История Чешского королевства

§ 57. Битва у Вышеграда. — Победа Жижки и пражан над королевской партией.

Испорченное состояние церкви и благочестивые заботы об её исправлении привели с течением времени в Чехии к разрыву между духовенством, к восстанию в народе, сначала против туземных представителей церкви, а потом и против папы и, наконец, к войне между чехами и остальным христианством. Потрясения эти приготовили в тоже время разрыв между народом и королем чешским, никогда не простиравшийся прежде до таких громадных размеров. Ибо король, противодействуя мыслям и желаниям большинства своего народа, хотел повелевать им по своей воле и употреблял для. этого средства, не безопасные для его существования; народ же чешский, под влиянием религиозной мысли, поставил себя в такую сильную оппозицию, что потрясены были основания королевской власти и до сих пор бывшего порядка в стране, так что после великих переворотов и шестнадцатилетнего бесправия, они никогда уже не возвращались более к прежнему положению или к такому, которое бы, сообразно изменившимся обстоятельствам времени, равно благоприятствовало и королю, и народу.

Начавшийся упадок короны обнаружился со дня коронования Сигизмунда в Пражском замке в не завоеванном главном чешском городе, ибо с того времени Сигизмунд начал уничтожать и раздавать коронные сокровища и церковные драгоценности на уплату жалованья своим наемникам, панам и рыцарям, которые находились у него в военной службе. Чешскую корону он приказал отвезти в Карлштейн, священные драгоценности немецкого государства в Вышеград венгерский, государственные доски в Кривоклат; отправившись потом в Кутногорье, он раздавал имения коронные, архиепископские, монастырские и капитульские панам и рыцарям чешским, преданным ему как принадлежавшим к партии утраквистов, так и к партии принимавшей причащение под одним видом; он продолжал это до тех пор, пока наибольшая часть этого имения не досталась таким образом в руки дворянства. Государственные должности были не замещены, суды прекратились, о всеобщей безопасности, или, как думал король, об истреблении ереси должны были заботиться так называемые ландфриды, т. е. союз верного ему дворянства, рыцарства и королевских городов по отдельным областям, над которыми поставлен был так называемый областной гетман из высшего дворянства каждой области,которому обязаны были помогать бургграфы королевских замков.

Это распоряжение оказалось скоро недостаточным против враждебной королю партии, которая хотя была и немногочисленна, однако находилась в сношении с большей частью народа, сдерживаемого только властью короля и при первой решительной победе вполне верившего в свои силы. Пражане еще в последние дни пребывания Сигизмунда около их города издали закон против всех горожан, главным образом немцев, оставивших город, в силу которого они были изгнаны из Праги и лишены своих имений. Как только Сигизмунд отступил, они овладели этими имениями и домами в городе, равным образом имениями монастырского духовенства и обратили все это в пользу народа. Таким образом одним ударом уничтожено было двухсотлетнее владычество немцев. Таборский народ стал разрушать некоторые монастыри как в самом городе, так и в его окрестностях, но это повело за собой неудовольствие. Ибо хотя учение таборитов и находило много приверженцев среди населения Праги и даже его придерживался упомянутый уже монах Ян Желивский, однако ж важнейшим горожанам оно не нравилось. Для предупреждения еще больших раздоров но этому поводу, Жижка вышел наконец с главной силой таборитов из Праги и стал преследовать главным образом Олдриха Росенбергского и других противников в южных областях страны, завоевал сначала Воднань и Прахатиц, потом Ломницу, Быстрицу, Овин близ родины своей Трочнова, также Бор панский Гораждезовицей, где он на голову разбил Олдриха Росенбергского, Богуслава Шванеберга и других панов (12 октября).

Между тем пражане осадили Вышеград, куда прибыли на помощь и паны партии утраквистов, Ганек Крушина из Лихтенбурга, избранный в главные предводители, Викторин из Подебрад, Гинек из Гольдштейна, Дивишь Божек из Милетинка и несколько других, также жатецкие, лаунские, оребские, а позднее из таборитов Николай Гусь только с 40 наездниками. Напрасно король Сигизмунд старался отправлять провиант в осажденный замок — это нисколько не помогло, так что в отмщение пражским помощникам, а именно подебрадским панам, он, двинувшись от Горы, приказал своим венгерским солдатам жечь села и грабить их владения. Только когда прибыло ожидаемое им войско из Моравии, он пошел на встречу против осаждающих с 20,000 мужей и вступил с ними в битву в день Всех Святых, пред самым Вышеградом, на равнине около церкви св. Панкратия (1 ноября). Но вышеградский гарнизон, мучимый голодом, должен был заключить договор, в силу которого не стал помогать Сигизмунду б сражении. Тут он снова был разбит в жестоком сражении, особенно несчастном для моравского панства; тут пало 24 хоругвенных пана, большей частью из Моравии, из которых многие сами принимали причащение из чаши, однако ж все еще сохраняли покорность королю. В смятении Сигизмунд опять бежал в Гору, а Вышеград в тот же день сдался на капитуляцию. Стены его против Нового пражского города были разрушены и также древний королевский дворец, великолепные церкви и другие памятники стародавней чешской славы.

Победа эта еще более ободрила сердца пражан и таборитов. Они не скрывали своего намерения совсем лишить Сигизмунда королевства, но открыто подстрекали все сословия отречься от него, даже готовы были силой оружия принуждать тех, которые стали бы противиться этому. Ольдрих Росенбергский испугался и заключил с Жижкой перемирие на три месяца, в силу которого обязался дать свободный пропуск четырем пражским положениям в своих владениях. Предприятиям королевских противников мешали несколько междоусобные раздоры, виновником которых был в то время преимущественно Николай Гусь. То он старался, с помощью священника Яна Желивского, распространить таборское богослужение среди панства или по крайней мере дать ему свободный доступ в Прагу, то противодействовал пражским советникам и панам партии утраквистов, когда они готовились послать посольство к польскому королю с предложением ему чешской короны, о. чем они и прежде вели переговоры с Жижкой. Николай Гусь утверждал, что табориты на это не согласны, так как, по их мнению, на престол должен быть возведен не чужеземец, а король туземного происхождения. Кажется, что он до сих пор не переставал питать надежду сам сделаться королем чешским. Однако ж пражские ратманы, когда Николай старался возбудить против них народ, домогались посредничества Жижки и некоторых других уважаемых панов, присутствовавших в Праге, и после напрасной попытки согласить в вере пражских магистров и таборских священников, они добились перемирия для того, чтобы несогласие в церковных обрядах не уничтожило успеха обеих партий. В досаде на эти примирительные стремления. Николай вышел из Праги, но у источника Вотича, между Новым городом и Вышеградом, он упал с лошади, сломал себе ногу и чрез несколько дней умер (24 декабря 1420 г.). Торжественное посольство к королю польскому отправилось уже в путь без дальнейших препятствий.

В то время король Сигизмунд снова собирал свое войско, пребывая большей частью на Кутной Горе, а потом в Литомежицах. Войско его еще более преследовало подебродских панов, а некоторые католические паны из литомежицкой и жатецкой области и из немецких городов, с помощью этого войска, делали большие сопротивления жатецкому. Также кутногорские немцы, в соединении с панами, преданными Сигизмунду, снова стали нападать на окрестные места. В январе месяце 1421 года напали на местечко Пжелуч и 150 человек, взятых в плен, бросили в шахты, потом окружили таборского предводителя Яна Громадка в Хотебоже и, несмотря на то, что он сдался им на условие, они не сдержали своего слова, но 700 человек сожгли живьем частью в Хотебоже, частью в других близких местах, а самого Громадка на Хрудимской площади. Жестокости эти служили только к увеличению гнева другой партии, которая наконец готовилась к решительному нападению.

Жижка в том же январе месяце отправился в Пльзен против Велеслава из Шванберга. стоявшего в этой области в главе королевской партии. Осадив укрепленные монастыри Хотешов и Кладрубы, он окружил Богуслава в его замке Красикове или Швамберге и принудил его сдаться, так что тот должен ему был покориться. Потом стал осаждать Тахов замок и город. Тогда Сигизмунд со всем своим войском выступил против него к Пльзену, призвав к себе на помощь баварских герцогов; то Жижка, оставив гарнизон в завоеванных укрепленных местах, поспешил на Забор, чтобы привести еще большее войско к сражению и призывал пражан соединиться вместе с ним. Пражане, которые недалеко от своего города завоевали и разрушили Новый Еунратицкий замок, отправили 7,000 мужей в поход и соединились с Жижкой у Добжиша, а оттуда вместе отправились чрез Рокицаны против короля Сигизмунда. Но Сигизмунд, между тем, напрасно осаждая Кладрубы, не стал ожидать неприятеля, желавшего боя, но, распустив свое войско, снова отправился в Литомежицы, а оттуда в Горы и наконец в марте месяце совершенно оставил Чехию, и после трехнедельного пребывания в Моравии, в Знойме, воротился в Венгрию. Жижка и пражане в половине февраля стали сначала осаждать Пльзен; и после четырех недель, когда город счастливо отбивался, заключили перемирие со всем лильзенским ландфридом до конца года, под условием свободы четырем пражским постановлениям во всей этой области; однако ж договор этот не был сдержан панами и католическими городами. После этого соединенное войско таборитов и пражан отправилось к северным границам страны, окружило немецкий город Хомотов (Коммотау) и, завоевав его, совершило большое кровопролитие. Защитив жатецких от неприятельских натисков, они присоединили Лауны и Сланы к своей партии, и воротившись в Прагу, тотчас опять выступили против города Берауна, который был взят силой (1 апреля) с истреблением защитников.

Когда таким образом было подавлено восстание во всей западной половине страны, пражане с главной силой таборитов и с помощью единомышленных им панов и городов приготовились к большому походу в восточную Чехию, где прежде препятствовала им главная сила Сигизмунда. Только Жижка из Бероуна отправился в то время на Табор для уничтожения беспорядков, возникших там вследствие заблуждения и излишнего мудрствования в делах веры.

Еще в начале войны с королем Сигизмундом, вследствие лихорадочного направления мысли, при бедственном положении дел в Чехии, распространилось чудесное пророчество в народе о предстоящем суде Божием над злыми, о том, что все города земли чешской погибнут также, как некогда Содом и Гоморра, кроме пяти чешских городов, верных, а именно: Пльзена, Лауне, Жатеца, Слана и Платова. Пророчество это поддерживалось и распространялось далее людьми мрачного настроения, которым обыденное течение жизни казалось медленным для выполнения их замыслов; вот почему они хотели мечем и огнем привести человечество на степень совершенства, сообразно их духу. Они проповедовали, что наступило время, когда Иисус будет представляться не как Бог милости, а как Бог-грозы, что все злые люди, враги Божии, должны быть взяты в плен и что ангелами-мстителями избраны будут таборитские братья. Если исполнится это, то наступит время большей святости церкви, нежели было в первобытной церкви. Сам Христос сойдет с неба и будет жить с верными до скончания мира. Не будет необходимости ни в кресте, ни в писании или учении ибо дети будут рождаться без осквернения и все люди сделаются мудрыми и милостивыми, так как божественный закон будет начертан в их сердцах. Тогда не будет ни священников, ни мирян, ни светских властителей и подданных, даже и владения перестанут принадлежать отдельно каждому человеку и супружеские отношения между мужем и женой уничтожатся и все будет принадлежать всем сообща.

Из среды проповедников этого пророчества, подрывавших установленные человеческие общества, появились между таборитским духовенством люди весьма пытливого ума, которые, чем далее шли в объяснении св. писания, тем более отвергали вещей, как людские выдумки, тем большую находили пустоту в религиозных обрядах, с упорством унижая то, что в глазах других было предметом высокого почитания. Особенно разыскание об основании святости святых даров привело наконец к тому, что не хотели видеть в дарах, ничего, другого как символ тела и крови Христа; они думали, что св. дары должны иметь такое же почитание, как и всякая другая благословленная пища, что они не должны быть сохраняемы до другого дня и выставляемы в дарохранительнице, что подобное выставление и коленопреклонение перед ними есть ни что иное, как суеверие и идолопоклонство. Приверженцы этого учения думали видеть добро в том, что при всяком удобном случае бросали священные дары на землю, топтали их ногами, разбивали дарохранительницы и другую церковную утварь. Молодой моравский священник Мартын Гуска, иначе называвшийся Локвис, был ревностнейшим защитником этого учения на Фаборе, и пример его имел влияние на так называемых бекардов или пикартов, которые в небольшом числе прибыли в Чехию в 1418 году из французских Нидерландов, но снова переправились, возбудив скоро неудовольствие, почему и это учение, и другие религиозные крайности названы были в Чехии викарством.

В конце февраля 1421 года происходили большие раздоры на Фаборе, по причине этого учения, пока приверженцы его, в числе 300 человек, не были изгнаны из города. Они, под влиянием ярости, стали сжигать села, бить народ, грабить имения, исполняя мнимую обязанность ангелов-мстителей и приготовлять новое хваленое состояние невинности. Некоторые так далеко простерли свое сумасшествие, что сбрасывали с себя одежду и нагие бегали по лесам, называя этот животный образ жизни состоянием прародителей в раю до их грехопадения, даже отвергали наконец все религиозные обряды, говоря просто, что нет Бога на небе и черта в аду, но Бог есть только в людях добрых, а дьявол — в злых. Для уничтожения таких беспорядков, Жижка прибыл на Табор, недовольный вообще спорами священников о вере, так как и войско его повергаемо было чрез это в несогласие. Выступив против безумных опустошителей в поход, часть из них он схватил, а часть прогнал далее от Фабора, взятых же в плен, когда они не хотели отречься от своих заблуждений, приказал сжечь в числе 50 человек в селе Клокоте.

Между тем пражане и их союзники выступили в поход под предводительством пана Гинка Крушины из Лихтенбурга. Из боязни испытать такую же участь, какой подвергся в последний раз Бероун, город Мелник сдался им, после чего они окружили прежде всего чешский Брод. После первого приступа, город был взят, и множество горожан и немецких наемных солдат погибло от меча или было сожжено в церкви, где они скрылись. Завоевание это распространило страх на далекое пространство. Тотчас сдались и другие города, стоявшие по близости, именно: Кужим, Колин, Нимбурк, Часлав, также недавно основанные монастыри в Скалице и Седлце, которые были сожжены, потом отдаленные монастыри: Сазавский, Вилемовский, Дробовицкий, а позднее и Опатовицкий, который также был сожжен, несмотря на двукратную его защиту со стороны градецких горожан, которые каждый раз отражаемы были с уроном. В силу договора, заключенного с сдавшимися городами, те жители, которые отказывались принять четыре пражские положения, должны были удалиться до известного срока.

Это было немецкое население, переставшее с тех пор господствовать над чешскими общинами. Пражане подобными же договорами обязались в то время исполнять королевские обязанности над городами и поставили в них ратманов, а также и гетманов, в качестве чрезвычайных «владарей» Победа пражан и таборитов была причиной того, что и дворяцство партии утраквистов, боявшееся до сих пор нарушить покорность Сигизмунду, теперь все более и более открыто принимало сторону враждебной ему партии. И Конрад, архиепископ пражский, всегда по возможности придерживавшийся гуситов, прибыл из местопребывания своего Рудницы в Прагу и, заключив договор с пражанами относительно четырех положений, заместил свою консисторию священниками-утраквистами и духовных, признавших чашу, он стал рукополагать в священники без всякого препятствия. За это он подвергся папскому проклятью, а пражская капитула, находясь в изгнании частью в Житове, частью в Ольмюце, отреклась от него.

После сдачи и других городов, покорились наконец и кутногорские при чем немецкие горожане принесли пубдичное покаяние в жестокостях, совершенных ими с приверженцами чаши. Тогда сдались и укрепленные королевские замки Жлебы и Дихтенбург в Чаславской области, а войско пражан и их союзников перешло через Железные горы в Хрудимскую область. Когда они подошли к Хрудиму, Жижка воротился к войску, исправил все необходимое на Фаборе. Хрудим сдался, хотя и мужественно защищался королевскими войсками, а после разгрома монастырей в Пардубицах, Сезелищах и Подлажицах, покорились также Высокое Мыто и Литомышль; Поличка взята была силой. Оттуда войско готовилось вторгнуться в Моравию, где партия утраквистов и таборитов достаточно усилилась, но, противоборствуя значительнейшей, нежели в Чехии, католической партии, она продолжала повиноваться Сигизмунду. Одно собрание народа, по примеру Чехии, на острове реки Моравы, под Градищем, назвавшееся новым Фабором, после счастливого сражения с приверженцами Сигизмунда, тем не менее разошлось. Моравские сословия, извещенные о том, что чешское войско думало перейти границы земли, отправили к нему послов и отклонили нападение договором о всеобщем сейме в Чаславе 1 июня того года.

После этого договора, Жижка и пражане обратились в Градецкую область и завоевали Яромир, где вследствие жестокости, с которой обращались с утраквистами, было утоплено много народа в Лабе. В лагерь туда прибыл наконец и пан Ченек из Вартенберга и, отказавшись от своей прежней вины, он помирился с пражанами и снова принял их сторону. Краледвор из боязни также покорился; Трутнов же, после сопротивления, был взят и сожжен. Оттуда Жижка обратился в другую сторону к Литомежицам и принудил к сдаче и этот город; по возвращении пражан в Прагу, гарнизон, охранявший королевский замок, сдался, вынужденный к тому сильно распространившимся голодом.

§ 58. Чаславский сейм. — Крестовый поход в Жатец. — Второй поход короля Сигизмунда в Чехию.

Когда таким образом защитники народа одержали в Чехии победу над королевской партией, король Сигизмунд занят был делами своего венгерского королевства, а в особенности защитой его от нападения турок; вот почему он не мог ничего предпринять для приобретения себе чешского владычества. Только немецкие князья, побуждаемые папой, снова уговаривались о том, как бы положить конец ереси в Чехии. На государственном сейме в Нюрнберге, в апреле 1421 года, они все дали обещание общими силами стараться об этом и решили издать постановления для ограничения ереси и непокорности церкви в своих землях. По прошествии четырех недель они собрали другой сейм, в отсутствие короля Сигизмунда, в Вестфалии на Рейне, где решили идти походом на Чехию под знаменем креста, в день св. Варфоломея, или в конце августа этого года. Сигизмунд надеялся быть готовым к тому времени и обещал вторгнуться в Чехию с другой стороны.

Надеясь на помощь немцев, князья и другие сословия Силезии собрали войска около 20,000 мужей и вторглись в Чехию, где сначала на горе Осташе, у Помиза, а потом в окрестностях Улицы и Грутнова, они отвратительно жестоко поступали с народом, большей частью безоружным. Затем чехи, вместе с моравскими сословиями, собрали обещанный сейм в Чаславе, с тем, чтобы водворить порядок и спокойствие в земле, потрясенной смятениями и войнами. Единогласно решили признать четыре пражские положения; чехи же, отдельно от моравцев, положили в то же время не признавать уже Сигизмунда за короля и до избрания нового короля назначили земскими владарями двадцать лиц из дворянства, Олдриха Росенберга, Ченка Вартенберга, Рынку Крушина из пражан, четырех главнейших горожан, из таборского братства Жижку. Для установления определенного порядка в церковных делах, архиепископ Конрад должен был собрать в Праге сейм или синод всего духовенства. По причине набегов силезцев, сейм положил собрать ополченцов у Находа, в Градецкой области; они скоро собрались и предприняли осаду немецкого города Браушова, в котором тогда имел местопребывание аббат Бревновский, соединившийся с силезцами. Когда же силезские князья сдались, осада эта была оставлена, а войско, под начальством Ченки из Вартенберга и других панов, участвовавших в этом, к неудовольствию некоторых, разошлось.

По определению Чаславского сейма, архиепископ Конрад положил собрать синод духовенства в начале июля того же года. Но до наступления этого времени, монах Ян Желивский, в Праге, возбуждая пражский народ, тем самым делал затруднения к введению прочного устройства, как в духовных, так и в светских делах. Приобретши расположение простого народа своими смелыми речами, он дошел до такой силы, что Прага во всем повиновалась его словам, несмотря на противодействия важнейших соседей. Под влиянием его, община (народ) 30 июня выступила против ратманов Старого и Нового города и вместо них избрала четырех гетманов, а потом 30 новых ратманов для обоих городов, соединив их в один город, не считая при этом Малой стороны, которая еще оставалась в это время опустелым пожарищем. Этим монах Ян удобнее мог положить свою волю законом для народа обоих городов. Притом он избрал своим помощником Якубка стрибрского, в качестве начальника над пражским духовенством, и в звании управителя он оказывал содействие распространению в городе нововведений таборских и пикарских, вопреки желаниям пражских магистров. Среди таких обстоятельств собрался синод, но без присутствия архиепископа, который, боясь встретить неудовольствия в Праге, поручил распоряжение синодом двум пражским магистрам: Яну Прибраму и Прокопию пльзенскому. Они из предосторожности приняли к себе священника Яна Жиливского и Якубка стрибрского. Синод решал о церковных обрядах в духе магистров пражского университета, установил правила наказаний в духовенстве и назначил четырех своих распорядителей начальниками духовенства, которые, в качестве советников архиепископа Конрада, обязаны были заботиться о сохранении этих постановлений. Однако ж таборитское духовенство открыто отказалось повиноваться воле большинства и оставалось при своем особенном учении и при особенных обрядах богослужения. Уже в сентябре прошлого года (1420) они избрали епископа из своей среды, Николая из Пелгримова, который, не имея полномочия от высших или апостольского наследия, стал посвящать в священники.

Тотчас по окончании этого сейма, пражане с войском вступили в Литомежиц, где партия утраквистов терпела большие притеснения от Сигизмунда Дечинского из Вартенберга, Николая из Лобковиц и других католических панов, кроме того от маркграфа мейсенского Фридриха, который им помогал; пражане, овладев и частью сожегши монастыри в Доксанах, Теплице, Осеке, завоевали города Духцов и Билины и осадили укрепленный королевский замок над мостом. Тут, когда они из сильной гордости не старались сохранять строгий порядок между собой, маркграф мейсенский, вместе с католическими панами, прибыл на помощь замку и разбил их, так что они с большой потерей должны были обратиться в бегство. Другое несчастье постигло утраквистов незадолго пред тем, когда Жижка, при вторичном завоевании крепости Раби у Гораздевиц, от выстрела лишился другого своего глаза. Славный полководец, теперь совершенно слепой, тем не менее не переставал предводительствовать чешским войском.

Пробыв несколько времени в Праге, по причине лечения своей раны, он стал потом во главе нового войска, которое снова было отправлено в поход пражанами вскоре после билинского поражения. Мейсенцы однако ж тотчас оставили страну, как только Жижка приблизился с этим войском к Лаунам. Когда наступил затем день св. Варооломея, новое войско крестоносцев стало подходить из Германии к чешским границам у Хеба. Правители чешского королевства, избранные в Чаславе, собрали сейм в чешском Броде, для установления необходимого порядка в стране. Им однако ж препятствовал священник Ян из Желива, удерживая и отклоняя пражан от присутствия на этом сейме, под тем предлогом, что будто бы паны не думали чистосердечно о благоденствии страны. Только после многих предварительных переговоров, пражане устроили так, что сейм, по их желанию, собран был на Кутной горе. Там состоялось решение, чтобы те, которые готовы были снова совершить нападение на неприятеля, сошлись у чешского Брода, и чтобы Витольд, великий князь литовский, племянник Владислава, короля польского, был признан королем. Сам польский король боялся возложить на себя чешскую корону, удерживаемый от этого духовенством, так как в польской шляхте была многочисленная партия, враждебная в этом отношении желанию чехов. Новое торжественное посольство отправлено было тотчас в Литву, но на дороге в Силезию оно было схвачено и отдано во власть короля Сигизмунда.

Еще до окончания бродского сейма, немецкое войско крестоносцев перешло границы чешского королевства у Хеба, в числе 200,000 мужей. Пять курфюрстов, архиепископы кельнский, майнцский и трирский, пфальцграф рейнский и маркграф бранденбургский, с большим числом других князей были его предводителями. Сожигая села и убивая безоружный народ во время своего пути, они подступили сначала к Жатцу и осадили этот город, желая идти дальше, если бы и король Сигизмунд с своей стороны вторгнулся в страну. Однако ж жатецкие горожане и окрестный народ, сбежавшийся к ним, защищались с большим мужеством; когда спустя 14 дней еще не было известия о выступлении короля, а чешское войско под предводительством Жижки шло от Слана, то князья, боясь вступить с ним в сражение, отступили назад и с большим стыдом распустили свое войско.

Король Сигизмунд опоздал с одной стороны по причине приготовлений своих к войне, во время которых он находился в верхней Венгрии, с другой стороны, по причине сношений с Владиславом, королем польским, которого он старался отклонить от чехов и склонить на свою сторону. Только после отступления немцев из Чехии, он вступил в Моравию с многочисленным войском, собранным во всех землях венгерской короны и усиленным значительно будущим его зятем Альбрехтом V, герцогом австрийским, которому обещал за то некоторые города на Мораве, равно как и Будейовице в Чехии. Все войско простиралось до 92,000 вооруженных людей. Главнейшим его гетманом был опытный итальянский полководец Пипа из Озоры, флорентинец, которого король Сигизмунд взял к себе в службу. Вся Моравия при первом же нападении покорилась. Паны и рыцари, призванные королем на сейм в Берн, исполнили это приказание, а те, которые принадлежали к партии утраквистов, из страха пред окружившим их венгерским войском, отреклись от чаши, исключая двух, пана Гашки Островского из Вандштейна и Вячеслава из Кравар. Они оставили в то время Моравию и возвратились в Чехию.

В самой Чехии необходимые приготовления к обороне тянулись очень долго вследствие домашних опасностей и раздоров между утраквистами. По удалении немцев из Жатца (Заац), Жижка возвратился в Табор и послал оттуда гетмана своего, Борека Клатовского, против только что рассеянных еретиков, которые снова собрались на каком-то острове, на реке Нежарце, близ Веселя, под предводительством какого-то крестьянина Николая, от него и назывались микулашенцами (николаевцами) впоследствии же адамовцами, потому что ходили голыми. Борек, напав на их лагерь, где они днем плясали срамные пляски и производили соблазны, а ночью грабили и убивали в окрестных местах, и хотя пал сам в жестоком бою, однако бунтовщики были перебиты и 40 человек, взятых в плен, когда они не хотели отказаться от своего заблуждения, сожжены (21 декабря). Потом Жижка собрал войско против пльзенцев, которые, вопреки заключенному с ними договору, соединившись с могущественными, окрестными, католическими панами, напали на соседних утраквистов. Жижка прогнал от города Красикова., который ни осадили. Тогда выступил против него с военной силой Генрих из Плавно, которому он не мог противиться в открытом поле; поэтому, окружив себя своими возами, он отступил, занял твердую позицию на горе Владоре, у Жлутиц (Лудитц) и после трехдневного сопротивления неприятелю, который принужден был отступить, возвратился в Жатец.

Между тем, когда необходимее всего было собрать всю военную силу целой страны против Сигизмунда, грозившего напасть из Моравии, князь Ян Желивский начал опять возмущать Пражский народ, чтобы он не признавал никакой верховной власти в общественных делах, основываясь на незаконности власти утраквистов. По его наущению собралась легкомысленная часть народа и вынудила избрание помещика Яна Гвезды или Вединки из Вицемилиц полновластным гетманом, который бы держал в своих руках высшую власть в городе, вместе с ратманами, часть которых также была смещена и заменена другими, самыми преданными, приверженцами князя Яна. Этот обыкновенный совет на другой же день ознаменовал себя постыдным делом, схватив и обезглавив знаменитого пана чешского Яна Задло из Костельца, который, желая оправдаться перед всем обществом от оскорбительных обвинений Яна Желивского, приехал для этого в Прагу. Затем Пражане отправили свое войско в лагери, к Кутнагоре и Часлову; князь, же Ян, при помощи новых ратмановых и простого народа, принялся, между тем, снова разрушать порядок религиозных дел, установленный синодом княжества целой земли и облегчил вторжение в город новизнам Таборитов и пикарийцев. Простой народ, собравшись снова, провозгласил его единственным правителем духовенства; он с мнимой покорностью, выбрал себе, по своему желанию, помощников: магистра Якубка (Якова), Яна Кардинала и Петра Энглиша, из которых последний наиболее склонялся к учению Таборитов. Уже стали стараться также и о разрушении тогдашней организации Пражского учения, чтобы чрез это отнять у магистров их значение в делах веры у утраквистов.

Постыдное убийство Яна Задло и самовольные поступки Пражского народа произвели большое неудовольствие в дворянстве, так что теперь многие оставили народную сторону. Пан Ольдрих (Ульрих) из Росенберга и пан Ченек из Вартенберга первые отравились к королю Сигизмунду в Иглаву (Иглау), откуда он уже приготовлялся вторгнуться в Чехию и вступили с ним в союз. Тогда тотчас обнаружилось бессилие Пражан самим противиться нападению Сигизмунда; войско их оставило лагерь в Часлове и возвратилось домой; ратманы принуждены были усердно просить Жижку, таборитов и остававшихся на их стороне панов, чтобы они присоединились к ним со своим войском.

По их просьбе, Жижка тотчас приехал из Жатца в Прагу и устроив все, что было нужно, 8 Декабря выступил к Горе и укрепил также, насколько было можно и Часлов. Дней через десять Сигизмунд перешел, наконец, чешскую границу и быстро приблизился, к Кутнагоре. Жижка, осмотрев место на столько, на сколько это казалось необходимым и выступив с главным войском в поле, был тотчас окружен огромным королевским войском, так что в продолжении двух дней мог защищаться только за возами своего лагеря, на горе Каике. Между тем Гора сдалась королю Сигизмунду, вследствие измены некоторых мещан, при чем совершены были страшные неистовства над жителями, державшимися народной стороны. Наконец, Жижка ночью пробился чрез окружившее его королевское войско и отступил к Колину (22 Декабря); заметив же недостаток сил на стороне Чехов, повернул оттуда в местности около Иичина (Гитшин) и Турнова и быстро созывал гам к оружию народ, так как в это время король Сигизмунд с полной беспечностью праздновал в Горе Рождество Христово, как будто он одержал настоящую победу. Этого только и ожидая, Жижка возвратился и первым нападением на венгерское войско, у села Небовида, произвел такой страх, что король Сигизмунд зажегжи Гору и взяв с собой католических жителей, которые боялись оставаться в городе, в беспорядке отступил к моравским границам. Жижка быстро его преследовал, разбил в бегстве войско его сначала у Габер где Пипа с Сигизмундом хотел ему сопротивляться, потом у Брода Немецкого, где кроме потери людей и снарядов, несколько сот Сигизмундовой конницы провалились под лед на реке Сазаве (8 января 1422). Сигизмунд потерял в этих сражениях двенадцать тысяч человек. Победа же чехов закончилась взятием Брода, который так был опустошен что целых сем лет оставался без жителей. При обмене пленных, Чехи добились теперь, чтобы отправленные ими в Литву послы были отпущены Сигизмундом.

§ 59. Раздоры и войны МЕЖДУ чешскими партиями, до Вожицкого мира.

После этой победы чехов над королем Сигизмундом прошло много времени, а ему все еще не удавалось снарядить новый поход против них, с такими большими силами. Несогласия же между защитниками земли возникшие частью из-за религиозного раскола, частью из-за честолюбивых и корыстолюбивых стремлений отдельных лиц и партий достигли такой степени, что из них возникли новые, пагубные волнения и междоусобия.

По возвращении Пражского войска из победоносного похода к Немецкому броду, возникли в Праге новые беспорядки, когда соседи не хотели далее сносить насильственного управления князя Яна Желивского и обратились за помощью к передовым людям панства утраквистов и братства таборитов. Дело дошло до избрания властных судей, между которыми находился и Жижка. Эти судьи постановили новое, свободное избрание ратманов в Новом и старом городе, с той же целью, чтобы одна половина тех и других заседала в Староградской ратуше, другая половина в Новоградской; при этом же утвердил Яна Желивского и тех трех магистров, которых он в последнее время взял к себе правителями духовенства. В то же время, вместо Яна Гвезды из Вицемилиц, был избран в гетманы Пражского войска моравский пан Гашек Островский из Вальдштейна, пребывавший тогда в Чехию.

Новые ратманы принадлежали к противникам Яна Желивского; однако, через это он не лишился могущественного влияния на простой народ; поэтому и они должны были постоянно с ним сообразоваться, чтобы избежать неприятностей и в духовенстве постоянно были раздоры из-за новин, отвергаемых Пражскими учителями, но которые Ян поддерживал. Тогда ратманы пришли наконец, к несчастной мысли, избавиться от него тем же злодейским способом, которым приверженцы его убили некогда Яна Задло из Костельца. Пригласив его в Староградскую ратушу, под предлогом совещания с ним об общественных делах, они умертвили его там и с ним 12 других мещан, главных его приверженцев (1422, 9 Марта). Из-за этого произошло сильное возмущение в городе. Простой народ, когда разнесся слух об умерщвлении его любимца, обуянный яростью, прибежал со всех сторон во множестве, против которого гетман Гашек из Вальдштейна со своими латниками оказался слабым, ворвался в ратушу, убивал и хватал ратманов, потом обратился к жилищу князя и ненавистных ему учителей, разграбил сокровища и библиотеки, и наделал много вреда и разорения. На другой же день шумно были избраны новые ратманы, из приверженцев князя Яна, между которыми главные были Иероним Шраль в Старом городе, Ян Хорват в Новом. Пять захваченных ратманов короны, священники противной стороны и главные учители Пражского учения, были высланы из Праги и содержались в Требеховещах (Хохенбрук), в Градце. Прага досталась во власть партии, наслаждавшейся своеволием.

Между тем, победа Чехов над королем Сигизмундом имела, кроме другого, еще и то последствие, что князь Литовский, Витольд, решился, наконец объявить свое согласие принять чешскую корону и уже за ранее назначил племянника своего Сигизмунда, сына Корибутова временным правителем вместо себя. С дозволения другого родственника своего, польского короля Владислава, при дворе которого он был воспитан, князь Сигизмунд Корибутович собрал в Кракове около 5000 польских волонтеров и отправился с ними на помощь чехам, сначала в Моравию, где взял город Учинов. Король Сигизмунд, который после своего последнего, неудавшегося похода пребывал в Моравии, отступил пред ним опять назад, в Венгрию. Потом Сигизмунд Корибутович отправился в Чехию, где уже заранее назначил сословиям сейм в Часлове. Здесь панство утраквистов приняло его как правителя от имени Витольда и Пражские ратманы, изгнанные по смерти Яна Желивского, не противились ему. 16 Мая он приехал со своей свитой в Прагу и принял управление землей, до тех пор, пока дозволили тогдашние обстоятельства.

С его приходом взяла в Праге перевес всегда более многочисленная сторона, сожалевшая о прежнем порядке. По её желанию князь Сигизмунд поставил новых ратманов и власть Шраля и Хорвата с этих пор прекратилась. Община, в своем обыкновенном заседании, решила что необходим твердый порядок, ведущий к умиротворению партий; также возвращены были опять в городе изгнанные учители и священники и вышеупомянутая партия снова стала прилежно заботиться о прекращении религиозных учений и новин, которые были противные прошлогодним постановлениям Пражского синода. Но страна приобрела еще более значения, когда после некоторых недоразумений и Жижка с частью Таборитского братства, присоединился к князю Сигизмунду, как земскому правителю и уважениями и угрозами побуждал Пражан к согласию и порядку. Однако и в Таборитском братстве возникли в то время раздоры из-за религии, между стороной умеренной, которая, для сохранения спокойствия в земле, во всем существенном соглашалась с Пражскими учителями, к которой принадлежал и Жижка и крайней стороной, ставившей выше всего новую религиозную систему Таборитских священников. Во главе этой стороны стал Ян Гвезда из Вицемшиц главный гетман Пражский, а подле него Богуслав (Готлиб) из Швамберга, который после долгого плена у Таборитов, из сильнейшего их гонителя сделался жарким ревнителем Таборитской веры. Стороны эти разделились, каждая со своими представителями или начальниками и тогда Жижка со своей партией присоединился к сыну Корибута, другая же сторона его не признала.

Сигизмунд Корибутович, как только устроил дела Пражские, предпринял с Пражанами и Поляками осаду замка Карлштейна, который был населен его вассалами и наемниками короля Сигизмунда и служил главной защитой могущественного ландфрида Пльзенского против Праги. Во время этой осады, король Сигизмунд держал имперский сейм с немецкими князьями в Нюрнберге, на котором было решено вести беспрерывную войну с Гуситами и предпринять в том же году поход в Чехию, главным предводителем которого назначен Фридрих, маркграф Бранденбургский. Но почти-никто из князей не явился к назначенному времени в назначенное место, к границам чешским, по причине бывших между ними разных несогласий и король Сигизмунд возвратился по своим делам опять в Венгрию. Между тем, во время продолжительной осады Карлштейна, в Праге произошли новые беспорядки. Прежние приверженцы князя Яна Желивского вошли в сношения с Таборитами, приверженцами Гвезды и Богуслава из Швамберга, которые, вступив в Прагу чрез открытые ворота, попытались овладеть Старым Городом и разрушить тогдашний порядок; однако они не нашли столько последователей, сколько ожидали и принуждены были оставить город, при чем много лиц было захвачено. Когда же потом произошло новое возмущение черни, которая выпустила из под ареста пленников, Сигизмунд Корибутович, поспешив тотчас же от Карлштейна в Прагу, наказал участников этого возмущения, схватив и казнив некоторых. Только теперь пришел Фридрих бранденбургский чрез чешскую границу к Тахову, но с такими незначительными силами, что ничего не мог сделать. Произошли только переговоры между ним, мишенским маркграфом Фридрихом и католическими панами с одной стороны и князем литовским Сигизмундом и панами утраквистов с другой стороны, так что с защитниками Карлштейна заключено было перемирие на год и осада кончилась ничем. Впоследствии переговоры пошли и далее, о полном примирении в Чехии партии под одним и под обоими видами, но безуспешно. Когда же паны утраквистов, из которых многие все еще стремились соединиться с королем Сигизмундом, так вели себя при этом, что казалось будто не доверяли возможности соглашения, то мало-помалу стали возникать из этого ссоры между ними и Жижкой.

Когда дела приняли такой оборот, королю Сигизмунду удалось прекратить все свои споры с литовским князем Витольдом и королем польским Владиславом; из этого произошло то, что Витольд вдруг отказался от сношений своих с Чехией и отозвал назад племянника своего, князя Сигизмунда. Сигизмунд Корибутович 24 декабря 1422 г. оставил неохотно Прагу и надеясь переменить намерение Витольда, обещал возвратиться, передав правительственную власть в руки некоторых панов из утраквистов, именно: Гашек вальдштейнский занял должность минцмейстера в Кутнагоре, а Вилем (Вильгельм) Костка из Пастуниц — должность королевского подкомория. Дружба их с стороной короля Сигизмунда в земле привела ныне окончательно к явной войне между пражанами и панами с одной и всем таборитским братством с другой. Жижка теперь снова соединился с сторонами таборитами и принял начальство над союзным войском. В союз таборитского братства вошли тогда, кроме главной резиденции, Табора, города: Писек, Воднани, Прахатица, Гораждовица, Сушица (Хюттенхофен), Даможлица (Таус), и Платов (Клаттау), — на юге земли; Жатец (Заац), и Лауны — на севере. Остальные города утраквистов все остались на стороне пражан и панов, которые держали в руках правительственную власть от имени их и Сигизмунда Корибутовича.

Первое сражение произошло у Горич, на горе св. Готарда, где Ян Жижка разбил в кровавом сражении Ченка из Виртенберга и других панов его партий (27 апреля 1423 г.). Пражане в это время осадили таборитскую крепость Криженец, близ Вожицы которую освободил от них Богуслов из Швамберга. Тогда начались переговоры в крепости Конопиште и после, долгих совещаний о вере, так или иначе, заключен мир.

В это время новая опасность стала грозить чехам из соседних земель. Владислав, король польский и Витольд, литовский так разошлись с ними, что уже с весны 1423 г., по обещанию, данному папе Мартыну, делали приготовления к неприятельским действиям, в союзе с другими народами. Король датский пришел даже с войском, набранным за морем, желая присоединиться к новому, крестовому походу из Германии. Также и в других, самых отдаленных землях делались военные приготовления. Однако окончательный союз не состоялся, по причине продолжавшихся несогласий между имперскими сословиями в Германии и из-за нежелания поляков сражаться с чехами, как народом одного, славянского племени. В том же году собрался обещанный в Констанце, новый, вселенский собор в Павии, а потом в Сиене. Там опять были возобновлены строгия постановления против чешской ереси; но ничего не было сделано для улучшения церкви и наконец все снова было отложено до будущего собора, который должен был быть через 7 лет в Базеле.

Чехи, когда прошел страх великого нападения чужих неприятелей, вскоре после Конопиштского мира, предприняли сами поход в Моравию, на помощь утраквистам, взяли Преров (Прерау) и разбили дружину епископа Яна-Железного и панов — приверженцев учения под одним видом, в битве при Кромежице. Предводителем чешского войска был тогда Дивиш (Дионис) Борев из Милетинка. Но Жижка не участвовал в этом походе и, как кажется, не согласился на Конопиштский мир, потому что он не имел твердых оснований. Во время похода Борева в Моравию, граждане города Королевского Градца (Кёниггретц) освободились от власти этого пана, как бургграфа тамошней крепости, потому что он был посажен там Сигизмундом Корибутовичем,. присоединились к таборитскому братству и выпросили себе помощь от Жижки. Узнав об этом, Дивиш Борев возвратился с оставшимся войском панов и пражан в Моравию и отправился в поход против Градца. Но Жижка разбил его на голову под самым городом, у двора Страхова (4 августа) и овладел также Чаславом, где пражане тщетно его осаждали. Наконец, было заключено, какое-то перемирие, во время которого сам Жижка вторгнулся чрез Инглаву (Иглау) в Моравию, нанес сильный вред противной стороне, потом предпринял поход в Венгрию и прошел по побережью реки Ваги, далеко за Тернов (Тирнау). Окруженный огромным венгерским войском, преимущественно конницей, он принужден был отступить и произвел это отступление весьма искусно, в 6 дней, под защитой своего военного обоза и с немалым вредом для неприятеля.

Пражане и державшие их сторону паны утраквистов вскоре потом снова стали переговариваться с партией короля Сигизмунда о полном примирении, на всеобщем сейме в Праге (1 ноября), на котором было решено всем собором выслушать в Брно (Брюнн) по делам веры учителей и священников обеих религиозных партий — под одним и под обоими видами, с тем, чтобы обе стороны сошлись на том, что будет принято тогда учителями; также выбрали из себя новых правителей или гетманов земских, для восстановления порядка и покоя, 6 со стороны пражан и 6 со стороны Сигизмунда. Договор этот был новым препятствием для окончательного прекращения раздоров между пражской партией и таборитским братством, так как он не достигал цели и Брноский (Брюннский) собор, конечно, не состоялся; из-за этого снова началось в земле междоусобие, сопровождавшееся еще большим разорением.

6 января 1424 Жижка уже разбил панов противной стороны у Скалицы, за Яромиром, в Градецком округе и преследовал остатки их войска до самого Гостино и Турнова. Весной окружили его пражане в Кастельце над Эльбой, однако он был освобожден паном Гинеком (Гейнрихом) Бочеком, из Подебрада. Оттуда Жижка стал отступать мимо самой Кутнагоры, постоянно имея за собой пражан, с гораздо сильнейшим войском. Наконец, он занял, хорошую позицию у Малошова, где его догнали пражане. Не допустив подойти всему пражскому войску, Жижка, расположившись на вершинах, расстроил его ряды, спустив на первых, которые на него напали, тяжелые возы, наполненные каменьями; потом велел стрелять в них из пушек и, наконец, нанес громадное поражение, ударив на них всей силой. Пражан пало 1400 человек, в числе их 326 почетных мещан (7 июня 1424). После этой битвы Жижка овладел Горой, потом Кауришом, Чешским Бродом, Нимбруком и тогда уже решился напасть на главную силу католических панов в Пльзене. Здесь, однако, его, слишком малочисленное войско, оказалось недостаточным и он принужден был, как два года тому назад, возвратиться оттуда в Жатец (Заац).

В этом году король польский Владислав и князь литовский Витольд, после торжественного, личного свидания с королем Сигизмундом в Кракове, снова объявили войну чехам. Король польский намеревался прежде всего отправиться на помощь австрийскому воеводе Альбрехту, для покорения гуситов в Моравии. Альбрехт был обвенчан уже в 1422 году с дочерью Сигизмунда Алжбетой (Варварой) и Сигизмунд, открыто провозгласив его будущим наследником чешской короны, в октябре 1423 года отдал ему за одно и всю Моравию, в которой Альбрехт стал теперь сильно захватывать власть в свои руки. Но и на этот раз сбор войска против чехов был неудачен для короля Владислава, потому что многие, против его ожидания, поступили в службу Сигизмунда Корибутовича, который хотя и не мог изменить намерений великого князя Витольда, все-таки возвратился, наконец, опять в Чехию. Пражане и державшие их сторону даны признали его опять земским правителем (29 июня). При этой новой перемене в Чехии, Жижка выступил из Жатца против Праги и расположился у Либна (Любен). Однако посольство, отправленное к нему от князя Сигизмунда и от пражан, во главе которого был красноречивый проповедник церкви Божией Матери пред Тыном, мейстер Ян из Рокицан, заключило окончательный мир (13-го сентября) и Жижка, вместе с панами, пражанами и Сигизмундом Корибутовичем предприняли общий поход в Моравию. На дороге, при осаде крепости Прибиславы, близ моравских границ, Жижка заболел и умер в лагере 11 октября 1424. Братья, оплакав потерю своего великого вождя, похоронили его сначала в Королевском Градце (Кёниггретц), а потом перенесли в Часлав.

Поход в Моравию, однако, продолжался и чехи взяли и заняли Требич и Эванчич (Эйбеншитц). Между тем в Чехии снова шли переговоры об успокоении земли, особенно на сейме в Здицах, на котором участвовали и приверженцы учения под одним видом, с Ольдрихом (Ульрихом) Росенбергским во главе, то, на съезде пражских и таборитских священников, в Пражском замке, о соглашении между ними по делам веры, с той же целью, т. е. для успокоения земли. Однако, ни то, ни другое собрание не привело к цели. В Здицах обе стороны, под одним и под обоими видами, согласились на том, что должен быть новый диспут о делах веры и что обе стороны должны покориться решению, которое произнесут 100, выбранных с обеих сторон членов, большинством голосов. Но этому диспуту и основывавшемуся на нем окончанию мирного договора воспрепятствовали король Сигизмунд и папский легат, кардинал Бранд, строгим советом католическим сословиям — не вмешиваться в это рассуждение о вере. Соглашение между пражскими учителями и священниками собственно таборитской веры оказалось также невозможным и новые совещания между ними привели только снова к разделению таборитского братства, как недавно при Жижке. Те, которые были одинакового с ним мнения о вере, соглашаясь во всем существенном с пражанами, стали называться Сиротами, выражая этим, что со смертью его потеряли отца и составили отдельное братство, с собственными гетманами. Тотчас по возвращении из моравского похода, старое и новое братство стали делиться городами, которые до тех пор были с ними в союзе, занимая, второпях, кто какие попало. Из-за этого начались между ними недоразумения, но они скоро прекратились и затем между обоими отдельными братствами было полное согласие. Резиденцией старых таборитов остался город Табор; самым знаменитым городом Сирот был Королевский Градец. Первый высший гетман Сирот был Кунеш из Беловиц; таборитами начальствовал Ян Гвезда из Вицемилиц.

Смерть Жижки и этот небольшой разлад между таборитами и сиротами, кажется, снова ободрил панов утраквистов, которым примирение с королем Сигизмундом всегда казалось возможным, так что после бесплодных совещаний о вере между пражанами и таборитами, они, в союзе с пражанами и под предводительством Сигизмунда Корибутовича, задумали снова одержать верх над братьями, чтобы они не препятствовали им в окончательном приведении земли в в порядок, по своему желанию. От этого уже в начале 1425 года, возникла новая война между обеими главными партиями, сопровождавшаяся не меньшими, как и прежде бедствиями. Братья прежде всего взяли город Литомишль (Лейтомишл) и Мит в Хрудимском округе, и Градец или Вюншельбург в Кодеком (Глатцком); попытались было снова взять Прагу, при помощи своих приверженцев в городе, но безуспешно; потом взяли и сожгли Слан (Шлон). Еще покорились им также замки Опочно и Рихенберг в Градецком округе,, крепость Оборище в Поджде, Швихов в Клатовском (Клатауском) округе, Рихенберг в Хрудимском, Михаловцы в Болеславском. Наконец осадили Вожицу, замок строгого приверженца короля Сигизмунда, Матерны из Ранова. Здесь был смертельно ранен Ян Гвезда, после которого выбран был главным гетманом таборитов Богуслав из Швамберга. Но еще пред смертью Гвезды сдалась и Вожица и тогда в лагере снова был заключен мир между партиями, послами, отправленными от пражан и князя Сигизмунда (1425, 18 октября). Немного ранее умер и пан Ченек из Вартенберга.

§ 60. Поводы при Ауст и Тахов. Разбои в окрестных землях.

Окончание распри между партиями победой утраквистов навело новый страх на приверженцев учения под одним видом. Вскоре после Вожицкого мира, 22 пана и рыцаря из этой партии, преимущественно из Бераунского округа, между которыми главными были братья Ганус и Фридрих из Коловрат и королевские бургграфы в Карлштейне и Кривоклате (Торглице), заключили перемирие с пражанами и таборитами, которым обязались дать свободу четырем пражским положениям в своих владениях и не запрещать своим подданным сражаться в войсках противной стороны. Впрочем, некоторые, как напр. паны и города ландфрида Тильзенского, Ольдрих (Ульрих) из Розенберга в южных и некоторые могущественные паны в северных провинциях, все еще сопротивлялись, но уже оборонительно.

Король Сигизмунд, на различных сеймах и съездах с немецкими князьями, все еще не переставал тщетно стараться сыскать себе более выгодную помощь от всего немецкого государства, а между тем присоединил к себе, для своей собственной службы, зятя своего Альбрехта Австрийского и Фридриха Бозовного, маркграфа мишенского, которому он в то время уделил выморочное воеводство саксонское, заключив по этому предмету договор с ними обоими, на особом съезде в Вацове (Вейцене) в Венгрии (1425, 25 июля). Альбрехт Австрийский, уже при осаде Вожицы, вторгнулся с самим королем в Моравию и попытался прежде всего, взять Требицу. Но вскоре пражане, табориты и сироты, соединившись выступили, против него, прогнали его от Требицы и вторглись в Австрию, где взяли город Ретец. Тут Богуслав Швамбергский был смертельно ранен; после него стал занимать первое место между таборитскими гетманами Прокопий Голый или Великий, князь, связанный браком с богатой мещанской фамилией пражской, знаменитейший полководец из школы Жижки. Из гетманов сиротских прославились, вместе с Куншей из Беловиц, Ян Краловец, Белен из Брезницы и князь Прокопий младший или Прокопец. В начале весны 1426 года чехи снова вторглись в Моравию и овладели Брецлавом (Люнденбургом), близ австрийских границ; вскоре же потом повернули многочисленными отрядами в северную Чехию, где оказали помощь тамошним противникам против маркграфа Мейсенского, которому король Сигизмунд заложил города Аусту и Мост (Брюкс) Ян Рогач из Дубы (Дауба), пан таборитского братства, взял города Бел (Ресциута) и Лип, Прокопий Голый — Требениц, Теплиц, Крупки, Духцов (Дукс); далее Якубек (Яков) из Билина осаждал город Аусту на Лабе (Эльбе), занятый мейсенцами. В это время князья немецкие совещались о новом походе против чехов, на имперском сейме в Нюрнберге, на котором и Фридрих Бозовный домогался помощи; но сейм опять разошелся, ничего не сделав. Только войска мейсенского маркграфа и некоторых его союзников, набранных в Мишне, Саксонии, Тюрингии и других местах, вторглись, чрез Крушные горы (Эрцгебирге), в Чехию, в числе более 70,000 человек, для освобождения Аусты. Чехи также собрали свою силу того же города, в количестве почти 25,000 человек, под предводительством Сигизмунда Корибутовича, Прокопия Голого и других гетманов. Здесь, пред осажденным городом, дано было сражение, кровопролитнейшее из всех, бывших в эту войну. Мейсенцы, полагаясь на силу своей конницы, ударили на обоз чешского лагеря, на возвышенности, при селе Предлицах, но были отражены и преследуемы в ужасной битве до самых пограничных гор. Вследствие гордого ответа немцев перед битвой, враги не щадили друг друга и из немецкого войска пало 15,000 человек, в числе их множество лучшего дворянства саксонского и тюрингийского (18 июня). На другой день после битвы, поутру, Ауста была взята и сожжена.

Это страшное поражение немцев произвело опасения в землях, за северными границами чешскими, чтобы чехи невоспользовались удобным временем для мести; поэтому повсюду, вдоль и в ширину, укреплялись города и делались всевозможные приготовления к защите против их нападения. Но этого в то время не случилось, вследствие несогласия между чешскими партиями. Братства не поладили из-за чего-то с пражанами и панами, так что возникла явная вражда, именно между таборитами и паном Гинеком (Гейнрихом) из Подебрад, замок которого, Подебрады, был осаждаем ими, но безуспешно. Войско пражан, под предводительством Гинека (Генриха) Колштейнского, попыталось было взять Мост (Брюкс) в Мишне, но после упорного боя должно было отступить. Точно также безуспешно воевода австрийский Альбрехт осаждал Врецлав в Моравии; Прокопий Великий прогнал его оттуда, придя на помощь осажденным с большим войском. Весной же 1427 года табориты и сироты вторглись в Австрию и разбили Альбрехтово войско в кровавой битве при Оветле (Цветтель) 12 нарта, в которой пало 9000 австрийцев. Между тем приверженцы учения под одним видом потерпели в Чехии значительную потерю, при взятии города Стрибра (Мисса) в Пльзене быстрым нападением от Прибика, из Кленовского округа. В это время Ольдрих (Ульрих) Росенбергский, не доверяя своим силам, заключил надолго перемирие с таборитами, не послушавшись в этом случае предостережения короля Сигизмунда.

При всем этом чехам все еще не удавалось сделать главное, служившее основанием всех их действий, именно: чтобы, после низвержения короля Сигизмунда, утвердить в своей земле другую правительственную власть, при которой бы легко могли окончиться распри с вселенской церковью; единственная бывшая до тех пор надежда пражан и панов утраквистов, возлагавшаяся в этом случае на Сигизмунда Корибутовича, как раз в это время разрушилась неожиданным оборотом дела.

Уже в продолжении некоторого времени учители пражского учения расходились в мнениях о некоторых предметах, которыми их религиозные стремления отличались от таборитского исповедания. Именно, многие, из подражания таборитам. отбросили, но крайней мере на время, некоторые, более сходные и менее важные, церковные обряды, как напр. освящение различных вещей и завели чтение Евангелия и Апостольских посланий, во время св. обедни, на славянском языке. Другие горячо восстали против этого и стали еще ревностнее стараться о возвращении к старым обычаям во всем, кроме причащения под обоими видами. Первые, в совещаниях с таборитами о существе святости тайной вечери, основывались, между прочим, на таких объяснениях, которые уже их собственным, прежним единомышленникам показались слишком грубыми; в подтверждение же своего мнения, относительно того и другого, они шли так далеко, что отвергали и преследовали остроумные книги Виклифа, противоречащие им в этом, не обращая внимания на то, что некогда сам Гус основывался на этих книгах и. что этим они давали католической стороне повод заподозрить причины и основания религиозного движения в Чехии. Самая умеренная партия между учителями и священниками пражскими порицала также отнятие церковных имуществ светскими людьми и вполне чувствовала необходимость окончательного восстановления послушания папе и вселенской церкви, если бы могло состояться приличное соглашение. Главой её был магистр Ян Прибрам: лучшие учители и священники, которые противились ему в этом, были магистр Ян из Рокицан, Якубек Стрибрский (Мисский) и Петр Паине, родом англичанин.

Спор об этом в духовенстве произвел вскоре раздоры и в пражском обществе, и во всех приверженцах учения под обоими видами, при чем Сигизмунд Корибутович держал сторону Прибрама, в надежде, если бы это было возможно, на основании мнений этой партии, достичь примирения между чехами и римской церковью, при помощи которого он мог бы легче достичь чешской короны себе или своим родственникам, королю польскому или князю литовскому, он завел переговоры с папой Мартыном V и в тоже время начал козни против последователей Рокицановой партии в Праге, которые незадолго пред тем выступили против него. Тогда народ возмутился против него. Сигизмунд был внезапно схвачен в резиденции своей, на королевском дворе в Праге (1427, 17 апреля) и отвезен в плен в замок Вальдштейн в Болеславском округе и приверженцы его ничего не знали о месте его заключения. Также схвачены были и изгнаны из Праги Прибрам, магистр Прокопий из Пльзена, Кристан из Прахатиц и некоторые другие приверженцы Прибрамовы. После этого у утраквистов не осталось ни одного общего начальника.

Вскоре после этого пражского восстания выступили табориты и сироты, с значительной военной силой, под предводительством обоих Прокопиев и других гетманов, сначала чрез северные границы земли и вторглись, мимо Житавы (Циттау), в Лужицу и потом далее в Силезию, взяли и сожгли город Либно (Леобен) и Кольперк, причинили великие бедствия и возвратились с богатой добычей; на зло же королевской партии в земле взяли и разрушили твердые замки Червонную Гору в Градецком округе и Жлебу в Чаславском. Между тем папе Мартыну и новому легату его в Германии, кардиналу Генриху Винчестерскому, из королевской английской фамилии, удалось, наконец, склонить немецких князей к более серьезному союзному предприятию против чехов. Согласно решению на имперском сейме во Франкфурте, собралось к западным чешским границам огромное крестовое войско, в числе 80,000 конницы и столько же, если не более, пехоты. Фридрих, маркграф Бранденбургский. был главным начальником; маркграфы майяский, воеводы баварские, архиепископы Могучевский (Майнцский) и Трирский, епископы бамбергский, вюрцбургский и много других князей, духовных и светских, присоединились со своими дружинами. И сам кардинал-легат делал военные приготовления и лично участвовал в походе. В июле 1427 года войско перешло через границы в Пльзенский округ, где были сильнейшими до сих пор приверженцы учения под одним видом и осадило, прежде всего, Стрибро (Мисс), храбро защищаемое Прибиком из Кленова. Против этой громадной силы пражане, табориты и сироты соединили свои силы вместе, под предводительством Прокопия Голого. Все войско их простиралось до 1,500 конницы и 16,000 пехоты. Но когда чехи приблизились на три мили к Стрибру, в войске немецком, при первом известии об этом, распространился безмерный страх, так что оно тотчас оставило осаду города и бежало в беспорядке к Тахову. Там кардинал-легат остановил войско сильным увещанием; но как только чехи приблизились, произошел новый беспорядок и всеобщее бегство до баварского леса, а там и вон из земли. Чехи, настигнув крестоносцев, перебили много тысяч и овладели их боевыми снарядами. Потом приступом взяли Тахов и осадили Пльзен. Тогда и эта могущественная резиденция приверженцев учения под одним видом, со всем ландфридом Пльзенского округа, принуждена была просить перемирия и согласиться на совещание о вере с пражскими учителями и таборитскими священниками в Жебраце, которое, однако, не привело к задуманному соглашению.

Едва была отвращена эта внешняя опасность, в Праге произошло новое восстание из-за ареста князя Сигизмунда Корибутовича. Некоторые из главных его приверженцев между утраквистами, именно — Гинек (Генрих) из Кольштейна, Дивиш (Дионисий) Борев из Милетинка, Ян Смирицкий, желая его освободить, сговорились с некоторыми преданными людьми короля Сигизмунда и напали внезапно на Прагу, надеясь овладеть городом при помощи приверженцев своих в народе. Но они обманулись в своей надежде. Овладев без сопротивления Старым городом до торговой площади, они были окружены и почти все или побиты или взяты в плен (1427, 6 сентября). Тут был убит и Гинек Кольштейнский (Гольштейнский), Ян Смирицкий едва успел скрыться и спасся потом бегством. Дивиша (Дионисия) Борева пражане, в союзе с таборитами и сиротами, под предводительством Прокопия Великого, осадили в Колине и после трех-месячной защиты принудили его сдаться на условия. После же этого они добровольно отпустили князя Сигизмунда из плена в замке Вальдштейне, так что он мог возвратиться в свое отечество. Уничтожение его власти в Праге, из-за которой пражане враждовали с многими панами утраквистов и, вследствие этого, принуждены были еще теснее соединиться с братьями и с могущественным вождем их Прокопием, имело, между прочим, то последствие, что снова, как некогда при князе Яне Желивском, стали в самой столице, преимущественно в Новом Пражском городе, размножаться открытые последователи религиозных мнений таборитских. Из-за этого произошли новые раздоры в Праге, другой причиной которых были споры между гражданами Старого и Нового города когда эти части города соединенные, в одно управление, снова разделились, споры о взаимных правах и об общественной собственности, значительно увеличившейся, вследствие отнятия духовных имений. Одна часть города заперла от другой свои ворота и загородила улицы, из-за чего часто происходили кровавая стычки. При этом новоградцы обращались за помощью преимущественно к сиротам. Староградцы же старались возобновить дружбу с панами утраквистов. Однако эти раздоры не расстроили намерении военных предводителей чешских, отразив нападение чужеземцев на чешскую землю, перенести войну в их собственную землю, чтобы отмстить им и принудить к заключению мира,.

Вскоре по взятии Колина, который сдался в половине декабря месяца 1427 года, Прокопий Великий повел военную силу таборитов, сирот и пражан чрез Моравию в Венгрию, взял Брод венгерский, опустошил всю провинцию до самого Дуная, выжег предместья Пресбурга и с такими же бедствиями возвратился чрез Трнову (Тирнау), не встретив нигде ни малейшего сопротивления. Подкрепившись в Моравии новыми отрядами из Чехии, он предпринял оттуда, в начале 1428 года, огромный поход в Силезию. При самом вступлении его в землю, поддались ему князья Вячеслав Опавский (Троппауский) и Волек Опольский (Оппельнский), заключив с ним договоры, которыми обязались, не только сохранять впредь мир, но и оказывать военную помощь. Епископ Вратиславский (Бреславльский). с некоторыми другими князьями и городами выступил против него с огромной военной силой. Но Прокопий Великий разбил их в жестокой битве при Нисе, где силезцы потеряли 9,000 человек. После этого чехи, без особенного сопротивления, взяли и выжгли Отмохов, Пачков, Фркштейн, Фалькенберг, Стрелин и еще много других городов, поставили в укрепленном городе Соботке постоянный гарнизон, чтобы держать землю в страхе, рассеяли новое силезское войско, которое собралось против них в Легнице (Лигнитц), взяли Гойен, выжгли предместье Вратислава (Вреславль) и принудили к договорам также князей Минстербергского, Ратиборского, Осветимского и Тешинского и возвратились в Чехию с огромной добычей. Один отряд сирот и пражан вторгнулся, вскоре затем, чрез Моравию в Австрию и опустошил провинцию до самого Видена (Вены), другой напал на Баварию и нанес великий вред, особенно взяв города Пернов и Мнихов над лесом.

Потом летом, главные силы таборитов и сирот осадили замки Бехину в Таборитском округе и Лихтенбург в Чаславском. Бехина сдалась чрез три месяца, а Лихтенбург защищался приверженцами короля Сигизмунда более 15 месяцев. В конце года сироты вторглись еще раз в Силезию, чрез Кладско (Глатц), разбили в битве князя Яна Мюнстербергского, в которой он сам последний член своего рода, был убит и осадили крепкий город Немчи. Весной 1429 г. Прокопий Великий вторгнулся в Австрию.

Эти неудачи напугали короля Сигизмунда, который, уже в продолжении нескольких лет, оставаясь в Угрии (Венгрии), терпел неудачу в войне с турками. Некоторые паны утраквисты, между которыми стал входить в славу пан Менгард из Градца, когда погибла надежда на воцарение нового короля в Чехии, стали изыскивать средства помириться с Сигизмундом и предложили с этой целью мирный съезд в Пресбурге, где король уже совещался в это время с зятем своим Альбрехтом и некоторыми другими немецкими князьями о дальнейшем способе ведения войны с чехами. Сигизмунд весьма охотно принял предложение и предводители чешских партий, как партии утраквистов, так и партии под одним видом, с Прокопием Голым во главе, отправились к нему в Пресбург. После столь многих бедствий, которые претерпели обе стороны, чехи уже не противились принять Сигизмунда королем, если бы он обратил должное внимание на их требования касательно религиозных дел. Но король и теперь не хотел ни на что решиться без папы и предлагал чехам соглашение на соборе, который должен был быть чрез два года в Базеле, для утверждения Сиенского собора, требуя, чтобы на эти два года они заключили всеобщее перемирие. Но такое предложение было выгодно для неприятелей чешских и очевидно, вредно для самих чехов. Тогда послы чешские уехали из Пресбурга ни с чем и донесли об этом сейму, который вскоре после этого был собран в Праге и на котором были постановлены такие условия, на которые король Сигизмунд вовсе не имел намерения соглашаться.

Переговоры об этих условиях и главным образом о способе, которым бы чехи могли вступить в переговоры с будущим собором, представили в более ясном, чем прежде, виде религиозные споры, бывшие между пражанами и таборитами, вследствие чего раздоры между пражскими частями города загорелись с новой силой. Улицы и приходы снова были заставлены загородками и заперты цепями. Велек Кудельник, гетман сирот, придя на помощь новоградцам, напал на старый город, при чем стрелял из пушек и пускал в разные места зажженные стрелы; с обеих сторон пало несколько человек, но все это не имело серьезных последствий. Наконец, вследствие дружественных переговоров, заключен, был мир; около этого же времени помирились также обе партии пражского духовенства, так что Прибрам и его приверженцы могли снова возвратиться в город, обещая повиноваться представителю пражского духовенства, которым был Ян Рокичан, как главный викарий в то время, возведенный в это достоинство архиепископом Конрадом.

Вскоре после неудавшегося съезда в Пресбурге, для решения распри между князьями и королем Сигизмундом; снаряжен был из Германии новый поход против чехов, на помощь которому сам кардинал Генрих Винчестерский вел из Англии 5000 латников. Но во время его пути, когда он прибыл уже с войском в Бельгию, война англичан с французами приняла несчастный для англичан оборот, при появлении чудной орлеанской девы, вследствие чего кардинал должен был, по повелению английского короля, направиться с войском своим во Францию, и князья немецкие оставили поход против чехов. Войска же чешские, табориты, сироты и пражане, вскоре по примирении пражских частей города, предприняли новый поход в Лужицу, под предводительством Прокопия Голого; сожгли предместья у Житавы (Циттау) и у Будишина (Бауцена) и, захвативши большую часть земли, навели великий страх взятием и опустошением города Кубика, на севере, близ бранденбургских границ.

По возвращении их в Чехию, сдался наконец на капитуляцию и замок Лихтенбург. Однако войска, не мешкая долго, в половине декабря того же года, выступили в поход против Мишны (Мейсена) в таком количестве, какого не было во все предшествовавшие походы: 4000 пехоты, 3500 конницы и 2500 военных возов, под предводительством Прокопия Великого, Краловца, Велька и всех других прежних гетманов, перешли северную границу земли, чтобы отомстить издавна ненавистному врагу. Они беспрепятственно выжгли предместья Перна, Драждана (Дрездена) и Мишны (Мейсена), направляясь вниз по Лабе (Эльбе). Огромное немецкое войско, почти в 100,000 человек, под знаменами Фридриха, герцога саксонского, сына умершего в это время Фридриха Бозовного, Яна маркграфа бранденбургского, Вилема (Вильгельма) воеводы брауншвейгского, Фридриха ландграфа тюрингского, архиепископа магдебургского и других имперских князей и сановников, выступило для защиты и стало между городами Липском (Лейпцигом) и Гриммой; но когда чехи приблизились к Гримме, войско это не дождалось их и разошлось без боя. Тогда чехи, чтобы захватить большую часть земли, свободно разделились на шесть отрядов, которые шли на расстоянии почти одной мили друг от друга и начали всюду разорять и сжигать без милосердия (1430). От Лейпцига, где они сожгли предместье, они направились в Тюрингию; а оттуда во Франконию. Тут, по дороге, они сожгли Альтенбург, Горов, Плавно, Гоф, Байрайт, Кулльшбах, всего почти 70 укрепленных городов, не считая беззащитных сел и местечек. Страх распространился по всей Германии. Даже в Бруншвиге (Брауншвейге), Люнебурге, Гамбурге и в других отдаленных местах боялись нашествия чешских войск и делали приготовления к защите. Когда же чешское войско приближалось к имперскому городу Нюрнбергу, тогда, наконец, Фридрих маркграф Бранденбургский и бургграф Нюрнбергский приехали под обеспечением в лагерь под Кульшбахом и заключил договор от своего имени и от имени некоторых других имперских князей и городов, по которому они выкупились из плена огромным количеством денег и заключили перемирие, во время которого должно было быть в Нюрнберге совещание о вере, для окончательного восстановления спокойствия. Город Хеб (Эгер), чрез который чехи, с огромной добычей, возвращались домой, также присоединился к этому договору.

Стараниями папы совещания этого не было; войска же чешские, вскоре по возвращении своем из этого похода, отправились — одни в Селезию, другие в Угрию (Венгрию). Там князь литовский Сигизмунд Корибутович опять помогал им в окончательном покорении их неприятелей. В Угрии (Венгрии) на этот раз они встретили сильный отпор от самого короля Сигизмунда, предводительствовавшего всем своим войском. В кровавой битве при Трнаве (Тирнау) они заплатили за победу потерей 2,000 человек, между которыми был и гетман сирот, Велек Кудельник. Между тем Прокопий Голый пришел в Моравию и преимущественно старался взять город Брно (Брюнн), опустошая его окрестности. В Чехии же братья Фридрих и Ганус из Коловрат, осажденные в своем замке Либштейне, были побеждены, отреклись, наконец, от короля Сигизмунда и присоединились к партии утраквистов. Также Пльзенцы, которые, по окончании перемирия, снова взялись за оружие, были наказаны опустошением полей под самым городом. Когда же, вскоре после этого, некоторые Силезские князья снова поднялись и напали преимущественно на город Немчи, в котором Чехи оставили сильный гарнизон, Прокопий Голый снова выступил против них, прогнал их и взял город Отмохов.

§ 61. Бегство немцев при Домажилцах (Таусе). Переговоры чехов с Базельским собором.

Сильные поражения, которые чехи наносили до сих пор соседним народам, произвели всюду бессилие и желание окончания войны с ними. Всю надежду приобрести, наконец, спокойствие близкие и дальние соседи возложили уже только на всеобщий собор, который должен был съехаться в Базеле вь марте месяце 1431 года.. Поэтому из различных мест, преимущественно от парижского университета и от некоторых немецких князей сеали заранее приходить требования к папе Мартину V, чтобы собор был собран именно в назначенное время. Но папа Мартин не желал собора и все еще старался найти средства к искоренению чешской ереси силой оружия, чтобы тем лучше защитить папскую власть от всяких ограничений церковными соборами. Поэтому он старался уговорить короля Сигизмунда и немецких князей, равно как и Владислава, короля польского и великого князя Витольда литовского, чтобы они еще раз обратили свою военную силу против чехов. Но так как он опасался, что собор произойдет и без его согласия, то он дал приказание новому легату своему, посланному в Германию, кардиналу Юлиану Цезарини, чтобы он устроил собор от его имени, но чтобы, главным образом, постоянно заботился о новом походе против чехов.

Старания при дворах славянских государей не имели никаких последствий. Князь литовский Витольд умер чрез несколько недель после получения папского послания (1430, 27-го октября). Когда же литовцы избрали себе его преемником Свидригайла, младшего брата короля польского, помимо самого Владислава Ягелло, чего шляхта польская, стремившаяся к господству над литовско-русскими землями под скипетром своего государя, не хотела, допустить двор польский, как раз в это время, искал дружбы с чехами, желая воспользоваться их помощью против Свидригайлы и его союзников, прусских рыцарей. Поэтому король Владислав, снова пользуясь советами князя Сигизмунда Корибута, вошел в мирные переговоры с чехами и устроил в Кракове совещания между их духовенством и своим о том способе, которым бы чехи могли присоединиться к решению Базельского собора, но это в то время не достигло цели (1431).

Напротив того, король Сигизмунд снесся с папой, осенью 1430 года приехал в Германию и, сговорившись с князьями на съезде в Нюрнберге о некоторых временных мерах для защиты границ против чехов, назначил в том же городе, к весне 1431 года, имперский сейм, для совещаний о предприятии в больших размерах. Между тем папа Мартин умер (1431, 20 февраля) и кардинал Юлиан приехал на имперский сейм с указом, утвержденным по образцу предшествовавшего преемником Мартина, папой Евгением IV; сейм же с единогласно решил — собрать силы всего государства, для нового похода в Чехию. И собор Базельский, который, затем, начал собираться, согласился, по старанию кардинала, отложить главные занятия свои до исхода этого предприятия.

Между тем в Чехии, по причине переговоров с королем польским и наступавших новых столкновений с неприятелями, было решено на сейме в Кутнагоре (в феврале 1431) выбрать 12 земских управителей из различных сословий для управления общественными делами. Управители назначили новый сейм в Праге, на который и Сигизмунд и король польский прислали своих послов, чтобы еще раз попытаться, во время вооружения Германии, достичь мирного соглашения. Сейм согласился съехаться с королем Сигизмундом и главными немецкими князьями и с послами легата и Базельского собора в Хебе (Эгере), где дело шло о способе, при котором бы собор мог выслушать чехов, чтобы достичь соглашения в делах веры, Когда же от чехов потребовали, чтобы они просто согласились принять решение собора, как собора неложного, каково бы оно ни было, они отказались от этого и съезд разошелся, ничего не решив.

Тогда обе партии приготовились к войне и чехи первые собрали войско под предводительством Прокопия Голого. Вторгнувшись в Пльзенский округ, они прежде всего попытались взять Пльзен; но и на этот раз напрасно; потом направились далее к границам до самого Горипова Тина (Бишовтейнис). Но пока немцы раздумывали и медлили отправкой войска, чешское войско в это время разошлось, по недостатку провианта. Только 1 августа крестовое войско, собранное близ западных границ чешских в числе 90,000 пехоты и 40.000 конницы, вторглось наконец в Чехию. Главным предводителем его был, как и прежде, маркграф бранденбургский Фридрих. По примеру чехов и немцы запаслись в этом походе военными возами. Прежде всего они напали на Тахов; но встретив мужественное сопротивление, направились далее к замку Швамбергу; здесь, разделившись на три отряда, они начали жестоко опустошать и грабить близлежащие местности до самых Дамажлиц (Тауса). Между тем чехи снова собрали свои войска, в количестве 50,000 пехоты и 5000 конницы, и выступили на встречу сильному неприятелю. Но едва только они приблизились и известие об этом дошло до немецкого войска, на крестоносцев напал, по обыкновению, внезапный страх, так что они тотчас же в сильнейшем беспорядке бежали к баварскому лесу. Чехи, быстро преследуя их, настигли их у Дамажлиц (Тауса) (14 августа). Тут уже немцы пустились бежать один через другого; возы, которые должны были их защищать, завязли в лесу и тем увеличили всеобщий беспорядок. Во время бегства немцев, много их было перебито, много взято в плен чехами; до 3,000 возов, с богатой добычей, попало в руки чехов, и поход этот окончился для немцев постыднее, чем все предыдущие.

Вместе с вторжением главного немецкого войска, вторглись также в Чехию и мейсенцы и напали на Осен (Эссег) и Жатец (Заатц), а воевода австрийский вторгнулся в Моравию. Узнав же о поражении при Дамажлицах (Таусе), мейсенцы поспешно отступили; против Альбрехта же выступил опять Прокопий Великий и склонил его возвратиться назад, однако с таким условием, что Ольмюц, Брно (Брюнн), Ииглава (Иглау), Градище, Зноймо (Знайм) и другие важнейшие города на Мораве остались навсегда во власти воеводы. Несколько позже, в том же году, табориты и сироты вторглись с главным войском своим в Угрию (Венгрию) за самую Нитру (Нейтру) и нанесли большой вред; но так как они не поладили между собой из-за добычи и Прокопий Голый ушел из-за этого назад со своим войском, сироты, которые отправились далее, потерпели поражение от угров (венгров), обступивших их в большом количестве; это было, некоторое время, причиной большего неудовольствия между братствами.

Поражение при Дамажлицах (Таусе) окончательно отняло у неприятелей чехов последнюю надежду одержать над ними победу. Сам кардинал Юлиан, убедившись в этом, отправился, вскоре после бегства немецкого войска, в Базель, принялся за составление собора и старался придать ему как можно более значения, чтобы только князья и сословия немецкие не стали каждый отдельно хлопотать о мире с чехами, а ждали бы заключения всеобщего мира, чрез посредство собора, от имени всего христианства. Для достижения этого, собор уже 15 октября 1431 года, приглашал чехов посланием, исполненным любви, войти с ним в переговоры.

И в Чехии, не смотря на все победы над чужеземными неприятелями, было сильное и почти всеобщее желание мира. Потому что земля была сильно истощена продолжительной войной; поля, остававшиеся часто не засеянными, не давали плодов; торговля надолго остановилась, ремесла падали. Добыча, набранная в чужих землях, не могла помочь этим бедствиям; ей пользовались только солдаты, для которых столь продолжительная война сделалась любимым занятием. Солдаты эти, привыкнув к грабежу, грубели все более и более и сами становились тягостью для земли; но это уже не были одни чехи, для которых защита своей веры была главным предлогом к поднятию оружия, а к ним примешался сброд выходцев из различных народов, прельщенных легким способом жить, ни об чем не заботясь. Вожди их были в то время настоящими панами земли; все делалось по их желанию, и это еще тяжелее ложилось на сословия, на которые издавна опиралось земское устройство, именно на панов и рыцарей, а частью и на городское сословие. Только водворение мира могло отнять эту силу у войска; поэтому шляхта особенно старалась о том, чтобы представившийся к примирению случай не был пропущен. Партия утраквистов, никогда не хотевшая окончательного отпадения от церкви, имела, кроме всего этого, новый предлог к примирению, когда перед Рождеством 1431 (24 декабря) умер архиепископ Конрад, который до тех лор рукополагал для них священников. Так как они не хотели отказаться от догмата апостольского преемства, то им угрожали большие беспорядки из-за недостатка духовенства. Поэтому приглашение Базельского собора было встречено во всей Чехии с радостью и надеждой. Только партия таборитов долгое время не соглашалась на приглашение собора, так что некоторое время опасались даже нового междоусобия из-за этого. Наконец на сейме в Праге, в феврале месяце 1432 года, решили единогласно отправить послов в Хеб (Эгер), на новый съезд с послами, уполномоченными от собора, чтобы сначала условиться в способе, по которому могли бы происходить переговоры между чехами и собором. Там решили, что чехи могут с полной свободой защищать свои мнения, перед Базельским собором, а судьей пусть будет Священное Писание, обычаи первоначальной церкви и писания св. отцов, в тех случаях, где они согласны с св. Писанием (18 мая).

Однако эти переговоры не защитили от неистовства войны. Еще до начала Хебского (Эгерского) съезда, Прокопий Великий напал с таборитами и сиротами на Бранденбургию и захватил эту землю гораздо далее Берлина; после же Хебского (Эгерского) съезда сироты опять вторглись в Угрию (Венгрию), взяли хитростью город Трнаву (Тирнау) и поставили там гарнизон. В то же время другое войско напало на Силезию и принудило всю землю, исключая Лигницкого князя Людвига и города Вратислав (Вреславль), Свидницы и Явор (Арбер), купить новое перемирие на два года. Также поступил и маркграф мейсенский. В то же время, в июле месяце 1432 года, посольство чешское, отправленное в Краков, заключило дружеский союз между чехами и королем польским, так что они обещали взаимно помогать друг другу против всей Германии и условились о возведении, в свое время, на чешский престол еще маленького тогда сына Владислава, того же имени.

Заботясь о необходимейших нуждах, Базельский собор одобрил условия, заключенные в Хебе (Эгере), хотя папа Евгений IV долгое время противился всяким переговорам с чехами и даже пытался распустить собор. Тогда, наконец, на сейме чешском, происходившем в Еутнагоре в последних днях августа месяца 1432 года, избраны были послы, которые должны были отправиться на собор; но примирение со всеми соседями, к которому стремился собор, не было достигнуто, а напротив того Австрия особенно потерпела в это время от новых нападений.

Посольство чешское состояло из первейших особ всех сословий, как светских, так и духовенства. Во главе его был сам Прокопий Голый. На 300 лошадях приехало оно 4 января 1433 года в Базель. Переговоры начались прежде всего о четырех пражских положениях, так как за них одинаково стояли обе религиозные партии чешские — пражан и таборитов. Защита главнейшего из них, о принятии таинства Причащения под обоими видами, поручена была доктору Яну Рокичану; остальные положения защищали доктор Петр Энглиш, Николай из Пильгримова (Пильграма) — выборный епископ таборитский и Ольдрих (Ульрих), бакалавр из Знойма (Знайма), также и таборитские священники. Переговоры по другим вопросам, в которых пражане и табориты расходились, изложенным собором в 28 параграфах, чехи отложили до тех пор, пока не будут определены эти четыре главных пункта. Совещания о пражских положениях, сначала в полном собрании, а потом только между выборными с обеих сторон, продолжались целых 3 месяца, но не привели к полному соглашению. Собор, не желая принять защищаемых чехами мнений в полном их объеме, предлагал им только безопасное допущение мнения утраквистов; но так как послы чешские не хотели принять этого предложения на свою ответственность, то отправлены были в Чехию вместе с ними послы от собора, чтобы представить это предложение чешскому сейму. Во главе этих послов был Филиберт, епископ констанцский из Нормандии.

На сейме, собранном в огромной зале коллегии Карла, в Праге, в июне месяце 1433 года, послы базельские объявили, что собор согласен был бы допустить принятие догмата под обоими видами, если бы чехи возвратились к послушанию церкви и во всем остальном подчинились бы решению собора, приняв участие в его совещаниях наравне с другими народами. Большинство сейма довольно охотно соглашалось на это, если бы только оно знало наверное, какого характера будет это согласие собора и на кого оно будет распространяться. Желание членов сейма было, чтобы причащение под обоими видами было принято всюду в Чехии и Моравии, в других же местах, именно в Силезии и в Польше, только там, где были приверженцы причащения из чаши (т. е. утраквисты). Но послы базельские не имели власти решить это сами; вследствие чего снова отправлены были с ними чешские послы, не в таком большом числе как прежде, чтобы представить в этом смысле требования чехов самому собору.

Во время этих переговоров, военные действия все-таки шли вперед. Уже весной 1433 г. отряд таборитского войска, под предводительством князя Фридриха из Стражниц и Яна Пардуза из Горка Польского без препятствия со стороны польской власти, уже подружившейся с чехами, вторгся в Угрию (Венгрию) и захватил сначала столицу, а потом и другие местности. В тоже время другое таборитское войско, почти в 8000 человек, под предводительством Яна Чайка из Сан, было отправлено в Пруссию, на помощь полякам против немецких рыцарей и Свидригайлы, где счастливо воевавши все лето того года, они дошли до самого морского берега у Гданьска и возвратились только по заключении перемирия между воевавшими сторонами. Между тем в Чехии, вскоре после отъезда из Праги послов базельских, в июле месяце, табориты, а несколько позже вместе с ними и пражане со своей главной силой, предприняли осаду города Пльзена, желая взятием его лишить, наконец, католическую партию в земле самой важной защиты и чрез это успеть и в переговорах своих с Базельским собором.

Но и другое посольство Базель не привело еще дело к концу. Собор, приняв в уважение требования Чехов, решил не объявлять своего мнения о них иначе, как на чешском сейме, а поэтому во второй раз отправил своих послов, вместе с чешскими, в Прагу. Там они объявили, что собор допускает причащение под обоими видами в Чехии и Моравии; но только людям взрослым, которые бы этого пожелали, а другие три пункта пражские допускает с некоторыми ограничениями, требуя, чтобы Чехи, удовлетворившись этим, присоединились к церкви, и обо всем остальном, чего бы они все или некоторые из них еще пожелали (здесь разумелись табориты и особенности их учения), совещались бы уже на соборе, руководствуясь Св. Писанием, как было условлено в Хебе (Эгере). К этому плану переговоров или компактату чехи обещали базельским послам приступить, 30 ноября 1433 г. но только не как к окончательному, потому что он еще не удовлетворял их требованиям. Когда же при дальнейших переговорах с послами об ограничениях, как со стороны утраквистов, так особенно со стороны приверженцев владения духовенством земскими имениями, обнаружилось, что между обеими партиями еще оставалось большое несогласие в мнениях, и начался прежде всего, раздор из-за этого между духовенством утраквистов. Именно Ян Прибрам и его приверженцы настаивали, чтобы земские чины приняли компактат без дальнейших рассуждений; Рокичана и его партия указывали на могущие произойти из-за этого затруднения и особенно постоянные раздоры в народе, которые должны были возникнуть, если в одних и тех же церквях одни захотят причащаться под обоими видами, другие под одним и каждый будет считать свое мнение исключительно правым. Наконец собрание согласилось с этими опасениями; компактат не был принят; переговоры прекратились и послы базельские уехали из Праги в начале 1434 года, ничего не сделав.

§ 62. Поражение Таборитов. Заключение компактата и признание императора Сигизмунда королем.

Между тем главная военная сила чехов была уже шестой месяц занята осадой Пльзена, и все-таки безуспешно; наконец, предприятие это обратилось только во вред братству таборитскому. Солдаты таборитские, привыкшие в продолжение стольких лет странствовать но чужим землям и наживаться добычей, стоя здесь столь долгое время на одном месте, занимались в этой земле и особенно в разграбленном округе добыванием необходимого для себя фуража и припасов; разъезжая для этого по всем сторонам, они навлекли на себя неудовольствие сельского населения, терпевшего от них притеснения. От недостатка занятий расстраивалось в войске и дисциплина. Когда же в сентябре месяце один из гетманов, вышеупомянутый Ян Пардуз из Горки, вторгнувшись в Баварию для добывания фуража, потерпел там поражение с огромной потерей, то, по возвращении-его в лагерь, в войске поднялся против него бунт; главный предводитель, Прокопий Голый, хотевший усмирить бунтовщиков, был опасно ранен; вследствие этого он распустил войско и возвратился в Прагу под предлогом лечения от раны.

Этими несогласиями вскоре воспользовались паны утраквистов, как новым случаем к низвержению власти таборитских братств. Прежде всего, согласившись с самим Прокопием, еще во время пребывания в Праге базельских послов, они добились постановления сената (1-го декабря 1433), которым учреждалось временное правление в земле. Алексей из Росенберга, пан древнего рода, но с малым значением, сделан был земским правителем и к нему приставлен был совет 12 мужей, выбранных из сословий. Но правитель этот был только внешним орудием могущественных панов, настоящие замыслы которых оставались еще в тайне и во главе которых стоял Менгард из Градца. Он еще пред отъездом послов присоединился, тайно от них, к единству церкви, объявив, что он удовлетворяется компактом на условиях, предложенных собором; так же поступили и учители пражского учения Прибрамовой партии, а в последствии также и Прибик из Кленова, который для этого отправился за послами в Хеб (Эгер). Эти, а потом и некоторые другие паны приняли вскоре от базельского собора, деньги, для помощи пльзенцам и вообще за услуги, которые они обещали оказать собору в Чехии. Прибик из Кленова, осаждая вместе с таборитами Пльзен, в марте месяце 1434 г. ночью доставил в город огромный запас хлеба и этим сделал то, что город, уже сильно страдавший от голода, мог еще долго выдерживать осаду.

Между тем король Сигизмунд, вскоре после знаменитого бегства немцев при Домажилцах (Таусе), в 1431 году, отправился в Италию и оставался там почти 2 года по причине разных обстоятельств, которые почти все сложились у него не так, как ему хотелось. Он только тогда добился, наконец, своего коронования в Риме папой Евгением IV (1433 г. 31 мая), которого он на некоторое время, помирил с собором. В октябре месяце 1433 года, он возвратился, наконец, сначала в Базель; узнав же о переменах в Чехии, попытался и сам также воспользоваться ими для своих выгод. Пан Ольдрих (Ульрих) из Росенберга, самый могущественный из католических панов в земле, был в этом случае его главным орудием. Сигизмунд уже вперед заплатил ему за его службу, уступив древние коронные замки Звиков (Клингберг) и Глубокую и имущество Милевского (Мюльхаузенского) монастыря и Тина над Влтавой (Мольдаушейн) из имений пражского архиепископа. За эти милости он склонил главных панов партии утраквистов на сторону Сигизмунда, чтобы они хлопотали о возвращении его в королевство.

Когда были сделаны эти и другие приготовления, панство отважилось на решительный шаг. В апреле месяце 1433 образовался союз с согласия земского правителя Алексея, как говорилось, для восстановления мира и порядка в земле; первыми составителями его были пан Менгард из Градца, пан Гинце (Гинек Генрих, Игнатий) Птачек из Пиркштейна, Алексей Галицкий из Птернберга, Геприи, сын бывшей панны Ченков из Вартенберга, Дивиш (Дионисий) Борек из Милетинка, живший на горе Кунетицкой, Билем (Вильгельм) Костка из Поступиц и Ян Смирицкий. К этому союзу присоединились также пражане Старого города. К тому же призывались публичным объявлением и все земские чины в государстве; войску таборитскому был отдан приказ разойтись, так как оно уже было не нужно. Для исполнения этого, намерения союза, собрано было войско в лагерь у Качина, близ Кутнагоры, где служба давалась всем, которые оставляли таборитское войско.

Необходимым следствием этого объявления была распря между панством и братьями. Прежде всего панское войско прибыло 6-го мая из Качина в Прагу и при помощи староградцев овладело новым городом, который отказался присоединиться к союзу. Прокопий Голый, который при этой внезапной перемене вещей снова помирился с таборитским войском, велел оставить осаду Пльзена и, собрав всю военную силу таборитов, выступил в поле. Сначала он расположился в самых окрестностях Праги у Кукратиц; не успев же принудить панов к битве в этом месте, он отступил к Калину. Двадцать три королевских города, которые соединились с таборитами и сиротами, поставили свои войска под его знамена для решительного сражения. Но и панский союз усилился теперь соединением с католическими панами. С юга присоединился к войску союзников отряд Ольдриха (Ульриха) Росенбергского. с запада весь ландфрид Пльзенский, под предводительством Яна из Швамберга. Тогда они немедля выступили на встречу своему неприятелю и 30 мая 1434 дали сражение у Липан, на поле между Кауримом и Колином. Главным предводителем панского войска был Дивиш (Дионисий) Борек из Милетинка. Удачной военной хитростью он достиг полной победы. Когда обозный отряд таборитов первый ударил на панское войско, первые ряды его, после короткой битвы, обратились в бегство, как бы приведенные в беспорядок. «Беги, неприятель, беги», радостно кричали табориты и сначала стреляли по ним с возов из пушек и ружей, потом, настигнув, соскочили с возов и вступили в горячую схватку. Тут ударила на них сбоку легкая конница, преимущественно пана Ольдриха (Ульриха) из Росенберга, отрезала их от возов и открыто напала на них. В это время все панское войско остановилось в мнимом бегстве и табориты теснимые неприятельскими и своими собственными возами приведены были в величайший беспорядок. Произошло великое побоище, в котором пала лучшая часть их войска, 13.000 человек, между ними, в самой жаркой сече, также и Прокопий Великий. Прокупек и другие храбрейшие гетманы. Только 700 человек попало в плен, большая часть их была сожжена в срубах, по приказанию пана Менгарда. С небольшим отрядом конницы бежал Ян Чанек в Колин, где лотом напрасно был осаждаем.

Этой битвой была уничтожена сила Таборитского и Сиротского братств и сословиям земским ни что не мешало, пользуясь своими успехами, снова ввести в земле старый порядок. Уже в день Св. Иоанна Крестителя, почти чрез три недели после битвы при Липанах, сошлись они на сейме в Праге, вместе с земскими сословиями моравскими, которые незадолго пред тем снова признали власть зятя императора Альбрехта Австрийского, и составили между собой такой-же союз как и папство чешское, для сохранения земского мира. На этом сейме почти все королевские города, которые до тех пор большей частью были на стороне Сиротского братства, присоединились к союзу сословий; несколько долее противились этому только Колин, Табор, Пльзен, Жатец (Заац) и Новый Болеслав (Юнг-Вунцлау). Для безопасности и порядка в земле сейм постановил назначить по округам гетманов, подобно тому, как некогда замышлял король Сигизмунд учреждением ландфридов, но только так, что каждый округ избрал себе гетмана чрез посредство сословий. Между партией утраквистов и партией причащения под одним видом заключено было в это время перемирие на один год; наконец, решено начать переговоры с императором Сигизмундом о признании его королем, для чего, с её согласия, назначен был съезд в Резне (Регене) и выбрано посольство к нему, состоявшее из равного числа лиц от панского, рыцарского и мещанского сословий. Вскоре потом происходил также в Праге собор духовенства, на котором учение утраквистов, изложенное в 19 параграфах по толкованию Яна Рокичана, было принято также большей частью Сиротского духовенства.

Съезд Резенский (Регенский) произошел во второй половине августа месяца того года. По приглашению Сигизмуда. на этот съезд прибыли также послы базельского собора, надеясь уже встретить в чехах более расположения к принятию компактата, чем в прошедшем году. Но послы чешские имели приказ вести переговоры только с цезарем и требовать от него, чтобы он сам, ежели желает быть признан королем, достиг на соборе признания учения утраквистов во всей Чехии и Моравии нераздельно. Когда-же цезарь не захотел принять этого на себя, а предлагал только свою помощь и посредничество в дальнейших переговорах с собором, то решено было снова представить все это чешскому сейму, который собран был потом в день св. Равна (Ганна) в Праге.

На этом сейме представители партии утраквистов уменьшили свои требования, когда узнали, что партия учения под одним видом не хотели добровольно отказаться от своего учения. Поэтому решено было составить опись всем приходским и другим костелам в земле, в которых до тех пор совершалось Таинство Причащения под одним или под обоими видами и требовать на соборе, чтобы он дозволил на будущее время, разделить костелы так, чтобы в одних Таинство совершалось только под обоими видами, в других — только под одним; далее требовать, чтобы избрание архиепископа и епископов в земле оставлено было, как и прежде, сейму и духовенству, а утверждение королю чешскому, чтобы церковные бенефиции в Чехии и на Мораве не отдавались чужеземцам и чтобы никто в этих землях не был привлекаем к заграничному духовному суду. Этим, с одной стороны, архиепископство пражское переходило в руки партии утраквистов, составлявшей громадное большинство в земле, с другой стороны — полагался конец прежнему своеволию папского двора. Эти требования были предварительно объявлены собору, чтобы могла идти речь об них на новом съезде с его послами и с императором Сигизмундом в Брно (Брюнн).

На этом же сейме произошло полное соглашение между пражанами и сиротами в религиозных Делах, так что сиротское духовенство совсем пристало к партии Рокичана; и таборитское духовенство перешло в делах веры, исключая только таинства Причащения, к учению доктора Петра Энглиша, который до сих пор во мнениях своих стоял в середине между ними и пражанами. Партии таборитов держались еще в то время города: Табор, Писек, Прахатица, Воднаны, Градец-Королевский (Кенигсгретц), Двор, Яромер, Часлав, Нимбрук, новый Банселав (Юнг-Бунцлау), Жатец (Заац), Лауны, Литомерица (Лейтмериц) Сланы (Шлан). Главными вождями их были священник Бедрих (Фридрих) из Стражницы и пан Ян Рогач из Дубы (Даубы). Этот договор был причиной новых войн между ними и приверженцами учения под одним и под обоими видами. В феврале месяце 1435 табориты сожгли у Ольдриха (Ульриха) из Росенберга город его Собеслав, за это он осадил у них Ломницы близ Требона (Виттингау). которые однако сдались только через 9 месяцев. Паны утраквистов, под предводительством Гинена (Игнатия) Птачка из Пирнпитейна, взяли у таборитов посредством переговоров, после двухмесячной осады, замок Остромец (Вассертхомпетен); при впадении Сазавы в Влтаву (Молдау); также осадив, пед предводительством Борка из Милетинна, Колин, принудили защитника его, Бедриха (Фридриха) Стражницкого, к переговорам. На Мораве войско австрийского воеводы взяло Еванчиц (Эйбеншиц). В то же время, по договору между чешскими и силезскими выборными, чехами уступлены были Силезцам города Немчи и Отмолов, а императору Сигизмунду город его Трнава (Тирнау) в Угрии (Венгрии).

Съезд Брненский (Брюннский) произошел только в начале июля месяца 1435 года. Но послы базельские явились на него с таким приказом от собора,, что не могли входить ни в какие дальнейшие переговоры, пока чехи не подтвердят компактата в том виде, как это было условлено 30 ноября 1433 года. Они выпускали только то условие, чтобы архиепископ пражский, как и викарии его, епископы Оломуцкий (Ольмюцкий) и Литомишльский (Лейтмишельский), обязывались причащать желающих и под обоими видами и посвящать в священники дьяконов утраквистов без всяких препятствий. Назначение архиепископа, после Конрада из Векты, собор предоставлял на этот раз себе. Когда послы чешские услыхали о таких намерениях собора, они хотели тотчас же прекратить все переговоры и уехать из Брна (Бронна). Но от этого удержал их цезарь Сигизмунд, с которым они, между тем, сошлись почти во всех других условиях, относительно признания его королем. Он дал чехам грамоту, которой сам, от своего лица, соглашался на все их требования в религиозных делах, как относительно раздельного причащения, по описи костелов, так и относительно избрания архиепископа, раздачи бенефиций и уничтожения чужеземных духовных судов, и обязался вместе с чехами усердно хлопотать о том, чтобы выбранный сеймом и духовенством архиепископ был утвержден папой, равно как и все остальные, желанные льготы, и во всяком случае не препятствовать чехам и моравам сообща пользоваться этими льготами, будут ли они подтверждены или не будут (1435, 6-го июля). Успокоенные этим, послы чешские опять стали продолжать с базельскими переговоры о некоторых изменениях в прежде принятом компактате; когда же соглашение не состоялось, все опять было отложено до нового съезда, чтобы еще раз переговорил об этом чешский сейм.

Сейм, собравшийся в конце сентября месяца в Праге, решил согласиться на компактат, надеясь, что при помощи цезаря, обещанной им в грамоте, он достигнет также и всего остального, что было нужно, и тотчас приступил к избранию архиепископа и двух епископов посредством 16-ти избирателей, назначенных для этого частью из сословий, частью из духовенства. Они единогласно избрали архиепископом доктора Яна из Рокичан, но должны были содержать имя его еще в тайне, покуда не получится на то согласие цезаря. Снова отправились послы чешского королевства на новый съезд с императором и с базельскими послами в Белограде Королевском (Штульвейсенбурге) в Угрии (Венгрии). Но там послы базельские, по приказанию собора, не хотели входить ни в какие переговоры, пока император не возьмет назад данной чехам грамоты. Сигизмунд сначала сильно рассердился на это; но потом сговорился с послами и тайно, без ведома чехов, только на словах, обещал, что не будет касаться до дел, относящихся к вере и церкви; это значило, что он не будет держаться своей грамоты, покуда собор будет считать ее противной правилам церкви (1436, 8-го января). После такого мнимого устранения этого препятствия, назначен был в Ииглаве (Иглау) чешский сейм, на котором должны были окончиться переговоры, но только послы чешские требовали от базельских, чтобы они к тому времени получили от собора полномочие на утверждение выбранного архиепископа. После этого имя Рокичана было, по определению сейма, который вскоре сошелся в Праге, объявлено собору.

Но на Ииглавский съезд, который начался в июне месяце 1436 года послы базельские не принесли этого утверждения. Собор думал поручить временное управление пражским архиепископством епископу Филиберту Констанскому, чтобы, как он говорил, лучше узнать, кто более годится в эту должность. Представители чешские снова сильно были огорчены этим, но опять были успокоены словом цезаря Сигизмунда и зятя его, воеводы Альбрехта, которые обещали им похлопотать об утверждении Рокичана. Таким образом чехи, наконец, торжественно признали компактат 5-го июля 1436; послы базельские с своей стороны объявили, что с чехов снимается проклятие и что они признаются верными сынами церкви: и тотчас же провозглашен был всеобщий мир между чехами и всеми другими народами. Потом цезарь Сигизмунд дал чешским выборным аттестат или грамоту, утверждавшую земские льготы и заключенный с ними новый договор (20-го июля). Поэтому Алексей из Ризенбурга сложил в Иглаве свое временное достоинство и выборные провозгласили Сигизмунда своим королем. 23-го августа, он торжественно въехал в Прагу и принял правление.

§ 63. Правление императора Сигизмунда.

Цезарю Сигизмунду было уже 65 лет, когда он, на семнадцатый год но смерти своего брата Вячеслава, сел, наконец, на престол своих предков. Чехи находились в положении, совершенно изменившемся с того времени и никогда небывалом. Королевская власть, возвеличенная недавно цезарем Карлом, религиозными войнами была лишена самых важных старинных опор своих.

Подобно тому, как некогда, при короле Иоанне, в руках панов находилась большая часть государственных имуществ, так и в то время, в их же руках находилась большая часть имений духовенства, как-то: архиепископства, епископства литомышльского, капитулов, монастырей, развалины которых загромождали землю, и в особенности, пражскую столицу, тогда как незадолго перед тем способствовали её красоте роскошными зданиями своих храмов. Шляхта, которая преимущественно перед прочими сословиями имела на них дарственные записи от Сигизмунда, выкупить которые теперь было не легко, приобрела этим самым слишком большую силу в сравнении в государственной власти. Главным доходом короля, после этих утрат, оставались налоги с городов, но и города, обогащенные конфискованными имениями духовенства, были теперь могущественнее, чем прежде. Имея во время войны свой голос во всех государственных делах, они старались сохранить его и потом, на будущее время, как паны и дворяне и не так охотно, как прежде, слушали короля в его приказаниях. Точно такая же утрата государственных имений и доходов, как в Чехии, но еще в меньшей мере, была и в Моравии. В Лужицах Сигизмунд в 1429 года окончательно передал все права королевские, а именно: в нижних Лужицах тамошним, панам в верхних же или Шестиместных, пану Альбрехту из Кольдиц, которые, будучи им наименованы войтами, забрали с тех пор эти земли в свои руки. Многие замки и владения, принадлежавшие со времени цезаря Карла чехам, в Мейсене, во Франконии и в Фалкенланде, были также переданы Сигизмундом окружным князьям и особенно герцогам саксонским и маркграфам мейсенским.

Ко всему этому присоединилось разделение народа чешского на религиозные партии, разделение, которому не был положен конец компактатами, как договором, не удовлетворявшим всем нуждам. Государство еще доселе на самом деле не было приведено в повиновение одной духовной власти. Ни партия принимающих под одним видом, ни утраквисты не имели желания подчиниться архиепископу, который принадлежал бы к противной партии. Утраквисты основывали свое право на то, чтобы архиепископ был из их среды, на своем численном перевесе в народе, ибо к партии утраквистов перешли не только панство, многочисленное рыцарство со всем населением их владениях, и почти все королевские города, но и подданные панов, принадлежавших к партии унионистов по большей части принимали под обоими видами; в этом отношении они имели свободу, которую выговорили себе мирным договором во время войны и последним разрешением приходских церквей, согласно с указом цезаря Сигизмунда. К партии принимающих под одним видом принадлежали в чешских владениях только два королевские города — Пльзен и Будейовицы и еще немного сельского народонаселения, преимущественно в округе пльзенском, кроме того — все пограничное немецкое население, как в городах, так и в селах и еще почти все могущественнейшие панские роды в государстве. На них-то преимущественно и рассчитывал базельский собор, имея намерение в свое время назначить и архиепископа из партии, принимающих под одним видом.

Прочный мир и возобновление твердого порядка в государстве не были возможны без того, чтобы король искренно не примирился с массой народа, которая так долго стояла против него с оружием. Вместо того цезарь Сигизмунд не переставал думать, что хитрыми проволочками и увертками он может довести партию утраквистов до того, чтобы со временем окончательно подавит ее. Как только овладел он властью, то в государственную пражскую думу посадил людей, принадлежавших к партии утраквистов, но вскоре посадил туда и жарких приверженцев Яна Прибрама и противников Рокичаны; подобных же людей назначил он на высшие государственные должности. Менгард из Градца, ревностнейший помощник собора в том, чтобы чехам не делать больше никаких уступок, сделался высшим бургомистром пражским. Открыто Сигизмунд писал грозное послание собору, чтобы утвердить Рокичану архиепископом, тайно же советовал, чтобы этого не делали. Потом, под его же защитой, Филиберт, епископ констанцский, первый из послов базельских, который вместе с ним приехал в Прагу, достиг должности епископской в государстве, хотя чехи никогда на это не соглашались. Для партии утраквистов с начала это было благодеянием, потому что он посвящал в священники равным образом ставленников, признававших чашу. Но как только послы базельские условились относительно того, чтобы Рокичана и его партия отказались от всех отклонений в церковных обрядах, которыми они отличались от прибрамовцев, и хлопотали до тех пор, покуда Рокичана не согласился на это, с одним ограничением, чтобы относительно чтения Евангелия и Апостола на обедне по-чешски и относительно раздавания даров под обоими видами даже детям, было сперва переговорено с самим собором, равно как и о других вещах, которых чехи себе требовали в исполнение компактата. К этим требованиям позже присоединилось все духовенство партии утраквистов.

Император Сигизмунд между тем, также был сильно озабочен и тем, что хотел успокоить и таборитов. Это окончательно осуществилось по договору, заключенному 18 ноября 1436 г., по которому большая часть их, и именно с городом Табором, согласилась в делах веры сослаться на решение четырех учителей и священников, назначенных с этой целью, между которыми первым был опять англичанин Петр, и чтобы притом начальство не притесняло их силой, покуда не выйдет решение этих судей; за это цезарь дал Табору права и льготы города королевского, а также имения и доходы, равно как их священнику Бедриху Стражницкому уступил имение Колинское. После этого договора упорствовали только горожане Кралева градца, по наущению священника Амвросия и панов из рода Яна Рогача из Дубы, которые имели местопребывание во вновь выстроенном замке Сионе близ Кутной Горы.

Тотчас, в начале 1437 г. открыт был общий сейм в Праге, на котором рассуждалось далее о вещах наинужнейших для необходимого порядка в государстве. Король, прежде всего и до более полного рассмотрения всех прав, разрешил на время ссору между сословиями панов и рыцарей о заседании на судейских скамейках, т. е. о занятии мест в земском суде, на котором, со времени восстания против короля Вячеслава IV, паны присвоили себе исключительно право на все места. Сигизмунд установил, чтобы на это время канцлер и высшие судьи были из панов, земский секретарь из дворян, а из земских членов, чтобы 12 были из панов, и 8 из дворян. Все те места засадил теперь частью лицами из партии унионистов, частью же такими из партии утраквистов, которые не придерживались Рокичаны. Через 18 лет, 28 января, впервые открылся таким образом суд земский и законодательное собрание. Окружные суды остались уже на всегда не занятыми, ибо не было коронных имений, от которых они прежде содержались. Из сознания необходимости, чтобы королю хватило приличного дохода для попечения о благе государственном, сейм назначил чрезвычайную подать с великой щедростью, а именно половину годичного сбора с одного года, который брала власть с подданных.

Расходование же этих средств, возбудило скоро неудовольствие партии утраквистов. Ибо он только часть этих средств употребил на выкуп коронных земель из закладов и на разрушение некоторых нововыстроенных замков, которые могли бы стать небезопасными для спокойствия государства, и отчасти обратил на наем небольшого числа воинов таборских, под начальством Яна Искры из Брандиса, которых отправил против турок для охранения границ королевства Венгерского, не без умысла, чтобы от них на всегда избавиться в государстве, наконец часть дохода король употребил на выкуп некоторых имений духовенства из партии унионистов и на возобновление его вкладов, а именно — капитулы костела пражского, которая теперь воротилась из своего изгнания, из Житавы. Но в то же время отнял у Рокичаны, выбранного в архиепископы, приход Тинский, который тот занимал под предлогом, слишком обыкновенным при том положении дел, — что прежний священник, оттуда выгнанный, передал его другому. На сейме, который длился что-то больше 6 недель, была объявлена открытая готовность идти против Рогача из Дубы, и с этой целью войско королевское осадило замок Сион, в начале месяца мая, под начальством Игнатия Птачка из Пиркштейна. Между тем, горожане, все сговорились с цезарем и выгнали из города Амвросия с партией, которая противилась этому походу.

Во время окончания этого сейма, пришло подтверждение базельских компактах от самого собора, и, немного спустя, папа Евгений IV, буллой, данной 11-го марта того же года, одобрил это примирение между чехами и остальными христианами. На новом сейме были выбраны послы к собору. Первым из них был на этот раз Ян Прибрам, ибо Рокичана отказался от участия в этом, не веря в возможность примирения. Тогда Сигизмунд, чтобы хоть на время успокоить партию утраквистов, с согласия епископа Филиберта, назначил временного администратора архиепископии пражской, для управления только духовенством партии утраквистов, с присоединением к нему консистории из священников пражских. Но администратором назначил король старого магистра Христиана из Прахатиц, принадлежавшего партии Прибрамовой. Рокичана, этим окончательно устраненный от управления церковными делами, имея причину бояться коварства короля, оставил окончательно Прагу и нашел убежище у пана Дионисия Барка из Милетинка, в замке его, выстроенном, во время войн, на горе Кунетицкой.

По причине новых распрей, возникших между папой Евгением IV и базельским собором, когда последний стал настаивать на проведении реформы в устройстве церковных дел, не обращая внимания на уменьшение доходов папских, цезарь Сигизмунд вскоре удалился в Хеб, назначив там сейм имперским князьям, чтобы с ними обсудить это дело. Сейм этот ни повел ни к чему, потому что князья большей частью уклонялись от этого прения, да и мало их сошлось. Когда же Сигизмунд, опять но этой же причине, около полутора месяцев не был в Праге, то оказалось сильное волнение в неспокойной части партии утраквистов. Подати, назначенные на сейме, многими не вносились за другую половину года; при осаде Сиона было мало усердия, а в восточных краях государства собирались съезды, на которых изъявлялись неудовольствия против короля. обеспокоенный известиями об этом, Сигизмунд воротился в Прагу, и употребил все старания на усиление своего войска перед Сионом. Замок был взят окончательным приступом (6 сентября); Ян Рогач с 52 единомышленниками захвачен при этом в плен, и цезарь велел их всех повесить в один день, на площади Старого Города, на большой виселице, Рогача выше других. Этим он еще больше вооружил против себя общественное мнение. К сейму, созванному в Прагу, в день св. Вячеслава, приехал с охранной грамотой Дионисий Борек из Милетинка, с жалобами на императора, написанными от областей Градегкой и Хрудимской, в том, что тот не сдержал своих обязательств, данных чехам и объявил эти жалобы перед сеймом. Между тем Ян Колда, приверженец партии таборской, начал восстание против короля завладением замком Находом и тотчас также священник Фридрих и некоторые другие из рыцарского сословия послали объявление войны цезарю.

В то же время Сигизмунд начал серьезно хворать, и при таком дурном положении дел, думал удалиться в Венгрию, перенести власть в Чехии на своего зятя, Альберта, герцога австрийского, чтобы за ним упрочить преемство, согласно с договорами о престолонаследии, заключенными во время императора Карла между домами чешским и австрийским. Против этого строился уже отпор некоторых панов из партии утраквистов, а именно, пана Игнатия Птачка из Пиркенштейна, которые хотели защищать ближайшее право на престол жены цезаревой, Варвары, из рода графов уельских, тогда находившаяся во вражде с домом австрийским. Сигизмунд, встревоженный этими намерениями, выехал внезапно со своим двором из Праги (11 ноября) и удалился в Зноим на Мораве, куда прибыл Альбрехт с женой своей Елизаветой. Тут приказал цезарь схватить свою жену Варвару, и.убедить чрез послов чешское дворянство принять Альбрехта, как его преемника. Но за тем болезнь его развивалась все быстрее и он умер тут же, в Зноиме, 9 декабря. Тело его отвезено в Венгрию и погребено в Варадине.

§ 64. Король Альбрехт.

Отправленное в Чехию посольство цезаря Сигизмунда, во главе которого был Сигизмундов канцлер Каспар Шлик, родом из Хеба, пожалованный от цезаря значительными поместьями в Локетске, получило аудиенцию на сейме чешском, созванном по смерти цезаревой, получив, между тем, новое полномочие от Альбрехта, как его преемника. Права Альбрехта и его жены Елизаветы на престол чешский не были никем оспариваемы, кроме партии священника Фридриха, которая уже находилась в вооруженном восстании и снова обратила взоры свои к Польше, желая оттуда иметь короля. Но как Сигизмунд был принят на престол с условиями, которых потом не исполнил, то партия самых усердных утраквистов, обеспокоенная этим, желала, чтобы Альбрехт обязался исполнить эти условия и еще некоторые другие прежде, чем будет окончательно признан королем. Партия утраквистов тем больше была полна негодования, что к тому времени послы, отправленные в Базель с желанием окончания компактат, воротились ни с чем. К тому же дошло дело до неприятностей на сейме, когда паны партии утраквистов и приверженцы Менгарда из Градца провозгласили Альбрехта королем без всяких ограничений, но теперь, испугавшись справедливого отпора другой партии, согласились на написание требований, которые должны были быть поданы Альбрехту посольством в Вену.

По смерти Дионисия Борка из Милетинка, вскоре по окончании этого сейма (1438, января 8), стал Игнатий и тачек из Пиркштейна главной ревностной партии утраквистов, которая тогда придерживалась Рокичаны. Государственное правление находилось в руках высших гетманов, которых назначил цезарь при своем отъезде, и из которых, по всему вероятию, Менгард из Градца был самым первым. Птачек переговорился с Фридрихом из Стражницы, желая сделать примирение между его партией и государственными гетманами. Но скоро оказалось ясно, что сторона Ульриха из Росенберга и Менгарда из Градца не благосклонно думала об условиях, предложенных королю Альбрехту, но также тайно побуждала его на них не соглашаться.

Для более легкого проведения замыслов, имевших эту цель, государственные гетманы, 21 января 1438 г., велели захватить главных чиновников пражских, а потом изгнали других горожан, которые придерживались противной партии, что возбудило в государстве новые волнения. Фридрих из Стражницы и его приверженцы, которым государственные гетманы, отказали в примирении, отправились уже в посольство в Польшу и вытребовали себе в чешские короли Казимира, младшего брата короля польского Владислава III. Но эти смуты скоро прекратились, так как Альбрехт долго был занят другими делами, будучи в то же время принят на престол Венгерский, и вскоре потом избран курфюрстами императором римским.

Теперь, когда он, в апреле месяце, воротился из Венгрии в Вену, то согласился, до некоторой степени, на все требования чехов. Но партия Ульриха и Менгарда, на сейме, собранном в коллегии Карловой, провозгласила. Альбрехта королем, и стала делать приготовления к его коронации прежде, чем сейм высказал, удовлетворено ли государство предложением короля. Тогда партия Птачка, на частном съезде в Мельнице, решила вступить в соглашение с королем польским. Но сословия, более сильные по числу, не заботясь об этом, поехали на встречу к королю Альбрехту до Иглавы, приняли от него запись, которой он обещал защищать государство согласно с компактатами и записями цезаря Сигизмуда, к ним относящимися, и ввели его наконец в Прагу. Напрасно требовал Птачек еще раз отложения коронования Альбрехта до тех пор, пока сейм не согласится с ним совершенно относительно своих требований. Когда же приготовления к коронованию тем не менее подвигались (29 мая), сторона Птачка вместе с таборской перешла на сторону Казимира польского, которого брат, король Владислав, согласился на принятие им короны чешской и уже приготовлялся к войне за нее.

Уже несколько дней спустя по короновании Альбрехта, до 4000 человек войска польского пришло в Моравию, а оттуда в Чехию через Королев Градец. Птачек, Фридрих Стражницкий и все их приверженцы с людьми своими соединились с ними и шли по направлению к Праге до самого Каурима, потом оттуда опять на Табор, где и расположились, частью в городе, частью в огороженном месте, прилежащем к городу. Король Альбрехт без замедления собрал своих приверженцев из чехов в Прагу; к ним прибыли также воинские отряды из Венгрии и Австрии, а также и подкрепления от некоторых немецких князей, которым Альбрехт представил опасность для империи германской, в случае, если чехи, и прежде не побежденные в войне, соединятся с другим, родственным народом — польским, под владычеством одного рода. Маркграф Мейсенский пришел отдельно равно как и Христоф, герцог баварский, от маркграфа же бранденбургского прибыл сын его Альбрехт, впоследствии прозванный Ахиллом. Со всей этой силой потянулся король против Табора. Там бились 5 недель, но только по частям, при различных вылазках одних против других, однако Альбрехт не отважился на главный приступ против твердого лагеря чешского, а когда пришли известия, что король польский готовится к Походу против Силезии, то Альбрехт окончательно оставил осаду Табора и воротился в Прагу.

Тотчас потом король польский вторгнулся в Силезию с 2-х сторон, и завладел преимущественно северными окраинами государства, близ границы Моравской и Чешской. Альбрехт двинулся тогда со своей воинской силой против него, оставив графа Ульриха уельского правителем или государственным гетманом в чехах. При его приближении король польский отступил, Альбрехт же остановился со своим двором на зиму в Вратиславе и тогда начались переговоры о мире между королями (1439), при чем старались также папа Евгений IV и собор Базельский (хотя они уже и были в сильной распре между собой по причине усиливающейся опасности для всего христианства от турок. Однако заключили перемирие только до Иванова дня 1439 г., установленное также между обеими партиями в чехах, которые, не смотря на это воевали друг с другом в различных местах. Альбрехт тогда удалился в Венгрию и делал приготовления к войне против турок, которые в том же году с великой силой ударили на сербов. По неизвестным причинам, повелением, выданным в Прейсбурге, он отнял правление в чехах у Ульриха уельского и назначил Ульриха из Росенберга и Менгарда из Градцы своими гетманами (10 мая). Лановом съезде послов Альбрехтовых и польских в Любове, перемирие между королями продолжено было до Михайлова дня. Когда же потом Альбрехт собрал войско против турок на южной границе королевства Угорского, то заболел в непривычном климате, и в этом состоянии поспешил назад в Вену, но умер на дороге в Несшилях, 27 октября того же года. Тело его погребено в Белеграде королевском.

§ 65. Чехи без государя до взятия Праги Юрием Подебрадом.

Король Альбрехт не отвил ни одного наследника мужского пола, а только 2-х дочерей; однако, оставшаяся вдова после него королева Елизавета, дочь цезаря Сигизмунда, была беременна, и если бы у ней родился сын, то он мог вступить на престол чешский, также как и на венгерский, и быть герцогом австрийским. В противном случае право наследства принадлежало 2-м младшим линиям дома австрийского, и, преимущественно Фридриху II-му, герцогу штирийскому, которого курфюрсты избрали императором римским по смерти Альбрехта. Но сословия чешские, как были тогда в несогласии между собой, не ладили также и относительно того, могло ли быть, признано это право. Партия Птачка, которая была неприязненна королю Альбрехту, не хотела и теперь признать права его сына или родственников. Другая партия, Ульриха и Менгарта, находясь в ненависти к большей части народа, из-за покушений на уничтожение прав, с трудом приобретенных прежде, теперь потеряла прежнюю силу, не имея, возможности опереться на чужую помощь, между тем, как вдова короля Елизавета должна была вскоре иметь дело со многими неприятелями, а двоюродный брат её покойного мужа, Фридрих штирийский, не вступался в её дела.

При таких обстоятельствах, первым делом было то, что обе партии вступили в единение друг с другом, и на сейме, собранном в Праге, в начале 1440 года, согласились относительно так называемого мирного листа, которым партия Ульриха и Менгарта, против всякого ожидания, охотно согласилась на все требования партии Птачковой, а именно: обязалась сохранять компактаты и запись цезаря Сигизмунда и стоять за утверждение Рокичаны архиепископом. Согласно с этим решено было избрать на следующем сейме нового короля, при чем партия Птачка отказалась от прежде избранного Казимира. Покуда же не было короля в государстве, уничтожена была власть высших чиновников и государственных судей, а было только предоставлено отдельным местностям заботиться о безопасности установлением ландфридов или земских судов. Каждый округ избрал себе гетмана, который, с преданными ему советниками из сословий, заботился об истреблении разбойников и других общественных врагов, примирял ссоры между сословиями дружеским путем и препятствовал противозаконному захвату прав одним у другого. На этом соглашении основывался весь порядок в округах и в последующее время, ибо прежние суды и другие королевские должности окружные или жупные; во время возникшей великой борьбы вследствие отчуждения имений государственных, как некогда во время короля Иоанна, уже никогда больше не восстановлялись. Округов в чешском государстве тогда считалось 13, а именно: Кауримский, Болеславский, Градецкий. Хрудимский. Чаславский, Влтавский, Бехинский. Прахенский, Пльзенский, Подбродский, Рипский, Литомерицкий и Жатецкий.

В некоторых из этих округов имела перевес Птачкова партия панов, так что из неё были выбраны и гетманы, в прочих же другая партия. Из них было 4 округа: Кауримский. Чаславский, Хрудимский и Градецкий, которые вступили друг с другом в частные союзы для взаимной помощи, избрали Игнатия Птачка своим высшим гетманом. Прага находилась во власти пана Менгарда из Градца, который. с последнего времени, как наивысший бурграф, пражский, владел замком, в городе же поддерживал партию себе преданную, хотя и ненавидимую большинству горожан; в ней находился Пемик из Кунвальда, бывший бургомистром старого и Навел Дитрихович — бургомистром нового города Праги, что было вопреки прежнему обычаю, по которому бургомистры сменялись в своей должности через каждые 4 недели.

22 февраля 1440 года, родила Елизавета сына, которому дано имя Владислава. Но, не обращая на это внимания, венгерские паны большинством избрали себе другого короля, а именно Владислава польского, который тотчас с воинской силой вторгнулся в Венгрию, покорил Будин, а вскоре и все королевство. При таких обстоятельствах и чешские сословия приступили к избранию нового короля, хотя после некоторого замедления, по причине спора, о том, кому принадлежало право избрания — только ли сословиям чешским, или также и землям присоединенным, а также только-ли двум старшим сословиям — панов и помещиков, или также и новейшему городскому сословию, которое теперь, при увеличении своей силы и вследствие победы, одержанной в городах туземным населением над чуждым, стремилось к равноправности в общих вопросах целого государства; Наконец чешские сословия приступили к выбору отдельно (исключая сословий моравских, силезских и лужицких) посредством избирателей, которых 18 было назначено из панов, 14 из рыцарей и 14 из горожан, не считая Яна из Рокичан. как избранного архиепископа. Эти избиратели остановились на избрании Альбрехта, герцога баварского. Торжественное посольство, во главе которого был Ульрих из Росенберга, как наимогущественнейший пан в государстве, отправилось к Альбрехту, в его город Каубу и предложило ему королевство.

Но при всем этом примирении не было вовсе искреннего единодушие между партиями чехов, но оно высказывалось только для виду. Ульрих из Росенберга не считал нужным помогать утверждению на троне чешском другого властителя, кроме Владислава, сына Альбрехта, и хранил об этом тайное соглашение с королевой Елизаветой и королем Фридрихом, которые сильно настаивали на том, чтобы Альбрехт не посягал на права австрийского дома. По совету, тайно предложенному самим Ульрихом, Альбрехт, под разными отговорками, отказался от этого, и послы чешские воротились из Каубы, не порешив дела. Теперь наступило соглашение с Елизаветой и Фридрихом, от которых сословия чешские требовали, чтобы им не препятствовали в избрании короля свободным выбором (1441). Когда же этого не достигли, то все другие коронные земли, особенно же Силезия, выразились так, что они не думали принимать другого короля, кроме Владислава; королева же Елизавета в то время устроила свои дела в Венгрии против Владислава польского, тогда и сословия чешские на сейме в Праге, в начале 1442 г., согласились окончательно войти в переговоры с королевой Елизаветой и королем Фридрихом об условиях, при которых Владислав мог бы быть принят в короли.

Это единение затягивалось однако все больше и больше разными выходками Ульриха из Росенберга, который в распрях между Елизаветой и Фридрихом относительно вида опеки над молодым Владиславом, стоял за короля Фридриха и морочил собранные для этой причины чешские сеймы своей неявкой на них, чтобы не могло состояться никакого постановления, неприятного Фридриху. Но прежде, чем это было окончено, умерла королева Елизавета на 33 г. Жизни (1442 декабря 19). Сословия заключили теперь условие с Фридрихом относительно того, чтобы он или сам принял корону чешскую, или же прибыл бы с Владиславом в Прагу и принял там государственное правление на тех же условиях, как прежде цезарь Сигизмунд и король Альбрехт (1443). Король Фридрих не хотел однако сам принять корону, нарушая права Владислава, и не хотел также причинять себе беспокойства заботами о делах чешских, но, после дальнейших отсрочек, он давал чехам только подтверждение настоящей власти, которую они устроили бы сами, и готовность свою, если бы они, в важнейших делах, желали обращаться к нему за советом. Так ответил он по совету Ульриха из Росенберга, которому, при его великой силе, было выгодно не иметь в то время ни одного пана выше себя; но партия Птачка не могла на этом остановиться, потому что без особого правителя в государстве не было возможно исполнение их важнейших желаний в делах религиозных, а устроение внутренней власти простым дружеским договором между партиями не могло быть легко достигнуто при тогдашних обстоятельствах.

При столь долгом продолжении безвластия, в государстве усиливались между тем смуты всякого рода, для разрешения которых в течении столь долгого времени простые земские миры, учрежденные в областях, было недостаточны. Государство вскоре было наполнено усобицами между отдельными панами или сословиями, которые, при ослаблении судов, начали решать мечем свои юридические ссоры, и притом появились иные враги государственные, которые пользовались общественным беспорядком для злодейств и грабежей. Эти отдельные усобицы были тем не безопаснее, что часто переступали за границы государства по причине ссор с жителями земель соседних, как то: с баварцами, саксонцами, лужичанами, силезцами и австрийцами, которым тогда предоставлялись поводы к нападению на государство. Буйный, воинственный дух, возбужденный долгим течением прежней войны за религию, был между тем причиной того, что многие чешские воины того времени, для которых война стала любимым занятием, бросили свои земли и воевали по найму в чужой службе: этого им никто не запрещал, только бы они не воевали против своего отечества. Тогда больше других прославился Ян Искра из Брандиса, который, как предводитель воинов чешских, нанятых королевой Елизаветой, завоевал большую часть Венгрии под власть молодого короля Владислава, в ущерб партии польской; равным образом Ян Витовец, который служил помощнику Елизаветы, Ульриху, графу уельскому, в Хорватии и других землях во главе воинов чешских, стал Ян Чанек из Сан, некогда воевода таборский. бывший в службе у Владислава польского, таким же образом в последующие годы и другие отряды чешских солдат служили под предводительством известных вождей в Германии, в Польше, в Пруссии и других соседних землях, где только возникала какая-нибудь вражда.

Во время дурного положения государственных дел, партия утраквистов терпела большие беспорядки в управлении делами своего вероисповедания. Еще за несколько времени до смерти короля Альбрехта (1439), умер в Праге епископ Констанский Филиберт. который. согласно с компактатами, посвящал духовных партии утраквистов, равно как и партии унионистов. Этому противились епископы Ольмюцкий и Литомышльский, которые были связаны новыми компактатами, а тем более епископы других соседних земель, так что партии утраквистов грозил все более и более недостаток в рукоположенном духовенстве. восстановление архиепископии пражской, которым был бы положен конец этому бедствию и довершение базельских компактат, о чем обязались стараться обе партии мирной грамотой, получило новое препятствие при дальнейших раздорах между собором базельским и папой Евгением, вследствие чего и не знали в то время к кому надо было обращаться с просьбой. Еще в последний год жизни цезаря Сигизмунда (1437), папа Евгений назначил перемещение собора из Базеля в Феррару, а оттуда, позже, во Флоренцию (1439). в чем одна часть собора ему повиновалось, другая же воспротивилась и осталась в Базеле, считая власть вселенских соборов выше власти папской. Наконец дошло даже до того, что собор базельский сменил папу Евгения IV, и, вскоре по смерти короля Альбрехта, избрал другого папу, Феликса V (1439). При таком новом раздвоении церкви, немецкие князья по большей части настаивали на сохранении нейтральности между обоими папами и собором, и атому примеру последовал также в Чехии капитул пражский, как глава партии унионистов, так и вся партия утраквистов. При таких обстоятельствах Феликс V назначил чехам в архиепископы человека, которого почти никто не знал, и потому государство не обращало внимания на это назначение. Мнимый архиепископ держался преимущественно в Австрии и иногда в монастыре Вышебродском, на самой границе; но однако же попытался созвать собор духовенства чешского в Требони под охраной пана Ульриха Росенбергского (1441), но только небольшое количество духовенства из унионистов и самые равнодушные из утраквистов собрались туда, и притом без всякого успеха. В том же году, как и епископ Филиберт, умер и магистр Христиан, администратор духовенства партии утраквистов, назначенный цезарем Сигизмундом. Духовенство пражское избрало себе тотчас же (1439) верховными правителями магистров: Яна Прибрама и Прокопа из Пльзена, которым, однако, мало повиновались в других частях государства. Соединенные 4 округа из Птачковой партии, на съезде в Чаславе (1441), провозгласили магистра Яна из Рокичан, уже избранного в архиепископы, высшим управителем духовных дел в их округах; примеру этому последовала вскоре большая часть государства. На соборе, созванном вскоре потом Рокичаной в Кутной горе, на котором присутствовало 300 духовных особ, изданы постановления, имевшие целью как единение в вере, так и добрую дисциплину в духовенстве и приступлено также к новым мерам для определения учения таборитов, которое до сих пор стояло против всех церковных обрядов остального народа.

Случай к этому представила опустошительная война в государстве, возбужденная в это время приверженцем стороны таборитов Яном Кольдой из Жампаха, который завладев во время последнего восстания против Сигизмунда замком Находа (1437), причинял оттуда вред различным соседям, как в крае Градецком, так и в Силезском. Наконец восстала против него не только община округа Градецкого в союзе с князьями силезскими, но и целый союз 4-х округов партии Птачковой, да и пражане отправили им вспомогательные войска. Напротив того, весь союз таборитов перешел на сторону своего союзника, чем опять воспользовался Ульрих Росенбергский, чтобы напасть на таборитов, издавна ему ненавистных соседей. Эта война окончилась, после 6-недельной резни перемирием, по которому Кольда утвержден во владении Находом до будущего короля (1441), а от таборитов истребовано, чтобы они, для приведения в исполнение прежних, еще доселе не исполненных условий, соединились окончательно в вероисповедании с остальным государством. Для соглашения с ними, относительно этого уговаривались между собой духовные партии Рокичановой и партии Прибрамовой и делали это по совету пана Птачка на общем съезде, на Мельнике (1442); тогда же от обеих партий отправлено посольство к кардиналу Юлиану, прежнему управителю делами базельского собора, посланному папой Евгением IV в Венгрию; он жил здесь и был посредником между королевой Елизаветой и Владиславом польским, с целью вынудить у них подтверждение Рокичаны архиепископом. Табориты, впав опять в бессилие от войны, возникшей вследствие частной ссоры между ними и Ульрихом Росенбергом и некоторыми его приверженцами (1443). должны были окончательно выйти на публичное прение в горе Кутной и положиться на решение сейма, собранного в Праге (1444). Решением этим признано за истинное учение Рокичаны и Прибрама, а учение таборитов отвергнуто и хотя против них не было принято никаких насильственных мер, однако с этого времени города их партии пустели один за другим, так что по истечении нескольких лет только в одном городе Таборе совершалась еще служба по обрядам таборитским.

Когда же соглашение между чехами и королем Фридрихом о принятии королем Владислава все еще отстояло далеко от своей цели, и уже из-за этого возникла большое несогласие между сословными партиями у чехов, умер в 1444 (27 августа) пан Птачек; на его место 4 края его единомышленников избрали себе высшим гетманом пана Юрия из Падебрад и из Кунштата, сына Викторина Падебрадского, предводителя пражан, победившего короля Сигизмунда в битве при Вышеграде (1420). Этот пан, имевший тогда от роду 24 года, уже в этих летах возвышался над другими особенным государственным и воинским умом, и взялся за устройство дел своей партии с одинаковой ловкостью и быстротой.

Партия росенбергская на сейме, который, по смерти Птачка, после некоторых несогласий, был собран в Броде Чешском, согласилась на новое соединение относительно утверждения Рокичаны и компактат; Юрию Падебрадскому с паном Игнатием Зайцем из Газенбурга. приверженцем партии унионистов, было дано полномочие, как в этом, так и относительно выдачи Владислава государству, чтобы королю Фридриху был для этого назначен определенный срок. Так как в то время погиб кардинал Юлиан с королем Владиславом польским в несчастной битве с турками при Варне (10-го ноября 1444), то Юрий Падебрадский отправил посольство прямо к папе Евгению IV в Рим, не принесшее однако желаемого решения (1445). Когда же Ульрих из Росенберга и его приверженцы опять прибегли к оговоркам, из-за которых они стали отстраняться от договоров Бродских касательно короля Владислава, а тайно действовали у римского двора о том, чтобы избранный архиепископ не был подтвержден, то Юрий Подебрадский начал угрожать им оружием, чтобы силой получить от них сдержание данного слова. Это имело влияние на Ульриха Росенбергского и наскоро был созван новый сейм в городе Пельгримове (144:6), на котором единодушно решено отправить торжественное посольство от целого государства к папе, и королю Фридриху положить годичный срок, чтобы в это время выдал чехам короля Владислава., а иначе государство должно будет устроиться другим способом. Притом настаивали также на том,чтобы, при несовершеннолетии короля, было учреждено) правление выборных из среды сословий. Более подробные определения относительно этого дела состоялось недолго спустя на общем сейме в Праге, где были также послы из? Моравии. Силезии и Лужицы; только относительно избрания государственного правителя не могли согласиться партии, преимущественно по недоверию городского сословия, которое боялось убавления своих льгот, если бы права королевские над городами были определены кем-нибудь другим, а не самим королем.

В это время папа Евгений склонил, преимущественно денежными подарками, короля Фридриха к тому, что он окончательно отстал от прежнего нейтралитета относительно пап, и на государственном сейме во Франкфурте добился от князей и государственных сословий, это они ясно объявили себя за Евгения и обратились ему в повиновению; этим собор базельский потерял уже все свое значение. При этих обстоятельствах, в 1447 году прибыло в Рим торжественное чешское посольство с просьбой об утверждении Рокичаны и компактат, подписанный на этот раз теми панами другими особами из партии sub una и sub utraque. Но и тогда пан Ульрих из Росенберга тайно побуждал папу не соглашаться на это, между тем, как он действовал согласно с другими. Курия же римская. одержав верх над всеми сопротивлениями базельского собора, требовавшего исправления церкви, полагая; что и чехи начнут возвращаться в её лоно без всяких уступок, и потому не думала признавать законность компактат. Папа Евгений, который прежде некоторым образом утвердил то, на чем согласились чехи и собор, умер в то самое время, как чешские послы оставались в Риме. Преемник его, Николай I. отпустил послов с малой надеждой, только отослав их к легату, кардиналу Яну из Карваял, которого думал послать в Чехию для того, чтобы он осмотрелся в положении тамошних дел.

Еще менее успеха имели потом переговоры с королем Фридрихом. Сословия чешские, сперва достаточно объяви; ему свой план, съехались в Генриховом Градце у пана Менгарда из Градца, с тем, чтобы оттуда всем вместе отправиться к Фридриху в Вену, на что им был положен довольно продолжительный срок. Когда же тот узнал, что они уже собираются, то высказал, будто бы прежде он не понимал их намерения, и что если они желают условиться о назначении в короли Владислава, то их поездка будет безуспешна, так как желание их относительно этого не может быть исполнено, вследствие важных причин. И ему, подобно папе, Ульрих из Росенберга советовал, чтобы он к этому отнесся таким образом. Раздраженные условиями такого рода, сословия разъехались и оставили поездку. Но партия пана Юрия из Подебрад начала потом вооружаться, желая устроить свои дела иным образом. Цель вооружения была прикрыта предлогом частных распрей и также распрей с герцогом Фридрихом Саксонским, который тогда, собрав у себя на воинскую службу некоторых воинов чешских, не отдал им надлежащей платы, которая значилась в договорах с ними. Также ожидали еще, как отнесется к государственным требованиям чешским папский легат, который должен был прибыть в государство.

Кардинал Карваял прибыл в Прагу 1-го мая 1448 г., и, быв принят с большим почетом, пробыл там больше 3-х недель. Сейм, собранный по этой причине в Праге, предложил ему давнишние требования партии утраквистов. Но кардинал, после долгих уверток, дал знать сословиям, что архиепископство не будет замещено, покуда не будут возвращены имения архиепископские, которые вообще находились в чужих руках; о Рокичане не подавал никакой действительной надежды, о компактатах же говорил, что не имеет полномочия для их подтверждения; притом не преминул хулить при всяком случае обряды утраквистов, так что из-за этого в народе наконец поднялось негодование. Почему легат, опасаясь за свою жизнь, в смятении уехал из Праги и из государства. Этим еще более усилилось волнение в государстве, когда тотчас потом Менгард из Градца и несколько других панов, которые до сих пор только для виду причисляли себя к партии утраквистов, открыто перешли к партии причащения под одним видом.

Тогда Юрий Подебрадский не замедлил разрешить домашние споры оружием. На съезде приверженцев его в Горе решено было собрать войско, под предлогом распри с князем саксонским и его союзниками, которых он имел и между чехами. Настоящее же их намерение было овладеть Прагой, освободить ее от власти противной стороны и этим достигнуть такого положения в земле, чтобы наконец можно было учредить совещательное земское управление ие действительного большинства народа. Юрий Подебрадский предложил при этом сохранить вид, будто-бы он все еще желал переговоров, под тем предлогом, что Ольдрих (Ульрих) из Росенберга, желая обмануть его дальнейшими отсрочками, принял на себя новое посольство от земли к королю Фридриху в Австрию. Во время его отсутствия из земли, войско подебрадского союза собралось к концу августа месяца в провинции у Кутнагоры. Отсюда Юрий Подебрадский направился к Беховицам, в 1/2 мили от Праги, и 1-го сентября открыто объявил войну пражанам и их помощникам, т. е. тем, которые владели Прагой. В ночь на 3-е сентября, перед рассветом, он сделал нападение на Вышеград и на стены нового города у Карлова. Противники его были так плохо приготовлены, что он не встретил почти никакого сопротивления. Пройдя по Вышеграду, чрез Ботиц, до нового города, он с восторгом окружен был народом, который принял его, как желанного освободителя и провожал до староградской ратуши. Бургомистры Петин из Кунвальда и Павел Детрихович, которые 10 лет насильно управляли городом, под покровительством Менгарта из Градца, в смятении бежали из города, сам Менгарт попал в плен и отправлен был в заключение в Подебрады. Юрий Подебрадский прежде всего так организовал городские советы, как это нужно было для большинства мещанства, сам же твердо сел в Праге и управлял оттуда делами всей страны. Под его защитой возвратился также доктор Ян Рокичан к Тинскому приходу и по смерти доктора Яна Прибрама, последовавшей вскоре после этого (20 декабря 1448), с которым он пред тем уже помирился, управлял духовными делами партии утраквистов во главе консистории, учрежденной некогда при цезаре Сигизмунде.

§ 66. Страконицкий союз. Юрий Подебрадский — земский правитель.

Первым последствием взятия Праги Юрием Подебрадским было восстание против него пана Ольдриха (Ульриха) из Градца, сына Менгартова. Он потребовал от него освобождения своего отца, из плена, Юрий Подебрадский отказался от этого, выставляя с своей стороны требования, чтобы собран был сейм, назначенный еще прежде ко дню св. Симона и Иуды (28-го октября), на котором Ольдрих (Ульрих) из Росенберга должен был представить ответ короля Фридриха на посольство к нему. На этом сейме он хотел подать жалобу против Менгарта из Градца и подчиниться решению сейма. Но Ольдрих (Ульрих) из Росенберга не хотел приехать на этот сейм, потому что он назначен был в Праге, которая уже не была в руках его партии. Тогда Ольдрих (Ульрих) из Градца взялся за оружие, получив помощь от других панов и соединившись также и с Бедрихом (Фридрихом) Стражницким, Кольдой и другими таборитскими предводителями, у которых были новые распри с партией утраквистов.

Кровопролитная война началась в разных концах земли, преимущественно в окрестностях Колина, откуда Бедрих (Фридрих) Стражницкий разорял имения панов подебрадского союза. Вскоре Бедрих, первый принужден был к заключению перемирия, в чем другие ему последовали и в Пильграмове (Пильграме) собрался мирный съезд (1449). Но здесь Ольдрих (Ульрих) из Градца поставил условием, чтобы отец его не только был отпущен на свободу, но чтобы ему возвращена была также должность высшего бургграфа и чтобы Прага, как и прежде, снова была отдана в его власть. На этом прервались переговоры. Только когда Менгарт, хотя и содержавшийся прилично и заботливо в плену в Подебрадах, спустя некоторое время стал хворать, Юрий Подебрадский отпустил его под верным ручательством. Но он, уже на дороге, умер в Ричанах (3-го февраля 1449), и тогда враги Юрия Подебрадского стали обвинять его, будто-бы он отравил Менгарта. Вскоре после этого они собрались на съезд в Страконицах и составили союз, главой которого опять был сделан Ольдрих (Ульрих) из Росенберга.

Дело во второй раз дошло до войны и сражения происходили опять преимущественно с Бедряхом (Фридрихом) у Колина и с Кольдой в Градецком окруте. Но Страконицкий союз вскоре увидал, что его сил недостаточно; почему он снова заключил перемирие на целый год, во время которого назначен был в Ииглаве (Иглау) многочисленный съезд чешских, моравских, силезских и лужицких выборных, для рассмотрения общих нужд королевства и присоединенных к нему земель; для окончательного же соглашения сторон избраны были двое судей Ольдрих (Ульрих) из Росенберга и Алеш (Алексей) Голицкий из Штернберга. Одним из главных предметов, касавшихся до всей чешской короны, о котором шли переговоры в Ииглаве (Иглау), была Лужицкая земля, которую тогда король немецкий Фридрих, от имени молодого короля Владислава, хотел подчинить власти свата своего Фридриха, маркграфа мейсенского, так, чтобы замки, записанные некогда королем Сигизмундом, он мог себе купить от тогдашних владетелей. Выборные, собранные в Ииглаве (Иглау), воспротивились этому по желанию лужицких выборных, так что верхняя Лужица осталась во власти Януша из Колдиц, брата Альбрехта, умершего в 1448 году; от нижних же лужичан принял подданство с согласия чешских выборных маркграф Фридрих бранденбургский, до выкупа чешской короной. Но соглашения между чешскими партиями не произошло ни в Ииглаве (Иглау), ни потом, потому что Ольдрих (Фридрих) из Росенберга нарочно оттягивал судебное решение, а между тем старался подкрепить свою партию чужой помощью. Наконец он заключил оборонительный союз с тем самым Фридрихом мейсенским, которого сейм ииглавский не допустил овладеть Лужицей (1450), и, надеясь также на помощь от короля Фридриха, приготовлялся к возобновлению войны.

Против него ополчился теперь Юрий Подебрадский с младшим мейсенским, т. е. Вилемом (Вильгельмом), братом Фридриховым, с которым он был в распре, и с Фридрихом, маркграфом бранденбургским. После кратких переговоров, в третий раз вспыхнула война между партиями. Юрий Подебрадский осадил прежде всего Буштеград; Зденек Конопиштский из Штернберга, из партии п$д одним видом, которому было поручено высшее бургграфство после Менгарта, взял Черный Костелец и ударил на Кольду. Страконицкие союзники собрали главную силу свою у Рокичан, где хотели дожидаться, чтобы Фридрих мейсенский, согласно заключенному с ним договору, вторгнулся в Чехию. Но этому воспрепятствовало нападение Фридриха Бранденбургского и Вилема (Вильгельма) на землю старшего мейсенского, который принужден был заключить в Сербище (Цербете) договор и в нем отказаться от владения лужицкого. Когда же после этого Юрий Подебрадский выступил со всем своим войском против Страконицких союзников к Рокичанам, они изменили свои намерения и согласились на договор в замке Вильдштейн, по которому снова заключено было перемирие почти на год и выбраны были другие судьи, которые должны были в определенный срок постановить окончательное решение; в Праге назначен был новый сейм ко дню Св. Екатерины. Судьи чрез несколько недель примирили Юрия Подебрадского и Ольдриха (Ульриха) из Градца по главному предмету распри и Юрий Подебрадский повел после этого войско против Фридриха Саксонского. С 20,000 человек он вторгся к нему в Мейсен, овладел землей от Перна до Драждан (Дрездена) и потом повернул далее на Запад, где с ним соединился Вилем (Вильгельм) младший саксонский. 15 Октября с одного приступа они, соединенными силами овладели крепким городом Геровом. Уже чрез 8 дней после этого Фридрих заключил перемирие, во время которого шли переговоры об окончательном мире, но долгое время безуспешно.

Между тем собрался сейм, назначенный ко дню Св. Екатерины, и на нем решено отправить еще раз посольство к королю Фридриху, по поводу возвращения в землю Владислава. Король отнесся к этому как и прежде, стараясь только затянуть дело. Именно он объявил, что ответит на предложение послов собственным посольством к чешскому сейму, который поэтому назначен был через 3 месяца в Бенешове (1451). Во главе королевского посольства приехал на этот сейм Энеас Сильвиус, епископ Сиенский. Краткий смысл его пространной речи был тот, что чешские сословия уже двенадцать лет были без молодого короля, то пусть подождут еще немножко, пока он достигнет совершеннолетия. Это снова раздражило сословия, но теперь они легче успокаивались, чем прежде, потому что партия, к которой принадлежало большинство народа, имела теперь в Юрии Подебрадском человека, пользовавшагося такой силой, что, с её согласия, он сам мог временно принять на себя управление стороной. Об этом пошли сначала переговоры между самим Юрием и королем Фридрихом, которому это казалось, единственным средством окончательно избавиться от заботы о чешских делах. После этих переговоров назначен был сейм ко дню св. Юрия, в 1452 году, и на этом сейме единогласным решением всех присутствовавших панов, епископов и городов, Юрий Подебрадский избран был земским правителем, с тем, чтобы он, вместе с советом, состоявшим из 12 членов от трех сословий, владел всеми коронными доходами, назначал судей и земских чиновников и заботился о неприкосновенности прав и об исполнении всех земских нужд. Ольдрих (Ульрих) Росенбергский и некоторые другие паны его партии, равно как и города Будейовица (Будвайс) и Пльзен, также Табор и несколько союзных с ними городов не участвовали в этом сейме; но им назначен был срок, в который они должны были признать избранного правителя, под страхом. быть сочтенными за нарушителей земского мира.

Между тем как все таким образом стало клониться к окончательному приведению земли в мир и порядок, последняя надежда устроить церковные дела ее более и более разрушалась. После неудачного посольства кардинала Карваяла в 1449 году. Рокичана надеялся еще достичь лучшего конца от папы Николая V, которому он много раз почтительно писал,и наконец в 1449 году отправился тайно в Рим переговорить с ним лично, но возвратился назад из Зальцбурга, по причине небезопасности пути. В начале 1451 г. папа Николай послал в Германию кардинала Николая Кузу, епископа Бриксенского. с поручением переговорить и с чехами, чтобы привести их к послушанию; вместе с тем он отправил также в соседние с Чехией земли знаменитого тогда проповедника Яна Капистрана. монаха — францисканца, который, переходя из города в город, старался в своих пламенных речах опозорить всенародно чешскую ересь, за которую он открыто выдавал также и причащение под обоими видами. Маркграф Фридрих бранденбургский и брат его Альбрехт (Ахиллес), маркграф бранденбургско-акспахский, объявили в первый раз чешским выборным, на Бенешовском сейме, о намерении кардинала Кузы переговорить с ними; но прежде, чем что-нибудь из этого вышло, Капистран раздражил чехов своими речами в Вене, Брюнне, Ольмюце, Крумлау, где Ульрих из Росенберга пригласил его к себе, в Пльзене, наконец в Брюксе, который еще со времен войны при короле Сигизмунде оставался в залоге у Фридриха саксонского, равно как и бранными статьями против Рокичаны, называя его архиеретиком; поэтому Юрий Подебрадский принужден был наконец не пропускать его далее. Когда же, в июне месяце 1452 года, съехались чешские послы с Николаем Кузой в Регене, кардинал объявил, что он не имеет власти вести с ними далее переговоры. пока чехи не откажутся от всех своих особенностей. возвратившись к безусловному послушанию папе. На этом переговоры снова прервались. При таком положении дел, часть утраквистского духовенства начала переговоры с представителями греческой церкви в Константинополе о соединении вероисповеданий, чтобы хоть оттуда достать наконец чехам правильно рукоположенного верховного пастыря.

Но прежде, чем они успели достичь чего-нибудь этим новым путем, произошел внезапный переворот в политических делах. Когда король Фридрих, осенью 1451 года, отправился в Рим, чтобы добиться коронования на императорство, и при этом взял туда с собой и юного Владислава, — австрийские сословия восстали во время его отсутствия, не желая более сносить его опеки; они отняли почти все земли от его правителей; по возвращении же Фридриха, третьего императора того же имени, в июне месяце 1452 года, они требовали от него, чтобы он отпустил от себя Владислава. Им помогал еще граф Ульрих Цельский, а также некоторое время и сословия венгерские. Тут и у Ульриха Росенбергского снова появилась надежда и он соединился с австрийцами против цезаря, который оставил его в последнее междоусобие в Чехии без помощи. Помогая Владиславу достичь самостоятельного правления, он надеялся приобрести себе его особенную благосклонность и этим снова низвергнуть власть Юрия Подебрадского, которого он вместе со своей партией, все еще отказывался признать земским правителем. По этой причине Юрий Подебрадский опять охотно обещал цезарю свою помощь, о которой тот весьма усердно просил его.

В конце июля месяца противники цезаревы собрали против него войско в огромном количестве, и Ульрих Росенбергский вскоре выслал им на помощь лучшую часть своего войска, под предводительством сына своего Генриха. Юрий Подебрадский также собрал свое войско в количестве более 16,000 человек и выступил против тех, которые еще противились земскому решению о правителе. Прежде всего он напал на Табор; граждане, не получая ни откуда помощи, без сопротивления покорились ему (1-го сентября). Следствием этого было то, что Юрий Подебрадский и в Таборе прекратил богослужение по таборитскому обряду и еще в том же году жители должны были принять церковные обряды утраквистов. Главные священники их, как напр. Николай, по прозванию Бискупец, и Вячеслав Коранда, которые этому противились, отведены были в заключение в Подебрады и Литицу. По взятии Табора, сдалась Юрию также и Глубокая и он, не мешкая, направился к Будейовицу. Там заперся Ульрих Росенбергский; но не имея при себе достаточно войска, он также принужден был без сопротивления сдаться и признать Юрия Подебрадского земским правителем, чему безотлагательно последовали вскоре и другие его сторонники. Но когда, вскоре после этого, Юрий Подебрадский, одолев своих домашних врагов, задумал отправиться в Австрию, на помощь цезарю Фридриху, до него дошло неожиданное известие, что цезарь, осажденный своими противниками в тогдашней резиденции своей, Новом городе за Веной, после без малого четырехдневной защиты, заключил договор, по которому выдал Владислава под верными условиями; Владислав вскоре увезен был в Вену и главные места при его дворе заняли граф Ульрих Цельский и Ульрих Эйцингер, из панов нижне-австрийских. После этого известия Юрий Подебрадский обратил свое оружие только против Писка, а потом и Зааца и присоединил и их, наконец, вместе с несколькими другими городами, бывшими до тех пор в союзе с таборитами, к договору.

Чешские противники Юрия Подебрадского, побежденные дома, не достигли желаемых результатов от победы в Австрии. Новые советники двенадцатилетнего короля Владислава не могли держать их сторону, если хотели упрочить за своим королем чешское королевство. Поэтому вскоре начались переговоры между ними и чешскими послами, сначала на съезде всех государств, до которых это касалось, в Вене, потом при личном свидании Юрия Подебрадского с графом Цельским и Эйцингером в Знайме (1453) и наконец при свидании чешского землеправителя с самим юным королем в Вене. Владислав выдал гранату, не только утверждавшую вообще земские льготы чешского королевства, но и охри компактат и поддерживавшую грамоту бывшего цезаря Сигизмунда, относившуюся к этим льготам, с тем, чтобы под этим условием он был признан королем в Чехии. Также он утвердил Юрия Подебрадского земским правителем еще впредь на 6 лет, т. е. на то время, пока он. по своему малолетству, не мог управлять землей сам, без посторонней помощи.

§ 67. Король Владислав.

После издания этой грамоты прошло еще 5 месяцев пока Юрий Подебрадский достиг того, чтобы король Владислав лично приехал в Чехию, что было крайне необходимо для окончательного приведения в порядок земских дел. Юный король был удерживаем от этого и советниками других своих земель, а также тайно и некоторыми домашними противниками земского правителя, как напр. паном Яном Смиржицким, который был казнен, по единогласному решению сейма, когда обнаружились его козни. Долгий неприезд короля произвел тем большее неудовольствие в Чехии, что Владислав заехал между тем из Вены в Брюнн и, вопреки древнему обычаю, принимал присягу от моравских сословий прежде, чем был коронован в Праге. Только в начале Октября месяца 1452 года приехал король Владислав сначала в Ииглау (Иглау), где сословия чешские торжественно вышли к нему на встречу; потом на чешской границе присягал на сохранение прав короны и сословий и наконец был коронован в Праге, в присутствии сословий чешских, моравских, силезских и лужицких, — которые все поэтому снова открыто присоединились к короне Только граждане вратиславские (бреславльские), в Силезии, в которых Капистран возбудил сильнейшую ненависть против чехов, не хотели явиться на присягу в Прагу, как в город еретический.

Лишь только чехи снова получили таким образом коронованного короля, Юрий Подебрадский не замедлил провести от его имени все, что было еще необходимо для водворения в земле полного и твердого порядка. Сейм чешский прежде всего предоставил королю весь полугодовой оклад податей, как некогда королю Сигизмунду, для приличного содержания королевского двора и для выкупа коронных имений. От сейма были назначены особые люди, для пересмотра и приведения в порядок всех грамот короля Сигизмунда, а частью и прежних королей чешских, на имения короны и духовенства, с той целью, чтобы, если кто владел каким-нибудь из вышеупомянутых имений и в продолжении известного времени не предъявил на него грамоты, то лишался его, как незаконный владелец. Вследствие этого много имений возвратилось снова к короне, в том числе напр. замок Карлштейн; другие были выкуплены, как напр. Кривоклат (Торглиц). Другая комиссия была составлена для собрания и приведения в порядок всех грамот на покупку и продажу и на другие условия касательно земских имений. которые не могли получить полной силы, потому что не было в земле ни судов, ни законов. Также объявлено было вскоре близкое открытие земского суда, которое и произошло в марте месяце 1454 года. Король Владислав разделил временно места в нем между панами и землевладельцами точно также, как сделал это некогда цезарь Сигизмунд. Много мер было принято также для охранения безопасное» лиц и имуществ в земле, особенно против грабежей на больших дорогах, отчего поднялись вскоре торговые и разные ремесла. Юный король, хоти с младенчества и был воспитан в ненависти к уклонениям чехов от обычаев церкви и поэтому с клонен был не доверять Юрию, как главе партии утраквистов, но видя искреннюю заботу Юрия Подебрадского о его благе, подружился с ним довольно близко. Земский правитель, возведенный им вместе с тем в достоинство высшего гофмейстера, заботился при этом по возможности о том, чтобы Владислав научился по чешски и чрез это еще более привык к народу чешскому.

Великий страх охватил в то время христианство и особенно земли, соседние с Чехией, когда, в первый год царствования короля Владислава (1453), турки, взяв Константинополь, низвергли древнюю греческую империю и этим проложили себе путь к дальнейшим завоеваниям. Папа Николай V призывал поэтому все христианские народы к защите креста и к союзной войне против всеобщего неприятеля, а в Германии собраны были даже имперские сеймы в Регене (1454) и во Франкфурте, для изыскания к тому средств и способов. По совету Юрия Подебрадского, король Владислав объявил на Франкфуртском сейме, что он рассчитывает поставить со своих земель 40,000 человек для союзного похода. Это затронуло немецких князей, в другом случае не так бы охотно согласившихся, так что и они решили наконец выставить столько же, но с условием, чтобы дальнейшие совещания отложены были до нового сейма в будущем году в Новом городе за Веной.

Чехи все еще вели тогда распрю с князьями саксонскими из-за замков, городов и имений чешской короны, которые находились в руках этих князей. Распрю эту надо было поскорее прекратить и для этого выбраны были судьи, именно: король Владислав, король Казимир польский, который в этом году (1454) женился на сестре Владислава Алжбете (Варваре), Людвиг, воевода баварский и Альбрехт из маркграфов бранденбургских. Для этого назначен был с езд в Вратиславе (Бреславле) и потому король Владислав отправился туда с Юрием Подебрадским в начале Декабря месяца 1454 года. При этом вратиславяне (бреславляне) присягнули королю Владиславу в своем городе и заплатили денежный штраф за то, что отказались от этого прежде и не приехали в Прагу. Но съез князей не состоялся по той причине что король польский занят был войной с прусскими рыцарями и с князьями саксонскими было только продолжено перемирие. После этого уже отправился юный король, вместе с Юрием Подебрадским, в Вену (1455), а оттуда далее на великий новоградский с езд, куда приехал также Ян Гуниади, правитель венгерского королевства. Но этот съезд имел такие же недействительные последствия, как и оба предшествовавшие, по причине больших несогласий между немецкими князьями и по нерасположению самого цезаря Фридриха к великому христианскому предприятию. Поход против турок был наконец снова отложен до следующего года.

Когда, после такого окончания съезда, король Владислав опять остался на долгое время в Австрии, тамошние советники его, особенно Ольдрих (Ульрих) граф Цельский, отклонили его от участия во всеобщем предприятии против турок и от чешских дел, так что он более заботился о том, чтобы действительная власть в Венгрии перешла к нему из рук Гуниади, и о распре своей с цезарем Фридрихом, оставшейся еще с того времени, когда он был освобожден от его попечительства. Он уже приготовлялся к войне с цезарем и требовал для этого помощи из Чехии. Но Юрий Подебрадский старался его успокоить и хлопотал о мирном соглашении между ним и цезарем. Сам же, между тем, когда окончилось перемирие с саксонскими князьями, начал войну с ними и взял у них сначала город Мост (Брюкс) (1455), а потом и замок там же (1456). Это противоречило намерениям юного короля и из-за этого возникло несогласие между ним и земским правителем.

В то время, когда король Владислав, в 1456 году, отправился в Угрию (Венгрию), султан турецкий Мухамед II предупредил военные приготовления христианских народов и внезапно напал на княжество сербское и преимущественно старался овладеть крепким Белградом занятым, венграми по условию, бывшему между королем Сигизмундом и князьями сербскими. Владислав, поручив защиту Венгрии Яну Гуниади, поспешил опять в Вену, чтобы усилить войско, собранное там сначала против цезаря, и обратить его против турок; также он требовал скорой помощи от чехов и других своих земель. Чешские сословия, наученные своим могущественным землеправителем, постановили предпринять огромный поход, так чтобы шестой человек шел в войско. Во время этих быстрых приготовлений, Ян Гуниади защитил Белград и одержал над турками славную победу, после которой однако вскоре умер от чумы. Когда король Владислав поспешил после этого снова в Венгрию, чтобы самому принять земское управление, он был опутан кознями сына Гуниадова, Владислава, который хотел воспользоваться высшей властью, как пользовался ей до сих пор его отец. Юный король, впущенный им в Белград, по убиении главного своего советника, Ольдриха (Ульриха) Цельского, людьми Гуниадовыми, принужден был дать приказ чешским и другим войскам, которые собирались в Венгрию, чтобы они возвратились домой, потому что в то время уже поздно было продолжать войну с турками, и таким образом все великое предприятие этого года, так словно начатое, должно было погибнуть. Король Владислав, обманув Владислава Гуниади ловким притворством, отмстил ему наконец, велев его схватить и казнить в Будине (1457), младшего же брата его Матиаша (Матвея), по прозванию Корвина, захватил в плен. Но из-за этого произошло в Венгрии большое возмущение, так что Владислав, для личной безопасности, должен был уехать опять в Вену.

Между тем, в Чехии Юрий Подебрадский, усердно заботясь о сохранении законного порядка, победил в битве Яна Кольду, давнишнего разорителя земского, который противился судебным решениям о Находском имении, оставленном ему по давнишнему соглашению только до вступления нового короля. Земский правитель в один день осадил замки его: Наход, Черниковицы и Рихенбург и взял их в короткое время. Кольда спасся только бегством в Польшу (1457).

По смерти папы Николая V в марте месяце 1455 года снова появилась некоторая надежда на утверждение компактата преемником его папой Каликстом III; поэтому Юрий Подебрадский задумал отправить к нему в Рим новое посольство; но это не удалось, потому что некоторые, и особенно Капистрал и Энеас Сильвиус, сильно отговаривали папу, который, казалось, уже соглашался не утверждать компактата, потому что в противном случае, как они говорили гуситство могло распространиться, кроме Чехии и Моравии, в других соседних землях.

К этим заботам у Юрия Подебрадского присоединилось вскоре новое недоразумение с юным королем, когда, по возвращении его из Венгрии в Вену, новый любимец Владислава, Конрад Гольцлер, снова разжег вражду между ним и цезарем Фридрихом, так что началась было открытая война (1457). Юрий Подебрадский, по прежнему старавшийся помирить их, был оклеветан пред Владиславом завистниками своими. Тем не менее он достиг того, что король из Вены возвратился опять в Прагу и чрез несколько времени посадил в тюрьму своего лицемерного любимца. В это время молодому королю была отыскана невеста Магдалина, дочь французского короля Карла VII; за ней отправлено было во Францию знатное чешское посольство, а в Праге делались пышные приготовления к королевской свадьбе. Среди этих приготовлений Владислав заболел чумой и почти через три дня умер, всего на 18-м году своего возраста (1457, 23 ноября).

§ 68. Король Юрий. Утверждение его на чешском престоле.

Престол чешский, снова опустевший по этому неожиданному случаю, должен был, по наследственным договорам с австрийским домом, перейти к императору Фридриху III. Но сословия чешские уже привыкли, со времен войн с королем Сигизмундом, возводить королей по своему благоусмотрению, почему и на этот раз не обратили никакого внимания на этот договор, особенно когда император Фридрих, хотя и домогался своего права, но не представил за него ничего, почему бы оно могло быть уважено. Еще более признавали за собой мнимых прав на наследство мужья двух сестер умершего короля Владислава, Вильгельм из воевод саксонских и Казимир, король польский; несколько других князей немецких также домогались избрания, а король французский Карл VII предоставлял чехам большие выгоды, если они изберут королем младшего сына его Карла. Но в Чехии на этот раз все другие соображения победила благодарная преданность большинства народа к человеку, который уже трудился до сих пор для общественного блага. Юрий Подебрадский, бывший до сих пор правителем, почти единогласно избран был королем (1458, 2 марта). Даже паны партии под одним видом не противились этому выбору, потому что главнейшие из них, как напр. Зденек Конопиштский из Штернберга и сыновья Ульриха из Росенберга, возведенные им в высокие должности, еще прежде были с ним в добром согласии.

Вскоре и моравские сословия огромным большинством также решили признать его королем; только некоторые города, где преобладал немецкий элемент, как напр. Брюнн, Ольмюц, Иглау, Знайм, не признали короля утраквиста; а еще более воспротивились этому в начале князья и сословия силезские и лужицкие, подкрепленные Вильгельмом, воеводой саксонским, который открыто воспротивился избранию Юрия, считая это за несправедливость относительно себя самого.

Юрий приобрел себе главного приятеля за границей в Матвее Корвине, который, находясь теперь в его власти, как пленник короля Владислава, еще до избрания Юрия выбран был королем в Венгрии. Юрий не только тотчас же с почетом отпустил его, но и разными другими способами значительно помог ему в достижении престола, вследствие чего дочь Юрия, Катерина, была просватана Матвей, тогда еще 18-летнему. Так как в то время ни в Праге не было архиепископа, ни в Ольмюце епископа, который бы мог короновать Юрия, то Матвей послал для этого двух венгерских епископов, с согласия кардинала Карваяна, тогдашнего легата в Венгрии, но с тем условием, чтобы Юрий пред коронованием обязался присягой оказывать папе послушание, подобно другим христианским королям, и особенно стараться об искоренении в Чехии разных ересей. Когда, после такого коронования, король Юрий вступил с войском в Моравию, ему покорились все противные города; только Иглау, как скоро король отправился затем в Силезию, снова взбунтовались, получив помощь от австрийского архиепископа Альбрехта, брата цезаря Фридриха III, который по смерти короля Владислава, получил в удел верхнюю Австрию. Король Юрий вскоре еще с большим войском снова вступил в Моравию, где велел осадить Иглау, сам же отправился далее в Австрию против Альбрехта, который был в распре с братом своим цезарем, желая еще более получить в наследство от Владислава. Альбрехт принужден был отступить пред ним к Дунаю и согласиться на решение цезаря, которое состоялось после личного свидания Юрия с Фридрихом на дунайском острове, пред Веной. По атому решению Альбрехт, равно как и Эрцгерцог Сигизмунд Тирольский, должны были отказаться от всяких притязаний на чешский трон; а Иглавяне, лишенные чрез это помощи от Австрии, сдались после долгого сопротивления и несколько жестоко были наказаны за сопротивление. Из князей и сословий силезских некоторые также склонились на сторону короля.

С другой стороны многочисленные распри, которые были в то время между немецкими князьями и особенно между домами баварским и бранденбургским, из-за которых и тот и другой заранее хлопотали о дружбе с новым королем чешским, способствовали утверждению власти Юрия. Именно Вильгельм, воевода саксонский, не найдя себе нигде помощи для приобретения мнимого права на чешский престол, первый заключил с Юрием договор, при дружественном содействии маркграфа Альбрехта бранденбургско-анспахского. При личном свидании в Хебе (Эгере) (1459) Вильгельм отказался от своих притязаний, и вместе с тем произошло соглашение с ним и с братом его, курфюрстом Фридрихом саксонским по всем старинным спорам их с чешской короной. Воеводы саксонские отказались от прав своих на Брюкс Эссег и Дукс в Чехии; король же Юрий оставил им большую часть различных доменов чешских в Мейссене и Тюрингии, в виде лена от чешской короны. Особенно уступкой при этом города Перна и его округа избавились чехи от надбавки к своим границам, добытой за 400 лет, пред сим королем Вратиславом. Дружба между обоими владетельными родами была тогда скреплена помолвкой дочери Юрия — Зденки за Альбрехта, сына курфюрста Фридриха и Катерины, дочери Вильгельмовой, за сына Юрия Генриха. Последствием этого примирения было то, что владетели немецких ленов чешской короны в окрестных землях не колебались более принимать свои лены от Юрия, как от короля; сверх того силезцы и лужичане, потеряв надежду на чужую помощь, прекратили дальнейшее сопротивление. Только граждане вратиславские и особенно простой народ, воспламененный духовенством до слепой ненависти к чехам, энергически решились не подчиняться еретическому королю.

Между тем, вскоре после вступления на престол короля Юрия, умер папа Калликст III (1458, 6 августа). Преемником его стал кардинал Энеас Сильвиус, который прежде был на службе у императора Фридриха III и занимался чешскими делами и который, сделавшись папой, назвался Пием II. Его намерением, почти с самого начала, было добровольно или силой привести Юрия к тому, чтобы он сделался посредником в окончательном приведении чехов в безусловное повиновение папской власти, а, следовательно, и в искоренении учения утраквистов, равно как и всех других разногласий в церковных делах. Но на первом же шагу к своей цели, он был задержан политическими беспорядками в соседних с Чехией землях.

Уже в начале 1459 года возникли в Венгрии несогласия между королем Матвеем и главными панами той партии, которая, вместе с Юрием Подебрадским, посадила его на престол. Паны эти обратились сначала к королю Юрию и предлагали венгерскую корону сыну его Генриху; когда же Юрий, при всей привязанности к ним, отказался от этого, они избрали королем цезаря Фридриха III, который охотно принял их предложение и просил у папы Пия, как у своего приятеля, его помощи для этого. Но папа более склонялся на сторону Матвея и, занятый еще усерднее, нем его предшественники, снаряжением всеобщего крестового похода против турок, старался поэтому всеми силами сохранить внутреннее спокойствие в венгерском королевстве. Это заставило цезаря искать помощи у короля Юрия, особенно когда его предприятие встретило препятствие в самой Венгрии. Напротив того, двор папский, защищая интересы Матвея, должен был стараться удержать Юрия, чтобы он не переходил окончательно на сторону цезаря и поэтому привлекал его к себе некоторыми милостями. В этих обстоятельствах король чешский вел себя относительно обеих сторон, только как сильный посредник и употреблял это посредничество в свою пользу. Цезарь Фридрих, при личном свидании в Брно (Брюнне), уделил Юрию, по старинному обычаю, чешский лен с курфюршеским достоинством и, таким образом, вполне признал его истинным королем чешским (31 июля); также сына его Викторина, которому король Юрий отдал княжество Минстербергское в Силезии и княжество Тропавское, почтил достоинством имперского князя; затем оба государя заключили дружественный договор, по которому цезарь обещал поступать в делах венгерских и в делах германской империи не иначе, как с совета короля Юрия. Папа, с своей стороны, прислал к королю грамоту, с напоминанием силезцам, а особенно вратиславянам (бреславлянам), чтобы они прекратили свое сопротивление ему. Поэтому, когда Юрий, вскоре после Брненского (Брюннского) съезда отправился в Силезию, почти все силезцы присягнули ему в Свиднице (1-го сентября), а горные лужичане или шестоградцы в Яворе (Арбере) (21 сентября) и покорились без дальнейшего сопротивления. Только вратиславяне (бреславляне), между которыми неразумная толпа превзошла более благоразумных соседей своей яростью, продолжали сопротивляться королевскому войску, которое окружило их город. Тогда папа явился посредником и чрез своих послов, отправленных в Прагу к королю и в Вратислав (Бреславль), достиг после довольно продолжительных переговоров того, что город, наконец, также признал над собой власть Юрия, но только с условием, чтобы король, для успокоения умов, дал три года льготы, по прошествии которых только они должны были присягнуть ему и фактически подчиниться.

Еще раньше заключил Юрий дружеский союз с курфюрстом Фридрихом пфальцским (1459. 15 апреля), а также, еще до покорения вратиславлян (бреславлян), заключил договор с помощником его, Людвигом, из воевод баварских, который сначала был его противником, как один из кандидатов, при избрании чешского короля. Юрий и ему оставил как прежде воеводам саксонским, заграничные владения чешские, которыми они владели как ленами чешской короны (1459, 18 сентября). Б последствии Юрий с ним подружился, просватал дочь свою Людмилу за сына Людвига Юрия (1460). Тем не менее, однако, Юрий старался держаться в стороне от споров этих князей с маркграфами бранденбургскими; особенно же старался он привлечь к себе Альбрехта бранденбургского-анспахского. Дочь Альбрехта Урсула просватана была еще в том же году за сына Юрия — Генриха. Запутанное и шаткое положение дел в германской империи в то время, в котором никто не ожидал помощи от медлительного цезаря Фридриха III, и значение, которое, напротив того, король Юрий приобрел в такое короткое время у немецких князей, навели на мысль — избрать Юрия римским императором и таким образом заставить цезаря принять его, как полномочного правителя. Держась в стороне от партий, Юрий надеялся этим дать ход этому намерению как у князей, так и у самого цезаря.

Но вскоре он лишился этой надежды. Дружба, между ним и цезарем Фридрихом вскоре охладела, когда он не мог исполнить просьбы цезаревой по венгерским делам, состоявшей в том, чтобы он помог ему достичь власти в Венгрии. Неудовольствие цезаря еще более усилилось, когда паны нижнеавстрийские, имевшие много жалоб на него, как на своего правителя, обратились с ними к тому же королю чешскому и король Юрий не отказал им в покровительстве. Так как цезарь, по этим причинам, опять начал более склоняться на сторону папы, то Юрий поспешил снова сойтись с (Матвеем) венгерским, чего он достиг договорами, заключенными в Кошицах (Кашау) (1460) и в Трепчане (1461); вместе с тем он старался воспользоваться враждой двух княжеских партий в Германии для достижения Римского престола. Немецкий советник его, Мартин Мейер, услугами которого он преимущественно пользовался, достиг уже того, что курфюрст Фридрих пфальцский и архиепископ Майнцский обещали Юрию свои избирательные голоса. К тому же старался склонить король, чрез маркграфа Альбрехта, брата его Фридриха, курфюрста бранденбургского, и князей его партии; и это казалось возможным, потому что в то время обе партии в Германии достигли могущественного посредничества Юрия в своем споре. В феврале месяце 1461 года король Юрий, устроил под предлогом решения этого спора, на большой съезд почти всех немецких князей в Хебе (Эгере); на этом съезде начались, по возможности тайные, совещания о назначении его правителем или попечителем германской империи, а также о назначении его главным предводителем союзного войска, если бы дело дошло до войны с турками, о которой хлопотал в это время папа. Но партия бранденбургская, которой покровительствовал папа в распре её с партией баварской, окончательно противилась этим намерениям и Хебский (Эгерский) сейм разошелся без желанного результата.

Вскоре после этого король сложил принятое на себя посредничество между немецкими партиями и между ними снова началась война. Цезарь Фридрих, узнав о намерении возвести Юрия на римский престол,, совсем перешел на сторону его противников, объявил войну Людвигу баварскому и его помощникам за имперскую войну. Напротив того, Юрий открыто выступил помощником Людвиковой партии. Войско чешское вторглось не только во Франконию и Тюрингию, но, главным образом, в нижнюю Лужицу, которой владел до сих пор, под именем правителя курфюрст бранденбургский Фридрих. После нескольких перемирий, Фридрих принужден был, наконец, к миру в Кубине (1462, 5 июня), по которому в числе других условий получил от короля Юрия выкуп за лужицкое наместничество 10,000 коп чешских грошей. Поэтому нижняя Лужица снова была присоединена к Чехии и только Хотебуж (Коттбус) и несколько других тамошних замков оставлены были Фридриху в ленном владении. Только Альбрехт, маркграф-бранденбургско-анспахский, продолжал еще войну.

§ 69. Распри между королем Юрием и папской столицей. Возмущение Зеленогорской общины.

Вновь утвердившееся могущество чешской короны в отношении пограничных соседей не мало содействовало установлению внутреннего спокойствия и установлению всеобщего благоденствия в Чехии, приготовленного Юрием Подебрадским еще во время его правления в качестве земского наместника (старосты). При полной гарантии права, введенной благодаря утвердившемуся значению общих судов и постановлений, всюду водворилась спокойная деятельность, так что, казалось, снова воротились времена императора Карла IV, благословенного отца отечества. По прекращении военных бурь, началось, благодаря заботливости короля-патриота, новое время процветания изящных искусств и частью наук, хотя чрезмерная любовь к религиозным истинам много препятствовала весьма успешному исследованию некоторых отраслей науки. Пражский университет, в войне за императора Сигизмунда потерявший большую часть своего имущества и отторгнутый от деятельности по своему призванию, во время короля Юрия опять стал возвышаться в своем значении, так что его посещали люди из окрестных немецких земель.

Королевская власть, усиление которой необходимо было для придания прочности улучшениям страны, стремилась к тому, чтобы огромные родовые имения Юрия Подебрадского соединить в одни руки вместе с коронными владениями. Но преимущественно она находила опору в расположении городского и дворянского сословия к Юрию, как к королю, так что эти два сословия, наиболее содействовали установлению порядка в Чехии после несчастных испытаний предшествовавшего времени, когда высшая аристократия старалась пользоваться всеобщим смятением для своих личных интересов и для приобретения себе высшей власти в стране. Король Юрий относился к аристократии осторожно и справедливо, однако он не давал им возможности ограничивать королевские права более, нежели было с давнего времени и охранял. другие сословии от всякого насилия, на которое покушалось дворянство. За это дворяне и мещане склонялись на его сторону на сеймах в определении налогов, которых необходимость теперь при уменьшении собственных постоянных доходов короны ощущалась, более нежели в прежние времена.

Другой опорой трона было расположение большинства народа, а также приверженцев чаши к королю, который вышел из них и исповедовал эту религию, хотя король Юрий и в этом отношении наблюдал полную справедливость, ни в чем не препятствовал партии, принимавшей причащение под одним видом, даже на высшие должности назначал панов больше из последней партии, чем из первой, так как могущественнейшие роды исповедовали древнейшую народную религию.

Король Юрий действовал совершенно по компактатам, а потому не терпел в стране никаких других религиозных партий, кроме тех двух, которые были утверждены компактами. С этим намерением он прежде всего доложил конец публичному совершению таборитских обрядов, и если позднее остатки его исповедников каким-нибудь образом появлялись из потаенных мест своего убежища, то он употреблял жестокие средства к их истреблению. Эта обязанность была положена в основу той присяги, которую он дал папе пред своим коронованием. Тем не менее, свободомыслие в религиозных делах, к которому чехи привыкли со времен Гуса, не могло уничтожиться насильственными мерами и в короткое время после подавления таборитства привело к образованию нового религиозного союза, продолжавшегося гораздо дольше. Люди, которых образ мыслей был отвергнут как римской церковью, так и утраквистами, вступили в тайный союз, в различных местах Чехии и Моравии; между ними особенной религиозной ревностью отличалась община, которая еще в 1457 году, при жизни короля Владислава, благодаря посредничеству самого священника Яна Рокичана, не знавшего её целей, получила место для поселения в Градце, в пустой тогда деревушке Кунвальде, в Жамберском панстве, принадлежащем Юрию Подебраду. Первым её предводителем был бедный дворянин Григорий, снискивавший пропитание трудами своих рук. Придерживаясь учения и церковных обрядов таборитского братства, они отличались от него тем, что не употребляли оружия для сохранения и распространения своего обряда, но заботились преимущественно о нравственных проповедях и о действительном выполнении любви к ближнему. С самого начала они старались также войти в союз со всеми другими подобными общинами, если только основание их учения согласовалось с учением последних. Но первые же действия их на этом поприще вызвали против них гонение.. Врат Григорий, отправившийся в 1461 году в Прагу для соглашения с своими единомышленниками в вере, схвачен был вместе с другими по повелению короля, боявшегося, чтобы из этого не возникла какая-нибудь новая Фаворская община, и измученный Григорий был освобожден только после долгого тюремного заключения. Тем не менее, уже в 1464 году братья кунвальдские со многими другими из Чехии и из Моравии сошлись на большое, хотя и. тайное собрание в горах за Рыхновом и толковали о главных основаниях религиозного учения и об образовании всеобщего союза, который с тех пор назвался братской общиной. В 1467 году около 50-ти депутатов от общин собрались в деревне Льготе у Рыхнова и окончательно положили учредить новое религиозное товарищество, которое отказывалось от соединения с римской церковью и утраквистами избранием себе священников и епископов, принявших рукоположение, для сохранения апостольских преданий, от какого-то вальденского епископа Степана в Австрии, и выбором старшин или советников, которые сообща с священниками заведовали бы всеми делами общины.

Несмотря на мудрость, справедливость и безусловную заботливость короля Юрия, ему однако ж не суждено было приготовить чехам новую блестящую будущность. Стремления его уничтожены были настойчивым желанием пап — подчинить себе чехов точно также, как это было пред началом стараний о церковной реформе. Папа Пий II требовал такого подчинения от короля Юрия, представляя его присягу пред коронованием, по которой король дал обязательство уничтожить в Чехии партию утраквистов. Король не соглашался на это, так как он обязался искоренять только ересь в стране, за которую нельзя было принять причащение под двумя видами, как одобренное базельскими компактатами. Как только обнаружились враждебные столкновения короля Юрия с немецким императором Фридрихом III, папа Пий II тотчас начал снова требовать от короля, чтобы он отправил к нему в Рим посольство, чрез которое торжественным и определеннейшим образом возобновил бы данные ему прежде обещания покорности. После долгой проволочки король сделал это в марте месяце 1462 г., прося при этом утверждения компактат со стороны папы. Но вместо этого, папа Пий открыто объявил компактаты бесполезными и уничтоженными и требовал от короля, чтобы и он сам отказался от причащения под двумя видами и свое королевское могущество употребил на искоренение его в своих землях. С этим требованием папа вместе с королевскими послами отправил в Чехию своего легата Фантина-де-Валла, доктора прав, который служил за плату королю Юрию в качестве защитника его интересов в Риме, но который однако ж не всегда был ему предан, предлагая советы и против него. Король не мог исполнить требований папы, без того, чтобы не вступить во вражду с своим народом, как некогда король Сигизмунд. Вот почему, когда посольство воротилось в Прагу, он, чтобы рассеять всякое недоверие к себе народа, в торжественном собрании земских сословий объявил папские требования несправедливыми, известил, что он будет твердо держаться компактат и побуждал к тому же сословия, как утраквистов, так и принимавших причащение под одним видом. Когда же Фантин, объявляя желание папы, обвинял короля в нарушении присяги, грозил ему лишением короны и так держал себя, что умысел папы умалить королевское достоинство дерзостью речей своего посланника, сделался ясен — Юрий терпеливо выслушал все, но на другой день без всякого допроса взял Фантина, как вероломного своего слугу, и в свою очередь отплатил папе, посадив его легата на несколько недель в тюрьму.

После такого отказа короля, папа Пий тотчас же решился возмутить против Юрия его подданных и соседей, и прежде всего повелел жителям Вратислава, чтобы они не исполняли присяги, данной королю. Легат папский Иероним Ландус прибыл скоро в Вратислав, поселился в городе, восставшем тотчас против короля, и вызывал оттуда силезцев, лужичан, а также и города в Моравии и Чехии, где причащение принималось под одним видом, соединиться для этого вместе с Вратиславскими.

Дальнейшие враждебные действия папы были скоро задержаны на время новыми хлопотами, которые обрушились на голову императора Фридриха III. Великое восстание нижне-австрийских сословий в союзе с Альбрехтом князем верхне-австрийским, к которому неожиданно присоединились также и граждане города Вены, причинили Фридриху еще большую опасность, когда он был осажден в своем Венском замке и когда горожане ничем, казалось, не хотели успокоиться, как только его смертью. Среди такого несчастья, он отправил посла к королю Юрию, тогдашнему своему противнику, с просьбой о помощи. Юрий без всякого замедления послал в Австрию старшего своего сына Викторина, а чрез несколько дней отправился сам и подступил к Вене с огромным войском, которое заставило усмириться бунтовщиков. Альбрехт принужден был согласиться на перемирие, дать императору свободный выход из Вены и заключить с ним окончательный договор сообразно Могущественному решению короля чешского (1462 г. 5 декабря). Император изъявил за это большую благодарность королю Юрию. Он возобновил древние наследственные договоры между чешскими и австрийскими владетелями, и отказался от всяких притязаний на наследство в Чехии; издал privilegium, по которому повинность чешской земли немецкому государству уменьшалась на 300 вооруженных воинов для поездки в Рим или 300 гривен серебра на 150 воинов; младших двух сыновей Юрия, Генриха и Игнатия, подобно тому, как прежде Викторина, возвел в князья; даже постановил, чтобы после его смерти, король Юрии был опекуном сына его Максимилиана и владетелем Австрии, если бы Максимилиан умер. Наконец, император обязался также своим посредничеством примирить короля с папой.

Эти договоры между королем и императором привели скоро к полному успокоению партий в Германии. Прежде всего с Юрием вошел в сношения Альбрехт маркграф бранденбургский, как верный сподвижник императора, а потом после непродолжительного времени он, император, и князья баварской партии избрали Юрия посредником в их спорах, и он установил между ними примирение на мирном съезде в Праге (1463 года 23 августа), где по его указанию рассуждали также о новых средствах к исправлению состояния немецкого государства, хотя и на то время без всякого результата.

Однако ж ходатайство императора Фридриха у папы, чтобы этот последний оставил неприязненные действия против Юрия, имело только тот результат, что папа уничтожил задуманное против короля церковное наказание, под тем условием, чтобы Юрий не преследовал вратиславян насильственными мерами. Между тем сам он приготовлялся к неприятельским действиям. Он вошел в тайные сношения с Казимиром королем польским, предлагая ему чешскую корону; кроме того, возбуждал Фридриха и Альбрехта маркграфов бранденбургских против Юрия, обещая им за то в награду Силезию и Лужицу. Надеясь на защиту со стороны папы, моравский пан Гинек Битовский из Лихтенбурга, восстал в то же время против короля из-за прежней тайной неприязни к нему. Ходатайства императора перед папой между тем были подкрепляемы всеми сословиями земель чешских, собранными королем на съезде в Брно (1463), а позже немецкими князьями на сейме в Новом Городе за Веной, собранном императором вследствие государственной необходимости (1464 г. 4-го марта). Папа, не обращая на это ни малейшего внимания, издал 15-го июня 1464 г. судную грамоту на короля Юрия, в силу которой последний должен был в 180 дней явиться на суд папы в Рим, как обвиняемый в ереси. Буллы, посланные но этому поводу, были приостановлены и уничтожены императором Фридрихом, который этим самым воспрепятствовал их объявлению; скоро потом папа Пий умер (15-го августа).

Преемник его, Павел II, уничтожил обвинительную грамоту против Юрия, единственно с той целью, чтобы воспользоваться временем для лучших приготовлений. И он в свою очередь потребовал, чтобы король не делал насилия против вратисловян, и даже Гику Битовскому, которому король между тем дал возможность осадить укрепленный замок его Корнштейн. Отправив нового легата в Вратислав, Рудольфа епископа Лавантского, папа приказал чрез него, чтобы паны партии под одним видом, находившиеся в войске короля у Корнштейна, тотчас же отступили от замка; они не сделали этого, а король поэтому не хотел согласиться на требования папы; Корнштейн принужден был сдаться за недостатком провианта (1465). Тогда Павел II без дальнейших расследований возобновил обвинительную грамоту против Юрия и отдал приказание Рудольфу Лавантскому, чтобы тот отклонял от повиновения короля католических его подданных и тех, которые станут этому противиться, принуждал проклятиями и другими церковными наказаниями.

Надежда папы подкреплялась еще внутренними раздорами в самой Чехии, которые ему удалось воспламенить. Панство, сильно желавшее увеличить свое могущество ослаблением королевской власти, нашло в этом споре между королем и папой весьма удобный к тому случай. Оно схватилось за него по наущению Зденка Конопитского из Штернберга, бывшего до сих пор главным пражским бургграфом, который, не смотря на то, что прежде был весьма полезным помощником Юрия, теперь восстал против него из-за какой-то тайной неприязни. Зденек и его сподвижники, паны, принадлежавшие к партии под одним видом, начали с весны. 1465 года разъезжать но различным местам и распространять жалобы на короля, яко бы он, требуя подати и налагая на сословия всеобщую военную повинность, тем самым нарушил земское учреждение. Король, узнав их вредный замысел, собрал сейм и предложил ему на рассмотрение эти жалобы, которые по свидетельству всего рыцарского и городского сословия признаны были пи на чем не основанными и легкомысленными. Тем не менее король, желая отклонить в панах всякое покушение на восстание, вошел с ними в дружеские сношения. Однако ж Зденек из Штернберга, зная все тайные намерения короля Юрия с прежнего времени, успел скоро происками неизвестного нам рода поссорить императора Фридриха с королем, так что тот, забыв должную благодарность, коварным образом обратился против него. Кроме того, возмутившиеся паны надеялись на помощь польского и венгерского короля, обещанную им папой, и потому, заключив письменный договор между собой в Зеленогоре 28 ноября 1465 года, упорно противились королю. Один из подписавших договор, Доброгост из Роншперга, отправлен был тотчас в Рим, где тайно от имени других просил лапу назначить им нового короля, всего лучше Казимира короля польского. Подстрекаемые легатом Рудольфом, горожане города Пльзена чрез несколько времени в свою очередь возмутились против короля и дали отпор военной силе, посланной для их усмирения (1466).

Спокойное положение короля имело тот результат, что некоторые из панов союзных, как например Ян Росенбергский, познав свою несправедливость, снова обратились к покорности королю. Король польский, с которым сносился папа Павел чрез своего легата Рудольфа, не думал вовсе ссориться с Юрием и не имел желания обладать чешской короной, даже и тогда, когда папа приготовил по этому поводу выгодный для него мир с прусскими рыцарями договором в Торне (1466 г. 19 октября). Немецкие князья, которых также легат побуждал против Юрия, не могли склонить к этому. Только Матвей-король венгерский, некогда зять короля Юрия, (так как жена его, дочь Юрия, скончалась в 1464 году), имея притязание на чешскую корону, стал содействовать папе с большей готовностью (1465 г. 2 октября). В октябре 1466 года, он с многочисленным войском близко подступил к границам Моравии, ища причин вступить в войну с Юрием, в особенности уничтожением так называвшихся братских партий, наемных чешских воинов, которые, будучи необходимыми в войнах в Венгрии и Австрии, и имея долги за владетелями и землями, которые пользовались их службой, поселились в тех землях в крепко огражденных лагерях, производя весьма часто различного рода беспорядки и насилия. Но внезапное нападение турок на Семиградск и неспокойствия в этой земле и в Венгрии принудили его чрез несколько времени отказаться от своих намерений. Король Юрий преследуя, между тем, вратиславских вооруженной силой, посланной в Силезию, предложил восставшим панам в Чехии перемирие, которым они воспользовались до того времени, пока не прибудет чужестранная помощь. Когда ни в чем не было успеха, и на последнем сейме в Генриховом Градце (1467), где должен был установиться, окончательный мир, панство стало требовать небывалых до сего вещей, как напр. утверждения земских льгот императором, чтобы король был вассалом императора. Зденек Штернберский вместе с своими сподвижниками был объявлен нарушителем земского мира, и против них была поднята война.

Прежде чем дошло до этого дело, папа Павел издал против Юрия, не явившегося в Рим на суд, окончательное постановление (1466 г. 23 декабря), в силу которого король объявлен был еретиком и лишенным своего королевства; кроме того, он снова повелел под страхом церковного наказания, чтобы подданные короля отказались от всякой к нему покорности. До избрания нового короля, Зденек Штернберский назначен был главнейшим гетманом, которой должны были все повиноваться. Союзники по этой причине возобновили свою договорную запись и открыто отреклись от всякого послушания королю, как ocyжденному папой.

Король Юрий начал войну с чешскими бунтовщиками, осадил большое число их крепостей в различных местах страны и в короткое время большая часть была им завоевана. В то же время против Вратиславских, нападавших в ту пору на его союзников, он отправил войско под предводительством сына своего Викторина, который на голову разбил их в битве у Франкштейна. Но затем, по наущению папского легата, священников и монахов произошло восстание простого народа в некоторых городах Моравии, Силезии и Лужице, которая еще при вступлении короля была ему враждебна, так что большая часть горожан частью вопреки своей воле принуждена была стать против короля. В обеих Лужицах восстание достигло до такой силы, что легат папский дерзнул самовластно поставить в них фойтов или земских старост, которым королевские фойты уступили, и скоро на стороне короля остались только город и крепость Гоерсверда. Менее удачны были происки легата в Чехии, не смотря на то, что тут ревностным его сподвижником был Гиларий декан пражского костела, который, удалившись вместе с капитулой из Праги, поселился в возмутившемся Пльзене. Некоторые паны, а также и города, исповедовавшие причащение под одним видом, оставались верными королю и когда Рудольф и декан Гиларий без всякого помилования преследовали их проклятиями и останавливали церковные службы, некоторые, не смотря эти наказания, не отказывались повиноваться королю, по крайней мере не шли против него с оружием.

Так сделали скоро потом все князья силезские, а позднее и Иост из Росенберга, епископ вратиславский, и уже известный нам, брат его, Ян Росенбергский.

Папа покушался между тем с помощью императора Фридриха привлечь на свою сторону князей немецких. На Нюрнбергом сейме в июле 1467 года, собранном под предлогом защиты христианства против турок, император предложил желание папы, чтобы они помогли ему войском против короля Юрия. Князья же, которым Юрий жаловался на папу и просил, чтобы они посоветовались с ним о созвании вселенского собора, взяли во внимание обычную опасность для всех властителей, если бы папе дать право постановлять и свергать государей и поэтому окончательно отказались от этого предложения. Только баварский князь Людовик старался в то время чрез посредство императора Фридриха разорвать до сих пор бывшую дружбу с королем чешским и не защищал разбойнические и фанатические шайки, которые под знаменем креста двинулись в Чехию, но в том же году потерпели страшное поражение у Нырска (22 сентября). Сношения папы с королем польским также имели мало успеха. Он окончательно отказался принять чешскую коронуй только позволил себе напомнить королю Юрию, чтобы тот покорился желанию папы. Посольство, отправленное им по этому поводу в Прагу, не в состоянии было достигнуть всего того, чего хотел император; оно приготовило только перемирие с Зеленогородским союзом, стесненным уже королем. Король согласился на это с тем, чтобы восставшие паны с другими союзниками своими из Моравии, Силезии и Дужицы определили условия мира на сейме во Бреге. Но прежде чем дело дошло до этого, папа вступил в сношение с королем венгерским. Таким образом они вместо Брега сошлись в Вратиславле, главном центре восстания, где председательствовал папский легат Рудольф, и решили еще упорнее продолжать борьбу (16 декабря).

§ 70. Борьба между Юрием и Матвеем.

После отказа короля Казимира, папа Павел II предлагал чешскую корону курфюрсту бранденбургскому Фридриху, который также не согласился принять ее. Тогда он на некоторое время вступил в сношение с тем же намерением с бранденбургским герцогом Карлом, но и тут не имел успеха. Матвей, королю венгерскому, папа не делал предложения, отчасти потому, что король венгерский, занятый защитой против турок, не имел времени вмешиваться в дела Чехии, отчасти потому, что Матвей, как государь строгий и могущественный в своем собственном королевстве, не мог бы поладить с чешскими панами, стремившимися к увеличению своей власти. Но когда не находилось ни одного желающего двинуться войной против Юрия с такой силой, какая была необходима, то двор папский обратил наконец главное внимание на него; к нему же обратился с просьбой о помощи император Фридрих, вооруживший против себя чешского короля неприятельским своим поступком. Хотя и император вовсе не расположен был видеть Матвея королем чешским, однако он обещал ему достоинство римского короля и другие почести.

Король Юрий решился воспользоваться перемирием с Зеленогорской коалицией, чтобы этим временем наказать императора; объявив против него войну в конце декабря 1467 года, он отправил князя Викторина с войском в Австрию. Чехи, соединившиеся с восставшей партией австрийских сословий, производили в этой стране страшное опустошение, так как защита со стороны императора была недостаточна. Король венгерский послал ему на помощь небольшое войско, объявив войну Юрию (1468 г. 31 марта), и издал в Пресбурге грамоту, в которой объявлял себя защитником католической веры против чешской ереси, и тотчас потом с отборным войском, частью состоявшим из чешских наемников под предводительством опытных чешских полководцев, вторгнулся в Австрию. Князь Викторин принужден был заключиться в Штокраве и ожидать помощи из Чехии. Король Юрий в свою очередь не замедлил прибыть с достаточным войском к Знойму. Матвей, выступив к нему на встречу, снова отступил к Лаве и не решался вступить в битву, которой ожидал король чешский. После нескольких стычек, Юрий отвел наконец свое войско в Чехию и оставил только князя Викторина с соразмерной силой в Требиче в Моравии, для того чтобы воспрепятствовать Матвей в дальнейшем его походе. Тогда король венгерский вторгнулся в Моравию и осадил Требич. Город был взят, а Викторин заключился в укрепленном монастыре, куда король Юрий послал к нему на помощь другого своего сына Генриха, а потом и сам прибыл со всем своим войском. Викторин храбро сразился с венгерским войском, и войско чешское снова оборотилось назад.

Во время этих действий на главной сцене войны Силезцы и Лужичане, бывшие на стороне Матвея, с разбойническми толпами крестоносцев, совершили опустошительный набег на Чехию у Житавы, но на голову были разбиты у Турнова. Напротив того, тотчас по взятии Требича венграми, сын Зденки Шторпберского Ян вторгнулся в южную Чехию, сжег Тин на Влтаве, принудил Яна Росенберского заключить договор с Зденком и с Матвеем и уговорил горожан Будейовицких присоединиться к этому союзу. Матвей сам без всяких затруднений завоевал большую часть Моравии. Берно, Ольмюц и некоторые другие города весьма охотно его приняли; епископ ольмюцкий еще прежде держал сторону панской коалиции, некоторые паны хотя или не хотя присоединились к нему; венгерский Брод он завоевал также силой и осадил Градище, которое однако ж геройски оборонялось. К великому вреду короля Юрия, сдались его врагам в то же время Гоерсверд в Лужиции и Франкштейн в Силезии, а позднее и укрепленный монастырь Градище в Ольмюце. Напротив того, королю сдался после продолжительной осады главный замок Зденков, Конопище, а к концу года, но отступлении Матвея в Венгрию, отличный полководец чешский Вячеслав Вельчек снова начал опустошительные набеги на Австрию.

Еще в Январе 1469 года король Матвей снова прибыл в Моравию, где сдался ему укрепленный замок Шпильберк выше Берна. Оттуда он направился с большой силой к чешским границам, вторгнулся в Чехию у Литомышля и высокого мыта, опустошил всю равнину Хрудимской области и, перейдя чрез железные горы в Чаславу, напрасно пытался изменой овладеть крепостью Лихтенбургом. Главнейшая его цель была овладеть Кутно-горьем. Но король Юрий во время собрал там для защиты свое войско, подошел оттуда к Чаславу, и среди суровой зимы так стеснил Матвея у Вилемова, что тот не мог двинуться ни взад, ни вперед с своим войском, в особенности с конницей, опасаясь встретить полнейшую гибель. Такая нужда заставила его обратиться к дружеским переговорам. В селе Угре оба короля сошлись лично (24 июня) и заключили устный договор, в силу которого Матвей обязался хлопотать и примирении короля Юрия и чехов с папой на основании компактат и окончить с ним войну. Тогда же было заключено перемирие и положено для дальнейшего обсуждения всего этого собрать сейм в Ольмюце.

Но Матвей при этом договоре думал только об обмане. Положенный сейм, в котором участвовали папские легаты, Рудольф, епископ лавантский тогда уже вратиславский (как наследник Госта, умершего в 1467 году) и Лаврентий, епископ ферарский, происходил на поле между Ольмюцом и замком Штернбергом и при посредничестве легатов опять кончился только устным переговором между королями и продолжением перемирия; между тем во время этих переговором в Ольмюце тайно рассуждали об избрании Матвея в чешские короли. Главой этого были паны партии Зденки, которые волей неволей должны были отдать ему корону Чехии, из боязни, что он оставит их, в самом деле, заключив договор с Юрием. 22 апреля королевские чины разъехались, а 3 мая Матвей торжественно объявил себя королем Чехии и даже определил главнейших панов зеленогорского союза, ко всем важнейшим государственным должностям в Чехии. Несколько времени спустя он отправился в Бреславль, взял там присягу с своих единомышленников, и насилием действовал против тех, которые не хотели покориться его воле.

Когда таким образом разрушились надежды короля Юрия на мирное окончание спора, он собрал наконец все силы для уничтожения своего противника и не обратил внимания ни на какие необходимые к тому жертвы. Прежде всего, для того чтобы найти хотя одного важнейшего союзника, он решился отказаться от искреннего своего желания перенести трон Чехии на свое потомство. С согласия чешского сейма, он предложил Казимиру, королю польскому, чтобы старший сын его Владислав принял после него бразды правления в Чехии. Предложение это весьма радостно было принято польским двором, хотя обсуждение этого тянулось долго вследствие соединенных с этим условий. Между тем после великого вооружения в Чехии король Юрий начал войну с Матвеем, как с нарушителем договора, снова отправив сына своего Викторина в Моравию. Одно войско шло чрез Кладско в Силезию, другое направилось к замкам панов Зайцев, третье на юг Чехии против Яна Росенбергского, для того чтобы оттуда сделать новое нападение на Австрию. Вследствие неосмотрительности князь Викторин был взят в плен при внезапном нападении в городе Весели на Мораве, однако ж это обстоятельство нисколько не повредило успехам чешского оружия. Скоро в Чехии все паны, принимавшие причащение под одним видом, которые не были изгнаны из Чехии и не были лишены своих замков, по договору передались на сторону короля. Предприятие силезцев и лужичан, которые из Житавы хотели прибыть на помощь Зайцам, было уничтожено вторжением князя Генриха и полководца Николая Стрелы в Силезию, где, поразивши житавских, они сожгли Фридланд и Зейденберг и опустошением и разграблением распространяли великий страх. Матвей, еще раньше оставив Вратислав, обратился в Моравию и, наконец, в Венгрию для соединения всех военных сил и с ними осадил Градище, но посланный против него князь Генрих доставил городу провиант, разбил короля в жестокой битве и преследовал его даже за границу Венгрии.

Суровая зима прекратила военные действия; с весны 1470 года, король Юрий послал опять на помощь жителям Градища войско, доставившее им новые запасы провианта; а когда Матвей вскоре сам прибыл в Моравию, то и Юрий выступил против него с главной силой своей из немецкого Врода. Матвей расположился у Берна, а Юрий недалеко от него у Райграда; когда венгерский король не отваживался вступить в битву, Юрий обратился наконец ко Градищу, овладел всеми бастионами, которыми город был укреплен на случай нападения венгров, и уничтожил этим всякое старание окончательно завоевать город. Когда же потом, опустошив пограничные части Венгрии, он отправился на север, намереваясь чрез Онаву вторгнуться в Силезию, Матвей неожиданно напал на Чехию и опустошил всю область до Котина и Кутногорья; но тотчас был окружен с одной стороны королем Юрием, прибывшим за ним из Моравии, с другой — войском, на скоро собранным в Чехии для обороны, так что с большой потерей принужден был обратиться в бегство. Оставив по моравским городам свои гарнизоны, сам отправился в Венгрию, Юрий же послал в Силезию Вацлава Вельчка, который, опустошив большую часть страны, распространил всеобщий страх.

Успехи чешского оружия имели весьма важные последствия. В самой Чехии восстание против короля всюду было подавлено; самые яростные противники его в Силезии, в особенности вратиславцы, были приведены в смятение и рассуждали с папским легатом о средствах к восстановлению спокойствия. Сам Матвей на деле потерял всякое доверие к своим военным силам и начал думать о мире, отправив посольство в Прагу. Объявив себя королем чешским, он этим самым возбудил опасение императора Фридриха, который боялся, чтобы Матвей, приобретя еще большее могущество, не сделался для него опаснейшим, врагом нежели прежде Юрий; почему непродолжительная дружба между ними обратились скоро в недоверие и открытую ненависть. Равным образом и немецкие князья боялись Матвея и не соглашались на избрание его в римские короли. Двор папский понял уже, что предприятие против чехов было труднее, нежели он ожидал. Король Юрий, получив известие об этом, составил в 1471 году новые планы для примирения чрез посредство верных своих друзей, князей саксонских, и папа Павел принял эти планы с уважением; он отправил в Германию нового легата, которому дано было полномочие для рассмотрения этих планов. Но прежде чем известие об этом дошло до Чехии, король Юрий, страдая некоторое время водяной, скончался 22 марта 1471 года.

§ 71. Король Владислав II.

Смерть короля Юрия дала новое мужество его противникам и потому надежды на мирное окончание дела не оправдались. Король венгерский; тотчас по получении известия о смерти Юрия, отправился с войском в Моравию до Иглава, где начались переговоры между ним и чешскими сословиями и назначен был наконец сейм для избрания нового короля в Кутной горе, куда присоединились и паны партии Зденка, надеясь принять сторону тех, которые стояли за избрание Матвея. Тем не менее сословия утраквистов, сообразно договору, заключенному королем Юрием с двором польским, избрали Владислава, перворожденного сына короля Казимира, мальчика 15 лет (27 мая). Торжественное посольство, отправленное тотчас в Краков, установило полное решение, по которому Владислав обязался исполнять компактат и другие вещи по примеру предшествовавших королей со времени Сигизмунда, привезен был в Прагу и коронован двумя польскими епископами (22 августа).

Король Матвей, узнав об избрании Владислава, тотчас неприятельски вторгнулся в Чехию, но скоро принужден был отступить без всякого успеха; даже в следующем году (1472) войско-чешское под предводительством Гинка из Вальдштейна на прибыло в Моравию па помощь тем, которые не соглашались признать Матвея королем. В то же время польское войско, отправленное Казимиром в Венгрию, где сильная партия боярства, враждовавшая с Матвеем, возмутилась и избрала королем Казимира, младшего брата Владислава. Матвей однако ж усмирил это восстание частью силой, частью хитростью и, заставив польское войско удалиться из его земли, сам сделал нападение на Чехию, опустошительнее всех прежних. Он овладел Пардубцем, Колином, Лимбургом и, с помощью легкой кавалерии гусаров, опустошил большую часть страны до самого почти пражского округа. Наконец чешское войско, под предводительством главнейшего пражского бургграфа Яна из Яновиц, остановило опасный поход Матвея, так что он и в этот раз должен был отступить без всякого успеха.

Когда таким образом даже по смерти короля Юрия войны, веденные против Чехии, нисколько не удовлетворяли намерениям папского двора и притом продолжительность военных действий давала возможность туркам делать нападение на христиан, — то папа Сикст IV, наследник Павла II, перестал преследовать ересь и старался своим посредничеством установить мир между королями. Для этого были созваны сеймы сначала в Нице, потом в Опаве в Силезии, в Бенешове, где вели переговоры чешские сословия партии Владислава и Матвея, — но все это не имело желаемого результата. Заключено было только перемирие на полтора года, (1473). Матвей воспользовался им для блага своего венгерского королевства, ибо когда в следующем году турки сделали огромное нападение на Венгрию (1474), он разбил их и тем принудил обратиться в бегство. Но он тотчас же, как некогда при короле Юрии, нарушил договор, вторгнувшись во время перемирия в Моравию и Силезию для увеличения своей страны. С одной стороны выступил против него Владислав, с другой его отец, король польский Казимир, они окружили Матвея в укрепленном лагере, которым он расположился у Вратислава. Однако ж отсутствие порядка в польском войске, хоть его и было 60,000 человек, а также беспорядки, поднятые против Казимира польской шляхтой, были причиной того, что дело снова кончилось перемирием на три года.

Во время этого нового перемирия разрыв Матвея с императором Фридрихом дошел до того, что король венгерский решился поддерживать против него восстания волновавшихся всегда сословий нижне-австрийских. Фридрих искал помощи в дружеском союзе с королями чешским и польским и, откладывая назначение чешского лена Матвей; наконец отдал его Владиславу. Тогда Матвей, начав войну против императора, напал на нижнюю Австрию и скоро овладел всей этой страной (1477), так что император, устрашенный этим, наконец и отдал ему удел из чешского лена. Во время самого перемирия Матвей утвердил свое господство над Моравией, Силезией и Лужицами в такой мере, что невозможно было вырвать из его рук эти земли соединенными силами Чехии и Польши. Вот почему в 1478 году заключен был наконец между ним и Владиславом мир в Ольмюце, в силу которого Владислав оставил за собой королевство чешское, Моравия же, Силезия и Лужица перешли во власть Матвея на время его жизни, с тем что но смерти его они снова должны перейти к чешской короне, однако ж по уплате 400,000 венгерских злотых. По утверждении этого мира, король Владислав исключил из своего подданства панов и города своей партии в Моравии и в других землях, чтобы они подчинялись на это время королю Матвей; в Чехии же паны партии Матвея покорились Владиславу на сейме в Праге в 1479 году.

Ужасная война сама но себе была таким образом покончена; но следствия религиозного раздвоения еще не прекратили своего существования, напротив, в первые же года после Ольмюцкого мира стали обнаруживаться с новой, еще большей силой. Партия утраквистов до сих пор оставалась осужденной папским престолом, который еще не признавал компактат. Ни один из окружным епископов не смел рукополагать в священники людей, принадлежавших к партии утраквистов, и потому у последних был весьма ощутительный недостаток в духовенстве. За несколько недель до смерти короля Юрия скончался магистр Ян Рокичана, который, благодаря своему значению, удерживал почитателей чаши в союзе, который держался со времени утверждения компактат. Теперь наступили раздоры различного рода. Одни, видя недостаток рукоположенных священников опасность для самого существования их религиозной секты, предлагали избрать епископа, который бы рукополагал и пользовался епископской властью без всякой инициативы со стороны папы. Другие, напротив, противились этому, не желая отторгнуться вполне от вселенской церкви. Из этих споров образовалась опять, как во время Лрибрама и Менгарта из Градца, партия боязливых утраквистов, которая досадовала на пение посланий и евангелия во время обедни, на недостатки обрядов, вновь введенных епископом Филибертом, и вообще на все отступления от старых церковных обрядов, и будучи сама весьма слабой, мало-помалу стала входить в дружеские сношения с партией причастников под одним видом и чрез них надеялась приобрести расположение короля. Из этого произошло, что король именно в Праге определил городскими советниками из той партии, которых народ считал вообще противниками чаши; также в 1480 г. приказал в Праге арестовать некоторых священником, за ревность к вере утраквистов, наиболее любимой простым народом.

Сословия утраквистов постоянным ходатайством у короля достигли освобождения этих пленников и приготовили средства, которые удовлетворяли самым важным потребностям утраквистов. Им удалось склонить на свою сторону одного из итальянских епископов, Августина Санктуариенского из Мирандолы, который, оставив свою родину, обратился в Чехию, раздавал дары под двумя видами и рукополагал на священнические должности. Сословия утраквистов на нескольких съездах, собранных по этому поводу, положили оказать ему поддержку, чтобы он мог остаться в Чехии; тогда он ездил от города к городу, исполняя свою должность. Только в Прагу он не решился прибыть, где советники, преданные партии, принимавшей причащение под одним видом, все противились ему. Боярство, принимавшее причащение под одним видом, вооружилось против такого поступка епископа, как противозаконного, и всеми силами старалось, чтобы король запретил это; в то же время весьма большой вред партии утраквистов причинило замещение фар, ей принадлежащих, священниками партии, принимавшей причащение под одним видом на основании грамоты императора Сигизмунда.

После напрасных жалоб у короля одной партии на другую, сословия утраквистов вступили между собой в союз под предводительством пана Яна Товачевского из Цимбурга (1483) с тем, чтобы вместе бороться против дальнейших притеснений. Когда раздор партий все более и более умножался, пражские советники сообща с своими приверженцами задумали изменническим образом освободиться от главных мужей враждебной партии в городе. Происки эти однако ж во время обнаружились; а общины Старого, Нового и Меньшего пражских городов двинулись для исполнения более ужасного дела, нежели свержение новгородских советников в последние дни короля Вячеслава. Все трое ратманов изгнаны были простым народом (1483 г. 24 сентября), а что касается советников, то одни из них были избиты на месте, другие преданы суду по приговору рассерженных общин.

Справедливый гнев короля на такой насильственный поступок раздражался советниками, которые, исповедуя большей частью причащение под одним видом, насколько возможно, стремились к тому, чтобы король обратился против партии утраквистов. Это еще более побудило союз утраквистов соединиться с пражанами, которые также приняли участие в договоре и приняли к себе епископа Августина. После долгих переговоров король решился примириться с пражанами (1484), так что отказался от наказания их дерзости; чрез посредничество же короля произошло наконец примирение между двумя религиозными партиями в Чехии в силу договора, заключенного на сейме в Кутной Горе в 1485 году. Одна другой обещали не восставать против компактат и против грамоты императора Сигизмунда, так чтобы в церквах причащение раздавалось под одним или двумя видами, чего держалась каждая партия в начале правления короля Владислава, чтобы подданные другого обряда имели свободу в своих духовных нуждах переходить в церкви той партии, к которой принадлежали.

После этого мира в правление короля Владислава возобновлены были сношения с тогдашним папой Александром VI по поводу утверждения компактат, но и тогда это было напрасно, так что партия утраквистов никогда не могла окончательно, примириться с вселенской церковью, а поэтому, чем дальше, тем больше находила для себя беспокойств. Епископ Августин Санктуариенский исполнял свою должность до своей смерти, т. е. до 1493 года. Позднее приобретен был таким же образом Филипп Новавилла, титулованный епископ сидонский из Модены (1504), который однако ж, будучи человеком довольно старым, скончался через три года (1507). С тех пор приверженцы партии утраквистов должны были ездить для рукоположения в чужие земли, обыкновенно в Италию, где им удалось склонить какого-нибудь епископа, который совершал посвящение вопреки папским постановлениям. Часто вместо условия требовалось у них отречение от чаши, и они отказывались от него только для того чтобы получить посвящение, после которого опять продолжали раздавать дары под двумя видами. Высшее управление духовными делами утраквистов находилось в руках так называемого администратора с консисторией, выбираемого обыкновенно в то время съездом сословий и духовенства или синодом утраквистов и потом уже утверждаемого королем.

Подобные способы выбора представителей духовенства всегда с ограниченной и недостаточной властью были причиной того, что утраквистское духовенство приходило в большую и большую зависимость от папства и светских общин, что не соответствовало его достоинству и содействовало распространившемуся в среде его, своеволию и невежеству, так как вследствие хлопот, с которыми сопровождалось постановление священников, каждый, кто каким бы то ни было образом достиг этого, должен был быть принят и терпим.

Эти нравственные недостатки в партии утраквистов были причиной того, что в то время люди с более ревностным религиозным настроением переходили на сторону нового чешского братства, которое, не смотря на все направленные на него противодействия, получило все таки большое распространение. К концу 15 столетия было уже 300 или 400 братских общин в Чехии по различным городам и местечкам, в особенности в областях Градецкой, Болеславской и Хрудимской. Главной резиденцией представителей союза была Млада Болеслав со времени брата Луки, который, по смерти брата своего Григория, приобрел весьма большое значение между своими, как ревностью религиозной, так ученостью и умом. К братскому союзу присоединились еще и два панские рода, Еранжы из Крайка, к которым принадлежал Болеслав, и Костки, владетели прежних имений литомышльского епископства.

Церковное нестроение у партии утраквистов, наконец забвение благородных стремлений об исправлении церкви, начатых за сто лет перед тем, но остановившихся в Чехии вследствие неблагоприятного времени, были сами собой зародышем нравственного падения народа; во время короля Владислава обнаружились и другие последствия великого возмущения, которым чехи принялись за великое дело против неровной силы. Отпадение от союза с римской церковью, продолжившееся далее, нежели полагали вожди утраквистов при начале религиозных смут, удалило Чехию от сношения с другими народами и от образованности, которая проложила в то время новые пути в западной Европе, в особенности изучением древней классической литературы и классического искусства-. Эти новые духовные интересы нашли себе доступ и в Чехию, но не в такой мере, чтобы чехи шли рядом с другими западными народами. Знаменитейший человек, прославившийся в Чехии в то время, знанием древне-римской и греческой образованности, Богуслав Гасиштейнский из Лобковиц принадлежал к партии унионистов; однако ж он и его единоверцы в Чехии были вообще отчуждены от своего народа, с презрением смотрели на все отечественное, как опозоренное ересью, и много повредили чешскому имени в глазах иностранцев, с которыми они дружились охотнее. Литература утраквистов занималась преимущественно бесплодными религиозными спорами. Пражский университет, который вследствие возобновленного спора о религии во время Юрия Подебрадского оставался исключительно под управлением магистров из партии утраквистов, все более и более приходил в упадок от недостатка талантливых преподавателей и далеко отстал в сравнении с прежним временем. Из четырех первоначальных его факультетов богословский, юридический и медицинский совсем были уничтожены, остался только факультет свободных наук. Утраквисты чаще стали рассуждать об увеличении владений университета, так как большая часть их, вместе с некоторыми духовными имениями, была отнята во время войны при короле Сигизмунде. Однако ж юридические науки в Чехии совершенствовались в то время и без посредства университета, старанием пана Цтибора Товачевского из Цимбурга в Моравии и Корнелия из Вышеграда в Чехии. Значительной степени процветания достигло строительное искусство, благодаря славным постройкам храмов, ратуш, городских башен, замков и дворцов, которым содействовали не только оба короля, Юрий и Владислав, но и дворянство, и городские общины из желания этим прославить себя. Знаменитые мастера, Матвей Рейсек из Простейва и Бенешь из Лаун, прославили себя в числе других многочисленных памятниками своего искусства, но не оставили учеников себе подобных.

Во время короля Владислава чехи стали терять свои национальные связи. После того, как силы чешского народа в продолжении нескольких десятилетий вели постоянную борьбу за идей, теперь наступило полное ослабление; на месте обещанной любви к родине явилось самолюбие, а нравственная строгость и мужество уступили дорогу роскоши и изнеженности. Этим объясняется происхождение вредных реформ, происшедших в политической сфере страны при короле Владиславе и также полное падение тех основ, на которых пред тем утверждены были государственные учреждения.

Владислав, имея смирный и добрый характер, был человек весьма слабый. Не решаясь отказывать никому, кто бы ни обратился к нему с просьбой и увещанием, он тотчас по вступлении своем на престол стал раздавать земли из коронных имений главным панам той партии, которая помогала ему получить чешский престол; когда же потом перешли на его сторону паны унионисты по Ольмюцкому миру, то он оказывал им еще большую милость и даровал им большие льготы. Скоро после этого Кутногорским договором покончены были споры между религиозными партиями. Паны той и другой партии соединились вместе для приобретения прерогатив своему сословию при управлении делами, — о чем они хлопотали еще во время Вячеслава, — снова начали старинную распрю с земанами или рыцарями из-за должностей и судебных мест. Рыцарское сословие, не имея защиты от короля так, как в правление короля Юрия, охраняло права свои сообща с городским сословием, и достигло наконец примирения по приговору короля Владислава в 1487, на который и та и другая партия изъявили свое согласие. Решение это установило, как некогда при императоре Сигизмунде, чтобы две из древних государственных должностей, именно должность высшего судьи и камергера, принадлежали исключительно панскому сословию, третья-же, главного секретаря, сословию рыцарскому, земских же судей чтобы всегда было 12 из панов и 8 из рыцарей. Как только прекратилась эта распря, оба дворянские сословия, паны и рыцари, соединились в дружеский союз и взаимно помогали друг другу ослабить королевскую власть и уменьшить силу городского сословия.

Успехам шляхты не мало помогли изменения в положении чешской короны по смерти венгерского короля Матвея в 1490 году. Король Владислав наследовал ему, в венгерском королевстве и из прежней своей резиденции Праги переселился в Буду (Офен). Вследствие этого изменения Моравия, Силезия и Лужица снова были присоединены к чешской короне, которая при обычном вероломстве короля Матвея и по смерти его не могла быть безопасна. Но при удалении короля из страны управление Чехией находилось теперь в руках государственных чиновников, которые, происходя из шляхты, заботились большей часть только о выгодах своих и своего сословия. Благодаря их содействию, король Владислав, чем далее, тем более уступал им в ограничении королевских прав. Уже в 1497 году он обязался не только прежние три должности при земском суде, но и все другие важнейшие отдавать лицам панского и рыцарского сословия сообразно постоянному разграничению между этими двумя сословиями. Таким образом панское сословие, кроме коморничества и судебных должностей, получило пражское бургграфство, гофмейстерство, маршальство и должность государственного канцлера; рыцарскому же сословию, кроме должности государственного секретаря, отданы были подкоморство и бургграфство области Градецкой. Два бургграфа замка Карлштейна, как хранители короны, государственных драгоценностей и привилегий, враждебные уже не только королю, но и земским сословиям, должны быть один из панства, другой из рыцарства, и исполнять назначенную должность поочередно. Только управление финансами король оставил за собой, и назначал на эту должность лиц панского, рыцарского или городского сословия. В том же году, к немалому уменьшению коронных доходов, король отказался от всякого права на владения остававшиеся по смерти лиц панского и рыцарского сословий, пользуясь только вассальными имениями. Разные другие сеймовые постановления, на которые он соглашался, ограничили право короля на свободное пользование коронными владениями; так что, по постановлению 1499 года, ни одно коронное владение в целом его виде или только частью не могло быть отчуждено или уничтожено без согласия сейма. Подобными средствами сословия приобрели себе право надзора над управлением постоянными коронными доходами, чтобы не обременяться податями; короли же всегда охотно налагали подати. При недостатке приходов король таким образом был не в состоянии содержать никакого войска, с помощью которого он мог бы преодолеть вооруженные силы панов и рыцарей.

При таком положении дел власть принадлежала не королю, но земским сословиям; и страна могла бы остаться при таком порядке, основанном на подобном отношении, если бы сословия оживлены были духом патриотизма. На самом же деле стремления их отличались эгоизмом, и потому ослабление королевской власти повело за собой ущерб для всеобщего блага. Когда король потерял свободу охранять прочность закона, то панство и рыцарство своевольно старалось привести в свое подданство сельское население. Стало проявляться отсутствие всякой свободы вследствие постановлений сейма, по которым крепостной человек несмел переходить в другую власть или переходить в городское или духовное сословие без дозволения своего пана или увольнительной грамоты, никогда не дававшейся даром. Также формулировано было законом, чтобы ни один крепостной на земском суде не смел приносить жалобу на своего пана; так что прежние юридические договоры между владетелями и подчиненными лишены были всякой гарантии закона.

Два высшие сословия начали посягать на стародавние привилегии горожан, которыми исключительно предоставлено было им право провоза жизненных продуктов. Они стали варить для продажи пиво присвоил замках и воспрещали крестьянам брать пиво из городов или возить хлеб на торг в город. Воспрещали кроме того городам скупать государственные имения или духовные имущества, что при великих религиозных смутах чаще делалось, нежели прежде; даже призывали горожан на суд земский в таких делах, которые подлежали к городским судам; наконец покушались отнять у городов третий голос на сеймах при всех государственных делах и навязать снова городскому сословию те официальные права, которыми оно пользовалось до войны против короля Сигизмунда.

На сейме 1500 года сословия решили пересмотреть все вообще юридические постановления, написанные в земских досках, и соединить их в одну книгу законов. Это дело совершено было преимущественно трудами знаменитого юриста Альбрехта Рендля из Ушавы, тогда государственного секретаря, и земские учреждения короля Владислава были напечатаны. В этом законнике паны и рыцари утвердили за собой все то, чего они в то время домогались в отпор городскому сословию, и с такой предусмотрительным пристрастием, что сословия панское и рыцарское свободно и по своей воле могли увеличить или уменьшить свои права. Вследствие этого королевские города подали жалобу на панов и рыцарей, при чем король Владислав должен был рассудить эти две партии. Король, прибыв по этой причине в Прагу, объявил 22 марта 1502 года приговор, в пользу панов, почему горожане не хотели ему подчиниться; когда же король взял его назад, чтобы он не был приведен в исполнение паны и рыцари восстали, не желая уже отступать от него. Тогда города тотчас после отъезда короля в Венгрию собрали в Праге сейм и заключили союз для защиты своих прав и привилегий; панство и рыцарство в свою очередь соединилось для охранения решения короля и тотчас та и другая партия начали военные действия.

Паны и рыцари собрали свои сеймы так как города удалялись от них вследствие потери своих прав, города же не признавали законности подобных сеймов и не соглашались повиноваться их постановлениям. За убийство, совершенное в Праге, был взят в то время по приговору старогородских ратманов молодой дворянин Копидлонский (1508). В отмщение за это брат его Юрий Капидлонский, восстал против пражан и других королевских городов, схватывал горожан на улицах, отсекал им руки и ноги, сжигал имения и делал другие жестокости. Многие паны и рыцари помогали ему в этом, обещая его челядинцам убежище в своих замках, а чиновники земские и палачи в областях, обязанные преследовать людей вредных для государства, с ненавистью во; стали против городского сословия. Скоро нашлись и другие разбойники, частью из рыцарского сословия, и, надеясь на такое положение дел, приносили вред горожанам на улицах и в их владениях.

Король Владислав жил между тем в Будине и только на 31 году своего правления вступил в брак с Анной Фойкс (Анна де Фуа), племянницей французского короля Людовика XII (1402), от которой родилась сначала дочь именем Анна, а потом сын Людовик (1506). Владислав, достигнув того, что сын его еще в детском возрасте был признан наследником его в чешском и венгерском королевствах, в 1509 году, для. отказа от своего избрания на королевство венгерское, прибыл в Прагу, где трехлетний Людовик был коронован. Во время своего пребывания в Чехии, продолжавшегося этот раз целый год, он снова взял на себя труд разрешить распри сословий и снова нарушил договор вопреки желанию городов. Неудовольствие горожан еще более увеличилось вследствие неожиданных обстоятельств, когда в Праге между венгерскими дворянами с их челядью и простым народом произошла кровавая драка, в которой погибло 16 венгров и за смерть которых король отомстил многим жестокими пытками, сдиранием кожи, сажанием на кол и другими казнями, дотоле неизвестными в Чехии.

До своего отъезда Владислав издал грамоту или маестэт сословиям чешским (1510), которым обязался за себя и за будущих королей чешских, чтобы ни одно княжество, ни замки и земли, принадлежавшие чешской короне вне королевства, не были отчуждаемы без соизволения сейма. Между тем распри между сословиями, чем далее, тем более увеличивались. Ибо насилие, направленное против пражан со стороны земских чиновников и панства, не переставало даже в присутствии короля, а тем более возросло после его отъезда. Тогда горожане, укрепив еще более свой союз, в 1513 г. избрали себе князя Варфоломея Минстербергского, внука короля Юрия, правителем своих дел в распре с панами и рыцарями. Ему удалось известить короля о той несправедливости, которая делалась горожанам, и о вреде самой короне, вследствие разъединения между ним и городами. По содействию князя Варфоломея, города обнаружили свое расположение к королю посылкой на помощь многочисленного войска в Венгрию, где поднялось великое восстание сел под предводительством Юрия Доша Секела в 1515 году угрожало опасностью самой королевской резиденции в Будине. Король оттуда начал хлопотать об окончании распри между сословиями без оскорбления городского сословия, часто отправляя послов в королевство, по поводу этого дела. Также даровал городам льготы, которые подобно требованиям панства вели к уменьшению власти короны. Тогда же пражане получили право в случае отсутствия короля самим избрать себе ратманов без всякого участия правителя (1514). После несчастной гибели князя Варфоломея в волнах Дуная в 1515 году, его место в распрях городов со шляхтой занял родственник его, князь Карл минстербергский, также внук короля Юрия. Но еще до наступления примирения король Владислав умер в Будине на 61 году от роду (1516 г. 13 марта).

§ 72. Король Людовик.

Вследствие беспокойств, которые испытывал король Владислав во все время своего правления в борьбе с венгерской шляхтой, он всегда старался быть в дружественных отношениях с могущественнейшим своим соседом, императором Максимилианом I, сыном и наследником императора Фридриха III, от дома которого ожидали в то время великого распространения могущества в будущем. Единственный сын Максимилиана, Филипп, был по своей матери Марии наследником бургундского княжества в Нидерландах, к которому принадлежало между прочим и графство Люксембургское по браку деда Марии Филиппа с Елизаветой Згожелецкой княжной, племянницей короля Владислава IV. Филипп, сын Максимилиана, вступив в брак с Иоанной, дочерью короля арагонского Фердинанда и Изабеллы кастильской в Испании, имел от этого брака двух сыновей, Карла и Фердинанда, и дочь Марию, но так как ближайшие наследники все в короткое время умерли, то старший из внучат Максимилиана, Карл, получил в наследство все испанское королевство, кроме того наследовал отцу своему Филиппу в бургундском герцогстве, и потом вместе с младшим своим братом Фердинандом, был законным наследником Австрии после Максимилиана. В 1515 году в Вене на сейме собрались король Владислав, брат его Сигизмунд король польский и император Максимилиан. Здесь, кроме дела о союзе всех трех государей против турок решены были два брака, короля Людовика, сына Владислава, с великой княжной Марией, внучкой императора, и великого князя Фердинанда, младшего из императорских внуков, с Анной, дочерью Владислава. Притом государи согласились, чтобы по смерти Людовика, Анна была наследницей чешского и венгерского престолов, хотя бы и не было на то согласия со стороны чешских сословий; перед смертью своей Владислав назначил императора и короля польского опекуном своего десятилетнего сына.

Это последнее распоряжение короля было принято чешскими сословиями тотчас по смерти его на сейме, бывшем в Бенешове (1516), хотя и с условием чтобы иностранные опекуны не были допущены на самом деле к исполнению власти в их земле. Государственное управление находилось в то время в руках высших государственных сановников и некоторых так называвшихся регентов, присоединенных к ним из среды сословий; вследствие чего до сих пор бывшее ослабление королевской власти еще некоторым образом увеличилось. Считали, что при смерти короля Владивлава долг за чешской короной простирался до 4,000,000 кон-грошей. Важнейшие сановники, из которых был первым Зденек Лев из Рожмитала, главнейший пражский бургграф. были главными кредиторами короны, и по этой причине они обращали коронные доходы в свою пользу, и производили разные беспорядки по своим должностям.

Среди этого неутешительного положения страны стараниями некоторых людей патриотически настроенных, в особенности мудрого пана Вильгельма из Пернштейна, удалось привести сословные распри к окончательному примирению так называемым Святовячеславским договором на сейме в день св. Вячеслава в 1517 году (24 октября). Города отказались от исключительного права варить пиво, панство и рыцарство от вновь выдуманных вызовов на суд и от других нововведений; все пришло в прежнее положение, и города сохранили за собой третий голос на сеймах. Этим однако ж не было уничтожено недоверие на будущее время. Одна партия всегда возлагала заботы на другую. Побуждаемые этим, общины Старого и Нового города, после многих тщетных попыток в предшествовавшие времена, теперь соединились в Праге сообща с ратманами и бургомистром, не обращая внимания на соизволение короля, без которого им не следовало изменять привилегий, данных каждому городу особенно. Ян Пашек из Врата, один из самых увертливых адвокатов в то время в Праге, бывший главным руководителем этого союза, сделан был с согласия общин главным примасом союзного города.

Для лучшего сохранения благоденствия короны рассуждали о том, чтобы король Людовик на 16 году был признан совершеннолетним и сам принял бразды правления. Сословия не противодействовали этому, однако ж с условием, чтобы король прибыл в страну и дал присягу на права и льготы земские, так как при своем короновании, будучи еще ребенком, он не мог этого сделать. Приезд короля долго задерживали разнообразные препятствия, а потому владычество тогдашних сановников, чем далее, тем более враждебное всем сословиям, продолжилось еще на некоторое время. Когда король требовал из Венгрии, чтобы чешские сословия собрали для его нужд подати,, то паны и рыцари, а тем более города заботились об этом, не доверяя этого сановникам, боясь, чтобы собранные деньги не обращены были ими к не назначенной цели. Когда между тем снова появились государственные опустошители из шляхетского сословия, опираясь на партию земских сановников против городского сословия, города собрали войско (1520), завоевали и разрушили несколько крепостей, а грабителей предали суду, не смотря на их звание; вследствие этого произошли новые раздоры между сословиями. Главный бургграф Зденек Лев подал обвинительную грамоту на пражан и другие города, как на нарушителей земского мира; они не только что не явились на земский суд, но даже не могли быть к этому принуждены.

К этим смутам собственно государственным присоединились еще новые религиозные споры. Тогда в Германии (1518), с легкой руки Мартина Лютера, началось религиозное движение, которое в течении нескольких лет приготовило отторжение многих князей и большей части немецкого народа от учения римской церкви и от послушания папе, но не на время, как утраквисты в Чехии, но навсегда и безвозвратно. Тотчас появились проповедники нового учения и в Праге и в других местах чешского королевства, частью иностранные, частью отечественные. Этому движению в пражском народе наиболее способствовал Матвей пустынник, который, покинув свое уединенное жилище на горе Бубине близ границ Баварии (1519), стал проповедовать на улицах, на берегах и в других местах помимо церкви и отклонять народ от священников, как унионистов, так и утраквистов. Тотчас произошел великий разрыв в партии утраквистов между теми, которые придерживались старого обряда, и теми, которые, досадуя на его ненадежность, в новом учении видели путь к освобождению от бывших до сих пор затруднений по поводу утверждения компактат папой. Были многие люди, «которым казалось делом великим, что немцы, в течении ста лет бывшие ярыми, религиозными врагами чехов, сами теперь стали принимать причащение под двумя видами и противиться послушанию Римской церкви; других привлекала легкость тех нравственных начал, которые проповедовало учение Лютера; ибо оно не требовало строгого наказания, как у чешских братьев, и потому в короткое время приобрело себе множество приверженцев. Как чехи утраквисты, так и немцы в пограничных областях и в других городах королевских принимали это учение. В Бреславле, в Иглаве и в других городах Силезии и Моравии, где во время короля Юрия из-за национальной ненависти к чехам и фанатизма действовали против чешской ереси, теперь появились проповедники нового учения, принесенного из Германии и обнаружили грубую и дерзкую оппозицию против католического духовенства.

В самом начале религиозных смут в немецком государстве умер император Максимилиан (1519) после него внук его Карл, уже король Испании и обеих Сицилий, возведен был на императорский престол и назван Карлом V (1520); им же скоро потом вся Австрия уступлена была младшему брату его Фердинанду (1521). В силу прежних договоров великий князь Фердинанд, тотчас по вступлении на княжество, отпраздновал свадьбу свою с Анной, сестрой короля Людовика; сестра же его Мария отправлена была в Венгрию для брака с Людовиком; этот брак замедлил не надолго великое нападение турецкого султана Солимана на южные границы Венгерского королевства. Крепость Белград, как ключ к Венгрии, охранялась в продолжении почти ста лет, но на этот раз под подпала власть турок и страх овладел снова всеми окрестными землями.

После такого несчастного обстоятельства король Людовик приехал наконец в Чехию (1522), взял с сословий присягу, и приказал короновать свою жену Марию королевским венцом. Его присутствие много способствовало к примирению сословных партий. Сейм единогласно собрал подати для уничтожения коронных долгов и для содержания королевского двора, также приготовил войско против турок, на случай необходимости защитить венгерское королевство. Король же, пробыв около года в Праге и, ознакомившись достаточно с корыстолюбием тогдашних государственных сановников, пред отъездом своим в Венгрию, сменил их с должностей и заместил новыми, из которых главный, князь Карл из Мюнстерберга, как высший гофмейстер, назначен был правителем земли на время отсутствия короля; главным бургграфом на место Льва из Рижмитала определен был Ян из Вартемберга. Такой же новый штат король сделал в старом и новом городе Пражском, при чем лишил ратманства Яна Пашка из Врата и на место его определил примасом Яна Главса из Либослава.

Новые земские сановники и пражские ратманы были большей частью приверженцами нового учения и потому приготовили еще большее его распространение. В Праге, где было значительное разъединение между партиями, бургомистр и ратманы изгнали из городов нескольких священников, которые наиболее старались о сохранении старого обряда утраквистов (1523). По содействию высших сановников, был собран сейм из духовенства и светских сословий партии утраквистов не только из Чехии, но и из Моравии в Карловой коллегии 24 января 1524 года, на котором лютеране уже покушались решением большинства перенести свое учение на всю партию утраквистов. Здесь состоялось определение действительных положений, касавшихся до веры и церковных обрядов, сохранение которых было возложено на обязанность всего духовенства, и консистория была утверждена по новому, так чтобы в ней имели преимущество священники лютеранского исповедания. Галл Цахера, фарар Тынский, живший вместе с Лютером в Виттенберге, назначен был администратором.

Это обстоятельство было противно двору короля Людовика, который, по причине опасностей со стороны турок, старался быть в добром согласии с папским двором и потому издал в то время в. Венгрии весьма строгие постановления против лютеран. Этим воспользовались партий Пашка в Праге и старых сановников Чехии для ниспровержения могущества своих врагов, придерживаясь по возможности старого учения. Тотчас при первом возобновлении городского совета в Праге, за отсутствием короля, Пашек опять сделан был примасом (1524 г. 24 марта) и не медлил воспользоваться новой своей властью для истребления враждебной ему партии. Обвинив лютеран в том, что они хитростью намеревались избить проповедников старой веры в городе, Пашек приказал в один день схватить ратманов и несколько других знатнейших горожан, приставших к новому учению, произвел с своей партией над ними суд, по приговору которого, хотя и без доказательства их вины, тем не менее они были изгнаны из города. Это постановление утверждено было самим королем, которому послано было ложное донесение от Пашека и от самого князя Карла Мюнстербергского, который, будучи сначала другом лютеранства, теперь снова от него отклонился. Потом под руководством Пашека община определила утвердить другие постановления веры, противоположные решению недавнего съезда духовных и светских чинов и каждый обязан был присягнуть на них под страхом изгнания из города. С Пашеком соединился теперь администратор Галл Цахера, который скоро из поклонника Мартына Лютера сделался злейшим врагом его учения. Под предлогом веры, Пашек с помощью его выгонял из Праги своих противников, одного за другим и стал неограниченно властвовать над городом.

После такого переворота в Праге и новым земским сановником не долго удалось удержать за собой свои должности. Преследуя их из-за веры, король Людовик отнял у них должности и воротил последние отчасти прежним сановникам. Зденек Лев из Рожмиталы опять был возведен в должность главного пражского бургграфа (1525). Он и Пашек вступили теперь в дружественный союз, и друг другу помогали преследовать своих открытых и тайных врагов.. Под их руководством в Праге был собран сейм унионистов и утраквистов, на котором, не смотря на противодействие лютеран, решено было войти в сношения по поводу утверждения компактат с папским легатом Кампеджио, который в то время, по причине обороны против турок, оставался при дворе короля Людовика в Будине. Подобно прежним чешским братьям, они задумали общими силами преследовать лютеран, как приверженцев запрещенной в земле религии. Торжественное посольство по этому поводу в Будин, в котором главное участие принимали Лев из Рожмитала и Пашек с Цахером, не имело однако ж лучшего результата в сравнении с прежними сношениями с панским двором но поводу компактат.

Между тем король Людовик узнал, что с горожанами, выгнанными из Праги, поступили несправедливо и что замещение должностей прежними сановниками передавало власть в руки тех людей, которые более всех желали нанести вред корове. Он постановил, чтобы изгнанные были снова допущены в Прагу, хотя бы для лучшего рассмотрения их распрей, но Пашек отказался повиноваться этому повелению короля; высшие же сановники государственные в свою очередь противились королю и обнаруживали своеволие при исполнении своих должностей. Когда Лев из Рожмитала, во время распрей из-за наследства с росенбергскими панами, хотел воспользоваться могуществом своего сана, т. е. главного бургграфа, для присвоения себе несправедливого владения, — то вся страна наконец, панство и города, разделилась на два вооруженные союза, которые явно клонились к междоусобной войне.

При таком положении дел в Чехии и среди еще больших смут в венгерском королевстве султан Солиман в 1526 году со всем своим войском предпринял, несколько лет со страхом ожидаемый, поход на Венгрию. Король Людовик, ища помощи во всех соседних странах, требовал и от сословий чешских, чтобы они исполнили обещание насчет помощи, данное ему во время пребывания его в Чехии. Но и в этом случае высшие сановники показали свое нерасположение к королю. Лев из Рожмиталы хотя и передал это дело на суд земского сейма, однако последнего невозможно было собрать по причине раздора партий; наконец росенберская партия на своем съезде решилась исполнить настойчивое требование короля и идти к нему на помощь. Тогда и другая партия изъявила на то свое согласие, однако ж умышленно замедлила военные приготовления. В то время, когда несколько чешских латников, в разброд тянувшихся в Венгрию, приближались к королевскому лагерю, венгерское панство из-за бессмысленного, высокомерия вступило в битву при Могаче с турецкой силой в двенадцать раз сильнейшей. Христианское войско потерпело полное, кровавое поражение, а двадцатилетий король Людовик погиб во время бегства, свалившись вместе с конем в глубокий поток (29 Августа).