонь — ужас! — злая шутка бесов.

Глубокое разочарование. Почти отчаянье. Я зарыдал, продолжая звать Эмму. Тем временем, снова пришла на ум мысль: «По пробуждении, у меня на глазах останутся следы от слёз».

Я увидел кусок бумаги и написал на нём своим пальцем, обмакнутым в кровь: «Здесь, в сновидении, был я», со смутной надеждой, что это может послужит доказательством тому, что человек иногда может осознавать себя в сновидении.

Затем, полностью убитый горем, я почувствовал, что просыпаюсь. Но вновь сразу же погрузился в сон. И затем, я подумал: «Я должен отправиться в её страну», и я помчался, как если бы знал дорогу. Тем временем я рассуждал: «Как я доберусь туда? Она в Индии. Я не знаю пути, и всё же я иду туда».

Затем я почувствовал, что парю, и я увидел под собой пенистое море, как в кильватере большого корабля, и я видел кружащих вокруг чаек, охотящимися за отбросами.

После этого я увидел покрытую густым лесом гору, а на её склоне — дом. Быстро я спустился и вошёл в дом.

Раздался стук и я подумал: «Она там».

Я увидел дверь, на которой была надпись: «Зал ожидания», и она медленно открылась. За нею появился силуэт.

«Она ли это? Она так не похожа на неё. Но ведь часто случается, что люди в сновидениях выглядят совершенно иначе. Как я могу убедиться?» Я подошёл ближе. Её косы белых волос обвивали её голову, на которой лежал венок из мирта и оранжевых цветов. Я отчётливо увидел небольшие, блестящие тёмно-зелёные листья и маленькие красноватые веточки — и я обонял сладкий аромат оранжевых цветов. Я посмотрел на неё, это были её глаза — очень серьёзные, как если бы она была поглощена своими собственными мыслями.

Затем я взял её в свои руки, теперь точно знал, что это была она, и страстно сказал: «Ты здесь? Как мило с твоей стороны, что ты всё-таки пришла!» Это был очень счастливый момент — счастливее любого другого момента в моей бодрствующей жизни.

Я проснулся; больше никакой грусти; я был очень серьёзным и ещё, впервые после такого сновидения, слегка уставшим.

Я не обнаружил никаких следов слёз, и я спросил свою жену, слышала ли она мой крик, или разговор, или другой какой шум, исходящий от моего спящего тела.

— Нет, — сказала она, — ты лежал неподвижно и мирно спал, насколько я помню. Я проснулась рано. У меня снова был тревожный сон с белым конём. Это было прекрасное животное с густой роскошной гривой, длинным белым хвостом и красными блестящими глазами. Я стояла рядом с ним, а он не давал мне пройти. Я была напугана до смерти, но я сохраняла спокойствие, и он не причинил мне вреда.

В отношении сновидений, моя жена разделяла веру, разработанную в мельчайших деталях, точность которой она продолжала поддерживать, хотя я никогда не слышал от неё ни единого убедительного доказательства. Видеть во сне цветы, воду, деньги, кровь — всё это нечто значит.

Для меня это не имело никакого значения, и я старался избегать вступать с ней в спор об этих вещах. Но странным и удивительным было то, что одно сновидение, которому она не придавала значения, и которое не упоминалось в её толкователе снов, всегда повторялось в связи с определёнными моими переживаниями в своей ночной и дневной жизни.

Когда мой путь пересекала другая женщина, которая угрожала моему союзу с моей женой, она видела во сне большого, белого, дикого коня, который пугал её. Иногда это был белый, иногда коричневый, иногда чёрный, иногда их было два или три; они пугали её, но не причиняли вреда. Она всегда искренне и без подозрений рассказывала мне о случаях таких сновидений.