История Софи

Глава 8

В тот момент Софи следовало превратиться в камень. Но при виде Макса, такого серьезного и мрачного, она снова начала истерически хохотать. Комедия ошибок была ничто по сравнению с подобным положением. Софи еще добавила к своему преступлению, когда без слов подняла вверх палец и указала им на Джима, потом на себя и, наконец, на Макса. И перевернувшись на живот, зарылась лицом в подушки, вздрагивая всем телом от приступа хохота.

Макс сохранял презрительную и величественную позу. Куда до него королеве Виктории!

— Софи, — приказал он ледяным тоном, — иди наверх и не смей спускаться!

Его голос подействовал на нее, как ушат ледяной воды. Софи моментально собралась, прижала к обнаженной груди свое мятое платье и быстро побежала в спальню, как кошка, промокшая от усов до хвоста.

Что происходило между Максом и Джимом, она не слышала. Не было слышно ни криков, ни ударов. Просто тишина, после чего послышался звук захлопнувшейся двери.

Машина Джима отъехала от дома, и Софи услышала, как Макс тяжело поднимается по лестнице.

«Боже, — струсила Софи. — Теперь мне одной придется расхлебывать всю кашу!»

Что Макс мог подумать, увидев такую живую картинку? Чтобы угадать, тут не нужно было трех попыток. Софи быстро сняла платье и надела халат. Она мрачно села на постель и начала расчесывать волосы, чтобы показать Максу, что у нее все в порядке. Напрасная попытка! Рука Софи так и застыла в воздухе, когда она увидела в зеркале Макса, вошедшего в ее комнату без стука.

— Войти в комнату леди без стука! — холодно заявил он. — Это непростительная невежливость. Но только тогда, когда перед тобой сидит леди!

Как бы в качестве иллюстрации своего оскорбления, он двумя пальцами держал ее бюстгальтер. Не обращая внимания на его протянутую руку, Софи продолжала расчесывать волосы. Он брезгливо бросил улику на постель.

— Будь любезна отвечать мне, когда я с тобой разговариваю. Я даю тебе возможность все объяснить мне. Это больше того, что ты заслуживаешь.

Софи положила щетку на столик.

— Что сказал Джим? — небрежно поинтересовалась она. Сердце у нее бешено стучало.

— Тебя не касается, что он мне сказал, — резко и грубо прервал ее Макс. — Джиму было необязательно объяснять, что он делал. Я предупреждал тебя, Софи! И не смей тратить мое время, объясняя мне, что он пытался тебя изнасиловать. Когда я вошел, ты не слишком сильно протестовала. Ты просто валялась полуобнаженная, как полоумная сучка. И хохотала от щекотки. Бедный старина Джим. Так можно отбить у мужчины всякое желание позабавиться с девицей! С женщиной, которая так боится щекотки, трудно перейти к следующей стадии любовной игры!

— Макс Тайрон, у вас такие грязные мысли! — завопила Софи. — Все было совсем не так.

— Ах, вот оно что! А что же это было такое? Софи глубоко вздохнула.

— Он… Мы… ездили ужинать. Я несколько… захмелела…

Макс скрестил руки, на его лице было мрачное презрение, но слушал он очень внимательно.

— Потом мы вернулись, и я приготовила какао… — «Как же все глупо выглядит!» — мелькнула трезвая мысль.

— А Джим… ну, он начал меня целовать. Он не слушал, когда я ему сказала, чтобы он прекратил…

— Я считал, что ты сможешь придумать что-то более интересное, — сказал Макс.

— Но это правда! — выпалила Софи. — Я не виновата, что вы мне не верите. Что бы я ни сказала, вы всегда думаете обо мне самое плохое. А вообще-то, в чем, собственно, дело? — нагло добавила она.

— В чем дело? — заорал, как бешеный. Макс. Он подскочил к Софи и схватил ее за плечи. — В чем дело? Ты живешь на ферме и ты спрашиваешь меня, в чем дело? Если кто-то вам помешал в самый важный момент, это не значит, что ты нашла лучшее противозачаточное средство. Я предупреждал тебя, что Джим Гринэвей взрослый мужчина с горячей кровью. Он отличается от тех слабаков, с которыми ты привыкла иметь дело. Если ты предпочла связаться с ним, ради Бога, но только пойди завтра проконсультируйся с доктором Вильямсом. Если ты обожаешь коров и предпочитаешь быстренько выскочить за него замуж, ты можешь ничего не делать в смысле предохранения, но если нет — делай выводы сама!

Как вы смеете… — возмущенно начала Софи.

— Я не собираюсь читать тебе мораль, — продолжал Макс, не обращая на ее слабые попытки оправдаться никакого внимания. — Но мне совершенно ясно, что тебе требуется практический совет. Невинность — это одно. А невежество — совершенно другое.

С этими словами он вышел из комнаты.

К тому времени, когда забрезжил рассвет, Софи наконец переварила все оскорбления Макса и была вынуждена признать, что тот факт, что она не собиралась поддаваться атаке Джима, совсем ее не оправдывал, наоборот, это показывало, что она любит мучить мужчин. Ей придется поговорить с Джимом и извиниться перед ним. Было бы лучше, если бы они сумели остаться друзьями. Бог свидетель, ей хотелось иметь как можно больше друзей. Что же касается Макса… наилучшая стратегия в отношении его — сделать вид, что ничего не случилось, и продолжать спокойно вести себя. Очень жаль, что у них не произошел шумный скандал, вместо ледяного обмена колкостями. Шумная ссора всегда очищает воздух. Сама Софи даже получила бы от нее удовольствие, как это ни покажется странным! Когда она ссорилась с Максом, она чувствовала себя гораздо ближе к нему. Она понимала, что где-то в Максе существует слабинка. Но чтобы достигнуть ее, нужно использовать мощную пневматическую дрель.

Несмотря на то, что она почти не спала всю ночь, она встала с петухами. Но Макс встал еще раньше. К чайнику он прислонил записку.

«Буду писать весь день. Просьба не тревожить!» — было написано в этой записке.

«Хорошо!» — подумала Софи. Если он будет много работать, у него постепенно улучшится настроение. Она не увидит его несколько дней. К тому времени, как он освободится, эта ночь уже станет достоянием истории.

Когда Макс был дома, все работы, которые ей уже так надоели, снова начали привлекать Софи. Она что-то мурлыкала, у нее было хорошее настроение. Макс пробыл в Лондоне всего одну ночь. Может, он и Филисити поссорились? Ага! Софи собрала свежие яйца, приготовила сено и воду для коз, постелила им свежую солому и начала планировать свой дальнейший день. Вчера ей принесли каталог семян, ей хотелось бы посадить некоторые растения.

Софи вошла в дом через черный ход, чтобы сложить яйца в кладовке, и сразу встревожилась: мрачный Макс сидел, скрестив руки, у кухонного стола, и ждал ее. Выражение его лица было страшным.

— Ч-что с-случилось? — задрожала Софи. — Я думала, вы сегодня будете писать.

Упаси Боже, не собирается же он снова начинать ее отчитывать за прошлую ночь? Может, он хочет ее отправить с утра в деревню навестить доктора Вильямса?

— Софи. — Голос Макса стал тонким и противным. — Ты ничего не хочешь сказать мне?

У Софи уже выработался рефлекс: она сразу почувствовала себя виноватой. Что она успела наделать?

Макс ждал, и Софи стало дурно.

— Когда меня не было, — почти вскрикнул он, — ты входила в мой кабинет.

— Конечно. — Софи начала заикаться. — Я, ну это… я вытирала там пыль и чистила ковры, ну и еще что-то.

Он ничего не сказал, но посмотрел на нее таким взглядом, что у нее кровь застыла в жилах.

— Ч-что? — бормотала Софи, переминаясь с ноги на ногу. — Я что, там что-то сломала?

— Можно сказать, ты стирала пыль с медвежьей силой, Софи, дорогая, сказал Макс. От его голоса у Софи по коже побежали мурашки.

— Ну, надо же пыль вытирать время от времени, — прошептала Софи, покраснев. Может, она что-то свалила со стола или что-то разбила, или, может быть?..

— Поздравляю, — прошипел Макс. — Ты прекрасно поработала. Ты все мне стерла!

Он вскочил и начал расхаживать по кухне.

— Когда я уезжал, в компьютере были записаны примерно двенадцать тысяч слов, стоивших мне пота и крови, а я готовился к следующему раунду моей жуткой работы. Но ты смогла расправиться со всем.

— Ч-что?

— Хоть бы ты сказала мне об этом, — продолжал Макс. Он повернулся к Софи, у него гневно сверкали глаза. — Бывают всякие неожиданности. Но ты мне ничего не сказала, я сам все обнаружил, а ты собиралась промолчать обо всем!

— Я ничего не понимаю, — запротестовала Софи.

— Софи, ты что, думаешь убедить меня, что не знаешь, о чем я с тобой толкую? У моей машины такая прекрасная «защита от дураков», она никогда не дает сбоев…

— Боже мой… — выдохнула Софи и в полуобморочном состоянии упала на стул. Она вдруг ясно увидела, как яростно колотила по клавишам компьютера. Она вспомнила, как бесилась, когда экран вдруг стал чистым, когда она потихоньку читала новый роман Макса.

— Вы говорите, что…

— Ты все стерла, — ответил ей Макс. Он был таким усталым, казалось, у него не было сил даже злиться. — Ты хотя бы понимаешь, что ты наделала?

— Нет! — завопила Софи. — Этого не может быть!

— Черт возьми, что с тобой творится, Софи? Ты где ни наступишь, там обязательно случается какое-то несчастье! Если бы я знал о твоей способности все разрушать, я б посадил тебя в детский манеж и просил миссис Флойд, чтобы она присмотрела за тобой! Меня здесь не было менее двух суток, и что я обнаружил по приезде? Мой роман отправлен далеко на небо, а ты и Джим Гринэвей рвете обивку на моей мебели!

— Макс! О, Макс, мне так стыдно! — Софи была вне себя от горя. — Мне хотелось прочитать начало, и я так расстроилась, когда все прервалось, что я не думая начала нажимать какие-то клавиши. О Макс! Неужели я все стерла?!

Это было настоящее горе. Лицо Софи сморщилось и полился водопад слез, она причитала, как одержимая. Если бы Макс высек ее, ей стало бы легче, с нее свалился бы страшный груз ее настоящей вины. Ей было так жаль его нового романа. Вина ее была огромной: в своем нетерпении и невежестве она уничтожила нечто прекрасное, что было так сложно восстановить, совершила невообразимое преступление. Софи никогда не извинялась, но тут она просила снова и снова прощения среди потока искренних слез.

Макс явно не ожидал, что она будет так вести себя.

— Ради Бога, Софи, — наконец вздохнул он, — хватит плакать, ну успокойся! Я не стану тебя бить.

Прерывисто вздохнув, она искоса посмотрела на него, как бы проверяя, правду ли говорит Макс. Что он не накинется на нее и не разорвет на кусочки.

— Жаль, что Джим тебя сейчас не видит, — скривил губы Макс. — Твой вид охладил бы его пыл. Когда ты ревешь, то становишься такой страшной, как семь смертных грехов!

Оскорбление прозвучало как отпущение грехов.

— Вы… вы не сердитесь на меня? — рыдала она, пытаясь вытереть глаза, из которых все еще ручьями текли слезы.

— Конечно, я злюсь на тебя, черт меня побрал! Я просто вне себя! Ты что ждешь чего-то иного?

— Я… я введу текст в машину для вас…

— Весьма мило, Софи, но у меня нет в запасе сотни лет.

— Я уже печатаю со скоростью двадцати, — всхлип, всхлип, — слов в минуту…

— Браво, тем лучше для тебя. Ладно, начало мне все равно не нравилось. Попробуем переписать все снова. — Он уже пытался ее успокоить, но…

— Нет! — взорвалась Софи. — Вы не должны это делать, начало было превосходным. Вы не должны менять ни единого слова!

— Я забыл выучить начало наизусть. — Макса позабавило, что он получил похвалу из такого источника, на который и не рассчитывал.

— Пожалуйста, пожалуйста, — умоляла Софи, — разрешите мне хотя бы попробовать ввести в машину текст, пока вы станете работать над следующей главой. Может, вы вспомните что-то важное, когда я наберу текст на экране. Мне стало бы гораздо легче, если вы разрешите мне это сделать!

Макс ответил не сразу, он просто оторопел от того, как умоляла его Софи.

— Я даже не мог себе представить, что увижу тебя в таком состоянии, вслух начал рассуждать Макс. — Значит, что-то в книге растрогало тебя, не так ли?

— Да, — призналась она. — И вы прекрасно понимаете, в чем дело.

Софи смотрела на него, ее глаза еще были влажными и очень красивыми.

— Сэлли Росс? — подсказал он ей, снова усаживаясь на стул. Ему нравилось ее смущение. Софи просто кивнула и потупилась.

— Сэлли Росс! — повторил Макс. — Но в ней нет ничего общего с тобой, запомни это! Ты влезла в нее и начала издеваться над ней, и тогда Сэлли Росс решила поискать себе местечко в другой книге. Я даже не сразу понял, что же там происходит. Когда я осознал, то встал в сторонку и решил, пусть победит сильнейший! Филипп Норт все еще не понимает, что же с ним случилось! Бедный-Филипп!

Неожиданно для себя, ни о чем не думая, Софи встала, подошла к Максу, обняла его, и в ее жесте было настоящее обожание. Он посадил ее к себе на колени, как маленькую девочку, и разгладил ее растрепанные волосы. Они сидели так молча несколько минут.

Софи прижалась головкой к груди Макса. Там она услышала то, чего Макс не сказал ей словами. Обычно спокойное биение его сердца внезапно изменило свой ритм. Это был мощный призыв, и Софи прекрасно поняла его. У нее закружилась голова, она таяла, ощущая тепло его тела.

«Сейчас!» — радостно подумала она. Ее сердце тоже билось в бешеном темпе.

Но она ошибалась. Голос Макса возвратил ее на землю. Холодный и ироничный голос. Макс умел владеть собой.

— Зачем ты потихоньку стала читать начало романа?

Может, он и хотел закопать топор войны и даже начал копать для него яму, но он все еще был в его руках.

— Если ты хотела прочитать эту вещь, почему ты не сказала мне об этом?

Софи виновато хихикнула и уставилась в его грудь.

— Мне всегда нравился запретный плод, — тихо призналась она.

— Это точно. Поэтому ты и пошла с Джимом. Разве я не прав? Если бы я сказал тебе, что он потрясающий парень и тебе лучшего и не нужно, ты ни за что не стала бы встречаться с ним. Но я, как дурак, предупредил тебя, и ты сразу захотела назначить ему свидание.

— Вот и не так! — дернула носом Софи. Она выпрямилась. — Мне было скучно и так одиноко, и тут он мне подвернулся. У меня есть право развлекаться. Я уверена, что вы занимались худшими вещами в Лондоне.

— Зачем я езжу в Лондон и чем я там занимаюсь, тебя совершенно не касается! И я не собираюсь волноваться по поводу того, что ты еще здесь придумаешь каждый раз, когда я буду ездить в Лондон по делам.

— Дела! — с горькой иронией повторила Софи. — Ради Бога, Макс, я уже не ребенок.

Они возвращались на привычные боевые позиции.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я прекрасно понимаю, что вы видитесь там с Филисити не только ради дела.

— Та-ак, мы все начинаем сначала! У кого-то что-то есть против Филисити?

— Мне наплевать на Филисити. И необязательно сразу же становиться на ее защиту. Я прекрасно понимаю, какая она умная, и какая красивая, и какая…

— У нее, наверное, сейчас горят уши. Умная и красивая! Кто сказал тебе об этом?

— Ну… это и так ясно. Она занимается такой важной работой. И вы никогда не имеете дел с некрасивыми женщинами.

— Господи, какую чушь ты городишь! Да, Филисити умная, и она неплохо выглядит. Но сказать больше — это будет явным преувеличением.

— Тогда почему, — выпалила Софи, — почему вы привезли ее сюда, чтобы она жила с вами? Вы что, были в нее влюблены или что-то еще?

Этим вопросом Софи с головой выдавала себя, но ей уже было на все наплевать.

— Все зависит от того, что ты вкладываешь в слово «любовь». — Макс пожал плечами. — Мне кажется, что я не был влюблен в нее, иначе я бы не отпустил ее от себя.

Непонятно, на самом деле, кому он это говорил — Софи или самому себе.

— Тогда почему? — продолжала требовать ответа Софи.

— Потому что. — Макс сделал эффектную паузу, предвкушая, как ей станет неудобно после его ответа. — Потому что она потрясающая в постели!

Слова прозвучали как пощечина. Ей жестоко напомнили, что Макс и Филисити могут разговаривать между собой на языке, который она, Софи, еще даже не начала осваивать! Она соскользнула с его колен, проклиная себя за свой длинный язык.

Капризный ребенок, который попробовал играть со взрослыми в их сложные игры!

— Ты сама спросила меня, — напомнил ей Макс, когда Софи стала у мойки спиной к нему и начала громко греметь посудой. Ее окатило холодом, как человека, который грелся на летнем солнце, и потом внезапно попал под холодный дождь.

— Я буду писать сегодня в библиотеке, — сказал Макс, вставая. — А ты можешь осваивать компьютер. Приходи наверх через десять минут.

И он ушел.

Билось у него сердце или нет, он оставался тем же жестоким, вредным, злым и грубым, каким он был всегда. Ему так нравилось выводить ее из себя! Он понимал — теперь уже точно понимал, что Софи понемногу влюбляется в него. День ото дня она все сильнее соскальзывала по гладкой и скользкой скале любви, несмотря на неудачные попытки с помощью ногтей и других уверток подняться вверх по ее гладкой поверхности.

Для него все это было просто шуткой. Ему нравилось водить ее на веревочке, и если даже она возбуждала его — а Софи была совершенно в этом уверена, — он легко мог справиться с этим. В объятиях Филисити он находит полное удовлетворение своей страсти. Ее репертуар разных забав в постели для него более привлекателен, чем неуклюжие ласки невинной девицы!

Если бы Джим Гринэвей оказался рядом с ней в данный момент, Софи сразу совершила бы грехопадение. Если бы на свете существовали курсы по подготовке роковых женщин, Софи бегом побежала записываться на них. Она жалела, что раньше отталкивала от себя всех мужчин и не приобрела необходимого опыта. Ей представлялась масса возможностей, но Софи инстинктивно боялась, что станет уязвимой. Она была смелой и недисциплинированной и часто плохо вела себя, но по-женски она была такой скромной, что теперь, сняв латы перед Максом и обезоружившись, она чувствовала себя абсолютно беззащитной.

Глубоко вздохнув, она присоединилась к Максу в кабинете. Она заставила себя сконцентрироваться на том, что он объяснял ей: как правильно пользоваться загадочной машиной. К счастью, те двенадцать тысяч слов, которые она так недавно прочитала, все еще были свежи в памяти Софи. В результате ей было намного легче читать переписанный первый вариант, чем она себе представляла. Макс был поражен, как Софи разбирает его ужасные каракули и может вводить текст в машину.

В течение трех дней Софи работала, как раб на галерах: она печатала, вела домашнее хозяйство и управлялась на ферме. Софи твердо решила оставаться на высоте. Долгие годы безделья и лени вдруг ушли куда-то, и у нее появилась масса неиспользованной энергии, и эта энергия требовала своего применения.

На четвертый день, когда первые части были введены в компьютер, хотя и в первоначальном виде, без всяких изменений, у Софи появилось время заняться посадками.

Был великолепный весенний день. Солнце так хорошо нагревало ее спину. Софи сидела на корточках с закрытыми глазами. Ей представилось, что летом здесь будут грядки с ароматными зарослями тимьяна, розмарина и шалфея, нежная зелень петрушки и шнитт-лука. Она посеяла три вида мяты. Их она поместила в горшках, чтобы корни не заполонили весь участок с грядками. Потом она разместит горшки среди лимонного бальзамина, базилика и огуречной травы. Она мечтательно потянулась. Вдруг она услышала шорох, повернулась и увидела Макса.

Под глазами у него залегли тени, и лицо сильно осунулось. Очевидно, он совсем не спал во время последней атаки на своих новых героев. Софи поднялась на ноги.

— Привет, — радостно сказала она. — Я посадила для нас разные приправы и травы.

Софи вдруг начала нервничать, зачем-то перечислять названия растений, которые она только что посеяла. Она не знала, как ей вести себя, когда он был отстранен от нее, поэтому она неуклюже закончила:

— Вы не хотите есть?

— Я поставил сварить себе кофе, — как-то странно ответил он ей.

Софи уже знала, что когда он пишет, он пьет много кофе и на этом держится. Ей показалось, что пить его снова ему сейчас совсем не на пользу.

— Почему бы вам не выпить немного молока? — вежливо предложила она ему. — Оно поможет вам заснуть. Вам обязательно следует поспать.

— Я не устал, — нервно ответил ей Макс, хотя вид у него был измученный.

«Он очень странно смотрит», — подумала Софи. Как будто припоминая, где он ее видел раньше. Софи это совершенно расстроило.

— Ну что ж, уже время ленча, я пойду что-нибудь перекусить. Не хотите составить мне компанию? — сказала она, все еще не понимая, в чем дело.

Софи вымыла руки и начала накрывать на стол. Макс поставил стул посреди кухни и смотрел, как она разбивает яйца и нагревает сковороду для омлета.

— Остановись на секунду, Софи, — сказал он. — Я хочу поговорить с тобой.

Софи вдруг испугалась, у нее родилось дурное предчувствие. Она послушно села напротив Макса, чувствуя себя как школьница, вызванная к директрисе, чтобы получить разгон за неведомые ей поступки. Но ни одна директриса не могла испугать Софи так, чтобы у нее сердце упало в пятки.

«Макс всегда добьется своего там, где остальным не повезло», подумала она, накручивая на палец бахрому скатерти.

— Скажи мне, — в тоне Макса звучало то ли раздражение, то ли отчаяние, — тебе еще здесь не наскучило? Сколько должно пройти времени, прежде чем новизна пройдет, ферма надоест тебе и ты начнешь грустить?

Вопрос поставил Софи в тупик. Макс столько раз обижал ее, как же сможет она признаться, что спокойная сельская жизнь рядом с ним приносит ей много радости. Ведь Софи и сама не ожидала, что ей здесь так понравится.

— Я был уверен, что ты наконец восстанешь против подобной жизни, а не подчинишься.

— Подчинюсь? — с удивлением повторила Софи. — Значит, моя работа здесь — это подчинение?

Макс вздохнул.

— Я хочу сказать, Софи, что ты здесь зря проводишь свое время. Я теперь знаю тебя и вижу: когда ты решишь чем-нибудь заняться, у тебя все прекрасно получается. Ты — способная девушка. Я не собираюсь делать тебе комплименты и скидки, нет, я делюсь с тобой своими наблюдениями…

— Ради Бога, хватит с меня ваших лекций! — возмутилась Софи.

— Замолчи и выслушай меня. Я привез тебя сюда, чтобы как-то привести тебя в чувство. Я собирался сделать это любыми средствами, но, слава Богу, у тебя есть чувство собственного достоинства, и ты сама можешь помочь себе. Я привез тебя сюда, потому что считал, что ты не сможешь найти себе применение и не сможешь найти работу, так как ты ленива и не умеешь постоять за себя. Испорченная, богатая, вредная девица, если в трех словах. Я хотел научить тебя жить и выживать в огромном злом мире, прежде чем вышвырнуть тебя из гнезда. Я недооценил материал, из которого ты сделана. Ты умеешь добиваться поставленной перед собой цели. Тебе нужна нормальная работа, что-то такое, что потребует от тебя полной отдачи сил. Поэтому я не имею права больше задерживать тебя здесь!

Софи непонимающе уставилась на него. До нее медленно доходили его слова. Ей верилось с трудом, все было как в тумане.

— Конечно, тебе понадобятся деньги, — Макс встал, отошел к окну. — Я не могу тебя унижать, давая деньги на содержание. Драгоценности твоей матери были в нашей семье более двух сотен лет. Они по традиции должны перейти к моей жене. Если ссылаться на закон, они мои. Но исходя из моральных посылок, я должен признать, что они принадлежат тебе. Я оценил их, прежде чем положить на хранение. Если ты согласишься с этой оценкой, мне бы хотелось выкупить их у тебя. Этой суммы тебе хватит, чтобы где-то обосноваться, и еще кое-что останется на черный день.

— Макс! — прервала его Софи, потрясенная и потому забывшая обо всех своих амбициях, — вы слишком спешите. Вы не понимаете, что я не хочу уезжать отсюда. Я…

— Я понимаю это. — Макс не собирался выслушивать ее, его мучили какие-то другие мысли. — Несмотря на твои положительные качества, Софи, с тобой весьма сложно ужиться. Тебя все время следует подстегивать, иначе ты попадаешь в наезженную колею. Тебе здесь удобно и спокойно, но будущего для тебя здесь нет! А если я решу уехать отсюда или жениться, что тогда станет с тобой? Тебе пора становиться на собственные ноги.

Все это звучало как гром среди ясного неба. Ах вот оно что! Ему надоел идиотский эксперимент, и она ему больше не нужна.

— Перестаньте выставлять мне заумные мотивировки. — Софи тоже встала и гордо подняла голову. — Софи, дорогая, ты мне мешаешь жить так, как я привык, поэтому будь паинькой и катись отсюда…

— Ты нарочно делаешь вид, что не правильно понимаешь меня, — заорал Макс, чуть ли не сжимая кулаки. — Хорошо, я хотел сломать тебя, как дикую лошадку, а ты не дала мне такой возможности! Ты хочешь, чтобы я признал это? Игра закончена. Если ты надеялась стать для меня незаменимой, что ж этого не произошло. Ты ожидала, что я стану хвалить, благодарить и ценить тебя, но ты меня совершенно не знаешь. Если тебе не нравится то, что я старался тебе объяснить, тогда я, наверное, все же переоценил тебя! Но я не собираюсь больше ничего обсуждать. Я уже все решил. Я помогу тебе найти квартиру, работу и…

Софи помотала головой, ее трясло от боли и гнева.

— Больше ни одного слова! — твердо сказала она. — Не желаю ни ваших денег, ни вашего покровительства. Вы правы, я смогу постоять за себя!

Она взлетела вверх по лестнице и бросилась на постель. Она не плакала, хотя ей было бы легче, если бы она выплакалась. Ее била агония: Макс отказался от нее, и к тому же страшно ее унизил.

Софи уже начала видеть себя как часть жизни Макса. Она позволила себе попасть в ловушку, в самую предательскую ловушку в мире — надеялась стать ему близким другом и женщиной. Чем сильнее растишь надежду, тем больше переживаешь ее потерю!

Прошел час или два, пока пожар в душе Софи несколько поутих, и она почувствовала ледяную решимость. Она сняла свои чемоданы со шкафа и начала складывать вещи. У нее имелось сто фунтов в облигациях — их подарил ей в день рождения, когда ей исполнилось пятнадцать лет, Джеффри. У нее также был адрес старой школьной подруги, которая живет в Челси. Софи умеет печатать, она прекрасно выглядит. Она поедет в Лондон и поживет с Имоджин, найдет себе работу. Она должна добиться всего без всякой помощи Макса Тайрона.

Софи продумала план действий. На следующее утро она возьмет автомобиль, доедет до ближайшей станции и оставит записку Максу, где его машина. Макс будет только доволен, что ему не нужно прощаться с ней. Он сразу же забудет о ее существовании. И она забудет его… постепенно. Ей будет непросто сделать это, но, как сказал Макс, она все выдержит! Она слишком долго жила без любви, а когда влюбилась, вдруг обнаружила, что любовь может приносить и страдания. Она была такой умницей, когда берегла себя от влюбленности, — она станет мудрой женщиной и постарается обойтись без любви.

Макс не поднялся к ней. В полночь Софи лежала без сна и была жутко голодна, так как ничего не ела с самого завтрака. Она услышала, как он поднимался по лестнице и потом закрывает за собой дверь в спальню. Именно эти обычные звуки, уже ставшие привычными, сломали твердость Софи. Она начала тихо рыдать, уткнувшись в подушку и накрывшись с головой покрывалом.