История Франции

Генрих IV и регентство Марии Медичи

Вступив на престол в крайне неблагоприятное время, Генрих IV отвоевал королевство, даровав ему долгожданный мир, а затем сумел в исключительно сжатые сроки восстановить систему государственного управления и, самое главное, — систему королевских финансов, базировавшуюся на возрождении хозяйственной жизни страны.

Большую помощь королю в реконструкции государства оказал его друг Максимилиан де Бетюн, позже ставший герцогом Сюлли. Убежденный протестант, в детстве чудом спасшийся во время Варфоломеевской ночи в Париже, он стал верным спутником Генриха IV, сопровождая его в важнейших сражениях. Король поручал ему дипломатические миссии, организацию снабжения армии и часто прислушивался к его советам. Так, несмотря на свои твердые религиозные взгляды, именно Сюлли убеждал короля перейти в католичество. Генрих IV сделал его сюринтендантом финансов, генеральным смотрителем королевской артиллерии, доверил ему и ряд других важнейших должностей.

Сюлли удалось навести некоторый порядок в финансах. Он провел то, что сейчас бы назвали реструктуризацией государственного долга: тщательно проверял счета многочисленных откупщиков, понизил процентную ставку по рентам, ограничивал права губернаторов облагать налогом население своих провинций и, главное, заставил вести строгую отчетность в собранных средствах. Для этого Сюлли приходилось вспоминать свой военный опыт, проводя самые настоящие армейские операции, как, например, в случае со строптивым герцогом д’Эперноном. Сюлли настаивал на жестком сокращении государственных расходов, но в данном вопросе Генрих IV не так часто соглашался с рекомендациями своего соратника.

Париж в 1600 г. Гравюра

Королю и королевству срочно требовались деньги. Французское крестьянство в первые послевоенные годы не имело возможности платить новые налоги. Мало того, королю приходилось прощать недоимки по старым налогам, в противном случае страну ждала бы новая Жакерия. Возможности для внешних займов также были ограниченны: в банковских кругах было основательно подорвано доверие к французской короне. Попытаться отобрать деньги у тех, кто разбогател на войне, было и невозможно, и крайне опасно в политическом отношении. В этих условиях правительство решило использовать старую практику продажи должностей, но теперь она была полностью легализована. Чиновник уплачивал ежегодно 1/60 часть стоимости своей должности, но за это получал гарантированное право собственности на нее, мог передавать ее по наследству или продавать. Этот сбор получил название «полетта» (по имени финансиста Поле), и к 1614 г. он давал казне свыше 1,5 млн ливров ежегодно, что составляло более 5% всего государственного бюджета. Но главное — новая ситуация резко повысила привлекательность королевских должностей. Таким образом, спрятанные «на черный день» деньги рекой потекли в королевскую казну.

Но Генрих IV и Сюлли сознавали, что крестьяне составляют основу экономики страны. Королевские ордонансы запрещали описывать за долги крестьянские орудия труда, поощряли распашку пустующих земель и осушение болот. Всякая земля, отвоеванная у воды, приобретала статус «благородной», становясь свободной от налогов. Так, область Медок в Гиени получила название «маленькая Фландрия», поскольку туда были вывезены фламандские мастера по освоению польдеров, превратившие этот заболоченный край в богатейшую винодельческую провинцию. Вскоре Франция восстановила практику экспорта продовольствия, а с 1596 по 1626 г. в стране не было зафиксировано ни одного случая голода.

Несмотря на то что Сюлли считал сельское хозяйство единственной достойной основой процветания королевства, правительство осуществляло меры и по развитию предпринимательства и торговли. Основывались королевские мануфактуры по производству шелка и предметов роскоши, делались попытки ввести торговые пошлины, способствующие развитию французских ремесел. Для развития внутренней торговли началось строительство каналов и ремонт дорог. Генрих IV достаточно внимательно следил за техническими новшествами и даже поощрял промышленный шпионаж.

Король пытался вести активную колониальную политику. Франсуа Шамплен был послан для освоения Канады. Он заложил крепость Квебек на реке Св. Лаврентия. Началось заселение новой территории. Примечательно, что, несмотря на режим веротерпимости, протестантам запретили въезд на территорию Канады. Обращать в христианство индейцев было разрешено только католическим миссионерам. Большую выгоду Франция извлекала из давно установившихся торговых связей с Турцией. Подписанное соглашение предусматривало, что корабль любой христианской державы может плавать в турецких водах лишь под французским флагом, а французский консул в Стамбуле представлял интересы всех оказавшихся в Турции европейцев. Но французские купцы пытались открыть для себя и новые рынки, проникая в Московию. Генрих IV с большим интересом выслушал известия о состоянии дел в России, обстоятельно изложенные Жаком Маржеретом — французским дворянином, командовавшим царской охраной при Борисе Годунове и обоих Лжедмитриях.

Главной заботой короля и Сюлли стала реорганизация армии. Французская артиллерия вновь вернула себе звание самой мощной в Европе. Была организована военно-медицинская служба, полностью отсутствовавшая до того времени, налажено регулярное снабжение войск. В армии усиливалась роль пехоты. Использование иностранных наемников и преобладание кавалерии над пехотой как в численном отношении, так и в плане социального престижа долго еще оставались характерными чертами французской военной системы. Тем не менее новая королевская армия доказала свою эффективность в победоносной войне с Савойей в 1601 г.

Ситуация в королевстве оставалась нестабильной, пока не был решен вопрос о престолонаследии. Брак Генриха IV и Маргариты Валуа, омраченный Варфоломеевской ночью, давно распался. Законного наследника не было. Королю необходимо было добиться развода и спешно заключить новый брак. Различные придворные партии настаивали на своих кандидатках. Поговаривали о готовности короля жениться на своей фаворитке Габриель д’Эстре и узаконить прижитых с ней детей. Но Габриель умерла от родовой горячки (ходили слухи об отравлении: слишком много противников было у этого брака). Тогда было принято решение о женитьбе Генриха IV на дочери великого герцога Тосканского Марии Медичи.

Г. Дюпре. Генрих IV и Мария Медичи

Вопрос с разводом в конце концов был улажен. Немалую роль в этом сыграла сама «королева Марго». Она дала показания, что в момент венчания так и не произнесла слова «да» и, таким образом, был нарушен столь важный для церкви принцип добровольности брака. Король обеспечил Маргарите Наваррской приличное содержание, и она жила в Париже. В некоторых случаях ее, как знатока традиций блестящего двора Валуа, просили дать консультацию по вопросам придворного церемониала.

Мария Медичи не могла похвастаться особой древностью своего рода, но брак с ней принес неплохое приданое (выразившееся, в частности, в списании французского долга тосканским герцогам). Главное же заключалось в том, что в 1601 г. она родила дофина, а затем еще нескольких детей.

В начале XVII в. в Европе назревало столкновение между протестантскими и католическими коалициями, и от того, какую позицию займет Франция, зависело очень многое. При французском дворе существовала влиятельная «испанская партия», настаивавшая на необходимости сближения с Габсбургами, подкрепленного династическими браками. Католическая церковь была решительной противницей прямой или косвенной поддержки протестантских держав. Испания не жалела денег, чтобы Франция, по меньшей мере, воздержалась от ведения военных действий. Для этого испанский король готов был платить даже французским гугенотам, подстрекая их к восстанию. Противниками войны были крестьяне, которые понимали, что период относительного процветания неминуемо закончится и что страну в лучшем случае ждут огромные налоги, а в худшем — грабительские армии. Еще более страшной казалась перспектива возобновления религиозных войн. Участие Франции в войне католических держав с протестантскими могло разрушить то равновесие, которое сложилось в стране после Нантского эдикта.

Генрих IV делал очень многое, чтобы успокоить опасения своих подданных-католиков. И все же в глазах многих он представлялся врагом истинной веры, и подготовка к войне с католической Испанией подтверждала эти опасения.

Король склонялся к войне. Он видел в ней возможность вернуть Франции былое величие и сделать ее гегемоном христианского мира. К тому же, благодаря военной реформе и заботам Сюлли, французская армия казалась самой мощной в Европе. Впервые были накоплены солидные финансовые резервы, позволявшие оплатить эту войну, обещавшую быть молниеносной.

Вмешавшись в борьбу за наследство герцога Юлих- Клевского, Генрих IV весной 1610 г. выдвинул 40-тысячную армию в Шампань, готовясь к вторжению в испанские Нидерланды. Там она должна была соединиться с войсками статхаудера Голландии Морица Нассауского. Вспомогательная французская армия собиралась вступить в Пьемонт.

Уезжая на войну, Генрих доверил регентство Марии Медичи. Он не переоценивал политические таланты своей супруги, но, по замыслу короля, решения она должна была принимать только в регентском совете, куда входили государственные мужи, искушенные в делах. Королева настояла на своем миропомазании и коронации, которые были произведены в базилике Сен-Дени 13 мая 1610 г.

На следующий день король решил навестить заболевшего Сюлли, находившегося на другом конце города, в Арсенале. Из Лувра Генрих выехал в открытой карете, рядом с ним сидел герцог д’Эпернон. На улице Ла Фероньер, тянувшейся вдоль кладбища Невинноубиенных, дорогу перегородили застрявшая телега, груженная бочками, и воз с сеном. Дворяне из эскорта короля срезали себе путь через кладбище, поджидая карету в конце улицы. Пытаясь объехать препятствие, карета заехала колесом в водосток и накренилась. В эту секунду какой-то человек вскочил на колесо и кинжалом нанес королю два удара в грудь. Подоспевший дворянин из свиты занес над незнакомцем шпагу, но герцог д’Эпернон крикнул, что охрана головой отвечает за жизнь преступника. Когда короля доставили в Лувр, он был уже мертв. Убийцей оказался Франсуа Равальяк — католик-фанатик, мелкий стряпчий из Ангулема, когда-то учившийся в Парижском университете.

О. Леони. Мария Медичи

Во Франции опасались, что теперь могут вспыхнуть новые войны, как это случилось после гибели Генриха II. Сюлли привел в готовность артиллерию и заперся в Бастилии, пытаясь сохранить накопленные государственные сокровища. Губернаторы и принцы спешно возвращались в свои провинции, под защиту дворянских клиентел, города запирали ворота, ожидая начала военных действий. Однако страна осталась спокойной.

Последующие годы стали испытанием для французского абсолютизма. Выяснилось, что он уже достаточно укрепился и смерть Генриха IV лишь довершила создание королевского мифа. В памяти людей остался лишь «добрый король Анри», который хотел, чтобы «по воскресеньям курица плавала в супе каждого крестьянина». Историческая память превратила его в короля золотого века, и каждый следующий монарх стремился лишь походить на основателя династии Бурбонов.

Мария Медичи не обладала интеллектуальными качествами своей родственницы Екатерины Медичи, в положении которой она теперь оказалась. Но Мария Медичи смогла сделать ловкий политический ход. Сразу же после смерти короля она вместе со своим сыном отправилась в Парижский парламент и, апеллируя к авторитету этого высшего юридического органа, отменила распоряжение Генриха IV о регентском совете. Королева-мать стала полноправной регентшей при девятилетием короле Людовике XIII (1610—1643).

На фоне взрыва верноподданнических чувств, выражаемых в адрес умершего короля и его малолетнего сына, на какое-то время регентше удалось избежать смут и даже обеспечить преемственность королевской политики. Сюлли и прочие опытные советники Генриха IV (их называли барбонами — бородачами) сохранили свои посты. Нантский эдикт был подтвержден новым королем, и французская армия отправилась на помощь протестантским князьям Германии, чтобы поддержать их в борьбе за герцогство Юлихское.

Но постепенно королева стала делать одну уступку за другой в пользу «испанской партии». Франция отказалась от военных действий и начала вести переговоры о возможности браков короля и его сестры с испанскими инфантами. Вскоре Сюлли был отстранен от руководства финансами. Все большую роль в управлении страной играл флорентиец Кончини — человек незнатного происхождения, муж молочной сестры королевы, Леноры Галигаи. Вскоре он стал фаворитом королевы. Получив доступ к деньгам и почестям, Кончини купил маркизат д’Анкр и целый ряд должностей, вплоть до маршальского жезла. Ленора Галигаи, в свою очередь, буквально торговала своим влиянием на королеву, берясь за взятки добиться прекращения расследований тех или иных финансовых махинаций.

Д. Дюмостье. К. Кончини

Возвышение низкородных временщиков возмутило знать. Принц Конде, его дядя герцог Суассонский, герцог Бульонский, герцог Гиз и многие другие выражали сильное негодование, которое приходилось гасить щедрыми пенсиями. Когда же королевская казна, столь заботливо собираемая стараниями Сюлли, оказалась пуста, сеньоры от угроз перешли к военным действиям, обвиняя двор в унижении дворянства и ограблении «бедного народа». Первый мятеж принцев в 1614 г. не получил широкой поддержки, и старые советники из числа барбонов (в частности, государственный секретарь Вильруа, служивший еще со времен Карла IX) рекомендовали королеве проявить жесткость. Однако она предпочла снова вступить в торг с мятежниками. На сей раз мир с ними был куплен за счет денег, предназначенных для выплат по муниципальным рентам. «Бедный народ» оплатил удовлетворение амбиций принцев.

Во время мятежа принцы выдвигали лозунг созыва Генеральных штатов. Теперь они намекали королеве, что за известную плату готовы забыть об этом требовании. Правительство, однако, решилось собрать штаты, чтобы лишить оппозицию удобного повода шантажировать власть.

Ассамблея открыла свои заседания в Париже 14 ноября 1614 г. Принцам (или грандам, как их тогда называли) не удалось заручиться поддержкой депутатов. Но представители трех сословий были далеки от единения. Каждое из них выдвигало собственные требования. Никаких существенных результатов штатам достичь не удалось, и вскоре они были распущены (Генеральные штаты не собирались больше вплоть до самой революции).

Д. Дюмостъе. Ленора Галигаи

Во время заседаний штатов внимание регентши привлек энергичный депутат от духовенства, епископ Люссона Арман дю Плесси, ставший впоследствии кардиналом и герцогом де Ришелье. Королева и Кончини стали все чаще привлекать его для решения политических задач. Королева-мать сделала его своим духовником, а Кончини ввел в Королевский совет, утверждая, что «этот молодой человек в сто раз умнее всех барбонов».

После роспуска Генеральных штатов часть французских дворян (как католики, так и гугеноты) вновь выступили против правительства. Однако королевская армия одержала над ними победу.

При дворе опять усилилась «испанская партия». Было принято решение укрепить отношения с Испанией путем заключения династических браков. В октябре 1615 г. состоялись большие свадебные торжества. Король и его сестра вместе со всем двором отбыли на брачную церемонию в Бордо. Там их ждали испанские нареченные — дети испанского короля Анна Австрийская и Филипп (будущий король Испании Филипп IV).

Когда свадьба была сыграна и гости стали разъезжаться, королю доложили о прибытии корабля с послами от нового русского царя Михаила Романова. Трудно было выбрать менее удачное время для первого российского посольства во Францию. Тем не менее описание поездки во Францию, составленное окольничим Иваном Кондыревым и дьяком Посольского приказа Михаилом Невровым, свидетельствовало о том, что послам удалось достаточно точно оценить политическую ситуацию в стране: они поняли, что скоро молодой король обретет всю полноту власти.

И действительно, Людовик XIII вскоре проявил самостоятельность. 24 апреля 1617 г. по его повелению Кончини был застрелен прямо у входа в Лувр. Людовик XIII вернул в совет барбонов, велел казнить Ленору Галигаи и отправить в ссылку в Блуа королеву-мать, а ее духовника вернуть в его епархию — в Люссон. Так король начал свое правление.

Людовик XIII и Ришелье

После убийства Кончини весной 1617 г. Ришелье на время был отстранен от государственных дел. Людовик XIII всецело доверял своему фавориту Люиню и питал к епископу неприязнь как к ставленнику королевы-матери. Ришелье пришлось вернуться в свою епархию, где он сочинил трактат «Воспитание христианина», имевший большой успех.

Тем временем Люинь, добившийся должности коннетабля, от имени молодого короля попытался навести порядок в стране, усмиряя гугенотов и мятежную знать. Гранды снова восстали, на сей раз уже под лозунгом защиты прав королевы-матери.

В 1620 г. гугеноты, спровоцированные политикой правительства Людовика XIII, подняли новое восстание. Во время похода на юг Люинь умер, и его смерть обезглавила королевскую администрацию. Людовик XIII попытался вести государственные дела сам, но быстро понял всю утопичность этих намерений. Один за другим сходили со сцены стареющие барбоны. Постепенно Мария Медичи сумела отчасти восстановить влияние на сына и сначала выхлопотала кардинальский сан для Ришелье, а затем добилась включения себя и кардинала в состав Королевского совета (1624).

Король еще с давних пор не доверял Ришелье. В обществе в нем видели сторонника так называемой испанской партии, ведь кардинал был ставленником Марии Медичи и заслужил репутацию ревностного борца за восстановление влияния католицизма.

Между тем в условиях создавшегося в Европе сложного международного положения от позиции кардинала, как нового члена Королевского совета, зависело многое. В 1618 г. началась война между католическими и протестантскими государствами, которую позже назовут Тридцатилетней. На первых порах Людовик XIII в конфликт не вмешивался. В отличие от отца, он был ревностным католиком, и мысль о войне на стороне еретиков ему претила. К тому же Франция была ослаблена постоянными смутами. Но французские короли традиционно были связаны с германскими протестантскими князьями. Попытки Людовика XIII выступить в качестве миротворца не увенчались успехом. Мощная коалиция католических государств, возглавляемая Габсбургами, не считалась с ослабленной Францией, а протестантские государи выражали презрение послам Франции за ее отказ от выполнения прежних обещаний.

Ф. де Шампень. Людовик XIII

Вопреки ожиданиям, Ришелье, указывая на промахи французской дипломатии, смог убедить короля занять решительную позицию по отношению к Испании. Уже в августе 1624 г. король дал ему должность первого министра. Концентрируя в своих руках многочисленные обязанности, умело ведя «памфлетную войну», расставляя на важные посты верных ему людей, Ришелье сумел укрепить свои позиции. Он выбрал правильный тип отношений с Людовиком XIII, всегда давая понять, что принятые решения были личной волей короля.

Уже в начале своего правления в качестве первого министра Ришелье проявил небывалую жесткость в борьбе со строптивым дворянством. В феврале 1626 г. Людовик XIII подписал эдикт против дуэлей. Такие распоряжения издавались еще со времен последних Валуа и носили скорее демонстративный характер. Дуэли продолжались повсеместно и были своеобразным вызовом абсолютизму со стороны «дворянства шпаги», демонстрирующего, что честь и доблесть неподвластны королевской воле. Больших успехов Ришелье добился в сносе укреплений, окружавших дворянские замки. Людовик XIII по представлению кардинала казнил многих заговорщиков, как реальных, так и мнимых. Главным было искоренить саму идею «права на восстание», ставшую элементом коллективной психологии дворянства, выступавшего защитником как попранных прав всего народа, так и (что случалось чаще) своих собственных привилегий.

Несмотря на существенные успехи в усмирении гугенотов, победа над ними не могла быть полной, пока они владели крепостями на основании секретных статей Нантского эдикта. Важнейшей из крепостей была Ла-Рошель, которая считалась неприступной и могла беспрепятственно получать помощь от английских протестантов. Сама Франция военным флотом пока не располагала. В 1627 г. герцог Бэкингем попытался оказать помощь защитникам Ла-Рошели. Десант был отбит, но король и Ришелье, вместо того чтобы, как это бывало раньше, начать мирные переговоры и торговаться об уступках, решили одним ударом положить конец затянувшимся войнам с гугенотами.

Ф. де Шампень. Кардинал Ришелье

К сентябрю 1627 г. к Ла-Рошели были стянуты лучшие королевские силы, прибыли Людовик XIII и Ришелье. Переговоры о сдаче зашли в тупик. Власть в Ла-Рошели полностью контролировали непримиримые кальвинисты. Началась длительная осада. Население вымирало от голода, но город держался.

И только беспрецедентное по замыслу и затратам предприятие, осуществленное по инициативе Ришелье, — строительство грандиозной дамбы, отрезавшей город от моря, — лишило Ла-Рошель последней надежды на помощь англичан.

29 октября 1628 г. город сдался. Из 28 тыс. жителей в живых осталось менее четверти. Никто из уцелевших жителей не подвергся репрессиям, однако Ла-Рошель потеряла свои стены и привилегии, гарантировавшие ее автономию. В городе восстанавливалась католическая епархия.

Через год был окончательно усмирен гугенотский Лангедок. 28 июня 1629 г. Людовик XIII издал так называемый Эдикт милости, который повторял основное содержание Нантского эдикта, но аннулировал все его секретные статьи. С «гугенотской республикой» было покончено.

Ришелье намеревался восстановить не только политическое, но и религиозное единство страны. Он сам продумывал стратегию обращения гугенотов в католичество, но стремился избежать спешки и насильственных действий. Исподволь принимались законы, всячески ограничивавшие деятельность протестантских пасторов. «Компания Святых Даров» взялась содействовать гугенотам, вернувшимся в лоно католицизма, и всячески препятствовать упорствующим протестантам в занятиях торговлей или в получении той или иной должности. Но вплоть до правления Людовика XIV численность протестантской общины сократить не удавалось.

Ришелье предпринимал энергичные усилия для наращивания экономической и военной мощи страны. Ключевое место в этом процессе отводилось морской торговле. Для этого Франции было необходимо создать свой флот, заложить новые порты, ввести покровительственные таможенные пошлины.

Став в 1625 г. суперинтендантом навигации и торговли, Ришелье приступил к преобразованиям, объединив в своих руках все должности адмиралов и губернаторов приморских провинций. Для создания морского флота Ришелье собрал команду квалифицированных специалистов — географов, математиков, навигаторов, знакомился с донесениями миссионеров, сообщавших о торговых путях и экспортном потенциале разных стран. Это был особый стиль управления кардинала — опираться на мнение экспертов, а решение принимать единолично.

Если к началу 1620-х гг. Франция владела лишь десятком галер на Средиземном море, а на Атлантическом океане не держала военного флота вовсе, то в 1635 г. в Атлантике действовали три эскадры и еще одна дополняла французский галерный флот в средиземноморских водах. При Ришелье во Франции были обустроены три военных порта — Тулон, Брест и Гавр.

Кардинал старался вести активную колонизационную политику. Французы вновь оживили свою деятельность в Канаде, основав крепость Монреаль, и утвердились на Антильских островах. Мечтой Ришелье было установить надежный торговый путь через Балтику и Россию в Персию. С этой целью в Москву был отправлен опытный дипломат барон де Курменен. Хотя ему и не удалось добиться беспошлинного транзита, его визит оживил французское торговое присутствие на Балтике. Ришелье старательно насаждал торговые компании, наделяя их важными привилегиями.

Кардинал пытался организовать и казенные мануфактуры, а также старался регламентировать ремесленную деятельность и поощрять предпринимательство. Еще в 1627 г., собрав ассамблею нотаблей, Ришелье ознакомил ее с широкой программой экономических преобразований и судебных реформ. По решению ассамблеи хранитель печати Мишель де Марильяк начал работу над составлением свода законов, способствовавших экономическому развитию страны. Среди прочего ослаблялись запреты для дворян заниматься коммерцией, ограничивалось число коллежей и университетов в пользу коммерческих и ремесленных училищ, французским морякам запрещалось служить на иностранных кораблях. Но эта работа натолкнулась на сопротивление чиновников, а после ухода Марильяка в отставку его проект был положен под сукно.

Ход Тридцатилетней войны складывался все менее благоприятно для Франции. Ее союзники — Голландия, Дания, Швеция, на поддержание которых Франция давала богатые субсидии, — один за другим выбывали из войны. Сеть шпионов и дипломатов под руководством «серого кардинала» — верного друга Ришелье монаха отца Жозефа трудилась вовсю, но после вести о разгроме шведов Франция вынуждена была от тайной войны перейти к войне открытой (1635). Ришелье удалось убедить Людовика XIII, что победа австрийских и испанских Габсбургов была бы губительной для Франции.

М.Лан. Отец Жозеф

Первые военные успехи быстро сменились поражениями. Испанские и имперские войска имели богатейший опыт военных действий. Особенно тяжелым был 1636 год, когда неприятельские армии вторглись во Францию, разорили Шампань и Бургундию и угрожали Парижу.

Несмотря на все усилия Ришелье и его людей, организация французской армии была поставлена плохо, хотя численность ее достигла небывалой величины — от 70 до 100 тыс. человек. Правительство нанимало иностранных капитанов со своими войсками (например, Бернгарда Саксен-Веймарского), но боялось предоставлять подобную полную военную власть своим подданным. Вместо этого офицерам (а желающих стать ими было немало, так как военная служба была престижной, считаясь «дворянским делом») продавали королевские патенты на их должности. Офицеры рассчитывали затем самостоятельно возместить свои расходы. Но дисциплина в такой армии оставалась слабой и держалась главным образом на военных комиссарах, прикомандированных Ришелье к войскам.

Пережив трудный 1636 год и в несколько раз увеличив расходы на войну, Франция к концу следующего года добилась первых успехов, развив их в дальнейшем. В самой Испании вспыхнули восстания — в Каталонии и Португалии. Ришелье выражал готовность помочь восставшим. В 1641— 1642 гг. началась подготовка к мирным переговорам, неоднократно прерываемая военными действиями.

Вступление Франции в Тридцатилетнюю войну потребовало от нее крайнего напряжения сил и побудило кардинала окончательно перейти к чрезвычайным методам управления, лишь намечаемым в предыдущие годы. Согласно Ришелье, король, обладая неограниченной властью, был вправе в экстренных случаях во имя общего блага игнорировать обычные, «ординарные» законы. Проводя подобную политику, Ришелье сталкивался с противодействием «суверенных курий» (в первую очередь парламентов), провинциальных штатов, губернаторов провинций.

С середины 30-х гг. XVII в. получает особое развитие институт интендантов. Эти должностные лица назначались королями и ранее для расследования какого-нибудь важного дела или для инспекции чиновников на местах. Однако Ришелье не просто увеличил их число, а наделил их новыми полномочиями. Соединяя судебные и исполнительные функции, интенданты должны были любыми средствами обеспечить выполнение конкретной задачи: сбора нового налога, укрепления обороны, подавления восстания и т. д. При этом они практически подменяли собой губернаторов и иных «ординарных» чиновников, действуя через голову местной администрации. Интенданты были людьми приезжими и не могли иметь в провинции личные и политические симпатии и связи. Их полномочия были строго лимитированы во времени. Они не оставались в одной провинции на срок свыше трех лет. Это были чиновники нового типа, не являвшиеся собственниками своей должности и не имевшие возможности оспаривать королевские полномочия. Без усилий интендантов Франция не смогла бы достигнуть военных успехов в Тридцатилетней войне.

Беспрецедентная по своим масштабам война требовала чрезвычайных налогов, тягчайшим бременем ложившихся на народ. Проведение реквизиций, сбор субсидий, прямых и косвенных налогов (из которых наиболее ненавистным был соляной налог — габель) поручалось компаниям откупщиков, предоставлявших необходимые средства королю.

Правительство жестко подавляло многочисленные народные бунты. Крупное восстание охватило ряд провинций юго-запада Франции в 1636 г. (по аналогии с событиями полувековой давности оно также получило название «восстание кроканов»). К нему примкнули даже некоторые местные дворяне под лозунгом «Да здравствует король без габели!». Восставшие ратовали за изгнание налоговых чиновников и восстановление местного самоуправления. Но если кроканы были подавлены в основном местными властями (губернаторами провинций и парламентом Бордо), то восстание «босоногих» в Нормандии, вспыхнувшее в 1639 г., усмирила центральная власть, причем с гораздо большей жестокостью, что привело к уничтожению многих местных свобод и привилегий как на уровне отдельных городов, так и всей провинции. Более мелкие бунты вспыхивали и в других местах, и по мере приближения войны к концу их становилось все больше.

Эти восстания явились реакцией общества на тяготы Тридцатилетней войны, усугубленные экстраординарными и потому с точки зрения общественного сознания «незаконными» мерами правительства.

Ришелье умер 4 декабря 1642 г., Людовик XIII скончался 14 мая 1643 г. Еще один период французской истории был завершен.

Мазарини и Фронда

Регентшей при пятилетием Людовике XIV (1643—1715) стала королева-мать Анна Австрийская. Несмотря на то что она была сестрой испанского короля и некогда выступала сторонницей сближения Франции и Испании, оказавшись у власти, королева-мать строго придерживалась политики, намеченной Людовиком XIII и Ришелье. Это означало продолжение войны против Габсбургов. Анна Австрийская сохранила на посту кардинала-министра преемника Ришелье Джулио Мазарини. Бывший папский дипломат оказался незаменимым, поскольку превосходно знал тайны всех европейских дворов и был прирожденным политиком. Его стиль правления разительно отличался от методов Ришелье. Мазарини демонстрировал удивительную гибкость, умение идти на компромиссы и по необходимости то отступать, то проявлять требуемую жесткость. Несмотря на сложнейшие испытания, ему всегда удавалось сохранять доверие и дружбу Анны Австрийской и молодого короля, которого он некогда крестил от имени папы.

Правительству Мазарини вскоре пришлось столкнуться с серьезными проблемами. В королевстве было велико недовольство политикой Ришелье, нередко прибегавшего к чрезвычайным мерам. Принцы, пострадавшие при Ришелье, требовали реванша, парламенты настаивали на возвращении к «ординарным» методам управления, народ задыхался от непосильного бремени военных расходов, отвечая на рост налогов массовыми восстаниями. Однако Мазарини, при всей его гибкости, все же настаивал на продолжении войны, стоившей стране все дороже и дороже. Кризис разразился именно тогда, когда уже был достигнут перелом в Тридцатилетней войне и Франция вела в Вестфалии переговоры, которые должны были закрепить ее победу и дать ей роль арбитра в германских делах.

Этот острейший кризис, потрясший основы французского абсолютизма, получил название «Фронда» (1648—1653). Несмотря на то что Фронда принесла стране огромное разорение и жертвы, в самом названии этого движения содержится намек на некую игру. Слово «Фронда» можно перевести как «праща», которая из некогда грозного оружия стала к XVII в. во Франции чем-то вроде детской забавы, наподобие рогатки. И действительно, участники Фронды, как те, кто взялся за оружие, так и огромная армия памфлетистов, в отличие от периода Религиозных войн, были далеки от борьбы не на жизнь, а на смерть. Речь шла, скорее, об игре, в которой стороны, выдвигая порой решительные требования, в любой момент могли отказаться от них из-за собственной выгоды. Фронду принято делить на два периода: старая, или парламентская, Фронда (1648—1649) и новая, или Фронда принцев (1650—1653).

Весной 1648 г. регентша во время заседания «Ложи правосудия» зарегистрировала серию фискальных эдиктов, помимо прочего, предусматривавших продажу новых судейских должностей. Но на следующий же день Парижский парламент аннулировал итоги этого заседания. 13 мая 1648 г. во Дворце правосудия, в зале, именовавшемся «палатой св. Людовика», собрались представители четырех суверенных курий столицы (помимо парламента, это были Счетная палата, Палата косвенных сборов и Большой совет). Французский абсолютизм пожинал теперь плоды своей многолетней политики продажи должностей. Чиновники, осознававшие себя как особую социальную группу, «дворянство мантии», будучи собственниками своих должностей, чувствовали относительную независимость от правительства и могли настаивать на своем понимании государственного интереса. Они были недовольны ущемлением их собственных прав (практикой взимания «полетты» вперед, распространением принудительных займов, распродажей новых должностей, что приводило к девальвации рыночной стоимости их собственных должностей). Но при этом чиновники выступали в роли защитников интересов всего общества, гарантов «общественного блага».

Помимо конъюнктурных обстоятельств, их воодушевлял пример английского парламента, который с 1648 г. вел открытую войну со своим королем. И несмотря на то что парламент во Франции оставался всего лишь королевским судом, 27 статей декларации, принятой в «палате св. Людовика», напоминали программу английского парламента. Помимо прочих, были высказаны требования постановки налоговой практики под строгий парламентский контроль, отмены института интендантов и практики произвольных арестов (lettres de cachet) и т. д. Упраздняя нововведения, связанные с именем Ришелье, «Декларация «палаты св. Людовика» практически ставила королевскую власть под контроль. Анна Австрийская вынуждена была уступить.

Однако Мазарини лишь ждал удобного случая для реванша. Узнав, что принц Конде одержал блестящую победу над испанцами при Лансе, он прямо во время торжественного молебна по этому случаю велел арестовать двух зачинщиков парламентского сопротивления. Среди арестованных был пожилой советник Бруссель — человек недалекого ума, за которым к тому же не было поддержки принцев. Но, выбирая жертву для своей акции устрашения, Мазарини просчитался, так как слабо был знаком с традициями парижской истории. Дело в том, что Бруссель был капитаном городской милиции в своем квартале и его арест моментально был воспринят городской общиной как вызов ее привилегиям и самому ее существованию. У парламентариев внезапно появились неожиданные защитники. 27 августа 1648 г. Париж снова пережил «день баррикад». И простонародье, и степенные парижские буржуа взялись за оружие и вступили в столкновение с королевской гвардией. Масла в огонь подливала агитация Поля де Гонди — амбициозного коадъютора (заместителя) парижского архиепископа, мечтавшего заменить Мазарини на его посту. Когда парламентская депутация вернулась из королевского дворца, не добившись освобождения своих арестованных коллег, один из бунтовщиков направил пистолет на президента парламента Матье Моле: «Возвращайся, предатель! Если ты не хочешь быть убитым вместе со своими, приведи нам Брусселя или Мазарини в заложники!» Президента при этом даже схватили за бороду. Однако он своим величественным видом и мужеством сумел внушить уважение восставшим и степенно удалиться. С остатками своей делегации он вернулся в королевский дворец и убедил Мазарини в необходимости освободить Брусселя. Переговоры с парламентом возобновились.

От Мазарини требовалась удивительная политическая ловкость, чтобы в этих тяжелейших условиях продолжать вести переговоры в Вестфалии. Возможно, они были бы для Франции более успешными в условиях внутренней стабильности. Но и тот мир, который был поспешно заключен 24 октября 1648 г., предоставил Франции суверенитет над Лотарингией и право присутствия в Эльзасе, а также делал страну хранительницей «германских свобод». Однако Испания, сама чрезвычайно истощенная войной, отказалась подписать Вестфальский мир в расчете на то, что Франция надолго ослабеет в результате новой смуты. Буквально накануне заключения мира Анна Австрийская вынуждена была признать все 27 требований «палаты св. Людовика». Но, успокоив народный гнев, Мазарини и королевский двор тайно покинули столицу в ночь на 6 января 1649 г. Париж был блокирован войсками принца Конде, переброшенными с театра военных действий. Парижане и парламент приготовились к защите. Парламентским постановлением Мазарини был объявлен «врагом короля и государства».

Весь период Фронды сопровождался интенсивной памфлетной войной. Позже эти сочинения получат название «мазаринады» — по имени памфлета «Мазаринада», написанного сатириком Полем Скарроном. Типографские станки в Париже и провинции работали без остановки. Современные библиографические каталоги «мазаринад» насчитывают свыше 5 тыс. выявленных названий. Авторы ставили в вину кардиналу его иностранное происхождение, предполагаемую связь с Анной Австрийской, тираническую власть над королем, вводимые налоги, его страсть к роскоши и к итальянской опере, а также безмерное богатство. Не щадили и саму королеву-мать.

Война парламента против армии Конде была недолгой, но достаточно ожесточенной. Фронда конфисковала имущество «мазаринистов» и на эти деньги вооружила армию парижан, доверив командование ею мятежным принцам. Но парламент и зажиточных буржуа пугала радикализация движения. Поступившее в феврале 1649 г сообщение о казни английского короля Карла I произвело на французов такое ошеломляющее впечатление, что сделало стороны более уступчивыми. 15 марта парламент подписал постановление о своем примирении с двором. Парламентская Фронда закончилась.

Однако затишье было недолгим. Принц Конде потребовал от регентши награды за ту роль, которую он сыграл в деле спасения страны. Его, «великого Конде», победителя испанцев при Рокруа и Лансе, Анна Австрийская еще недавно со слезами на глазах умоляла стать защитником малолетнего короля и спасителем отечества. С 8 тыс. солдат он без особого труда разгромил гораздо более многочисленную армию парижских буржуа и теперь не желал, чтобы власть в стране принадлежала кардиналу-иностранцу. Но в искусстве плести интриги Конде было далеко до Мазарини. Когда недовольство принцем, который, как говорили, «умел выигрывать баталии, но не завоевывать сердца», приобрело широкий размах, кардинал продемонстрировал свою силу и арестовал Конде и его родственников (18 января 1650 г.).

В ответ вспыхнул новый бунт, руководителями которого на сей раз стали принцы, подогревавшие народное недовольство при помощи памфлетов. На помощь мятежникам пришли их испанские союзники. И снова Парижский парламент под давлением принцев и простонародья объявил кардинала Мазарини вне закона. Парижан поддержал парламент Бордо. Это восстание получило название «Союз Фронд». Итогом явилось перемещение войны в провинцию. В течение всего 1650 года королевские войска и двор передвигались по стране, вступая в сражения с фрондерами в Нормандии, Бургундии, Гиени. Но политический конфликт, разросшийся теперь уже до масштабов всего королевства, погасить не удавалось. Мазарини был вынужден покинуть страну и уехать в Германию. Но перед этим 6 февраля 1651 г. он освободил из крепости принца Конде и его родственников, спутав тем самым все карты «Союза Фронд». Ведь его лозунгом и была борьба за освобождение арестованных принцев.

Это был самый трудный период для Анны Австрийской. Она также готовилась к побегу из столицы, однако фрондеры оказались предупреждены. В ночь на 10 февраля 1651 г. толпа вооруженных парижан ворвалась в королевский дворец, чтобы проверить, не собирается ли король вновь покинуть столицу. Анна Австрийская приказала своему сыну, уже приготовившемуся к отъезду, быстро, не снимая верхней одежды, лечь в постель и притвориться спящим. Успокоенные парижане покинули дворец, но это унижение королевского величия Людовик XIV запомнил на всю жизнь. Королевская семья осталась в Париже фактически в плену. Мазарини из-за границы тайно продолжал руководить действиями Анны Австрийской, рекомендуя ей сталкивать между собой своих противников. Так, провинциальные дворяне и духовенство настаивали на созыве Генеральных штатов. Парламент был против этого, считая, что он сам призван выполнять роль представителя народных интересов. Королева-мать заявила о своем намерении созвать штаты в сентябре 1651 г., понимая, что к этому моменту королю исполнится 13 лет и по французским законам он, став полноправным, сможет аннулировать любое обещание, данное ранее регентшей.

В сентябре 1651 г. Людовик XIV был провозглашен совершеннолетним. Период регентства формально закончился. Принц Конде на сей раз вновь почувствовал себя обиженным и опять стал готовить мятеж, уже не прикрытый фрондерской антиабсолютистской риторикой. Принц был сторонником сильной королевской власти и не допускал мысли о том, что она может оказаться под контролем штатов или дворянства. Он рассчитывал стать единоличным руководителем молодого короля, оттеснив от власти королеву-мать и ее итальянского советника. Но властные устремления Конде пугали лидеров Фронды, и многие из них писали теперь письма Мазарини, обещая содействовать его возвращению в обмен на те или иные блага.

Положение кардинала-изгнанника начало выправляться как в политическом, так и в материальном плане. После бегства из страны большая часть его богатств была конфискована. Однако благодаря предприимчивости своего молодого интенданта Жан-Батиста Кольбера кардинал сумел многое из имущества вернуть. В итоге осенью 1651 г. удалось создать достаточно хрупкий альянс сторонников Мазарини и фрондеров, объединенных ненавистью к принцу Конде. Тот отказался прибыть на коронационные торжества короля. Фактически это было объявлением новой войны.

Конде имел немало сторонников в Нормандии и Шампани, где была расквартирована его армия. Но основная его база находилась в Гиени, где он мог дожидаться прибытия испанской военной помощи. Люди Конде рассчитывали на поддержку горожан Бордо. В этом городе действовало нечто вроде демократического республиканского правительства — так называемое Ормэ, получившее свое название от слова «orme» (вяз), под которым горожане с незапамятных времен собирались на сходки. Молодые адвокаты и ремесленники из Ормэ высказывали республиканские идеи и даже вступили в переписку с английскими революционерами (левеллерами). Но Кромвель не оказал поддержки бордосцам, да и принц Конде не был заинтересован в прочных связях с «бунтарями» из Ормэ, в большей степени полагаясь на деньги испанцев. Однако принц не переставал заигрывать с радикально настроенными горожанами, в которых он видел средство давления на муниципалитет.

В декабре 1651 г. во Францию прибыл Мазарини, что в очередной раз дестабилизировало обстановку. Парижане, фрондеры, парламент — все были готовы к союзу с королем, но не такой ценой. Восстановление позиций ненавистного кардинала означало бы отмену «Декларации «палаты св. Людовика». Парламент издал постановление, сулящее награду тому, кто доставит Мазарини в Париж — живым или мертвым. Однако вместо этого сама королева-мать и ее двор в очередной раз покинули Париж и воссоединились с опальным министром. На свои деньги кардинал набрал небольшую личную армию, столь нужную в этот момент королю. Во главе ее был поставлен виконт Тюренн, не уступавший Конде в воинской славе. Еще недавно Тюренн воевал на стороне Фронды, а затем бежал к испанцам. Но Мазарини гарантировал ему королевское прощение, и виконт, возглавив командование, одержал несколько убедительных побед.

В этот момент Конде неожиданно покинул юг Франции и появился в окрестностях Парижа, быстро собрав здесь новую армию из своих сторонников.

Последнее крупное сражение Фронды разыгралось летом 1652 г. у ворот Парижа. Политическая ситуация представлялась крайне запутанной даже для привыкших ко всему за время Фронды парижан. Армия Тюренна и армия Конде преследовали друг друга в окрестностях столицы. В самом городе между собой соперничали парламент, муниципалитет и герцог Гастон Орлеанский — брат Людовика XIII. Свою политику пытался проводить и коадъютор Гонди. Но все чаще парламентарии и зажиточные буржуа подвергались грабежам и оскорблениям со стороны доведенного до отчаяния парижского простонародья.

2 июля армия Тюренна оттеснила Конде к Сент-Антуанскому предместью, и королевская артиллерия грозила полностью расстрелять его армию под стенами Парижа. В этот момент дочь Гастона Орлеанского прибыла в Бастилию и заставила крепостную артиллерию открыть огонь по войскам Тюренна.

Конде сумел войти в столицу и на некоторое время стать там хозяином. 4 июля в Ратуше собрались видные люди города — весь муниципалитет, делегаты от кварталов и ремесленных корпораций, представители духовенства. Принц Конде рассчитывал добиться безоговорочной поддержки парижан. Только в этом случае он мог продолжить борьбу или выторговать себе более выгодные условия примирения с королем. Но муниципалитет, выражая мнение уставших от войны буржуа, склонялся к компромиссу с Людовиком XIV. Разъяренный Конде спровоцировал тогда в Ратуше кровавую расправу над сторонниками мира с королем.

Вскоре радикально настроенные советники парламента по предложению Брусселя объявили Гастона Орлеанского наместником королевства, а принца Конде — генералиссимусом. Однако это была уже агония Фронды. Бóльшая часть французской элиты стремилась к примирению с королем. Чтобы утихомирить умы, дальновидный Мазарини снова удалился в изгнание. Уже 7 августа 1652 г. группа умеренных парламентариев прибыла в Понтуаз, куда, согласно королевскому распоряжению, был перенесен из Парижа Верховный суд страны. Постепенно в Понтуаз переезжает все большее число парламентариев. Мазарини сдержал давнее обещание и добился кардинальского звания для коадъютора Гонди, по-прежнему популярного в Париже. Тот перестал агитировать против Мазарини, что окончательно изменило настроения парижан. 18 октября Конде был вынужден покинуть столицу и удалиться в испанские Нидерланды, уведя за собой свою многочисленную клиентелу. 21 октября 1652 г. Людовик XIV въехал в Париж с небывалым блеском и тут же написал Мазарини: «Пора положить конец страданиям, которые вы добровольно претерпеваете из любви ко мне». 3 февраля 1653 г. Мазарини возвращается в Париж. В том, что парижане радостно встречали короля, не было ничего удивительного: в конце концов все фрондеры выступали с монархическими лозунгами. Но то, что народ устроил триумфальную встречу тому, кого в течение пяти лет именовал не иначе как тираном и вором, означало, что Фронда действительно закончилась.

Летом 1654 г. в Реймсе прошла коронация Людовика XIV. Но на протяжении еще нескольких лет его правления все важнейшие решения принимал за короля Мазарини. Кардинал продолжал обучать его трудному ремеслу быть королем, посвящая в хитросплетения европейской политики. Крупным успехом короля и стоящего за ним кардинала явилось создание Рейнской лиги — союза немецких князей и Франции, навсегда ограничившего права императора. Результаты Вестфальского мира получили, таким образом, стабильную политическую гарантию. Франция сумела победоносно завершить войну с Испанией.

Людовик XIV много путешествовал по стране, ведь одно только личное присутствие короля вносило успокоение в недавно мятежные провинции. Юный монарх и сам приобретал бесценные знания о реальном положении дел во Франции, вникая в различия между областями, запоминая «лицо» каждой провинции. Он убеждался в том, насколько разорена страна и дезорганизован аппарат государственного управления. Но правительство все более настойчиво отлаживало средства эффективного контроля. Правда, осторожный Мазарини старался не злоупотреблять чрезвычайными методами, чтобы не напоминать стране о Ришелье. Он фактически восстановил ненавистный чиновникам и дворянам институт интендантов, но скромно именовал их старинным термином, почерпнутым из каролингских времен, — «государевы посланники» (missii dominici). Дворянство, привыкшее за годы Фронды созывать в провинциях свои ассамблеи, пыталось продолжить эту практику вопреки официальному запрету. Мазарини хотел положить этому конец путем переговоров, но люди из его окружения, и в частности его личный интендант Кольбер, настаивали на все более решительных мерах. В конце концов наиболее упорные дворяне подверглись репрессиям. Их замки были срыты.

Многому научившись от Мазарини, король до поры до времени терпел его стиль правления, однако сам намеревался править иначе. Впоследствии он весьма критически относился к опыту этого периода своего правления. В «Мемуарах» он писал, возвращаясь к тому времени: «Я стал смотреть на все провинции государства не равнодушными глазами, а глазами хозяина... Беспорядок царил повсюду. Все имевшие высокое рождение или высокий пост привыкли к бесконечным переговорам с министром, который сам по себе не испытывал отвращения к такого рода прениям. Более того, они ему были необходимы. Милости скорее требовали и вырывали силой, чем ожидали...» Король вполне объективно оценивал политическую роль Мазарини. Он был незаменим, пока нужны были переговоры, и он добивался поставленных задач для государства, не забывая и о своей личной выгоде.

Мазарини скончался в 1661 г. Сразу после его похорон Людовик XIV собрал важнейших государственных деятелей и заявил им, что принял решение отныне править единолично, полагаясь только на себя.

Французская культура в первой половине XVII в.

Кардинал Ришелье высоко оценивал значение культуры. Он сам был страстным коллекционером, собирал книги, античные и ренессансные скульптуры и картины. Под его непосредственным руководством проводились большие строительные работы. Была завершена реконструкция королевского дворца в Фонтенбло. Архитектор Жак Лемерсье достроил Лувр, увенчав его пышными куполами. В Париже была разбита Королевская площадь в виде огромного прямоугольника, окруженного по периметру красивыми однотипными домами. В ее центре находился парк с конной статуей Людовика XIII посередине. Предметом особой заботы кардинала была перестройка здания Сорбонны. Работы велись исключительно на личные средства Ришелье и закончились после его смерти. Этот архитектурный комплекс стал одним из наиболее величественных памятников французского барокко. Старое средневековое здание коллегии и значительная часть прилегающих к нему кривых улочек Латинского квартала сменились домами регулярной планировки, целым городом науки с большим залом для диспутов, вместительной библиотекой, просторным внутренним двором. В центре Сорбонны помещалась пышно декорированная часовня, золотой купол которой был выполнен по образцу купола собора св. Петра в Риме.

В 1635 г. в Париже была основана Французская академия, призванная объединить видных литераторов страны, но состоящая из тех, кто был предан кардиналу. Ее целью декларировалось возрождение французского языка, соответствующего великой эпохе.

Колонна-гороскоп. Гравюра

Большое распространение при Ришелье получила памфлетная литература. В 30-е гг. XVII в. во Франции начали издаваться первые периодические издания — «Французский Меркурий» и «Газета».

Художественная литература отличалась многообразием. Одним из самых талантливых писателей эпохи по праву называют Савиньена Сирано де Бержерака. Его утопические произведения «Иной свет, или Государства и империи Луны» и «Государства и империи Солнца» продолжали литературные традиции Возрождения и во многом предвосхитили возникновение философского романа Просвещения.

Успешно развивалась французская живопись. Придворным художником был Филипп де Шампень, писавший строгие парадные портреты. Братья Антуан, Матье и Луи Ле Нены рисовали сцены из крестьянской жизни, Жорж де Ла Тур — жанровые сюжеты.

В духовной жизни французского общества еще чувствовалось разделение по конфессиональному признаку. Однако вчерашние лигеры и протестанты уже не стремились к ведению «священной войны» за установление единоверия. Они стали преследовать цели духовного совершенствования себя, своих ближних и всего общества, выступали за обновление веры в целом.

Ф. де Шампень. Катерина Арно (мать Агнесса)

Епископы-реформаторы укрепили церковную дисциплину, создали новый тип учебных заведений — духовные семинарии, занятые подготовкой приходских священников. На место полуграмотного сельского кюре, поглощенного в основном мирскими делами, приходит новый тип пастыря — деятельного, хорошо образованного, способного внушать уважение мирянам, тщательно ведущего приходские книги (в них содержались сведения о крестинах, браках, смертях), оповещавшего прихожан о важнейших событиях в стране и о королевских законах.

Иезуиты распространяли сеть своих учебных заведений, превосходящих старые университетские коллегии и не уступающих протестантским академиям. Среди французских изданий все больше места занимают публикации трудов отцов церкви и деяний святых, тщательно выверенных и подкрепленных историческими источниками. Редакторы-монахи старались очистить Священное Предание от различного рода недостоверных сведений и искажений. Иезуиты соперничали в этом с монахами-бенедиктинцами, входившими в ученую «конгрегацию св. Мавра». В ученой полемике рождались новые специальные исторические дисциплины — палеография, дипломатика, кодикология.

Влияние движения за духовное обновление на общественную жизнь было многообразным. Одни основывали тайные общества вроде «Компании Святых Даров», призванной воздействовать на мир и помогать церкви. Члены этого общества пытались бороться против дуэлей и сквернословия дворян, против безбожия и безнравственности литераторов и комедиантов, но также старались влиять на политику, противодействуя сближению Франции с протестантскими странами. Члены этой могущественной группировки получили прозвище «святоши».

Другие, пессимистически оценивая природу человека, общества и государства, избирали путь максимального аскетизма и отрешения от мира. Представители старинного парижского семейства «дворян мантии» Арно основывают в монастыре Пор-Рояль течение, требующее от человека постоянного подвига самоотречения и борьбы с собственными недостатками. Они декларировали презрение к светской культуре, к социальной жизни, к семье, но при этом оказывались в эпицентре научных, религиозных и политических дебатов, демонстрируя прекрасную образованность. Затворников из Пор-Рояля называли янсенистами — по имени епископа Янсения, чей трактат «Августин» вызвал ярые нападки как со стороны иезуитов, так и со стороны всемогущего Ришелье. Но популярность янсенистов, осуждавших любое совмещение политики и религии, любые компромиссы в вопросах веры и нарушение норм морали (на этом основании они критиковали политику абсолютизма и папства), была достаточно высока, и преследования, которым они подвергались, укрепили их репутацию борцов против деспотизма.

Виднейшим представителем французской науки первой половины века был философ Пьер Гассенди, которому принадлежит заслуга создания атомистической теории. Всемирную известность снискал другой французский ученый — математик, физик и философ Рене Декарт (Картезий). Он заложил основы аналитической геометрии, ввел многие алгебраические обозначения, выдвинул закон сохранения количества движения и понятие импульса силы. В своих философских произведениях «Рассуждение о методе» и «Начала философии» Декарт призывал отказаться от опоры на традицию и авторитеты. Единственно достоверным он считал лишь мышление человека и сформулировал это в кратком тезисе: «Мыслю — значит существую».

Главным образом в эпоху Ришелье и Мазарини развивалось творчество другого выдающегося ученого Франции — Блеза Паскаля, математика, физика, философа и последовательного янсениста. Он сформулировал одну из основных теорем проективной геометрии. Его перу принадлежат работы по арифметике, теории чисел, алгебре, теории вероятностей, гидростатике, теории воздушного давления.

В своем известном моралистическом труде «Мысли» Паскаль продолжал традиции, заложенные Монтенем, и развивал представления о человеческой натуре. «Человек, — писал ученый, — всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он тростник мыслящий... Итак, все наше достоинство — в способности мыслить. Только мысль возносит нас, а не пространство и время, в которых мы — ничто. Постараемся же мыслить достойно: в этом основа нравственности».

При Ришелье во Франции все большее значение приобретает драматический театр. Кардинал расценивал его как средство пропаганды идей абсолютизма и инструмент нравственного воспитания подданных.

Мазарини, так же как и его предшественник, покровительствовал науке и искусству. Он был щедрым меценатом и предоставил в распоряжение образованных людей собственную богатейшую библиотеку, ставшую впоследствии открытой для широкой публики. Благодаря стараниям Мазарини была также собрана большая коллекция произведений искусства. Он основал в 1648 г. Академию скульптуры и живописи и заложил традиции французского оперного театра.