Измена. Избранная для дракона (СИ)

10. Дважды в одну реку

Эйвилин.

Иду до замка, будто во сне. В ушах неясный шум, перед глазами пелена слёз, которые льются, и льются, и льются без конца. Несколько раз едва не падаю, но мужские руки уверенно подхватывают меня с обеих сторон.

— Леди Эйвилин, позвольте, — когда мы почти у крыльца, лорд Корфас протягивает мне чёрный шёлковый платок.

Инстинктивно вытираю им глаза и нос. Идём знакомыми коридорами. Пахнет ванильными булочками, которые всегда пекут к обеду. Жизнь в замке продолжается без его господина.

Боже! Как же дерёт в груди!

— Прошу вас, Эйвилин, — лорд Корфас придерживает дверь того самого зала, в котором они все собирались не так давно.

В котором Освальд закрыл меня своей надёжной спиной, будто щитом, от Тиррэна. А теперь его нет.

— Присаживайтесь, вот так, хорошо, — он помогает мне опуститься на одно из кресел, расположенных вокруг стола.

Сплетаю пальцы перед собой, смотрю на свои руки. Лорд Корфас отдаёт распоряжения дворецкому. Когда приносят чернила и пергамент, дракон опускается на кресло напротив меня и принимается старательно скрипеть пером.

Он сосредоточен и хмур. Пишет протокол — догадываюсь я. Протокол узаконенного убийства. Во рту становится горько, внутри разливается яд. Кстати, а где же наш «герой» — победитель?

Бросаю злой взгляд на дверь за спиной. Она плотно прикрыта. В зале только мы втроём, Тиррэна нет. А жаль.

Глотаю слёзы и насухо вытираю щёки. Первый шок от случившегося прошёл. Мне следует переключиться на другие эмоции, иначе я просто сойду с ума. Не могу позволить себе такой роскоши, потому что Сэймуру нужна вменяемая адекватная мать.

Особенно сейчас, когда его отец…

Нет! В носу начинает щипать с новой силой. Обмахиваю лицо ладонями, разгоняя влагу на ресницах.

Не думать об Освальде. Думать о другом. Тиррэн.

Ненавижу! Как же я его ненавижу! Оглядываюсь на дверь. Драконий Бог, да где же его носит?!

Мне не терпится увидеть этого мерзавца, чтобы лично «поздравить»! Уж я поздравлю его, так поздравлю! От души!

Впиваюсь ногтями в костяшки пальцев с такой силой, что на коже остаются багровые лунки. Мне нравится эта боль. Она помогает забыть ту, другую, острую и невыносимую, ту, что топит отчаянием.

— Подпишите, Эйвилин, — передо мной на стол опускается большой лист желтоватого пергамента и круглая серая чернильница с пером. — Здесь, здесь и здесь.

Лорд Корфас показывает указательным пальцем с заострённым желтоватым ногтем.

Послушно беру перо. Не вчитываясь, ставлю подписи там, где он просит. Мне всё равно — стучит в мозгу молоточком. Теперь всё равно. Освальда нет.

После меня подписи ставит сын лорда Корфаса. Начальник полиции пробегает листок глазами, сухо кивает:

— Ожидайте! — и выходит за дверь.

Время становится вязким. Не знаю, сколько сижу здесь вот так, царапая руки, вызывая в себе новые и новые волны физической боли, только ради того, чтобы не чувствовать боль моральную.

Сын лорда Корфаса тоже молчит, застыв у двери каменной статуей. Боится, что убегу? Куда мне теперь бежать?

Наконец, дверь снова открывается. Бросаю через плечо злой взгляд, ожидая увидеть убийцу своего мужа, но порог переступает один лорд Корфас. На этот раз без пергамента.

— Эйвилин, — он пересекает зал и сразу переходит к делу. — Вам следует немедленно собрать вещи. Берите только самое необходимое в дорогу для себя и мальчика. Всё остальное вам предоставят на месте. Для вашей безопасности вы должны покинуть замок в течение часа, до приезда родных генерала. Есть все основания полагать, что, несмотря на протокол, родня покойного обвинит вас. Прошу вас, не медлите, таков приказ лорда Даорра.

Не двигаюсь с места, только усмехаюсь горько. Перед глазами тут же встают ошарашенные лица Исиды и Бертрана, когда они слышат о смерти отца в поединке. Кто послужил причиной поединка? Я.

Можно даже не обольщаться насчёт того, что именно они подумают. И будут правы.

Проклятье. Из-за мерзавца Тиррэна я даже не смогу как следует проститься с мужем. Проследить, чтобы его тело было предано огню в строгом соответствии с древней традицией.

Кто-то другой проводит его в последний путь. А не та, которая обязана ему всем, включая жизнь, свою и ребёнка. Вскидываю на лорда Корфаса полный презрения взгляд. Ядовитые слова сами собой рвутся с языка.

— И давно ли начальник полиции на побегушках у убийцы? Где сам Тиррэн? Мог бы лично передать мне свои проклятые приказы. Не терпится взглянуть в глаза этому мерзавцу!

Несмотря на мой дерзкий выпад, лицо лорда Корфаса остаётся невозмутимым.

— Лорд Даорр уже покинул замок, и будет ожидать вас в столице. Прошу вас, Эйвилин. Будьте благоразумны. Если не думаете о себе, подумайте о сыне. Успеете уехать сейчас — мальчик ничего не поймёт, представите поездку как весёлое путешествие. Дотянете до прибытия родни генерала — мальчик рискует узнать о себе и своей матери много нелестного. Вы ведь понимаете, что люди в состоянии горя плохо владеют собой и не выбирают выражения?

— Предлагаете мне сбежать, ни с кем не попрощавшись? Как крысе с тонущего корабля?

— Предлагаю подумать в первую очередь о спокойствии сына, а не о том, что насчёт вас решат другие. Уверен, со временем всё утрясётся, но сейчас лучшее, что вы можете сделать — это поберечь сына и уехать. Вам придётся подчиниться в любом случае. Я здесь для этого в том числе. Вопрос лишь в том, сделаете ли вы это с наименьшими для себя потерями или нет. Решать вам.

Сижу с прямой спиной и смотрю на свои руки, лежащие на столе. Слышу спиной звук удаляющихся шагов и тихо прикрываемой двери. Понимаю, что меня оставили одну для «подумать».

Несколько секунд кусаю губы. Бездна!

С шумом отодвигаю стул и встаю. Нажимаю на дверную ручку и выхожу в коридор. Лорд Корфас с сыном переглядываются и отделяются от стены в середине полутёмного коридора.

— Распорядитесь приготовить экипаж, — обращаюсь к начальнику полиции. — Пожалуйста. Мы с сыном будем готовы через полчаса.

Сказав это, разворачиваюсь и иду по коридору прочь. Ну, вот и всё. Прощай, привычная жизнь и любимый муж. Здравствуй, неизвестность.

Почему Освальд поступил именно так? Был ли другой выход?

Куда именно мы едем с сыном? В качестве кого? Что нас ждёт в далёкой и пугающей столице? Я не знала и не хотела узнавать. Но жизнь не оставляла выбора. Снова.

К вечеру второго дня пути с тревогой смотрю в окно, за которым показываются первые домишки пригорода столицы. Простенькие одноэтажные, как две капли воды похожие друг на друга.

Кажется, здесь многое изменилось за то время, что меня не было. Город разросся, сразу и не узнать знакомые места.

— Мама, мы уже плиехали? — Сэймур льнёт ко мне под руку, прижимается носиком к стеклу, смешно расплющивая личико.

— Почти, дорогой, — пропускаю сквозь пальцы мягкие волосы сына и напряжённо всматриваюсь в сменяющуюся за окном картинку.

Домики становятся наряднее и выше, обзаводятся собственными палисадниками.

— А папа сколо к нам плиедет?

Мои пальцы замирают в воздухе, но уже в следующий миг вновь приходят в движение.

— Пока не знаю, солнышко. Как только разберётся с делами.

— Я соскучился по папе.

Боже. Да что же это такое? Делаю глубокий вдох. Я ничего не сказала Сэймуру. Солгала как последняя трусиха. Наболтала бессвязных глупостей про весёлое путешествие, как предложил лорд Корфас, и вот уже второй день подряд я одна со своим горем. А сын в блаженном неведении. Так лучше. Наверное. Я уже не знаю, как лучше.

Возможно, стоило сразу сказать ему правду. Но я испугалась, пожалела, струсила. А сейчас явно не самый подходящий момент.

— Я тоже, малыш, — отвечаю тихо, глядя в одну точку остановившимся взглядом. — Я тоже.

В груди неприятно колет. Я вся в сомнениях, что поступила правильно, послушав лорда Корфаса. Мне следовало остаться и проводить в последний путь человека, который столько сделал для меня и Сэймура.

Бездна. Откидываюсь на спинку сиденья и закрываю глаза. Злюсь на себя за то, что растерялась и поддалась слабости, когда должна была быть сильной и стойкой. Не справилась, сплоховала, и теперь сама себе противна.

Проклятье. Хоть разворачивайся назад! Кто бы мне ещё позволил? Почему-то думается, что даже если бы я не уехала сама, мне бы помогли. Вот только теперь уже не проверить.

Вздрагиваю, когда колёса кареты с грунтовой дороги въезжают на брусчатую мостовую. Мы уже близко к центру и скоро будем на месте.

Лорд Корфас предупредил меня, что мы едем в городской особняк Даорров. Тот самый, из которого меня выставили четыре года назад.

Наверняка, его хозяин уже на месте и ждёт нас. Сердцебиение учащается, непроизвольно сжимаются кулаки. Я словно чувствую, как из тела, протыкая кожу насквозь, лезут колючки.

Понятия не имею, как вести себя с убийцей. Как сдержаться и в первую же минуту не расцарапать его самодовольное лицо! Как спокойно смотреть со стороны, как Сэймур будет вежливо здороваться с тем, кто своими руками отправил его отца за грань?

Продолжаю оставаться в растрёпанных чувствах, когда карета останавливается.

— Ооо! — восхищённо тянет Сэймур, продолжая липнуть к стеклу. — Какой класивый дом! Это наш?

Как же меня царапает это его «наш». Морщусь, но отвечаю:

— Это дом лорда Даорра, какое-то время нам придётся пожить здесь.

Пока что так, понятия не имею, как всё это решит обставить Тиррэн и что именно нам объявит.

— Мне здесь нлавится!

А мне нет, но кого это волнует?

— Я рада, солнышко. Дом, и правда, очень красивый.

Дверца распахивается. Ну, всё. Задерживаю дыхание и первая выхожу наружу.

Пахнет цветущей вишней и яблоней, так же как четыре года назад. Вечернее солнышко тёплыми лучами ложится на вымощенную серым камнем дорожку, ведущую к дому.

Когда я уезжала отсюда, деревья были чуть выше кустарников, а сейчас вытянулись вверх и расправили в стороны изящные ветви, частично пряча дорожку в тени.

— Маам? — Сэймур хватается за мою юбку и пугливо жмётся к ногам.

Приобнимаю его за плечики. Растерянно оглядываюсь на второй экипаж и четверых агентов полиции, которые сопровождали нас всю дорогу по приказу лорда Корфаса. Один из них, молодой брюнет с загнутыми кверху усами и родинкой на щеке, отделяется от остальных.

— Вас ожидают, миледи, — показывает рукой, затянутой в перчатку, в сторону дома. — Всего вам доброго.

— Благодарю, — сдержанно ему киваю, нахожу ладошку сына.

Боже, как же хочется забраться обратно в карету и никуда не идти! Как мне неуютно и страшно сейчас, кто бы знал! Но если я начну трястись от страха, то что тогда делать Сэймуру?

Беру себя в руки и переставляю ноги вперёд. Шаг, ещё, ещё. Мысленно хвалю себя за каждый. Кто там нас ожидает? Ох!

Растерянно замираю, глядя на полную лестницу прислуги во главе с дворецким Винсом. Совсем не изменился, только на висках седины добавилось. Это что, такие церемонии… для нас? Смотрю по сторонам. Вокруг никого. Значит, для нас.

— Леди Эйвилин, — ровным голосом произносит Винс, спускаясь по ступеням.

Он останавливается рядом со мной:

— Позвольте всех вам представить.

Имена горничных, кухарки, лакеев и конюхов сливаются в один сплошной калейдоскоп. Чьи-то лица кажутся смутно знакомыми, но много и новых имён. Перечислив всех, Винс замолкает, образуется неловкая пауза.

— Я… леди Эйвилин Шанси, а это Сэймур Шанси, мой сын, — улыбаюсь нервно кончиками губ. — Рада познакомиться со всеми вами.

Под нестройный гул голосов замечаю недоумённые переглядывания прислуги. Эмм… я что-то не то сказала? В тот момент я не понимаю, что вызвало эту реакцию у людей, но скоро пойму.

— Леди Эйвилин, — Винс отступает в сторону и делает приглашающий жест рукой. — Прошу, я покажу вам ваши комнаты. Жас, проследи за вещами.

Последняя фраза адресована уже мальчику в форменной ливрее.

— Благодарю, — склоняю голову и сильнее сжимаю ладонь сына.

Поднимаюсь на крыльцо. Переступаю порог. Странное чувство. Непривычно и непонятно оказаться здесь снова. Оглядываюсь по сторонам.

Те же шёлковые нежно-оливковые обои на стенах. Та же ореховая мебель в прихожей. Поднимаемся по лестнице на второй этаж. Отмечаю на стенах портреты Даорров в золочёных рамах. Так же скрипит шестая сверху ступенька.

Словно я и не уезжала никуда. Всё кажется слишком… родным. И эта мысль мне не нравится. Бреду следом за Винсом по коридору, витая в собственных мыслях.

— Ваши покои, леди Эйвилин, — он открывает дверь и отступает в сторону.

Моргаю несколько раз. Переступаю порог. Хмурюсь, тут же понимая, где оказалась:

— Так не пойдёт! Я здесь не останусь!

Пячусь назад, не отпуская от себя Сэймура ни на шаг.

Белое дерево, розовый шёлк обивки и балдахина, сладковатый запах. Будто ОНА только-только вышла отсюда…

Понятно сразу, кому принадлежали эти комнаты! Главные женские покои, до которых я в своё время так и не добралась, потому что Тиррэн поселил меня у себя, да так и не выпустил.

А зефирка, выходит, обитала отдельно от своего истинного.

Проклятье. Зачем мне эта информация? Зачем мне предлагают жить там же, где жила она? Кто мог додуматься до этого?

— Простите? — кажется, моя внезапная истерика обескуражила Винса. — Это приказ господина, но если вам не нравятся комнаты, я могу распорядиться насчёт перестановки? Смены обивки? Или…

— Нет! — решительно мотаю головой. — Я не буду здесь оставаться! Только не здесь. Дайте мне любую другую гостевую спальню попроще. Пожалуйста!

Несколько секунд смотрим друг на друга. Винс недоумённо, я — упрямо и ожидая ответа. Своим поведением я рискую навлечь на себя гнев Тиррэна, который терпеть не может, когда кто-то смеет ослушаться и перечить. Но спокойно обустраиваться там, где жила ОНА, просто немыслимо!

В конце концов, хозяина сейчас явно нет дома, и это к лучшему. Кто знает, где он пропадает, и сколько ещё будет отсутствовать? Да и вообще, с чего я решила, что для него так уж важно, где остановилась его гостья? Есть дела и поважнее!

В тот миг эти рассуждения кажутся мне вполне разумными. Если бы я только знала, чем обернётся этот поступок, молча бы заселилась, куда сказано.

Винс первый склоняет голову, уступая:

— Как вам будет угодно, леди Эйвилин. В таком случае, прошу дозволения сначала показать спальню молодого лорда, затем вместе подберём комнату на ваш вкус.

Так-то лучше.

Как вскоре выясняется, Сэймуру отвели просторную комнату в голубых тонах с видом на сад и широкой двуспальной кроватью. Стол для занятий, комод и стеллаж у стены, собственная ванная комната. Мне нравится!

— То, что нужно! — решительно прохожу на середину. — Пожалуй, здесь и останусь! Места хватит!

— Но… леди Эйвилин, — Винс растерянно хлопает глазами. — Не думаю, что лорду Даорру это понравится. Он ясно дал понять, что…

— Ваш господин будет рад, — перебиваю его, — что гости чувствуют себя комфортно и приятно. Разве не это самое главное? Кроме того, мой сын слишком мал, чтобы спать одному в незнакомом доме!

Прижимаю Сэймура к себе. Выдерживаю поединок взглядами с дворецким. Винс вновь уступает:

— Как вам будет угодно, леди Эйвилин, — опускает голову. — Ваши вещи доставят сию минуту. Ужин в семь, но я распоряжусь, чтобы вам сейчас же подали чай и сэндвичи. Если что-нибудь понадобится, вы знаете, что делать.

Наши с Винсом взгляды сходятся на голубом магическом кристалле, расположенном на чайном столике справа у стены. Грустно улыбаюсь про себя — да, я помню, как в этом доме принято вызывать горничную.

Непрошенные воспоминания отчего-то расстраивают. После позорного изгнания я снова здесь.

— Конечно, благодарю вас, — отвечаю тихо, но решительно.

Хочу, чтобы ушёл поскорее. Скрылся с глаз. Оставил нас в покое. Чтобы ВСЕ оставили нас в покое! Жаль, эта мечта невыполнима.

Как и обещал Винс, вскоре приносят наши вещи. Раскладываю нехитрый багаж. Пристраиваю на кровать вязаного коричневого медвежонка, подаренного дочерью Освальда Исидой.

Ставлю на полку потрёпанную книгу драконьих сказок в ветхом переплёте. Развешиваю в шкафу парочку чёрных платьев, в спешке брошенных в чемодан. Пусть я не смогла присутствовать лично, когда лорда Шанси отправляли в последний путь, но душой я с ним и собираюсь блюсти траур столько, сколько положено.

Уговариваю Сэймура съесть вкусный свежий сэндвич с курицей и сыром и съедаю такой сама. Не уверена, что мы сегодня захотим спускаться к ужину. После утомительной дороги хочется поскорее лечь спать.

И совсем не хочется пересекаться с хозяином дома и портить себе настроение. Покончив с сэндвичами и чёрным ягодным чаем, замечаю, что Сэймур часто зевает.

— Идём-ка умываться, дружок! — подхватываю с кровати аккуратно разложенную на ней голубую пижаму.

Прикидываю, что она как раз должна подойти сыну по размеру.

— А книзку почитаааес? — интересуется сын через очередной зевок.

— Почитаю! — соглашаюсь охотно.

Пусть в нашей с ним жизни останется хотя бы что-то привычное для нас двоих. После тёплой ванны, накупавшегося и разморённого, устраиваю сына на хрустящих накрахмаленных простынях.

За окном уже стемнело, и единственный свет в просторной комнате исходит от круглого бело-жёлтого светильника на прикроватной тумбочке.

Устраиваюсь рядом, приобнимая сына, помогаю ему уютно расположиться у себя под бочком. Открываю привезённую из дома книжку на том самом месте, на котором остановились.

С трудом подавляю зевок. Успеваю прочесть несколько строчек, когда замечаю, что Сэймур уже сладко посапывает.

— Похоже, дочитаем завтра, — шепчу сыну на ушко.

Едва касаюсь губами его волос и накрываю одеялом. С тоской смотрю на круглые часы на стене с равномерно качающимся маятником. Ещё даже ужин не начался, а я бы сама с удовольствием приняла ванну и легла спать.

Может быть, так и сделать?

Мои размышления о том, насколько приемлемо подобное поведение, прерывает робкий стук в дверь.

Боясь, чтобы не разбудили только-только уснувшего Сэймура, я соскакиваю с кровати и на цыпочках подбегаю к двери. Стараясь делать это бесшумно, нажимаю на серую стальную ручку.

— Леди Эйвилин! — пищит молоденькая девушка с каштановыми косичками в форме горничной, испуганно хлопая огромными глазищами, затем приседает. — Я Мия. Господин Винс просил передать, что хозяин ждёт вас в кабинете.

Вот как, то есть, с мечтами о горячей ванне всё-таки придётся попрощаться. С тоской оглядываюсь на спящего сына.

Тревожно оставлять его одного, но, с другой стороны, Сэймур обычно крепко спит, к тому же он здорово утомился за день. Скорее всего, не проснётся до утра.

Не стоит лишний раз злить Тиррэна. Вдруг, получится о чём-то с ним договориться? Как взрослые люди?

Откажусь подчиниться — тем самым только сведу все шансы на нет.

Прикрываю за собой дверь и иду вслед за Винсом. Хозяйский кабинет находится на первом этаже. Я прекрасно знаю это. Знаю, и всё равно с опаской оглядываюсь по сторонам.

Привычно скрипит под ногами шестая ступенька. Портреты предков Даорра в золоченых рамах взирают на меня со стен с превосходством и свысока.

Мия убеждается, что я благополучно добралась до нужной двери, после чего вновь приседает, разворачивается на каблучках и спешит прочь по коридору. Я же стучу пару раз и после властного «войдите», нажимаю на ручку и толкаю дверь.

В кабинете всё, как и раньше. Тот же массивный стол из красного дерева. Чёрное кожаное хозяйское кресло. Скромный гостевой стул, обтянутый серым велюром. Большое окно за столом, за которым в данный момент лунная ночь.

Но в кабинете светло от нескольких канделябров и магического светильника на столе.

Тиррэн не смотрит на меня. Нервно перебирает листы пергамента.

На Даорре чёрный камзол, светло-каштановые волосы разметались по плечам, взгляд сосредоточен и хмур, губы сурово поджаты.

Мажет по мне равнодушным взглядом, кивает на гостевой стул:

— Присядь, есть разговор.

Вот так просто. Разговор. Есть у него. Какой? Прости, что убил твоего мужа, мне жаль?

Бездна!

Не хочу вообще с ним разговаривать! Даже просто стоять здесь не хочу! Дышать одним с ним воздухом! Руки непроизвольно сжимаются в кулаки.

Тиррэн подцепляет парочку плотных желтоватых листов, исписанных мелким почерком. Приподнимается, чтобы дотянуться и положить их на другой край стола, аккурат перед гостевым креслом.

Всё это время я наблюдаю за ним со сжатыми кулаками и не двигаюсь с места. Тиррэн замечает это:

— Сядь, я сказал, — приказывает глухо, глядя на меня со злым раздражением. — Это касается нашего сына.

Гашу в себе кипучую ненависть. Заставляю себя мыслить разумно. Пересекаю кабинет, опускаюсь на стул. Стараюсь не смотреть на Тиррэна, чтобы не разозлиться по новой.

Склоняюсь над пергаментом. Сразу узнаю императорскую бордовую печать. И подпись. Хмурюсь, вчитываясь в текст.

Не может быть. Читаю ещё раз и ещё. Ошибки нет.

Отрываюсь от пергамента. Потрясённо смотрю на Тиррэна, развалившегося в кресле напротив, и наблюдающего за мной с холодным равнодушием, и у меня только один вопрос:

— КАК?!