История династии Романовых

3. АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ

Если Петр Великий «прорубил окно» для России, чтобы впустить в это окно европейскую культуру, то его предшественники брали с Западной Европы другие примеры.

У нас сохранилось мало памятников, по которым можно было проследить, как отражалась жизнь Западной Европы на русских событиях и ходе русской культуры.

В то время на Руси было мало летописцев, которые умели бы понимать воздействие одной страны на другую.

Но русские, несомненно, знали обо всем, что творилось за границей.

Падение Византийской империи сильно сказалось на русской литературе и вдохновило многих писателей этой эпохи.

Судя по этому, можно думать, что и события других стран не проходили бесследно для России.

Иоанн Грозный правил в то время, когда на Западе свирепствовала инквизиция, шедшая из Испании, где царствовал Филипп II.

Патриарх Филарет правил Россией в то время, когда во Франции началась эпоха абсолютизма, а крепостничество и феодальное право находились в полном расцвете.

«Для правительства прежде всего необходимо полное подчинение всех, - провозгласил Ришелье. - Правительство не должно забывать наносимых ему оскорблений».

Вся система Ришелье состояла в централизации.

Такое же направление мы видим в политике Филарета, который незаметно стремился укреплять царскую власть и сводить к нулю деятельность земского собора.

Алексей Михайлович воспитывался на этих влияниях, тем более что воспитателем его был умный и образованный боярин Борис Иванович Морозов.

Как и отец, Алексей взошел на престол шестнадцатилетним мальчиком.

Морозов управлял за него Россией три года и был таким же временщиком, как Салтыковы, но отличался еще большим корыстолюбием.

А в государстве все продолжалась смута, как и должно было быть в стране, где одна часть населения имела слишком много свободы, а другая находилась в рабстве.

Человека нельзя совершенно закрепостить, забить в нем дух и убить стремление к свободе. Как были угнетены римские рабы, как были сильны римские правители, а рабы все-таки мечтали о свободе, волновались, устраивали восстания.

В эпоху, когда начал царствовать Алексей Михайлович, в России было много англичан.

Пуритане-аристократы убегали в Россию от гонений католиков и англиканской церкви.

Кроме того, было много английских купцов. Почти вся русская торговля еще со времен Иоанна Грозного находилась в руках англичан.

Алексей Михайлович начал царствовать тогда, когда в Англии уже была дана «великая хартия вольностей». А через четыре года после его вступления на престол англичане казнили своего короля Карла I (в 1649 г.).

Все народы влияют друг на друга. Неудивительно, что на России английское влияние сказалось в знаменитом Разинском бунте, который подготовлялся довольно долго.

Но и до Стеньки Разина в России продолжали царить смуты из-за огромной массы сложных юридических, экономических, религиозных и политических задач, которые встали перед новым правительством.

Борис Морозов имел неограниченную власть и занялся законодательством - и законы обрушились на крестьян с силой огромной лавины.

Вскоре царь женился на боярышне Марии Милославской, и Морозов поспешил жениться на ее сестре. Чтобы породниться, он устранил горячо любимую царскую невесту, единственную дочь боярина Всеволожского. Породнившись с царем, Борис Иванович сделался еще сильнее прежнего.

Вообще Романовы были очень несчастны. Кроме Петра, ни один из них не мог жениться на избраннице сердца.

Всеволожскую напоили дурманом в день помолвки по приказу Морозова. Она потеряла сознание и дорого заплатила за свой обморок. Любовь не помешала царю Алексею сослать бывшую невесту за обморок в Сибирь со всей ее семьей. Увы! И впоследствии, как мы увидим, не одна царская невеста узнала Сибирь…

Временщик Морозов так бесчестно обирал народ при участии судей и приказных, что вскоре после свадьбы Алексея в Москве произошел бунт. Судьи и приказные были убиты. Народ требовал выдачи Морозова. Это было в 1648 году.

Морозов велел зажечь Москву, чтобы отомстить населению.

Москва сгорела. Дело выяснилось. Сообщников Морозова казнили, а Морозова сослали в Кирилловский монастырь.

Девятнадцатилетний царь начал править самостоятельно.

Дело Морозова и бунты в провинциях показали царю, что в России нет закона и правосудия.

Алексей Михайлович был человеком образованным. Его ум не подлежит никакому сомнению.

Англичане Коллинс и Лизен, немец Рейтенфельс и Котошихин восхваляют его ум, доброту и благочестие.

Он был очень красив - высокий, дышавший здоровьем, с хорошими голубыми глазами.

Как все выдающиеся люди, царь Алексей очень любил писать письма, многоречивые, философские, где сказалась его душа.

Царь очень благосклонно относился к иностранной культуре и был восприимчив. Но при этом был вспыльчивым и очень мстительным. Считая себя олицетворением правительства, он не прощал никому ни одного оскорбления.

Его капризы доходили до самодурства. Когда он пускал себе кровь, то и всех царедворцев заставлял делать то же самое, даже если они были вполне здоровы. Он часто ссорился с боярами, причем бил стариков, даже своего тестя Милославского.

Суеверие его доходило до крайности. На все он смотрел с религиозно-философской точки зрения. Он наполнил дворец юродивыми и нищими, твердо веруя, что «на то нас Бог поставил, чтобы помогать бедным», но не задумывался о том, справедливо ли такое явление, как бедность, хотя, как начитанный человек, знал, что этот вопрос очень волновал христианские общины первых веков христианства.

Вообще он в религии любил обряд, показную сторону, потому что у него была поэтическая душа, склонная увлекаться внешней красотой, но красотой тихой, как село Коломенское.

Однако царствование его было далеко не тихое.

И душа у царя была поверхностно-жалостливая.

Через год после удаления Морозова Алексей созвал собор для составления нового Уложения. Но вся эта система законов царя была составлена под явным влиянием морозовских наставлений.

Законодатели занялись крестьянским вопросом.

Все мелкие землевладельцы, посадские люди были закреплены. Им запретили ездить в города.

Был уничтожен срок давности для поимки беглых крестьян.

Духовным лицам и монастырям было запрещено приобретать землю, которая принадлежала теперь только помещикам.

Закон о крестьянах вызвал повсюду посадские бунты, особенно в Пскове и Новгороде - колыбели русского вольнолюбия.

Посадские люди возненавидели царя и бояр и возмутились. Пришлось отправить войско под начальством князя Хованского для усмирения мятежа, который смело можно назвать революцией.

Замечательно, что закрепощение посадов в России совпало с казнью короля Карла I. В Англии шло раскрепощение, а в России -закрепощение.

Кроме этого зла, Алексей Михайлович сделал России еще другое зло: по просьбе русских купцов он запретил иностранным купцам беспошлинную торговлю в России, которою они пользовались со времен Грозного. Торговля пала. Английским купцам по причинам политического характера, признавая их влияние вредным для закрепощенной России, приказали навсегда покинуть пределы Московского государства.

Тот факт, что купцов выслали из России после казни Карла I, ясно указывает, что Алексей руководствовался политическими причинами, хотя внешне выселение мотивировалось тем, что англичане занимаются в России контрабандой, ввозя табак, а вывозя шелк-сырец, который вывозить из России было запрещено законами.

Говорилось о недоброкачественности английских товаров.

В указе прямо говорилось: «Великому Государю ведомо учинилось, что англичане всей землею государя своего Карлуса короля убили, а за такое злое дело в Московском государстве вам быть не доводится».

Ясно, что Алексей боялся влияния англичан на русских своих подданных.

Жестокие пытки и казни продолжались. Денег не было, и медные деньги выпускались по цене серебряных.

Вскоре наступили религиозные мятежи, и Алексей оказался ярым преследователем раскольников.

Патриарх Никон, по происхождению сын нижегородского крестьянина, очень полюбился царю Алексею за свои проповеди.

Никон был решительным, самовластным человеком, очень честолюбивым. Он вскоре добился высокого положения и начал подписываться «великим государем», как Филарет.

Никон задумал исправить богослужебные книги. Дело касалось произношения и правописания некоторых священных имен да еще двуперстного или трехперстного креста.

Эти не имеющие никакого значения для характера евангельской проповеди пустяки вызвали ужасную кровопролитную борьбу.

Алексей Михайлович знал, что еще Филарет Никитич, его дед, мечтал об исправлении книг. Возможно, он сам внушил Никону эту мысль.

Филарет поручил было исправление книг архимандриту Троицко-Сергиевской лавры Дионисию. Но вскоре рассердился за что-то на Дионисия, обвинил его в еретичестве и велел пытать самыми страшными пытками, какие только может себе представить воображение людей, знакомых с инквизицией.

Россия не миновала своей инквизиции. Очевидно, это - одно из горнил очищения наций, неизбежное, к несчастью, на пути их развития.

Инквизиция, начавшаяся при Филарете, при Никоне получила свое развитие.

Против Никона восстали протопопы Аввакум и Неронов.

Оба были знаменитыми проповедниками. У обоих были почитатели в высшем обществе.

Борьба завязалась не на жизнь, а на смерть. В ней принял участие и царь Алексей, запятнавший себя преследованием двух фанатичных последовательниц Аввакума, боярыни Морозовой и ее сестры княгини Урусовой.

Я не знаю, почему Алексея рисуют кротким и «тишайшим». Ти-шайшим, может быть, он и был. Но не кротким, а дико мстительным рисует его история с Морозовой.

Морозова, урожденная Соковницына, приходилась родственницей царице Марье Илышишне Милославской, жене Алексея.

Протопоп Аввакум был ее духовным отцом. Кроме Аввакума на Морозову имела огромное влияние старица Меланья, которую люди старой веры считали святою.

Ей было всего 17 лет, когда Алексей выдал ее замуж за Глеба Морозова. Это был брат временщика. Красавица Федосья была втрое моложе мужа, но очень любила его. Временщик также называл невестку «душевной радостью» семьи Морозовых и уверял, что ее «душеполезные словеса» наслаждают «паче меда и сота».

Федосья Морозова была очень начитанна в богослужебных книгах и знала на память Евангелие и Жития святых.

Вскоре она овдовела. У нее был сын Иван, и красота ребенка поражала всех, особенно царя и царицу. Но Федосья мало занималась этим тихим, задумчивым мальчиком. Она отдала его на попечение нянек, а сама ездила по монастырям. Ребенка заставляла молиться, поститься, а также бить поклоны, убеждая его «принять венец мученичества за старую веру».

Обычная трагедия, которая наблюдается в семье, где мать увлечена какой-нибудь идеей, повторилась и в доме Морозовой.

Сын ее был глубоко несчастным ребенком, который рос, смутно понимая, что отвлеченные идеи его матери дороже, чем сын, что она ему не всецело принадлежит.

Когда началась борьба Никона с Аввакумом, Морозова сразу решила, что наденет венец Христов, не заботясь о сыне, как все фанатички.

Люди старой веры считали Москву новым Римом, единственным городом, где сохранились православные заветы Петра и Павла. И думали так несмотря на то, что русские священники были очень невежественны, грязны и развратны. Они ходили в непотребные дома, пьянствовали, сквернословили в церкви и дрались.

Грубое невежество их было поразительно. Они стояли немногим выше своей паствы.

Морозова была счастливее других. Ее духовник Аввакум подражал святому Антонию. Однажды ему понравилась исповедовавшаяся у него блудная девушка. Чтобы избавить себя от искушения. он зажег у аналоя свечу и прижег свою руку, чтобы прошло вожделение.

Аввакума за его нападки на Никона и на «новую веру» сослали в Сибирь.

Морозова, не боясь царя, встала на сторону раскола, как и многие бояре.

Алексей испугался и велел возвратить Аввакума из ссылки. Царь и сам был воспитан по старой вере и отбивал Великим постом по тысяче поклонов в день, а по понедельникам, средам и пятницам ел только ржаной хлеб.

Тем не менее, узнав о сопротивлении Морозовой, Алексей рассердился и велел родным увещевать ее. Но она и слышать не хотела о «царской ереси».

Вернувшись из Сибири, Аввакум поселился у Морозовой и возобновил нападки на царя, который покровительствовал ереси и трехперстному кресту.

Его опять арестовали и повезли на суд, прикованного к телеге. Народ роптал.

- Никонианцы проклятые! - говорили москвичи, грозя кулаками в сторону дворца.

Судил Аввакума патриарший собор, созванный царем для разрешения вопроса о богослужебных книгах.

Греческие патриархи (и все духовенство) прокляли еретика Аввакума и его последователей, разрешив царю наказывать их мирскими казнями.

Раскольников начали жечь в срубах, резали им языки. Наступило время русской инквизиции.

Морозова перестала бывать при дворе. Царь заметил это и разозлился.

В 1669 году умерла царица Мария, а в 1671 году царь женился на бедной боярышне Наталье Нарышкиной, воспитаннице своего нового любимца, Артамона Матвеева.

Надо заметить, что еще в 1656 году царским указом двуперстие было строго запрещено как еретическое. За него казнили и ссылали.

Морозова открыто крестилась двумя перстами, но ее не трогали. Она была родственницей царицыА с Никоном царь разошелся еще в 1662 году, испугавшись его честолюбия и влияния. Царь уезжал на войну с Польшей, и Никон управлял самовластно, открыто высказывая, что царь ему «не надобен» для решения государственных вопросов.

Осуждал он и царское Уложение о крестьянах. Как сын крестьянина он не мог примириться с боярским Уложением.

Бояре донесли царю, и Никона сослали.

Артамон Матвеев был сторонником западной культуры. Как и Алексей Михайлович, он любил Италию и Францию.

Дочери царя, царевны Софья и Наталья, учились по-французски и по-польски. Софья читала Мольера, а польский язык предпочитала русскому.

Жития святых она читала по-польски.

Наталья Нарышкина была также сторонницей всяких новшеств.

Царь увидел ее в первый раз в театре, устроенном в доме Матвеева.

Умная, образованная девушка, при этом замечательно красивая, понравилась царю еще при жизни Марьи Ильинишны.

Вскоре царица умерла. При дворе думали, что ее устранили придворные, заметившие страсть царя к юной Наталье. Царь начал ухаживать за девушкой открыто. Сбрил бороду на «аглицкий манер», когда она высказала, что ей не нравятся бородатые мужчины.

Как бы то ни было, царица была устранена.

В то время даже лучшие люди не стеснялись в средствах для достижения цели.

Возможно, что Марию Милославскую и отравили.

Выждав приличное время, царь сделал предложение Наталье.

При дворе и в народе ее прозвали «царица-лапотница». Она была так бедна, что в отцовском доме носила лапти.

Царь пригласил боярыню Морозову как одну из самых знатных придворных дам на свадьбу.

Представительница старейшего боярского рода, она должна была на свадьбе стоять во главе других боярынь «свадебного чина» и говорить «царскую титлу», то есть величание царя.

- Не пойду на свадьбу, - резко заявила Морозова. - Ведь, величая царя, я должна целовать его руку, называть его благоверным, а какой же он благоверный? Он еретик, никонианец. И, кроме того, я должна буду в церковь еретическую пойти, от нечестивых никоновых архиереев благословение принять. Не пойду!

Сколько ее ни уговаривали, она послала царю отказ под предлогом болезни.

В то время доносы процветали. Царю донесли, в чем дело. Алексей оскорбился и решил жестоко отомстить.

- Пора уж на волю России вырваться от древняго! - сказал он. Княгиня Прасковья Урусова, сестра Федосьи Морозовой, находилась всецело под влиянием сестры.

Княгиня присоединилась к ней. Она также была верна старому благочестию.

Царский гнев не знал меры. А просить у царя прощения, как требовал Алексей, Морозова наотрез отказалась.

- Вот как! Она вздумала со мной бороться, - сказал царь. - Что ж, поборемся. Я погляжу, кто из нас одолеет.

Царская земная сила ополчилась на силу духа…

О Морозовой собирались советы у царя. «Бысть вверху не едино сидение об ней, думающе, как ее сокрушить», - рассказывает летопись.

Эта борьба всесильного царя, располагавшего всеми силами земли, со слабой, беззащитной женщиной, не имевшей ничего, кроме силы духа, темным, кровавым пятном лежит на памяти царя Алексея Михайловича.

Морозову он погубил не по настоянию бояр и духовенства.

И бояре и духовенство просили простить ее. Митрополит Павел убеждал царя, что это просто женское упрямство.

Но царь руководствовался личной местью. Он хотел погубить эту непреклонную женщину, не желавшую смириться пред его волей и дерзновенно обличавшую его за «нечестие». Вместо уважения к ней за ее отвагу он почувствовал к ней ненависть.

У него была маленькая душа, неспособная оценить величие стойкости в своем враге.

Морозову арестовали.

С Морозовой вместе взяли сестру ее, княгиню Урусову. Их развезли по разным монастырям.

Пока Морозова страдала за Христа, ее малютка Глеб умер.

Но и Морозова и Урусова были тверды. Их приказано было ежедневно водить насильно в церковь на никонианское богослужение.

Приходилось носить их на службу на носилках, с цепями на руках.

- За Христа страдаем! - кричали обе фанатички, нарушая церковное благочиние. - Люди православные! Креститесь двумя перстами, иначе погибнете.

Морозову по приказу царя повезли на соборный суд. Патриарх предложил ей причаститься по новому обряду.

- Я сам тебя причащу, дочь моя. А ты знаешь, что только царь и царица получают причастие из моих рук.

- Не возьму тела Христова из твоих рук, - закричала Морозова. - Ты служишь земному царю, а от Небесного отвратился. И я от тебя отвращаюсь.

Патриарх покраснел от негодования.

- Недаром царь говорил, что ты всякого способна из себя вывести, - сказал он.

Морозову и сестру ее со служанкой Даниловой повезли на Ямской двор, где помещался застенок.

- Пытать везут, - говорили они, бледные, дрожащие, но твердые духом.

Распоряжались пыткой сиятельные палачи князья Воротынский, Одоевский и Волынский.

Первой начали пытать прислугу, думая, что боярыни образумятся. Но обе крестили несчастную.

- Терпи, Христос больше терпел. Одоевский пытался их уговаривать.

- Боярыни, опомнитесь! В руки палачей сами идете. Для чего?

- Как жиды Христа мучили, так и вы нас мучаете, - закричала Морозова. - Делайте свое дело.

- Ишь ты, какая! - рассердился Одоевский. Он велел вздернуть ее на дыбу.

И Морозова и Урусова, страдая, славили Христа.

По желанию самого царя их приговорили к сожжению в срубе.

Но родственники мучениц напомнили царю об ограничительном свидетельстве, которое обязывало царей из рода Романовых не казнить бояр.

Царь, скрепя сердце, вынужден был заменить казнь ссылкою. За Морозову и сестру ее просили все бояре. Обеих считали святыми. Боярские дочери, жаждавшие подвига, молили царя разрешить им служить сестрам в темнице, так как обе после пыток были больны. Подвиг знатных боярынь, которые бросили детей. семью, богатство и почет, волновал Москву, наполнял сердца трепетным благоговением. Может быть, то, за что они страдали, не стоило страдания. Но их непреклонность и вера были достойны поклонения.

Морозову и Урусову отправили в ссылку в Боровск.

Царь, разобиженный упорством Морозовой, возненавидел всех староверов. Он велел беспощадно пытать их в застенках.

Ежедневно князья Одоевский и Воротынский имели теперь работу. Палачи калечили людей. На Болоте часто строили новые срубы и жгли самых опасных исповедников старого учения.

Народ втайне называл царя Алексея Диоклетианом и Нероном.

- Свети ко Господу возжигает царь на Болоте, освещения ради тьмы никоновской! - вздыхали москвичи, узнавая о новой инквизиторской казни.

И староверы и никонианцы были одинаково отвратительны в своей непримиримой вражде. Но страдающий за убеждения всегда достоин уважения, а его гонитель - презрения.

Четыре года Морозова и сестра ее страдали в тюрьме.

Через четыре года бояре и родные начали уговаривать их смириться.

- Если я вначале не смирялась, то неужели после таких долгих страданий поклонюсь мучителю-царю? - гордо ответила Морозова. - Моя вера мне еще дороже. Я ее окропила своей кровью.

Урусова дала тот же ответ.

Царь не замедлил узнать об этом от сыщиков.

Он велел посадить сестер в подземелье, наполненное крысами, и морить голодом.

Им давали только хлеб и воду, да и то не каждый день.

Вскоре Урусова умерла.

Морозова дольше выдержала голодную пытку.

Иногда ей было трудно терпеть.

- Миленький, - молила она стрельца, приносившего ей скудную пищу, - дай, во имя Христа, калачика. Трудно мне.

- Боюсь я, боярыня. Узнают, меня самого пытать будут, - отвечал стрелец, удивляясь, как это богатая боярыня соглашается умирать от голода в яме, когда так легко можно возвратить себе и богатство к покой. Стоит лишь перекреститься тремя перстами. Не все ли равно? Прикажет начальство двумя - двумя будем. А тремя - так тремя.

Алексей, как Ришелье, не терпел ни малейшего противоречия правительству. Он был весь пропитан духом западноевропейской самодержавной инквизиции, столь чуждой искони вольнолюбивому русскому народу.

Морозова умерла голодной смертью, прославляя Христа и свое мученичество, а имущество ее царь отобрал в свою казну.

Это было также западноевропейским инквизиторским приемом. В это именно время царь сблизился с немцами, а еще раньше того - с Флоренцией. Он даже завел у себя придворный театр по флорентийскому образцу.

Но рядом с религиозной революцией царя ждала еще революция крестьянская. Как и в Германии, оба движения шли рядом. Вспомним, что реформация началась в 1517 году, а в 1525 году Германия перенесла ужасное восстание, известное в истории под именем «Великой крестьянской войны». Добиваясь свободы совести, народ требовал также и политической свободы. Крестьяне в Германии беспощадно разрушали замки и монастыри, требуя уничтожения феодального строя.

В эпоху царствования Алексея в Германии наблюдалась такая же религиозная, политическая и экономическая разруха, как в России, несмотря на то. что тридцатилетняя война - это смутное время Германии - уже кончилась и Вестфальский мир был заключен.

Бунт Стеньки Разина можно сравнить с Великой крестьянской войной в Германии, вызванной проповедью католических монахов на почве крестьянского бесправия.

Беглые крестьяне, не желавшие быть крепостными, и староверы убегали в степи, в Малороссию и на Дон и присоединялись к казакам.

Донской край был единственно вольным в России. Здесь не было ни помещиков, ни барщины.

Но Алексей не мог примириться с мыслью о том, что люди «черной кости» могут быть свободными.

«Люди дарованы Богом государю и боярам», - писал он патриарху Никону.

Твердое убеждение, что «черные» подарены Богом в рабство царю и его приспешникам, привело к тому, что царь потребовал от Малороссии и Дона выдачи беглых крепостных, которые назывались на Дону «воровские казаки». Ответом на такие требования явился разинский бунт.

Степан Разин был также «воровским казаком», из голытьбы. Вскоре благодаря своему необыкновенному уму он занял положение «голутвенного атамана». Сперва с шайками своими носился по персидскому побережью. Народ сложил очень красивую песню о Стеньке, который взял в плен персидскую княжну, которую сильно полюбил, а потом бросил ее в волны матушки-Волги, когда увидел, что любовь сковала его силу и молодецкий размах.

Вернувшись с берегов Каспия, Степан Разин, первый русский революционер, заявил, что надо казакам идти на московских бояр, которые обижают крестьян. В Царицыне посадские жители с почетом впустили в город освободителя крестьян. Стрелецкое войско, высланное от Москвы, потерпело неудачу.

Из Царицына Степан Разин разослал по всей России гонцов с «прелестными», по выражению летописцев, письмами.

В этих соблазняющих письмах говорилось, что Разин намерен устроить всю Россию по образцу казачества, то есть все люди будут равны и свободны, боярство будет уничтожено, и каждый будет по-своему верить: татарин, старовер, никонианец.

Стенька Разин поражает своей гениальностью. Все то, до чего французские теоретики Кондорсе, Мирабо и другие дошли путем долгих размышлений, этот казак, не получивший образования, постиг своим вдохновенным гением, как впоследствии его преемник Пугачев.

К Стеньке шли люди со всех сторон, раскольники и крепостные.

Он взял почти пол-России. Но под Симбирском его неорганизованное народное ополчение встретилось с московской армией князя

Барятинского, обученной и вооруженной по западноевропейски. Стенька потерпел поражение. Чтобы спасти свои головы, казацкие атаманы выдали Разина и его брата царю. После страшных пыток Стеньку жестоко казнили. Так окончилась эта русская народная революция.

Многие думали, что Стенька хотел быть царем. Но в письмах его к народу прямо говорилось: «Я царем быть не хочу, а хочу быть вашим братом».

Как всякое стремление к свободе, движение Разина заслуживает глубокого уважения, несмотря на то, что ознаменовано анархией, неизбежной спутницей всякого достижения свободы. Чтобы создать новое, надо разрушить старое, а при этом трудно не впасть в крайности.

Эпоха Алексея Михайловича выдвинула много замечательных людей. Патриарх Никон, Аввакум, известный ученый Юрий Крижанич, Артамон Матвеев, историк Григорий Котошихин, князь Ртищев, под руководством которого киевские ученые исправили богослужебные книги, Степан Разин, первый сеятель свободы и равенства, - все эти люди влияли на общество и подготовили путь для петровских реформ.

Дореформенная Русь, однако, подчинялась Европе, духу инквизиции, феодализма и абсолютизма, развивая эти идеи на русский лад.

Конечно, всякий русский знает из истории, что в 1651 году гетман Богдан Хмельницкий отдал Малороссию «под руку» московского царя. Поляки угнетали малороссов, обратив всех православных в крепостное состояние. Кроме того, поляки заставили Литву и Малороссию признать Люблинскую унию.

Казаки присягнули русскому царю, который обязался поддерживать православие в Малороссии и свободу казаков и малоросских крестьян.