История Чешского королевства

§ 3. Пришествие и поселение чехов.

Но смотря на то, что Маркоманы более чем 4,5 столетия жили в близком соседстве с Римлянами, образованность римская не нашла у них места в продолжении этого времени. Они всегда оставались в состоянии всех тех немецких народов, с которыми соединялись в войне против римлян. Война и добыча были самым любимым занятием мужей, охота и уход (chováni) за домашним скотом были самой обыкновенное занятие (zwnosti); земледелием занимались неохотно; полевой труд оставался на долю рабов, а забота об одежде и других домашних потребностях на долю женщин; произведения ремесел, как стальные оружия, украшения, сласти к еде и питью, доставлялись во время мира римскими купцами, которые приезжали в эту землю. Незначительные селения, редко разбросанные в густых лесах, покрывали землю, народонаселение умножалось тихо как могло быть при кровавых войнах и небогатых промыслах; все Маркоманы, также как и другие немецкие народы того времени, о которых мы имеем более верные известия, состояли из войска, жившего и ходившего вместе с женами и детьми. Отсюда выходит, что как им, так и другим соседним народам, легко было оставить свое отечество, и после их жилищ скоро не осталось никакого следа. Новым обитателям славянским, которые заняли упраздненные ими места, нужно было обрабатывать землю, основывать новые поселения; горам, рекам, потокам, рощам дать новые имена, которые остались и до настоящего времени.

Древнейшее отечество Славян было в широких равнинах польских и русских, на север и восток от Татар. Уже со времени маркоманской битвы началось выселение их оттуда и завладение новыми жилищами, но старые они не оставляли иноплеменным народам своих прежних селений, а постоянно распространяли свое отечество.

Как немецкие пароды из областей по Висле и Одеру теснились далее на запад и на юг, так и Славяне вслед за ними, и без сомнения в постоянных с ними ссорах, селились в землях, оставленных ими. Мало по налу все земли в нынешней Северной Германии до реки Эльбы, а за Эльбой даже до реки Залы, были заселены Славянами.

По древнейшим преданиям, праотец Славян, которые заняли земли, принадлежавшие некогда бойям и маркоманам, носил имя Чех. Говорят, под его предводительством предки наши перешли из старой земли хорватской, т. е. из нынешних областей польских, через три реки в эту страну и поселились сначала на горе, которая называется Вир, в великой равнине при Эльбе. Разделившись на различные племена, они разделили между собой и землю, так что каждое племя жило само по себе. В самой равнине около Рипа и далее по середине страны на левом берегу Эльбы и на обеих сторонах Влтавы и Мжи (которая ныне называется Берунка), на запад за Кривоклатский лес, а па юг за лес Добрижский, поселилось главное племя Чехов, именем которого назывался и целый народ. От них на восток, также по средине страны, главным образом в нынешней области Каужимской, жили зличане; от Чехов на северо-запад, до границы страны, по верхней Мжи и в наибольшей части поречья Огры, буйные Лучане; на восток от них, по обеим сторонам Эльбы, в нынешней Литомерицкой области — Лемужи; далее Плюваны, от Эльбы, из середины страны, где разделялись от чехов и зличан, густыми лесами, которые покрывали область около Бездезы, до границы на восток от Лемужев; еще далее за ними, по самой верхней части, Язеры, до границы земли Хорваты; в самой южной части земли, в нынешнем Budejovicku, Дудлебы; а в других областях — другие племена, имена которых забыты.

§ 4. Обычаи и нравы первобытных Чехов.

Славяне, во время своего переселения в Чехию, отличались от предшествующих обитателей этой земли тем, что были народом, земледельческим и хотя были храбры, но не искали битв, а главным образом защищали свое имущество и свои поля. Когда они пришли в эту страну, то не могли быть народом многочисленным, по понятию нашего века; но благодаря спокойной жизни, умножались быстрее своих предшественников и наполнили страну большим количеством селений.

С издавна Славяне жили в построенных жилищах, каждое семейство по большей части среди своих полей; но так как семейство размножалось в род, то земля оставалась не раздельной во владении рода.

Из этого разветвления народа в племена, а племен в роды тем же способом, образовалось целое общественное устройство древних Чехов. Каждый род, не разделяя обрабатываемую им землю, избирал себе старосту или владыку, который был как бы общим отцом, заботился об имуществе и управлял всем, что было нужно. Так опять каждое племя имело над собой своего воеводу или леха, а воевода главного племени, именно Чехов, живших в средине страны, был самым главным воеводой или князем целого народа. Достоинство воевод и князей наследственно принадлежало тем фамилиям, которые сыздавна имели наиболее значения, так что эти власти только из них были выбираемы народом. Каждое племя, размножившись в большом количестве, разделялось на округи или хлупы, над которыми княжата или воеводы ставили воевод меньших или жупанов, в качестве своих урядников иди наместников. Во время мира, главная забота общественной власти была — исполнение справедливости. Князь быль самым главным судьей в народе, воевода судил в своем племени; жупан в вверенной ему жупе. Менее значительные дела, хотя не входили в управление общественной власти, но были предоставляемы родовой власти владык. Естественным образом те пользовались большим значением, которые имели под своим управлением более многочисленный род и тем самым владели более обширным имением. Были роды, состоявшие из ста или тысячи лиц, которые жиля в нескольких селах и всегда оставались в союзе. Начальники таких родов были старейшим дворянством в земле, которая, как кажется, довольно скоро стала у них наследственной. Суды производились публично в народных собраниях, т. е. на жупанских съездах и в земских сеймах, в которых участвовал каждый свободный муж. Из сейма и съезда выходили равным образом разные законы, определявшие отношения между князем, воеводой и его народом.

Во время войны, таким же образом князь был главнейшим предводителем народа; воеводы и жупаны предводительствовали народом своих жуп; и каждый обязан был встать под их знамена, когда соединялись для обороны своей земли. К защите против нападения неприятелей служил прежде густой лес, который покрывал границы земли повсюду на несколько миль в ширину. Все входы в страну, дороги через лес, были загорожены засеками и постоянно оберегались. Внутри страны были многочисленные города, выстроенные в безопасном положении, обыкновенно на небольшой высоте, при воде, и также в лесах, довольно пространные, чтобы все жители могли в них укрыться с семейством и имуществом. Каждая жупа обыкновенно имела такой город, построенный и содержимый общественным трудом или на общественный счет. Во время мира в нем пребывал жупан с другими вспомогательными урядниками и с вооруженной челядью, которая служила орудием исполнительной власти; там же князь и воеводы держали свои имения и устраивали в них суды и сеймы. Так как в городах таким образом был главный центр всей общественной жизни, то сюда наиболее тянулась торговля и промышленность. Вместо лесов, которые первоначально окружали их, возникли при городах открытые подгородные селения, где происходили торги, где селился народ, живший ремеслом и промышленностью. Это был зародыш городов чешских.

Религия Чехов, как и других славянских народов, состояла в том, что они веровали в одного невидимого Бога, владеющего землей и небом, кроме того на различных степенях к нему стояли духовные существа, владеющие всеми силами природы. Добрых называли богами, злых — бесами. Владыка грома и молнии назывался Перуном. Сварог был бог света, Стрибог — ветров, Велес — хранитель стад, Жива — богиня плодородия, Весна — молодости, Морена — смерти. Вилы и русалки жили в водах, Полудницы — на деревьях; каждая гора, каждая скала, каждый источник, поток или роща имели своего божка, каждая семья пенатов, скретов и домовых дедушек. Богослужения совершались на горах и в священных рощах. Туда ходили в сумрак, поклонялись изображениям богов и приносили жертвы. Липа была особенно священным деревом, любимым богами.

Они верили в бессмертие человеческих душ; тела умершим сжигали и в глиняных сосудах закапывали пепел их в лесах, полях или на перекрестках, вкладывая туда любимые вещи покойника, а также и пищу, и питье на далекий путь. Над могилой праздновали тризны, песнями и танцами воздавая жертвы подземным богам, чтобы те были милостивы к умершему.

Жрецы сохраняли учение о богослужении по старым преданиям. Они умели писать и обладали различными другими знаниями — особенно медицинскими. К их сословию причислялись чародеи, предсказатели и гадатели, которые сохраняли различные поверья, которыми было наполнено язычество.

§ 5. Само.

Когда Чехи, по падении гуннского, царства, соединились в одну землю чешскую, то соседями их были на севере Славяне, называемые Сербами, и Милчане или Лужичане, на востоке другие племена славянские; на юге, в нынешней Австрии — Руги, народ немецкий; на западе другие немцы, между которыми более сильные Дуринки, соседи Сербов.

Руги скоро были покорены немцами Герулами, а Герулы Лангобардами, которым они не хотели подчиниться и отправились в далекую землю — в Данию, они прошли через Чехию и другие славянские страны без всякого препятствия со стороны Славян (494).

Дуринское царство продолжалось долго, Дуринги были врагами Чехов; но наконец их подчинили себе Франки, которые на развалинах римского государства основали могущественное королевство в нынешней Галлии, и оттуда, силой оружия покорили себе и другие немецкие народы.

И Франки были врагами Чехов, как и всех других Славян; но страшнее их для Славян того времени были Авары, дикий народ уральского племени, который пробрался до самой Угрии и занял те места, в которых прежде жили Гунны. Авары, как и Гунны, были кочевники, т. е. люди, которые не занимались ни одним полевым трудом, ни ремеслом, не имели постоянных жилиц, но жили скотоводством; притом, будучи хорошими наездниками, вторгались страны и грабили народ.

Чехи, как народ еще новый в своей земле, не успели еще возрасти до такого числа, которое бы могло противодействовать великому нашествию, и скоро, незаметным образом, подпали под чуждую власть вместе с родственными Мораванами и другими соседними славянскими племенами.

Баян, великий хан аварский, двинулся из Чехии на Тюрингов, тогда уже подчиненных Франкам, желая и там жечь и грабить. Но Сигиберт, король франкский, прогнал его за Эльбу, как кажется, до земли чешской, и разбил на голову (563). Но Баян снова соедини в свой разбойнический народ, опять напал на франкское государство и опять был прогнан к реке Эльбе, где все-таки победил и пленил Сигиберта (567); и с тех пор авары не переставали делать нападения на землю франков, никого не опасаясь.

От власти аваров избавил чехов Само, родом француз; приехавший по торговым делам в Чехию, он сделался предводителем восстания. Само несколько раз поражал аваров в кровопролитных битвах, вследствие чего не только чехи и моравы, но и другие соседние славяне в нынешней Австрии, Штирии и Коринтии признали его своим королем и все соединились в одно государство под его скипетром.

Видя это, король французский Дагобер опасался сильного соседства и стал искать предлога к войне с славянами. Он стал притеснять славянских купцов в своей стране, за что, в свою очередь, сделано было насилие французам в земле славянской; вследствие этого Дагобер послал посла к Само, чтобы тот удовлетворил пострадавших от его подданных французов. Само соглашался исполнить его просьбу, но с тем, чтобы и французы возвратили награбленное у славян. Но посол стал вдруг говорить непочтительно Само и наконец сказал ему, что он подвластен королю французскому. Само рассмеялся на это и велел посла выслать из своей земли; за это король французский сейчас же собрал войско и начал войну; войска встретились близ города, у немцев называемого Вогастисбург (630), где-то близ Хеба. Битва продолжалась три дня, король французский был поражен и войско его совершенно рассеяно, а весь французский лагерь достался в добычу чехам.

Победа эта произвела приятное впечатление у славян и многие из них, бывшие независимыми, признали владычество Само, например Дерван, князь сербский, со всем своим народом. Все старались отомстить франкам за прежние притеснения и постоянно вторгались в их страну. Дагобер снова собрал большое войско, но не дошед до земли Само, отказался от престола в пользу своего наследника.

§ 6. Крок, Любуша, Пржемысл.

Само царствовал над чехами и другими западными славянами 35 лет и умер в 658 г. по Р. X. По языческому обычаю у него было 12 жен, от которых он имел 22 сына и 15 дочерей, но об них нет у нас никаких известий и целых 30 лет остаются пробелом у летописцев. Далее затем следуют известия, почерпнутые из народных преданий, записанных у древнейшего летописца чешского Козны, который жил спустя четыреста лет, и еще древнейшими преданиями, оставшимися в рукописях Зеленогорской и Краледворской. В последних поэтических произведениях заключается несколько исторических фактов.

Мы знаем только верно то, что по смерти Само его великое государство распалось на отдельные народцы, и что чехи, моравы, сербы, милчане, силезцы и другие народы стали жить отдельно и управлялись отдельными князьями и воеводами. В то время Чехией управлял Крок, которого летописец Козна называет первым князем Чешским, так как имя его было древнейшее, которое еще помнилось в его время, Крок не имел сыновей, но по смерти его остались три дочери: Каза, Тета и Любуша. Все три славились мудростью. Есть предание, что Каза знала целебное свойство трав от всех болезней человеческих; Тета была обучена всем тонкостям языческого богослужения, а Любуша законам и обычаям народного права. Последнюю, несмотря на то, что она была младшая, народ возвел на престол её отца, а другие две сестры получили по уделу на правом берегу реки.

Любуша сначала счастливо управляла своим народом, но случилась большая распря между двумя братьями — Хрудошом и Стяглавом Кленовичами из древнего рода Попелова, который происходил, как кажется, от западных чехов, живших при Отаве и Радбузе. Прадед Кленовичей Тетва Попелов был один из тех чехов, которые пришли в страну из-за трех рек. Брать эти заспорили об отцовском наследстве и пришли искать расправы пред народным судом. Княжна, знавшая народное право, предложила народу решить, нужно ли разделить наследство поровну, или же, чтоб братья владели нераздельно; кметы, чехи и владыки приговорили последнее. Но Хрудош, как старший брат, хотел получить все наследство, что было не в обычае у чехов, поэтому стал бранить Любушу и укорять чехов, что ими управляет девушка. Тогда Любуша встала с княжеского престола и сказала народу, чтобы он искал себе князя, так как её девичья рука слаба для управления. Чехи пе послушали её слов, но предложили ей выбрать себе мужа, который и будет им князем. Любуша избрала себе Пржемысла из Стадицы, близ Аусти, в земле Литомирской, тогда составлявшей часть Лемуша.

Мы полагаем, что Пржемысл был воеводой в Лемуше, но предание говорит, что он был простой земледелец и таким образом из простого звания возвысился до престола. Любуша, отправивши к нему знатнейших послов, послала для него своего коня, как знак особой чести; послы застали Пржемысла на ниве, которую он пахал, и сообщивши ему цель своего посольства, посадили на коня и привезли в Вышеград и посадили на старый престол чешских князей. Пржемысл женился на Любуше и возвел ее на престол. Престол этот был каменный и при возведении на него, у чехов, как и у других славян, был обычай, что входящий на престол приходил к нему в бедной одежде простого человека, в ознаменование того, что и он происходит из простого народа и уже взошедши на него одевался в богатую княжескую одежду. Еще во времена Еозмы в княжеском дворце сохранялись лапти, которые надевали князья при торжественном короновании. Этот обычай ведет начало от Пржемысла, который, как говорят, от плуга был возведен на престол.

Пржемысла и Любушу чехи почитали учредителями народного права и судопроизводства; Любушу также считают основательницей укрепления Праги, которая и сделалась резиденцией князей чешских, а до того времени князья не имели постоянного места жительства.

Вокруг этого пражского укрепления, построенного на горе, над ручьем Брезеницей, стали строиться пригороды по обеим берегам Влтавы.

Еще до построения Праги, в Чехии были города, они управлялись непосредственно князьями, кроме Вышеграда, главного города, это были Краков в лесах Кшивокладских, основанный, как говорят, Кроком; во времена летописца Козмы он уже запустел и зарос лесом; Тетин над Мшей, построенный Тетой, сестрой Любуши, а ниже, у Збраслава, при той же реке, город Казин, построенный другой сестрой Любуши; в память её на берегу Мши была насыпана огромная могила, которую показывали еще во времена Козмы. Почти столь же древни были города Левый городок (Lewy Hradec) над Влтавой, близ Ростока; Будет между Прагой и Сланином; Девин около Праги, против Вышеграда, который был столицей до построения Праги и потом опустел. Древнее предание следующим образом объясняет название Девин. Оно приписывает построение этого города девушкам, которые, под предводительством гордой Власты, собрали вокруг себя множество женщин, убивших или бросивших своих мужей. они построили себе город, названный Девин от дева, и начали оттуда вести войну с мужчинами, но после многих кровавых битв были покорены и город Девин был разрушен. Эта легенда, как кажется, произошла от названия города Девин и напоминает тех дев при дворе Любуши, «наученных воинскому искусству», о которых говорится в старой песне о битве между Хрудошем и Стяглавом.

В земле Лемуще были древние города Билина и Дечин; в земле Пшован резиденция их воевод Пшов, на месте нынешнего Мелника; в земле Зличан Либица, на реке Цидлине, при впадении её в Дабу (Эльбу); в земле лучан, издавна разделенной на пять Жуп, было столько же и городов, но из имен их известен только Кадан. На окраинах страны, о которых менее сохранилось известий, на западе был город Плезен, на востоке упоминается Городок (Hradec) на Доброславском холме «там, где Орлица пьет Лабу».

§ 7. Первые Пржемысловичи. Борьба с Карлом Великим.

От Пржемысла и Любуши пошел новый княжеский род в Чехии, который княжил в Чехии около 500 лет. Первые наследники Пржемысла были: Незамысл, Мната, Боен, Унислав. Кресамысл, Неклань и Гостевид, отец Боривая. Имена их и их наследников сохранились в древнем сказании, но без означения лет, кто сколько княжил и фактов их царствования. Это отсутствие известий продолжается до тех пор, пока на чехов не приходит новая напасть с запада.

После Дагобера, противника Само, возвысился у франков могущественный род майор-дома Геристальского, особенно с восшествием на престол Карла Великого, вступившего после отца своего Липина в 768 году. Он расширил границы французского государства далеко на восток. Покорил себе часть Италии, землю лангобардов и саксонцев, страна которых простиралась от Рейна до Эльбы, так что вся Германия была во власти франков. После чего Карл обратил свое оружие на славян хорутанских и покорил их. По покорении саксов, Карл принудил славян лютичей, близких соседей чехов (в нынешнем Бранденбурге), к платежу годичной дани; сербы на левом берегу Эльбы были, как кажется, покорены еще его предками.

Но Карл Великий покорял народы не только военной силой, он знал также силу духовного образования и умел ей пользоваться, как удобным средством, для утверждения своей власти. Народ его был еще за три столетия обращен в христианскую веру и под его властью были итальянские земли, в которых христианская церковь глубже всего пустила свои корни; церковь же сохраняла, в лице своего духовенства, разные остатки древней римской образованности, которые уцелели после низвержения Римской Империи варварскими народами. Поэтому Карл Великий уважал духовенство и всюду, куда проникал оружием, заботился о распространении христианской веры, конечно не из благочестивой ревности, а для того, чтобы церковным союзом, при посредстве франкского духовенства, крепче утвердить свое господство. Этим благодатная вера христианская при первом столкновении с язычеством была тягостна многим славянским народам.

И Чехи встретились в первый раз с христианской верой таким образом, при котором не могли познать благодетельной силы её. Прежде всего они встретились с Карлом Великим, как союзники, против давнишних неприятелей своих Аваров. Именно, в 791 г. в первый раз выступил Карл против Аварского царства с тремя отрядами войск, с трех сторон. Первый отряд шел чрез Чехию и с ним соединилось Чешское, а может быть, и Моравское войско. Отряд этот взял и уничтожил огромную засеку или гранк Аварский в Австрии, на левом берегу Дуная, и соединился потом с главным войском, которым предводительствовал Карл. Царство Аварское было потом разрушено Карлом дальнейшими победами и граница Франкского государства подвинулась к самому Дунаю в Венгрии. Наконец, в 800 г. по Р. X. Карл Великий был коронован в Риме императорской короной папой Львом III, как восстановитель высочайшей власти древних императоров Римских и, поэтому, защитник церкви христианской; отчего он и его потомки приобрели себе право на господство над всем христианским миром. Тогда, как кажется, он попытался покорить также и Чехов и обратить их в христианство. По крайней мере, мы имеем темное свидетельство об этом во вдохновенной языческой песне, Краледворской рукописи. Чехи были покорены вторгнувшимися в землю чужим войском, под покровительством которого начали вводить христианство и вытеснять язычество. Предводитель этого войска назывался Людском (Людовиком). Как незадолго пред тем в Немецкой Саксонии и Фризии, так теперь у Чехов были вырублены священные леса, низвергнуты идолы и запрещено приносить им жертвы. К этому времени относится древняя песнь, в которой певец говорит, что нас заставляют поклоняться чужим богам и иметь только одну жену.

Я думаю, что король, упоминаемый в этом песне, был никто другой, как Карл Великий. Самое имя Карл, древние Чехи произносили подобно имени краль (король); отсюда произошло название королевского достоинства, дававшееся только могущественным владетелям Франкским, но никак не своим князьям.

Однако чужеземное владычество в Чешской земле продолжалось тогда не долго. Чехи восстали против него, под предводительством храброго Забоя, может быть потому, что тогда не было старшего князя в земле. Чужеземное войско было разбито в бою; Людек пал от руки Забоя и остатки неприятельского войска принуждены были бежать из земли. Об этом также рассказывает песня. Известия о том, что последовало вскоре за этим, мы находим у Французских летописцев. Именно, в 805 году Карл Великий отправил в Чехию два огромных войска, под предводительством старшего сына своего Карла. Франки прошли землю Лучанскую, где тщетно осаждали Кадан (Кааден) и, перейдя через Огру (река Эгер), вторглись в княжество Чехов, где-то в окрестностях Рипа (Георгенберг), а чрез Эльбу прошли до земли Пшованов. Но Чехи, не будучи в состоянии одолеть такую огромную силу в правильном бою, заняли позиции в лесах и горах и беспокоили оттуда неприятеля небольшими схватками, в которых, однако, погиб один из тогдашних воевод или лехов чешских. Франки, терпя недостаток в провианте должны были, наконец, отступить ни с чем. В следующем же году франкское войско снова вторглось в землю (806), но потерпело небольшое поражение, как говорят франкские летописцы. О дальнейших войнах ничего неизвестно. По всей вероятности дело кончилось каким-нибудь договором, по которому Чехи, как народ немногочисленный, согласились на ежегодную подать, чтобы быть в мире с слишком сильным неприятелем. Современный жизнеописатель Карла Великого особенно упоминает о Чехах между народами, которых Карл обложил данью; по старой записи, которую сохранил Козма, подать эта простиралась до 500 гривен серебра и 120 волов ежегодно. Когда наследник Карла Великого, Людовик Благочестивый, поделился со своими сыновьями частью своих владений, то одному из них, Людовику, достались также и Чехи, т. е. эта дань чешская, а также и Моравия.

§ 8. Неклан и Владислав. Войны с Людовиком Немецким.

Во время долгого царствования Людовика Благочестивого, Чехи оставались в покое от Франков, более потому, что в Франкском государстве происходили большие и неурядицы от распри между этим слабым государем и могущественными его сыновьями. В последнее время жизни Людвига и несколько лет после его смерти, беспорядки достигли такой степени, что многие покоренные народы воспользовались ими для свержения франкского ига, тогда, и Чехи отказались от платежа дани, а также освободились от франкской зависимости родные братья Чехов — Мораване, первым, известным князем которых был в то время Моймир. Владения его, как и поселения самых Мораван, простирались не только по нынешней Моравии, но и по всей Венгрии, до самого Дуная. Кажется, резиденцией Моймира, равно как и первых его преемников, был Велеград, близ угорского Градишта (Градишь, Градиска).

Но, как у Немцев, так и у Чехов были в то время частые, домашние распри, и именно между земскими князьями и воеводами или лехами, которые отказывались от повиновения верховному властителю земли, не желая расстаться с совершенно независимой властью в своих владениях. Иные из них обращались, за чужой помощью, под покровительство франкских королей, к великому вреду своего народа. Около этого времени Виторад, основатель Витораза (Вайтра), в верхней Австрии и, как кажется, воевода Даудлебский, отпал от Чешского князя и поддался королю Франкскому. Почти в то же время началось междоусобие, о котором упоминается только в древней грамоте. Именно, при князе Неклане восстал воевода Лучанский Властислав и, начав с ним войну, производил опустошительные набеги на княжескую землю. Против соседей своих Лемучев, которые остались верными князю, он выстроил замок, названный, по имени его, Властислав, на самой границе двух их жуп, Литомерисской (Лейтиериц) и Билинской и разорял из него их страну. Наконец, как говорят, он замыслил добиться власти над Чехами и, собрав всю военную силу, далеко вторгнулся в землю Некланову. Князь должен был укрыться от него в Левом Градце, под Прагой. Впрочем, храбрый Честмир, которого князь назначил вождем своего войска, выступил на встречу Властиславу и разбил его в кровавой битве, недалеко от этого замка, на поле, называемом Турско. Сам Властислав погиб в этом бою. Чехи, или Пражане, как их называет старая песня по главному городу, вторглись теперь в Лучек, ограбили, в отмщение, страну, разрушили замки и подчинили землю своему князю. Неклан пощадил невинного, юного сына Властислава и хотел сохранить за ним отцовское владение. Только велел выстроить ему замок в равнине, который назвал Драгуш, над рекой Огрой (река Эгер), где ныне находятся Постолоперты (Постельберг), менее укрепленный, чем прежняя резиденция Властислава, чтобы ему труднее было вновь воспротивиться. Но опекун малолетнего, родом Серб, из ближайших, соседних земель за Крушными горами (Эрцгебирге), желая угодить Неклану, убил ребенка, вероятно для того, чтобы избавить его от будущего врага. За эту низость князь наградил его только тем, что представил ему на волю — выбрать себе род смерти. И повесился, говорят, злодей на ольхе, которая показывалась еще во время Козмы.

Беспорядки во франкском королевстве, возникшие во время Людовика Благочестивого, окончились в 843 году Вердюнским договором, по которому три сына его разделили между собой франкское королевство, так что один, именем Лотарь, сделался королем итальянским и императором римским, Карл Голый — королем французским, а Людовик, получивший в 817 году Чехию и Моравию — королем немецким. Людовик, как только водворилось спокойствие, задумал восстановить власть свою над народами славянскими и прежде всего позаботился соединиться с беспокойными воеводами и другими партиями в славянских землях. Уже в 845 году пришли к нему 14 воевод чешских или, лучше сказать, 14 членов некоторых воеводских фамилий и, вместе со своими дружинами, приняли христианство, без сомнения для того, чтобы за это получить помощь короля в раздорах своих с земским князем. В следующем году Людовик вторгнулся чрез Австрию в Моравию, сверг там с престола Моймира и посадил на его место сына его Ростислава (846). С таким же намерением он направился оттуда в Чехию, но был разбит и принужден был бежать в Баварию. С этого времени война между Чехами и Немцами продолжалась без малого 30 лет, разгораясь по временам с необыкновенной энергией.

В 849 году Людовик послал в Чехию своего воеводу Арношта (Эрнста) и маркграфа Такульфа с огромным войском. Они напали на Чехов в том месте, где Чехи засели за укрепления, ожидая неприятеля. Чехи отразили нападение, но с большой потерей людей, вследствие чего послали в немецкий лагерь к маркграфу Такульфу с предложением мира. Но пока они тщетно переговаривались, немцы внезапно. против данного слова, напали снова на их лагерь, с намерением окончательно разбить его. Тогда Чехи собрали все свои силы и разбили немцев так, что те должны были прекратить свое нападение и Чехи вторглись за ними в их собственный лагерь. Тогда немцы принуждены были просить мира, дать заложников, выдать все оружие, весь обоз и все военные снаряды и уйти из земли той дорогой, которую укажут им Чехи.

Как ни был велик гнев городя немецкого за этот позор, однако в то время он ничего не мог сделать против Чехов; этим случаем воспользовались также и другие Славяне, как напр. Сербы Полабские, которых он принудил платить дань, снова восстали, так что он с трудом привел их опять в повиновение (851). В то же время и Ростислав, которого Людовик посадил на княжение в Моравии, всеми способами стремился совершенно освободить свою власть от немецкой зависимости. В S55 году Людовик выступил против него в Моравию, но возвратился, ничего не сделав. Ростислав заботился не только о хорошем устройстве военной силы в своей земле и о сношениях с врагами немецкого короля. но действовал и посредством духовного образования. Немцы еще с самого начала воспользовались своей властью в Моравии, для введения там христианства, но не с другой целью, как для того, чтобы земля эта была присоединена к немецкому епископству в Пассове (Пассау), к которому принадлежала вся нынешняя Австрия. Сам Ростислав и предок его Моймир были уже христиане; но в самом народе христианство принималось с трудом, потому что он не понимал немецких священников. Тогда Ростислав послал к греческому императору Михаилу в Царьград прося его прислать ему христианских учителей. Император послал ему славных апостолов славянских, братьев Кирилла и Мефодия, известных своей ученостью и проповеднической ревностью, которые, зная славянский язык, как урожденцы Солуни или Фессалоники в Македонии, изобрели славянскую азбуку и начали переводить на славянский язык Новый Завет и церковные книги. Оба они еще ранее проповедовали слово Божие язычникам. В 863 году они пришли в Моравию, взявши еще с собой способных помощников, и с этих пор христианство стало успешно распространяться; народ моравский принял его тем охотнее, что и служба божественная заведена была святыми братьями на славянском языке. Литургия славянская поправилась также и Славянам Паннонским в Венгрии, в бывшей земле Аваров, которую только Дунай отделял от Моравии. Князь их, Коцел, из рода князей моравских, но подвластный королю немецкому, пригласил Кирилла и Мефодия в свою землю, которая до тех пор, по распоряжению Карла Великого, принадлежала к баварскому архиепископству в Зальцбурге. По прошествии четырех лет, отправились Кирил и Мефодий, с согласия обоих князей, Ростислава и Коцела, в Рим (867), чтобы испросить у папы, как у высшего главы церкви, учреждение особых епископств для земель славянских. Папа Адриан II согласился на эту просьбу, после настоятельных. почти двулетних переговоров, и одобрил славянскую литургию, не смотря на противодействие баварских епископов, которые старались обвинить славянских апостолов в еретичестве. Между тем Кирилл, заболев в Риме, умер (869) и Мефодий сделан был первым архиепископом моравско-паннонским.

Из-за этого вспыхнула снова война между немцами и мораванами. Еще в 867 году, вскоре по отъезде Кирилла и Мефодия в Рим, король Людовик вторгнулся в Моравию, осадил Ростислава в замке его Девине (Магдебурге) и принудили его к сдаче, только неизвестно, на каких условиях. Но Ростислав вскоре отказался от обещанного им повиновения. Людовик послал против него в 869 году два войска, под предводительством сыновей своих, Карломана и Карла, которые далеко проникли в его землю, но ничего не могли, сделать против укреплений, за которыми защищался Ростислав, и наконец, по недостатку провианта, с большим позором отправились в обратный путь. Так или иначе был заключен невыгодный для немецкого короля мир. Но тут дела приняли несчастный оборот для Моравии, вследствие гнусной измены внутри государства. Племянник Ростислава Святополк, удельный князь Нитранский (Нейтранский), соединился против него с королем немецким; когда же Ростислав, узнав об этом, хотел его захватить, Святополк, обойдя его лестью, захватил его самого и отдал во власть Карломана, старшего сына Людовика (870), который управлял ближайшей немецкой провинцией. Король Людовик отомстил ему, велел ослепить его и заключить в неизвестном монастыре, в Германии. Между тем, вскоре после первого поражения, вторгнулся Карломан в Моравию, овладел всей страной и поставил в ней немецких управителей, братьев Вилема (Вильгельма) и Энгельскалька, маркграфов австрийских. В это время был схвачен также и Мефодий и, отвезенный в Германию, был отдан во власть противников своих, епископов баварских, которые теперь овладели церковным управлением в Моравии. Чрез несколько времени такая же участь постигла и Святополка, потерявшего доверие немцев, когда они овладели Моравией, к которой он сам стремился. Карломан, зазвав его к себе, ввергнул его в темницу и нарядил, над ним суд, как над изменником (871).

Однако это недолго продолжалось: народ моравский восстал против-своих притеснителей и счастливо одолел немецкие гарнизоны, расположенные в стране. Тогда Карломан постарался расположить к себе Святополка, чтобы с его помощью усмирить мораван, надеясь иметь в нем благодарного и преданного слугу. Но Святополк, отправившись в Моравию с новым немецким войском, которое снарядил Карломан, перехитрил немецкого королевича. Сговорившись с мораванами, он напал внезапно на немецкое войско и нанес ему кровавое поражение, так что только малая его часть спаслась бегством; в этой ужасной битве пали и оба маркграфа Билем (Вильгельм) и Энгельскальк. Таким образом, Святополк вступил на престол моравский.

Гнев и ужас короля Людовика, при известии об этом, были одинаково велики. Снова отправил он, в 872 году, в Моравию огромное войско, под предводительством Карломана, а другое в Чехию, под предводительством Лиутпрехта, архиепископа Могущчского (Майнцского), который вторгнулся далеко в страну. Войско чешское, во главе которого стояли пять воевод: Святослав, Витислав, Гериман, Спптимир и Мойслав, а над ними, д. высших распоряжений, сам князь тогдашний Боривой, должно было отступить пред ним за самую Влтаву (река Мольдау). Тем не менее немцы, захватив только некоторую часть страны, вскоре отступили назад и поход Карломана в Моравию кончился опять ничем. Когда же, в следующем году (873), Святополк сам вторгнулся чрез Дунай во владения Карломана, то король Людовик принужден был просить мира, который и был заключен в следующем году, в Форхгейме, в пользу Святополка (874), так как овладев, во время войны, славянским княжеством в Паннонии, по смерти родственника своего, князя Коцела (873), он получил во владение эту землю, но под верховной властью немцев.

§ 9. Боривой. Спитигнев I.

В то время, когда военная сила Немцев, после поражения маркграфа Токульфа в Чехии, было главным образом обращена против Мораван, Чехи получили большое облегчение, потому что война с Немцами шла только за границами, без больших усилий с обеих сторон. По всей вероятности, тогдашний князь Гостит воспользовался этим временем, чтобы подчинить себе строптивых воевод, которые сначала были в союзе с королем немецким. Нет никаких доказательств тому, чтобы христианская вера распространялась также и в землях тех 14 воевод, которые в 845 крестились в Германии и именно в западной Чехии, близ границ баварских. Всего вероятнее, что воеводы эти были навсегда изгнаны из земли, провинции же их отданы под непосредственную власть князей земских и управлялись с тех пор поставленными от них жупанами. К этому привело сопротивление воевод, потому что князья, чтобы защитить свою власть и единство народное от опасности, грозившей им от союза с чужеземцами, старались, где только было возможно, уничтожать власть воевод и управление всеми племенами чешского народа соединить непосредственно в своих руках.

Между тем, христианская вера, не принятая от враждебного запада, была охотно принята от родной земли. Дело славянских апостолов Кирилла и Мефодия в Моравии, не могло долго оставаться без влияния также и в Чехии. После форхгеймского мира Мефодий возвратился из плена своего в Германии, епископы баварские должны были, наконец, его выпустить, вследствие строгого предписания папы Яна (Иоанна) VIII (873). Одним из первых его дел, было крещение князя чешского Боривоя, который, со времени последней войны с Немцами, будучи в тесном союзе с Моравией, принял оттуда христианскую веру и хотел обратить в нее и народ свой. Жена его Людмила, дочь Славибора, воеводы Пшовского, прославилась вскоре в Чехии, как образец кротких, христианских добродетелей. Первая христианская церковь выстроена была на Левом Градце, во имя св. папы Климента, мощи которого св. Кирилл привез из земли кочевых Хазар, а потом увез из Моравии и положил в Риме. Другая церковь, тогда уже давно разрушенная, была, как говорят, во имя Божией Матери, в Пражской крепости, и кажется, что и церкви св. Климента в Вышеграде и в Градце на Эльбе (Лаба), как и многие другие, основаны были еще в первые времена христианства.

Между тем, в первое же время после окончания войны с Немцами, Моравия, под властью могущественного князя своего Святополка, сделалась главой огромного славянского государства. Святополк, расширив границы своих владений на юге присоединением Паннонии, в тоже время, неизвестно каким образом овладел славянскими землями на север от Моравии, именно: Висланами, резиденцией которых был Краков, Силезцами, Мильчанами и другими различными племенами, до самых берегов Лабы (Эльбы), против Магдебурга в Саксонии. Немцы в то время ему не препятствовали, ибо, по смерти Людовика в 875 году, владение его распалось и было разделено на три части между его сыновьями, которые сами не жили в согласии и заняты были приобретением власти и цезарского достоинства в Италии, так как княжившая там отрасль рода Карла Великого прекратилась. Сам Святополк вмешался со своим войском в дела, соседних с ним немецких провинций, именно в великую тогдашнюю распрю о маркграфстве австрийском, между Арибом Трунгауским и сыновьями вышеупомянутых Вилема (Вильгельма) и Энгельскалька (883). После кровавых битв и жестокого разорения маркграфства, Арибо одержал верх над сыновьями Святополковых противников и сильным их покровителем Арнульфом, воеводой хорутанским, побочным сыном короля Карломана, некогда также врагом Святополка.

В этой австрийской войне полки чешские сражались вместе с моравскими; но, как кажется, уже не как вспомогательное войско добровольных союзников, но по воле и приказанию князя моравского. Достиг этого Святополк вследствие обстоятельств, о которых мы ничего не знаем, и, кажется, в то время, когда и князь, чешский Боривой должен был некоторым образом подчиниться его верховной власти. Впоследствии же Святополк совсем уничтожил княжескую власть Пржемыслова рода в Чехии, как мы думаем, тем, что по смерти князя Боривоя, кажется около 889 или 890 года, не допустил сыновей его, Спитигнева и Вратислава, княжить во всей стране, а только в собственной Чехии или в Праге, так что они, подобно другим воеводам отдельных племен чешских, должны были повиноваться непосредственно ему, как князю. Тогда королем немецким был вышеупомянутый Арнульф Хорутанский, который захватил власть, взбунтовавшись против двоюродного брата своего Карла Толстого (887). Чтобы не встретить препятствия в достижении власти, он помирился с Святополком и Святополк получил от него, при особом свидании с ним в Омунтесберге, в нижней Австрии (890), утверждение за собой княжества чешского, е. как мы понимаем, что Аннульф отказался в его пользу от всяких претензий, которые имели до тех пор короли немецкие относительно Чехов, на основании некогда обещанной дани.

Таким образом Святополк, силой своего оружия и твердостью своей воли, достиг до вершины власти. Но он недостаточно понимал силу духовных связей, вследствие которых апостольские подвиги Мефодия и учеников его во всех подвластных ему провинциях могли споспешествовать утверждению его государства. Архиепископ Мефодий, во время его княжения, терпел притеснения от немецких епископов, которых Святополк содержал при своем дворе, требуя их службы, вероятно для своего частого вмешательства в дела немецкого государства. Главный из них был Викинг, который дружбой со Святополком достиг епископства Нитранского. Чужеземцы эти не переставали обвинять Мефодия перед папой, будто он не держался истинного учения церкви, а сильнее всего восставали против славянской литургии, которая препятствовала немецкому влиянию на церковные дела в землях Святополковых. При этом, сам Святополк держался более их стороны, так что, наконец, папа Ян (Иоанн) по его желанию определил, чтобы латинская религия была принята в земле наравне со славянской, что послужило источником постоянных несогласий. Б 885 году умер Мефодий и погребен в Велеграде, в храме Божией Матери. Тогда Викинг излил всю злость свою на первых учеников Мефодиевых, так что они, после долгого преследования, удалились в Болгарию. По причине таких беспорядков в духовенстве, папа не мог скоро заместить архиепископского престола после Мефодия и таким образом дело учреждения церковного управления в Моравии, Чехии и в других землях моравского государства расстроилось.

Между тем мир между Святополком и королем немецким Арнульфом был непродолжителен. В тот же самый год, когда они дружелюбно сошлись в Омунтесберге, между ними возникла жестокая вражда и вследствие неё, кровавая война. Во время этой войны, Арнульф выпросил себе помощь у диких Мадьяр или Угров (Венгров) (892), которые незадолго пред тем, придя с востока, завоевали себе новые места для поселений, в нынешней Молдавии. Святополк мужественно сопротивлялся; но па четвертый год этой войны он умер (894) и наследником его был старший сын его Моймир; младший же, именем Святополк, получил удел. Между этими братьями возник спор и младший вступил в союз, с королем немецким против старшего. Тогда и прежний любимец Святополка, Викинг, оставил Моравию и сделался канцлером короля Арнульфа, которому он много мог помочь советами против мораван, зная все их отношения. Этим временем воспользовались также и Чехи, чтобы отложиться от княжества моравского. Спитигнев, сын Боривоя, приобретя прежнюю власть Пржемыслова рода над всей землей, отправился в 895 году с братом своим Вратиславом и всеми воеводами чешскими к Арнульфу в Резен (Регенсбург) и просил себе от немецкого государства помощи. С этим, без сомнения, соединено было также отречение от церковных связей с Моравией, потому что Чехи добровольно присоединились к диоцезу епископа резенского (регенсбургского). Вследствие этого и в Чехии начала распространяться латинская литургия, наравне со славянской. Одним из главных пунктов латинства был, кажется, храм св. Петра в Будце, выстроенный Спитнгневом.

Князь моравский Моймир, хотя не мог воспрепятствовать этому отпадению Чехов, однако храбро сопротивлялся своим неприятелям. Брат его Святополк, не смотря на помощь, оказанную ему немцами, был окончательно побежден и едва успел бежать из земли (899). Моймир, отстранив, вскоре после отъезда Викинга, и других немецких епископов, бывших причиной раздоров в духовенстве, в тот же год добился, наконец, от папы Яна IX определения нового архиепископа в Моравию, именем Яна, и двух епископов — Даниила и Бенедикта, не смотря на самое упорное сопротивление архиепископа Зальцбургского и других баварских епископов, которые грозили папе насилием и кровопролитием заставить Моравию подчиниться им. Но в том же году король (и даже уже цезарь) Арнульф умер. Опекуны сына его, Людовика Юного, еще раз предприняли поход в Моравию, в котором помогали им и Чехи (900); но в следующем (901) году заключен был, наконец, мир, преимущественно по причине опасности от Угров (Венгров), которые уже тогда грозили и Немцам, и Мораванам.

Уже в первый год по смерти Святополка (895), Мадьяры овладели восточной частью Венгрии, по обеим сторонам Тиссы до самого Дуная, которой до тех пор владели Болгары. Усилившись здесь другими родственными племенами, которые пришли к ним с востока, они вскоре перешли и через Дунай, овладели нижней Паннонией и начали производить опустошительные набеги на Моравию, Германию и Италию. Баварию и Хорутанию и принадлежащие к ним смежные провинции защищал, вместо молодого короля, первый из опекунов его, воевода Лиутпольд. Мораване, под предводительством князя Моймира, также храбро сопротивлялись дикому неприятелю. Но ни Славяне, ни Немцы долго не могли одолеть венгерской конницы и непривычного для них способа войны. Вследствие ужасного оборота дела, о котором, к сожалению, ничего не упоминается в летописях, Мадьяры окончательно разрушили моравское государство; вскоре потом разбили и Немцев в главной битве близ Пресбурга (907), в которой пал сам Лиутпольд с лучшей частью баварского дворянства. Вся Моравия в своих прежних пространных границах и вся тогдашняя Австрия до самой Энжы, достались во власть венгерских каганов, подобно прежнему владычеству Аваров.

§ 10. Вратислав I. Святой Вячеслав.

Немного лет спустя после этих несчастных событий умер король немецкий Людовик Юный (911) и с ним прекратилась немецкая ветвь рода Карла Великого. Землями, которыми непосредственно владели он и его отец, именно Баварией и Хорутанией, овладел воевода Арнульф, сын могущественного Лиутпольда, павшего в битве с Мадьярами. Другие воеводы немецких земель выбрали одного из себя, Конрада I франкского королем, а после его смерти (918), Генриха I Саксонского; обоим этим выбранным королям Арнульф долго не хотел оказывать повиновения.

В Чехии в то время княжил князь Вратислав I, по смерти брата своего Спитигнева. Славянский сочинитель старинной легенды о святом Вячеславе называет Вратислава князем, приобретшим великую славу, и приводит в доказательство то, что при тяжелых обстоятельствах того времени, он твердо поступал, как в домашнем управлении, так и в отношениях к заграничным соседям и особенно в обороне земли против Мадьяр, ближайших соседей своих па востоке и юге, которые в то время ежегодно производили опустошительные набеги на Баварию, Швабию, Саксонию, Италию и даже на Францию, не встречая нигде серьезного сопротивления.

С прекращением рода Карла Великого в Германии, прекратилась сама собой всякая зависимость чешской земли от немецкого государства, в которую поставил ее Спитигнев, выпросив себе помощь против Святополка моравского; и кажется, что Вратислав помышлял о том, как бы навсегда уничтожить зависимость Чехов от Немцев в церковном управлении. Хотя по влиянию епископов резенских (регенсбургских), латинская литургия и распространялась в Чехии, но вместе с ней оставалась также и славянская. Сын Вратислава, св. Вячеслав, по желанию бабушки своей Людмилы, был выучен славянской грамоте, а потом, уже по воле отца, также и латинской в Будце. Обряд же пострижения Вячеслава, еще мальчика, был исполнен каким-то другим, не резенским (регенсбургским) епископом, приглашенным ко двору Вратислава. Весьма вероятно однако, что после падения моравского государства, который-нибудь из тамошних епископов, недавно там снова поставленных, бежал в Чехию и что Вратислав хлопотал о восстановлении Мефодиева архиепископства, пришедшего в упадок под властью языческих Мадьяр, с резиденцией в Чехии. Но современные известия о княжении этого князя еще беднее, нежели о времени предшествовавшем; о нем лишь упоминается только, что он заложил другую церковь в пражской крепости, во имя св. Георгия.

Что Вратислав имел намерение окончательно отделиться от епископства резенского (регенсбургского), можно видеть из того, отношений. С этим епископством но что при исполнении этого намерения, он встретил препятствие не только от Арнульфа, воеводы баварского, в ведении которого находилось это епископство, но и в самой Чехии от воевод Злицких, которые считались в то время самыми могущественными в земле после князей. Кажется, что в тоже время, когда князья из рода Промыслова расширяли, с течением времени, власть свою уничтожением наследственных воеводств, преимущественно в западной Чехии, воеводам Злицким удалось, с другой стороны, распространить власть свою в большей части земли на востоке, соединением в одно нескольких главных воеводств или племен. Из последующего времени видно, что воеводы эти были связаны близким родством с младшей ветвью королей немецких саксонского дома, которая получила во владение Баварию через свадьбу Генриха, сына Генриха I баварского, с дочерью Арнульфа.

Князь Вратислав умер около 920 года, оставив трех сыновей: Вячеслава, Болеслава и Спитигнева, и четырех дочерей, которые по смерти отца были выданы за разных князей. Лоибислава, единственная, имя которой сохранилось, была, как и прилично в её звании, женой воеводы хорватского в северо-восточной части земли. Самый младший сын, Спитигнев, вскоре умер ребенком. Вячеслав, оставшийся после смерти отца 18-ти лет, наследовал княжение; Болеславу назначен был удел в земле пшован, которые, вероятно, по смерти Славибора, отца св. Людмилы, по наследству достались княжескому роду, так как собственных воевод у них в то время не было. Однако, до совершеннолетия обоих князей, землей управляла мать их Драгомира, дочь стодорского князя в земле Лютичей, тогда еще язычников. При княжеском дворе возникли вскоре раздоры, которые имели печальные последствия. Драгомира, опасаясь за полноту своей власти, а может быть и подстрекаемая находившимися на службе при дворе корыстолюбивыми вельможами, велела убить тещу свою Людмилу, в её вдовьей резиденции Тетине (921). Исполнители этого злодеяния, Туна и Гомон, возведенные за это в высшее достоинство, гордо управляли страной, как первые её приближенные, так что возбудили против себя весь народ, а наконец и самую княгиню. Драгомира избавилась от них кровавым судом. Туна избег наказания только бегством из земли со всеми своими приближенными; но Гамон поплатился жизнью и в один день с ним погибли и все его приятели.

В 923 году, без сомнения пользуясь беспорядками Драгомирияа управления, воевода баварский Арнульф вторгнулся в Чехию, только неизвестно, с каким намерением; однако, можно предполагать, что он пришел как союзник воеводы Злицкого, который воспользовался этим временем для большего расширения своих владений, в ущерб рода Промыслова. Владения эти, в своем наибольшем объеме, которого они достигли, кажется, именно в это время, занимали две пятых чешской земли. Резиденцией воевод с древних времен была Либица, на реке Цидлине; отсюда принадлежало им все до самых гор Крконош (Ризенгебирге); а от Крконош владения их проходили по всей восточной стороне земли до Шумавы (Бомервальд, Богемский лес), на самой южной границе с Баварией; во внутрь же земли они расширили свои границы чрез Влтаву, близ самой Праги, до древней провинции собственной Чехии, так что им принадлежал и замок Казин, или место, на котором он стоял, и нынешний Збраслав, до самого так называемого потока Жирина, впадающего недалеко оттуда во Мжу (Мисс). Особенно часто упоминаются их замки, на границе с Селезией — Кладско (Глатц), с Моравией — Литомишл (Лейтомишл), с Австрией — Хинов, Даудлеб и Нетолицы. Внутри их владений были известны без сомнения уже и в то время, как главные замки жуп, кроме древнего Градца (Гретц), на холме Доброславском, также Хрудим, Часлав и Еаурим.

Когда же наконец Вячеслав, достигши совершеннолетия, сам стал управлять отцовским княжеством, он сейчас же попытался покорить гордого неприятеля и собрал войско против воеводы Злицкого, Радислава. К сожалению, уже позднейшая, наполненная вымыслами легенда рассказывает нам о том, как оба войска встретились у города Житомира, который теперь называется Штольмир, в Кауринском округе; Вячеслав, не желая, чтобы народ проливал без нужды кровь, вызвал воеводу Злицкого в поле на поединок, перед глазами обоих войск. Гордый Радислав, уже ради одного срама, принял этот вызов; но когда он приблизился к Вячеславу, то ему явился, говорит легенда, ангел, летящий над князем и грозящий ему мечем. Тогда Радислав упал перед Вячеславом на колени и покорился ему; они помирились, и разошлись в добром согласии. Однако, мы все-таки не знаем, как собственно было дело; но кажется, что примирение было непродолжительно, потому что воевода Злицкий еще раз воспользовался союзом своим с чужеземцами.

В годы, следующие смертью чешского князя Вратислава, происходила жестокая война между немцами и полабскими славянами в северных странах от Чехии. Генрих Саксонский, король немецкий, во прозванию Птицелов, разорил все славянские народы, с которыми граничили его владения па востоке, и привел в подданство, частью насилием, частью добровольно, именно лютичан в Бранденбурге, из которых происходила жена Вратислава, Драгомира, и мильчан — в Лужице, ближайших соседей чешских пшован и хорватов. Распространением владений своих в этих странах Генрих увеличил власть свою в самой Германии, так что привел других князей немецких, прежде почти равных ему, в строжайшее повиновение. И Арнульф баварский заключил с ним условие и много уступил из своей прежней самостоятельности. Тогда король немецкий задумал покорить себе также и чехов и восстановить в их земле власть франкских королей рода Карла Великого. В 928 году он вторгнулся с войском в Чехию, вместе с Арнульфом баварским, у которого, без сомнения, была тут и своя собственная выгода, именно — или утверждение церковных связей между чехами и епископством резенским (регенсбургским), или оказание помощи своему зятю или тестю Радиславу Злицкому. Войска немецкие дошли до самой Праги. Вячеслав, не будучи в состоянии одолеть превосходивших его сил, покорился королю немецкому с тем условием, что обязался платить прежнюю дань — 500 гривен и 120 волов ежегодно. Епископство резенское с тех пор беспрепятственно распространило свою власть в Чехии и власть воевод Злицких расширилась еще более, чем полстолетия тому назад, но не независимо от князей земских, а постоянно под их верховной властью.

Нельзя сомневаться, что при скверном положении дел того времени, чехи были спасены от еще больших бед только великим мужеством и мудростью св. Вячеслава. Вячеслав, не будучи в состоянии противиться могущественному королю немецкому с плохим войском, старался снискать его расположение и этим, как кажется, сделал себе безвредными старинных своих врагов. Он управлял землей в мудром и справедливом спокойствии и особенно заботился о распространении христианского образования в своем народе. Когда же сношения с христианскими болгарами и греками на юге, были прерваны поселением между ними жестоких мадьяр, Вячеславу негде было искать других посредников для этого, как у немцев и из-за этого началась довольно искренняя дружба между ним и епископами резенскими (регенсбургскими). Вячеслав, ревностно заботясь о построении церквей во всей своей земле, выстроил особенно великолепный храм посреди Пражской крепости во имя св. Витта, покровителя саксонцев, для освящения которого резенский (регенсбургский) епископ Туто нарочно приехал в землю. Здесь служба Божия отправлялась многочисленным духовенством, как и в других епископских церквах.

Спокойное, на духе христианской любви утверждаемое управление Вячеслава не нашло, однако, сочувствия во всех его подданных. Между вельможами и другими, служившими при княжеском дворе, были уже тогда многие, которые более всего заботились о собственном возвышении и обогащении; для достижения этого, они не пренебрегали кривыми и недостойными путями. Возбуждение ссор в княжеских семействах было и тогда, как и в позднейшие времена, у людей этого разряда самым обыкновенным средством для достижения своих целей. Уже вскоре после вступления Вячеслава в самостоятельное управление, они оклеветали перед ним мать его, будто бы она хотела лишить его жизни и присвоить себе власть от имени младшего сына своего Болеслава. Вячеслав изгнал Драгомиру из Праги в Будечь, но узнав её невинность, вскоре помирился с ней и призвал ее опять к себе. Впоследствии те, которым управление Вячеслава было не по нраву, стали заботиться снискать благосклонность Болеслава и вооружать его против старшего брата. Болеслав уже сам управлял уделом своим в Пшованах, где выстроил замок, названный по имени его — Болеслав (Старый). Жестокий и насильственный образ управления, который он завел в своем княжестве, породил уже тогда сказание об нем, из которого произошло данное ему прозвище Крутого. Недовольная Вячеславом партия так долго его возбуждала, что он стал замышлять убить своего брата. В 935 году, когда Вячеслав, усердно приглашаемый Болеславом, приехал к нему на освящение храма в Болеслав и беспечно веселился, враги вели совещание об его смерти. Рано утром 28 сентября, когда Вячеслав по своему обычаю шел к ранней обедне, Болеслав с злыми друзьями своими напал на него и убил у самых дверей храма, нанеся ему множество ран, не смотря на то, что он храбро защищался. Болеслав хотел убить мать его Драгомиру, которая прибежала на крик и омочила слезами мертвое тело своего сына, однако побоялся сделать это, и мать успела бежать к хорватам, кажется к дочери своей Прибиславе. Этим злодейством Болеслав проложил себе дорогу к княжескому престолу. На Вячеслава же, вскоре после его смерти, верный народ его стал смотреть как на мученика и почитал его главным святым патроном чешской земли; тело его торжественно было внесено в церковь Св. Вита, с разрешения раскаявшегося Болеслава; имя его призывалось чехами в боях и во всех других случаях; лик был нарисован на хоругвях, печатях, деньгах; шлем Вячеславов, старинной работы, еще кажется принадлежавший его предкам, также и меч и панцирная рубашка сохранялись, как драгоценные после него остатки; и песня: «святый Вячеслав. воевода земли чешской» поется 10 столетий.

§ 11. Болеслав I.

Вступление Болеслава I на чешский престол было, вместе, и началом новой войны с немцами; потому что король немецкий, Генрих, считал убийство Вячеслава, который был ему предан, за личное оскорбление себе самому. За этот случай ухватился еще вскоре один из чешских лехов, по всей вероятности воевода луцкий, (из какого-нибудь новейшего рода этой отрасли), отказался от повиновения земскому князю и отдался под защиту немецкого короля. Но Генрих I как раз в это время умер, не успев ничего предпринять. Сын его и наследник, Оттон I, столь же могущественный, велел торингийскому и саксонскому войску вторгнуться в Чехию. Болеслав, напав на оба по очереди, разбил их на голову и рассеял; потом победил изменившего леха и разрушил его замок (936). Однако, война с немцами продолжалась с этого времени 14 лет, но с меньшими побоищами, пока войны и беспорядки в других землях не отвлекли Оттона I. Только увеличив свою силу приобретением себе римского цезарства и соединением Италии с Германией под одной властью, напал он сам с огромным войском на Чехию (950) и глубоко вторгнулся в землю, до самой Праги. Болеслав, хотя и нанес огромный вред цезарскому войску, тем не менее должен был пред ним отступить и Оттон запер старшего сына его, Болеслава, в старом Болеславе. Тогда Болеслав согласился на условия и обещал платить прежнюю дань. И он, как прежде Вячеслав, старался с тех пор приобрести дружбу немецкого цезаря, силы которого чехи в то время не могли одолеть. Напротив того, войны, предпринятые им в других странах, были весьма удачны и он приобрел себе ими силу, какой не имел до тех пор ни один из его предков. Вскоре по окончании войны Болеслава с немцами, мадьяры осмелились произвести еще раз новое, опустошительное нападение на Германию, где пред тем Генрих I разбил их полчища и этим настращал их на несколько лет. Они вторглись с огромным войском (почти во 100,000 конницы) в Баварию, Швабию и Францию, резали и пленили народ и даже осадили город Аугсбург в Швабии (955). Здесь цезарь Оттон разбил их в великой и кровавой битве, в которой погибло их бесчисленное множество. Болеслав помогал цезарю против этого, всеобщего врага христианства, послав в Оттоново войско 800 человек; сам же с главным войском чешским стал на границах своей земли. Эта тысяча человек погибла в битве при Аугсбурге, потому что на них первых ударил неприятель всей своей силой. Когда же мадьяры, потеряв сражение, с оставшимся огромным войском хотел вторгнуться в Чехию, Болеслав встретил их новым сражением, в котором предводитель их Лехель был взят в плен, а все войско перебито. Болеслав, в войне с ними, не остановился на этом: он отнял у них всю древнюю Моравию, со Словенским округом, и присоединил эти земли к своему государству. В тоже время, если не ранее, он подчинил своей власти также некоторые другие части прежнего Святонолкова государства, именно большую часть Силезии и землю вислян с Браковым, бывшим столицей их князей. С этой стороны он сделался соседом польского королевства, резиденцией которого было Гнезно, в собственной, первоначальной или Великой Лолыпе. Тогдашний князь польский, Мечислав, владел уже Моравией и другими соседними странами, именно нижней частью Силезии. Здесь он столкнулся с Болеславовым государством, вновь увеличившимся с южной стороны, и с немецкими маркграфами в Мильчанах или Лужице и в других, покоренных областях полабских славян на западе. Между обоими славянскими государями, для которых германское государство постоянно было опасной силой, вскоре завязалась прочная дружба. Мечислав взял в жены дочь Болеслава, Дубравну (965), и вследствие этого принял со всем народом христианскую веру (966).

Нельзя сомневаться, что расширение чешского государства Болеславом I способствовало само собой к утверждению княжеской власти в земле, потому что она охранялась с этих пор с большей энергией и не встречала уже такого сильного противодействия, как прежде. Пространное воеводство Злицкое или Любецкое перестало с тех пор быть опасным для единства земли. Государем его был в то время Славник, должно быть племянник Родислава, муж, как кажется, мудрый, оказывавший большое повиновение Болеславу и бывший тогда в дружественных отношениях с княжеским родом.

§ 12. Болеслав II.

Болеслав I умер, после 32-х-летнего царствования, в 967 году; наследником был сын его Болеслав II. Другой сын его, родившийся во время тех несчастных празднеcтв (war Tleho kwasu), когда Болеслав убил брата своего Вячеслава и названный, поэтому, Страхивас, или Критан (Хрисиан), отдан был в духовное звание.

Болеслав и расширил границы чешского государства еще далее на восток, овладел русскими областями в нынешней Галиции, т. е. в так называвшейся впоследствии Червонной Руси, от Промысла до самых берегов рек Буга и Стира, которые, однако, чрез несколько лет могущественный князь русский Владимир Великий отнял у него назад (981). Теперь чехи получили такую силу, что и подле огромного немецкого государства могли держаться с большим достоинством, чем в прежния времена. Когда же, при самом начале царствования Болеслава, возникли споры между Мечиславом и соседями его, немецкими маркграфами, Болеслав не задумался предложить зятю своему военную помощь. Потери, которые немцы потерпели в этих спорах, заставили, наконец, цезаря Оттона, который уже давно находился в Италии, возвратиться в Германию, где произошло дружественное соглашение на особом съезде его с Болеславом и Мечиславом в Кведлинбурге, в Саксонии (973). На этом съезде Болеслав и добился, конечно в награду за свой храбрый поход с Мечиславом, согласия германского цезаря на отделение Чехии от реденского (регенского) епископства и на учреждение собственного епископства в Праге. Благочестивый епископ регенский, святой Вольфганг, согласился на это без затруднения, более заботясь о спасении души, нежели о временных выгодах; еще. легче получил Болеслав согласие от папы, отправив с посольством в Рим сестру свою Младу, которая избрала девственную жизнь и заложила первый женский монастырь св. Бенедикта в Чехии, при церкви св. Юрия (Георгия), в Пражской крепости. Новое епископство не было, однако, возобновлением прежнего архиепископства моравского, с славянской литургией, а было разрешено ему папой именно с сохранением латинских обрядов, тогда уже утвердившихся в земле. Епископство чешское оставалось все-таки подчиненным немецкому архиепископу, только уже не зальцбургскому, а могучскому (майнцкому) и цезарь оставил за собой право инвеституры, т. е. торжественного утверждения нового епископа, пока это зависело от светской власти, но самое избрание епископов принадлежало князю и чешскому народу на всеобщем сейме. Резиденцией епископства стал храм св. Витта, в пражском замке; к диоцезу же принадлежали не только чехи, но и округа: Моравский, Славянский, Силезский, Краковский и вообще все земли, которые тогда находились под властью чехов.

Первым епископом пражским был саксонский князь Дитмар, уже много лет находившийся в Чехии и, кажется, отправлявший службу при княжеском дворе, а потому хорошо знавший чешский язык. По смерти же его, чрез 9 лет, на сейме в Левом Градце избран был, при радостных криках собравшегося народа, Войтех, сын Либицкого воеводы Славника (982), отец которого за год пред тем умер, оставив, кроме Войтеха, еще шесть сыновей. Войтех, отданный почти с младенчества в духовное звание, посвятил себя пастырским обязанностям с такой горячей ревностью, что сделался недостижимым образцом для всех своих преемников. Вся жизнь его была посвящена службе Божией и деятельной любви к ближним. Круг его деятельности был тем обширнее, что церковное управление в Чехии, пока там не было своего собственного епископа, было весьма неудовлетворительно, ибо нет сомнения, что епископы регенские, чужие чешскому народу, не могли должным образом заботиться о его духовных потребностях. Теперь Войтех заботился не только об обращении всего народа, который частью оставался еще в язычестве, ко кресту, но и о действительном насаждении в нем христианских обрядов и добродетелей, об искоренении разных языческих обычаев, о приведении самого законодательства в соответствие с требованиями христианской церкви. Неусыпные заботы его об этом доставили ему вскоре славу, перешедшую за границы чешской земли. Уже в 98 4 году он был призван угорским (венгерским) князем Гейзой в его землю, где окрестил сына его, Стефана святого, и обратил в Остригоме (Гране), при многочисленном собрании народа, несколько тысяч в христианскую веру. Однако его деяния встретили сильное сопротивление в тех, которые не хотели отстать от разных языческих обычаев и покориться всем христианским обязанностям. Особенно заботы Войтеха об уничтожении многоженства и браков между родственниками, об обучении еще малообразованного духовенства, о соблюдении праздников и постов, о прекращении торговли людьми, которую в известной мере производили посредством жидов, уже тогда поселенных в земле, — представляли затруднения, которые молено было преодолеть только с течением времени.

Эти препятствия наполнили сердце добродушного епископа такого горестью, что наконец, представляя свою неспособность, он хотел оставить пастырскую должность, уехал для этого в Рим (989) и с дозволения папы вступил там в монастырь св. Алексея бенекидтинского ордена (990). Только трехлетние, настоятельные просьбы князя Болеслава побудили Войтеха снова принять епископство и возвратиться в Чехию, где по его желанию был заложен теперь первый мужской, бенедектинский монастырь в Бревнове, близ Праги (993) и, также по его желанию, изданы были на земском сейме законы, как относительно брака, так и относительно сбора десятины епископу, для приличного содержания церквей. Но в скором времени возникли новые непримиримые споры, причиной которых было кровавое происшествие. Когда человеколюбивый епископ старался сохранить жизнь раскаявшейся прелюбодейки, жены одного из членов могущественного тогда реда Вертовичей, то родственники её мужа вырвали ее насильно из рук епископа и, по жестокому обычаю, укоренившемуся в язычестве, умертвили. Войтех во второй раз отказался от своей власти (995) и уехал в Рим, намереваясь оставить епископство. В тоже время произошли также споры между братьями св. Войтеха и княжеским двором, без сомнения или о пределах власти, или о форме правления сынов Славниковых, которое должно было все более и более расходиться с понятием о верховной власти земского князя. Дошло до открытого междоусобия, в котором Славниковичи старались подкрепить себя чужеземной помощью.

Болеслав II, по смерти цезаря Оттояа I, стал противником сына и наследника его, Оттона II, помогая племяннику Оттона I, Генриху, князю баварскому, который приписывал себе более прав на престол. Генрих был побежден, не смотря на то, что Оттон II, вторгнувшись за ним в 976 году в Чехию, потерпел знаменитое поражение в Пльзене. По смерти же цезаря Оттона и в 983 году, Болеслав II, новым вмешательством со своим войском, помог Генриху возвратить, по крайней мере, его баварское княжество (985), которое сначала было у него отнято. В этих немецких войнах принимал деятельное участие оба раза, вместе с чешским князем, и Мечислав, князь польский. Впоследствии, однако, дружба между чехами и поляками расстроилась, вследствие каких-то споров о границах в Силезии, и дело дошло до жестокой войны (989), которая окончилась только по смерти Мечислава каким-то миром с сыном его, Болеславом Храбрым, хотя и в пользу чехов, но только так, что, вследствие этого, князь польский стал стараться о дружбе с немцами против чехов. Когда в 995 году цезарь Оттон III предпринял поход против лютичей, Болеслав Храбрый лично помогал ему в этом походе.

В это же время заключено было перемирие в войне между князем Болеславом II и Олавниковичами. Но во время этого перемирия самый старший из братьев св. Войтеха, Собебор, прибыл в цезарский лагерь и начал переговоры с ним и с находившимся там Болеславом польским, отдавая им на суд распрю свою с князем. Узнав об этом, князь Болеслав, не смотря на перемирие, напал на Либицы, где находились четыре других брата св. Войтеха, называвшиеся: Спитимир, Побраслав, Порей и Часлав. Вершовичи, личные враги сыновей Славниковых, были, кажется, главными руководителями этого нападения. В день св. Вячеслава город был взят приступом; защитники, кто еще мог, и между ними все четыре брата Славниковичи, с женами и детьми, укрылись в церкви, ища защиты в святом месте. Вершовичи обещали даровать им жизнь; но когда ояи вышли, то все были вероломно побиты; имения их конфискованы, замки их, некоторые и со всем округом, достались во власть князя.

Между тем св. Бойтех получил в Риме позволение сложить с себя епископство, если бы чехи не захотели иметь его епископом. По убиению его братьев, ему уже вовсе нельзя было исполнять пастырской обязанности в земле. В это время узнал его молодой цезарь Оттон III и избрал его себе в духовники. Войтех уехал с ним и с двором его из Рима в Могуч (Майнц); оттуда обратился в Польшу к князю Болеславу Храброму, у которого и брат его Собебор нашел также убежище. Намерение его было пройти подальше к язычникам и возвестить им слово Божие. Поэтому Болеслав храбрый отправил его на лодке по реке Висле к морю, откуда Войтех проехал в землю Руссов, взад с собой, кроме других спутников, также самого младшего брата своего Вадима, который, также как и он, посвятил себя духовному званию. Но прусаки восстали против апостола веры; и когда он, желая отдохнуть, по незнанию вступил на поле Рамово, считавшееся у язычников священным, они большой толпой напали на него и предали его жестокой смерти (997). Радим и другой инок, бывший при Войтехе, именем Бенедикт, отпущенные язычниками, принесли польскому князю печальную весть о мученической кончине Войтеха. Князь послал в Пруссию, выкупил за большие деньги тело его и похоронил с большим торжеством в Гнездне.

§ 13. Положение дел в Чехии при Болеславах и их приемниках.

С уничтожением Дибицкого княжества, уже при конце царствования Болеслава II, была достигнута конечная цель стремлений князей чешских из Пржемыслова рода; возвышение своей власти над всеми племенами чешскими. С этого времени в земле уже не было более наследственных воевод кроме самих князей. Самые имена племен, на которые сначала делился народ чешской, с течением времени все более и более забывались; земля делилась с этих пор только на жупы, управлявшиеся из замков княжескими чиновниками. Начальник жупы был жупан или, как впоследствии он назывался, бургграф; ему были подчинены: сударь или окружной судья, председательствовавший в жупном суде; коморник (казначеи) — заведовавший княжескими доходами: владарь (управитель) — управлявший княжескими имениями; ловчий, которому были поручены леса и ловы в жупе. В их распоряжении находились другие, меньшие чиновники, наемники и всякие слуги княжеские. Над жупными же чиновниками стояли при дворе княжеском высшие сановники: надворный жупан или, как говорилось в позднейшие времена и при изменившемся порядке, главный бургграф, главный судья, главный каморник, главный ловчий, каждый со своим помощником и другими подчиненными, к которым, с течением времени, прибавлялись еще другие сановники, назначенные для службы при особе самого князя и его семейства.

Князь содержал этих многочисленных чиновников и эту свиту во всей земле преимущественно доходами со своих имений, которые состояли как из имений рода Пржемысловичей, так, без сомнения, и из всех имений прежних воевод, а также из конфискованных имений тех древних шляхетских родов, которые держали сторону воевод, в спорах их с княжеского властью, и из всех стране в земель, которые еще не были обработаны и обращены в частную собственность, именно-пространные, пограничные леса и огромные леса внутри земли, как напр. Кривоклатский (Торглицкии), Добришский, Звиковский (Клингбергский) и д. с незапамятных времен любимые места охоты князей. Из этих огромных имений князь уделял своим верным слугам вознаграждение т. е. отдельные участки или уезды, большие и малые, которыми они владели временно или пожизненно, впоследствии обыкновенно наследственно, но только в прямом потомстве, по прекращении которого имения эти возвращались опять йод власть князя, как выморочные. Кроме имений и лесов, князь имел налоги подати, которые собирались или деньгами или товаром; налог на бороны (с землепашцев) на воду и на рынки, доходы с рудников, штрафы посуду и еще ежегодную дань, называвшуюся мир, постоянную и всеобщую.

Таким образом княжеская власть в то время была почти неограниченна. Впрочем, рядом с князем были земские сеймы, рядом с его чиновниками — жупные съезды, существовавшие издавна, но они более повиновались приказаниям чиновников, чем проявляли народную волю; так как княжеские чиновники и слуги имели в них первый голос. От этого чиновничества произошло новое дворянство, которое вытеснило прежнее т. е. владетелей больших родовых имуществ. Милостью князя, раздававшего должности и награды, получали дворянство, но за-то часто гнев княжеский и исключал из него. Все стремились должностям как к самому лучшему средству приобрести имущество и власть.

Вместе с огромной переменой, которая, таким образом, произошла в земском управлении с постепенном усилием княжеской власти, произошло также изменение в старославянском семейном устройстве, а отсюда и во всех общественном быте. Можно предполагать, что вновь возникавшая, служебная шляхта была главной причиной этой перемены. В её ряды возводились не только владыки или главы рода, но, как кажется, в равной мере и люди которые не занимали первых мест в роде, и часто из самого низкого сословия. Если же новые дворяне происходили из славных, многочисленных родов, то старались, милостью князя и собственной силой достигнуть господства не только для себя, но и для своего потомства, отстраняя свободный выбор рода; в некоторых таких родах, если они сопротивлялись князю, владыки ставились князем, из чужого рода. Так что с течением времени огромное число родственников, при нераздельности имений, обратилось в крестьян начальника рода, которые передавали их в наследство своим детям.

Однако ж при стеснении народной свободы, когда усиливалась княжеская власть и когда она достигла, наконец, своего высшего развития, народное благосостояние не уменьшалось а, напротив, увеличивалось. Чем более сосредоточивалась власть, тем более земля пользовалась спокойствием от внешних неприятелей и внутренним миром и тем ревностнее исполнялась правосудие. Народонаселение умножалось; земля все более обрабатывалась, леса вырубались, строились новые села, преимущественно во владениях князя, доходы которого умножались раздачей земель податным сословиям. Вместе с увеличением числа участков, жупп и замков, когда большие жуппы делились на меньшие, так что в начале 12 столетия их было около 50. Старые замки мало помалу оставлялись и в других местах строились новые, более крепкие. Пригороды занимались производством разных ремесел. Пражский пригород все более возвышался над всеми другими пригородами или межиградами обширность и производительность которого были известны и в других землях. При Болеславах и в первое столетие после них пригороды Пражские простирались по течению реки Вельтовы (Мольдау), на меньшей стороны — от Уезда до самой крепостной горы, на большей стороне от Вышеграда — до песчаного острова под Бубны. На месте нынешнего скотного рынка в Новом городе происходили огромные, еженедельные базары. Дворец был гостиным двором, иностранные купцы складывали там свои товары и платили с них пошлины князю. Жиды, славившиеся богатством, жили в том месте, где и до сих пор находится жидовский квартал. Чрез Вельтаву был деревянный мост, который в первый раз упоминается в 1115 году. Над домами возвышалось довольно много небольших церквей, большей частью старинной постройки.

Со времени св. Войтеха и духовное сословие стало все более умножаться и занимать более достойное положение в земле. Духовенство, подчиненное по делам церкви в Германии — архиепископу, а в Риме — Папе, почерпано в Германии и Италии высшую образованность, какая только была тогда в западном христианстве и насаждала ее в своей земле. При костелах, где находилось наибольшее число священников, как напр. при епископском костеле в Праге, Литомерицком (Лейтмерицком), Мельницком, Староболеславском, бывших впоследствии местом капитул, рано находились уже школы, где учили латинскому языку и другим предметам, необходимых для духовных. Монастыри также были местом ученых занятий и изящных искусств. Уже князь Болеслав I, заложил кроме монастыря Бревновского, еще один — в Острове (Шлакенверте); остальные же, все ордена св. Бенедикта, получили начало в течении следующего столетия. Из княжеских имений отпускалось им приличное содержание. Пражское епископство было наделено огромными имениями, которые находились частью в непосредственном распоряжении духовенства, частью во владении прежнего Либицкого рода. Епископ был, первым лицом в государстве после князя и пользовался влиянием на важные дела как в княжеском совете, так и на земском сейме. Впрочем, князь прибегал к советам духовенства во всех делах, требовавших знаний,. как напр. в совещаниях о своих заграничных сношениях. Так называвшиеся княжеские капелланы, занимались при дворе письмоводством, когда необходимость его с течением времени, возрастало все более и более от успехов образованности.