Избранница богов

Глава 42

Летний дворец древних правителей Моголов возвышался над великолепными садами Шахдара возле западных ворот Лахора. Несмотря на почтенный возраст здания, гостям рани Джундан было здесь удобно и спокойно — они могли не бояться внезапного нападения врага. Дворец строился в смутные времена, а потому имел толстые стены и несколько оборонительных башен. Сто отборных воинов несли здесь караул, не считая толпы чиновников и слуг, и все они были сикхами по рождению. Хирал, Амию и Дхаму поселили в восточном крыле.

По прибытии в Лахор Дхама, следуя совету Дуны Сингха, поспешил нанести визит главному церемониймейстеру по имени Мерв Сингх. Дхама был знаком с этим живым, как ртуть, человеком, который всегда был в курсе всех событий. Мерв Сингх вышел к нему немедленно, потому что во двор-

це их ждали. Со слов церемониймейстера Дхама понял, что за их передвижениями следили с самого отъезда из Варанаси. Подробнейшие доклады поступали в кабинет регентши с того момента, как Мишель принял решение стать под знамена сикхов.

Монаху не нравилось, когда за ним следили. Куда бы он ни пошел, рядом всегда оказывался слуга, солдат или ребенок. Дхама бесился, борясь с желанием прогнать их пинками.

— Ничего не поделаешь, — говорила Хирал.

— Я хочу свободно выбирать, каким воздухом дышать, — однажды ворчливо отозвался он, теребя эфес своей сабли.

— Пока будем дышать этим, мы ведь живы, Дхама, живы! Разве не это самое главное? — спросила Хирал, прижимая к себе Амию.

Девочка сделала глубокий вдох. Грудь ее наполнилась жизнью, а не только ароматным воздухом. Сады Шахдара были похожи на рай; здесь было пристанище монарших гробниц и счастливых воспоминаний. Множество видов деревьев и кустарников произрастали здесь, услаждая взоры и обоняние посетителей. Мавзолеи, возвышаясь над красно–сире–невыми разливами цветов, утопали в зелени деревьев.

Амии было спокойно. Счастью ее не было бы границ, если бы и Мишель был здесь, но они давно о нем ничего не слышали. И все–таки она не волновалась. Боги оберегали Мишеля, да и сам он был из тех, кто может постоять за себя.

— Он вернется к нам, не беспокойся, — сказала Хирал, которая угадала ход мыслей своей дочери.

Да, это была ее дочь. Звание матери Хирал приняла, как драгоценнейший из подарков, как дар небес, как наилучшее доказательство любви Мишеля. Что с того, что она не носила этого ребенка под сердцем, не кормила грудью, не пела ей колыбельные, не заказывала для нее джанампатри — гороскоп, составляемый астрологом сразу после рождения ребенка, руководствуясь которым родители выбирают ему имя и который служит человеку гидом на протяжении всей жиз-

і ни? Амия — Прелестная… Пожалуй, это имя не отражает

j главных черт, присущих ее характеру. Адаршини — Идеа-| листка, Шриджани — Создательница, Марги — ГІутеше-\ ственница или Идха — Рассудительность больше подошли

бы девочке с таким живым нравом, жадной до знаний, свободолюбивой и справедливой. Но сердце Амии теперь билось рядом с ее сердцем, жажду нежности Амии она с радостью утоляет, Амию она будет любить вечно…

— Я знаю, он вернется, — отозвалась Амия. — Нужно, чтобы он увез нас подальше отсюда, далеко–далеко от принца Ранги. К вам домой, в Танджавур.

Глаза Хирал погрустнели.

— К нам домой… — прошептала она. — Мне бы очень хотелось оказаться дома. Увы, это невозможно. Принц Ранга — не единственный наш враг. На юге нас поджидают другие нехорошие люди. Они хотят нашей с Мишелем смерти. Нам придется какое–то время пожить в Пенджабе. По крайней мере, пока не кончится война. Если положение не улучшится, мы всегда сможем уехать в Афганистан. У Мишеля там есть земля, и афганцы считают его своим…

По комнатам дворца разнеслось пение гонга. Обе, и Хирал, ■ и Амия, обернулись к массивному строению, заслонявшему

прозрачное небо. Они увидели, как забегали слуги и охран-! ники. Соглядатаи, ходившие за ними по пятам, наоборот,

исчезли.

Сначала появились солдаты в красных мундирах и офицеры в шелковых одеждах, за ними — слуги, метшие дорогу перед своей рани. Наконец явилась и она — богиня, украшенная горящими, как звезды, драгоценностями. Нашитые на корсаж корунды, шпинель и переливающиеся флюориты от светло–желтого до темно–фиолетового цвета, подчеркивали вставленный в медальон огромный сияющий нежно–желтый ортоклаз, окруженный дюжиной красных опалов. На голове ее блистала платиновая диадема с жемчугом, пальцы были унизаны перстнями с рубинами и изумрудами —

совсем как у древних лучников, хотя нежные пальцы рани никогда не натягивали жесткую тетиву. Теми же камнями были изукрашены ножны и рукоять притороченного к поясу кинжала.

— Оставь нас одних, — ласковым голосом приказала она Дхаме.

Монах с недовольным видом отошел, но не далее чем на тридцать шагов. Джундан проводила его взглядом, сожалея, что он не один из ее личных телохранителей. Если верить докладам шпионов, этот человек был предан Мишелю, а сражался, как дикий зверь, не на жизнь, а на смерть. Рани благосклонно посмотрела на Хирал и Амию, склонившихся в почтительном поклоне. Два дня назад они уже побывали на официальном приеме, во время которого рани поприветствовала всех новоприбывших чужестранцев, готовых поступить к ней на службу. Тогда она задала пару обычных вопросов о путешествии и заверила, что в Лахоре им ничто не угрожает.

Сейчас у нее было больше времени и возможности оценить величественную красоту Хирал и сильный характер девочки. Рани сделала вывод, что у француза и правда отменный вкус, и он не боится трудностей. Ни Хирал, ни Амия никогда не подчинятся воле мужчины. Констатация этого факта доставила рани удовольствие. Она приветливо улыбнулась и сказала:

— Блистательная… Это имя очень вам подходит. Вы — лучшая посланница вашего бога Шивы.

— Вы слишком добры ко мне, моя госпожа, но я уже не служу Шиве.

— Я знаю о вас все. Вступив в брак с Мишелем Казеновом, вы сняли с себя обязательства храмовой танцовщицы. Очень жаль, я бы с удовольствием полюбовалась вашим танцем. Но не стану вам приказывать. Я уважаю вашу независимость.

Хирал была озадачена словами рани. Создавалось впечатление, будто рани–регентша вполне искренна и движима

самыми лучшими побуждениями. Невозможно было поверить, что перед ней — чудовище, о котором она столько слышала. Джундан ласково положила руку на плечо Амии и добавила:

— Ты — настоящая принцесса. Я бы огорчилась, узнав, что такая, как ты, попала этому фату Ранге в лапы. Он оскверняет все, к чему прикасается. Он — недостойный наследник принцев, чьи деяния прославили священный город, стоящий на Ганге… Но он мне служит, и большего мне от него пока не нужно.

— У вас есть новости о Мишеле? — спросила Хирал.

— Он движется сюда с юга. Мы потеряли его след в Мултане. Это хороший знак. Англичане его тоже не найдут. Не хотите ли прогуляться?

Это была не просьба, а завуалированный приказ. Хирал и Амия последовали за рани, держась справа и чуть приотстав от монаршей персоны. Вскоре они подошли к могилам правителя Джахангира и его супруги Нур–Джахан. Горлицы свили гнезда в устоявших перед всеми бурями и ненастьями мраморных мавзолеях. Их воркование подчеркивало мирную атмосферу этого места, напоминало о непреходящей любви легендарных правителей.

Здесь, перед великолепным памятником эпохи Великих Моголов, прославляющим романтическую любовь, Джундан остановилась и задумалась, словно под воздействием магии, ощущая, что духи умерших где–то рядом. Император и императрица оставались частью этого мира. Все они, и рани, и Хирал с Амией, почувствовали их незримое присутствие, окунувшись в атмосферу этой «прихожей рая». Но как же мало надо, чтобы оказаться в аду!.. Грань, разделяющая ад и рай, очень тонка. Их участь зависела от настроения рани–регентши.

— Джахангир, Покоритель мира, — тихо сказала Джундан. — Вот чьему примеру должно следовать. Он первым начал переговоры с англичанами и голландцами, первым

позволил иезуитам из Гоа прийти на свои земли. И женился на Hyp–Джахан, Светоче мира.

Благосклонная улыбка озарила лицо Джундан. Императрица внушала ей безграничное восхищение. Она собрала у себя богатую коллекцию книг, пергаментов, писем и вещей, так или иначе связанных с именем императрицы, и любила повторять, что является потомком этой персиянки, которая до того, как стать Светочем мира, звалась «Солнце среди женщин» и «Свет гинекея».

— Я ничего о ней не знаю, — призналась Хирал.

— О! Я помогу вам восполнить этот пробел. Из всех цариц, когда–либо правивших в северной Индии, именно с ней мы больше всего похожи. Многие годы, пока супруг болел, она железной рукой управляла страной. Потом, после смерти мужа, объявила сына наследником и вела беспощадную войну с Шах–Джаханом. Увы, она проиграла. И тогда Нур–Джахан удалилась от политики и стала писать стихи под псевдонимом Макхфи.

— Я с удовольствием почитала бы ее стихи.

— Моя библиотека в вашем распоряжении. Но сейчас не время предаваться мечтаниям и наслаждаться поэзией. Пришло время гнева и мести. Я восхищаюсь Нур–Джахан и черпаю вдохновение в ее деяниях, но не собираюсь до конца следовать ее примеру. Лучше быстро умереть от яда, чем чахнуть над изящными строками. Я сама выберу час своей смерти и способ покинуть мир, когда слава повернется ко мне спиной. Как бы то ни было, наш враг не даст нам времени сочинять стихи. Он решает за нас. Предвосхищает наши действия, провоцирует, расставляет ловушки. Мы должны ударить первыми. У меня есть основания верить в нашу победу: мощная армия, эффективные подразделения охраны, фанатично преданные приверженцы, богатые союзники и великая вера в будущее Индии. А у вас есть Мишель и Дхама, которых я уважаю. Но вдвоем они не справятся с тем злом, что неотступно следует за вами.

— Неужели оно настигнет нас здесь, в Лахоре?

— Оно вас настигнет… Хотя средство есть — вырвать его с корнем.

— Перебить всех тхагов? Но ведь это невозможно!

— Нет. Достаточно уничтожить того, кому они подчиняются. Саджилис.

— Убить Украшенную?

Хирал словно спустилась с небес на землю. Амия дрожала. Демонические черты проявились в облике рани. Лицо ее исказилось ненавистью. Она криво усмехнулась.

— Смерть уже в пути, и я ею командую!