Избранные сочинения в 2 томах. Том 2

Глава 4. ЧТО ТАКОЕ «СТРОЙКОМБАЙН»?

Вадим молча шел за Васильевым, иногда помогал Наде перешагнуть через лужу или канавку и как бы невзначай поглядывал на большое металлическое сооружение, к которому они сейчас приближались. Вадим уже догадывался, что в нем-то и заключается особенность Васильевского метода. Это, видно, какая-то сложная машина, а внешне напоминает гигантский вагон или автобус с мягкими обтекаемыми формами. Вместо окон у него овальные выступы. По бокам две двери с пристройками вроде тамбуров… Взгляд Багрецова скользнул ниже. Действительно, это автобус, видны солидные колеса, как у самых мощных самосвалов. Узорчатый рисунок от протекторов протянулся вдоль канала, через который Вадим сегодня утром перебирался с Надей. На участке, где стоял автобус, канал был забетонирован как внутри, так и по краям, а потому колеса покоились на прочном монолитном основании.

Васильев подвел Багрецова и Надю к самому краю канала.

— Подождите здесь, — сказал он и куда-то ушел.

Эта вынужденная задержка обрадовала Вадима. Он хотел поподробнее рассмотреть «домостроительную машину» и догадаться, на каком принципе она построена. Конечно, Багрецов не строитель и не механик, но человек достаточно понимающий в технике. Неужели он опытным глазом конструктора не сможет проникнуть сквозь стальные стены этого сооружения и определить, что же там установлено? Близко подойти нельзя. У этого вагона или автобуса с боков выступали прямоугольные рамы, как бы отгораживающие всю конструкцию от любопытных.

Но как же проникнуть внутрь? Внизу под вагоном темнеют люки. Вот сейчас из люков выпрыгнули, словно парашютисты, пять человек в блестящих комбинезонах и защитных масках.

Один из них, с красным пышным шарфом на шее, поднял голову и, заметив Надю, приветственно помахал рукой.

— Кто это? — ревниво спросил Вадим, когда тот выбрался из канала.

Надя почему-то покраснела и передернула плечами:

— Откуда я знаю? Он же в противогазе.

Вадим хотел было сказать, чем же, мол, объяснить ваше смущение, дорогая Надюша, но не успел.

Загудела сирена, как у электрички, и автобус тронулся. Ничего особенного — на то и колеса. Однако колеса оставались неподвижными. Он двигался в другом направлении — поперек канала. Автобус словно разрезали вдоль оси пополам, и обе половинки скользили по рамам, удаляясь друг от друга. В шутку говорят, что автобус не резиновый, а тут он расширяется, пухнет. Слышался гул электромоторов, это они раздвигали стены автобуса. А что же внутри? Пустота? Нет, там нечто похожее на кремовую мякоть, как у банана. Медленно снимается с нее стальная кожура.

Да нет, это не мякоть, а твердая стена. Дом освобождался из формы, как кулич. Выпекли его — нате, пожалуйста! Пробуйте!

Вновь загудела сирена. И стальная форма, разъятая на две половины, двинулась вперед вдоль канала.

Прижав кулачки к подбородку, Надя смотрела на эту чудесную машину, и если бы не Вадим, то обязательно попала бы под раму.

Он вовремя схватил Надю за руку и оттащил в сторону.

Вадим осматривал цепким глазом конструктора только что рожденный дом. Нет, конечно, это не бетонное литье. Внутри нет никаких опалубок. Это ясно видно сквозь овальные окна. Значит, была только внешняя скорлупа — стальная форма. Она раздвинулась в стороны, и дом готов.

Крыша дома показалась Вадиму полупрозрачной. Ясно, что она не из бетона, а из того материала, который здесь называют «лидаритом». Наверное, и весь дом такой.

Под музыку сирены, как створки гигантской раковины, сжимались вместе две половинки стальной формы. Потом стальная форма отъедет еще дальше и оставит за собой второй свеженький дом, затем третий, четвертый… Так вырастет улица. Теперь понятно, зачем нужен был канал. Это длинный котлован, где уже заложено начало общего бетонного фундамента.

Не все было понятно Багрецову. Зайди он спереди «домостроительного агрегата», или стройкомбайна, — мог бы заметить фрезы, которые делали канал. Заметил бы Вадим и вибрационные трамбовки и такие же вибрационные смесители для разновидности песчаного бетона, который тут же приготавливался, чтобы по мере движения стройкомбайна можно было укладывать быстротвердеющий бетон. Основой его, вероятно, служил грунт, размельченный фрезами и виброустановками.

Ну и, конечно, впереди должна быть застекленная кабина водителя. В данном случае это вынесенный вперед пульт управления с приборными досками, телеэкранами и прочей техникой, так странно соседствующей с баранкой водителя, ножными и ручными тормозами. Можно было предполагать, что стройкомбайн должен иметь свою электростанцию, чтобы не тащить за собой электрокабель, но, пока машина не прошла основных испытаний, электростанция оставалась лишь в чертежах автора конструкции. Также в данном образце не предусматривались цистерны для раствора лидарита и бункеры для сыпучих материалов.

Все это пока подавалось по трубам и шлангам.

Целый комплекс работ был проделан научно-исследовательскими институтами страны, чтобы подготовить опыты Васильева. Васильев понимал, что даже для легких лидаритовых домиков необходим надежный, прочный и современный фундамент. Изобретатель пошел еще дальше. Он запроектировал общий фундамент для десятков домов, а довольно обширные подземные помещения предполагал использовать для теплиц, складов, гаражей и в прочих подсобных целях.

«Домостроительная машина» передвинулась на несколько метров вправо и замерла.

— Надюша, ведь это конвейер, — восторженно прошептал Багрецов. — Идет машина и оставляет за собой готовые дома. Ты вдумайся, что это значит.

— Две квартиры по три комнаты, только кухонь почему-то нет, — будто не слыша его, говорила Надя, представляя себе, как это все выглядит внутри. — Соседи хорошие.

Новорожденный домик понравился Наде. Он был уютным и веселым. Мягкие и, как казалось Наде, ласковые линии, необычные окна — не то овальные, не то похожие на телевизионные экраны с закругленными краями. Расположены они асимметрично, на разной высоте от земли, что, вероятно, продиктовано не только художественным вкусом, но и целесообразностью. По мнению Нади, окна в гостиной должны быть пониже, а в спальне приподняты. И далекое от стандарта расположение окон, и празднично оформленные входы — все это подчеркивало ту изящную простоту, которой должно отличаться удобное современное жилище.

Подошел Васильев и пригласил Надю с Багрецовым осмотреть лидаритовый дом и стройкомбайн, чтобы наметить точки, где будет установлена телевизионная и телеметрическая аппаратура.

Он критически посмотрел на снежно-белое пальто Нади:

— Боюсь, что на ваш рост комбинезона не подберут. Завернетесь в халат.

Принесли тяжелую, чем-то пропитанную хламиду, в которой Надя чувствовала себя отвратительно. Длинный халат волочился по земле. Надя пробовала его подбирать, но тогда подвернутые рукава спадали.

У входа в лидаритовый дом Васильев предложил надеть защитные маски.

— Штука малоэстетичная, — сказал он, передавая Наде нечто вроде противогаза. — Но без этого задохнетесь. Газ еще не выветрился.

Он быстро надел маску и прошел вперед, оставив Надю в печальном недоумении. Как эта штука надевается? Ни разу в жизни не пробовала.

Заметив, что Надя растерялась, Вадим пошутил:

— Не стесняйся, Надюша. Тебе все идет, — и помог надеть маску.

Васильев оглянулся:

— Прошу за мной. Только будьте внимательны.

Голос его, приглушенный маской, был чужим, в нем чувствовались настороженность и сдержанное волнение. Как не понять этого Вадиму! Он даже удивился, что Васильев повел их сюда сразу после опыта, который, как догадывался Вадим, имел существенное значение для дальнейшего развития Васильевского метода. В таких случаях изобретателю хочется остаться одному, все оценить, взвесить…

Далекий от того, чтобы даже мысленно обидеть Надю, Вадим все же считал ее специалистом узкого профиля. Вот сейчас она смотрит на так называемую лидаритовую стену, проводит по ней пальчиками и вряд ли догадывается, что материал стены напоминает, скорее всего, газобетон, а не пенопласт. В институте, где работал Багрецов, встречались всякие материалы. Он вспомнил о пенопласте, из которого пришлось клеить легкую коробку с хорошей звукоизоляцией, чтобы заглушить жужжание прибора. Пенопласт мягкий, ножом режется. А здесь пористые, но твердые стены, будто сделанные из пемзы.

Вадим осторожно провел по стене ладонью. Поверхность холодная, гладкая, как стекло. Присмотревшись, можно заметить, что поры или ячейки просвечивают сквозь тонкое стекловидное покрытие, а полупрозрачный свод казался сделанным из сахара. Вероятно, это тот же крупноячеистый лидарит, но без твердого наполнителя, то есть чистая пластмасса.

Надя все время поправляла маску, и Васильев спросил:

— Трудно дышать? Ничего, скоро привыкнете.

Никогда Надя к этому не привыкнет, и вовсе не потому, что дышать трудно. Раздражала в маске металлическая нашлепка с дырочками. Ну точь-в-точь свинячий пятачок!

В разговоре с Васильевым Надя низко опускала голову и прикрывала безобразную нашлепку рукой, отчего дышать действительно было тяжко. Тот сочувствовал и оправдывался:

— Ничего не поделаешь. Летучий растворитель. Когда-нибудь избавимся от него.

Надя осматривала просторную прихожую новой квартиры, отметила ниши для встроенных шкафов. Удобно, ничего не скажешь. Комната направо, комната налево, за ней — третья. Только почему же все-таки кухни нет? Здесь вот, наверное, будет ванная, но никаких облицовочных плит: гладкие стены будто покрыты молочного цвета стеклом. Да и в комнатах такие же стены, только разных цветов. Полы окрашены — если здесь подойдет это слово — в цвет стен. А на самом деле они покрыты вроде как пластиком, хотя и это определение тут не подходит.

Квартира была почти готова, оставалось лишь вставить рамы, навесить двери да произвести еще небольшие отделочные работы. А водопроводные трубы, электропроводка? Неужели все это скрыто в стене? Надя решила, что и отопительная система тоже где-то там внутри. Чистенькая квартирка, ни строительного мусора, ни подтеков краски на полу. Хоть завтра въезжай.

Но странное дело. В самой большой комнате, которую Надя приспособила бы под гостиную, посреди пола чернела, как прорубь, дыра. Надя не утерпела и спросила:

— Александр Петрович, здесь будет погреб? Вот уж неудобно!

Взяв Надю за руку, отчего она смутилась и еще ниже наклонила голову, Васильев подвел ее к отверстию в полу.

— Потом это заделается. Но когда мы будем делать второй дом, то в раздвижной форме, именно на этом месте, должна стоять ваша телекамера.

Тут Васильев рассказал о самом главном, чего с таким нетерпением дожидался Багрецов.

— Что мне нужно от вас? — говорил Васильев, попеременно обращаясь то к Наде, то к Вадиму. — Когда возводятся стены этого дома, внутри не должно быть ни одного человека. А контроль необходим. Я хочу собственными глазами видеть, что делается внутри формы, следить по приборам за всем этим сложным процессом. Мне нужно знать, как идет наслоение, контролировать толщину, прочность, однородность различных слоев. Многое зависит от температуры, влажности, давления струй… Сотни обязательных условий, не говоря уже о чисто химических реакциях, в которых я не искушен. Мне крайне необходима ваша помощь. Итак, телекамера будет стоять здесь.

Васильев указал на темнеющий люк посреди зеленого ячеистого пола и, выяснив у Нади ряд технических вопросов, обратился к Багрецову:

— Ваши датчики необходимо установить в стенках формы таким образом, чтобы непрерывно следить за технологическим процессом. Я уже распорядился, чтобы сделали отверстия в форме, на разных наиболее ответственных участках. Потом мы с вами посмотрим чертежи.

Багрецова это несколько уязвило. Конечно, Васильев может поступать как ему заблагорассудится, но, прежде чем сверлить дырки в стальной форме, надо бы посоветоваться со специалистами в области телеметрии. А вдруг датчики не подойдут по габаритам или на них будет сказываться влияние магнитных полей? Что тогда? И, как всегда, со свойственным ему прямодушием Вадим признался, что чертежи надо было ему показать раньше, а самое главное, он не понимает существа дела, и если от него требуется сознательное отношение к работе, то для общей пользы он просил бы хоть кратко, но пояснить, за каким, собственно говоря, процессом необходимо наблюдать.

— Я же понимаю, — волнуясь продолжал Вадим, — что это не обычный процесс литья или прессовки. Тут все гораздо проще…

Васильев жестом остановил его:

— Но если бы вы знали, сколько сложностей в этой кажущейся простоте! Теперь по существу. Вы нетерпеливы, мой друг. Прежде всего я кратко сформулировал задание, а сейчас постараюсь удовлетворить ваш законный интерес к тому, что происходит внутри формы. Потом, если захотите, можете ознакомиться с протоколами, отчетами и всякими другими бумагами.

— Очень захочу.

Надя ущипнула Вадима за руку, а Васильев, испытующе взглянув на него сквозь стекла маски, сухо заметил:

— Пожалуйста. Кстати, среди этих бумаг найдете инструкции и описания приборов, которые вы привезли. Я взял на себя смелость заранее подготовиться. Одну минутку… — предупредил он и, подойдя к стене, стал ее выстукивать.

— Что? Получил? — привстав на цыпочки, чтобы дотянуться до Димкиного уха, прошептала Надя. — Я очень рада.

А чему тут радоваться? Действительно получил. И по заслугам. В самом деле, почему, зная принцип работы и характеристики прибора, его точные габариты в миллиметрах, необходимо было дожидаться великого специалиста Багрецова? Конструктору Васильеву лучше знать, где сверлить дырки.

Не замечая смущения Багрецова, — да и как заметишь под маской? — Васильев похлопал по стене и, на секунду задумавшись, обратился к Наде:

— Вы когда-нибудь видели краскопульт? Маляры, например, стены красят.

Надя растерянно пожала плечами. В ее маленькую комнату как-то приходили маляры белить потолок, но работали без всяких механизмов, обыкновенной кистью.

— Тогда как бы вам объяснить? — поглаживая дырчатую нашлепку маски, проговорил Васильев. — Краскопульт — это…

Багрецов пришел ему на помощь:

— Надя знает. Представь себе пульверизатор, только не для одеколона, а для краски.

— Совершенно справедливо, — подтвердил Васильев. — Но в наших условиях мы разбрызгиваем не краску, а массу, напоминающую жидкий бетон, цемент. Мы вроде бы оштукатуриваем внутренние стенки формы, но постепенно накладываем слой за слоем, который на воздухе быстро густеет. Первоначально разбрызгивается тяжелая масса, она твердеет и становится очень прочной даже без железного каркаса. Потом накладывается основной слой лидарита, он похож на газобетон — легкий, звуконепроницаемый, прекрасный теплоизолятор. Так делаются стены.

— А потолок? А перегородки? — спросила Надя, невольно оглядываясь.

— То же самое. Сквозь этот люк, — Васильев указал на пол, — поднимается система форсунок. Она вращается. Струи жидкого лидарита ударяют в стенки формы, фонтаном бьют вверх и оседают на потолке. А перегородки делаются позже. Сейчас поймете как.

Васильев пропустил Надю вперед. Выйдя из сырого дома, она с облегчением сняла маску, вынула из кармана зеркальце и причесалась. А Вадим все еще никак не мог опомниться, позабыл о маске, думая, насколько просто и убедительно решается задача массового строительства. Ведь это же переворот в технике! Ведь Васильевские дома, по существу, цельнолитые. Возможности производства их неограниченны. Интересно все-таки узнать насчет перегородок. Неужели они заготавливаются раньше, а потом вставляются внутрь? Это сложно. «Не очень изящное решение», как говорят конструкторы.

Васильев снова куда-то ушел. Вероятно, туда, где находились подсобные помещения. Ясно, что на строительстве должна быть компрессорная, где сжимается воздух, — иначе как же разбрызгивать лидарит? Должны быть специальные устройства для размельчения и размешивания массы, электроподстанция, диспетчерская. Да мало ли что! На голом месте, без подготовки, домишки не начнешь формовать.

Вскоре Васильев вернулся, — оказывается, он распорядился, чтобы внутренность стройкомбайна была открыта для обозрения. Обе половинки его стальной формы поехали в разные стороны, наконец замерли, и Васильев жестом предложил следовать за ним.

Однажды Багрецов видел док для ремонта судов. Нечто похожее представилось ему, когда он вошел на платформу стройкомбайна. С обеих сторон поднимались высокие стены с ребрами и сварными швами. В платформе было сделано несколько люков. В одном из них торчала странная конструкция, напоминающая голую елку, но из металлических трубок. Как догадался Багрецов, это и были форсунки для разбрызгивания лидарита.

— Осторожно, — предупредил Васильев. — Дальше не ходите.

Снизу из длинной щели поднималась стена, сделанная из металлических блестящих полос. По этому принципу, но только из дерева, делаются крышки бюро, летние шторки, крышки детских пеналов и табакерок. Эта железная штора, разматываясь внизу под платформой, поползла вверх между двумя рельсовыми стояками и, наконец, остановилась.

Вадим оглянулся. За его спиной поднималась еще одна стена. В ней был вырезан прямоугольник двери. Между стенами находилась система форсунок. Не нужно быть специалистом, чтобы понять, каким путем делаются междукомнатные перегородки. Стальные шторки обрызгиваются лидаритом, а когда он достаточно затвердеет, шторки спускаются вниз. Потом форсунки перемещаются в другой люк, и через некоторое время уже готовы новые перегородки.

Принцип-то ясен, но еще многое было непонятно Багрецову. Почему, например, лидарит не прилипает к шторкам перегородки, да и вообще к стенкам формы? Если лидарит имеет усадку, значит, сам отходит. Или чем-то смазывают форму, как делают хозяйки с противнем. Это не проблема. Интересно устроены оконные «карманы», они забраны решеткой, — видно, на ней лидарит не оседает, а проскакивает, и его удаляют с наружной стороны формы.

Васильев подробно рассказывал Наде, как установить телеконтролер, чтоб осматривать стены. Лучше всего вместе с мощными фарами, под форсунками. Пусть вращается.

Надя усомнилась, будет ли что видно. Во-первых, с какой скоростью станет поворачиваться телекамера? Если быстро, то какой же тут контроль? Оказалось, установка вращается медленно. Во-вторых, сквозь пары, брызги ничего не увидишь. Но и тут Васильев успокоил Надю. Паров нет, газ летучий, прозрачный, а брызги — тяжелые, далеко в стороны не разлетаются. Во всяком случае, надо попробовать. Внизу под форсунками — мертвое пространство, там можно установить любую аппаратуру, и с ней ничего не сделается.

Дошла очередь и до Багрецова. Ему точно было указано, где надо подключить приборы, чтобы он вместе с монтером занялся проводкой.

— А разве основная электропроводка для освещения у вас пойдет по стенам? — спросил Вадим. — Я думал, она скрытая. Заранее делается.

— Несомненно. А вы хотите ею воспользоваться?

— Конечно, зачем же делать лишнюю работу.

Васильеву это понравилось. Смекалка у молодого инженера есть. Вся осветительная проводка в специальной изоляции подвешивалась на шнурах, для розеток и выключателей делались отводы, которые, после того как проводка оказывалась замурованной в стене, оставались свободными. К ним-то и хотел подключить Багрецов контрольные приборы.

Васильев махнул кому-то рукой, и через минуту перегородки ушли вниз. Он долго шагал по звенящей платформе, размахивая резиновой маской, зажав ее в руке и не зная, куда сунуть. Потом остановился возле Багрецова, спросил неуверенно, знает ли тот генератор ВГ-600, не работал ли с ним?

Еще бы не знать! Как свои пять пальцев. Это мощный высокочастотный генератор. Такими устройствами пользуются для быстрой сушки древесины, фарфоровых изоляторов и еще чего-то. Не так давно Багрецова командировали на один завод, где нужно было установить контрольные приборы, определяющие влажность в изделиях, их структуру и прочие параметры. Вот там-то и пришлось поработать с генератором ВГ-600.

Васильев спросил, сможет ли Багрецов проверить генератор, настроить. Да не один генератор, а целых шесть. Вадим поколебался и ответил утвердительно. Дело в том, что инженер, который должен ими заняться, не мог сейчас выехать, Васильев нетерпелив — уж очень хочется поскорее начать опыты по просушке стен токами высокой частоты: форма не будет простаивать, пока дом обсыхает — для этого нужно несколько дней, — а тут сразу же может заполняться лидаритом. Сильно сократится время строительства.

Было и другое, о чем Васильев умолчал. Он надеялся, что сушка токами высокой частоты позволит резко удешевить производство за счет применения водного раствора лидарита и навсегда освободиться от драгоценной летучей жидкости. Литовцеву в этом случае придется уступить свои позиции молодому инженеру Даркову, который, вопреки мнению уважаемого соавтора и начальника, продолжает работу по удешевлению лидарита. Лабораторные опыты уже кое-что обещали, и если бы не серьезная болезнь Даркова, — глядишь, и добился бы он успеха, пока начальник в командировке.

Слишком давит Литовцев своим авторитетом. Если уж он считает, что, кроме лидарита, ни один материал не подойдет для нового метода строительства, то и пытаться не следует. Это было известно всем сотрудникам института. Васильев все же решил поговорить с Литовцевым. Неужели лидарит незаменим?