История Чешского королевства

§ 14. Внутренние раздоры по смерти Болеслава II.

Вслед за наибольшим могуществом Чехии, которое довершили два первых славных Болеслава, произошло сильное потрясение, поколебавшее Чехию; особенно потерпела, на некоторое время, самостоятельность её в сношениях с немцами и огромное, западнославянское государство, во главе которого стояли тогда чехи, было навсегда раздроблено так что впоследствии едва только небольшая часть его была присоединена опять к этому союзу. Причиной этого потрясения были, прежде всего, новые раздоры в княжеском доме, как некогда в семействе Вратислава I.

Князь Болеслав II умер в 999 году, оставив троих сыновей: Болеслава, Яромира и Ольдриха (Ульриха). Болеслав, названный, до цвету волос, Рыжим, наследовал княжение; другие два, кажется еще при жизни отца, владели частью земли, как удельными княжествами, в пределах прежнего Славникова княжества, где замки Олдриш и Яромир носили их имена. Болеслав отличался постыдными качествами, был жаден, подозрителен а жесток с подданными и со своими приятелями а к тому же без всякой твердой мысли и без всякого мужества. Эти его качества хорошо знал племянник его Болеслав Храбрый, князь Польский, сын Мечислава и Дубравки, муж, равнявшийся храбростью духа прежним Болеславом чешским и стремившийся овладеть их огромным наследством. Поэтому, как только Болеслав II умер, в тот же год (999) Болеслав Храбрый вторгнулся в чешские земли и стал их покорять. Он осадил город Краков и взял его, причем посаженный там чешский гарнизон, храбро защищаясь, был весь перебит, прежде чем Болеслав III мог что-нибудь предпринять для защиты своего княжества. В следствие этого, в короткое время все земли, присоединенные сначала в Чехии: Силезия, Моравия, Словяны в Венгрии, были взяты Болеславом Храбрым и присоединены к огромному, с тех пор, княжеству польскому.

Болеслав Храбрый уже в следующем же году (1000), когда цезарь Оттон III, на пути ко гробу св. Войтеха, приехал в Гнездно, договорился с ним об отторжении этих земель также и от Пражского епископства и об учреждении собственного архиепископства в Гнездне. Гадим или Гауденциус брат св. Войтеха, сделался первым архиепископом польским.

Болеслав Рыжий, потеряв, таким образом, по беспечности большую часть наследованного от отца королевства, в тоже время бесчестно поступал со своими братьями, желая овладеть их уделами. Яромир, был по его приказанию пытан, Ольдрих (Ульрих) едва избавился от смерти; оба они бежали из земли и отправились к Генриху, воеводе баварскому, который потом, по смерти Оттона III (1002), был Римским цезарем. Болеслав же так пользовался своей властью, что, наконец, и те, к которым он сначала наиболее был благосклонен, немогли вынести его жестокости. Часть вельмож составила заговор, во главе которого стали Вершовичи, бывшие до тех пор друзьями и помощниками Болеслава в злодеяниях его против братьев; за одного из них он даже отдал дочь свою за муж. По их наущению, призван был на княжеский престол князь польский Владивой, кажется самый младший брат Болеслава Храброго и поэтому также сын Дубравки. Владивой прибыл с польским войском (1002) и Болеслав Рыжий, оставленный всеми, бежал к Генриху, воеводе франкскому. Но так как Генрих не был его приятелем, потому что и ему Болеслав причинил некоторые несправедливости, то он и не нашел у него гостеприимства, был посажен в заключение; когда же, наконец, Генрих отпустил его, то Болеслав не знал к кому другому обратиться, кроме как к могущественнейшему неприятелю своему, Болеславу Храброму.

Владивой, новый князь Чешский из чужого рода, опасался за безопасность своей власти, так как настоящие наследники, Яромир и Ольдрих (Ульрих), находились как уже сказано, у немецкого короля Генриха I, при помощи которого они надеялись овладеть, по изгнании Болеслава, престолом своих предков. Поэтому, чтобы обеспечить себя с этой стороны, Владивой поспешил ко двору немецкого императора и просил, чтобы он признал его Чешским князем. Генрих, не обращая много внимания на Яромира и Ольдриха (Ульриха), согласился на это, но, прежде, всего, требовал от Владивоя, —чтобы он не только платил ему прежнюю дань, но, по немецкому обычаю, был бы его вассалом, т. е. признавал бы землю чешскую землей королевской и чтобы он и будущие князья чешские получили ее от него в лено, т. е. только и пользование и управление. Владивой согласился па требование короля, обещал признать себя его подданным и быть ему верным и за это был признан князем или, как в Германии назывались управители отдельных земель, воеводой над чехами. Таким образом, земля чешская, без ведома и согласия народа, была продана во власть чужих; и хотя поступок этот не мог быть, по справедливости, обязателен ни для кого, кроме того, кто принял обязательство, тем не менее короли или цезари Римские, и без того стремившиеся к господству над целым светом, с этих нор еще более старались, проложить себе путь к полному господству над чехами.

На этот раз судьба скоро умилосердилась над чехами, отвратившимися от своего домашнего рода Пржемыслава и взявшими себе князя из чужбины. Владивой, к счастью, вскоре умер, изнуренный неправильным образом жизни, ибо ни минуты не мог обойтись без пьянства (1003). Тогда чехи, поспешили послать посольство в Баварию и привели назад двух младших сыновей Болеслава I, из которых Яромира сделали князем. Но Болеслав Храбрый, также имея уже намерение овладеть чешской землей, сговорился с Болеславом III, который гостил у него, вторгнулся с огромным войском в Чехию и принудил чехов снова принять Рыжего князем. Яромир и Ольдрих (Ульрих) должны были в другой раз бежать к немцам, Болеслав Храбрый Болеслава III помирил с его подданными, так чтобы, между ними не было помину о прежнем.

Но Рыжий думал только об исполнении своих злодеяний и замышлял кровавую месть над теми, стараниями которых был изгнан из земли. На масленице (1003), когда народ веселился, он пригласил к себе на пир высших вельмож страны и между ними первейших из рода Вершовичей. Тогда, посреди веселья, он, ворвавшись со своими слугами, первый заколол Вершовича, за которым была замужем его дочь; все остальные, которых он ненавидел, были изменнически убиты, другими. Из-за этого вельможи опять восстали против него и, не зная что делать, послали к самому польскому князю, прося у него помощи против тирана. Болеслав Храбрый, радуясь тому, что чехи сами принуждены были обратиться к нему, как к своему освободителю, подойдя к границам чешской земли, пригласил к себе Болеслава III, как приятеля; когда тот пришел к нему, он приказал выжечь ему глаза и отвезти в твердый замок, в польскую землю, спустя много лет, Болеслав окончил в заключении несчастную свою жизнь. Болеслав Храбрый поспешил с войском своим в Прагу, где был принят своими приверженцами с великой радостью и провозглашен князем. С ним возвратился в землю Собебор, брат св. Войтеха и Болеславу понравилось в Праге более, чем в его отцовской, польской земле, так что он думал остаться там и оттуда управлять своим огромным государством.

Однако владычество его в Чехии не осталось без сопротивления. Над самым Пражским пригородом воспротивился ему Вышеград, как центр противной стороны, к которой склонялся весь народ, по врожденной привязанности к роду своих древних князей; однако, в то время, он должен был покориться силе. В этом случае помогла Болеславу начавшаяся в Чехия вражда с немцами. Король Генрих II не хотел, чтобы польское королевство, уже без того самое могущественное, после немецкого, во всем христианском мире, расширило еще более свои, пограничные с ним, владения. Он послал Болеславу письмо: не хочет ли он дать ему клятву в повиновении, так чтобы вместе с чешской землей сделаться ленником или вассалом немецкого короля, ибо он не соглашается уступить ему эту землю; если же он не согласен на это, то принужден будет вести войну. Болеслав, закаленный в боях, не согласился на требования короля и стал вооружаться; началась великая война между немецким государством с одной стороны и польским е другой. Генрих напал прежде всего на приятелей Болеслава, которых он имел между самими немецкими воеводами; а потом приготовлялся посадить в Чехии Яромира и Ольдриха (Ульриха) и вступил в переговоры об этом с преданными им вельможами. В 1004 году король собрал войско у Мерзебурга, в Саксонии, и приготовил на Лабе (Эльбе) лодки для переправы, как будто бы он собирался вторгнуться в старинные земли польского князя, когда же Болеслав, по этой причине, направил главные силы свои в Лужицу, король немецкий повернул в право и вторгнулся со всем войском своим Чехию. Ольдрих (Ульрих) и Яромир, с частью войска, шли впереди. Приверженцы их открыли им проход в землю чрез Крушные горы (Эрцгебирге). Когда они дошли до Жатца (Заатц), главной крепости в бывшей земле Лучан, выстроенной, кажется Болеславом I, жители его избили польский гарнизон и впустили в крепость Генриха с его войском.

Там король остановился со своим войском, ожидая еще прихода баварцев. Затем Ольдрих (Ульрих), пройдя далее, взял крепость Древицу, сговорился с приверженцами своими и брата своего в Праге и тайно приблизился к ближайшим окрестностям, чтобы внезапно напасть на поляков. В лесу, на широкой вершине Петрина (Лоренцберга) и Страгова, присоединились к нему его приверженцы, восемь владык, и между ними Выгон, прозванный Дубом, со своими людьми, всего 350 человек.

Болеслав Храбрый, пораженный этими событиями, имея весьма мало людей в Праге и опасаясь тайных козней, приготовлялся сам в то время к отступлению. В полночь, когда звон в Вышеграде, до сих пор еще не побежденном, призывал к всеобщему восстанию против поляков, Болеслав, с частью своих, оставил Пражский замок и спасся бегством. Собебор, с остальным, небольшим отрядом, оставлен был в замке и должен был отправиться немного позже. Против него внезапно восстали чехи, бывшие в числе гарнизона замка, уже сговорившись с Ольдрихом (Ульрихом), который также не замедлил напасть на замок снаружи. Тут, в битве на мосту, у передних ворот замка, пал Собебор; некоторые из его войска в беспорядке разбежались по сторонам, другие погибли в битве, так что спаслось только небольшое число. Вслед затем, утром, Яромир и был введен в Прагу и в Вышеград и посажен на княжеский престол, и получил утверждение от немецкого короля, также пришедшего чрез несколько дней, со всем войском, в Прагу.

§ 15. Яромир и Ольдрих (Ульрих).

Когда, таким образом, чехи возвратились под власть Промыслова рода, король Генрих выступил вскоре из Праги за Болеславом и в Лужицу и провел в войне с ним несколько лет, причем чехи ему помогли. Но Болеслав храбро сопротивлялся обоим и Генрих заключил с ним такой мир, что все земли, которые Болеслав взял у чехов, остались и впредь в его владении (1013).

Однако этим еще не окончились домашние междоусобия в Чехии. Они возникли снова между княжившими братьями, Яромиром и Ольдрихом (Ульрихом). Ольдрих, по свержении польского владычества, получил в удел Жатецкий округ или прежнюю Дунайскую землю, под верховной властью старшего брата. Любя охоту, возвращался он однажды с травли в свою деревенскую резиденцию в Пастолопертах (Постельберг); близ села увидел он Божену (Веатриссу), дочь Кресинову, сельскую девушку, которая у колодца мыла белье; пораженный красотой и стройностью девушки, он велел привести ее в свой замок и хотя был женат, но детей у него не было; поэтому он взял ее второй женой. Вожена родила ему сына, которому дано было имя Бретислав, который должен был быть наследником княжеского престола, после бездетного Яромира. Сговорившись с противными Яромиру вельможами, между которыми, без сомнения опять были Вершовичи, Ольдрих лишил его престола, после восьмилетнего княжения (1012). Яромир искал помощи у короля Генриха И, который, однако, мало ценил его усердную службу, и когда он явился к его двору, то был схвачен и выдан Ольдриху (Ульриху), который заключил его тогда в княжеской крепостце Лисе.

По поводу вступления в Чехии нового князя, Болеслав Храбрый, вскоре по заключении помянутого мира с королем Генрихом, отправил в Чехию собственного сына своего Мечислава, желая отвратить Ольдриха (Ульриха) от дружбы с немцами и склонить чехов к дружественным связям с поляками, как с родственным народом одного славянского племени. Но Ольдрих (Ульрих) схватил королевича и выдал его королю немецкому, людей же его велел умертвить. Тогда снова возникла война между немцами и поляками (1015) и Ольдрих принимал в ней участие против Болеслава Храброго, также как прежде Яромир и также не с большим успехом. Болеслав Храбрый остался могущественным владетелем пространных земель от Балтийского моря до Крконош (Ризенгебирге) и до Дуная в Венгрии; чехи же остались при своих прежних, незначительных владениях и в зависимости от немецких королей, которые присваивали себе тем более прав над их князьями, чем более они нуждались в их защите.

К тому же князь Ольдрих вовсе не считал себя достаточно безопасным на престоле, добытом неправо и, поэтому, управлял жестоко. Уже на другой год по своем вступлении (1014), он велел умертвить Божея Вершовича, с прочими его приятелями, подозревая его, кажется неосновательно, в заговоре против себя.

Только по смерти Болеслава Храброго (1025), наступило для Чехии удобное время выйти из того упадка, в котором она тогда находилась. В княжеском роде польском начались тогда такие же раздоры, как некогда в Чехии между сыновьями Болеслава II. Мечислав, старший сын Болеслава, лишил удела младшего своего брата, именем Беспрема. Беспрем обратился за помощью против брата к дяде свому Стефану, королю угорскому (венгерскому). Стефан начал войну против Мечислава, взял всю древнюю Моравию и, мало обращая при этом внимания на Беспрема, присоединил ее к своему королевству. Тогда Ульрих послал молодого, но воинственного сына своего Бретислава в Моравию снова завладеть землями, отнятыми чехами у поляков. Бретислав нанес последний решительный удар венграм и, преследуя их, гнал с места на место, как между тем и новый король немецкий, Конрад И, из французского рода, поднял войну против поляков, напав на Лужицы, а потом и на венгров, когда король Степан соединился наконец с Мечиславом. В 1030 г. Конрад из Австрии вторгнулся в Венгрию, а Бретислав в тоже самое время из Моравии к Дунаю против Остригома (Гран). Тут наконец заключили мир, но которому старая Моравия была разделена между чехами и венграми так, что земля Моравская в нынешних её границах присоединена к чешскому королевству, а словинская к Венгрии. Бретислав, как князь моравский, остался владетелем новой земли, приобретенной его отцом.

В его время Моравия оставалась в таком же виде, в каком находилась тогда и Чехия. Бретислав взялся исправить старые города и построил несколько новых, частью, как столицы жуп, частью для удобного охранения границ. Им основана Онава на границе против Силезии. Когда он пришел на священные места, где проповедовали Кирилл и Мефодий, где сначала был Велеград, некогда место славы Ростислава и Святополка, то весьма опечалился, увидя повсюду пустыни и развалины. Вот почему всю добычу, которая досталась ему от венгров, он употребил на обновление славных в древности церквей и часовен.

Несколько времени спустя, отправившись к цезарю Конраду II, дружбы которого он всегда искал, в Свином броде, владении Оттона, маркграфа франкского, Бретислав увидал Юдиту, сестру этого маркграфа, девушку, которая была красивее всех тогдашних княжеских дочерей. Пылая любовью к ней, он поклялся в том, что Юдита будет его женой, если бы он даже нашел в этом свою погибель. Однако ж он не хотел требовать её руки у брата, чтобы не оскорбить, как говорят, немецкой гордости; но на возвратном пути от царя, он однажды вечером в праздник, с несколькими из своих людей, тайно пробрался в монастырь, где между монахинями спрятана была Юдита. Было время молитвы, совершаемой каждодневно в монастырской церкви. Бретислав, скрывшись, ожидал конца службы, увидя, что Юдита выходит из монастырских дверей, схватил ее на свои плечи и бежал из монастыря. Дом огласился криком служащих людей, которые поспешно бросились к воротам и загородили дорогу крепкой цепью. Но Бретислав рассек цепь своим мечем и, севши на быстрых коней, которые заранее были приготовлены, счастливо прибыл с Юдитой в Моравию, где и отпраздновали свадьбу в Ольмюце, в 1029 году.

В тоже время в Чехии славился святой пустынник Прокопий, следовавший еще учению и славянским обрядам по наставлениям святых проповедников Кирилла и Мефодия, Князь Ульрих, однажды на охоте, подойдя к пещере, в которой уединенно жил Прокопий, на реке Сазаве, выбрал его себе духовником и здесь же основал монастырь славянский, в которым Прокопий был игуменом (1032).

Недоверчивость князя Ульриха скоро привела его к ссоре между ним и его сыном, в которой Бретислав был за одно с родственником своим Яромиром, освобожденным наконец из тюрьмы. Цезарь Конрад, уже привыкший присваивать себе верховную власть над чешскими князьями, призвал Ульриха к себе, задержал его и не пускал до тех пор, пока не обязал его отдать во власть Яромира половину земли чешской. Но Ульрих, как только воротился, приказал лишить зрения Яромира, чтобы тот был неспособным к управлению (1034), а самого Бретислава выгнал из Моравии. Тогда цезарь, с войском вторгнувшись в Чехию, силой принудил Ульриха снова воротить княжество Бретиславу. Но Ульрих однако ж скоро умер (1037) и Бретислав был призван на княжество в Чехию.

§ 16. Бретислав I.

При вступлении Бретислава I на княжеский престол, произошла трогательная сцена. Родственник его Яромир, лишенный зрения, получив известие о смерти своего недружелюбного брата, тотчас прибыл из Лисы в Прагу, слезами окропил его тело, положенное в церкви св. Георгия, сам повел за руку Бретислава к древнейшему каменному столу, стоявшему посреди замка на месте нынешней церкви св. Вита, и посадил его на нем. Тут представил ему прежде всего вельмож из Муничей, Тептовичей и других знаменитых родов, как таких, на которых он мог положиться; напротив того, отклонял его от Вершовичей, как от главнейших врагов княжеского рода, считая их главной причиной всех распрей между братьями, сначала Болеславом III и другими двумя, потом между ним и Ульрихом. Чрез это гордый Кохан, староста Вершовского рода, уже год спустя, соединил против Яромира врагов, которые его погубили; однако ж, как бы в наказание за это, он сам погиб от жестокой смерти.

Во время вступления Бретислава, Польша находилась еще в большем волнении, нежели по смерти Болеслава Храброго, когда после кончины короля Мечислава II (1034) единственный сын его Казимир изгнан был с матерью немкой, а вельможи вступили в управление страной; но вскоре простой народ восстал против панов, язычники против христиан. Бретислав вздумал воспользоваться такими беспорядками для возобновления величия чешского государства, как было при его дедах. Тогда, начав войну против поляков, с неслыханной быстротой он завладел всей Силезией и Малой Польшей, как называлась уже земля Краковская, приступом взял Краков и сжег его, захватив большие сокровища, накопленные тут Болеславом Храбрым. Оттуда вторгнулся в Старую или Великую Польшу, взял главный город Гнезно, где погребены были останки св. Войтеха. Чехи, кроме других здесь взятых сокровищ, возгорели желанием принести на родину тело своего знаменитого патрона. Но епископ Себир, который был вместе с войском, позволял это сделать только после приличного покаяния во всем том, чем отцы их прогневали св. епископа. Войско три дня постилось, после чего князь и епископ объявили закон об отречении от всего языческого и о сохранении всех тех церковных обрядов, о которых тщетно заботился св. Войтех. Тогда только епископ вынул святое тело из гроба под большим жертвенником и тотчас отправился в обратный путь. Затем опасность с других сторон принудила князей оставить военные действия.

В то время, как Бретислав замешкался таким образом в Польше, умер император Конрад II, наследник же его. Генрих III, всеми силами старался препятствовать возникновению нового сильного государства западно-славянского, к чему клонились завоевания Бретислава. И так, взяв к себе изгнанного короля польского Казимира, он грозил нападением на Чехию. Бретислав удержал его, отправив к цезарскому двору порукой мира девятилетнего сына своего Спитигнева, и спешил с войском назад для защиты своей страны. Все жители Праги вышли к нему навстречу, когда он торжественно шел в город с дорогой и великолепной добычей, сам неся на плечах, вместе с епископом Себиром, тело св. Войтеха; за ними шли игумены с другими драгоценными остатками, священники с большим крестом из красного золота, с дорогими каменьями и золотыми драгоценностями, далее другая добыча на возах и наконец толпа благородных поляков, взятых в плен (25 августа 1039 г.).

Согласие с немецким императором нарушилось, когда Генрих III требовал, как главнейшее условие мира, чтобы князь чешский отказался от всех земель, взятых в Польше. Бретислав не хотел подчиниться этому, отказывая императору немецкому в праве вмешательства в дела Чехии, кроме сбора древнейшей дани в 120 волов и 500 гривен серебра.

Так произошла война. Император с двумя войсками пошел на Чехию; одно повел сам чрез Шумаву, другое Еккарт, Мейсенский маркграф, чрез Крушные горы. Но Бретислав разделил свое войско на две части и в лесу на границах Баварии загородил дороги крепкими засеками. Когда немцы сделали на них нападение, то были разбиты на голову; много дворян погибло в сражении, много было взято в плен и приобретена была большая добыча (1040). Цезарь, не имея возможности проникнуть вглубь страны, отступил и отдал приказание Еккарту сделать то же самое. Однако ж, год спустя, с тех же двух сторон пришли новые немецкие войска, сильнее, чем прежние. В Шумаве же жил немецкий пустынник, именем Винтир (Гюнтер), который, 30 лет пребывая в этих лесах, знал все дороги и указал цезарю место, где можно было окружить чешское войско. Цезарь сделал по его наставлению, и тотчас немцы, которые шли от Мейсена через Крушные горы, окружили Перкоша, жупана Билинского, охранявшего границы, так что он без всякого препятствия открыл им ход в страну. Так цезарь прошел почти до Праги. Чехи, делая ему на дороге мужественный отпор в продолжении 24-х дней, тем не менее должны были отступить перед громадной его силой, так что он наконец, перейдя чрез Влтаву, расположился у самого подгородья пражского, куда прибыл и Еккарт с другой стороны. Тут Бретислав должен был заключить мир, по которому он удержал только некоторую часть Силезии с епископским городом Бреслау. Только в 1054 году последовала опять королю польскому Казимиру годовая плата в 30 гривен золота и в 500 гривен серебра.

За увоз тела св. Войтеха и церковных сокровищ из Польши, Бретислав был также обвиняем у папского двора в святотатстве; из-за чего он должен был основать коллегиальную церковь в старом Болеславе (1046).

Конец его правления прошел спокойно в заботе об улучшении страны мудрыми законами и о необходимой защите от нападения чуждых неприятелей. Бретислав окружил замок Пражский новыми стенами.

Имея пять сыновей: Спитигнева, Вратислава, Конрада, Яромира и Оттона, и опасаясь, чтобы между ними и их потомками не произошли такие же распри, как при отце и его родственниках, он перед смертью на сейме издал закон, которым в первый раз установлен был порядок престолонаследия таким образом, чтобы всегда самый старший из рода Пржемысла был князем, другие же потомки по мужской линии имели бы отдельные княжества под его верховной властью.

§ 17. Спитигнев II.

Бретислав умер в 1055 году, в самом цветущем возрасте, управляв только 18 лет. Спитигнев, старший из его сыновей, юноша 24 лет, как некогда и отец его, красивый, краснощекий, с черными волосами и длинной бородой, вступил после него на престол. Младшие его братья имели уделы в Моравии, исключая Яромира, который, по желанию отца, готовился быть священником и в свое время получить епископство.

Закон славного Бретислава о порядке наследия был недостаточен для уничтожения всех споров в его отечестве, хотя они и не имели весьма опасных последствий. Против Спитигнева тотчас же восстал брат его Вратислав, владевший Ольмюцем, отказываясь повиноваться ему и желая быть самостоятельным князем. Но Спитигнев напал с войском на Моравию, отнял у него землю, принудил бежать в Венгрию (1056) и только позднее, помирившись, воротил ему прежнее его владение.

Тотчас по вступлении своем на престол, Спитигнев выгнал из своей страны немцев, из которых некоторые занимали придворные должности, по преимуществу духовного звания, и в особенности вредившее ему аббатство св. Георгия, настоятель которого начал враждебные действия против славянского монастыря на Сазаве, выгнал оттуда игумена Вита, племянника св. Прокопия, и монахов славянских и на место их поставил игумена и братию латинского вероисповедания. Спитигневом положено основание огромной и великолепной церкви св. Вита в Пражском городе; во время её постройки он умер на 30 году своей жизни, управляв страной только 6 лет (1061).

§ 18. Вратислав II.

Вратислав II, брат Спитигнева, вступил теперь на престол княжеский в Чехии, разделив Моравию между двум своими братьями: Берно отдал Конраду, Ольмюц Оттону. Третий брат Яромир между тем, за границей приготовлялся к духовному званию, не имея к тому большой склонности. Храбрый юноша, который охотнее посвятил бы себя войне и охоте, нежели молитве, пожелал наконец перейти в светское звание подобно другим братьям иметь свой удел. Он сильно противился, когда хотели обрить у него его красивую бороду и одеть по обычаю духовенства. Наконец брат Вратислав принял его к себе с тем, чтобы он помогал епископу Себиру и во время обедни читал евангелие; но скоро все это ему так опротивело, что он, рассердившись на брата, удалился в Полипу.

Князь Вратислав учредил в то время особенное епископство в Ольмюце и отделил Моравию от чешской диоцезы (1062); так что, когда умер епископ пражский Себир (1067), то князья моравские послали в Польшу за братом Яромиром, чтобы он воротился в отечество; приведя его в Прагу, они просили Вратислава сделать его епископом, ибо он изменил свой образ мыслей и хотел быть священником. Но Вратислав начал теперь отказывать, говоря, что назначение епископа не есть его дело, но что оно принадлежит всей земле на сейме. В то время Вратислав готовился к войне с поляками, с которыми были раздоры из-за границ. Для этого он собрал сейм в лагере у Добенина близ Находа, где был один из проходов через горы в Силезию. Здесь он сел на княжеский стол. По сторонам сели братья его, Конрад и Оттон, князья моравские, напротив же его жупаны, паны и духовенство, за ними кругом стали другие правители, дворяне и весь простой народ, собранный к походу; князь вызвал из средины собрания немца Ланзона, Литомерицкого пробста, и подал ему перстень и епископский посох в знак того, что он желает иметь его епископом.

Видя это, паны и владыки не одобряли выбора, но громко все шумели. Коята, сын Вшебора, первый между жупанами, стал говорить князю Оттону, который стоял подле него: «Что ты стоишь, как палка, и не удерживаешь брата? Разве ты не видишь, как он отстраняет княжеского сына и сажает на епископский престол чужеземца, который изгнанником прибыл в эту страну? Хотя князь наш и нарушает присягу своего отца, однако мы своих отцов не сделаем клятвопреступниками пред лицом Божиим. Мы охотнее будем страдать, нежели согласимся признать этого немца» Также говорил и Смил Божеевич, жупан затецкий. Они оба взяли наконец Конрада, Оттона и Яромира за руки и вышли с ними из лагеря; тотчас большое число людей знатных и незнатных, двинулись за ними и, вооруженные расположились у Опочны. Вратиславе, испугавшись этого, поспешно воротился в Прагу и написал братьям, что он согласен сделать Яромира епископом, которого послал в Могач к архиепископу для принятия рукоположения. Коята и Смил должны были, от княжеского гнева, удалиться из страны.

Яромир, вступив в епископскую должность, был довольно ревностен в духовных службах, также щедр к бедным и в особенности к молодому духовенству; при всем том он оставался всегда страстным и легкомысленным. Скоро произошла распря между им и епископом Ольмюца из-за общего имущества обоих епископов, именно из-за города Подевина на Мораве. Яромир, прибыв в Ольмюц в сопровождении большего числа своих людей, вошел в дом епископа, разорил его и насильно завладел местностью, бывшей предметом спора. Разгневанный князь Вратислав, который наиболее был расположен к епископу Ольмюцкому, жаловался на Яромира папе, и папа Александр II прислал своего легата в Прагу, с тем чтобы тот рассудил дело епископов; посол, прибыв с почестью, неслыханной прежде в Чехии, стал действовать с большой строгостью против Яромира; когда же тот не хотел ему повиноваться, представляя, что жалоба должна быть обращена сначала к архиепископу Могуча, а не прямо к папе, легат снял с него епископство и приказал отнять все привилегии, пока он не раскается в своем поступке пред самым папским престолом в Риме (1071).

Еще до окончания этой распри на престол папский вступил могущественный Григорий VII. Яромир, поставленный в большое затруднение, должен был отправиться в Рим и подчиниться его приговору. Туг он получил прощение и возвращен к своему епископству, распря же о владении отложена на дальнейшее время. Но Яромир, возвратясь в Чехию, тотчас опять отнял имение у Ольмюцкого епископа и владел им, пока наконец не пришло от папы решение разделить его на разные части (1075).

Во время этой вражды в Чехии, произошли большие беспорядки в государстве немецком, где против молодого императора Генриха IV, сына и наследника Генриха III, восстали сначала саксонцы, раздраженные его притеснениями и своевольством, потом к ним присоединились и многие немецкие князья, желая ослабить могущество императора. Князь чешский Вратислав подал помощь Генриху IV, находившемуся в больших затруднениях, за что император обещал дать ему в удел лен в Мейсене и в Лаузице, в землях, которые должны были быть отняты у маркграфа Екберта за участие его в восстании. Чехи сражались в войске Генриха, именно в битве на Унструте в Дуринске (1075), где им удалось разбить саксонцев на голову. Но в тоже время произошла большая вражда между Генрихом IV и папой Григорием, начало будущих и продолжительных споров между императорами и папством, которые чем далее, тем более вели к потрясению тогдашнего единства и могущества Германии.

Князь Вратислав умел из этих споров извлечь пользу для самостоятельности Чехии и для увеличения её могущества. Когда большое число немецких князей соединилось с папой для нового и большего сопротивления императору, Вратислав вошел с ним в новое соглашение и получил от него обещание взять себе и маркграфство австрийское. Цезарь вовсе не имел достаточно силы, чтоб сдержать свои обещания. Вратислав из обещанных ему земель получил только те, которые он добыл своим оружием, Верхний Лаузиц или область Нисскую и Будишинскую, в стране прежних Мильчан, к которой прилегали тогда также границы нынешней Чехии у Люберца и Румбурга, также небольшая часть Мейсена при Эльбе, за Крушными горами. В 1081 г. 300 воинов чешских под предводительством странствующего рыцаря Випрехта из Гройска, участвовали в завоевании Рима и были между первыми, которые приступом вошли на городские окопы. Вратислав, за такой мужественный подвиг, дал Випрехту в замужество свою дочь Юдиту и вместе с ней приобретенную Лужицкую область во владение. В то время как Генрих IV воевал в Италии. Вратислав разбил маркграфа австрийского Леопольда II в сражении при Мальберге в его же стране (1082).

За такую важную помощь Генрих IV почтил его именем короля (1086) и Вратислав с большом торжеством короновался в Праге королевским венцом. Что касается до платы в 4,000 гривен серебра, которую он представил Генриху, император немецкий отказался от такой дани с Чехии, которая до тех пор платилась со времен св. Вячеслава, а обязанность чешских князей в отношении немецких королей состояла теперь в том, чтобы при походах в Рим, — давать на помощь 300 вооруженных людей точно так, как Вратислав помогал Генриху. В то время Генрих IV сделал епископа Яромира (иначе Гебгардта), брата Вратиславова, своим главным канцлером империи и по его желанию Вратислав согласился, по смерти тогдашнего епископа Ольмюцкого, присоединить этот округ к пражской епископии, так что Яромир, подобно своим предкам, стал епископом Чехии и Моравии.

Соединение это продолжалось впрочем недолго. Король Вратислав, снова озлобившись на Яромира, поставил опять особенного епископа в Олмюце и с тех пор во все время продолжалось разделение Моравии и Чехии в церковном отношении. Яромир, поссорившись с братом, удалился из страны и в скором времени умер в Венгрии (1090).

Несколько времени спустя произошла новая вражда в княжеском роде вследствие смерти князя Оттона, когда вдова его Эифемия с детьми своими передалась в защиту не короля Вратислава, а Конрада, князя Бернеского. Это возбудило в Вратиславе гнев против Конрада, тем более, что его поджигал еще Здерад, его любимец. Вратислав, двинувшись войной против брата, взял сначала Ольмюц, изгнал оттуда Оттоновых детей и потом окружил и самого Конрада в Берне (1092). Чрез Здерада скоро произошли новые раздоры между королем и сыном его Бретиславом.

Бретислав, несколько лет тому назад, послан был своим отцом в Мейсен против Саксонцев. Однажды в этом походе, в большой жар, он купался в реке, не обращая внимания на увещания старших панов в войске; в это время Саксонцы, напали на чешские войска; хотя неприятель и одолел, но с большой потерей своих людей, без которой Бретислав мог быть тотчас взят в плен. Когда король расположил войско около Берна и указывал различным предводителям места, где бы каждый мог стать, Здерад с насмешкой сказал пред Бретиславом и другими вельможами: «я прошу, король, поставить сына твоего при реке, здесь протекающей, чтобы он, если захочет, мог опять покупаться» Бретислав озлобился на такую насмешку; сотоварищи побуждали его отомстить за это Здераду. На другой день, призвав к себе Здерада, он выехал к нему на встречу на коне, бросил ему в лицо свою перчатку и когда оборотил от него своего коня, слуги, выскочив, поразили Здерада. Это было причиной большой вражды в лагере, как некогда у Добенина, когда Яромир не хотел быть епископом; никто не любил Здерада, кроме самого короля, который сильно разгневался на своего сына; большая часть в лагере передалась на сторону сына против короля. Тут вышла из Берна княгиня Вильбурка, жена Конрада и с такими слезами просила о милости своему мужу, что сердце короля смягчилось, и он, простив своего сына и помирился с ним.

Но Бретислав, как легкомысленный юноша, не верил, чтобы примирение отца было чистосердечно, опасаясь всегда, что он хочет только отложить свое мщение до более благоприятного времени; в этом его уверяли опять его друзья, сыновья вельмож, которые всячески старались угодить ему, как будущему королю. После моравского похода, он собрался в Грец на Эльбе и двинулся оттуда к Праге, желая напасть на отца. Снова состоялось перемирие между отцом и сыном; корыстолюбивые друзья Бретислава, боясь за себя, принудили его бросить восстание и удалиться с ними из страны. В числе 200 мужей они нашли убежище в Венгрии у Тренчана, сам же Бретислав при дворе Венгерского короля, Владислава Святого.

Еще до окончания этого восстания, умер король Вратислав, упав на охоте с лошади (1092) и погребен в монастыре св. Петра в Вышеграде, где он заложил богатую часовню.

Король Вратислав еще в начале своего правления исправил несправедливый поступок своего брата Спитигнева в отношении славянских монахов монастыря св. Прокопия, вызвав их из Венгрии, куда они переселились. Новый их игумен, Божетех, искусный рисовальщик образов и резчик на дереве и камне, был его лучшим другом. Действительно, Вратиславу так понравились монастырские славянские обряды, что он обратился с просьбой к папе Григорию VII, пока еще не был его врагом, чтобы тот одобрил принятие Чехами языка славянского в церковном богослужении. Но при изменении тогдашних обстоятельств папа не согласился на это.

§ 19. Конрад. Бретислав II.

Как самый старший в роде Пржемысла в то время, после Вратислава наследовал брат его Конрад, сначала князь Берненский, но он однако ж умер 8 месяцев спустя (1092). Тогда наследство перешло к Бретиславу, сыну Владислава, воротившемуся наконец из Венгрии. В Моравии княжили потомки Оттона и Конрада, его родственников.

Бретислав II, в начале своего правления, стал уничтожать остатки языческих обычаев, которые кое-где сохранялись в народе. Во многих местах Чехи до сих пор еще молились языческим богам в старых священных рощах, но так как в стране языческих храмов не было, то они отправлялись в Аркону и Гетр, к северным Славянам, где еще процветало это богослужение. Бретислав приказал сжечь все священные рощи язычников и изгнал из отечества все гадания и. чародейства. Этот же король всячески упорствовал против исполнения божественной службы на языке славянском, который сохранялся в монастыре св. Прокопия на Сазаве, и под видом раздором между монахами, изгнал их из монастыря, а на место их поселил монахов латинского обряда из Бревнова (1096).

Во время Бретислава II, произошла война между Чехами и Поляками, когда король польский, отказался платить повинную подать с Бреславского края в Силезии. Бретислав овладел всей Силезией до реки Одера и принудил Поляков к сохранению прежнего обязательства (1093).

В тоже время начались крестовые походы для освобождения Иерусалима и святой земли от власти Магометан. Часть крестоносцев, сначала наиболее из земель прирейнских из Франции и Германии, толпами, без всякого порядка и, необходимой предосторожности, отправилась из Германии в Венгрию через Чехию (1096), Прибыв туда, они принуждали Евреев к принятию христианской веры; хотя епископ пражский, Козьма, удерживал их от этого, напоминая, что вера Христова должна распространяться любовью, а не насилием, тем не менее они так в Праге насильно крестили евреев и убивали тех, которые этому противились.

Король Бретислав II был первый, который покусился на уничтожение закона своего деда Бретислава I о наследстве княжеского престола, и этим он сделал много зла для земли Чешской. По закону, по смерти его должен был вступить Ульрих, сын Конрада, князя Берненского, как старший в роде Пржемысла; но Бретислав хотел иметь своим наследником брата своего Боривоя, и отправившись с ним к императору Генриху IV, испросил у него уделить ему княжество Чешское. Император, получив, кроме того, большой подарок от Бретислава, охотно исполнил его желание, потому что через это ему давалось право, которого он никогда не имел, обращаться с Чешской землей как с леном немецкого государства (1099). Чтобы Ульрих не мог этому препятствовать, Бретислав, тотчас по прибытии своем, пошел войной против него в Моравию, взял Брно и, изгнав его из страны, посадил на его место Боривоя.

Вскоре после такого скверного поступка, Бретислав погиб от насильственной смерти. Однажды, находясь на охоте в лесах у княжеского городка Сбечна, близ Раковника, он поздно вечером возвращался домой и уже подчиненные ему люди шли к нему на встречу с факелами, из кустарника выскочил всадник, ожидавший его прихода, и заколол его копьем (1100). Слуги преследовали врага и нашли его в глубокой лощине, уже пораженного своим собственным мечем. Имя всадника было Дорек, но он носил его, может быть, и несправедливо, потому что был нанят Мутином и Божеем Вершовичами, которые должны были бежать из страны боясь гнева Бретислава.

§ 20. Боривой II.

Как только Боривой, брат Бретислава, узнал о таком происшествии, тотчас поспешил из Моравии в Чехию и получил королевское достоинство. Однако ж, Ульрих, сын Конрада, с такой же быстротой прибыл в Моравию, овладел опять своим Берненским княжеством и готовился получить свое право в Чехии мечем. С этой мыслью он обратился к императору Генриху IV; император, приняв дар от него, как и от Бретислава, уделил ему лен, а заботу, как получить чешскую страну, оставил ему самому. Тогда Ульрих прибыл с небольшой горстью немецких воинов, собранных в Австрии, и расположился Малина, где теперь находится Квитовая гора, ожидая, что Чехи передадутся на его сторону. Так как этого не случилось и Боривой собрал против него войско, то он должен был удалиться из страны и удовольствоваться Берном, куда Боривой не осмелился его преследовать (1101). Как он, так и племянник его Святополк, сын Оттона, князя Ольмюцкого, вышли из повиновения, которое они должны были оказывать королю чешскому.

В то время пришел злой конец императору Генриху IV, до сих пор остававшемуся во вражде с римским престолом, когда собственный сын его, Генрих V, восстал против него в союзе с немецкими князьями. Боривой помогал ему в этой распре, а вместе с ним и Леопольд III, маркграф австрийский, сестра которого была женой Боривоя. Когда же в 1105 году, у Регенсбурга, отец и сын готовились к битве, Леопольд австрийский оставил цезаря, руководствуясь обещаниями младшего короля, и Генрих IV должен был поспешно бежать с Боривоем в Чехию, откуда другой стороной ушел к Рейну; скоро потом он окончательно был побежден, свергнут с престола и умер от этого горя (1106).

Несколько времени спустя и Боривой II лишился своего господства. Первое нарушение закона Бретислава о наследничестве, которым он достал себе королевский престол, открыло дорогу к полному уничтожению обычаев, каждый из княжеского рода искал случая завладеть престолом или хитростью, или насилием. Отклоняли обыкновенно для этого жупанов и городских чиновников от верности к властителю и привлекали их к себе обещаниями и наградами. Этим подрывались основания княжеской власти, как было во времена окончательного преодоления некоторых наследственных воевод. Городское дворянство, видя свою выгоду от таких споров в княжеском роде, само по возможности вооружало одного Пржемысловича против другого, возбуждало войны меледу ними и тем обогащалось и во вред княжеской власти.

Против Боривоя II восстал сначала Святополк, князь Ольмюцкий, переманив к себе большую часть городских чиновников и служилых людей, как в Праге и в Вышеграде, так и во всех городах целой страны, которая должна была помогать ему в приобретении престола; опираясь на них, он в 1105 году двинулся с войском к Праге. Боривой на этот раз еще вовремя предупредил его коварство, так что измена не удалась и Святополк должен был с позором удалиться из страны. Но он тотчас обратился к хитрости, послал в Чехию своего любимца, который притворился, будто впал у него в немилость, и обратился ко двору Боривоя; с уменьем приласкавшись к князю, он возбудил в его душе недоверие к вернейшим его друзьям, также к самому брату его Владиславу и к сильным Вершовичам, так, что эти, удалились от него. Тогда Святополк вступил в договор с Владиславом, чтобы тот не помогал Боривой, за что обещал ему содействовать чтобы после него, Святополка, вступить на княжеский престол. Когда все было так устроено, он снова вторгнулся в Чехию, и Боривой, оставленный своими, должен был бежать из страны (1107).

Боривой обратился с просьбой о помощи к императору Генриху V Император за деньги, подобно своему отцу, обещал ему защищать его княжеское достоинство и призвал Святополка тотчас к своему двору; в случае же неявки, он грозил последнему войной. Святополк боялся его могущества и, передав свою власть брату своему, Оттону Черному, отправился к императору. Тут он был схвачен и посажен в темницу; а Боривой в то время хотел, с помощью Бипрехта Гронского, добыть себе господство над чехами. Но Оттон стал с войском на самой границе у Хлумца, под Крушными горами, и препятствовал его вступлению в страну. Между тем Святополк обратился к императору с обещанием, и цезарь, уважая золото более, нежели честь своего слова, освободил его из тюрьмы. Таким образом, Святополк снова получил княжество; Боривой же удалился в Польшу, к тогдашнему королю Болеславу Кривоустому.

§ 21. Святополк.

Святополк за милость, оказанную цезарем немецким Генрихом V, помогал ему в войне с Венгрией) и Польшей, государствами, на которые немецкий император старался распространить свое влияние, вмешиваясь в распри — в Венгрии между королем тогдашним Коломаном и племянником его Альмошем, в Польше между Болеславом Кривоустым и побочным братом его Збигневом. В 1108 году Генрих V отправился из Австрии по берегу Дуная в Венгрию и окружил Пресбург, куда прибыл к нему и Святополк с своим войском. Но в тоже время Волеслав Кривоустый, как союзник Коломана, из Силезии сделал нападение на чешские границы, охранявшиеся придворным жупаном Вацкой, который, по происхождению сельский мельник, дошел до высокого положения в княжеской службе, и Мутином Вершовичем. Болеслав, заставив их отступить, вторгнулся в страну и завладел пограничной областью. Вследствие этого Святополк должен был оставить лагерь короля немецкого, который и сам потом отступил.

На дороге в Чехию Святополк держал тайное посольство от жупана Вацки, которое обвиняло Мутина в сношении с королем польским и приписывал ему причину претерпенного несчастья. Святополк, сам коварством достигнув господства, легко поверил измене, посредством которой Боривой мог бы с помощью Польши воротиться к княжению, и решился тотчас, без суда и права, уничтожить целый род Вершовичей, который, оставаясь до того времени нераздельным, заключал в себе до 3,000 человек различного состояния и лет. На границе моравской встретилось со Святополком дворянство, а именно: Вацка, Мутин и несколько других первейших из Вершовичей. Князь оказал им милость и любовь, чтоб они не догадались о его замыслах. В жупном городе Бреслау он остался ночевать и приказал, чтобы на другой день рано все паны и другие присутствующие владыки собрались в городской зале. Вместе с другими пришли и Путин с двумя своими сыновьями, и Унислав и Домаслав из рода Вершовичей. Тогда князь вошел в собрание, начал злобно говорить, укоряя Вершовича, называл весь этот род изменниками и злодеями во все времена и приказал наконец всех их убивать, где бы каждый ни был настигнут, обещая награду убийцам. От этих слов некоторые из вельмож ужаснулись и, как пораженные, стояли безмолвно, но Путин и его друзья разговаривали между собой, а другие громко стали хвалить повеление князя. Святополк удалился из собрания; они же, тотчас напав на Вершовичей, всех их перебили. Некоторые сели на коней, как-то: Вакула, Герман, Краса и другие воины, и быстро поехали к Либице, где жил Божей. Он сидел за столом в то время, когда они приближались к городу. Страж дал ему знать, что толпа всадников едет полем. Божей сказал: «это воины едут из Венгрии, пусть едут с Богом, со славой». Они же напали на свою родину, убили сначала Бориса, сына Божеева, потом отца, и разграбив город, снимали одежду с убитых и голыми зарывали их в землю.

Подобным способом происходило преследование Вершовичей во всей стране. Одних пытали, другие были казнены на горе Петрине, в Праге, третьи убиты на улицах и в домах; самые младшие два сына Мутиновы, красивые мальчики, были взяты наемниками из рук своей матери; они жалобно стонали и звали свою мать. Палач отрубил им головы на Пражской площади; люди, исполненные милосердия, видя это, бежали оттуда, крестясь и боясь гнева Божия. Так погибла мужская отрасль всего этого рода, исключая одного, именем Яна, сына Тиста, который спасся бегством.

Погубив Вершовичей, князь Святополк не долго однако ж жил в радости. При нападении на Венгрию, еще в том же году, проезжая густым лесом, он наткнулся на крепкую ветвь и лишился глаза. На другой год (1109) он помогал цезарю в походе против Болеслава Кривоустого, в котором осаждали Глогау на Одере, в нижней Силезии. Во время осады, после совещания с цезарем в его стане, Святополк, возвращаясь к вечеру в свой лагерь, проезжал через дуброву; незнакомый всадник присоединился к его проводникам, и когда выезжали из лесу, он внезапно сзади поразил князя копьем так, что тот пал замертво; всадник скрылся в лесу и не был настигнут. Должно быть, он был нанят Яном Тестом, который таким образом отомстил за погибель своего рода (1109).

§ 22. Владислав I.

Немного спустя после этого происшествия, в самом войске чешском у Глогау началось совещание о замещении княжеского престола. Некоторые требовали, чтобы Боривой был призван к правлению, другие, чтобы князем был брат Святополка, Оттон Черный, князь Ольмюцкий; третьи наконец провозглашали себе князем Владислава, брат Боривоя, по договору, еще прежде заключенному с Святополком. Все стороны обратились при этом с просьбой о помощи к императору Генриху, присутствовавшему здесь. Он, по обычаю своему, брал от всех деньги, всем обещал и к концу концов признал Владислава князем. Оттон, для устранения новых браней, успокоился на этом и вошел в дружбу с Владиславом. Но Боривой с друзьями своими, между которыми всегда первый был Випрехт Тройский, снаряжался к воинственному нападению.

Едва только Владислав отправился в Чехию, как был призван цезарем Генрихом ко двору его в Бамберг. Боривой, как только узнал об этом, неожиданно прибыл в Прагу и овладел с помощью своих друзей замком пражским и Вышеградом. К нему для подкрепления прибыл тотчас Вячеслав, сын Випрехта Тройского, с мейсенцами; однако ж против него с одной стороны был Оттон Черный, из Ольмюца, и жупан Вацек, которые окружили его в Вышеграде; с другой стороны сам князь Владислав, которому пришло известие о взятии Праги Боривоем в Пльзен, когда он был на дороге. Тут на месте между Прагой и Вышеградом произошла и жестокая битва; отцы сражались с сыновьями, братья с братьями и ни та, ни другая сторона не хотела уступить. Наконец, по желанию князя Владислава, прибыл в страну Генрих V, император немецкий, который призвал к себе в Рокичаны Боривоя и Владислава, с целью рассудить их вражду. Когда они пришли туда, он приказал тотчас арестовать Боривоя и в оковах увезти в крепость на Рейне, где и содержать в плену.

Но партия Боривоя еще не оставила своих стремлений. Предводителем её сделался брат Владислава и Боривоя, именем Собеслав, который мешкал яри дворе польском у Болеслава Кривоустого. К побуждению его король польский опять вторгнулся в Чехию, направившись чрез высокие исполиновы горы, без препятствия прошел до реки Цидлина и остановился на местах между селом Лучицей у Хлумца и городом Олдриглом и Либицей близ впадения её в Лабу (1110). Владислав расположился против него на другой стороне реки; однако же ни то, ни другое войско не могло перейти через расплывшуюся реку и через топи и болота, которые она образовала на берегах. Тогда Болеслав, не имея достаточного продовольствия для своего войска, обратился назад и опустошил только области до прохода в Звичинском погорье близ Милетина. Здесь нагнал его Владислав и вступил с ним в битву на речке Трутине. Но Болеслав разбил чехов на голову. Тут погиб храбрый жупан Детришек, сын Буза, который, не имея возможности снести поражение войска, с сотней избранных мужей нашел добровольную смерть в жестокой битве с сильным неприятелем. После этого король Польский не остался в Чехии, но густой смежной чащей увел свое войско в Польшу.

Скоро потом заключен был мир, и Болеслав Кривоустый женился на княжне чешской (1111). Тогда Собеслав воротился в свою страну и получил в удел Жатецко. Однако же это продолжалось не долго; Собеславу донесли, что он очернен перед князем Владиславом Вацкой, который и у этого князя занимал первое место, и что Владислав хочет взять его и посадить в темницу. Когда ему показалось, что это справедливо, так как к нему пришло повеление от князя, чтобы явиться к нему в Вышеград, то он отдал приказание своим людям убить Вацку и ушел в Польшу (1113). В короткое время он сделал оттуда новое нападение на Чехию и подступил к Кладску (Глац); когда же его не хотели впустить в самый город, он зажег пригород и без всякого дальнейшего действия удалился.

Владислав, человек добродушный, помирился опять с Собеславом и дал ему сначала Градец (Грац) на Эльбе, а потом и Верно для поддержки. Также он опять выпустил Оттона из заключения, призвал и Боривоя обратно в отечество, и с откровенной братской любовью покинув княжеский престол, воротил княжество Боривой (1117), а себе оставил только область Заэльбскую. Но и тут согласие не долго продолжалось. Новая вражда произошла между братьями, снова Владислав взял в свои руки правление, Боривой же, а позднее также и Собеслав, опять удалились из страны. Боривой умер на чужбине; Владислав же скоро заболел и начал размышлять о делах, которые должны происходить после его смерти. И так как оба брата были вне страны, то он должен был провозгласить князем Оттона Черного, который во время его болезни в Вышеграде сделан наследником княжества. Собеслав, думая, что он имеет большее право на престол, прибыл тайно в страну с некоторыми верными людьми и скрывался в различных местах, но мать обоих Сватова помирила его со старшим братом, так что он решился прийти в Вышеград где Владислав признал его своим наследником и спустя несколько дней скончался (1125). Оттон же Черный с гневом отправился в Моравию, в свое княжество, и тотчас стал искать помощи у немцев, чтобы получить себе правление в Чехии.

§ 23. Собеслав I.

В то время в Германии, после прекращения франкского рода в лице рода короля Генриха V (1125), вступил на престол саксонский герцог Лотарь. Просьба Оттона Черного о защите была для него удобным случаем к присвоению себе прав над Чехией, которые никогда не принадлежали его предшественникам в государстве, хотя они каждый раз, когда могли, вмешивались в дела чешские. Лотарь призвал к себе на суд Собеслава и объявил ему, что дает право владеть чешским княжеством, в лен от короля немецкого. Собеслав отказался от такого нового выдуманного закона и, не явившись на суд короля, отвечал его послам: «я надеюсь на милосердие Божие и на помощь Вячеслава и Войтеха, наших святых, что земля наша не будет отдана во власть чужеземцев. Потом он овладел землями князя Оттона Черного в Моравии, стал ездить по всей стране, вызывая народ к защите прав и свободы отечества и собирая войско против сильного неприятеля. Когда король Лотарь начал войну для противодействия Собеславу, возбудилась и общая готовность Чехов на слово храброго князя. Хоругвь св. Войтеха, или его рода, была водружена на копье св. Вячеслава и несена впереди войска. Так Чехи под защитой знаменитых своих патронов пошли к границе своей земли.

Лотарь с избранным немецким войском, преимущественно с Саксонцами, с весны, когда еще снег покрывал горы (1126) отправился чрез Рудные горы у Хлумка за Теплицей, но как только спустился в долину, Чехи внезапно на него напали и вступили в кровавую битву. Королевское войско было разбито на голову; пало большое количество вельмож и рыцарей саксонских и тюрингенских, между прочими погиб и князь ольмюцкий Оттон, воевавший против своего отечества; император с остальным войском удалился на ближайшую вершину, где однако ж Чехи отовсюду его окружили, так что он должен был просить мира. Тогда Собеслав отправился в его лагерь и вступил с ним в мирные переговоры, он говорил: что ни у него, ни у народа его не было умысла изменять в чем-нибудь старому обычаю и обязанностям, только они не хотят подчиняться никаким новизнам. Здесь заключен был знаменитый договор меледу Чехами и государством немецким, которым Лотарь дал обещание на следующее время не требовать от Чехов ничего другого, кроме того, что давалось при Генрихе IV и короле Владиславе. Тогда только Собеслав допустил ему спокойно отправиться в обратный путь.

Скоро после этой войны между Собеславом и королем немецким заключен был дружеский союз, когда против Лотаря восстали сильные Гогенштауфены, герцоги франкские и швабские. Собеслав обещал ему свою помощь несколькими вооруженными людьми, а родственная связь между Пржемысловичами и австрийскими маркграфами из Вабенбергского рода привела скоро к тому, что и Леопольд III австрийский перешел на сторону императора, так что наконец братья Гогенштауфены, Конрад и Фридрих, принуждены были заключить мир в Бамберге (1135).

Когда в следующем году умер император Лотарь, зять его Генрих Гордый, герцог баварский и саксонский, должен был по его желанию вступить на императорский трон. Собеслав видел опасность для своей страны, если бы государство немецкое досталось такому сильному властителю, и вот потому он держался противной партии, которая избрала Конрада III Гогенштауфена; а вслед за ним также и маркграф австрийский, сын Леопольда III, Леопольд IV, которому Собеслав отдал в замужество свою дочь (1138). Генрих Гордый лишился обоих своих герцогств, а Бавария после его смерти была завоевана и отдана в удел Леопольду IV австрийскому.

Кажется, что или за добровольную услугу, оказанную сначала императору Лотарю, или еще прежде, от императора Конрада III за помощь против Генриха Гордого, Собеслав I получил наследственное достоинство государственного чашника, в котором находились следующие князья и чешские короли, — звание, с которым было соединено влияние на выбор королей немецких.

Во время князя Собеслава I, владетельный род Пржемысла сильно разветвился, как в потомстве отдельных князей моравских, так и в старшей линии, происходившей от короля Вратислава, четыре сына которого, именно Вратислав II, Боривой II, Владислав I и наконец Собеслав, с короткими промежутками управляли княжеством. В княжестве Ольмюцком, по смерти Оттона Черного, на престол вступил сын его Оттон III. Берненское княжество, уже по смерти Конрада I (1092), разделено было на две части: Берненскую и Зноемскую, между двумя его сыновьями, Ульрихом, о котором выше было сказано, и Лутольдом. После Ульриха в Берне вступил сын его Вратислав, после Лутольда в Знойме его сын Конрад II. Сыновьям Бретислава II, Боривоя II и Владислава I были определены владетельным князем области в самой Чехии; со временем учреждены были резиденции в Жатке, в Пльзене, Греце при Эльбе, в Чаславе и в некоторых других местах.

Эта многочисленность членов владетельного рода привела к тому, что и во время правления Собеслава I многим удельным князьям хотелось высшего положения, они составляли для того заговоры против князя, которые впрочем Собеслав умел каждый раз предупреждать в самом их начале. Уже в 1128 году он заключил в тюрьму Бретислава, сына Вратислава II, в Дечине, а Конрада, сына Лутольдова, князя Зноймского, в Вышеграде. По прошествии двух лет, преследуя заговор на свою жизнь он привел двух братьев, Мирослава и Стрезимира, сыновей некогда могущественного жупана Яна, на земский суд в Вышеград (1130); их, как злодеев против любимого отца отечества, с некоторыми другими участниками осудили на смерть; когда было доказано, что и Бретислав, заключенный в Дечине, был с ними в сношении, то Собеслав приказал лишить его зрения.

Понимая невозможность, чтобы закон Бретислава I о наследничестве, столько раз нарушенный, мог иметь впоследствии продолжительную прочность, Собеслав I старался ввести в обычай наследничество на княжеский стол по первородству и предложил сейму земскому, собранному в Садске (1138), свое желание, чтоб самый старший сын его Владислав был признан наследником. Так и сделалось по его желанию и по желанию всего вообще народа. Но сильные вельможи страны, также самые первые придворные и жупные чины, в душе были против этого, но только не осмеливались противодействовать строгому князю, любимому народом, и изъявили свое согласие. Действительно, в продолжении предшествовавших распрей в стране, так увеличилась гордость служебной аристократии, что она не хотела допустить возникнуть никакому порядку престолонаследия; но думала раздавать всегда княжеский престол по своему желанию.

Уже в следующем году после садского сейма, князь Собеслав заболел на охоте в городке Хвойне в ближайшем лесу, то есть в нынешнем Краледворе, откуда, когда болезнь все более увеличивалась, отвезен был в соседний город Гостины, им же тогда построенный. Тотчас жупаны и другие вельможи собрались в Вышеграде и сперва в тайных, а скоро потом и в открытых собраниях трактовали о замещении трона, не обращая внимания на прежний закон, постановленный сеймом. Начерат начал говорить первый; они хотели иметь такого князя, который бы более исполнял их волю, чем они его. Февраля 14 умер князь Собеслав в Гостинах, 17 числа того же месяца жупаны посадили на княжеский престол Владислава II, сына прежнего князя Владислава, племянника Собеславова.

§ 24. Владислав II (король Владислав I).

Князь этот был совсем другого свойства, нежели чешские вельможи представляли его себе. Он захватил власть твердыми руками и не дал своим служилым людям повелевать над собой. В отношении своих соседей, он поступал подобно Собеславу I; он вошел в дружбу с цезарем Конрадом III, также с маркграфом австрийским и вместе баварским герцогом Леопольдом IV, с сестрой которого, Гертрудой, он сочетался браком. Жупаны, видя, что они им обмануты, по прошествии двух лет подняли против него восстание. Они провозгласили его неспособным к правлению, вошли в сношения с князьями моравскими и другими Пржемысловичами и избрали великим князем Конрада, князя Зноймского, сына Лутольда (1142). Главой восстания был опять Начерат, с ним соединились князья Вратислав Берненский, Оттон III Ольмюцкий, Спитигнев и Леопольд, сыновья Боривоя II, и Владислав, сын Собеслава, сначала удаленный ими. В восстании скоро приняли участие все высшие служилые люди; за Владислава пошли люди низшего сословия кроме того из главнейших вельмож Велислав, Смил, Часта, также Генрих Здик, епископ Ольмюцкий, и родные братья князя, Генрих и Депольт.

Конрад Зноймский, собрал войско со всей Моравии, к которому потом присоединились вельможи чешские его партии, вторгнулся в Чехию и вступил с Владиславом в битву у Высокой Горы близ Малешова. Сначала Владислав преодолел и остался бы победителем на поле битвы, если бы не явились изменники из среды войска, которые начали кричать: «спасайте жизнь, кто как может», и пустившись в бегство, произвели смятение в войске. Тогда Владислав должен был отступить с большой потерей; однако ж и Начерат, глава восстания, погиб в этом сражении, а войско князей моравских потребовало отдыха, без которого оно не могло идти далее к Праге.

Владислав II. после проигранной битвы, поспешно отправился в Прагу, осмотрел город, насколько было возможно, и поручил охранение его своему брату Депольту; сам же поспешил к императору Конраду в Вюрцбург просить у него помощи против своих врагов, что император охотно ему обещал. Конрад Зноймский с другими князьями и с моравским войском подступил к Праге и с трудом стал осаждать крепость, которую мужественно защищал Депольт. Между тем и император Конрад приближался с войском, а Владислав, стоял уже у Пльзена. Тогда осаждавшие начали стрелять в город огненными стрелами и зажгли церкви св. Витта и св. Георгия; однако ж, что ни делали, должны были наконец удалиться назад в Моравию. Владислав с императором без препятствия прибыл в Прагу и безопасно вступил в управление княжеством. На другой год, собрав войско, он вторгнулся в Моравию, завоевал сначала княжество Зноймское, потом Берно и Ольмюц, изгнал оттуда князей и овладел на время страной, сильно опустошенной войсками (1143).

В тот год прибыл в Чехию папский легат, кардинал Гвидон, с целью рассмотреть положение церковных дел, где со времени папы Григория VII различно исполняли важнейший обряды, сообразно изданным от него постановлениям. Именно, легат повелел, чтобы весь округ Пражский был разделен на фары; кроме того, чтобы священники, которые до сих пор в Чехии были женатые, на следующее время жили бы холостыми. Все священники, имевшие жен, между ними были и пробсты пражский и вышеградский и другие, занимавшие высокие должности, должны были или развестись с ними, или потерять свое звание. Тот же легат помирил князя Владислава с князьями моравскими, так что Владислав, когда они ему покорились, снова оказал милость и возвратил им земли. Притом они должны были дать вознаграждение епископу ольмюцкому Григорию Здику за тот убыток, какой они причинили епископским владениям, когда он был против них на стороне князя.

Князья моравские не переставала однако ж впоследствии изъявлять свой гнев на него. В 1145 году, когда он был призван к папскому двору в Рим и был уже на дороге, они неожиданно напали на дом, где он ночевал, желая его схватить. Епископ, едва успев убежать в ближайший лес, скрывался на морозе до утра, пока сжалившийся крестьянин, закрыв его своей одеждой, не отвез в Литомышль в Чехию, где он долгое время лежал, заболев от огорчения. Князья, не нашедши его, зажгли этот дом, а людям его делали большое насилие. За это пана возложил на них проклятие, и они должны были подвергнуться тяжкому церковному наказанию; самого дерзкого из них, Конрада Зноймского, князь Владислав наказал походом, во время которого он сжег его город Зноймск и принудил его покориться.

В княжение Владислава II произошел второй крестовый поход в Иерусалим для освобождения гроба Господня, которому угрожала новая опасность со стороны Турок. Сам цезарь римский Конрад III и король французский Людовик VII стали во главе крестоносцев и отправились с большим войском, пешим и конным. Владислав также принял крест, поручив на время управление страной своему брату Денольту, многие земские паны последовали его примеру, также и брат его Генрих и Спитигнев, сын Боривоя, и все отправились с немецким войском под начальством цезаря Конрада (1147). Князья моравские и епископ Здик в тоже время пошли в иной крестовый поход, который предпринимал Генрих Лев, князь саксонский, сын Генриха Гордого, против Бодричей, Лутичей, Поморям и других Славян, бывших еще язычниками, желая обратить их в христианскую веру. К сожалению, и Чехи под предлогом религии только помогали таким образом сильному завоевателю губить своих братьев одного славянского племени. В святой земле христиане страдали; многие из них погибли от голода, многие от измены и неприятельского меча, прежде чем дошли до Иерусалима. Тогда князь Владислав, оставив свое войско под защитой французского короля, возвратился назад в свое отечество чрез Константинополь, где проживал у греческого императора Эмануила; потом отправился землями славянскими чрез Киев и Краков. За его отсутствием в Чехии, Собеслав, сын Собеслава I, покусился подманить народ на свою сторону и овладеть княжеством. Но Депольт, как управитель страны, взял его, и когда Владислав воротился в страну, Собеслав был посажен в темницу в крепости Пшимде (1148). Но прошествии двух лет (1150), ему удалось оттуда уйти, а когда в 1152 году умер император Конрад III, он отправился с братом своим Ульрихом ко двору нового короля немецкого Фридриха I Барбароссы, с которым Владислав поссорился еще в начале его правления.

Фридрих I без всякого права овладел нижней Лужицей или областью Будиминской, которая по прекращении потомков Випрехта Тройского (1136) как лен, по праву была присоединена опять к Чехии. Кроме того, вступив в родство уже в юности с Генрихом Львом, герцогом саксонским, отказав ему герцогство баварское, как наследство после отца его Генриха Гордого, нисколько не обращая внимания на подарок предка своего Конрада III, которым Бавария досталась Леопольду IV австрийскому, а после него брату его Генриху II, зятьям Владислава. В распре об этом оба князя ополчились против императора и отказались участвовать в походе, который он предпринимал в Италию, Владислав в поставлении 300 вооруженных людей, как повинности Чехии немецкому государству, Генрих вообще в военной помощи, которой он был обязан, как вассал государства. Фридрих предпринял свой поход без них (1154), но воротился, ничего не сделав, и начал теперь мириться с ними. В 1156 произошел договор, в силу которого Владислав получил не только верхнюю Лужицу, но и королевский титул, как для себя лично, так и для всех будущих правителей чешских, за что обещал императору в новом походе его в Италию еще большую помощь, нежели он обязан был по закону; Генрих же австрийский передал баварское герцогство Генриху Льву, но с отделением той части земли, которая с тех пор называлась верхней Австрией, и за то получил в наследственное владение Австрию с титулом герцога.

Тогда Владислав приготовлялся к далекому походу, целью которого для императора Фридриха было покорение Милана, восстававшего против императорского господства в Италии. Приготовления его были встречены главнейшими вельможами с противодействием не только из-за личной ненависти к нему, но и для защиты народных прав. Королевская власть, образовавшаяся при Болеславах, Бретиславе I и короле Вратиславе, еще так была ограничена, что князь не смел без согласия сейма отправиться в поход, который не имел целью защиту своей земли. Сейм же чешский несколько раз не одобрял общей готовности, не находя в этом никакой выгоды для страны, когда князь хотел вмешиваться в дела чужих и отдаленных народов; Владислав должен был собрать войско на свой счет, на сколько позволяли это постоянные княжеские доходы. Нашлось достаточно охотников, как из дворянства и земства, так и из храбрых земледельцев, которые сильно желали воинской славы, королевской милости, или награды и добычи. В короткое время Владислав имел 10,000 мужей, с которыми отправился в Италию.

Поход этот прославил чешское мужество в отдаленной земле, как никогда до сих пор. Король Владислав вел свое войско через Тирольские горы, покрытые снегом. За горами, на роскошном итальянском поле, они расположились лагерем, ожидая прихода остального императорского войска. Когда все войско собралось, пошли сначала к глубокой и широкой реке Адде. Они сломали все миланские мосты чрез нее и твердо расположились за рекой, защищая переход императору. Все войско должно было остановить поход свой, и император сидел печальный в своем лагере, не зная как напасть на неприятеля. Чехи, на милю почти удаленные от императора, стали при реке, в том месте, где она была быстрее и потому менее охраняема неприятелем. В это время Одолен, сын Стрижа, чешский воин, бросился в дикую реку и старался ее переплыть; другие два его друга последовали его примеру, но один скоро воротился; Одолен же и другой счастливо прибыли на другую сторону, и все стоявшие на берегу удивлялись их смелости. Король Владислав, услыхав это, сказал: «Следует всем сделать тоже, что они сделали», и бросился в воду, а за ним и все чешское войско; они переплыли на другую сторону реки, хотя и с большой потерей, ибо многие погибли в волнах. Король врасплох напал на жителей Милана, и в войске их, которое стояло напротив императорского лагеря, произошло смятение. Уже император видит, что оно бежит от реки, но не знал причины его смятения; потом уже услышал шум чешских барабанов и увидел толпу чехов, как она мужественно преследовала неприятелей.

Тогда устроили мосты чрез Адду и все войско перешло и стало поражать полки миланцев до самого их города. Потом расположились семью лагерями и стали осаждать Медиолон. Медиоланцы пришли в ужас. Они бросились из города на два лагеря и овладели ими, и могли бы приготовить большое поражение всему императорскому войску. Но вдруг раздался воинственный шум чешских барабанов и рожков. Чехи обратили итальянцев в бегство. Король Владислав собственным копьем поразил Дация, самого главного предводителя миланцев. Несколько времени спустя, в городе распространился голод и мужество оставило граждан; наконец они обратились к королю чешскому с просьбой ходатайствовать им милости у императора. Таким образом, покорился город с большим унижением: самые знатные жители должны были босыми войти в лагерь императора, поклониться ему и принять его решения.

После этой победы король Владислав воротился в Чехию, оставив только епископа пражского Даниила, мужа опытного в государственных делах, при императоре Фридрихе, который несколько лет пользовался его службой с большим успехом. Также при дальнейших походах, которые император предпринимал во время новых восстаний свободных итальянских городов, Владислав помогал ему войсками, предводителем которых подле епископа Даниила был брат Владислава, Депольт. Оба они, Депольт и Даниил, умерли от чумы при несчастной осаде Анконы в 1167 году, где император Фридрих напрасно погубил большую часть своего войска.

Между тем король Владислав предпринял новую войну в отдаленной стране, по причине распри о венгерском троне между двумя королевичами, из которых одного звали Стефаном III, другого Стефаном IV. Стефану IV помогал император греческий Эммануил, при дворе которого он воспитывался; а Стефан III обратился с просьбой о помощи к королю Владиславу, два сына которого были женаты на королевских дочерях из Венгрии. Чешский сейм снова отказал помочь королю в этой войне, не видя никакой причины вмешиваться в дела чужих стран; но король отправился опять на свой счет с добровольными воинами. Греки должны были перед ним отступать из всей Венгрии до южных границ страны. Боясь вступить с ним в битву, они оставили свой лагерь и перешли через Дунай. Весь этот лагерь с большой добычей достался чехам, и император Эммануил принужден был заключить мир, в силу которого Стефан III получил королевский престол (1164).

Не смотря на воинственные подвиги Владислава II, в Чехии еще не окончились покушения лишить его княжества. В 1161 году племянник его Собеслав, который находился в изгнании, отважился на дерзкое нападение в Моравию и взял Ольмюц. Король, не имея возможности тотчас изгнать его, прибегнул к позорному обману. Он обещал его пристроить в стране, если бы он сдался добровольно и прибыл ко двору. Когда Собеслав сделал это, то был схвачен и опять заключен в прежнюю тюрьму в Примде. Как сначала Собеслав I, так теперь и Владислав задумал также передать княжество своим потомкам по праву первородства; однако ж он встретил препятствия, как со стороны других Пржемысловичей, так и от дворянства, которое хотело избирать князей из владетельного рода без всякого права. К этому подошла наконец ссора с императором Фридрихом, который, победив сначала итальянские города, решился овладеть всей Италией и вошел в новые распри с папой так далеко, что Владислав не мог да и не хотел идти с ним. Фридрих I, не отблагодарив нисколько за услугу, ему оказанную, возненавидел короля чешского, оставил при своем дворе противников его, Ульриха и Вячеслава, братьев Собеслава, и каждый раз старался повредить ему. В таких обстоятельствах Владислав, когда жизнь его уже клонилась к концу, решился еще при жизни сложить с себя обязанность правителя и посадить на княжеский престол перворожденного сына своего Фридриха. Сам же, после 34-х летнего княжения, желая остальное время своей жизни провести в покое, поселился между монахами в Страховском монастыре, который был им основан (1173).

§ 25. Фридрих и Собеслав II.

Отречение Владислава II не имело однако же того действия, которого он ожидал. Император Фридрих, зная положение партий в Чехии, неблагосклонный к Владиславу и его сыну, думал воспользоваться обстоятельствами для расширения своей императорской власти над Чехией. И он, как прежде император Лотарь, присвоил себе право решать кому надлежало вступать на княжеский престол. Услышав тогда о жалобах Ульриха, брата Собеслава, у своего двора, он дал повеление Владиславу и Фридриху, чтобы они явились на суд его в Нюрнберг и, освободив из тюрьмы Собеслава, привели бы его с собой; что он хочет рассудить, кто имеет право на княжение после добровольного отречения Владислава. Напрасно Фридрих старался уговорить императора оставить эти неприятельские замыслы; наконец он освободил Собеслава из Примды и привел со славой в Пражский замок, желая дружески прекратить дальнейшие распри. Но как только Собеслав был приведен ко двору Фридриха, тотчас распространилась несправедливая весть, что Фридрих желает его на другой же день лишить зрения, чтобы сделать неспособным к управлению; испугавшись этого, он тотчас же убежал из замка и прямо отправился ко двору императора. Тогда Фридрих, не имея смелости противиться могуществу императора, сам отправился к нему и покорился его суду. Но решение императора было таково, что Собеслав должен вступить на княжеский престол, при чем королевское достоинство, предоставленное навсегда Владиславу и его наследникам, отнято было опять от Чехии, так что Собеслав и его наследники снова назывались воеводами или князьями. Император удержал Фридриха при своей дворе на необходимое для этого время; а Собеслав II отправился торжественно в Чехию, где все дворянство, восстававшее против Фридриха и отца его, передалось на его сторону, так что он без всякого противодействия посажен был на престол в Праге (1174). Король Владислав в большом смятении покинул свое жилище в Страховском монастыре и переселился в Тюрингию,, откуда была его вторая жена Юдита, и в том же году скончался. Тем временем император Фридрих отнял у Альбрехта, младшего сына Владислава, архиепископство Зальцбургское, на которое он был избран капитулом, и посадил другого архиепископа, который был бы на его стороне в спорах его с папой.

За содействие, оказанное императором при достижении княжества, Собеслав должен был для нового похода в Италию выставить вспомогательное войско, которым предводительствовал брат его Ульрих. Этот раз, однако ж, император Фридрих, хотя собрал все свои силы для большой битвы, потерпел поражение; счастье ему изменило. Ломбардцы, поразили его на голову в главном сражении при Леньяно (1176). Между тем произошла война из-за архиепископства зальцбургского, когда за изгнанного архиепископа Альбрехта вступился сват и приятель отца его, Генрих II Язомиргот, герцог австрийский, и также Конрад Оттон, князь Зноимский. Собеслав II должен был взять на себя защиту архиепископа, поставленного императором; и собрав войско около 60,000 мужей, вторгался с ним два раза в Австрию и овладел землями до самого Дуная; сам герцог Язомиргот обратился в бегство, войско же Собеслава не щадило ни церквей, ни монастырей (1177), за что папа Александр возложил на него проклятие. Вследствие битвы при Леньяно, император Фридрих принужден был заключить мир с папой Александром III на особом съезде в Венеции (1177). Тут между другими условиями мира было постановлено, чтобы архиепископ Альбрехт, по приговору папскому, отрекся от Зальцбурга; но за то император должен был согласиться, чтобы брат Альбрехта Фридрих воротился на чешский престол.

Собеслав II, изведав многие народные бедствия во время 12-летнего своего заключения в Примде, с сожалением относился к простому народу и снабжал его советами против несправедливости чиновничества и других сильных людей; за это он приобрел большую любовь низших классов и в особенностей сельского населения. Для этого самого он отвратил от себя заискивания дворян, которые возвели его на престол. Они в насмешку называли его сельским князем и искали удобного случая, чтоб лишить его престола. Этим облегчилась победа для Фридриха, так как Собеслав был оставлен императором, и с помощью Конрада Зноймского и Леопольда V, герцога австрийского, наследника Генриха, он нанял себе немецких наемников и вторгнулся сначала в Моравию, потом в Чехию, где скоро без препятствия овладел Прагой (II78); Собеслав же, оставленный своими, убежал в крепость Скалу, в Клатовской области.

Только, когда Фридрих, удалившись на несколько времени спустя, из страны, был вызван в Швабию ко двору императора, Собеслав собрал верных своих людей и приблизился к Праге (1179); однако ж не мог скоро овладеть крепостью, ибо народ Фридриха защищал ее, вместе с его женой Елизаветой, княжной венгерской, которая охранялась в этой крепости. Фридрих, получив об этом известие, тотчас поспешил назад в Чехию, собрав опять толпу немецких наемников; по просьбе его, к нему в тоже время прибыл на помощь Конрад Зноймский, из Моравии. Собеслав неожиданно напал на Фридриха у источника Лоденицкого, на пути его к Праге и разбил на голову. Фридрих в большом смятении бежал через Влтаву, чтобы соединиться с войском Конрада; они сошлись у Перчица, откуда отправились на защиту Праги и Вышеграда. Собеслав, преследуя их по пятам, напал на них в поле пред самой Прагой, на месте, где теперь Новый Город. Тут произошло кровавое сражение и пораженный, Собеслав, должен был обратиться в бегство. Пробыв еще 11 месяцев в Кале, он оставил наконец дальнейшие покушения и умер скоро на чужбине (1180).

§ 26. Фридрих. Конрад Оттон. Вячеслав. Првмысл. Бретислав III князь и епископ. Владислав III.

Князь Фридрих за сохранение себе княжества чешского должен был заплатить императору еще наперед обещанную сумму денег для приобретения которых, он в начале своего правления стал теснить народ большими податями. Вельможи в короткое время воспользовались народным волнением, как удобным случаем распоряжаться княжеским престолом по своему желанию. Они провозгласили Фридриха сверженным с престола и избрали князем Конрада Оттона Зноймского (1182). Фридрих, скоро всеми оставленный, с позором должен был бежать из страны; только крепость Пражскую охраняли еще верные ему люди, которые однако ж должны были также сдаться. Но император Фридрих явился защитником князя, с тем, чтобы присвоить себе еще большую власть над Чехией, чем имели его предки. Он призвал к себе в Регенсбург Конрада и главнейших чешских аристократов, и они не осмелились переступить его повеления. Император во всем величии поместившись в регенсбургской ратуше, где стали перед ним чешские князья и вельможи, приказал принести и показать им секиры палача, чтобы они могли понять его замысел. Тогда он повелел, чтобы они снова признали Фридриха своим князем; Конраду же Оттону он дал в удел Моравскую землю, назвав его моравским маркграфом, так чтобы эта земля зависела уже не от чешского князя, а от самого императора. Он думал, что отделив Моравию от Чехии, впоследствии легче будет управлять князьями обеих земель. Вельможи, побоявшись его жестокого гнева, не смели ему противоречить и покорились этим повелениям.

Два года спустя, когда князь Фридрих отправился из Чехии ко двору императора (1184), вельможи снова восстали против него и возвели на престол Вячеслава, брата Собеслава II. Но крепость Пражская была опять мужественно защищаема, под надзором жены Фридриха, Елизаветы, пока он сам не получил помощи, сначала от брата своего Альбрехта, которому император доставил наконец архиепископство Зальцбургское, потом от герцога австрийского, Леопольда V. Тогда вельможи, устрашенные, отказались от своего предприятия и помирились с ним, на сколько возможно. Фридрих в следующем году отправил брата Пржемысла с войском в Моравию, чтобы привести Конрада Оттона к прежней покорности. Пржемысл вторгнулся в Зноймскую область и вступил с Конрадом в жесточайшую битву у Лодениц, в которой Погибло 4,000 Чехов и Мораван с обеих сторон. Пржемысл одержал победу, хотя с большой потерей, а Конрад Оттон, не желая более проливать братскую кровь, добровольно отрекся от своей независимости и покорился чешскому князю.

Скоро однако ж произошел в Чехии новый разрыв между князем Фридрихом и Пражским епископом Бретиславом, иначе Генрихом, племянником князя, сыном Генриха, брата короля Владислава II. После справедливых жалоб на притеснения от княжеских чиновников, епископ поднял борьбу, желая освободить от повинностей свои владения и подданных своей епархии; когда князь не хотел дозволить это, он, подобно всем тогдашним недостойным сынам отечества, бежал к императору и жаловался пред судом его епископов и князей. Они тотчас решили, что епископ Пражский, как князь немецкого государства, должен повиноваться не чешскому королю, но только императору; последний дал ему на это грамоту за своей печатью (1187). Так земля чешская должна была сама в себе разделиться, подобно Германии, на два княжества — светское и духовное, для того чтобы император немецкий мог повелевать обоими.

Князь Фридрих, не подчинившись тотчас желанию императора в этом отношении, но оказал ему услугу, когда император готовился к крестовому походу в обетованную землю, и сам приготовлялся отправиться вместе с ним. Но прежде чем случиться этому, он умер (1189), и Конрад Оттон Зноймский вступил теперь на княжеский престол. Им была отправлена, вместе с императором, в крестовый поход толпа чешских воинов под предводительством Депольта, сына прежнего Депольта, вместе с вышеупомянутым братом короля Владислава. Депольт и сам император Фридрих I умерли во время сборов (1190) и в Германии вступил на престол сын Фридриха, Генрих VI, который сделался могущественнее своего отца приобретением апулийского и сицилийского королевств в Италии. Для защиты этих стран пошел к нему на помощь чешский князь Конрад, но умер от моровой язвы при осаде города Неаполя (1191).

О чешском престоле произошли опять весьма позорные раздоры. Дворянство избрало Вячеслава, сына Собеслава. Но Пржемысл, брат князя Фридриха, обратился к императору Генриху и обещал ему 6,000 гривен серебра с условием, чтобы тот отдал ему в удел Чехию. Император охотно исполнил его желание и назвал его чешским князем, и в тоже время младшего брата Владислава независимым моравским маркграфом, так, как некогда это сделал император Фридрих. Вячеслав после непродолжительного противодействия должен был уступить, и Пржемысл, иначе называвшийся Отокаром, сделался князем (1192). Теперь он должен был заплатить императору обещанные 6,000 гривен серебра, но собрал только часть этой суммы. По договору, заключенному об этом, епископ Бретислав должен был отправиться к императорскому двору и присутствовать там в качестве поручителя до тех пор, пока не будет выплачен этот долг. Тогда император, не расположенный к Пржемыслу-Отокару как посадил его на княжество чешское, так присвоил себе и право свергнуть его опять, а чешский удел отдал Бретиславу Генриху с которым заключил договор, простив ему остаток долга.

Бретислав с немецкими наемниками прибыл в Чехию и встретился с Пржемыслом у Здиц (1193). Тогда чешские дворяне еще недавно угождавшие Промыслу, так что готовы были положить жизнь свою за него, прежде чем дошло дело до битвы, изменнически его оставили и передались на сторону епископа. Пржемысл должен был бежать, а честолюбивый епископ в то же время стал князем. Он овладел и Моравией, а Владислава, брата Пржемысла, привел с собой к своему двору, где сначала держал его под надзором, а потом в темнице. Однако ж правление его продолжалось не долго. Посланный императором против возмутившегося мейсенского маркграфа так жестоко опустошил его землю, что осрамил этим свое княжеское достоинство и должен был совершить публичное покаяние. Когда спустя три года он заболел и лежал уже на смертном одре, то чешские дворяне еще при жизни начали советоваться об избрании нового князя; это так опечалило его, что он приказал отвезти себя из Праги в Хебу (Егер) и тут через несколько дней скончался. Аристократы освободили теперь Владислава, брата Пржемысла, из тюрьмы и избрали его князем (1197). Старшего брата его Пржемысла миновали, боясь мщения от него за то, что несправедливо оставили его у Здиц. Однако ж Пржемысл, узнав об этом и, полагая, что как старший. имеет большее право на престол, собрал, где можно, своих друзей и поспешил из-за границы домой с целью завладеть престолом. Между теми, которые держались его стороны, был весьма знатный жупан, по имени Чернин. Но Владислав, не желавший более проливать чешской крови, добровольно, с братской любовью, уступил Пржемыслу княжеский престол и взял от него только землю моравскую, под именем маркграфства, зависимую однако ж от Чехии. Так, без препятствия, вступил Пржемысл Отокар на княжеский стол (1197).

§ 27. Изменения в положении страны до конца XII столетия.

Частые раздоры во владетельном доме от первого нарушения Бретиславова закона, в 25-летних постоянных ссорах по смерти Владислава II способствовали большому изменению в обычаях земли чешской. Ими же, как было указано, поколебалась та неограниченность княжеской власти, до которой ее довели могущественные Болеславы. Ибо в распрях между собой члены владетельного рода должны были заискивать благосклонности служилого дворянства, а это последнее всегда домогалось большего могущества против них самих.

Первым следствием этого было то, что, благодаря своеволию жупных и придворных сановников, управление страной значительно ухудшилось, так как они, приобретая должности интригами, употребляли их как средство к своему обогащению. Они делали большие притеснения простому народу при собирании податей, в судах и другими способами, так что землевладелец и ремесленник несли на себе всю тягость и недостаток гарантии закона. Множество-до сих пор свободных владетелей земли, во избежание несносной тирании чиновничества, охотно передавались в подданство и защиту могущественнейших аристократов. Так как каждый, занимавший известную должность, искал случая приобретать от неё как можно более, притесняя людей ему подвластных, а вельможа, который уже владел довольно большим имением, защищал своих подданных, как только мог против своеволия и законной власти чиновников. Дворянство, служившее князю, обогащалось не только в ущерб народу, но и в ущерб княжеской власти непосредственно. Оно помогало князю занять престол и от имени его получало в подарок имения в неограниченное, наследственное владение; и действительно, во время дальнейших смятений в стране оно захватило всю власть в свои руки. С пограничным лесом, произошло то, что большая часть его, некогда принадлежавшая князю, перешла во владение аристократов. Таким образом возникли дворянские роды, сила и значение которых не основывались только на одной службе князю, но на наследственном владении, хотя они никогда не переставали домогаться государственных должностей и смотрели на нее как на право, исключительно принадлежавшее их сословию. Господин, владевший большой поземельной собственностью и многими крестьянами. старался распространять свое могущество в ущерб общественной власти; он сам лично или чрез своих чиновников судил и разбирал споры о владении между своими крестьянами, так что только в серьезных уголовных делах они подлежали общественному жупному суду; он возбранял жупным чиновникам непосредственно повелевать над своими крестьянами, и предоставлял их дела решению мирских сходок; он избавлял их от многих общественных повинностей и податей, как и от древней мирной дани, которая, таким образом, мало помалу уничтожилась; он сам содержал военную силу, уделяя из своего имения часть в награду вассалам, а при всеобщей войне предводительствовал своим народом, с собственным знаменем. На этом основалось известное различие между хоругвенными, как их называли, дворянами и другим дворянством или рыцарством, которое, владевши меньшим числом крестьян и меньшим имением, шло под обыкновенным знаменем жупана или под главным знаменем самого князя. Члены дворянского сословия, хотя исключали своих крестьян, на сколько было возможно, от суда и должностей жупных, тем не менее сами подчинялись им и иногда могли быть вызываемы к земскому суду, в котором заседал сам князь с главнейшими сановниками и земскими представителями.

Дворянское сословие в конце XII столетия уже занимало видные места в земле чешской, хотя еще не пользовалось постоянными родовыми владениями. Из славных родов были братья Грабиша и Славен. Главнейшие государственные сановники, один во время князя Фридриха (1180), другой в первых годах правления Пржемысла (1199), имевшие большие имения в Билинской жупе; старинным предком их был, как кажется, тот Коята. сын Вшебора, жупан Явлинский, который хлопотал на сейме у Добенина об избрании Яромира в епископы; Витек сначала стольник (1169), а потом жупан Прахенский (1184:), отец четырех или более сыновей, из которых один назывался Генрихом, другие все Витками, почему и весь род, на большом пространстве господствовавший в южной Чехии, получил название Витковичей; Смил из Туганы, который был вместе с Пржемыслом во время пребывания его в изгнании, и брат его Начерат, как кажется, сыновья, Грона, от которого и род этот назван Громовым; имения их частью распространялись в северной Чехии — до границы и в некоторых частях Лужиции, мало помалу присоединенной к Чехии, частью при границах силезской и моравской; Ижик — маршал, который умер в крсстовом походе в 1148 году, как кажется, потомок Детригика, сына Бузова, погибшего в Трутинской битве (1110); владения этого рода главным образом были в западной части Подбродской жупы; Маркварт, отец Германа из Ральска, маршала, а потом камергера, и братья его Гавел и Завиша, потомство которых владело большими имениями в области Бидзовской, Болеславской и Литомежицкой; Бенеш, поселившийся Бенешове за Сазавой, который участвовал при короле Владиславе в походе против Милана и привез оттуда библию и красный пассионал для Бенешовской церкви; род его задолго перед этим распространился в Моравип; Держислав, нильзенский жупан при короле Владиславе (1163), имевший владения в этой же жупе далее в Клатовще к границе баварской, и из того же рода Чернин, помощник Пржемысла при вступлении его на княжение, потом главнейший камергер, имя которого до сих пор носят Чернины, происходящие из этого рода; Сезима, главный камергер королевы Юдиты, супруги Владислава, который в 1165 отправлял посольство к греческому императору Эммануилу, из рода также распространенного по Чехии и Моравии; сын его Грозната, главнейший камергер в княжение Фридриха (1182 — 1185), имел Перуц за Сланым, и другое поколение этого рода, в котором наиболее любимо было имя Божита. селилось в Радегоще (1235) в той же области.

Дворянство, сила которого основывалась прежде на родовом владении, не было, подобно служилому дворянству, верным орудием князя для исполнения его воли, на земских сеймах, но заботилось о своей собственной выгоде и удерживало своеволие, к которому клонится всякая неограниченная власть. Сеймы, чем дальше, тем более приобретали значение в управлении делами страны. Уже в XII столетии был известен закон, хотя и не писанный, что князю не принадлежит право вести войну без согласия сейма, исключая защиты страны, равным образом, что он не смеет, кроме как с согласия сейма, назначать новую подать. Сеймы имели значительный голос в делах земского законодательства, а именно в порядке суда, хотя княжеская власть, как ни была ограничена, оставалась все-таки значительной. Князь требовал подати только в обстоятельствах чрезвычайных; он владел огромными имениями и большими постоянными доходами, которые еще более умножались от хорошего хозяйства; из этих-то доходов, независящих от сейма, он мог вооружать значительную военную силу и пользоваться ей не испрашивая на то разрешения сейма; из этого же источника он имел достаточно средств награждать заслуги верных ему людей и привлекать их к себе; кроме того, мудрый правитель имел удобный случай опираться на народ против дворян — строгим исполнением справедливости и защитой слабых от людей сильных. Такие отношения между князем и дворянством изменили мало помалу положение народа, так что княжеская власть была ограничена, хотя на сейме присутствовали только высшие сословия.

Наравне с дворянством умножалась сила и духовенства того времени. Церковные учреждения все более возрастали, благодаря щедрой заботливости князей, а позднее и могущественнейших дворян. В конце двенадцатого столетия было шесть правильно организованных капитулов в Чехии, частью при храмах, вторые сыздавна управляемы были пробстами, начальниками многочисленного духовенства и школ, получивших потом канонический устав, частью были вновь учреждены и организованы: именно капитул Пражской епископской церкви, первым учредителем которого был образованный пробст Марк, уроженец Германии, во время короля Вратислава; Мельницкий в славном городе св. Людмилы; Болеславский, подаренная князем Вретиславом I; Литомежицкий, патрон которой был князь Спитигнев II; Вышеградский, при церкви св. апостолов Петра и Павла, основанная королем Вратиславом и исключенная из епископской власти особенной папской привилегией, и Гадский, в любимом сельском местопребывании князей в лесах Олавниковичей, основанная князем Боривоем II после вторичного его вступления на престол, в честь св. Аполинария, которому он приписывал чудесное свое освобождение из плена.

К прежним трем монастырям бенедиктинского ордена в Бжевнове, Острове и на Сазаве присоединилось еще шесть других в различных областях страны: Опатовицкий на Эльбе близ Градца, Литомышльский на моравской границе, основанный в княжение Бретислава II (1093 — 1100), Кладрубский на баварской границе, основанный князьями Святополком и Владиславом I (1108 — 1115), Вилемовский в Чаславске графом немецким Вилемой из Сулзбаха, родственником княжны Рихсы, жены того же князя Владислава (около 1120 г.); Постолопертский — в роскошной долине Огерской, около того же года основанный; Подлажицкий — в Хрудимской области, основанный преподобным Вербатой, дворянином той области (1159). К женским Святоирским монастырям в Пражском замке присоединился еще один женский монастырь ордена св. Бенедикта в Теплице, в Билинской жупе, основанный королевой Юдитой, женой Владислава II (1156).

В правление Владислава II, еще когда он был князем, явились в Чехии два новые ордена премонстратов и цистерцианцев, которые за несколько времени перед тем получили начало во Франции, а оттуда быстро распространились по Германии. Владислав и тогдашний епископ Иоанн I, имея родовые имения в Быджовской области и в других местах, основали для Премонстратов первый монастырь на Страховской горе над малой Пражской стороной, поросшей еще тогда лесом (1139), и присоединили к ним потом два Бенедиктинские монастыря, прежний Литомышльский и только что основанный Желивский в ближнем лесу на моравской границе (1148). Позже чешский владетель (пан) Георгий из Милевска основал монастырь того же ордена в своей области (1184), а другой владетель из рода, считавшегося одним из славных родов, Грозната, любимец князя-епископа Бретислава III, основал Тепельский монастырь в Пелзенще (1197) и вступил в него в качестве пробста, отказавшись от мира по смерти своего покровителя. Также монахини премонстратского ордена в короткое время имели три монастыря в Чехии, в Доксанах у Литомежица, основанный первой женой Владислава II Гертрудой австрийской (1142), потом в Лауновичах (1149) и в Хотешове, основанный выше упомянутым Гразнатой. Цистерианцы имели один монастырь в Седльце, в Чаславской области, основанный дворянином Мирославом (1143), другой в Пласах над Модой, князем Владиславом II (1145). К нему присоединился монастырь того же ордена, основанный тем же владетелем в Полуце, а позже еще два, в Мниховом Городище, который основал Марквартиц Герман из Ральска (1177), и в Осеке, основателем которого был Славек Грабишич, главный камергер Пржемысла I, как о том сказано выше. В Сеземицах, в Хрудимской области, был женский монастырь того же ордена. Рыцарский орден Иоаннитов или больницы св. Иоанна в Иерусалиме, во время короля Владислава получил дом на малой Пражской стороне, на конце моста (около 1156 г.), а Грабишичи Вшебор и Еоята были первыми патроми рыцарей гроба Господня, которые в 1190 году получили пробство на Здераде Пражском подгородье. Число фарных и других местных церквей постоянно увеличивалось, они большей частью были учреждаемы королями или дворянами, которым поэтому сыздавна принадлежало право назначения должностей.

Церковное управление все лучше организовывалось частью старанием собственных епископов и людей, занимавших высшие духовные должности, частью принуждением со стороны папских легатов, которые со времени папы Григория VII чаще нежели прежде посещали Чехию и старались, чтобы новые папские постановления приводились в исполнение Для облегчения надзора над священством, епископ разделил Пражскую епархию на деканства, сначала по числу жуп; над деканами надзирали протоиереи которых было тринадцать; местопребывания их были в Праге, Ку жиме, Вехине, Горшове, Тыне, Пльзене, Рокичанах, Жатне, Вилине, Литомежицах, Руднице, Болеславе, Жирчиневиче и Градце над Лабой (Эльба).

Духовенство все более и более преуспевало в образованности и имело среди себя людей ученых и художников различного рода. Декан пражской капитулы Козьма, скончавшийся 80-летним старцем в последний год жизни князя Владислава I (1125), первый принялся писать историю Чехии с древнейших веков до своего времени, и после него нашлись последователи из Пражских и Вышеградских монахов и из другого духовенства. И тут, как во всех западных христианских государствах, ученым языком — был язык латинский; но совершение литургии на славянском языке в первое время введения христианства, и сохранявшееся в стране в течение двух столетий, оставило за собой стремление к усовершенствованию чешского языка переводами священных книг и сочинением церковных песней, молитв, легенд и другого рода церковных произведений. Превосходные отрывки Зеленогорской и Краледворской рукописи, сохранившиеся до нашего времени, свидетельствуют о том, что хотя редко, однако рано уже стали пользоваться такими произведениями для сохранения плодов древнего народного творчества, имеющего корни свои в язычестве.

Монастыри и капитулы были, как сначала епископства, наделены поземельными владениями, которые более или менее равнялись владениям дворянских фамилий. По примеру дворянства и духовенство старалось освободить своих крестьян от повинностей, которые служили жупным чиновникам удобным случаем к их притеснениям; оно достигло этого со временем чрез писанные княжеские привилегии, в силу которых оно исключено было от этих повинностей и получило право суда над своими подданными, кроме важных преступлений. Пражское епископство получило первое такой указ в первые года правления Владислава II. Однако ж жупные чиновники часто действовали против дарованной льготы и выдумывали» разные налоги на духовные имения, которым они вовсе не подлежали. Чрез это происходили жалобы духовного сословия на беззаконные притеснения, как вышеупомянутый разрыв между князем Фридрихом и епископом Генрихом Бретиславом, в котором однако ж епископ пошел далее, нежели надлежало.

Как сначала победа неограниченной княжеской власти над чешскими родами, самостоятельно управлявшимися наследственными воеводами, так в свою очередь и усиление дворянства в отношении к князьям, в тоже время увеличило, как кажется, число несвободных людей в стране. Но рабство это, имевшее различные степени и виды, и кроме того описанные выше притеснения со стороны жупного начальства, не могли уничтожить жизненные силы чешского земледельского сословия. Земля наша, занятая первоначально чешским народом в небольшом числе, не больше как около 100,000 душ, все более улучшалась, благодаря дальнейшему обрабатыванию почвы, и чрез это население её умножалось и плотнее наполняло страну. Уже в конце XII столетия исчезла последняя часть прежнего пограничного леса, которая, таким образом, перестала служить, как сначала,! оборонительным пунктом страны.

О заселении её заботились светские и монастырские владетели, которым даны были там округа в подарок от князя. Поселенцы вновь основанных сел, по найму обрабатывая новую землю, должны были иметь большую выгоду, нежели обитатели тех сел, которые были стеснены тяжелыми налогами. В селах, основанных прежде, земледелец не владел один какой-нибудь частью земли, но все, подобно первобытному нераздельному семейству, пользовались ей вместе, и как кажется, разделение её бывало только в то время, когда требовало этого количество семейств; они исправляли барщину, несли подати, а власть было в руках отца или родового владыки, которые с течением времени привыкли считать себя едиными владетелями земли, остальных же крестьян за людей, поселившихся тут по их желанию. В новых селах каждый поселенец получал свой участок в наследственное владение, по крайней мере в первом потомстве, за определенную плату и повинность. Вот почему выгодно было земледельцам, когда они переселялись из старых, более заселенных мест и трудились над обработкой новой земли, при чем не имели ни от кого препятствия, ибо свобода, кроме некоторых исключений, простиралась на имущества, а не на личность. От обычного установления льготы или свободы от податей и других повинностей, пошло название льгота, дававшееся весьма многим чешским поселянам, как и других славянских землях, с конца XII и начале ХIII столетия.

Но еще более нежели земледелие, терпела от притеснений жупных чиновников внутренняя промышленность и торговля. Главное их место, а именно пригороды жупных городов, принадлежали князю, и подобно другим княжеским владениям, было управляемо княжескими и жупными чиновниками. Население их не имело своей земли и своих собственных жилищ, а пользовалось наемными, и как кажется, чем далее, тем более страдало от своевольных поборов, что и было причиной его ослабления. Еще в древнейшие времена, до крестовых походов, Евреи, сыздавна лучшие знатоки торговли, коварно обманывали промышленников, изыскав способы присвоить себе благосклонность двора. Позднее, лучше, нежели туземному населению пригородов, удавалось торговцам и ремесленникам, приезжавшим из чужих земель, Германии, а также из Италии и Франции, ибо они приносили с собой из своих стран, где мещанское сословие при благоприятнейших обстоятельствах получило большую свободу и значение, деньги, и поселившись в Чехии, приобрели от князя, такие же права которыми пользовалось их сословие в своем отечестве. Уже при короле Владиславе (1092), в конце II столетия, существовала колония Немцев в Праге на Пожиче, где они имели свободные наследственные жилища, освобождались от некоторых жупных повинностей и были исключены от жупного суда, так что управлялись собственными судьями из своей среды. На такое право они получили письменную привилегию от внука Вратиславова, князя Собеслава II (1173 — 1178), с дозволением, чтобы каждый принятый в их общину пользовался одинаковыми с ними правами. Уже тогда же, кроме этой колонии были распространены и другие в других частях пражского пригорода.

Это было началом будущего, еще большего распространения немецкого населения в Чехии, которому содействовали и другие обстоятельства. Как некогда Святополк моравский, так чешские правители с весьма давнего времени, по крайней мере, со времени двух сильных Болеславов, всегда принимали к себе на службу несколько чужестранцев, в особенности из немцев, по причине постоянных связей с двором немецких императоров. Это большей частью были особы духовного сословия, которые, как княжеские капелланы, получали потом в награду высшие церковные должности, как-то: каноников, пробстов, аббатов; кроме первого епископа пражского Титмара, еще позднее было несколько немцев, которые получили епископскую кафедру. Размножению немецкого дворянства способствовали, кроме того, частые браки чешских князей с немецкими княжнами, когда по случаю брака Ульриха с Боженой, во времена Болеслава II было строгое постановление, чтобы чешские князья брали жен не из своего народа, но, для равенства в сословии, из владетельных родов окрестных стран, из Польши, Венгрии, но чаще из Германии. Княжны чужеземных домов приводили с собой капелланов и других светских чиновников из Германии, и хотя они не вступали в ряд земского и жупного чиновничества, что было противно народному праву и обычаю и чего не могло бы снести туземное дворянство, однако ж чешские вельможи старались иногда, без сомнения, угождать правителю знанием их языка. Нельзя сомневаться в том, что матери из немок учили детей своих, будущих наследников трона, языку немецкому наравне с отечественным и таким образом скоро приучали их к обычаям и нравам чужеземцев. Так было в семействе короля Владислава с обеими его супругами, Гертрудой австрийской и Юдитой тюрингенской. Самый старший сын его, Фридрих, имел немецкое имя, небывалое до сих пор в Чехии; младшие два, Пржемысл и Владислав, с именами чешскими приняли другие, немецкие — один Отокара, другой Генриха. Склонность их, равно как и самого Владислава II, рожденного также от немки, к немецкому языку и немецким обычаям обнаруживается во всем воспитании как их, так и во всех их потомках на чешском троне. Политика этих правителей, хотя они защищали самостоятельность Чехии в отношении к немецкому государству, тем не менее не исходила из любви к народному языку и обычаям; но эта политика была главным образом династическая.