Избранная для северного дракона (СИ)

Глава 23

Йемрен

С момента ухода Ники моя рутина не изменилась. Я по-прежнему скучал в компании плесневелых стен и лишь изредка «наслаждался» обществом стражей, приходивших проверить крепления. Левой рукой один дергал скобы, а правую не спускал с рукояти меча. Оба держались при этом молча, настороженно, и дышать начинали нормально, только выйдя за дверь.

Дариус корпел над планом побега, наседая с ментальными встречами, где старательно согласовывал со мной детали. На разговоре было непросто фокусироваться, ведь мысли то и дело норовили соскользнуть к Нике.

Странно, что годы нашей разлуки дались мне намного легче, чем последние часы. Теперь секунды без нее оборачивались днями, стягивали сознание в тоскливую пустоту и жалили острыми укусами одиночества.

Хорошо, что оков стало больше, иначе я давно выдрал бы их из стены и отправился к ней за пояснениями.

Какого кхара она солгала?

Что за демон ее попутал?

Каждое лживое слово вонзилось в душу ржавым гвоздем, и оставило гноящийся след. Кто она, моя ирэя? Ангел во плоти или демон, спрятанный под прекрасным ликом? Не знать свою истинную оказалось хуже, чем гулять весной по тонкому льду. Вручаешь сердце на милость незнакомки и ждешь. Захочет — растопчет, захочет — пригреет.

Моя мать считалась ирэей Пепельного Дракона, хотя много лет подчинялась его воле лишь формально. Втайне же мечтала о единоличной власти. Не успел прах мужа развеяться с Низины Духов, королева изгнала меня, преемника, и установила свои порядки.

После предательства собственной матери каждая ложь, даже самая мелкая, стала трубным гласом сигнального рога, возвещающим о близости врага.

В невеселых мыслях ужасно хотелось скомкать день, как бумажный шарик, чтоб быстрей наступил момент новой встречи. А когда подоспел долгожданный миг, пожалел, что не владею магией, замедляющей минуты.

Я заметил ее приближение издалека. Ощутил теплое облако эмоций на подходе к башне, уже на лестнице почуял нежный аромат кожи. С наслаждением нырнул в озера серо-голубых глаз, как только Ника появилась на пороге. Чистая, свежая, бурлящая жизнью — словно родниковая вода, которую пить охота без остановки… И ведь не скажешь по ней, что родник отравлен!

С трудом перевел взгляд на Дариуса — тот без слов все понял. Кивнул и тут же напялил звуконепроницаемый колпак.

— Почему? — сходу потребовал объяснений.

Внутренне сгруппировался, готовясь к новой порции лжи. Но, похоже, на сей раз она врать не собиралась:

— Все гораздо хуже, чем ты думаешь.

— Объясни.

— Позволь мне сначала тебя подлечить, — ее узкие ладошки робко потянулись к моей груди. — Если мы увлечемся разговором, стражникам станет понятно, что мы тут не целительством занимались. В следующий раз меня могут не пустить.

Откладывать разговор не хотелось, но против ее доводов не поспоришь. Кивнул, и в то же миг маленькие руки осторожно накрыли кожу под ключицами в тех местах, где рубашка оказалась порванной в клочья.

Из тонких пальчиков полилась живительная сила, крыльями бабочки порхая как внутри меня, так и снаружи, исцеляя, латая раны невесомыми, чуть щекотными прикосновениями. В серых глазах заиграли зеленые блики, а меж бровей пролегла едва заметная морщинка. Отстраняться от красивой, сосредоточенной врачевательницы не хотелось ни капли. И все же, когда магия охватила все тело, я с трудом из себя выдавил:

— Хватит. Теперь поговорим.

Ника не сразу оторвала от меня ладошки. Через несколько секунд виновато отдернулась и сцепила святящиеся пальцы в замок, будто пытаясь удержать и магию, и себя от меня на расстоянии.

Щеки порозовели, взгляд опустился мне на грудь, потом уехал ниже — как раз туда, где виднелся торс под обрывками ткани. Затем бедняжка окончательно смутилась, отвела глаза в сторону двери, закусила губу и прошептала:

— Напомни, на чем мы остановились?

— На том, что своим истинным врать не полагается.

— А если, — девочка запнулась, — моя тайна не только моя, и подставлять другого не хочется… Что тогда? Как быть?

Ее вопрос вспорол хрупкий кокон терпения, заставляя зарычать:

— У тебя не может быть от меня тайн. Все, что ты знаешь, все, что думаешь, теперь принадлежит мне. Ты вся моя, ирэя, забыла?

— Вообще-то о таком не забудешь, но… Допустим, до того, как стать твоей ирэей, я с одним человеком сделала не то что бы нехорошее, а скорее неожиданное…

— Что. Ты. Сделала? — скрипнул зубами, рванулся до скрежета скоб. В голове пронеслась картинка. Ника и Кейрон. Вместе. Все эти годы. Грудь свело, и я отчеканил: — Ему не жить! Я не прощу и не забуду.

— Просто поверь мне, мы ничего не хотели плохого… — попросила, сложив умоляюще ладошки.

— Не с того ты начинаешь, ирэя, — изнутри зарычал зверь, и я снова дернулся на скобах. — Ты просишь о доверии, солгав. На лжи доверия не построишь.

— На угрозах тоже доверия не построишь… — серые глаза возмущенно сверкнули. — Ты мне угрожаешь и при этом требуешь довериться.

— Ладно, — стиснул зубы. — Давай без угроз. И без лжи. Просто расскажи все, как есть.

Сердце Ники забилось вскачь, она сильнее сжала руки и на выдохе выпалила:

— Я не могу рассказать. Прости. Когда начну тебе доверять, тогда расскажу. А сейчас не могу. Ведь я совсем не знаю тебя…

— Как и я тебя.

— Это не я упрашивала забрать меня за стену! — она гордо вскинула подбородок и с вызовом посмотрела в глаза. — Если я тебе не нужна такая, как есть, без абсолютного к тебе доверия, то уходи один.

— Даже не обсуждается, — отрезал я. — Или уходим вместе или я остаюсь.

В тот самый миг, когда наш разговор зашел в тупик, Дариус очень некстати убрал пузырь и, виновато кашлянув, предупредил о том, что я и без него уже понял:

— Мой принц, к нам идут. Осталось пять, четыре, три…

На счет "один" дверь со скрипом открылась, пропуская в проем дежурного стража с багровым шрамом на все лицо. Ленций — так его звали другие. Жестокий и наглый, он боялся меня гораздо меньше своих товарищей.

— Слишком долго лечитесь, — с подозрением прищурился и цепким взглядом окинул помещение, задержавшись на каждом присутствующем. — Ну все. Расходимся. Лазарет закрылся.

В тот же момент в дверном проеме показался другой стражник. За ним прихрамывала, опустив голову, женщина в бордовой одежде прислуги. Ее потерянный взгляд соскользнул в камеру, мазнул по мне, Нике, и вдруг она замерла. Резко развернулась в нашу сторону, вытаращила глазищи и, тыча в мою сторону пальцем, закричала:

— Узника подменили! Вам чернявого урода подсунули вместо русоволосого! Невидимые на днях совсем другого измолотили!

— Вирна?! — воскликнула Ника. — Что ты тут делаешь?