Измена. Няня для мужа

Глава 10

Эксаль усмехнулся:

— Тогда я искренне поверил, что все окружающие приписали твоему обыкновенному смущению безмерную любовь ко мне, — он снова встал за свою стойку, внимательно разглядывая моё лицо, — и поэтому запихал свои мысли куда подальше ещё на полгода. Сложно сказать жалею ли я сейчас о том, что не догадался тогда, что это не просто желание… — смешок от него, — переспать.

— Я так и думал, что у тебя в ту сторону мысли были, — фыркнул Роб с сидений позади меня, — надо было успеть тебе по голове надавать.

Я не сдержалась:

— Не надо было, — пробурчала.

Но меня услышали все. Особенно довольный улыбающийся Эксаль, который и продолжил на меня давить:

— Вот именно, Долли. Я рад слышать от тебя это. И мы оба понимаем, что любим друг друга. Ничего не изменилось за эти годы.

Я помотала головой.

— Странно слышать от тебя эти… слова, — сглотнула с тяжестью, — я любила тебя всегда, а ты мне изменяешь. И врёшь.

Эксаль взвыл. Да ещё так протяжно, что мне показалось, будто ему стало плохо — но нет, он просто ужасно злился и пытался таким образом не начать ругаться снова.

— А ещё защищаешь свою маму, — добавила тихо, — особенно когда она совсем не права.

Он вмиг успокоился, сложил голову на стоящем на стойке локте и взглянул на меня под другим углом.

— Давно хотел тебе сказать, но если ты уже начала этот балаган, то вот тебе мой ответ: ты сама покрывала её два с половиной года, — он сузил глаза, — вы активно пеленали меня в кокон вдвоём. Слаженно. А когда тебе не понравилось что-то с её стороны, ты сразу перебралась на мою сторону. Скажи, что это не так, Долли. Давай, — шипение, — но я же терпел ваши игры. То, что вы делали с Инес, например.

Я удивилась.

— Что мы с ней делали? — посмотрела на него.

— Её все терпеть не могли, Эксаль, — встал на мою защиту Роб, — ты и сам несколько раз срывался на её выходки. Она была невыносима.

Муж всё ещё внимательно разглядывал меня.

— Кто принёс и напоил её из того стакана? — усмехнулся Эксаль.

По телу прошли мурашки.

— Й-я, н-но… я не знала, что в нём! Мне дала его кухарка, а я… откуда мне было знать, что у неё будет аллергия на эту… я даже не знаю, что там было за лекарство! Честно!

Судья переводила глаза с мужчины на меня.

— Мама никогда не давала ничего из лекарств Инес, — был спокоен он, — ты это знала.

Я почти задохнулась:

— Альба тогда вообще сказала, что там что-то… — я пыталась вспомнить, — витамины какие-то. Для иммунитета вроде… ты серьёзно думаешь, что я стала бы её травить?!

— Эксаль, — нахмурился Роб, — нет, ну тут ты точно неправ. Я даже Альбу не стал бы обвинять в таком. Может реально хотела как лучше? Да и где они обе могли узнать, что у Инес аллергия на какую-то дрянь? Да и сама идея — травить её… они же сами потом до твоего приезда за ней и настались, врачей вызывали, в комнате… там… порядок наводили. Причём обе.

Муж хмыкнул.

— Знаешь, Роб, в чем проблема тебя, меня и мамы до определенного момента? — смешок, глядя на меня в упор, — когда ты понял, что Долли понимает больше, чем показывает?

Я опустила взгляд к стойке.

— Я всё ещё не верю в то, в чём ты её обвиняешь, — скрестил руки на груди водитель, — если она и хитрая, то безобидная точно. Сколько дерьма на неё все лили, а она ни разу в жизни никому и слова плохого не сказала. Вон, этого придурка Хьюго защищала до последнего, а мы все трое знаем, что он конченный человек.

Эксаль кивнул.

— Медицинская карточка Инес лежала в верхнем ящике её тумбы, в котором ты иногда любила наводить порядок, — усмехнулся мужчина.

Губы надулись сами собой.

— Иди и обвиняй свою маму, — отвернулась от него я, — а я ничего не делала.

Он кивнул.

— Ваша первая жена умерла именно по этой причине, ответчик? — что-то записывала себе судья.

— Нет, — покачал головой Эксаль, — она прожила ещё почти год после этого. Однако лучше ей от этого не стало.

Я хмыкнула.

— Даже я никого тогда не обвиняла, а ты сейчас говоришь мне, будто я всё подстроила, — злилась я.

— Я высказал предположение, Долли, — стал мягче он, — ты его отмела. Я всё понял.

Приятнее от его слов не стало.

— Продолжим рассказ, — вернулся к началу Эксаль, — следующие полгода были самыми трудными в моей жизни. По нескольким причинам, — хмык, — Франко ускоренно рос, донимая всё пространство вокруг себя желанием изучить, сломать и подружиться, мама активировала всевозможные варианты моего склонения к её мнению о моём же будущем, Долли медленно, но верно пробиралась в моё сердце, организуя посиделки с беседами каждый вечер, а я мысленно дрался каждый день сам с собой, пока через полгода не проиграл.

Я всё ещё была надутой, но добавила:

— Альба сменила мне всю одежду, — улыбнулась я.

И смутилась. Судья ничего не поняла.

— Представьте себе, когда за один несчастный день из девочки с розовыми бантиками в твоей комнате ходит… девушка в короткой маечке и мини-юбке, — он дёрнул уголком губ, — продолжает тебе мило улыбаться, нервничает, поправляет эту самую юбку чаще, чем необходимо, и смущается от любого взгляда, — хмык, — а ты стараешься не смотреть на неё, однако одна комната, вечно направляющийся по своим делам ребенок и дерганые движения не привыкшей к подобным нарядом Долли, — смешок, — а ещё помимо всего перечисленного — невероятная красота и лёгкая влюбленность нас двоих. Полгода отрицания, и я сдался.

— Вы сказали, что до совершеннолетия истца ничего не было, — осуждающе глядела на него судья.

— Я его обнимала, — я покрутила глазами, — раза три. Как друга. И он меня…

— Не как друга, но весьма целомудренно, — посмеивался Эксаль, — много раз.

Я пыталась не улыбаться.

— У меня несколько вопросов к вам, истец, — строго кивнула судья, — первый — смерть Инес Эррера.

Я удивилась тому, что она решила спросить это.

— В присутствии врача, — произнёс за меня Эксаль, — всё те же причины. Эклампсия, перетекшая из беременности в послеродовые проблемы. Целый букет заболеваний, который успел прикрепиться к ней из-за отсутствия иммунитета и желания бороться как такового, — он хмыкнул, — она отказывалась лечиться до того момента, пока ей прямо не было сказано, что она умирает. Однако было уже поздно.

Кивок судьи.

— Вскрытие не показало ничего необычного? — ещё больше удивляла меня она.

Эксаль покачал головой.

— Вы намекаете на то, что это могло быть убийство, — усмехнулся мужчина, — и нет. Никакой насильственной смерти. Я погорячился насчёт того к-хм… «отравления». Если все слаженно уверяют меня, что это была случайность, то вероятно так оно и было. По крайней мере ничего серьёзного это происшествие не принесло. Всё закончилось сносно.

Женщина нахмурилась.

— Хорошо, тогда второй вопрос, — она смотрела на меня сверху вниз, — на этот раз отвечать нужно именно вам, истец, — она дождалась, пока я кивну, — у вас есть возможность предъявить обвинения вашему… на данный момент мужу по поводу домогательств. Без ваших показаний дело не может быть возбуждено, однако хм… как вы это назвали? «Объятья» тоже можно расценить как домогательства до несовершеннолетней.

Лицо сползло куда-то вниз. Я помотала головой.

— Такого не было, — пробормотала я, — зачем мне его…

— И ты говоришь мне никому не грубить? — рывком обернулся к Робу Эксаль, — это издевательство!

Водитель пожал плечами и зевнул.

— У Дол вид забитый и мученический, а ты выглядишь как тот, кто живет в своё наглое удовольствие, — смешок от Роберто, — я бы тебя тоже хотел посадить в тюрьму.

Эксаль закатил глаза.

— Ага, — он тихо посмеялся, — а ещё я серийный муж для нянь, — вот тут уже громко, — сперва, правда, ещё не понял что нужно искать представительниц именно этой профессии, и, дурак, женился на Инес. Потом пришло озарение, поэтому резко рванул покорять Долли, зачинать ей ребенка, а когда она родила, то срочно нужно было начать поиск новой няни!

Я сжимала в руках бутылку с водой и сверлила его взглядом.

— Разве не ты это имела ввиду, Долли? — ухмылялся муж, — поняла теперь как это звучит?

— Вполне логично звучит, ответчик, — холодно остановила его судья, — если учесть то действие, которое вы совершали, когда истец вас обнаружила в компании следующей няни.

— Следующей? — устало хихикнул Эксаль, — я ещё не разобрался с этой.

— Экса… — начал было Роб.

— Я устал, — вернулся к сидениям он, — двухнедельная нервотрёпка. Серьёзно. И не только с милой обидчивой Долли, а ещё, если ты забыл, с мамой, которая успевала придумывать для меня небылицы про мою жену, и с той ха… «няней», которую лучше назвать пиявкой. Слышишь, Долли? — мне в спину, — сложный вопрос кому из нас было труднее эти дни.

— У меня есть ещё третий вопрос, истец, — напомнила о себе судья, — вы всё ещё хотите развестись?

В зале повисла тишина. Я разглядывала свои ногти, подпиленные впервые за два последних года неровно — не поехала бы я с детьми в салон, чтобы это исправили. Странно это всё. Я слишком привыкла, что кто-то рядом и мне помогут. А что сейчас? Я была здесь одна. Детей у меня уже забрали, Роб всегда поддержит Эксаля, а у меня совсем нет сил хотеть чего-нибудь, кроме как выспаться. В тишине, рядом с Холли и Франко, которые вдвоём делали из любой комнаты лютый кошмар. Особенно если я одна. С мужем всё было как-то совсем просто. Словно он приносил спокойствие с собой. Но простить его измену? Поцелуй тоже считается. А извиниться за него он даже не планировал.

— Я… не знаю, — прошептала я.

Я хотела не знать того, что увидела. Жить в неведении, пока он делает то, что хочет. Не знать, что он плохой.

— Значит, мы на правильном пути, — неожиданно улыбнулась судья, — скажу вам сразу, — она смотрела не только на меня, но и на Эксаля, — особенно ответчик. Моя задача — не сделать вам хуже. Вы должны понимать, что у меня, в отличие от вас, пока вы разрознены, есть относительно общая картина — по показаниям, свидетельствам и бумагам, которые вы оба мне предоставили. А значит я постараюсь сохранить ваш брак, если это будет возможно, — кивок, — мне не известно совершали ли вы то, в чём обвиняет вас истец, ответчик, однако суд сделает всё, чтобы узнать правду и вынести справедливый вердикт. Лучшим исходом, конечно же, будет примирение.

— Учту, — скрестил руки на груди Эксаль, — Долли, ты остановилась на твоём дне рождении. Что ты выбрала ключевым моментом дальше? Это произошло в те первые прискорбные полгода или тогда, когда я понял и осознал, что ты мне необходима?

Слово то какое подобрал. Я закусила губу.

— В первые, — пробормотала я, — но Франко было уже чуть больше года, значит до моих восемнадцати оставалось где-то месяцев семь.

Эксаль кивнул. И тяжело вздохнул.

— Окунай меня в моё негодование, давай, — смешок.

Мне стало не смешно. Тяжёлое воспоминание. Будто бы у меня были лёгкие.

«Сегодня за рулем был сам Эксаль. Он это не сильно любил, потому что часто отвлекался на телефон по работе, а ещё иногда ковырялся в бумагах и папках. Но тут всё было по-другому, потому что мы ехали в гости к моему отцу. Смешно, но он позвал меня сам, пока Эксаль не рассказал, что именно он задумал, и успел обсудить с ним по телефону. Оба мужчины были серьёзными и прямыми, особенно папа, который был увиден мною не пьяным впервые только два месяца назад и… это был вообще другой человек. Такой бы не ударил свою дочь по лицу, и не сломал бы ей два ребра пинком, когда она отказалась отдавать ему деньги из заначки матери. Не-а. Этот был папой, а тот — пропитым моральным уродом из моего детства. Пусть и слегка скрашенный тем, что всегда давал маме денег за меня.

— Он боится так же, как и ты, — натянуто улыбнулся Эксаль, — мне включить обогрев сидений? На улице восемь градусов, а твоя эта юбка… и кожаные сидения.

Я кивнула. Альба сегодня даже инструкцию мне написала на листке, что говорить, делать и как поворачиваться. Она злилась из-за того, что у нас с её сыном пока ничего не получилось по её мнению. А мы вчера с ним спали на одном диване. Под сериал, правда и валетом, но проснулись мы утром от того, что прибежавший спросонья Франко залез и плюхнулся разом на нас двоих. Вечные синяки на ногах теперь разрослись ещё и на живот, потому что малыш был крупным для своего возраста. Как папа.

— Замёрзла? — что-то тыкал на приборной панели мужчина, — мы почти приехали. Можно будет посидеть несколько минут в машине, чтобы согреться и не выходить на холод сразу. Долли?

Я заглянула на заднее сидение, где в своём детском креслице спал Франко. Меня больше волновало, что делать с ним. Не будить же его. Тем более он так сладко посапывал.

— Прости, я задумалась, — пробурчала я, — ты правда не считаешь, что я буду навязываться… папе? У него своя семья, а то, что ты придумал, точно не так просто, как кажется. Его жена, кстати, тоже будет дома?

Мужчина кивнул.

— Мы всегда можем уехать, — вывернул руль он, — Долли, не получится это — попробуем что-то ещё. Придумаем. В конце концов, тебе почти восемнадцать. Ты неплохо зарабатываешь, если нужно будет, я напишу в декларации на тысячу больше, чтобы тебе одобрили опеку.

Я помотала головой. Чтобы мне разрешили забрать младших сестер, нужно чтобы я сама не была… на чьей-то шее.

— Я всё равно боюсь, — пока мы парковались, пробормотала я, — разве мачеха может быть лучше мамы?

Эксаль хмыкнул.

— Не в обиду, но кто угодно лучше твоей мамы, — он отстегнул ремень безопасности и развалился в своем кресле, — давай. Пара минут для твоей… твоего согревания, сбора в мыслях, и идём. Второй этаж.

— Ты грубиян, — повторила фразу, которую часто говорила ему Альба.

Он усмехнулся.

— А ты трусиха, Долли, — он ко мне и не повернулся, чтобы сказать это — смотрел в окно сбоку, скрестив руки на груди.

Пальто у него явно было тёплым. А под ним… я хотела бы туда залезть, чтобы было теплее нам двоим. Альба и в самом деле надоела со своим «стилем». Капроновые колготки вообще не грели.

— Ты так сильно мне помогаешь, — надула губы я, — зачем тебе это?

Роб всё время закатывает глаза, когда Эксаль старается сделать мне что-то хорошее.

— Потому что ты мой друг, — улыбнулся мне мужчина, — ты же мне помогаешь с Инес. Почему я не могу тебе с твоими проблемами?

Мы смотрели друг другу в глаза минуту, если не больше. Красивый, темноволосый, светлоглазый и… прекрасный. Если бы мы были из сказки «Красавица и чудовище», то чудовищем была бы я.

— Храбрость не появилась? — хмыкнул Эксаль, немного наклонив голову вбок.

Он всегда так делал. Как милый щеночек, которому было что-то интересно.

— А Франко? — выдохнула я.

— Я возьму, — начал искать что-то в бардачке Эксаль, — с тебя только не заледенеть по дороге, — смешок, — и, Долли. Сейчас не средневековье, женщина и штаны вполне себе совместимы, — второй смешок, — уточню — не шорты.

Я поджала губы. Он и сам понимал, что я никогда не решаю, что мне надевать. И продолжал к этому прикапываться.

— На что тогда ты будешь ворчать, если я сделаю как тебе надо? — открыла свою дверь я.

Но успела услышать смешок от него и бурчание:

— Поверь мне — я найду к чему прикопаться.

Я довольно улыбнулась. Мне нравилось, когда он так говорил.

— Знаешь, — я остановила его, когда он уже потянулся к ручке двери, — спасибо за то, что так сильно помогаешь, — я смутилась, — у меня как-то под откос всё было, а ты… и Альба с Робом, — кивнула, — вы очень многое для меня делаете… а я ничего взамен не могу.

Эксаль повернулся ко мне, ухмыльнулся и напомнил:

— Долли, мой сын называет тебя мамой.

Сказал, будто это было хорошо. Мы всё не понимали от кого он это услышал, чтобы повторить. Не придумал же сам! Да и каждый раз, когда я или его отец пытались научить его обращаться ко мне «няня», Франко строил хитрые глазки, улыбался и выдавал упрямое «мама». Максимум, что я смогла от него добиться, это «Н-мяма». Но только один раз и пока он с утра не успел вспомнить, что хочет баловаться.

— Так говоришь, будто это что-то хорошее, — надула губы я, — он к Инес даже в комнату не хочет заходить.

Она к малышу, кстати, тоже не подближается. И устраивает истерики, когда я вхожу в её комнату с ним. Уйти не может — она теперь не встаёт, потому что слишком ослабла. Даже её вечно «падающий» стакан с тумбы теперь падал крайне редко. Ей тяжело было поднять руку и дотянуться до него. Рычать на всех сухим голосом ей это не мешало.

— Это говорит о том, что ты полноправный член семьи, Долли, — улыбался Эксаль, — Франко, вероятно, согласится променять нас всех на тебя одну, — он усмехнулся, — бабушку уж точно.

Я не могла сдержать улыбку. Франко невозможно было не любить, особенно если видишь то, как он быстро растёт.

— Он плохо спит, когда ты уезжаешь на ночь к матери, — продолжил мужчина, — и, буду с тобой честен, я заморочился и поехал с тобой сюда не просто так. Я хочу, чтобы ты переехала к нам насовсем, — он кивнул, — всем будет от этого лучше. По крайней мере Франко не будет плакать и звать тебя в одну из ночей на неделе, — он разглядывал меня, — а ты в свою очередь не будешь нести на себе необъятную кучу обязанностей, которая выпала тебе, но должна принадлежать твоей матери.

Он так не первый раз говорит. И я сама не хотела туда ездить вот только… младшие дети. Они без меня не выживут. Пабло окончательно ушёл на какую-то квартиру, вроде как к друзьям-придуркам, мама беспробудно пила, Агата ходила в школу, младшая капризничала, а бабушка… её похороны стали последней каплей в океане ужаса. Мне нужен был месяц, чтобы отойти от этого, а после Эксаль рассказал мне о своём плане, который мы и будем осуществлять сейчас.

— Я чувствую себя плохой, — пробормотала я, — прости, что снова начала это тебе говорить.

Мужчина хмыкнул.

— Все пройдёт лучше, чем тебе кажется, — он снова улыбался, — я всё предусмотрел. Если что-то пойдёт не так, то клянусь тебе, я отобью тебя у всех нападающих, наподдам всем сам, а после мы вернёмся домой и придумаем что-то другое, — смешок, — но я уверяю, ты будешь приятно удивлена.

Мне хотелось убрать прядь его волос за ухо. Она иногда мешала ему, скатываясь к глазам как сейчас. Но не думаю, что ему это понравится — он не любил, когда я даже нечаянно его трогала. Сразу хмурился.

— Ладно, — открыла дверь в холодную улицу я, — всё будет легче, чем говорить с Пабом.

И с младшим братом. Они оба успели рассказать мне насколько я конченная, если не отдаю маме все свои деньги, а покупаю им что-то сама. Словно они стали бы жить лучше, делай я так. Особенно много я думала о троих младших, которые если и могли ответить, как Агата, то очень плохо отреагировали на то, чтобы уехать от мамы. Особенно брат — он просто послал меня, сказав, что ему ничего от меня не нужно.

— Надеюсь у твоего Паба долго будет сходить синяк с… его лица, — Эксаль аккуратно поднял Франко с кресла.

— Он просто думал, что если меня всегда забирает Роб, то он мне и платит, — я пыталась сдержать усмешку, — а ты показался ему наглым и не таким важным, — я всё же хихикнула, — он же не знал, что ты был тогда очень злой, тебе надоело, что он тебя материт и то, что ты можешь… ударить в ответ намного сильнее.

Это был первый раз, когда меня защитил мужчина. Да ещё от кого и как! С этого момента Пабло не ругался со мной.

— Больше меня вывела из себя твоя мать со своим «И чо?!» в тысячный раз и с непередаваемой интонацией, — хмыкнул Эксаль, — закрой дверь и возьми ключи. Верхняя кнопка сбоку на брелоке.

Пришлось лезть к нему в карман, не потревожив Франко на его руках.

— Будет странно, если буду говорить я один, — хмыкнул Эксаль, — поэтому задействуй все свои навыки общения и забрось куда подальше смущение, — он дождался, пока я открою перед ним дверь подъезда.

— С ними договаривался ты, — сказала ему.

— Но это не значит, что я всё должен придумывать сам, — поднялся на этаж мужчина, — звонок.

— Открыто! — дверь распахнулась прямо передо мной.

На пороге стояла перевозбужденная от эмоций женщина, какая-то запыхавшаяся и с горящими глазами.

— Синьор Еррера! — она широко улыбнулась сперва Эксалю, а потом мне с протянутой рукой, — Долорес. И… — она разглядывала Франко, — мне казалось, что вы говорили, что самая маленькая — тоже девочка и… разве ему четыре?

Она отошла, пропуская нас в квартиру.

— Это мой сын, а не ваша… будущая подопечная, — он положил малыша на комод в прихожей.

Я сразу рванула расстегивать комбинезон, пока кое-кто не вспотел, не проснулся и не устроил тут баловальню.

— Сын? — оглядела меня вкупе с ребенком женщина, — так вот почему вы сами не возьмёте детей.

— Долорес, — отец вышел из комнаты к нам.

— Привет, пап, — прошептала я, пока… он решил меня обнять, да.

Мне сразу некомфортно стало.

— А это кто? — отец обратил внимание на Франко.

— Внук получается, — хотела подобраться к уже поднявшей малыша мне женщина.

Её звали Сара. Я успела запомнить, пока ехала сюда.

— Такой большой? — переводил взгляд с Эксаля на меня папа, — никто из вас не сказал, что вы женаты!

Я смутилась.

— Это мой сын от перво… — Эксаль дернул головой, — от брака с другой женщиной.

— Я — няня, — улыбнулась я, — и мне семнадцать. Поэтому мне пока не дадут опеку.

И подумала о том, что Эксаль как-то заочно развёлся с Инес. Так и не сказав при этом, что мы не пара.

— Такая молодая? — искренне улыбалась мне Сара, — и уже решаешь такие проблемы. Это похвально, Долорес, — она опомнилась, — проходите на кухню. Я выключу телевизор, чтобы малыш не проснулся.

Здесь было уютно. Тепло, вкусно пахло и было совсем неплохо. В несколько раз лучше, чем то, что снимали мы.

— У нас тут три комнаты, поэтому девочкам будет где расположиться, — широко улыбалась Сара, — я… к слову, мы полностью согласны на последних двоих девочек, восьми и четырех лет. Успели даже собрать бумаги на удочерение, однако к-хм… простите, вы сделали тест на отцовство для всех пятерых и мальчики… они…

— Не от вашего мужа, — кивнул Эксаль, — никто не стал бы настаивать на том, чтобы вы забрали и их. Опеку вам одобрили?

— Чай! — поставила перед нами кружки Сара, — да, конечно, синьор Еррера. Насколько я помню, то… у вас был разговор с матерью, и она согласна подписать бумаги для проживания девочек с отцом, но… а что насчет её отказа от них? Вы говорили, что поинтересуетесь.

Я взглянула на неё исподлобья:

— Зачем вам её отказ?

Женщина забегала глазами.

— Я начну издалека, Долорес, — поджала губы она, — я согласилась на предложение синьора Еррера только спустя месяц размышлений и… у меня никогда не было детей, — она скривилась, — я не особо хотела их всё это время, так что не торопилась и… мне в этом году сорок пять. А вы предлагаете мне воспитание двух относительно взрослых девочек, которых мой муж… сделал. Пусть на стороне, но… теперь я поняла, что хочу детей.

Верить ей было сложно.

— Им будет здесь хорошо, — подал голос отец.

Он выглядел понурым. А ещё тем, кто мало что здесь решает. Женщина была старше него лет на пять. Квартира почти вся принадлежала ей же — у папы небольшая доля. Машина тоже её, какая-то не совсем дорогая.

— Было сложно принять то, что вы мне рассказали, — Сара дрожала губами, — буду с вами честна, что я хотела подавать на развод, когда узнала, что мой муж… на протяжении стольких лет… я думала, что он просто гулял в-в смысле выпивки, а он… я знала только про тебя и твоего старшего брата, Долорес. И, буду честна, твоя мама сразу сказала, что Пабло — не сын твоего отца. И я подумала… — она тяжело вздохнула, — а после я подумала о тех девочках, которые могут жить не в тех ужасных условиях, а с нами и я… я стану им мамой, — он не сдержала улыбку, — я рассказывала, что мы приезжали позавчера к ним… в тот ужасный дом? И как ты там только … пил? — она зыркнула на папу, — кошмар! Однако нам повезло, потому что ваша мама была пьяна и… ей было безразлично, поэтому мы смогли поговорить со всеми, подарить подарки и… Агата согласилась приехать к нам погостить. Мы поедем за ней сегодня вечером, потому что не успели подготовить ничего вчера, да я и… не думала, что она будет не против. Что касается маленькой, то… е мы забираем уже на постоянное проживание.

— Без документов об отцовстве? — нахмурился Эксаль, — с моей стороны был только тест — документальное подтверждение нужно сделать уже без моего участия.

Сара кивнула.

— Мы уже, синьор Еррера! — счастливое от неё, — на всех троих.

Я поперхнулась.

— Троих? — повторила.

— Да, Долорес, — кивнула с улыбкой для меня женщина, — прости, я не смогу взять тебя на полноценное попечение, но тоже теперь ты папина дочь. Тебе ещё не пришло уведомление о смене фамилии в паспорте? Скоро должно.

Она закивала. Я хмурилась.

— Я буду помогать, — пропищала я.

— Мы всегда рады твоему приезду, Долорес, — мило ответила мне Сара, — но ты уже говорила своему папе, и я решила, что скажу тебе сейчас это — ты ещё сама маленькая девочка и тебе нужно становиться на ноги. Я понимаю, что ты работаешь, но это не значит, что ты должна отдавать нам деньги. Они твои, трать их на себя. А твои сестрёнки теперь будут на нашем с папой попечении.

Я перевела взгляд на отца. Он кивнул.

— Единственное, о чем я попрошу, — опустил глаза к столу он, — тебе осталось полгода до совершеннолетия и у тебя всё… нормально… поэтому, могу я не платить тебе алименты за это время?

Я застыла в удивлении.

— Мы потратим их на твоих сестрёнок, — продолжил он.

— Как ужасно звучит, — насупилась Сара, — это и в самом деле неправильно. Долорес, мы…

— Тогда я буду приезжать и привозить им что-то, — выдохнула я.

А ещё продолжу одевать брата. Теперь это будет намного легче.

— Отличная идея, — обрадовалась Сара, тоже явно успокоившись, — почему вы не едите печенье? Я пекла его сегодня утром. Любимый рецепт.

Я отвлеклась на проснувшегося и сонно севшего рядом Франко. Он потирал кулачками глазки и хмурился, сперва найдя Эксаля, а после меня. И только потом начав тихо хныкать, потому что комбинезон, в котором он спал как в расстегнутом коконе, ему уже не нравился.

— Мы скоро поедем домой, — взял его на руки Эксаль, — хочешь печеньку? Она сладкая, тебе понравится.

Малыш отмахнулся от всего, сквасился, будто хотел плакать, и захныкал громче, шатко рванув ко мне:

— Мама! — он впился цепкими ручками в мою руку.

После залез на колени, положил головку на моё плечо и довольно лёг дергать меня за волосы в хвостике. Он привык, что я обнимаю его каждый раз, когда он проснётся. Мы с ним можем так несколько минут проваляться, улыбаясь друг другу и обнимаясь, а тут ему явно стало обидно, что его никто не тискает, как всегда.

— И все же он называет вас мамой, — не понимала Сара.

Я пожала плечами.

— Когда вырастет, это пройдёт, — сделал глоток чая Эксаль, — Долли, дай ему попить. Он ещё перед тем как уснуть попросил и вредничал.

Я гладила темноволосую головку на моём плече.

— Сок? — предложила малышу.

Франко помотал головой, не отрываясь ею от моего плеча, и продолжил потрошить мой хвостик, пытаясь снять весёлую резинку-пружинку.

— Я сперва подумала, что твоя мама, Долли, успела спихнуть на тебя самого младшего мальчика, — смущённо произнесла Сара, — но тут… всё немного по-другому, — она задумчиво переводила взгляд с меня на Эксаля, — ты живёшь в доме своего работодателя?

Я кивнула.

— Раз в неделю возвращаюсь домой, — ответила ей я.

— И давно так? — нахмурился отец, — тебе только семнадцать… дочь.

Мне не нравилось, как он обращался ко мне. Никогда так не делал, а тут что-то странное случилось. Ещё и таким тоном сказал, будто отчитывал.

— Около половины года, — ответил за насупленную меня Эксаль, — вы можете быть уверены, что я, как работодатель, создал максимально комфортные условия для проживания Долли.

Он отпил чай и скривился. Обычный чай в пакетиках, куда ему было до привыкшего к дороговизне всего вокруг Еррера.

— Насколько серьёзные у вас намерения к ней? — выдала их общую мысль Сара, — вы же в разводе?

Я подавилась. Франко обеспокоенно похлопал меня по спине, чем вызвал улыбку.

— Мы не находимся ни в каких отношениях, кроме как в деловых, — разозлился Эксаль.

— И дружеских, — добавила я, потянувшись к печенью и решив попробовать хоть одно.

Франко понял всё по-другому и забрал сладкое себе, развалившись на мне ещё сильнее. Во второй его ручке была уже заляпанная крошками и слюнями резинка.

— Ладно, — пробормотал папа, — но если она забеременеет, то разбираться с этим вы будете сами.

Я округлила глаза.

— Я не… — начала было.

— Значит разберёмся, — сквозь зубы ответил Эксаль, — прошу вас не лезть не в свое дело. С нужными вам детьми мы вам помогли.

Я не знала что сказать, поэтому опустила голову и молчала.

— Главное, чтобы всё не произошло так же, как с её матерью, — как-то надменно сказала Сара.

Эксаль едко усмехнулся:

— Да? Как забавно вы сказали, — смешок от него, — во-первых, я не ваш муж — у меня имеются весьма доступные для человечества совесть, мораль и принципы. Я не тот человек, который стал бы возвращаться к бывшей ради денег, выпивки и интимных отношений. Во-вторых, между нами ничего нет, как уже было сказано, — он кивнул, — и не будет. Долли хороший друг не только мой, но и всей семьи, — он нахмурился, — помимо того, что она в эту семью тоже входит.

Франко отложил на стол не понравившуюся ему печеньку, сполз с меня и начал копошиться в моей сумке, откуда помогла достать ему упаковку с соком уже я. С ней малыш направился к отцу, к которому прижался и начал пить и разглядывать всех за столом.

— Тогда простите, синьор Еррера, — не поверила ему Сара, — но вы выглядите… — она засмущалась, — очень гармоничной парой… если бы были ею.

Она старалась не смотреть на злющего Эксаля и красную меня.

— Нам пора, — резко поднялся с места мужчина, — Долли, поехали, я куплю тебе другой чай по дороге. У нас есть дела.

У нас? У меня было только одно дело — следить за Франко, пока тот тянет в рот вообще всё, что ему вздумается.

— Уже? — спохватилась Сара, — так быстро?

— Я приеду завтра вечером, — напомнила ей я, — привезу кое-какие вещи для младшей, которые купила недавно. Просто я не думала, что вы так быстро её заберете и хотела привезти домой, а не… сюда. Да, ещё я докупила пару предметов к школе для Агаты — она должна показать в каких ящиках её вещи, вот… и, я, наверное, сразу сюда приеду, чтобы Роб меня туда-сюда не возил. Хотя я могу помочь с переездом! — поймала себя на мысли, — машина больше и удобнее. Если хотите.

— Мы справимся, Долорес, — кивнула Сара, — приезжай вечером — поможешь нам разобраться с комнатой и вещами. И ещё, — она подошла ко мне, — не переживай. Мы подумали, посчитали и приняли взвешенное решение. Твои сёстры не будут ни в чем нуждаться. Будь уверена.

Я могла только кивнуть.

— Вот и хорошо, — обрадовалась женщина, — синьор Еррера, вас мы тоже зовём в гости.

Мы снова вернулись в прихожую. И пока я ловила решившего поиграть в догонялки Франко, громко хохочущего на весь дом, Эксаль стоял, скрестив руки на груди, и ждал пока мы наиграемся.

— Благодарю за гостеприимство, однако откажусь, — он сделал шаг вперед, ловко подхватил сына, заставив того взвизгнуть, и начал одевать в комбинезон, — из-за того, что сейчас вспотел, на улице замерзнешь, — ворчал на Франко он, — поэтому никаких гулять, а сразу в машину.

Я помогала одевать вёрткого малыша.

— Пить! — запищал он.

Да ещё так хитро, будто его после этого никто одевать не станет.

— Вот и всё, — подкинул недовольного, но запакованного Франко на руках Эксаль, — где там у нашей няни сок?

— Мама, — подтвердил мальчик.

— Если бы, — пробурчал Эксаль, — мы спустимся, пока точно не вспотели и не заболели. Всего доброго. Долли, не торопись.

Они скрылись за дверью, пока я обувалась.

— Только не обожгись об него, Долорес, — неожиданно произнесла Сара, — он точно не тот, кто женится на тебе.

— И точно не тот, кто тебе подходит, — добавил отец, — ты просто слишком мала, чтобы это увидеть.

Щеки стянуло вниз.

— Поиграет и выбросит, — кивнула Сара, — постарайся не верить ему. Такие, как он, редко говорят правду — нам же он про ваши отношения солгал.

Я помотала головой.

— Он не врал, — ответила ей, — всё и правда не так, как вы подумали.

Женщина помотала головой и тяжело вздохнула.

— Если так, то не привязывайся сама, — дала совет она, пока я бралась за ручку двери, — ребёнок вырастит, а твоя работа няней станет не нужна. Думай о будущем.

Странно, что отец в этот момент молчал.

— Хорошо, — кивнула я, — до завтра. Позвоните, если что-то понадобится.

И я вышла в подъезд, уже через окно видя, как довольно шагает в своих ботиночках по дороге Франко, пока его папа держит его за ручку».