Избранные произведения. Том 2

2

Запись кончилась.

Ромашин посмотрел на собеседника.

Павел Жданов сидел совершенно неподвижно и смотрел на выключенный прожектор желтыми глазами, в которых можно было прочесть лишь непробиваемое спокойствие и порой иронию — если нюансы разговора становились понятны обоим до словесного объяснения.

Он был высок, но из-за развитой мускулатуры казался массивным; форму инспектора носил с подчеркнутым щегольством, что говорило о собранности, аккуратности и чувстве собственного достоинства. Лицо у инспектора было несколько замкнутым, лишенным мимики — печать долгой работы в пространстве, при отсутствии больших человеческих коллективов, но умный, проницательный взгляд выдавал в нем характер незаурядный.

— Управление аварийно-спасательной службы (УАСС) из-за этого переведено на режим бедствия?- Павел кивнул на проектор.

— Да,- подтвердил Ромашин.- Внешне масштабы катастрофы не впечатляют.

— Прошу прощения, но мне не очень ясно, почему вызвали именно меня. Разве у земного сектора мало специалистов нужного профиля?

Павел удивлялся не зря. Он был инспектором безопасности дальних космических экспедиций, а Игнат Ромашин возглавлял отдел безопасности научных исследований УАСС Земли. Служба одна, но разные направления, объекты, задачи. И вдруг его вызывают в Центр, отстраняют от прежней работы и приглашают в наземный сектор…

— Объясню. — Ромашин изменил позу, задумался, не отводя глаз.

«Интересный тип, — в свою очередь, подумал Павел. — Молод, но виски седые, скуп на эмоции, а лицо простое, разве что менее открытое и более твердое, но это уже характер. Выдержка у него, надо полагать, не уступает моей. А кожа подбородка и шеи, похоже, регенерирована- заметны глянцевитость и слегка розовый цвет…»

— Во-первых,у вас за плечами десятилетний стаж работы в космосе,-продолжил Ромашин,- а космос воспитывает в человеке умение мыслить раскованно, не стандартно,не стереотипно.Во-вторых,по образованию вы физик,что немаловажно, в-третьих, незаурядный спортсмен. Есть и в-четвертых, но об этом поговорим отдельно.

— Звучит интригующе.

— Увы, я вынужден говорить туманно, особенно что касается выбора вашей кандидатуры. Вернемся к главному. Я введу вас в курс дела, дам связь, код выдачи информации. Будете работать по своим планам и своим методам. Сразу отмечу: параллельно с вами будут работать и уже работают другие группы нашего отдела, но пусть это вас не смущает, дублирование необходимо, потому что положение дел требует исключительных мер, каких — не знает пока никто.

Главными консультантами для вас будут Атанас Златков, бывший заведующий лабораторией времени, и хронофизик, вернее, инженер-хрономеханик Игорь Марич, непосредственный участник эксперимента. Он единственный… — Ромашин снова изучающе взглянул в глаза Павлу, — кто остался жив из всего персонала лаборатории. Итак, вы видели, как это произошло. Последствия катастрофы плачевны. Повреждена орбитальная станция дальнего обнаружения, она в момент эксперимента проходила над лабораторией. Вокруг Башни хроноквантового ускорителя, которую мы называем проще — Ствол, лес и… все остальное уничтожено в радиусе десяти километров. Нарушен тепловой баланс региона. К Стволу подойти невозможно из-за «хронопены» — темпоральных эффектов, здание лаборатории уцелело, но проникнуть внутрь никому не удалось.

Ромашин помолчал. Павел тоже молчал, потом проговорил:

— Извините,но я все же не понимаю,чем вызван режим бедствия.Эксперимент не удался, произошла катастрофа, нужно провести расследование причин, устранить последствия… так? Обычная формула работы линейных отделов правления. Где здесь работа для безопасников?

— Эксперимент не просто не удался, он вышел из-под контроля и… продолжается до сих пор! Хроноген — генератор-инициатор реакции хронораспада «провалился» в прошлое на сотни миллионов, а может быть, и на миллиарды лет. Но главная беда в том, что Ствол неустойчив, колеблется во времени, возможно, генератор продолжает работать и уходит все глубже в прошлое. К чему это может привести, неизвестно. Ваша задача — выяснить степень вины человеческого фактора.

Павел безмолвно переваривал сказанное. У него уже скопилось немало попутных вопросов по мере того, как собеседник продолжал рассказ, но высказывать их вслух было преждевременно. В отделе хранится полный отчет о происшествии, и знакомство с ним наверняка отсечет большинство вопросов.

— Запишите код информационного канала нашего отдела. — Ромашин продиктовал семизначное число. — Вопросы ко мне есть?

— Есть, но задам я их позже, если не возражаете. Могу я начать работу сегодня?

— Можете, я только что хотел просить вас об этом. Ваш кабинет рядом, комната двести семь.

Сначала Павел осмотрел свой оперативный служебный модуль, называемый по старинке кабинетом, и сделал вывод, что кабинеты любой организации стандартны до тех пор, пока не носят отпечаток личности владельца. В этом работал, очевидно, кто-то назидательно-нудный, угрюмый, пожилой, любящий порядок и дисциплину. Этакий педантичный зануда с лысиной в полчерепа.

На стене висели два листка пластпапира. На первом красовалась надпись: «Прежде чем сделать — подумай!», на втором — пункт номер тринадцать Инструкции УАСС, именуемый в просторечии пунктом «срам», который расшифровывался как «сведение риска к абсолютному минимуму». Интересно было бы взглянуть на прежнего хозяина кабинета. Неужели в отделе есть такие личности? Впрочем, хозяином кабинета мог быть и новичок, стажер, заучивавший инструкцию наизусть.

Павел заглянул в кабину метро: пусто, чисто, на стенке карта станций выхода, на другой- крохотная панель с одним-единственным индикатором и сенсором включения, игла задатчика перемещения. Вставляешь иглу в гнездо на карте, дуешь на сенсор, и ты- за тысячу километров отсюда или за миллион, а то и за сто световых лет…

Павел сел за пульт координатора, посмотрел на часы и повернул ключ подачи питания.