История древнегреческой литературы

1. РАСЦВЕТ АФИНСКОГО ГОСУДАРСТВА И ДЕМОКРАТИИ ПРИ ПЕРИКЛЕ

В творчестве Эсхила греческая трагедия достигла полной зрелости и сделалась руководящим литературным жанром. Дальнейшее ее развитие связано с именами Софокла и Эврипида, деятельность которых занимает середину и почти всю вторую половину V в. до н. э. и отражает общий подъем культуры в это время. Их младшим современником был комический поэт Аристофан, который продолжал писать и в начале IV в. В течение этого времени происходили большие изменения в общественной жизни, и названные поэты являются выразителями разных направлений — от тяготения к трезвому воспроизведению живой действительности до высоких взлетов в мир фантазии. Сама эта эпоха содержит два различных этапа: высший расцвет афинского государства при Перикле (445 — 43 0 гг.) и начинающийся кризис рабовладельческой демократии в пору Пелопонесской войны (431 — 404 гг. до н. э.). Софокл выражал интересы консервативно-демокртических кругов, Эврипид, «философ на сцене», был носителем передовых веяний, Аристофан в забавно-карикатурных образах отражал недоверие крестьянина к опасным новшествам политической и культурной жизни.

В середине V в. строй рабовладельческой демократии в Афинах можно считать вполне установившимся. Из греческих государств-городов Афины сделались богатейшим и крупнейшим государством, главой большого морского союза, насчитывавшего в своем составе свыше 150 отдельных государств. С этих «союзников» Афины получали взносы первоначально в сумме до 460 талантов, т. е. около 1 миллиона рублей золотом в год, а к началу Пелопоннесской войны эти взносы возросли до 600 талантов, т. е. до 1,5 миллиона, после Никиева мира (421 г.) — до 1200 талантов и затем до 1 300[147] К началу войны союз превратился уже в настоящую державу, причем Афины заняли положение как бы господства над остальными членами союза. Это, естественно, стало причиной недовольства союзников и непрочности самого союза. Об этом впоследствии так писал Ксенофонт (в начале IV в.): «Мы, афиняне, вступили в войну с лакедемонянами и их союзниками, имея триэр на море и на верфях не менее трехсот, держа на Акрополе большие деньги в наличности и получая ежегодно доходов из своей земли и из-за границы не менее тысячи талантов. Но, хотя мы имели под своей властью все острова и много еще городов в Европе... все-таки мы потерпели поражение столь сильное, как вы все знаете» («Анабасис», VII, 1, 27).

Установив в одних государствах экономическое господство, с другими поддерживая торговые отношения, Афины в третьей четверти V в. достигли высшего материального благосостояния, а вместе с тем сделались одним из главных культурных центров всего греческого мира и стали привлекать к себе живые творческие силы со всех концов его. Этот культурный подъем совпадает с тем временем, когда делами афинского государства руководил Перикл, почему нередко это время называют «веком Перикла». Но ясно, что он был только выразителем идей умеренных групп демократии, смыкавшейся с передовой аристократией. К. Маркс писал, что «высочайший внутренний расцвет Греции совпадает с эпохой Перикла...»[148].

Перикл (прибл. 500 — 429 гг. до н. э.) принадлежал к передовой аристократии, был весьма образованным по своему времени человеком, хорошим полководцем и тонким политиком, умевшим сглаживать противоречия современной жизни. Он продолжал то демократическое направление, которое в 60-х годах начал его друг Эфиальт. После успешной борьбы с аристократическими группировками Кимона и Фукидида, сына Мелесия, он в течение 15 лет (445 — 430 гг.) ежегодно избирался в коллегию 10 стратегов и фактически был руководителем всей политики Афин, причем проявил исключительные организаторские способности, сумев привлечь в свой город выдающихся деятелей науки и искусства из разных областей Греции. Историк Фукидид говорит про его время, что «на словах была демократия, а на деле правление первого мужа» (11, 65, 9). Только под конец жизни Перикла его влияние на политические дела поколебалось, что было связано с выдвижением новых общественных сил.

2. СТРОИТЕЛЬСТВО И ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ

Материальный расцвет афинского государства в середине V в. позволил начать перестройку всего города в таком плане, который отвечал его политическому положению в это время. По инициативе Перикла была образована специальная комиссия под председательством Фидия, которая выработала план перестройки всего города, причем главное внимание было обращено на кремль города — Акрополь. Большая часть намеченных построек и была осуществлена при Перикле, часть после его смерти, во время Пелопоннесской войны. Кипучая строительная деятельность продолжалась приблизительно в течение 50 лет. Надписи показывают, что в работах принимали участие не только рабы, но и граждане и метеки. Естественно, что эти работы привлекали в Афины со всех концов Греции инженеров, архитекторов, художников и других специалистов.

Из замечательных построек необходимо отметить следующие. Архитектор Калликрат воздвиг так называемые «Длинные стены», соединяющие город с гаванью Пиреем; Рипподам Милетский перестроил Пирей. Иктин и Калликрат в 447 — 432 гг. соорудили Парфенон, храм Афины-Парфенос (Девы), образец строгого дорийского архитектурного ордера[149]. Мнесикл в 437 — 432 гг. соорудил художественно оформленный вход на Акрополь — Пропилеи, к которым в период войны сделаны были еще пристройки. Образцами более утонченного ионийского ордера были храмы Ники (Победы) Бескрылой при входе на Акрополь, построенный в 421 г., и Эрехфейон, т. е. храм местного героя Эрехфея, соединенный со святилищами Афины-Полиады (Градодержицы) и Посейдона, заложенный в 443 и законченный в 407 г. архитекторами Филоклом и Архилохом, с замечательным портиком, в котором вместо колонн поставлены шесть фигур афинских девушек, так называемые «кариатиды».

Из художников этого времени нам всего более известен Фидий (прибл. 500 — 430 гг.). Он был руководителем строительных работ при Перикле и сам был замечательным ваятелем. Наиболее славились его статуи Афины-Парфенос в Парфеноне и Зевса в Олимпии — обе из золота и слоновой кости — и громадная бронзовая статуя Афины-Промахос (Защитницы) на площадке Акрополя. Он принимал близкое участие и в украшениях Парфенона — в фронтонных композициях и в создании рельефов фриза с изображением процессии на празднике Великих Панафиней и др. В его произведениях виден особенный стиль — изображение богов как величественно-спокойных и идеально-прекрасных людей.

Из старших его современников должен быть назван Мирон, автор знаменитого «Дискобола», т. е. метателя диска. Моложе Фидия был Поликлет, художник агросско-сикионской школы. Он известен статуями крепких, сильных атлетов, каковы «Дорифор» (копьеносец) и «Диадумен» (юноша, надевающий на голову победную повязку). В «Дорифоре» Поликлет показал свое представление о «каноне», т. е. образце идеального тела, установив определенные пропорции между частями тела. Его пропорции давали несколько тяжелую приземистую фигуру — идеал силы в духе спартанских воителей.

Из живописцев V в. самым известным был Полигнот с острова Фасоса. Он оказал сильнейшее влияние на современников. Его картины «Битва греков с амазонками», «Загробный мир», «Битва при Марафоне» и другие знакомы нам по описаниям в литературе и отчасти по копиям в вазовой живописи; они были исполнены четырьмя красками, что придавало им характер условности, подходящей для героических сюжетов, и в этом отношении они напоминают стиль трагедий Эсхила.

В последние десятилетия V В. явно обнаруживается стремление к большей простоте, естественности и наклонность к изяществу, даже изысканности. Это видно в статуте Ники (Победы) Пеония в Олимпии, в барельефах на балюстраде храма Ники в Афинах и т. д., а также у художников Зевксида из Гераклеи в южной Италии и Паррасия из Эфеса, которые стремились уже к натурализму. Пафос страдания, которым отмечены некоторые трагедии Эврипида, нашел отражение в пластическом искусстве только в начале IV в. у Скопаса.

Ход развития искусств отражает изменения в идеологии и помогает понять различные течения в литературе этого времени.

3. ОБЩЕСТВЕННЫЕ И ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ИДЕАЛЫ ЭПОХИ ПЕРИКЛА

Афины в эпоху Перикла сделались экономическим, политическим и культурным центром всей Греции. Пирей стал «рынком всей Греции» (Исократ, IV, 43). Сам Перикл называл Афины «школой Греции» (Фукидид, II, 41, 1). Сходные суждения высказывались и другими: кто называл их «пританеем мудрости» — высшим советом мудрости, кто «Элладой Эллады» и т. п.[150]. Не удивительно, что и сами граждане, видя силу и блеск своего государства, преисполнялись чувством патриотической гордости за свое отечество. Этими условиями определялись их общественные и художественные идеалы, которые нашли яркое выражение во многих поэтических произведениях. Таким патриотическим одушевлением проникнуты замечательные песни хора в трагедии Эврипида «Медея» (824 — 845), которая была поставлена в 431 г. перед самым началом Пелопоннесской войны, а также и в последнем произведении Софокла «Эдип в Колоне» (668 — 719). В обеих песнях Аттика прославляется как благословенный край, наделенный милостями самих богов. А на западном фронтоне Парфенона был представлен спор Афины и Посейдона за обладание Аттикой; это означало, что Аттика — такая прекрасная страна, из-за которой спорили сами боги. Сюжетами некоторых трагедий брались мифические события, в которых проявлялись могущество и благородная роль афинского народа как защитника угнетенных, например в «Просительницах» и «Гераклидах» Эврипида, в «Эдипе в Колоне» Софокла. Да и Аристофан в своих комедиях нередко прославляет доблесть афинского народа и покровительство, оказанное ему богами («Всадники», 551 — 610; «Облака», 299 — 313; «Осы», 1071 — 1090) и т. д.

Теоретическое обоснование этого убеждения афинян в высоком значении своего государства мы находим в знаменитом «Надгробном слове» Перикла, произнесенном после окончания первого года Пелопоннесской войны, в 430 г. Оно известно в передаче Фукидида (II, 3 5 — 4 6). Вся эта речь является замечательным памятником политической мысли того времени. Граждане афинские знают, говорил Перикл, что, сражаясь за отечество, они защищают свою свободу и независимость, свой демократический строй и свою счастливую жизнь. Вместе с тем его речь содержит в себе и целую программу художественной и научной деятельности, указывает определенное направление в искусстве. «Мы любим красоту, соединенную с простотой, и любим образованность, не страдая слабостью духа» (II, 40, 1). Это сочетание красоты с простотой и типично для времени Перикла. Постройка Парфенона, которая чарует своей простотой и строгой пропорциональностью частей, свободной от чего либо вычурного или изысканного, служит блестящим образцом этого стиля в архитектуре. Фидий и Софокл — наиболее типичные представители его в скульптуре и литературе.

Однако наряду с такими чертами в пластическом искусстве и в литературе начинают появляться и новые черты — признаки роскоши, чрезмерного изящества и избыточности. Таков, например, упомянуый выше портик «кариатид» в Эрехфейоне; такие черты мы встретим и в творчестве Эврипида, и в лирической поэзии того времени, и в музыке. Это свидетельствует о выдвижении новых общественных групп с иными вкусами.

4. СОЦИАЛЬНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ В ПЕРИОД ПЕЛОПОННЕССКОЙ ВОЙНЫ

Афинская демократия находилась на вершине своего развития, когда началась Пелопоннесская война (431 — 404 гг. до н. э.). Финансовое положение Афин было блестящим. Флот их господствовал на море, доставляя в Афины в избытке все, в чем была потребность. Правда, не имея в достаточном количестве своего хлеба, Афины должны были всегда держать под своим наблюдением проливы — Геллеспонт и Боспор, так как через них проходил главный путь снабжения страны хлебом с северных берегов Понта (Черного моря). А попытка подчинить себе Сицилию, чтобы обеспечить подвоз хлеба оттуда (415 — 413 гг.), кончилась жестоким поражением.

Пелопоннесская война, возникшая на почве экономического соперничества между наиболее крупными государствами Греции, была в то же время борьбой между двумя политическими системами. Вся Греция разделилась на два лагеря, причем к Афинам примкнули государства, имевшие демократическое устройство или тяготевшие к нему, а к Спарте — государства олигархические. Однако и в самих Афинах было немало противников существовавшего строя. Но, не имея возможности выступать открыто, они действовали через тайные сообщества — «гетерии», выжидая удобного момента, чтобы низвергнуть демократию. Такой случай представился в 411 г. в связи с неудачей сицилийского похода: власть была передана Совету Четырехсот («олигархия четырехсот»). Но она продержалась очень недолго. Гораздо более тяжелый удар демократии был нанесен после капитуляции Афин в 404 г., когда под давлением спартанцев в Афинах было поставлено олигархическое правительство Тридцати. Однако и тут демократия нашла в себе силу, чтобы сбросить ненавистный порядок.

Подобные явления происходили и в других греческих государствах. Историк Фукидид нарисовал потрясающую картину того ожесточения, в которое вылилась политическая борьба на острове Керкире в 427 г. (III, 81 — 85). Вместе с тем он указал, что такая борьба велась повсеместно и вызвала глубокие моральные потрясения.

Другую опасность для Афин представляли отношения с союзниками. Союзники из равноправных членов союза превратились в данников и стали искать случая, чтобы освободиться от своей зависимости. Восстания их неоднократно происходили и до войны, но еще более участились во время войны. Поражение Афин в 404 г. привело к распаду морского союза.

С большой силой в эту пору стали обнаруживаться отрицательные стороны рабовладельческой системы. Экономическое преуспеяние государства основывалось на росте рабовладения. Но с увеличением количества рабов ухудшалось их положение. Они превращались в живой товар, в «говорящие орудия» или «одушевленные вещи». В период Пелопоннесской войны приняли широкий размер побеги рабов от хозяев[151] — первые попытки пассивного протеста. Однако самое худшее заключалось в растлевающем действии этого строя на самих рабовладельцев. «... С развитием торговли и промышленности, — писал Ф. Энгельс, — происходило накопление и концентрация богатств в немногих руках, а также обнищание массы свободных граждан, которым только оставалось на выбор: или вступить в конкуренцию с рабским трудом, самим взявшись за ремесло, что считалось постыдным, низким занятием и не сулило к тому же большого успеха, или же превратиться в нищих. Они шли — при данных условиях неизбежно — по последнему пути, а так как они составляли массу населения, это привело к гибели и все афинское государство. Не демократия погубила Афины, как это утверждают европейские школьные педанты, пресмыкающиеся перед монархами, а рабство, которое сделало труд свободного гражданина презренным»[152]. Эти естественные последствия рабовладельческого строя усугублялись в ходе Пелопоннесской войны разорением многих крестьянских хозяйств и страшной эпидемией, свирепствовавшей в 430 и 429 гг.

Все это деморализующе действовало на население, значительная часть которого превращалась в бездельную голытьбу — «охлос», античный вид люмпен-пролетариата. И эта беспринципная и легковерная толпа, падкая на всякую новизну, составляла большинство на заседаниях Народного собрания. При таких условиях появился особый тип политических деятелей, так называемых «демагогов», которые, ловко приспосабливаясь к вкусам и настроениям слушателей, льстя их страстям и низменным чувствам, старались снискать доверие несбыточными обещаниями и строили на этом карьеру. Все известные нам демагоги времени Пелопоннесской войны были владельцами больших рабских мастерских — «эргастериев». Они наживались на военных поставках и разного рода спекуляциях, связанных с войной. Суля бедноте земельные наделы в завоеванных областях, щедрые раздачи денег и полученной добычи и тому подобные блага, демагоги увлекали бедноту на военные авантюры. Это и была военная партия в Афинах. Одним из главных ее вождей был богатый кожевник Клеон; он был убит в сражении под Амфиполем в 422 г., и лишь после его смерти Никию удалось добиться заключения в 421 г. так называемого Никиева мира со Спартой. Известно, как дерзкому политическому авантюристу Алкивиаду удалось увлечь афинян в поход в Сицилию в 415 г., окончившийся полным разгромом их войска в 413 г.

Больше всего страдали от войны аттические землевладельцы — и крупные и мелкие, особенно крестьяне (зевгиты), которые составляли главный контингент войска и усадьбы которых подвергались разорению. В начальный период войны Аттика пять раз подвергалась вторжениям спартанских войск, а с 413 г. до конца войны значительная часть Аттики была оккупирована врагами, причем большинство населения укрывалось за стенами в районе города и Пирея. Земледельческие элементы были главными поборниками мира и составляли партию мира.

Естественно, что все это находило самый живой отклик в современной литературе. Вопросы политики, особенно темы мира, занимали большое место в произведениях Эврипида и Аристофана.

5. ОСНОВНЫЕ ТЕЧЕНИЯ НАУЧНОЙ И ОБЩЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ

Одновременно с материальным и политическим ростом Афин в них развивались и научные знания. Связи с другими странами раскрывали широкие горизонты, обогащая знакомство греков с географией, с бытом других народов, с опытом их в разных областях знания. Перикл гостеприимно приглашал в Афины полезных с его точки зрения людей. Так, из Сиракуз переселился в Афины Кефал, отец оратора Лисия; подолгу жили в Афинах историк Геродот, философ Анаксагор, софист Протагор и многие другие. Это продолжалось и после Перикла. В 427 г. в Афины приезжал софист Горгий. По-видимому, приезжал философ-материалист Демокрит и др. Известно, как заинтересовал афинян своими чтениями и рассказами Геродот. Следы его влияния мы находим, например, в трагедиях Софокла и Эврипида. Научное движение в V в. захватило многие области Греции.

Сицилиец Эмпедокл в противоположность идеалистическому направлению последних представителей элейской школы в своем учении о четырех элементах материи в поэме «О природе» объединял учения первых ионийских философов, но присоединял к этому заимствованное у Гераклита понятие о постоянном изменении вследствие борьбы противоположных начал, олицетворенных им в образах Любви и Вражды. В другой поэме, «Очищения», он проповедовал нравственное очищение в духе орфиков и пифагорейцев. Это был весьма разносторонний ум — и физик, и строитель, и врач, и поэт, а современники считали его даже пророком и окружили его имя всевозможными сказками. Аристотель считал Эмпедокла родоначальником риторики и отмечал в его сочинениях обилие фигуральных выражений («Поэтика», 21; 25).

Представляя мир как результат гармонического смешения элементов, то соединяющихся силой Любви, то разъединяющихся силой Вражды, Эмпедокл рисует его как картину художника (фр. 23):

Учение Эмпедокла о частицах материи было широко использовано позднейшей философией — Анаксагором, атомистами и в том числе Эпикуром и Лукрецием (ср. «О природе», I, 716 сл., II, 991 — 1022 и др.).

Анаксагора (500 — 428 гг.) из Клазомен в Малой Азии мы можем признать механическим материалистом. По его учению, мир состоит из бесчисленного множества материальных частиц — «семян вещей», которые объединяются и приводятся в движение мировым Разумом, причем становятся прообразами («гомеомериями») предметов видимого мира. Но и самый Разум, характерный для рационалистического направления мысли этого времени, Анаксагор представлял (вопреки утверждениям некоторых буржуазных исследователей) как силу самой материи.

Давая материалистическое объяснение природы, Анаксагор смело вступал в борьбу с укоренившимися религиозными представлениями. Так, он утверждал, что солнце и луна — вовсе не божества (Гелиос и Селена), как обычно думают, а раскаленные глыбы: солнце — величиной несколько больше Пелопоннесса, а луна заимствует свет от солнца. Он находил естественное объяснение и солнечного затмения. Влияние Анаксагора в античном мире было велико. Одним из учеников его был Эврипид, в трагедиях которого нашли отражение многие его мысли. Учение Анаксагора о гомеомериях излагает Лукреций в поэме «О природе» (I, 825 — 839). До нас же дошли только отрывки из его сочинений.

Как ни велика была свобода мысли в Афинах, реакционные силы постарались восстановить темные массы против Анаксагора, обвинив его в безбожии, и ему пришлось в 432 г. покинуть Афины. Такие же обвинения позднее были предъявлены и софисту Протагору в 417 г. и около того же времени поэту Диагору Мелосскому. О распространении суеверий в народе свидетельствует частое упоминание у писателей оракулов и гаданий.

Учение Анаксагора было еще далее развито Архелаем Милетским, который соединял его с учением Анаксимена и видел мировой разум в воздухе. К нему примыкал и Диоген из Аполлонии. Эти учения комически пародировал Аристофан в «Облаках» (230 — 236).

В конце V в. механический материализм получил новое направление в атомистическом учении Левкиппа и Демокрита, которые пришли к мысли, что материя сама по себе вечна и неизменна и состоит из бесчисленного множества атомов, образующих своими соединениями различные формы. Это учение было развито и дополнено в IV в. Эпикуром и подробнее будет изложено ниже (гл. XVII).

Такой материалистический взгляд, естественно, звал к исследованию природы. Демокрит был настоящим естествоиспытателем и положил начало ботанике и зоологии в сочинениях «О происхождении семян, растений и плодов» и «О строении животных».

В это же время была создана наука — медицина. Ее родоначальником был Гиппократ, уроженец острова Коса (460 — 377 гг.). На место религиозного врачевания, основанного на колдовстве, вере в сны[153] и на всякого рода знахарстве, явилось теперь точное наблюдение над болезнями и изучение человеческого организма. «Всякая болезнь, — писал Гиппократ, — имеет свою собственную естественную причину, и без такой причины ничего не бывает» («О воздухе, водах и местностях», 22). Это рассуждение свидетельствует о подлинном повороте во взглядах на окружающий мир: прежнему мифологическому воззрению наносится решительный удар. Просветительная точка зрения особенно видна в его сочинении «О священной болезни». Так назывались в древности эпилепсия и другие казавшиеся непонятными душевные болезни. Гиппократ доказывает, что в болезнях нет ничего священного, что все они объясняются естественными причинами, и он точно определяет их симптомы. В соответствии с этим Эврипид в своих трагедиях, изображая безумие мифологических героев, рисует типичные признаки такой болезни.

Стремление отыскивать для всех областей человеческой деятельности теоретические основания выражается в появлении различных руководств (TEXVOU). Так создавались основы грамматики (Протагор и Продик), риторики, т. е. ораторского искусства (Горий), художественной анатомии с пропорциями человеческого тела (Поликлет), поваренного искусства и т. д. Этими запросами определяются в дальнейшем искание принципов общественной жизни и политики, создание трактатов о государстве и планов переустройства человеческой жизни, наконец, вопросы литературной критики и поэтики. Гиппократ Хиосский был автором сочинения «Начала геометрии», Гиппий, Демокрит и Антифонт занимались различными вопросами математики. Историческая наука в труде Фукидида (см. гл. XIV) о Пелопоннесской войне стала на новый путь. Откинув все чудесное, что занимало много места у Геродота, Фукидид стал искать рациональное объяснение событий и занялся строгим установлением фактических данных; движущую силу истории он увидел в действиях самих людей, игнорируя мысль о каком-либо участии богов.

Вследствие сильно повысившегося интереса к общественной жизни и к науке в разных местах Греции стали появляться ученые-профессионалы, живущие умственным трудом, в той или иной мере утратившие связь с родным полисом, которые разъезжали по разным городам и в частных беседах или в публичных выступлениях популяризировали принципы новой науки. Эти ученые рекомендовали себя как «учителей мудрости» и называли себя софистами. Среди них надо различать два направления: одно — прогрессивное, которое несло просвещение, разоблачало старые предрассудки и отстаивало демократический строй, другое — реакционное, индивидуалистическое, поддерживавшее олигархию. Ввиду того что некоторые софисты за свои беседы и лекции брали со слушателей большой гонорар (Протагор, например, брал 100 мин, т. е. свыше 4 тысяч рублей золотом), их наука была доступна преимущественно богатым людям, вызывала враждебное отношение широких масс, тем более что часто своим рационализмом задевала их религиозные чувства.

Наиболее известными среди софистов были: Протагор из Абдеры, Продик с острова Кеоса, Гиппий из Элиды, Горгий из Леонтин (в Сицилии) и др.

Главное положение Протагора (480 — 411 гг. до н. э.) — «Человек есть мера всех вещей — существующих, что они существуют, несуществующих, что они не существуют» (<рр. 1). Этим признается относительность всего существующего (релятивизм), но относительность лишь для сознания, так как им не отрицается объективность мира[154]. Конечно, в этом заключалась большая опасность произвольных толкований: «Что каждому кажется, то для него и есть действительное» (Платон, «Феэтет», 22, р. 170 А). Но важно то, что человек был поставлен в центр всего бытия и что не высшие, потусторонние силы (боги), а сам человек признавался строителем своей жизни, — в этом заключалось революционное значение философии Протагора.

Свой скептический взгляд Протагор обратил и на религию. «Относительно богов, — писал он, — я не знаю, существуют они или нет или каковы они по виду, потому что есть много причин, препятствующих познанию этого — неясность предмета и краткость человеческой жизни» (фр. 4). Таким рассуждением Протагор навлек на себя обвинение со стороны олигархов в 411 г. в безбожии и должен был покинуть Афины (Диоген Лаэртский, IX, 54).

Третье положение Протагора гласило: «О всяком деле может быть высказано два совершенно противоположных мнения» (Диоген Лаэртский, IX, 51). Опасной стороной этого принципа было то, что он давал возможность ловким политическим деятелям прикрывать свои низменные и корыстные цели. Такие приемы разоблачались не раз в произведениях Эврипида и Аристофана (см. особенно «Облака»). Открывая простор для всякого рода субъективных суждений и в то же время для рассмотрения любого вопроса с двух противоположных точек зрения, оно давало основу для развития ораторского искусства.

Чрезвычайно плодотворной была развитая софистами теория естественного права, которая природу провозглашала высшей нормой всего существующего и все вещи, учреждения и понятия расценивала по признаку, существуют ли они от природы (φύσει) или по человеческому установлению (θέσει или νόμο). Платон и Аристотель доказывали на этом основании извечность и нерушимость государства. Протагор выводил существование государства из присущего людям от природы чувства «стыда и правды» (Платон, «Протагор», 16, р. 328 С). При этом он признавал законным для государства не мнение отдельного лица, а решение всего общества (Платон, «Феэтет, 23, р. 172 В), в чем проявилось его демократическое направление.

Другие софисты, как, например, Ликофрон, представляли государство как результат «общественного договора» (συνθήκα) между самими людьми и на этом основании не признавали его чем-то необходимым и вечным, а считали лишь результатом воли отдельных людей. Софист Гиппий на том же основании утверждал, что все люди — братья, дети одной матери — Природы, и что, следовательно, нет различия между свободными и рабами[155]. Этот взгляд был принят софистами Антифонтом и Алкидамантом, а впоследствии положен в основу учений кинической и стоической философских школ. Яркое отражение он нашел в трагедиях Эврипида, а едкую критику — в «Облаках» Аристофана. На той же основе естественного права заговорили о равноправии женщин. Эту мысль проводил и Эврипид, а позднее Ксенофонт, Платон и другие. Аристофан ее высмеивал.

Из основы естественного права софист Антифонт (не смешивать с оратором) в сочинениях «О согласии» и «Истина» делал анархические заключения, отвергая и государство, и рабство, и религию, и национальные различия, и т. д. Софист Горгий стал на путь полного агностицизма, отрицая реальность всякого бытия и возможность его познания. Известны три его положения: 1) «Ничего не существует», 2) «Если что-нибудь и существует, оно непознаваемо», 3) «Если что-либо и познаваемо, оно не может быть передано и объяснено другим».

Софистам же принадлежит заслуга создания первых основ грамматики — различение предмета и действия, рода имен, учение о подлинном значении слов («этимология») и правильности речи («орфоэпия»). Этими вопросами интересовались Протагор и Продик. Кроме того, Горгий и Фрасимах обратили большое внимание на обработку стиля речи, на фигуры и ритмичность. Философ-материалист Демокрит утверждал, что язык существует «по установлению» — как результат общения между людьми (фр. 267). Но в то же время он считал, что первые слова являются отражением самих вещей и возникли естественным путем; а атомы, из которых состоят предметы, он уподоблял буквам в словах. Софисты много занимались также толкованием литературных произведений.

Обострение классовой борьбы в период Пелопоннесской войны способствовало росту индивидуалистических течений. Реакционная мысль придала некоторым учениям софистов извращенный характер в виде проповеди эгоизма и права сильного, стараясь отдельную личность поставить выше общества и государства. Это — идея «сверхчеловека». Так, Горгий, а за ним Пол, Калликл, Фрасимах и другие рассуждали, что «закон — тиран» и что он стесняет полное проявление свободной личности. На практике это служило оправданием жестоких мер по отношению к противникам и даже союзникам, примерами чего могут быть расправа с городом Митиленой на Лесбосе в 428 г. по настоянию Клеона (Фукидид, III, 37 — 40) и с жителями острова Мелоса в 416 г. (Фукидид, V, 84—112). Этим же мотивировались олигархические заговоры и попытки низвержения демократического строя в 411 и 404 гг. Критий, представитель младшей группы софистов, сделался даже главой олигархического правительства в 404 г., причем отличался особенной жестокостью. В литературе он был известен сочинением «О государстве», элегиями и трагедиями. Из его сатировской драмы «Сисиф» сохранился отрывок, в котором высказывается мысль, что богов выдумали умные люди с той целью, чтобы держать в повиновении народ (фр. 25).

Такое религиозное вольнодумство было распространенным среди аристократии. Оно особенно резко выразилось в одном случае, происшедшем в 415 г. перед отправлением афинского войска в Сицилию. В одну ночь по всему городу оказались разбитыми «гермы», т. е. изображения бога Гермеса, пользовавшиеся большим почитанием у народа. Это кощунство сильно взволновало население, которое видело в этом дело рук аристократической молодежи, в том числе Алкивиада. Стали говорить даже о заговоре против демократии. К этому присоединились еще многочисленные процессы об оскорблении мистерий. Эти события нашли широкий отклик в современной литературе.

Против софистов выступил со своим учением Сократ (4 6 9 — 399 гг. до н. э.) — родоначальник целого направления идеалистической философии. По своему образованию и методу он мало чем отличался от софистов. Но в противоположность кичливому самомнению софистов он заявлял, что знает только то, что ничего не знает, отказывался кого-нибудь учить, а свои мысли излагал в простых «беседах», наводя «собеседников», как называл он своих слушателей, вопросами на правильные, с его точки зрения, заключения: такой метод и получил в дальнейшем название «сократического». За эти беседы он не брал денег и жил в крайней бедности. Все внимание он обращал на нравственное самоусовершенствование. Его принципом было: «познай самого себя». В добродетели он видел знание и рассуждал так, что если человек знает, что такое справедливость, он никогда не будет поступать несправедливо. Во всех вопросах он исходил из точного определения понятий. Он отрицательно относился к современной демократии, считая ее правлением невежественных людей (Ксенофонт, «Воспоминания о Сократе», III, 7), но решительно осуждал и произвол олигархов в 404 г. (там же, I, 2, 32 — 38). Разоблачая самомнение многих современных ему деятелей. Сократ вызвал недовольство как со стороны демократических, так и со стороны олигархических кругов. Демократы ставили ему в вину, что в числе его учеников были Алкивиад и Критий. В результате он был обвинен в развращении молодежи, в отрицании богов государственной религии, в проповеди новых богов («демоний» Сократа) и был приговорен к смерти.

Сократ по принципиальным соображениям ничего не писал, и его учение известно нам только в передаче его учеников. Из них Ксенофонт в «Воспоминаниях» упростил и схематизировал его учение, а Платон идеализировал его образ и развил учение в духе своих собственных воззрений; только ранние его сочинения сохраняют близость к подлинному Сократу. Но личность Сократа оставила глубокий след в памяти потомства. Оригинальная внешность и странности поведения дали богатую пищу для остроумия комических писателей. Аристофан в «Облаках» представил его шарлатаном, проповедующим новые учения — Анаксагора и софистов.

6. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Среди ожесточенной классовой борьбы и политических переворотов времени Пелопоннесской войны, естественно, у многих стал возникать интерес к вопросу о сущности и происхождении государства, а вместе с тем и проекты государственного и социального переустройства. Протагор, высказывавший мысль о естественном происхождении государства, имел случай на практике приложить свои мысли, написав законы для основанной в 443 г. колонии Фурии в южной Италии. Архитектор Гипподам Милетский в середине V в. составил план идеального социально-политического устройства в аристократическом духе. Фалей из Халкедона, вероятно, в начале IV в., написал проект уравнения состояний. Из «Афинской политии» Аристотеля (гл. 29 — 33) видно, как много проектов вносилось в связи с переворотом 411 г. Известны были проекты Крития и Ферамена.

Широкое распространение получила идеализация прошлого как прекрасного «отеческого строя» в противоположность неудовлетворительным условиям современной действительности. Но этот «отеческий строй» разные общественные группы представляли по-разному: одни как строй Солона, другие как строй Драконта, третьи как какие-то «неписаные законы» и т. д. Живым свидетельством такого течения может служить сохранившееся в надписи постановление Совета и Народного собрания от 409 г. о новой публикации законов Драконта.

В литературе второй половины V в. есть много откликов на эти политические споры, особенно у Эврипида, например в его трагедии «Просительницы» (399 — 456), и у Геродота (III, 80 — 82). Аристофан в 411 г. в комедии «Птицы» пародировал такие планы социально-политического устройства, а на рубеже V и IV вв. высмеял один из таких проектов в комедии «Женщины в Народном собрании».

Из множества политических памфлетов этого времени до нас дошел лишь небольшой трактат «Афинская полития» («Государственное устройство афинян») неизвестного автора, ошибочно включенный в собрание сочинений Ксенофонта: автора условно называют Псевдо-Ксенофонтом. Сочинение это написано в 425 г. каким-то аристократом, который открыто заявляет о своих олигархических симпатиях и все-таки признает целесообразность и прочность демократического строя в Афинах.

В сочинении Псевдо-Ксенофонта дано очень живое описание Афин как морского государства, которое имеет возможность получать нужные товары со всех концов средиземноморского бассейна. Флот составляет основу его могущества, а обслуживает корабли простой народ («феты»), который на этом основании считает себя вправе всем управлять. Автор признает, что такие люди составляют большинство и что вполне естественно их стремление к «обеспечению своей пользы», которая не совпадает с «добрыми законами», навязываемыми им аристократами. Экономическое развитие страны подсказывает ему, что труд свободных может быть продуктивнее рабского труда, и он стоит за предоставление рабу некоторой свободы действий и готов отпускать его на оброк.

Хотя изложение в этом трактате отличается определенной хаотичностью, что и давало основание для различных предположений о его происхождении, характеристика исторических условий в нем замечательна своей меткостью. Она представляет большую историческую ценность, ясно показывая происходившую в это время в Афинах и во многих других греческих государствах борьбу различных политических сил и направлений. Вместе с тем «Афинская полития» Псевдо-Ксенофонта интересна как первый имеющийся у нас образец аттической прозы.

7. НАЧАЛО ОРАТОРСКОГО ИСКУССТВА

Ораторское искусство существовало с незапамятных времен в силу естественной необходимости что-нибудь доказывать или разъяснять в публичной речи. Первые шаги такого стихийного искусства запечатлелись еще в «Илиаде» в образе «славного пилосского витии» (т. е. оратора) Нестора. Там же обрисованы два типа ораторов: один со скупой, но весьма выразительно «лаконичной» речью — лаконец (спартанец) Менелай, другой с более пространной и эмоциональной речью — Одиссей[156]. Но долгое время это искусство рассматривалось только как природный дар, и никто не пытался определять теоретические основы таких выступлений, сохранить их в памяти потомства.

В Афинах славились ораторским талантом Фемистокл и Перикл, но они своих речей не записывали, боясь прослыть у современников за профессионалов-ремесленников. О блестящих качествах речей Перикла мы узнаем по передаче — конечно, более или менее вольной — Фукидида в его «Истории» (II, 65, 8 — 9), а также по воспоминаниям комических поэтов и других писателей.

Развитие ораторского искусства возможно только при таком строе, который обеспечивает свободу слова. Такие условия появились с установлением демократии. От убедительности речи оратора в народных собраниях, в советах и в судах зависел успех дела. Наблюдения над текущей практикой давали возможность теоретических обобщений. Так и возникла теория ораторского искусства — риторика. Слово «ритор» первоначально значило вообще «оратор», но постепенно им стали называться учителя красноречия.

Риторика возникла прежде всего в Сицилии, где во второй половине V в. в связи с уничтожением тирании и установлением демократического правления открылся простор для деятельности ораторов, особенно в судах, так как вследствие частых злоупотреблений прежней власти осталась большая путаница и в общественных, и частных делах. Родоначальниками риторики древняя традиция считает Корака и Тисия; однако сведения о них анекдотичны. Вопросами ораторского искусства занимался философ Эмпедокл. Небольшие отрывки из какого-то учебника, написанного на дорийском диалекте и относящеося к рассматриваемому времени, найдены в начале XX в. на египетском папирусе. Тут рекомендуется, чтобы оратор во вступлении завоевывал доверие слушателей, в изложении дела выставлял себя в благоприятном свете, тщательно скрывая при этом свою подготовку, и чтобы пользовался примерами из поэзии.

В условиях античного мира живое слово оратора играло исключительно важную роль: мы можем прямо говорить о культе слова. Особенно благоприятную почву ораторское искусство находило в Афинах: судебный порядок требовал, чтобы гражданин выступал на суде обязательно лично. Поэтому в конце V в. появилась нужда в опытных людях, которые сумели бы помочь своим советом или даже написать для выступающего соответствующую роль. Так возникла особая профессия адвокатов — «логографов»[157]^, которые за плату писали речи для клиентов. Кроме того, в Совете и в Народном собрании начали выделяться ораторы, руководители общественного мнения или представители политических партий, которые также должны были владеть ораторским искусством.

Ораторское искусство было поставлено на научную почву, когда им занялись некоторые из софистов. Как уже указывалось, Протагор утверждал, что о всяком предмете можно высказать два противоположных суждения. Выделяя одни данные, благоприятные для дела, и затеняя или замалчивая другие, невыгодные стороны, можно придать ему нужное освещение, или, по выражению Протагора, «слабое слово делать сильным». С этой точки зрения искусство оратора заключается не в том только, чтобы открыть и доказать какую-нибудь истину, а главным образом в том, чтобы убедить в чем-нибудь слушателей. «Риторика есть мастерица убеждения», — так определялась в это время сущность ораторского искусства (Платон, «Горгий», 8, р. 453 А). Практическая задача оратора состоит в том, чтобы подобрать соображения «вероятности» или «правдоподобия» и сделать убедительным известное утверждение (Платон, «Федр», 50, р. 267 А).

Первым шагом в развитии искусства речи была запись произнесенных речей, так как они могли служить образцами для учеников. Вспомогательными средствами могли быть готовые схемы речей и так называемые «общие места», т. е. «ходячие» рассуждения и темы, которые во всякое время могут быть пущены в ход. Уже первые риторы учитывали необходимость планомерного построения речи и стали выделять основные части ее: вступление, главную часть, состоящую из рассказа или изложения обстоятельств дела и доказательств, и заключение.

Самой сущностью предмета объясняется разделение красноречия на три вида: 1) совещательное или политическое, имеющее в виду практические советы при обсуждении каких-нибудь мероприятий, 2) судебное, включающее в себя речи обвинительные и защитительные, и 3) эпидиктическое, т. е. показное, или торжественное, ставящее целью прославление какого-нибудь предмета, события, праздника, лица и т. п. и дающее возможность оратору блеснуть своим мастерством.

Греческие ученые эпохи эллинизма из большого числа известных им ораторов выделили «канон» десяти ораторов, как наиболее замечательных; в него входили Антифонт, Андокид, Лисий, Исей, Исо-рат, Демосфен, Гиперид, Ликург, Эсхин и Динарх.

Первым ритором, о котором мы имеем вполне определенное представление, был софист Горгий (прибл. 483 — 376 гг.). В 427 г. он приехал в Афины в качестве посла от сицилийского города Леонтин, чтобы просить помощи против Сиракуз. Своими речами он произвел сильнейшее впечатление на афинскую молодежь.

От Горгия до нас дошли две речи под названием «Паламед» и «Елена». Сюжет их мифологический, но разработаны они на современный лад с практической целью. Миф рассказывал, что Одиссей из мести ложно обвинил Паламеда в измене, подкинув в его палатку золото, и утверждал, будто Паламед был подкуплен Приамом. Паламед был побит камнями. Горгий дает образец защитительной речи на эту тему. Паламед доказывает свою невиновность с двух точек зрения: 1) если бы он хотел совершить преступление, он не мог бы этого сделать, так как не знает языка врагов и поэтому не мог бы ни договориться с ними, ни получить за свою измену денег; 2) если бы даже он мог осуществить свою измену, она была бы бесцельной, так как не принесла бы ему ни власти, ни денег. Точно так же защищает Горгий Елену: она могла совершить свой проступок по воле судьбы или по воле богов, или же под влиянием насилия, убеждения или любви, но при всех этих условиях она была бессильной, следовательно, не может быть осуждена. Оба эти случая имеют чисто общий характер, независимый от определенной обстановки. Автор разделяет тему на ряд конкретных возможностей И опровергает каждый пункт в отдельности. Так по этой схеме можно строить любую защитительную речь, когда нужно опровергнуть обвинение.

Горгий дал также образцы торжественного, эпидиктического красноречия. Известно было его выступление на общегреческом собрании в Олимпии — «Олимпийская речь», в которой он призывал греков забыть свои междоусобия и обратиться против общего врага — персов. Но эта речь не дошла до нас. Сохранился отрывок из его «Надгробного слова». Автор в торжественных, высокопарных выражениях восхваляет доблесть воинов, павших в борьбе за отечество. По своей теме эта речь напоминает знаменитое «Надгробное слово» Перикла, но редко отличается от него своей искусственностью. Горгий в изобилии применяет всевозможные приемы внешнего, формального украшения, получившие впоследствии название «Горгиевых фигур». Он строит речь на противопоставлениях — «антитезах», которые заостряют мысль автора и придают ей особую четкость; каждая фраза разделяется на члены, или колена, равные по своей длине, и часто их параллелизм подчеркивается созвучными окончаниями — рифмой. Таким образом, рифма в греческой литературе проявилась прежде всего в прозе, а в поэзию вошла только в первые века нашей эры.

В своих речах Горгий дал конкретные образцы своего искусства. Свою теорию ораторского искусства он излагал в специальных, не дошедших до нас сочинениях. Горгий имел много учеников и последователей; его литературное влияние было весьма сильно, что ясно видно в речах Антифонта, Лисия и Исократа, отчасти в «Истории» Фукидида. Но так как Горгий нередко злоупотреблял своими приемами, его последователям нужно было найти художественную меру в применении фигуральных эффектов. Любопытно, что он, сицилиец, происходившийиз ионийского города Леонтин, пользовался в этих сочинениях не своим родным, а аттическим диалектом.

Самым старшим из аттических ораторов был Антифонт (48 0 — 411 гг.). Крупный политический деятель олигархической партии, стоявшей во главе переворота 411 г., он был в том же году обвинен в измене и казнен (Фукидид, VIII, 68, 1 — 2). Недавно были найдены отрывки из его защитительной речи на последнем процессе. Фукидид считал эту речь лучшей ИЗ известных в то время речей. В древности существовало его руководство по риторике и образцы ораторских выступлений И «заключений» к речам. Он первый стал записывать и публиковать свои речи, считая, что каждая речь, произнесенная по тому или иному конкретному случаю, может служить образцом для других аналогичных дел. До нас дошли полностью пятнадцать его судебных речей по делам об убийствах.

Образцом искусства Антифонта является его речь об убийстве Герода. Герод, путешествуя по торговым делам, был кем-то убит. В убийстве обвинялось лицо, сопровождавшее его в путешествии.

Защитительная речь построена на доказательствах неправдоподобности обвинения. Кроме трех конкретных речей такого рода, произнесенных на суде, у Антифонта имеется три тетралогии, т. е. три четверки речей схематических, относящихся к вымышленным процессам, в которых согласно афинским законам обвинитель и подсудимый, чередуясь, произносят по две речи.

Эти тетралогии Антифонта содержат интересный подбор аргументов «за» и «против» в некоторых видах судебных дел. В них в схематическом виде исчерпываются всевозможные судебные положения. Адвокату остается в каждом отдельном случае заполнять эти схемы конкретными материалами данного процесса. Здесь все внимание сосредоточено на «изобретении» или «нахождении» доказательств — улик и догадок в пользу защиты или обвинения; но остаются еще слабо разработанными план и внешняя отделка речей.

Из упомянутого выше «канона» десяти ораторов Андокид (прибл. 440 — 3 90 гг.) является наиболее слабым. Не столько интерес к ораторскому искусству, сколько стечение обстоятельств, в которые он попал, сделало его оратором. Запутанный в дела об оскорблении мистерий И о «низвержении герм» в 415 г., он доносом избавился от казни, но должен был уйти в изгнание. Два раза он пытался вернуться на родину — в 411 и 407 гг. К этому относится его речь «О возвращении». После общей амнистии в 403 г. он пытался принять участие в общественных делах, но против него было снова поднято обвинение по делу «о мистериях», к которому и относится его большая речь, представляющая для нас главный интерес в его литературном наследстве. Живо написанная, она рисует жуткую картину заговоров, доносов, судебных процессов и всевозможных политических интриг, связанных с делом о «низвержении герм» (415 г.) и с олигархическим переворотом (411 г.). Другие речи, приписываемые Андокиду, — «О мире» и «Против Алкивиада», очевидно, не принадлежат ему.

Деятельность рассмотренных выше ораторов показывает первые шаги ораторского искусства, выработку элементарных приемов и методов. Высший расцвет этого искусства относится уже к IV в.