Избранная для северного дракона (СИ)

Глава 17

— Что здесь происходит? — раздается строгий голос королевы.

Кейрон так резко выпускает меня из железобетонной хватки, что я теряю равновесие и заваливаюсь на четвереньки. Ладони холодит влажная земля, платье мигом сыреет.

Теперь на расстоянии вытянутой руки передо мной лежит Йемрен. Из пальцев снова брызжет зеленая магия, просясь к нему. Каждая фибра души рвется помочь, вот только прикасаться к нему нельзя под пристальным взглядом ревнивца. Приходится сжать пальцы в кулаки и до крови закусить губу, чтоб не расплакаться.

Поворачиваюсь к королеве и принимаю надоевшую позу: встаю на одно колено. Женишок тоже разворачивается к матери и докладывает деревянным голосом:

— Виеды частично повержены, частично сбежали, поджав хвост. Победа за нами.

— О виедах позже. Что происходит здесь? — королева указывает на меня коленопреклоненную. В интонациях сквозит недовольство.

— Это личное, — отрезает Кейрон.

— Я твоя королева и мать. Ты дышишь, благодаря мне. Когда я требую обнажить свою душу, ты лишь уточняешь, что именно меня интересует.

Женщина подает знак окружившим ее стражникам, что добрались сюда со стороны Темной Башни, отойти подальше. Видимо, не желает унижать сына, будущего короля, перед подданными. Когда пространство вокруг нас очищается от чужих ушей, властно требует у сына:

— Говори.

— Отношения с истинной — мое дело.

— Это бунт? — холодно улыбается женщина.

— Ну что ты! Я бы не посмел, — фальшиво тянет Кейрон и, не сводя настороженных глаз с матушки, протягивает мне руку:

— Мы уходим!

Королева жестом останавливает меня, а я и рада остаться — лишь бы поближе к Йемрену! Кейрон, сжав челюсти, переводит злющий взгляд с меня на мать. Пытается переварить мой выбор, который в его глазах, наверно, выглядит настоящим предательством. Как он заявил на последней встрече? "Твое мнение теперь всегда совпадает с моим!" Как же приятно разойтись с ним во мнениях, будучи под защитой королевы!

— Если не можешь совладать со своим пламенной натурой, сынок, советую почаще купаться в Ледяном Источнике. Знаешь что? Ступай туда прямо сейчас! Когда остынешь, я позволю тебе вернуться.

Кейрон резко, рывком разворачивается и быстро шагает в сторону дворца. В груди тревожно екает. Лишь бы не отыгрался за меня на собаке! Конечно, дверь в спальню открывается моей ладонью, но ведь и королева как-то заходила. Сможет ли туда проникнуть принц?

Женщина тем временем подзывает Дариуса, на пару минут отошедшего в сторонку вместе с воинами.

— Ты знаешь его? — указывает она на неподвижное тело собственного сына.

— Это беглый шпион, — склоняет голову маг, — которого излечила госпожа Дариника. Он сражался с виедами, как лев, но был тяжело ранен.

— Беглый шпион? Вот как? — женщина медленно обходит бездыханное тело, а я с удивлением за ней наблюдаю. Неужели не чувствует в человеке, распластанном по земле, родную кровиночку? Пусть давно не виделись, пусть на тело наложено заклятие морока, но разве сердце матери не признает свое дитя? Я же признала в нем случайного встречного, хотя, казалось бы, кто мы друг другу?

Королева наконец останавливается и изрекает, коротко на меня взглянув:

— Когда шпиона вернут в камеру и прикуют покрепче к стене, ты снова его исцелишь, дабы наши дознаватели смогли с ним работать.

— Рада служить вам, моя королева! — уверяю, поднимаясь с сырой земли. — Но не лучше ли это сделать прямо сейчас? Ведь неизвестно, доберется ли раненый живым до Темной Башни.

— Как ты это представляешь, дурочка? Ты исцелишь воина и он, такой сильный и смелый, добровольно отправиться со стражниками в Темную Башню? — женщина разворачивается к магу. — Дариус, ты идешь с Никой! В конце концов, ты лучший боевой маг.

Но лучший боевой маг вместо «слушаюсь и повинуюсь» вдруг произносит с легким поклоном:

— Бывали случаи, когда целители впадали в летаргический сон, подняв на ноги тяжело больного. Позвольте Нике разбить процесс исцеления на несколько частей, чтобы — не приведи Великая Мать! — не случилось наихудшего.

Я понимаю, чего пытается добиться мой союзник. Он хочет, чтобы у нас была возможность чаще общаться наедине и мы смогли договориться о побеге. Видимо, наша собеседница тоже ощущает второе дно в предложении, потому что долго молчит и задумчиво теребит блестящий перстень на пальце. Наконец выдыхает:

— За что ты мне нравишься, Дариус, так это за свою дальновидность! Что же, пусть исцеление будет проходить этапами! — на этих словах она подает знак стражникам.

Те хватают Йемрена за руки — за ноги, укладывают в носилки и тащат в сторону Башни.

Я семеню следом, а Дариус — чуть в отдалении.

Усталость накатывает на пол пути. С поутихшим адреналином начинаю чувствовать свинцовую тяжесть в ногах и саднящие мышцы тела. В какой-то момент даже начинаю завидовать Йемрену. Его хотя бы несут.

— Осторожнее с носилками! — то и дело вздрагиваю, когда стражники спотыкаются. — А то уроните!

— Не желейный. Не развалится, — со злостью отзывается идущий в хвосте воинской процессии.

Под коротким шлемом виднеется косматая шевелюра, хмурое лицо кажется устрашающим из-за густой бороды. То ли он не в духе, что поспать не довелось, то ли бесится, что узник удрал из-под носа.

Инстинктивно чувствую, что ему нельзя доверять. Подхожу поближе, будто случайно иду за ним нога в ногу, но при этом чутко прислушиваюсь к каждому сказанному слову.

— Такого голыми руками не возьмешь. Дикий зверь он, как пить дать! Не человек! — подхватывает другой белобородый крепыш.

— Всяко! Кто еще смог бы вырвать железо из стены, вышибить дверь и всю смену раскидать, как котят?! Мне, вон, нос расквасил. А меня брат на свадьбу звал! — жалуется стражник, несущий носилки спереди.

— Может, мы его… — переходит на шепот Шевелюра. — Того-этого? А то придет в себя, вырвется и тогда уж точно нас всех порешит.

Когда до меня доходит, о чем речь, в ужасе оглядываюсь на Дариуса. Слышал ли, что его господина предлагают «того-этого»?

Маг едва держится на ногах и идет, похоже, полностью погруженный в свои мысли. Таким мрачным я его еще не видела. Верный слуга, называется! Пока он предается самобичеванию и депрессии, его господина сто раз успеют убить!

Бросаюсь вперед и, немного обогнав стражей, обещаю со всей искренностью, на которую способна:

— Если вы причините вред шпиону, вас четвертуют за предательство. Пленник неприкасаем. Это приказ королевы.

— А ты кто такая? — невежливо тычет Шевелюра. — Я с говорящими клопами вроде как не знаком.

— Нее… — ржет Расквашенный Нос. — На клопа она не тянет. Блоха, не больше! Под ноготь загнать и прищелкнуть!

— А еще лучше под походный плащ загнать! — хохмит крепыш. — И отделать так, чтобы влезать в мужские разговоры расхотела!

— Вы спрашивали, кто я? — начинаю закипать от их пошлостей. — Я целительница и невеста принца Рэдгрэйва. Слыхали о таком, нет?

— Ага! Так он и отпустил свою невесту лечить дикого зверя! — гогочет Шевелюра.

— Да еще в сопровождении столь славных воинов!

— А я целительниц люблю, — задумчиво басит Расквашенный Нос и вдруг радостно оживает. — Вот что. Я тебе сделаю хорошо вон за тем деревом, а ты мне нос поправишь! В общем, договорились!

Сказанное звучит очередной, абсурдной бульварщиной. Не успеваю придумать хлесткий ответ, как стражник передает свою часть носилок другому воину, хватает меня за руку и тащит в сторону густо растущих деревьев.