Избранные произведения. Том 2

5

После часового отдыха решили все-таки отыскать дорогу к противоположной стороне здания, выходящей, по идее, на «Большую землю».

Для начала тщательно обследовали другой коридор и анфиладу комнат вдоль внутренней стены здания с выходами «на двор», но обнаружили только ржавые обломки каких-то машин, заросшие плесенью и паутиной колодцы и кучи белых цилиндров — все это в грязи, мокрое, сочащееся водой, зловонное и больное. Очевидно, весь этот горизонт здания был сырым и нездоровым, никого живого, даже пауков, здесь не встретилось. Проходов к внешней стене здания Иван с Таей не нашли.

— Придется, наверное, подниматься, — сказал Иван, с тревогой посматривая на фонарь — тот уже еле светил. — К тому же мы скоро лишимся света.

Тая виновато шмыгнула носом.

— Сама не знаю, как выпустила из рук свой фонарь.

Иван задумчиво похлопал по карманам, достал отвертку, повертел в пальцах. Хмыкнул, достал из другого кармана плоскогубцы и перчатки и принялся рыться в остальных карманах. Потом озадаченно посмотрел на девушку.

— Странно… Я, кажется, посеял второй комплект пилотского инвентаря. Помню, что положил в правый карман…

Он снова начал обшаривать карманы, но Тая мягко остановила его.

— Ну зачем нам это, Ваня? Хватит и того, что осталось. Вот фонарь действительно жаль. У меня предложение: давай рискнем и опустимся еще ниже, в подвал.

— Мы уже опускались в подвал, а очутились… здесь.

— Ну и что, просто колодец «мембраны» попался такой — вывел нас не вниз, а в другую сторону.

— Ну, положим, я этого не заметил, но, с другой стороны, подняться мы всегда успеем. Ищи люк с крышкой.

Знакомый люк с полупрозрачной крышкой и надписью «ТФМ» удалось отыскать через час в сухом металлическом бункере с сильным запахом озона.

Они опять начали спуск по знакомым скобам, готовые к любым неожиданностям, и двумя метрами ниже произошло то же,что и два часа назад: приятный голос мягко предупредил,что это «мембрана сорок один, спуск в пределах хроноперехода, рекомендуется инкриентная ориентация и псивеллинг», потом было «падение» в черный колодец, волна тепла по телу, и в результате оказалось, что они держатся за скобы в том же положении, в каком их застала невесомость, а над ними медленно гаснут в темноте красные цифры: — 220 000.

— Минус двести двадцать тысяч…- пробормотал Иван. — С ума можно сойти! Или я на грани сумасшествия, или…

— В прошлый раз было минус сорок тысяч…

Тая судорожно вздохнула, словно всхлипнула.

— Знаешь, Ваня…

Он подождал продолжения, но Тая молчала. Тогда он включил фонарь и увидел слезы в расширенных глазах девушки.

— Ну, что ты, маленькая, — пробормотал он, поднявшись на две скобы выше, и погладил ее по волосам. — Что ты, не надо, ведь я с тобой.

Она глубоко вздохнула несколько раз.

— Уже все прошло… извини.- Она улыбнулась. — Я, наверное, неженка, да?

— Ты молодец! Хорошо держишься! Не думал, что ты такая сильная. Хочешь, я спою тебе хриплую песню?

Иван дребезжащим голосом запел: «Ты моя королева…»

Тая снова улыбнулась, благодарно прижала его руку к щеке и вытерла слезы.

— Спасибо,Ваня. Вдвоем с тобой мне не страшно… вернее, страшно, но не так…

Иван засмеялся.

— Вот и прекрасно. Вдвоем мы выкрутимся, вот увидишь. Не может быть, чтобы нам никто не встретился из людей. Как сказал бы Миша Рузаев: «Не может быть, чтобы Ванька помер, он нам еще должен». — Иван осекся. Где в этот момент Рузаев, он не знал.

Они спустились по скобам вниз и оказались в кабине открытого лифта,ждущего их в стандартном круглом зале, похожем на те, что они уже проходили. Иван задержался в коробке лифта, подождал, пока спустится Тая, и успел увидеть, как пространство колодца над ним сжалось в линию и исчезло. Дыра в потолке кабины подернулась «льдом» и спустя несколько секунд «заросла», будто ее и не было.

Этот зал был сух и покрыт холмиками тонкого оранжевого песка. В нем тоже было три двери: одна смята ударом в складку, две другие завалены холмами мусора.

Они обошли зал, но следов, указывающих на то, что этот зал посещали до них, не обнаружили. За изувеченной дверью открылся треугольный низкий тоннель, скорее даже лаз, потому что идти по нему можно было, только согнувшись в три погибели. К тому же песка в нем было наметено гораздо больше, чем в зале. Но выбирать не приходилось — остальные двери были до половины засыпаны холмами странного разноцветного хлама, обрывками проводов и каких-то пакетов.

Около полусотни метров прошли нормально, но дальше тоннель повернул под прямым углом, песка в нем прибавилось, и пришлось встать на четвереньки. В иной обстановке Иван, может быть, и повернул бы обратно, но, во-первых, впереди забрезжил слабый свет, а во-вторых, возвращаться не хотелось: какое-то внутреннее чутье подсказывало, что впереди их ждут интересные находки.

Последние метры до выхода из тоннеля пришлось ползти на животе. Иван добрался первым и высунул голову из узкой щели между потолком тоннеля и слоем наметенного песка.

Он увидел круглую комнату с широкой трубой в центре, барханы песка, из-под которых высовывались тонкие гибкие хлысты, похожие на усы экзотического рако-скорпиона. Комната освещалась хорошо знакомым желтым светом, льющимся сквозь горизонтальные щели в стене под потолком.

— Ну что там? — прошептала Тая, дергая его за ногу.

Иван наконец выбрался и встал, подавая руку спутнице.

С минуту они осматривались, прислушивались к новым звукам: вою ветра за стеной, приглушенному бормотанию, скрипам и шорохам. Обошли комнату, стараясь не притрагиваться к ярко-красным «усам» — было в них что-то пугающее, живое и неживое одновременно.

Щели в стене шли примерно на высоте двух с половиной метров. Иван попробовал допрыгнуть, но песок гасил усилие прыжка. Тогда пришла идея подставить спину Тае. Девушка кое-как взобралась на плечи эксперта и заглянула в узкую десятисантиметровую щель.

— Кажется, мы снова не попали в подвал, — сказала она через минуту. — Там дальше, наверное, пустыня, а потом… котловина и в ней — колонна светящегося тумана. Гул идет оттуда.

Она спрыгнула на песок.

— Так, — сказал Иван. — Этот светящийся золотой туман мы видим уже в четвертый раз… Пустыню ты хорошо разглядела? Может быть, тебе показалось? Откуда ей тут быть, если «во дворе» лес и болото?

— Нет, там песок до горизонта, и больше ничего не видно.

Иван с силой потер лоб, усмехнулся.

— Свихнуться можно! Правда, я тут для себя уже все объяснил. Проверю, прав ли, и расскажу. А пока запишем этот факт в реестр загадок. Поищем-ка дверцу наружу, убедимся, что не грезим, что пустыня реальна.

Но двери в комнате не оказалось. Единственным выходом и входом служил тоннель, через который они попали сюда, да узкие и длинные щели, сквозь которые ветер продолжал сыпать песок и пыль.

Иван наткнулся на один из двухметровых хлыстов, внимательно осмотрел его и вдруг неожиданно для себя самого ударил по хлысту стержнем. И получил оплеуху, бросившую его на стену помещения. Хлыст завибрировал, изогнулся, песок под ним вспучился, и на свет показалась черная полусфера с мигающим алым глазом на боку.

— Берегись!- крикнул Иван, ворочаясь на песке и не чувствуя боли. — В тоннель!

Тая не стала мешкать и пулей влетела в полузасыпанное отверстие тоннеля. Иван с трудом доковылял туда же и вполз в отверстие ногами вперед, продолжая наблюдать за действиями неожиданно ожившего чудовища.

Черная полусфера полностью вылезла из песка, поднялась на гибких шлангообразных ногах. Ног было семь, в диаметре полусфера достигала метра. Она приподнялась над песком метра на полтора, касаясь своим хвостом песка, стен комнаты, словно ощупывала их, беззвучно обошла комнату по кругу, семеня пружинящими ногами, остановилась под одной из щелей и просунула туда хлыст. Алый огонек в единственном окошке на боку полусферы замигал, что-то тоненько прозвенело внутри корпуса неизвестной машины.

— Отойди подальше, Иван, — взмолилась Тая, дергая Ивана за ногу. — Кто знает, что у него на уме.

— Не бойся, это кибер, — отмахнулся Иван. — Ничего он нам не сделает, он и так полудохлый.

«Полудохлый» автомат неизвестного назначения отошел от стены, его «антенна» вычертила на стене идеальную окружность, уперлась в центр круга и… часть стены вывалилась наружу, впустив в комнату каскад желтого сияния. Полусфера просеменила к проделанному проходу, занесла несколько ног на край отверстия и замерла. Потом дернулась и завалилась на бок. Алый огонек на ее боку погас. Длинные щупальца ног сократились и словно втянулись в черные выступы.

— Сдох! — прокомментировал Иван и вылез из своего убежища.

— Куда ты?!- испуганно воскликнула Тая. — А если оно снова оживет?

— Не оживет:у него,очевидно,кончился энергозапас, причем очень давно. От удара замкнуло какие-нибудь контакты, вот он и проснулся на минуту. К нашему счастью. Тут их целое кладбище, штук двадцать.

Иван выглянул из круглого окна, вырезанного автоматом. Края отверстия были не горячими, как ожидалось, а наоборот — холодными, даже ледяными. Хмыкнув, Костров махнул рукой выглядывающей из тоннеля Тае и выпрыгнул на близкую песчаную зыбь под окном.

— Вылезай, прогуляемся. Да не бойся, трусиха.

Тая пробралась мимо зарывшейся в песок краем полусферы, опасливо поглядывая на ее «антенну», и перелезла через край отверстия.

Они стояли на песчаном валу, утопая в песке по щиколотки. Вдоль стены дул холодный, пронизывающий ветер, срывая с песчаных гребней струйки песка и пыли. Насколько хватал глаз, перед ними лежала пустыня без малейшего признака растительности. Лишь в нескольких километрах слева виднелось какое-то скопление скал и камней белого цвета. И больше ничего, до самого дрожащего золотого столба на горизонте, освещающего этот угрюмый пустынный пейзаж.

Иван оглянулся на здание, ощутимо материальное, тяжелое, молчаливое, загадочное, подавляющее размерами и таинственной жизнью, снова посмотрел на песчаное море.

— Да, это не подвал… Но мы спустились по лестнице вниз, это бесспорно. Получается, что каждому этажу здания соответствует свой ландшафт «во дворе». Так, что ли?

— Может быть, здание — нечто вроде дендрария? «Двор» разделен на зоны, и в каждой свой экологический комплекс…

— Тогда уж не дендрарий, а экологарий, — рассеянно сказал Костров. — И все-таки мы спустились по скобам вниз. По моим расчетам, мы должны сейчас находиться под землей на глубине двадцати — двадцати пяти метров по отношению к земному ландшафту с мамонтами.

Тая запахнула штормовку на груди, переступила с ноги на ногу. Спорить она не хотела, ей было холодно и неуютно, давно хотелось пить и есть.

После короткого раздумья решили пройтись до белых скал и вернуться, все равно спешить было некуда.

По песку идти было трудно, поэтому они скоро согрелись. Тая первой заметила, что здесь, в пустыне, «чего-то не хватает».

Остановились, внимательно оглядели окрестности. Ни движения — кроме струек песка по склонам барханов, ни звука — кроме посвиста ветра.

— Ну, конечно, — догадался Иван. — Тишина!

В этом мире горизонт с золотой дымкой-колонной был нем, не тряслась почва, не раздавались рокот и гул. Правда, Ивану все время казалось, что рокот есть, но они его странным образом не слышат.

Пошли дальше. А когда до цели оставалось около сотни метров, из-за белой, изъеденной выветриванием скалы показался сначала громадный коричневый рог, а потом и его обладатель — громадный носорог. Он был весь покрыт бурой, свалявшейся шерстью, достигал в холке трехметровой высоты, а рог животного возвышался не меньше чем на полтора метра.

Тая тихо вскрикнула, отступая на шаг. Ивана бросило в жар… Не зная, что предпринять, он только сжал «оружие», которое таскал с собой третьи сутки. Однако носорогу было явно не до них. Он только жалобно, совсем по-коровьи, промычал и, шатаясь, повернул за скалы. Теперь стало видно, насколько он исхудал, бока запали так, что выступили ребра, ноги словно обуглились и превратились в костяные колонны.

— Хорош! — крякнул Иван, расслабляясь. — Не хочешь посмотреть, кто там прячется еще?

— Шерстистый носорог, — пробормотала Тая, — эласмотерий… Бежим, пока он не захотел познакомиться с нами поближе.

— Во-первых, у него не хватит сил, а во-вторых, носороги — травоядные животные. И мне его жалко.

Через час они вернулись к «окну» в стене, вырезанному автоматом-полусферой, и только сейчас увидели, что стенка в этом месте имеет полукруглый уступ на всю ее высоту, с рядами щелей через каждые пять-шесть метров. Постояли, глядя на безрадостный ландшафт, навевающий мрачные мысли. Чувство одиночества здесь усиливалось до боли, лишая душу уверенности в том, что когда-нибудь их путешествие закончится.

— А я знаю, почему носорог не ушел отсюда, — сказал Иван негромко. — В скалах, наверное, есть вода. Хорошо было бы пойти и принести.

— Нет! — быстро ответила Тая. — Ни в коем случае! Я тебя не отпущу, обойдемся.

Иван осмотрел ближайшие участки стены, но она оказалась слепой: не только без каких-либо дверей, но и без окон.

— Придется возвращаться.

Тая безропотно полезла в отверстие, забыв о своей недавней подозрительности к обесточенным автоматам.

Вернулись в зал с трубой, отдохнули.

— Жаль, не из чего развести костер, — сказал Иван. — Пожарили бы мясо. Ты не находишь, что нам здорово везет?

Тая, прислонясь к стене трубы с закрытыми глазами, отрицательно качнула головой.

— Ну и зря. Мы живы, это раз; есть кое-какие запасы еды, это два; одеты сносно, это три. Правда, с водой плоховато, но найти ее несложно, хотя бы в этом коридоре на «сыром» этаже.

Иван заметил, что Тая дрожит, и придвинулся ближе.

— Замерзла?

— Слегка…

— Тогда чего мы здесь сидим? Поехали вверх, на теплый горизонт. Или… рискнем спуститься ниже? У меня есть одна идея…

Тая встала.

— Как хочешь. Не обращай внимания, сейчас согреюсь. Кстати, эта труба, наверное, лифт.

Иван обошел трехметровую трубу, выходящую из пола и исчезающую в потолке, и нашел едва заметный контур двери.

— Ты не ошиблась, вероятно, тот самый лифт. Но как открыть дверь?

— А как ты открыл в первый раз?

— Крикнул… — Иван подумал и с сомнением сказал: — Откройся!

Никакой реакции.

— Ты крикни, только не забудь сказать «сезам».

— Сезам, откройся!

Звонкий щелчок! Они вздрогнули. Но дверца осталась закрытой, если, конечно, это была дверца лифта.

— Ничего, — сказал разочарованный Иван. — Не зная, как управляется здешняя техника, мы… — он не договорил.

Дверца просветлела, из серо-коричневой превратилась в прозрачно-голубую, стала утоньшаться, таять и исчезать, открыв знакомый решетчатый короб лифта с панелью окошечек. Одно из квадратных окошечек светилось зеленым светом, и на этом фоне чернели буквы ПЛ и ниже цифры: — 1 000 000.

— Ага, — бодро сказал Иван. — Мы здесь… черт знает где! Ну, едем ниже?

Тая кивнула.

— Вперед!

Палец коснулся окошечка ниже светящегося, волна теплого воздуха прошла по телу снизу вверх, странная тяжесть легла на плечи, хотя, по идее, должна была наступить потеря веса из-за падения вниз. Проем двери потемнел, исчез, в кабине погас свет. Движение длилось с минуту, не больше. Тяжесть схлынула, раздался металлический щелчок, и вновь загорелись невидимые светильники. Окошечко на панели высвечивало букву М и цифры: — 70 000 000.

— Знаешь… — Иван задумчиво разглядывал цифру. — Кажется, я и в самом деле сделал открытие. Все сходится.

Тая потянула его за рукав.

— Выходи, а то я боюсь. Что же это за открытие?

— Подожди, вот проверим, куда мы с тобой попали, и скажу.

Этот этаж оказался сухим, теплым, заполненным таинственным движением и жуткой механической и полумеханической жизнью. В первом же коридоре наткнулись на отряд пауков, затем на колонну знакомых полусфер с хлыстами-антеннами и ногами-щупальцами и, наконец, на жуткую черную фигуру, внушающую ужас и отвращение. Фигура напоминала грубую скульптуру человека с намеками на голову, плечи, руки и ноги и в то же время создавала впечатление чужеродности, неземной угрюмой силы и целеустремленности. В трехметровой высоты коридор она вмещалась с трудом, и при каждом ее шаге пол ощутимо вздрагивал. На людей она не обратила внимания, вперив горящий взгляд (глаз у нее был один — горизонтальная щель на лбу) куда-то вдаль.

Проводив взглядами закованную снизу до пояса в полированный металл фигуру, путешественники переглянулись и дальше шли уже с опаской.

Коридор был светлый, широкий, со множеством дверей, преимущественно закрытых, но встречались и выломанные двери. Одна из комнат с такой дверью, куда заглянули робинзоны, была на всю глубину заткана белой светящейся паутиной, в другой лежали аккуратные ряды белых цилиндров, а в третьей ворочался густой черный дым, перехлестывая иногда через порог и растекаясь по коридору медленно редеющими струями. Пол коридора возле комнаты был сплошь металлическим, пахло здесь озоном и сгоревшей изоляцией.

Иван с помощью испытанного приема открыл наугад одну из дверей с металлической полосой и увидел громадный зал, полный летающих алых огней. Пахнуло горячим воздухом и озоном, а откуда-то из глубины зала вдруг забормотал гортанный голос:

— Не входить, без ТФЗ не входить! Опасность! Не входить…

Иван отступил, и дверь закрылась.

— Там люди! — прошептала побледневшая Тая.

Иван с сомнением покачал головой, снова открыл дверь. Тот же голос опять начал бормотать на одной ноте:

— Не входить без ТФЗ! Напоминаю: опасность распада! Без ТФЗ не входить…

— Кто здесь есть? — крикнул Иван. — Выйдите, пожалуйста, сюда!

Голос поперхнулся, молчал несколько секунд, потом продолжал:

— Я сто первый РК, выйти не могу, предупреждаю: без ТФЗ не…

Иван махнул рукой, отступил назад. Дверь закрылась и отрезала бормотание неведомого «сто первого РК».

— Автомат. Людей здесь нет.

Они прошли по коридору километра два и вернулись к залу лифта. Второй коридор оказался копией первого, а в третьем произошел инцидент между Иваном и пауками.

Этот коридор был, собственно, не коридором, а отполированной до блеска металлической трубой диаметром примерно в два человеческих роста. Дверей в нем не было, но через каждые сто метров по обе стороны центральной рубчатой дорожки в стенках трубы выдавались черные цилиндры с окулярами, похожие на тубусы микроскопов. На торцах некоторых цилиндров горели крошечные зеленые огоньки.

Иван осмелился заглянуть в окуляр одного из выступающих «тубусов» и увидел далеко-далеко несколько искаженный пейзаж с «доисторическим» лесом, скалами, рекой и золотистым светящимся столбом на горизонте.

— Нечто вроде смотрового колодца, — сказал он и отодвинулся, давая спутнице возможность заглянуть в окуляр. — Или телескопа.

Тая посмотрела и разогнулась.

— Телескоп приближает предметы, а эта трубка уменьшает.

— Но все равно служит для наблюдения. Интересно, а что на другой стороне?

Они отыскали работающий «телескоп», отмеченный зеленым глазком индикатора (остальные трубы не просматривались), на правой стороне тоннеля и увидели далекий зеленый хвойный лес.

— Лес, — сказал Иван, и до него дошло, что смотрит он в направлении внешней стороны здания. — Это же снаружи, Тая! Это воля!

Они еще несколько раз по очереди заглядывали в окуляр смотрового устройства, словно не могли наглядеться на родной до слез хвойный простор, и побрели обратно в зал с лифтом: идти дальше по трубе не имело смысла, новых открытий она не сулила. И тут сзади раздался звонкий удар, тихое жужжание, метровый кусок тоннеля в потолке плавно пошел вниз, из образовавшегося проема на пол посыпались пауки. Они построились в колонну и, дробно цокая лапами по металлическому настилу, пронеслись мимо прислонившихся к стенке тоннеля людей. Но последний почему-то вернулся, постоял невдалеке, шевеля поднятыми передними лапами и не сводя глаз с побледневшей Таи, и внезапно быстро и молча вцепился в протянутый навстречу для защиты стержень Ивана. Потянул к себе. Иван рванул свою «дубинку» назад, но паук держал крепко, хотя, как он ее держал, понять было нельзя. Так они тянули стержень в разные стороны добрую минуту, потом Иван не выдержал и заорал:

— А ну пошел вон, дурак!

Паук присел от акустического удара, выпустил стержень и умчался в тоннель. Тая вскрикнула в испуге — крик Ивана и для нее был неожиданным, — засмеялась:

— Напугал ты его!…

— Будет знать, как хватать! Кстати, что-то пауки здесь очень смирные: не кричат на нас, не пугают инфразвуком… — Иван заторопился, заметив, что Тая пытается сдержать зевок. — Пойдем-ка выйдем из нашей тюрьмы, зажжем костер, поедим — и спать. Бродим без отдыха уже девятый час подряд.

Они вышли в кольцевой зал с колонной лифта, нашли в его стене не замеченную ранее дверь, но она вдруг открылась сама, и навстречу, утробно урча, выползла полусфера с гибким членистым хлыстом красного цвета. Иван с Таей отскочили к стене зала, металлическая громадина, помаргивая передним голубым глазом, бесшумно просеменила к толстой колонне лифта. Ивану почудился незнакомый запах, будоражащий и гнетущий одновременно.

— Пошли, — тихо прошептала Тая, глядя на замершую «черепаху», хлыст которой ощупывал колонну лифта омерзительно «живыми» движениями.

Дверь осталась открытой, и путешественники юркнули в нее, не глядя, куда ведет новый путь. И тут лифт вдруг выбросил из чрева двух пауков. Первый из них явно не ожидал встретить препятствие и с ходу столкнулся с полусферой. Дальнейшее произошло в течение трех-четырех секунд.

Хлыст «черепахи» мгновенно выстрелил в паука, как плеть, и часть паучьего бока вместе с лапой оказалась начисто снесенной. Паук же мгновенно отскочил назад и поднял вверх передние лапы. Второй удар «плети», почти незаметный глазу — так быстро он был нанесен, — и обе лапы паука упали на пол. Паук окутался белым облаком газовой продувки, он и не думал сопротивляться, и третий удар разящего хлыста развалил его надвое. Зато его спутник, смотревший на схватку из клети лифта словно в оцепенении, прыгнул прямо на полусферу, из его туловища сверкнул узкий лучик, вонзился под глаз полусферы. Паук увернулся от изогнувшегося хлыста, чиркнул по его основанию тем же лучом, и хлыст с шипением превратился в струйку вспыхнувшего газа.

Внутри «черепахи» что-то забулькало, она попятилась, неуверенно переставляя гофрированные ноги-шланги. Паук, избежавший печальной участи товарища, несколько мгновений смотрел на полусферу ничего не выражающим взглядом, потом проскрипел что-то и умчался в круглый тоннель.

«Черепаха» вдруг осела на пол, на ее макушке вырос желвак, из которого начал вытягиваться розовый, как коровий сосок, палец.

Таю затошнило, и Ивану пришлось поспешно увести ее от этого зрелища. Они отошли от двери, и та закрылась, отрезав доступ в зал, где произошла схватка между автоматами.

Пленники оказались в пустом конусовидном помещении с гладким светящимся полом. Противоположная сторона помещения заканчивалась белым диском с тремя круглыми штурвальчиками — то ли дверь, то ли какой-то пульт. Как только люди приблизились, он тихонько клацнул и зажег уже виденные ранее букву М и цифры: — 70 000 000.

— Что они не поделили? — спросила Тая, кивая назад.

— А пес их знает, — пожал плечами тот. — Вероятно, от неожиданности. Жалко паука…

— И мне… Я к ним как-то привыкла, а эти полусферы… какие-то чужие, неестественные… как и тот, черный…

— Чужие — хорошо сказано. Они всему здесь чужие. Ты заметила, она там отращивает новый хлыст?

Тая поморщилась.

— Не вспоминай. Куда же теперь?

— Как куда? Только вперед.

Иван подошел к пульту.

— Откройся! — сказал он грозно.

На поверхности диска загорелась зеленая стрелка, указав на один из штурвальчиков.

— Техника что надо! — одобрительно сказал Иван. — Сплошь автоматика речевого приказа плюс системы безопасности.

Он потянул за штурвальчик, покрутил вправо, потом влево, снова потянул, и диск со всеми его приспособлениями отъехал в сторону.

— Что я говорил? — Иван чуть нагнулся и шагнул в проем.

Он оказался на каменистом взгорке с разбросанными тут и там валунами. Дальше начиналась утоптанная кем-то, может быть и «черепахами», тропа, переходящая в просеку в великаньем лесу, состоящем из гигантских пирамидальных деревьев с красноватой корой, похожих на секвойи, и из деревьев с чешуйчатыми стволами, напоминающих сосны и араукарии одновременно. Были и еще какие-то деревья и кустарники, но уж и вовсе неведомого облика. Из-за леса вставало золотое зарево и доносился неумолчный приглушенный гул, скрадывающий все остальные звуки. Порыв ветра принес из леса терпкий запах смолы и зелени и… смрадный трупный запах.

Иван нагнулся к низкому отверстию выхода, позвал Таю, и в это время из-за ближайших древесных колоссов на просеку бесшумно шагнул чудовищный исполинский динозавр! Ростом с трехэтажный дом, двуногий — ноги похожи на птичьи, в пупырчатой броне, с подергивающимся в такт шагам хвостом, двумя передними двупалыми лапками, маленькими по сравнению с задними, и полутораметровой пастью, полной саблевидных зубов.

— Господи! — слабо ахнула Тая и юркнула обратно.

Иван, словно в столбняке, медленно нашарил рукой край двери, не спуская глаз с чудовища. В памяти всплыло название зверя — тираннозаврус рекс. Но это был близкий родственник тираннозавра — тарбозавр, самый страшный из хищных динозавров конца мелового периода мезозойской эры.

Тарбозавр птичьим движением повернул голову к человеку, глаза его покрылись слюдяной пленкой — он мигнул. И тут Иван опомнился и прыгнул в круглый проем, откуда слышался зовущий голос Таи.