Изгой рода Орловых: Ликвидатор 2

Глава 38 Слишком много генералов

— За мной иди. — Ответил мне десантник и, развернувшись, двинулся к выходу из казармы, даже не проверив следую ли я за ним.

Я, естественно, остался на месте. Только бровь выгнул, мол, что это было-то? Ребята тоже примолкли, но в спину военному полетели сдержанные смешки.

Тот дошел почти до двери, когда обнаружил свое совсем неметафорическое одиночество. Развернулся и быстро вернулся к нам.

— Ты глухой, Орлов? Или тупой, ска? — Спросило это человекообразное.

— А ты кто такой-то? И что делаешь там, где реально опасно? Заблудился, болезный? Шел на парад, а пришел в казарму? — Ответил я, используя лексикон моего сержанта. Словечко болезный, мне понравилось.

— Тебе должно быть похрен вообще, говночист, кто я. Тебе сказали идти, взял жопу в горсть и побежал, ска!

После этих его слов за нашим импровизированным столом установилась нехорошая тишина. Это он зря так при толпе ликвидаторов меня «говночистом» обозвал. Реально какой-то образцовой тупости служивый. Из кадровых, наверное. Погоны унтерские, но я во флотских званиях не разбирался.

— Дружок. Твой жалкое мнение, о том, что я должен, а чего не должен, здесь никому не интересно. Либо вежливо объясняешь, что тебе от меня нужно. Либо быстро сваливаешь отсюда, пока ходить можешь. Здесь приличные люди собрались. На голову с большой высоты, в отличие от тебя, не падавшие. А ты здесь своим маленьким смешным членом машешь перед честной компанией. Нехорошо.

Он аж зарычал и полез через головы парней и девчонок меня хватать. Ну натурально в десант, наверное, набирают по объявлениям: «У тебя отсутствует чувство самосохранения? Твой айкью меньше пятидесяти? Твое место в наших рядах!».

— Не надо, господа. — Остановил я собиравшихся вмешаться коллег. — Здесь запущенный случай.

И перепрыгнул через сидящих людей за спину бравому солдату. Хорошо в казарме потолок высокий. А то бы довыпендривался.

Десантиник быстро развернулся, нанося удар. Я перехватил, сделал совершенно классический «проворот» и заломил ему руку за спину. После чего оттолкнул оппонента дальше по проходу.

— Мы сейчас из казармы выйдем с этим самоубийцей, поговорим. А вы ребят продолжайте. — Сказал я своим, роняя снова налетевшего на меня десантника на грязный дощатый пол. И обратился уже к нему. — Будешь продолжать свои петушиные наскоки, я тебя поломаю. Куда ты лезешь, против мага-физика? Пошли выйдем наружу, не будем народ смешить.

Слова на вошедшего в раж служивого уже не действовали. Пришлось хорошенько прописать ему в печень, снова заломить руку и так вывести наружу. Он, к слову сказать, тоже физик. Но, как это часто бывает у нижних чинов, не самый прокачанный. Уличным хулиганам навалять способен. Ударом кулака кирпичную стену пробить — пожалуйста. Таскать тяжелую броню и оружие тоже. А вот все остальное на весьма посредственном уровне.

Выведя буйного пациента на улицу, я на секунду обомлел. Нас встречала представительная делегация, состоящая из полковника Неклюева, двух рядовых десантников и флотского офицера в небесно-голубом кителе ВВС. Не помню, какие у них там звания. На наши деньги — лейтенант, в армии был бы поручиком.

Но главным было не это. Над нашей базой, затмевая небо и отбрасывая на землю черную тень, висел огромный дирижабль — БДК (большой десантный корабль). «Дмитрий Донской». Один из двух БДК, входящих в состав шестого флота. Неприятно заныло под ложечкой, предчувствием беды. Казалось, я знаю, кто к нам пожаловал. Но вот зачем?

Я отшвырнул на землю десантника и шагнул к лейтенанту. Неожиданно хриплым голосом спросил:

— Что с Марией? Что произошло?

— Вы что творите, рядовой, — писклявым голосом спросил флотский офицер, провожая изумленным взглядом вспахавшего плац носом десантника. — Вы, вообще, кто?

— Я Алексей Орлов. — Сообщил я. — Этот человек попытался вывести меня наружу без объяснения причин. Еще и профессию нашу оскорбил в присутствии моих сослуживцев. Не берите на службу идиотов, и их не будут бить. Повторяю свой вопрос, — я шагнул еще ближе, практически уткнувшись подбородком в нос офицера. — Что. Случилось. С Марией Истоминой?

Тот мялся буквально пару секунд, но, видимо, что-то в моем голосе и глазах подсказало ему, что сейчас не самое лучшее время для дискуссий о дисциплине или для сокрытия информации.

— Мария Юрьевна в реанимации, после покушения. Это все, что я знаю. Орлов? Тебя требует к себе его превосходительство генерал Истомин. И постарайся больше не избивать личный состав «Донского». — Добавил он ехидным тоном.

— Полетели. — Ответил я. — Состав ваш просто пусть подальше от меня держится. И рот не раскрывает. Тогда никто из них больше не пострадает.

— Да как ты смеешь, со мной так разговаривать!

— Вы!

— Что? А? — лейтенантик аж головой завертел.

— Вы, офицер, должны обращаться ко мне на «вы». И «ваше благородие». С дворянином разговариваете. И с выходцем из боярского старшего рода. А не со своими полуразумными подчиненными. Я достаточно внятно выразился? Теперь полетели. У меня нет желания тратить остаток вечера на идиотские разговоры с посыльными.

Офицер покраснел, глаз у него дернулся. Но, к его чести, сдержался и в дальнейшую перепалку вступать не стал. Скорее всего, сработало упоминание боярского рода в сочетании с фамилией Орлов. Мы не единственный боярский или дворянский род в Империи с такой фамилией. Связываться же с борзыми отпрысками боярских родов, никто в здравом уме не станет.

— Следуйте за мной, ваше благородие. — Процедил он сквозь зубы.

Десантный бот доставил нас на борт «Дмитрия Донского».

За мной и офицером внутрь втиснулись все трое славных представителей «облачной пехоты», бросавших на меня весь полет убийственные взгляды. Клянусь гармониумом, если бы взгляд был ножом, у меня было бы уже вскрыто горло, пробита печень и сердце. Мне же на взгляды этих недоумков было наплевать.

В голове все еще гремело, перекатываясь, как болт в пустой коробке, слово «реанимация». Сердце сжималось, при мысли: это я виноват в том, что Мария пострадала. Втянул ее в свои разборки глубже, чем следовало. Реанимация не приговор. При ресурсах и связях ее отца, который заявился лично, Марию должны вытащить. Но это мало утешало. Доигрался хрен на скрипке, как говаривал Валуев. Обещал девчонке интересное дело и карьерный рост, и чуть в могилу не свел.

Еще и отец ее к нам на базу зачем-то приперся. Слишком много генералов на одного меня, за сегодня. Одно можно сказать точно. Все рассуждения Марии о том, что отцу на нее наплевать, — полная ерунда. Тот, кому наплевать, не пригоняет БДК с линии будущего столкновения, если что-то с доченькой случится. Думаю, ему такое самоуправство еще аукнется.

Но что ему от меня-то нужно? Я сжал кулаки, откинул голову к переборке и постарался расслабиться.

Бот, скрежетнув опорами о стальную палубу, качнулся и замер. Пора идти.

— Можете быть свободны, фельдфебель. — Сухо сказал лейтенантик десантнику, спрыгнув на палубу. — Дальше я сам.

И повел меня железными коридорами к передней части корабля, где по традиции размещались рубка и офицерские каюты.

Генерал Истомин выглядел, как полная противоположность Громову. Если Громов был богатырь — косая сажень в плечах при метре девяносто роста, примерно, и лицо как у статуи, то Истомин был невысок, полноват. Круглое простецкое, чисто выбритое лицо, нос картошкой, глубоко посаженые глаза. Мария пошла фигурой и лицом в мать — хрупкую белокурую красавицу — немку. Я находил фото в «Эфире». Однако принять генерала за простолюдина было бы невозможно. Аура властности и силы окружала его подобно кокону. Ощущалась почти физически. Он сидел в голубом кителе, золотые погоны сверкали шитьем. Три звезды — треугольником. Куча каких-то нашивок. И даже не будь на нем формы, никуда бы не делся вид человека, привыкшего повелевать. И аура сильного мага-стихийника.

ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ ИСТОМИН

Рядом с ним, немного сбоку сидел офицер с четырьмя звездами на единственном просвете погона. Черные петлицы с державным орлом, держащим щит и кинжал. Контрик. В смысле армейская контрразведка. Они с генералом явно что-то обсуждали, когда мой сопровождающий постучался в дверь роскошной каюты командующего.

Лейтенант вышел на пару шагов вперед и доложил:

— Ваше превосходительство. По вашему приказанию, Алексей Орлов доставлен.

— Благодарю, мичман. Можете быть свободны. — И дождавшись, когда порученец покинет каюту, обратился уже ко мне. — Орлов. Кто ты такой?

Начинается! Я нашел глазами стул с небольшими подлокотниками и демонстративно уселся, живо вспомнив сцену с Брандорфом. Сейчас последует реплика…

— Я не приказывал садиться. — По спокойному и ровному тону генерала не было очевидно, что он взбешен. Но его аура, сконцентрированная на мне, дышала холодной яростью.

— Так, я и не должен ваши приказы исполнять, ваше сиятельство. — Специально выделил я его титул, игнорируя погоны. — Я здесь, как частное лицо, по частному же вопросу, если я все правильно понял. Давайте уже без этого вашего… генеральского. На меня такой тон и начальственное хамство не работают. Происхождение не позволяет голову склонять.

Его серые глаза, разглядывающие меня, во время моего бунтарского спича, как неведомую диковинку, зацепились за планки со звездами. Дернулись к контрику и вернулись обратно. Второй офицер, видимо, тоже заметил планки и, хмурясь, полез в планшет.

— Звезды удостоен только сегодня. — Прокомментировал я эту «стрельбу глазами». — Три часа назад. Давайте, ваше сиятельство, попробуем начать заново. Я Алексей Григорьевич Орлов. Дворянин. Нахожусь на службе государя в рядах Министерства контроля и ликвидации аномальных флуктуаций. Что вам угодно, сударь?

— Наглец. — Негромко, но скорее одобрительно, чем с осуждением произнес «контрик».

Неожиданно это слегка разрядило обстановку. Пресс давления с моих плеч спал, и я с удивлением обнаружил на четверть просевший резерв праны. Ну генерал, конечно, стихийник ему энергию девать некуда. Силен, его сиятельство.

— Вопрос все тот же, Орлов. Кто ты такой. И что делал рядом с моей дочерью? Что за мутные дела вы крутили?

— Ваше сиятельство. Это три вопроса. — Генералу я тыканье вполне спущу. Он, в конце концов, старше меня вдвое ну и вообще заслуженный человек в чинах. Не какой-то мичман желторотый.

Да и не в себе он слегка. Это прямо видно. Мешки под глазами, кожа на лице нездорово-сероватого оттенка. Глазные яблоки покрыты сеткой лопнувших сосудов. И пахнет от него… Болезнью. Крепким алкоголем и сердечными каплями. Все-таки Мария — дурында. «Наплевать» на нее отцу, как же. Духи предков, хоть бы она выжила!

Истомин бесился. Не представившийся «контрас», наоборот, излучал обидную насмешку.

Я продолжил, прерывая повисшую неловкую паузу:

— Я представился. Кроме того, господин штабс-капитан наверняка уже составил и передал вам на меня досье. Добавить к этому мне нечего. Я тот, кто я есть. Без подвоха или секретов.

— Я ротмистр. — поправил меня «контрас». — И вопросиков вокруг вас, Алексей Григорьевич, накопилось изрядное количество.

— Вы не представились. — Холодно заметил я.

— Иван Францевич Айсман. — Ответил тот добродушно.

— Так вот, Иван Францевич. Ни на какие «вопросики» касательно моей личной жизни или службы я отвечать не собираюсь. Не тратьте время. Спросите свой нейро. — «Спроси нейро» это вежливое такое посылание темным лесом, императорским курсом. И повернувшись к генералу, продолжил. — С Марией Юрьевной я познакомился в связи с делом о нападении на меня у меня дома. Исключительно в служебной ипостаси. Нападения продолжились, и Мария Юрьевна вела мое дело. Мы несколько раз встречались.

— Это так вы с ней дела делали? — Злобно бросил мне Истомин и развернул от себя тонкий монитор.

По экрану ползли строки наших с Марией переписок, разложенные каким-то нейро на составляющие. Естественно, мы после свидания списывались. Болтали о всякой ерунде.

— Я не договорил, ваше сиятельство. Если позволите. Когда Мария Юрьевна при моем небольшом участии взяла матерого убийцу, — при словах про «небольшое участие» ротмистр весело хрюкнул. Скотина. — Мы решили, что дело окончено. С заказчиком мой конфликт был тоже… погашен, так сказать. Я пригласил вашу дочь на свидание, потому что она красотка и вообще необычная девушка. Мне она нравится. Мы один раз гуляли по парку, потом я уехал сюда, на базу. Теперь ответьте на мой вопрос. Что произошло?

— Ты не оборзел ли…

— Юрий Иванович. — Прервал его ротмистр. — Парню надо знать. Я покажу?

Истомин яростно раздул ноздри. Понятно у кого Мария этот жест подрезала. Но неохотно мотнул головой, давая согласие.

На экране появился ролик. От здания изолятора взлетал сине-желтый автозак «тяжких». Появилось окошко с другой камерой. Вершина недостроенного здания в километре от изолятора вспухла пылевым облаком. Длинный инверсионный след, похожий на дымную указку, ткнулся в яркий автолет и тот мгновенно обратился безобразным оранжевым шаром. Вниз полетели обломки. Ролик закончился.

В каюте раздался хруст. Это я сжал подлокотники стула, на котором сидел и вырвал их с корнем. Реанимация? Как она жива-то осталась? Оказывается, я задал этот вопрос вслух.

— С трудом. Главную атаку Маша отразила. Успела поставить щит. А вот последовавшее падение… Что скажете, Алексей Григорьевич? — Спросил Айсман, как клещ, впиваясь мне в лицо своими почти бесцветными глазами.

— Наверняка перевозила того самого убийцу, которого мы с ней взяли. — Проговорил я, аккуратно складывая сломанные подлокотники на пол каюты. — И стреляли не в нее. А в него.

— Откуда такие выводы? — продолжил спрашивать Айсман. Генерал только зубами скрипнул.

— Человек, представившийся Кузнецовым, пытался убить арестованного еще в ресторане. У вас наша переписка. Вы должны знать. Я ей даже настоящий профиль этого «Кузнецова» скинул. И несколько ссылок с роликами, записанными посетителями.

— Почему вы думаете, Алексей Григорьевич, что нападение было именно на арестованного, а не на Марию? У графов Истоминых есть враги. А еще есть враги нашей страны, которые могли нанести удар по генералу через его единственную дочь.

— Потому что «Кузнецов» атаковал арестованного. Причем не один раз. Когда Мария ушла с линии обстрела, он не продолжил атаковать ее. Хотя и мог. Да и в зачистку человека, убившего чиновника третьего ранга я верю больше, чем в абстрактных врагов империи.

— Тогда мы возвращаемся к вопросу о том, кто был заказчиком вашего убийства. Тем самым, с которым вы «порешали» вопросы.

— Покушение на меня и на губернатора Среднего Придонья связаны между собой только исполнителем.

— Это уж нам решать. — Рявкнул, не утерпев, генерал. — Не виляй Орлов! Кто тебя заказал?

— Я говорю, что вам надо брать за жабры этого «Кузнецова»! — Не менее зло рявкнул я в ответ. — Он единственная нить, связывающая оба происшествия!

Ротмистр громко откашлялся, чем заставил Истомина подавиться следующей гневной инвективой. Какое доверие, однако, между этими двумя. Интересно, с чего бы это.

— Алексей Григорьевич. Вы сами обнаружили, что человек, похожий на «Кузнецова», — это кадровый сотрудник опричного приказа — Владимиров. По моим сведениям, Владимиров в этот день находился в Рязани, на своем рабочем месте. На всех роликах с места происшествия он выглядит… размыто. Члены оперативной группы, бывшей на месте событий, расходятся в описаниях его внешности. Двое с уверенностью опознали во Владимирове «Кузнецова». Один категорично заявил, что на фото не «Кузнецов». Еще один скорее склоняется к тому, что «Кузнецов» и Владимиров — разные люди. В таких обстоятельствах, как мы должны брать его «за жабры»? Основываясь только на ваших словах? Сотрудника опричнины?

— Я не говорил о законном расследовании. Иногда, знаете ли, люди просто пропадают. Даже потомственные дворяне и опричники. Вам ли не знать, Иван Францевич. А под определенными видами препаратов говорят правду все. Даже прокачанные стихийники.

Генерал и ротмистр быстро обменялись взглядами. Очевидно, такой вариант ими тоже рассматривался. И в моём отношении, я уверен тоже.

— Проблема в том, Алексей Григорьевич, что полного доверия к вашим словам нет и быть не может. По крайней мере, пока вы скрываете от нас часть информации. Повторю вопрос Юрия Ивановича. Кто вас заказал?

И что ответить?